CC BY
20в
я
ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1941—1945 гг.
Курские партизаны на марше Выход на боевое задание
жено на месте 50 винтовок, 3 пушки, солдат до 200 чел. (без преувеличения). Наши потери — 67 человек: 10 убитых, 39 раненых, 18 пропавших без вести»20.
В ночь на 6 декабря фашисты предприняли удар на села Титовку и Устиновку, а ранним утром подошли к городу Шебекино. Дальнейшее их продвижение было остановлено. 989-й стрелковый полк 226-й стрелковой дивизии под командованием майора Н.П. Кучеренко и Шебекинский партизанский отряд встретили противника огнем, а затем мощной контратакой заставили отойти к Титовке, где он попал в засаду, устроенную Титовским партизанским отрядом под командованием Е.И. Никитченко.
В ходе ночной вылазки враг потерял убитыми около 300 солдат и офицеров. В бою отличился партизан Шебекинского отряда П.П. Шаповалов. Он первым вступил в бой. Находясь в увольнении дома на окраине Шебекино, рано утром он был разбужен выстрелами, выбежал из дома и увидел шедших во весь рост вражеских солдат. П.П. Шаповалов расположился в укрытии и, стреляя из винтовки, уничтожил троих гитлеровцев. Когда к месту завязавшегося боя прибыли красноармейцы и партизаны, он был уже мертв. Перед огневой позицией находились более десяти убитых фашистов. Вскоре в партизанский отряд пришел сын П.П. Шаповалова 16-летний Виктор, чтобы мстить фашистским оккупантам за погибшего отца21.
В оперативной сводке штаба 226-й стрелковой дивизии, составленной 28 декабря 1941 года, сообщалось, что 27 декабря противник сжег село Мясоедово и часть села Севрюково. Население этих сел, находившихся на восточной стороне реки Разумное, направлялось со скотом в сторону расположения советских войск. Противник выслал вслед
около 30 человек. При подходе к опушке леса враг был встречен огнем боевого охранения 2-го батальона 987-го стрелкового полка и партизан Белгородского отряда. В результате боя противник вынужден был отступить в Севрюково22.
29 декабря 1941 года советским пехотинцам и партизанам удалось овладеть селами Севрю-ково, Ястребово, Беловское и Ближняя Игуменка. Как отмечалось в донесении политотдела 226-й стрелковой дивизии, в бою были уничтожены до 800 солдат и офицеров 222-го пехотного полка 79-й пехотной дивизии, эскадрон кавалерии, 6 орудий. Из захваченных орудий бойцы 987-го стрелкового полка вели интенсивный огонь по противнику, засевшему в каменном здании села Ястребово. Здание было разрушено и сожжено... Уничтожены 7 складов с боеприпасами, продуктами и вещами, 10 станковых пулеметов, разгромлены штабы артиллерии и пехотного батальона23.
Белгородский партизанский отряд, участвуя в этой операции, разделился на несколько групп, получив задание провести в тыл врага подразделения дивизии. Одна из групп скрытно подвела военнослужащих к селу Ястребово. Войдя в село, партизаны напали на штаб и забрали оттуда документы, убив в перестрелке 15 вражеских солдат. Вторая группа подвела красноармейцев к селу Белов-ское, после чего была направлена на выявление огневых точек противника. При соприкосновении с вражескими солдатами партизаны забросали их гранатами, уничтожив 12 и ранив 4 человека. Третья группа вместе с бойцами 226-й стрелковой дивизии вела бой в селе Севрюково. В результате налетов на гарнизоны и подразделения противника, совершенных в ноябре, и 13 нале-
тов, организованных в декабре 1941 года, партизанами Белгородского отряда были уничтожены соответственно 78 и 172 вражеских солдата и офицера24.
В конце декабря 1941-го Шебе-кинский отряд получил приказ провести разведку боем в районе сел Волково и Приютовка. Ночью партизаны проникли в тыл противника и уничтожили около сорока солдат и офицеров. В этом бою погиб комиссар отряда Г.И. Покутнев, а тяжелораненого партизана Н.С. Шевцова гитлеровцы взяли в плен. Впоследствии стало известно, что немцы долго его пытали, но, не добившись ничего, отправили в Волчанскую тюрьму, где и расстреляли25.
Одной из важнейших форм партизанской борьбы на территории временно оккупированных районов Курской области стало совершение диверсий на коммуникациях и военных объектах противника. Одним из основных тактических приемов партизан становились засады на путях продвижения врага. 10 декабря бойцы Титовского отряда в районе Шебекино обнаружили группу немецких солдат, пытавшихся пробраться в тыл частей 226-й стрелковой дивизии. Восемь партизан во главе с комиссаром отряда Д.В. Сноп-ковым организовали засаду, вступив в бой, задержали продвижение противника26.
РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ деятельностью партизанских отрядов южных и юго-западных районов Курской области руководили областное управление НКВД и разведотделы штабов воинских частей, в полосе обороны которых действовали указанные отряды. Взаимодействие партизан с частями РККА приносило положительные результаты во время проведения совместных операций. Так, 30 декабря 1941 года пять бойцов Суджанского партизанского
в
Встреча с местными жителями В засаде
отряда, находясь в разведке, собрали ценные сведения о наступлении врага на село При-значное Прохоровского района. Своевременно известив об этом командование воинской части, партизаны с батальоном красноармейцев устроили засаду. Когда немецкие солдаты подошли ближе, с флангов по ним был открыт огонь. В результате боя были убиты 65 солдат противника и захвачены 1 станковый пулемет, миномет, противотанковое ружье, 2 автомата, лошади с повозками и т.д.27
О взаимодействии с разведчиками Титовского партизанского отряда Курской области вспоминал в книге «Штаб армейский, штаб фронтовой» начальник штаба 38-й армии Юго-Западного фронта, впоследствии генерал армии С.П. Иванов: «В партизанском отряде, возглавляемом Е.И. Никитченко, одной из лучших разведчиц была уроженка села Верхнеберезово Шебекинского района Елена Яковлевна Литвинова. Она несколько раз переходила линию фронта, доставляя нам ценные сведения о противнике. Бесстрашная партизанка погибла от рук фашистских из-вергов»28.
В марте 1942 года Микоянов-ский партизанский отряд взаимодействовал с частями 1-й гвардейской дивизии, занимавшей рубеж обороны на территории Волчанского района Харьковской области. Согласно боевому приказу командующего 38-й армией от 5 марта дивизия должна была в ночь на 7 марта сменить части 300-й стрелковой дивизии на фронте Прилипка, 1-е Советское и, нанося удар в направлении северной окраины 1-е Советское, Избицкое, преодолеть по льду р. Северский Донец, захватить плацдарм на его западном берегу и отсюда начать дальнейшее наступление на Харьков29.
Командование партизанского
отряда разработало план разгрома штаба немецкого батальона, расположенного в селе Старица. Для проведения операции были выделены штурмовая группа и группа прикрытия. В 2 часа ночи 5 марта 1942 года группа из четырех партизан скрытно подобралась к дому, в котором располагался штаб, и забросала его гранатами. После чего в течение часа партизаны вели уличный бой с подразделением охраны. В результате этого налета был разгромлен штаб 3-го батальона 513-го пехотного полка немецкой армии, убиты 59 человек, в том числе 8 офицеров. Партизаны захватили радиостанцию, телефонный аппарат, станковый пулемет, 60 гранат, 40 мин, 10 ящиков с боеприпасами, обмундирование и другое имущество. Документы, планы, топографические карты, знаки отличия, снятые с убитых офицеров, были переданы в штаб дивизии30.
Микояновские партизаны оказали содействие частям 1-й гвардейской стрелковой дивизии в ходе подготовки к наступлению на село Варваровка Волчанского района. Командование дивизии поручило отряду уничтожить немецкие танки, находившиеся в селе. Партизаны в маскхалатах, со связками гранат и минами подобрались к месту стоянки техники. Были взорваны пять средних танков. Немцы бросили за группой около роты солдат, три дня преследовали ее. Партизаны вынуждены были скрываться в лесу, вернулись на базу отряда обмороженными. Четверо из пяти членов группы не смогли выжить.
Как следует из донесения начальника политотдела 1-й гвардейской стрелковой дивизии старшего батальонного комиссара М.Ф. Моисеева, в селе Варва-ровка наблюдалось значительное количество лиц из числа дезертировавших красноармейцев и местного населения, сотрудничав-
ших с оккупантами. Об одном из предателей, захваченном партизанами Микояновского отряда, сообщалось: «Вчера решением военного трибунала приговорен к расстрелу изменник Родины — Федощенко. Он дезертировал из Красной армии, перешел на службу к врагу. Последнее время являлся полицейским... В д. Вар-варовка Федощенко дважды принимал участие в боях против наших частей. В одном из боев он уничтожил 2 красноармейцев. При зачтении приговора и приведении его в исполнение присутствовали до 50 партизан и 100 человек местного населения. Расстреляли сами партизаны. После этого с обращением к партизанам и колхозникам выступил комиссар партизанского отряда и военюрист прокуратуры дивизии. Партизаны и жители одобрили правильность решения суда»31.
ОтношеНие командования 1-й гвардейской дивизии к находившимся в ее расположении партизанским отрядам было двойственным. Партизаны привлекались к проведению боевых операций. В то же время в донесении начальнику политотдела 38-й армии бригадному комиссару И.С. Калядину читаем: «1-я гвардейская ордена Ленина стрелковая дивизия на данном участке фронта застала к 7.03.42 г. пять малочисленных партизанских отрядов численностью 74 человека. Эти партизанские отряды находились в селе 1-е Советское и никакой партизанской борьбы с немецкими оккупантами не вели. Они состояли из граждан оккупированной территории Курской, Полтавской, Харьковской и Сумской областей, не примыкающих к линии фронта районов. Несмотря на неоднократные предупреждения со стороны политотдела о том, чтобы они отправились для действий в тыл противника, они находили
А.Г. Ковалев
В
ул ф ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1941—1945 гг.
Ж
множество необоснованных причин и отказывались идти, и уже после категорического предупреждения со стороны командования дивизии и упорной работы с ними, 3 партизанских отряда Курской и Харьковской областей в количестве 49 человек были отправлены для действий в тылы противника в те районы, где они формировались»32.
10 мая 1942-го была предпринята попытка объединить усилия органов власти Курской области и военного командования в деле руководства партизанским движением. Военный совет 40-й армии принял постановление «О ликвидации параллелизма в руководстве партизанскими отрядами и активизации их боевой деятельности». В полосе армии создавалась оперативная группа по руководству партизанскими отрядами. В ее состав вошли: член Военного совета 40-й армии бригадный комиссар И.С. Гру-шецкий, начальник политотдела 40-й армии бригадный комиссар В.И. Уранов, заместитель начальника штаба — начальник оперативного отдела штаба армии полковник Н.В. Еремин, первый секретарь Курского обкома ВКП(б) П.И. Доронин, заместитель начальника областного управления НКВД В.Т. Аленцев, начальник разведотдела штаба 40-й армии полковник И.С. Черных. Опергруппе предлагалось разработать план мероприятий по оказанию конкретной помощи партизанским отрядам и оживлению их боевой деятельности33.
14 мая 1942 года в прифронтовые районы области для решения вопроса организации переброски в тыл противника партизанских отрядов выехали первый секретарь обкома ВКП(б) П.И. Доронин, заведующая спецотделом обкома Н.А. Масленникова и работники областного управления НКВД. В Пристенском районе они провели собрание с партизанами Обоянского и Кривцовского отрядов. С командиром 62-й стрелковой дивизии полковником П.А. Навроцким была достигнута договоренность об оказании помощи в переходе линии фронта указанными отрядами. Для осуществления плана переброски с отрядами оставили старшего лейтенанта госбезопасности К.О. Бе-дика. В Прохоровском районе группа П.И. Доронина встретилась с бойцами Суджанского отряда и договорилась с командиром 8-й стрелковой дивизии НКВД полковником Н.Д. Козиным о переброске партизан за линию фронта.
В течение мая 1942 года подготовкой переброски в тыл против-
М.И. Проскурин
Г.Ф. Покровский
ника партизанских отрядов южных районов области (Шебекин-ского, Валуйского, Микояновско-го, Белгородского) занимался начальник 2-го отделения 4-го отдела УНКВД младший лейтенант госбезопасности А.С. Клыков. Находясь в прифронтовой полосе, он провел организационную перестройку отрядов, обеспечил снабжение партизан хлебом и другими продуктами за счет местных ресурсов.
С ЦЕЛЬЮ выяснения возможности перехода в тыл противника отряды провели разведку. Белгородский партизанский отряд в направлении сел Беловское — Мясоедово осуществил пять разведок. Ми-кояновский отряд в направлении Старица — Муром организовал четыре. Большетроицкие партизаны провели 2 разведки в районе Маслова Пристань — Муром. Бойцы Шебекинского отряда шесть раз ходили в разведку по маршруту Таволжанка — Архангельское — Муром. В результате были выяснены огневые точки и порядок смены постов, наличие сил противника. Собранные сведения партизаны передали в разведотдел 21-й армии.
12 мая 1942-го части 76-й стрелковой дивизии полковника Г.Г. Воронина, переправившись через Северский Донец, перешли в наступление в районе Архангельское — Графовка — Ма-слова Пристань. В тот же день Шебекинский, Валуйский и Боль-шетроицкий партизанские отряды совместно с частями 293-й стрелковой дивизии генерал-майора П.Ф. Лагутина приняли участие в боях за село Архангельское Шебекинского района34. К полудню красноармейцы и партизаны заняли оборону в селе, но подверглись пулеметно-мино-метному обстрелу. Вечером Ше-бекинский партизанский отряд был переброшен в направлении Муром — Зиборовка, но натолкнулся на немецкую оборону. Но-
чью он направился в обход села Шамино, однако был отсечен огнем противника. Партизаны вступили в бой, уничтожив 11 вражеских солдат и офицеров.
С 13 мая Шебекинский отряд находился у линии фронта, вел перестрелку с противником, пытаясь выявить возможный коридор для перехода в тыл. В ночь на 15 мая отряд был обнаружен и подвергся артиллерийско-мино-метному обстрелу. После артподготовки немцы пошли в атаку, но их встретил ружейно-пулеметный огонь партизан. Белгородский, Микояновский, Шебекинский, Валуйский и Большетроицкий партизанские отряды дислоцировались в районе села Муром, в боях за которое участвовали в предыдущие дни совместно с частями 293-й стрелковой дивизии35. Партизаны ожидали начала новой операции войск 21-й армии, в ходе которой намечалась их переброска в тыл, но осуществить переход линии фронта им так и не удалось.
После отступления войск 21-й армии в результате неудавшейся Харьковской операции партизанские отряды, находившиеся на передовой линии фронта в Шебе-кинском районе, инспектировал начальник 4-го отдела Курского УНКВД капитан госбезопасности В.Ф. Кремлев. Обстановка в отрядах перед их отправкой в тыл оказалась непростой. Большет-роицкий партизанский отряд самостоятельно снялся с линии фронта и ушел в свой район (не занятый врагом). До этого командир и комиссар отряда требовали для переброски в тыл предоставить самолеты. Был случай, когда большетроицкие партизаны пьяными попались на глаза командующему 21-й армией генерал-майору В.Н. Гордову. Шебе-кинский отряд предпринял неудачную попытку с боями прорваться через линию фронта в тыл противника36.
Начальник разведотдела штаба 21-й армии полковник И.С. Хохлов считал, что военными было сделано все для переброски: выделены разведчики, показаны проходы, выдано продовольствие (на 4 дня) и взрывчатка, однако отряды не перешли за линию фронта. Комиссар 293-й стрелковой дивизии старший батальонный комиссар А.М. Богданов заявил руководству Белгородского отряда: «Я не знаю, что с вами делать. Пройти в тыл невозможно. Ищите сами проход — правее или левее. Вообще из вас лучше сделать роту». Командир дивизии генерал-майор П.Ф. Лагутин сообщил: «Перебросить вас в тыл врага возможности нет. Могу вас выбросить на танках. Танки пройдут, но вас всех перебьют». Штаб 297-й стрелковой дивизии (командир — полковник М.Н. Московцев), занимавшей оборону в районе Беленихино — Прохоровка, томаровских партизан в тыл не перебрасывал, а использовал для патрулирования и ведения разведки. Так, штаб дивизии назначил начштаба Тома-ровского партизанского отряда Зезюкина начальником гарнизона на хуторе Львов. Под его руководством партизаны патрулировали в этом населенном пункте. А особый отдел 1-й гвардейской стрелковой дивизии (командир — генерал-майор И.Н. Руссиянов) отобрал у Микояновского партизанского отряда рацию и трофейные автоматы37.
В ходе Воронежско-Вороши-ловградской оборонительной операции (28 июня — 24 июля 1942 г.) территорию Курской области покинула большая часть действовавших в прифронтовой полосе и сформированных для организации борьбы в тылу врага партизанских отрядов. Основными причинами создавшейся ситуации, на наш взгляд, являются морально-психологическая и материально-техническая неподготовленность личного состава к ведению боевых действий на оккупированной территории, а также несогласованность позиций местных органов власти и военного командования в вопросах руководства партизанскими силами.
ПОСЛЕ отхода партизанских отрядов на территорию Воронежской области Курский обком ВКП(б) обратился к начальнику политотдела 6-й армии бригадному комиссару В.Я. Кло-кову с официальным письмом следующего содержания: «Курский обком ВКП(б) просит все имеющиеся партизанские отряды Курской области, не переброшенные вами в тыл до настоящего времени, направить в распо-
ряжение обкома в г. Елец». Для направления находившихся в расположении 38-й армии партизанских отрядов в Задонск и Бобров, Лискинский и Давыдовский районы Воронежской области был командирован начальник 2-го отделения 4-го отдела УНКВД А.С. Клыков38.
Органы власти Курской области так и не смогли перевести на оккупированную территорию ни одного партизанского отряда. В сентябре 1942 года военный совет 6-й армии принял постановление о расформировании отрядов и мобилизации их личного состава в ряды РККА. В принятии данного решения немаловажную роль сыграла позиция начальника штаба 6-й армии полковника Н.В. Еремина (начальник оперативного отдела штаба 40-й армии, в мае 1942 г. входил в состав оперативной группы по руководству партизанскими отрядами Курской области)39.
Таким образом, партизанскими отрядами Центрально-Черноземного региона был накоплен значительный опыт боевого сотрудничества с частями действующей армии, позволивший успешно решать задачи по дезорганизации вражеского тыла. Но летнее наступление немецких армий на воронежском направлении, сопровождавшееся отходом войск Брянского и Юго-Западного фронтов на рубеж реки Дон, привело в замешательство бойцов и командиров партизанских отрядов, действовавших на юго-западе Центрального Черноземья. Большая часть из них была вынуждена оставить места постоянной дислокации и отойти в тыловые районы страны вслед за частями РККА.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Русский архив: Великая Отечественная. Партизанское движение в годы Великой Отечественной войны 1941 — 1945 гг.: Документы и материалы. М., 1999. Т. 20(9). 672 с.
2 Партизанское движение (По опыту Великой Отечественной войны 1941— 1945 гг.). Жуковский; М.: Кучково поле, 2001. 464 с.; История партизанского движения в Российской Федерации в годы Великой Отечественной войны 1941 — 1945. Историографическое исследование партизанского движения на временно оккупированных территориях Российской Федерации во время Великой Отечественной войны 1941 — 1945 годов / Под ред. Б.Т. Шумилина. М.: Атлантида — XXI век, ИздАТ, 2001. 232 с.
3 Боярский В.И. Партизаны и армия (История упущенных возможностей). Минск.: Харвест; М.: АСТ, 2003. 304 с.; Попов А.Ю. НКВД и партизанское движение. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. 383 с.
4 Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ). Ф. 202. Оп. 5. Д. 31. Л. 11—22; Рубан С.Н. Стояли на-
_ В
К
смерть в огненных котлах // Воен.-ис-тор. журнал. 1995. № 2. С. 16.
5 Государственный архив общественно-политической истории Курской области (ГАОПИКО). Ф. 2. Оп. 1. Д. 25. Л. 46; Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне. Сб. документов. Кн. 2. Начало. 1 сентября — 31 декабря 1941 года. М., 2000. Т. 2. С. 333.
6 Подвиг народный. Участие трудящихся Курской области в Великой Отечественной войне (1941 — 1945 гг.). Курск, 1978. С. 189, 191.
7 Колесников А.Н. Непокоренный край: Документальная повесть. Курск, 1995. С. 25.
8 Коровин В.В. Помощь населения оккупированных районов Курской области Красной армии и партизанам // Курский край. 2000. № 4—5(13—14). С. 12.
9 Архив Курского областного краеведческого музея. Ф. Р-339. Оп. 6. Д. 535.
10 Коровин В.В. Краткие биографии руководителей партизанского движения // Курский край. 1999. № 6(9). С. 52.
11 Большая Курская энциклопедия. Персоналии. Курск, 2004. Кн. 1. Т. 1. С. 354.
12 Российский государственный архив социально-политической истории (Р1АСПИ). Ф. 69. Оп. 1. Д. 197. Л. 68.
13 ГАОПИКО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 128. Л. 31.
14 ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 161. Д. 36. Л. 432.
15 Архив управления ФСБ РФ по Курской области (АУ ФСБ РФ КО). Ф. 4-го отд. УНКВД КО. Д. 131. Л. 51.
16 ГАОПИКО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 25. Л. 33.
17 ЦАМО РФ. Ф. 1267. Оп. 1. Д. 1. Л. 2об.
18 Горбатов А.В. Годы и войны. М., 1965. С. 192—194.
19 Народные мстители. Воронеж, 1966. С. 257.
20 ЦАМО РФ. Ф. 1267. Оп. 1. Д. 15.
Л. 29, 30.
21 Народные мстители. С. 258.
22 ЦАМО РФ. Ф. 1267. Оп. 1. Д. 15.
Л. 56.
23 Там же. Д. 1. Л. 13; Д. 15. Л. 57, 58; Д. 91. Л. 161, 161 об.; Горбатов А.В. Указ. соч. С. 199.
24 АУ ФСБ РФ по Белгородской области. Ф. П. Д. 1. Л. 208.
25 ЦАМО РФ. Ф. 1267. Оп. 1. Д. 15. Л. 29—35; ГАОПИКО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 25. Л. 46, 47.
26 ГАОПИКО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 25. Л. 32.
27 Там же. Л. 43—45.
28 ЦАМО РФ. Ф. 375. Оп. 5115. Д. 5.
Л. 39, 52; Иванов С.П. Штаб армейский, штаб фронтовой. М., 1990. С. 192, 193.
29 Сазонов И.Ф. Первая гвардейская. Боевой путь 1-й гвардейской ордена Ленина стрелковой дивизии. М., 1961. С.207.
30 ГАОПИКО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 25. Л. 51.
31 ЦАМО РФ. Ф. 1043. Оп. 1. Д. 24.
Л. 69.
32 Там же. Л. 1.
33 ГАОПИКО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 15. Л. 78.
34 ЦАМО РФ. Ф. 1197. Оп. 1. Д. 11.
Л. 8—10.
35 Там же. Л. 9, 10; АУ ФСБ РФ КО. Ф. 4-го отд. УНКВД КО. Д. 54. Л. 246.
36 АУ ФСБ РФ КО. Ф. 4-го отд. УНКВД КО. Д. 54. Л. 264—266.
37 Там же. Л. 266 об.
38 ГАОПИКО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 48. Л. 38.
39 Русский архив. Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942. Т. 16 (5-2). М., 1996. С. 576, 525.
В.В. КОРОВИН
в
я
ТРАГЕДИЯ ПЛЕНА"
СОВЕТСКИЕ ВОЕННОПЛЕННЫЕ В ГЕРМАНИИ.
1944- 1945 гг.
Проблема советских военнослужащих, плененных немецкой армией в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., до сих пор остается до конца не исследованной. Между тем эта тема многогранна, и ее рассмотрение важно для восстановления целостной картины войны. Особенно необходимым является изучение положения превращенных в рабов советских военнопленных, насильственно привлеченных к работе в промышленности гитлеровской Германии. Данная статья, основанная на разнообразных источниках, в том числе архивных материалах, показывает тяжелейшие условия жизни и труда пленных советских военнослужащих в тот период, когда страны антигитлеровской коалиции начали одерживать решительные победы — 1944—1945 гг.
Д
JЛИТЕЛЬНОЕ время в СССР не представлялось возможным объективно исследовать проблему советских военнопленных. Не только в период Великой Отечественной войны, но и по ее окончании сведения о пленных были военной тайной и не подлежали оглашению в средствах массовой информации, кроме официальных сообщений Совин-формбюро1. Сталин, а затем и последующие руководители страны стремились скрыть свое отношение к выжившим и вернувшимся на Родину военнопленным. Поэтому для научных работ 1945—1980-х гг. об Отечественной войне характерны тенденции умолчания, дезинформации и фальсификации фактов2. Со времен хрущевской «оттепели» в исторических исследованиях стало появляться больше данных о пленных красноармейцах, представлявшихся, однако, не иначе как активные участники боевых действий против оккупантов в составе партизанских отрядов или антифашистских организаций на территории СССР и Европы3. Эта тема долгие годы считалась одним из приоритетных направлений в советской историографии.
Только в 1990-е годы отечественные военные историки в полной мере обратились к рассматриваемой теме. Появились публикации, раскрывающие причины пленения большого числа красноармейцев в первые дни и недели войны4. Исследователи начали анализировать германскую политику в отношении советских плен-ных5 и поднимать вопросы, затрагивающие «власовское движе-ние»6 и репатриации7.
Что касается зарубежных исследований, то на Западе, главным образом в Германии, уже в 1950— 1980-е годы вышел ряд ценных тру-
дов, посвященных теме советских военнопленных. Немецкие историки в основном занялись изучением вопроса о положении пленных красноармейцев в нацистском рейхе в 1941—1945 гг.8. В Великобритании и США с 1950— 1960-х годов развивается тема трудоиспользования военнопленных в Германии9, освещаются вопросы, связанные с репатриацией советских граждан10.
В настоящее время проблема плена и советских военнопленных также развивается в силу ее актуальности, а отчасти — под воздействием процесса выплаты компенсаций принудительным рабо-
чим11.
Анализ отечественной и зарубежной историографии показывает, что в основном исследованы начальный этап пребывания пленных красноармейцев в Германии — 1941—1943 гг. (причины пленения советских военнослужащих, их правовое положение, условия содержания в немецких лагерях и др.), а также общие вопросы процесса репатриации. Тем не менее период 1944—1945 гг. является одним из наиболее сложных, запутанных и драматических в истории пленных красноармейцев. До сих пор не изучена проблема эвакуации советских военнопленных, сопровождавшейся огромными потерями. Понятие «принудительный рабочий» обычно ассоциируется с «остарбайтером»12, однако значительное число советских пленных также работали на немецкую экономику. Если в 1980-е годы в исследованиях отечественных историков большое внимание уделялось вопросам участия военнопленных СССР в организациях движения Сопротивления и другой активной антифашистской деятельности, то сейчас об этом лишь упоминают вскользь, воз-
можно, считая эту тему исчерпанной. И это далеко не полный перечень неизученных аспектов, относящихся только к последнему году пребывания советских военнослужащих в плену.
Круг опубликованных источников, посвященных проблеме, немногочислен: существующие сборники документов лишь частично затрагивают данную тему13; советская периодическая печать военного времени пронизана пропагандой, что сказывается на достоверности освещавшихся в ней собы-тий14. Воспоминания советских военнопленных являются особо ценным историческим источником, хотя также не исключают определенной субъективности15. И лишь в настоящее время эта негативная тенденция начинает преодоле-
ваться16.
В связи с недостаточностью опубликованного материала по исследуемой теме принципиальное значение имеют документы, хранящиеся в российских архивах и до сих пор не введенные в научный оборот17. В частности, в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ) в фондах Управления уполномоченного СМ СССР по делам репатриации (Ф. Р-9526) и Чрезвычайной государственной комиссии (ЧГК) (Ф. 7021 )18 находятся воспоминания советских военнослужащих, пребывавших в немецком плену, их письма И.В. Сталину и Г.М. Маленкову; доклады американских и английских военнослужащих о результатах расследования преступлений немецкой администрации лагерей в отношении заключенных. Материалы фонда ЦК ВКП(б) (Ф. 17) Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) содержат сведения, касающиеся подпольных военно-политических организаций военнопленных, существовавших в концлагерях. Также в этом фонде находится переписка указанного отдела ЦК ВКП(б) с Управлением уполномоченного по делам репатриации и с Наркоматом иностранных дел СССР о советских военнопленных. Все эти сведения представляют научный интерес и в сочетании с уже имеющимися известными фактами позволяют хотя бы частично восполнить пробелы.
О.Н. КОСЕНКО. Советские военнопленные в Германии. 1944—1945 гг.
В
К
В настоящее время историки уже подробно исследовали причины катастрофы Красной армии в период летне-осенней кампании 1941 года. Главная причина — политико-стратегический просчет Кремля в отношении развития военных действий Германии летом 1941-го и неготовность Красной армии к оборонительным действиям. Также — репрессии офицерского состава накануне войны, крайне недостаточное обеспечение войск вооружением, боеприпасами и техникой и т.д. Все это привело в 1941 году к массовому пленению советских военнослужащих. Точную цифру количества красноармейцев, попавших тогда в плен, историки до сих пор не могут назвать. Она колеблется от 3,35 до 3,7 млн. человек19. За 1942 год во вражеский плен попало почти в два раза меньше — 1,653 млн. советских военнослужащих, а за 1943-й — 565 тыс.20.
Таким образом, согласно немецким данным, общее число красноармейцев, попавших в германский плен с 22 июня 1941 года по 1 мая 1944-го составило около 5 млн. 160 тыс. человек21. Отечественные военные историки считают это число завышенным, утверждая, что в него зачтены многочисленные контингенты мирного населения, и называют цифры, отличающиеся от вышеуказанной по крайней мере на 1 — 1,5 млн.: самая последняя из официально выдвигаемых в России цифр — 4 млн. 559 тыс. человек (из них 500 тыс. — военнообязанные)22. Однако данные западных историков представлены в структурированном виде. Поэтому если согласиться с числом в 5 млн. 160 тыс. красноармейцев, в общей сложности плененных немцами к маю 1944 года, то можно установить, что к этому времени в лагерях находились 1 млн. 53 тыс. человек (из них в зоне ответственности ОК«23 — 878 тыс. человек, ОКН24 — 175 тыс.)25, 818 тыс. были выпущены на свободу или приняты на военную службу, остальные были уничтожены, умерли или бежали26.
С 1944 года начался завершающий период Великой Отечественной войны. Успешные наступательные операции Красной армии привели к массовой эвакуации как немецкой администрации, находившейся на советской территории, так и гражданского населения, беженцев и, конечно, военнопленных. Отступая, немцы хотели забрать в рейх как можно больше рабочих рук. 4 января 1944 года в ставке Гитлера прошло совещание по вопросу использования рабочей силы на 1944 год, на котором было выяснено, что германскому военному хозяйству нужны были по меньшей мере 4 млн. человек. Генеральный уполномоченный по трудоиспользованию
Ф. Заукель заявил, что он попытается выполнить этот план, кроме того, в конце совещания все участники пришли к единодушному выводу, что дополнительную рабочую силу можно получить и на родине путем «активизации и интенсификации труда имеющихся рабочих рук, и прежде всего военнопленных, при условии выдачи им премий в форме дополнительного питания, одежды и т.д.»27.
В связи с этим решением ОК« выпустило циркуляр от 17 августа 1944 года, в котором давались указания различным управлениям по делам военнопленных. Один из пунктов этого документа гласил: «Обращение с военнопленными должно зависеть исключительно от того, насколько это может влиять на возможно высшую производительность труда... Контроль за производительностью является одним из средств, повышающих эту производительность. По отношению к лодырям и бунтовщикам должны применяться со всей суровостью любые репрессивные
меры»28.
Во время войны трудовые ресурсы были решающим фактором для любого промышленного предприятия. Поэтому в 1942 году А. Гитлер приказал направлять узников концлагерей на военные заводы, находившиеся в ведении министерства военной промышленности Германии29. Принимая во внимание ужасное физическое состояние заключенных, от этой меры нельзя было ожидать никакого результата. Однако применение труда этих людей было выгодно, поскольку он ничего не стоил и была максимальная вероятность того, что секрет предприятия будет сохранен, так как заключенные не общались с внешним миром и утечка информации была невозможна30. По этой причине рейхсфюрер СС31 Г. Гиммлер даже предложил использовать заключенных концлагерей на производстве ракет «Фау-2» — это был простейший способ обеспечения секретности такой сверхважной про-
граммы32.
Г Гиммлер давно стремился создать промышленный концерн, который находился бы в полной собственности СС. Для этой цели еще в начале 1940-х годов СС начали тайно и все более стремительными темпами строить так называемые трудовые лагеря и заполнять их узниками. Более того, с 1944 года СС за малейшие провинности арестовывали рабочих военных заводов и направляли их в трудовые лагеря. Таким образом, значительное число иностранных, особенно русских, рабочих были переведены в распоряжение СС из ведения министерства военной промышленности33.
Сами заключенные боялись оказаться в «гиммлеровских» лаге-
рях. Рейхсминистр вооружения А. Шпеер в своих воспоминаниях написал об одной инспекционной поездке на сталелитейные заводы Линца летом 1944 года: «Когда мы натолкнулись на группу из двух десятков русских, я через переводчика спросил их, довольны ли они условиями. Они бурно зажестикулировали, давая понять, что всем довольны. И выглядели они гораздо лучше заключенных, работавших в подземельях "Мит-тельверке"34. Когда я — чтобы поддержать разговор — спросил, не хотят ли они вернуться в [концлагерь, на их лицах появилось выражение неподдельного ужаса»35.
Всего к середине 1944 года 750 тыс., или 40 проц. всех советских военнопленных использовались на производстве оружия, боеприпасов и во вспомогательных отраслях военной промышленно-сти36. Кроме того, русские пленные работали на шахтах, в сельском хозяйстве и в составе «Организации Тодт»37.
Как справедливо заметил У. Ши-рер, хотя использование военнопленных в военной промышленности или любой сфере, связанной с обеспечением нужд фронта, являлось грубейшим нарушением Гаагской и Женевской конвенций, все же, каким бы массовым оно ни было, представлялось не самым худшим уделом для солдат, захваченных в плен «третьим рейхом»38. Особенно это касалось советских военнопленных, ведь, как известно, Гитлер считал славянские народы расово неполноценными, и им была уготована незавидная участь. Даже крайняя необходимость немецкой экономики в рабочей силе не смогла коренным образом изменить отношение к пленным советским военнослужащим — по-прежнему к ним относились хуже всех. Среди них была очень высокая смертность, чему способствовали их частая смена в лагере в отличие от тех, кто находился там длительное время и мог приспособиться (немцы, чехи, поляки), а также поступление русских из других лагерей в ужасно истощенном состоянии39. Кроме того, в марте 1944 года ОКН издало документ — декрет «Кугель» («Пуля»), — согласно которому все бежавшие военнопленные офицеры (за исключением английских и американских) в случае, если они будут пойманы, должны были направляться в Маутхаузен, где подлежали расстрелу или отравлению газом40.
В результате эвакуации с оккупированной территории СССР с января по март 1944 года в Германию были отправлены 39 тыс. 911 военнопленных. Известно также, что, несмотря на отступление немецкой армии, ей удалось в 1944— 1945 гг. взять в плен около 180 тыс. советских военнослужащих41.
