CC BY
81
Здоцовьечеловека
Вестник ДВО РАН. 2006. № 2
И.В.ДЮЙЗЕН, Н.Е.ЛАМАШ
Взаимодействие N0-и норадренергической систем головного мозга в механизмах боли и опиатной аналгезии
В обзоре суммированы последние данные о значении NO- и норадренергических взаимосвязей в механизмах боли и аналгетического действия опиатов. Подчеркивается важная роль фундаментальных исследований в этой области для разработки способов коррекции боли и лечения опиатной зависимости.
Interaction of brain NO- and noradrenergic systems in mechanisms of pain and pharmacological action of
opiates. I.V.DYUIZEN, N.E.LAMASH (A.V.Zhirmunsky Institute of Marine Biology, FEB RAS, Vladivostok).
In this review recent data on the importance of NO- and noradrenergic interaction in the mechanisms of pain and analgetic action of opiates are discussed. The role of these investigations in elaboration of ways of pain management and drug abuse treatment is emphasized.
В борьбе с болью опиоидные аналгетики являются самыми эффективными лекарственными препаратами. К сожалению, их широкое применение ограничено в связи с формированием наркотической зависимости. Расшифровка клеточных и нейромедиатор-ных механизмов действия опиоидов позволит не только успешно справляться с болью, но и эффективно препятствовать развитию опийной наркомании.
Фармакологические эффекты используемых в клинике опиоидных аналгетиков основаны на их способности взаимодействовать со специфическими рецепторами. Аналгетическое действие этих препаратов определяется как прямым тормозным влиянием на чувствительные нейроны «болевых ворот» спинного мозга, так и опосредованной активацией эндогенных антиболевых механизмов головного мозга. При длительном приеме опиоидных анальгетиков в нервных клетках, несущих на своей поверхности нейрорецепторы опиатов, изменяется течение метаболических и трансмиттерно-рецепторных процессов, что ведет к нарастанию толерантности и формированию наркотической зависимости. Известно, однако, что фармакологический эффект может создаваться с помощью веществ, непосредственно не взаимодействующих с опиатными рецепторами. Разнородная группа таких препаратов объединяется под общим названием биполярные модуляторы функции опиатов, или биполярные аналгетики [17]. К их числу относятся агонисты а2-адренорецепторов и имидазолиновых рецепторов (клонидин, гуанфацин и эндогенный амин агматин), антагонисты NMDA-глута-матных рецепторов (МК-801, или дизоцилпин) и ингибиторы NO-синтазы. Общим свойством опиоид-модулирующих средств является способность потенцировать аналгезию (позитивное действие в отношении аналгетических эффектов опиоидов), а также препятствовать на-
ДЮЙЗЕН Инесса Валерьевна - доктор медицинских наук, ЛАМАШ Нина Евгеньевна - кандидат биологических наук (Институт биологии моря им. А.В.Жирмунского ДВО РАН, Владивосток).
Работа поддержана грантами ДВО РАН № 05-Ш-А-06-040 и Президента РФ № МД-1376. 2005.4.
растанию толерантности и эффективно блокировать вегетативные и поведенческие симптомы абстинентного синдрома (негативное действие в отношении аддиктивных свойств опиоидов). Кроме того, каждое из этих веществ обладает собственной антиболевой активностью.
Основу фармакологического эффекта биполярных анальгетиков составляют эндогенные морфохимические взаимодействия нейронов, расположенных на разных уровнях болевого анализатора. Внутри системы глутамат-КО-норадреналин-агматин ключевая роль принадлежит объемному, несинаптическому медиатору - молекуле оксида азота, так как он способен диффузно распределяться в нервной ткани и изменять активность большого числа окружающих нейронов и синапсов различного медиаторного типа [22].
Взаимодействие N0- и норадренергических механизмов при боли
Системная реакция организма на боль, как известно, включает ряд функциональных компонентов, которые, с одной стороны, оповещают высшие нервные центры о пространственно-временных параметрах повреждающего воздействия, а с другой - формируют специфические антиболевые влияния, нацеленные на ограничение силы и продолжительности ноцицептивного (болевого) потока [14].
Результаты многолетних исследований роли оксида азота (N0) в болевых процессах сложились в целостное представление о проноцицептивном значении этого медиатора [14]. Под влиянием повреждающих факторов синтез N0 увеличивается на всех уровнях центральной нервной системы. Особенно значительным изменениям подвергаются ноцицеп-тивные нейроны спинальных ганглиев и задних рогов спинного мозга, в которых активируются не только конститутивные формы синтазы оксида азота (КО-синтаза, N08), но и индуцибельный тип фермента, способный неконтролируемо генерировать огромное количество N0. Интенсивность продукции нитроксида определяется уровнем синаптической активности глутамата - основного медиатора боли, причем сам N0 выступает в роли мультипликатора глутаматергического сигнала, облегчая распространение афферентного нервного импульса и способствуя тем самым обострению и хронизации болевого процесса. Влияние эндогенного оксида азота на болевую чувствительность подтверждается тем, что ингибиторы N0-синтазы и антагонисты глутаматных рецепторов уменьшают боль и связанные с ней метаболические и вегетативные расстройства [7, 13].
В литературе встречаются данные о неоднозначных, зачастую парадоксальных эффектах влияния N0-ергических агентов на протекание ноцицептивных процессов и лекарственного обезболивания [17]. Эти результаты получаются при детальном изучении взаимодействия системы N0 с другими нейромедиаторами, в частности с норадреналином. Значение последнего в болевой чувствительности определяется высоким уровнем его метаболизма в структурах головного мозга, раздражение которых вызывает аналгезию [1, 12]. Электрическая стимуляция центральных норадренергических нейронов или фармакологическая аппликация аналогов норадреналина на спинной мозг значительно повышает порог болевого восприятия. Это связано с угнетением синаптического выброса проболевых нейромедиаторов из первично-чувствительных терминалей и снижением активности спинальных проекционных нейронов [8]. Напротив, применение адренолитических средств препятствует развитию эффектов стимуляционной аналгезии, что указывает на существование эндогенного норадренерги-ческого звена в структуре антиболевых систем мозга [2].
Основным источником норадреналина являются клетки голубоватого пятна (1осш соеш1еш), образующие в мозге двунаправленные проекции. Восходящие волокна распределяются в регионах лимбической системы и участвуют в регуляции процессов эмоционального вознаграждения и удовольствия [20]. Аксоны, нисходящие к спинному мозгу, контактируют с ноцицептивными клетками задних рогов и мембраной первично-чувствительных волокон, а также иннервируют симпатические преганглионарные нейроны. За счет
одновременной активации ноцицептивных и симпатических центров спинного мозга но-радренергические волокна обеспечивают согласование вегетативных и сомато-сенсорных реакций на боль [14].
В реализацию противоболевых эффектов вовлечены преимущественно сегментарные а2-адренорецепторы, которые расположены на поверхности ноцицептивных афферентных волокон [2, 14] и являются мишенью фармакологического действия клонидина. Его аналгети-ческие свойства наиболее рельефно проявляются при купировании болей хронического нейрогенного характера - раковых, артритных, диабетических, нейропатических. Недавно было продемонстрировано, что уровень норадренергической аналгезии заметно возрастает в присутствии агентов NO [22]. В основе этого эффекта лежит в первую очередь химическая модификация медиатора, высвобождающегося в синаптическое пространство: оксид азота и его активные метаболиты взаимодействуют с норадреналином и превращают его в 6-нитро-но-радреналин, который, не обладая тропностью к специфическим рецепторам, ингибирует процессы обратного захвата медиатора, продлевая его действие в синаптической щели [6]. Другим механизмом взаимодействия медиаторов является активация параллельного нейромета-болического пути, приводящая к наработке агматина из аминокислоты аргинина, известной также как предшественник синтеза NO. Роль агматина в системе болевого анализатора еще предстоит выяснить, однако известно, что в сфере его действия находятся не только специфические внутриклеточные процессы в имидазолиновых рецепторах, но и влияние на а2-адре-норецепторы. Как и а2-адреномиметики, он гораздо более эффективен при хронической боли, особенно в комбинации с опиатным аналгетиками, толерантность к которым заметно уменьшается при сочетанном использовании препаратов [17].
Сложность и динамичность взаимоотношений в системе NO-норадреналин не позволяют до настоящего времени однозначно решить вопрос о временных параметрах норадренергической регуляции болевого процесса. Ряд авторов придерживается мнения о тоническом характере нисходящего катехоламинергического контроля боли [12]. Другие описывают экстренное норадренергическое торможение ноцицептивного сигнала [19]. Третьи считают па-тогномоничным использование а2-адреномиметиков лишь при хроническом течении болевого процесса, когда развиваются вторичная гипералгезия и аллодиния [5]. В этом случае эффективные аналгетические свойства а2-адреномиметиков реализуются также за счет угнетения преганглионарных симпатических нейронов, что препятствует развитию симпатоген-ного воспаления тканей, неизменно сопровождающего длительные болевые процессы [13].
В экспериментах, выполненных в нашей лаборатории, были получены данные, позволяющие предположить, что функциональная взаимосвязь этих медиаторов может формироваться не только в локусах синаптического действия норадреналина, но также в местах его синтеза [3]. Для изучения NO-ергической функции норадреналин-синтезирующих нейронов мы применяли методы гистохимической диагностики NADPH-диафоразы (топографического маркера синтазы NO), иммуноцитохимию и иммуноблоттинг с использованием специфических антител к нейрональной и индуцибельной NO-синтазе, а также определение мРНК индуцибельной NOS. Исследовали мозг животных (крыс) с экспериментальной моделью острой воспалительной боли и людей, погибших вследствие травматического болевого шока.
У человека норадренергические клетки голубоватого пятна легко распознаются по наличию в их цитоплазме гранул пигмента меланина (рис. Б на вкл.). Они не экспрессируют NO-синтазу, о чем свидетельствует отсутствие гисто- и иммуноцитохимической активности при использовании специфических антител. В мозге крыс регион locus coeruleus также лишен NO-ергических нервных клеток (рис. 1А). Следовательно, в условиях физиологической нормы NO-синтезирующая и норадренергическая функции центральных нейронов являются взаимоисключающими. Известно, однако, что, несмотря на отсутствие собственного N0, эти клетки весьма чувствительны к действию агентов, изменяющих концентрацию оксида азота - они возбуждаются при аппликации доноров NO и отвечают стойкой
гиперполяризациеи на воздействие ингибиторов NOS [22]. Это предполагает существование в голубоватом пятне эндогенного источника нитроксида, в роли которого, очевидно, выступают приходящие сюда NO-содержащие нервные волокна, которые неизменно маркируются при проведении гистохимической реакции. В норме они характеризуются крупным калибром нервного ствола и его варикозных утолщениИ и в голубоватом пятне формируют нежную сеть вокруг тел норадренергичес-ких неИронов (рис. 1А, указаны стрелками). При детальном анализе сериИных срезов можно проследить, что NO-со-держащие нервные волокна являются дендритами неИронов соседних холи-нергических ядер покрышки.
В условиях болевого воздействия в первую очередь меняется характер распределения нитроксидергических волокон в голубоватом пятне: по сравнению с контрольным состоянием увеличиваются их плотность и уровень гистохимической активности (рис. В на вкл., 1Б, указаны стрелками). Помимо крупнокалиберных варикозных проводников «тегментального» происхождения появляются многочисленные тонкие волоконца иного морфологического типа, формирующие густое NO-ергическое сплетение вокруг норад-ренергических неИронов. Эти волокна могут принадлежть неИронам задних рогов спинного мозга, серотонинергическим неИронам шва и клеткам центрального серого вещества среднего мозга [20]. Указанные регионы, как известно, отвечают на боль активациеИ неИрональных NO-ер-гических процессов [3], что подтверждает их причастность к неИрохимическим изменениям неИропиля голубоватого пятна. В то же время у животных с эксприментально вызванноИ остроИ болью и у людеИ, погибших от болевого шока, норадренергические неИроны locus coeruleus остаются по-прежнему гисто- и иммуноцитохимически неактивными.
Данные результаты демонстрируют, что на определенном этапе болевоИ реакции в но-радренергическом центре головного мозга формируются внутренние условия для активации специфических медиаторных процессов, вовлеченных в механизмы нисходящеИ анал-гезии. В их запуске, помимо уже известных неИротрансмиттерных систем, принимает участие оксид азота, выделяемыИ афферентными волокнами, приходящими из других ядер
Рис. 1. Нитроксидергическая активность голубоватого пятна мозга крыс. А - интактные животные, Б - через 6 ч после экспериментального болевого воздействия (стрелками указаны NO-ергические волокна), В - через 4 дня после спонтанной отмены у опиат-зависимых животных (стрелками отмечены нервные клетки, содержащие фермент синтеза NO), LC -регион голубоватого пятна locus coeruleus (обведен пунктирной линией), NV-Mes - среднемозговое ядро тройничного нерва (nucleus nervi trigeminalis mesencephalis), ДЛТ - дорсолатеральное ядро покрышки (nucleus dorso-lateralis tegmentii). Метод на NADPH-диафоразу. Масштаб 50 мкм
ноцицептивноИ системы. Внутриклеточным рецептором NO-ергических влияниИ является гуанилатциклаза, обе субъединицы котороИ обнаруживаются в цитоплазме клеток голубоватого пятна [15], а деИствие NO направлено на сенсибилизацию норадренергических неИронов к возбуждающему влиянию проболевых медиаторов [22]. Таким образом, вызванная болью NO-зависимая активация норадренергических неИронов locus coeruleus дополняет и поддерживает синергичные взаимоотношения этих медиаторов на уровне спинальных болевых ворот. В данном случае сам оксид азота, несмотря на традиционно приписываемую ему роль проболевого фактора, способен активировать процессы эндогенноИ антиболевоИ защиты. Этот факт имеет принципиальное значение для создания и клинического внедрения новых фармакологических препаратов на основе ингибиторов NO-синтазы, поскольку использование любых аналгетических схем должно быть согласовано с течением собственных, эндогенных, противоболевых механизмов.
Взаимодействие NO- и норадренергических механизмов
при формировании опиатной зависимости
Традиционно неИронам голубоватого пятна приписывают центральную роль в патогенезе наркотическоИ зависимости. Основные вегетоэмоциональные и когнитивные проявления синдрома отмены принято связывать с патохимическоИ реорганизациеИ внутриклеточных сигнальных каскадов именно в этих клетках [15]. Вызванная препаратом налоксоном блокада опиатных рецепторов на норадренергических клетках приводит к резкому и мощному выбросу норадреналина, активации и учащению их разрядноИ активности и появлению характерных признаков отмены [11, 18, 21]. Значение норадренерги-ческоИ медиации подтверждается высокоИ клиническоИ эффективностью а2-адреноаго-ниста клонидина при лечении неИрологических и вегетативных симптомов опиИноИ наркомании [2].
В механизме норадренергического гипертонуса locus coeruleus при опиИноИ наркомании основную роль играют глутаматергические афферентные сигналы и связанная с ними система синтеза NO. Как описано выше, нервные клетки голубоватого пятна не содержат аппарата синтеза оксида азота. Вместе с тем активность многих вегетативных, поведенческих и перцептивных процессов резко изменяется при микроинъекциях доноров NO и ингибиторов NO-синтазы в область голубоватого пятна [4, 7, 22]. Весьма примечательно, что отмеченные воздеИствия оказываются малорезультативными при работе с интактными животными, но их эффект значительно возрастает у крыс, пребывающих в состоянии мор-финноИ интоксикации и при формировании синдрома отмены. Так, фармакологическое возбуждение NMDA-рецепторов у опиатзависимых животных [9] или локальные аппликации доноров NO [7] ассоциируются с клеточными и системными симптомами абстинентного синдрома. Напротив, совместное применение морфина с антагонистами NMDA-рецепторов или ингибиторами NO-синтазы способно не только предупреждать возникновение толерантности, но и эффективно ослаблять выраженность синдрома отмены [11].
Учитывая тот факт, что сами норадренергические неИроны голубоватого пятна в норме не способны генерировать NO, его модулирующие эффекты до недавнего времени связывались с активностью неИропильноИ NO-синтазы, локализованноИ в тонкоИ сети волокон, окружающих норадренергические неИроны. В наших исследованиях, выполненных на материале головного мозга людеИ, погибших от передозировки опиатов, впервые было установлено, что длительныИ прием опиатных аналгетиков может способствовать изменению NO-ергических своИств норадреналин-синтезирующих неИронов.
С помощью гисто- и иммуноцитохимических методов было показано, что в мозге наркоманов фермент, ответственный за продукцию NO, содержит большинство неИронов tocus coeruleus. Наличие в них коричневого пигмента меланина определяет их принадлежность к
категории катехоламииергичееких, и именно они на наших препаратах характеризуются высоким уровнем активности КАОРЫ-диафоразы, окрашивающей цитоплазму нейронов в синий цвет (рис. на вкл.). Образование гистохимического преципитата заметно увеличивается и в волокнах нейропильного матрикса ядра. При проведении иммуноцитохимичес-кого картирования КО-синтазы в норадренергических клетках мы идентифицировали ин-дуцибельный тип фермента (рис. Д на вкл.), в то время как нейрональная и эндотелиальная изоформы в голубоватом пятне не экспрессируются. Подтверждением этого факта являются также результаты биохимических исследований ткани мозга опийных наркоманов, где методом иммуноблоттинга и ПЦР-диагностики мРНК индуцибельной КО-синтазы была показана экспрессия именно индуцибельного типа фермента (рис. 2).
Сходные гистохимические изменения наблюдаются в мозге опиат-зависимых крыс после введения им налоксона: в регионе голубоватого пятна обнаруживается небольшая популяция КАОРЫ-^позитивных нейронов (на рис. 1В). Характер их расположения, топографические и морфологические признаки (мелкие размеры клеточных тел, крупное ядро в центре, небольшое количество первичных дендритов) позволяют считать эти клетки но-радренергическими. В отличие от мозга человека, они не экспрессируют индуцибельную КО-синтазу, о чем свидетельствуют данные иммунохимической диагностики.
Несмотря на значительный прогресс в расшифровке механизмов толерантности и наркотической зависимости, многие аспекты этих патологических нейроадаптаций остаются неясными. Считается, что в их в основе лежит дисбаланс некоторых внутриклеточных сигнальных механизмов, молекулярными исполнителями которых являются аденилатцик-лаза, Са-кальмодулинзависимая протеинкиназа С, О-белки и др. [4, 15, 21]. Результаты настоящего исследования позволяют дополнить этот перечень молекулой оксида азота. Нейромодуляторные свойства КО позволяют ему, с одной стороны, усиливать длительность и эффективность глутаматергического возбудительного сигнала, особенно в условиях избыточной, неконтролируемой внешними сигналами активности КО-синтазы индуцибельного типа. С другой стороны, действие оксида азота направлено на ограничение тормозных ресурсов ядра за счет десенситизации опиатных рецепторов [18] и угнетения активности серотонинергической и ГАМК-ергической тормозной нейропередачи [22].
Имеющиеся в литературе факты не позволяют сделать окончательных выводов о причинах индукции КО-сиптачы в но- (1(| ( п
радренергических клетках наркоманов. Некоторые авторы значительную роль в этом процессу отводят дисбалансу возбудительных нейротрансмиттерных механизмов: вызванная опиатами сенситизация пре- и постсинаптических КМГМ-рснсп- ^ торов является важным звеном в цепи внутриклеточных адаптаций, ведущих к нарастанию интенсивности КО-сргичсских процессов [16]. Другие считают ведущим механизмом активацию окислительного стресса и наработку про-воспалительных цитокинов, в первую очередь фактора некроза опухоли, экспрессия которого напрямую связана со стимуляцией опиатных рецепторов [23]. Действительно, в регионе голубоватого пятна наркоманов зачастую обнаруживается высокий уровень имму-
Рис. 2. Биохимическое определение индуцибельной КО-синтазы методом иммуноблоттинга (А) и ПЦР м-РНК ьКОБ (Б) в мозге людей, погибших от передозировки опиатов. а - лестница фрагментов ДНК с шагом 100 нуклеотидов, б - контроль, в - голубоватое пятно головного мозга наркоманов. Данные получены совместно с геномным отделением Краевого бюро судебно-медицинской экспертизы
ноцитохимическоИ активности этого цитокина, которыИ нарабывается как в неИронах (рис. на вкл. Е), так и в окружающих их глиальгых клетках (рис. Ж на вкл.).
Полученные данные заставляют по-новому взглянуть на неИрохимические предпосылки наркотическоИ зависимости и причину вегетативных, когнитивных и поведенческих расстроИств, сопровождающих синдром отмены. Ключевая роль норадренергическоИ медиации в формировании неИронально-вегетативного дисбаланса при наркомании и выраженная чувствительность этих процессов к воздеИствию ингибиторов NO-синтазы [4, 10,11] позволяют считать экспрессию индуцибельноИ NOS в норадренергических клетках важным патогенетическим фактором развития опиИноИ зависимости. Применительно к обсуждаемоИ в настоящеИ работе проблеме регуляции боли этот факт имеет принципиальное значение, поскольку позволяет наметить реальные пути фармакологическоИ коррекции толерантности и наркотическоИ зависимости, которые неизбежно сопровождают лечение хронических болевых синдромов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Брагин Е.О. Нейрохимические механизмы регуляции болевой чувствительности. М.: Изд-во Ун-та дружбы народов, 1991. 248 с.
2. Вальдман А.В., Игнатов Ю.Д. Центральные механизмы боли. Л.: Наука, 1976. 191 с.
3. Дюйзен И.В. Значение оксида азота в механизмах развития боли: автореф. дис. ... д-ра мед. наук. Владивосток, 2004.
4. Aston-Jones G., Hirata H., Akaoka H. Local opiate withdrawal in locus coeruleus in vivo // Brain Res. 1997.Vol. 765, N 2. P. 331-336.
5. Budai D., Harasawa I., Fields H.L. Midbrain periaqueductal gray (PAG) inhibits nociceptive inputs to sacral dorsal horn nociceptive neurons through alpha2-adrenergic receptors // J. Neurophysiol. 1998. Vol. 80, N 5. P. 2244-2254.
6. Chiari A., Li X.H., Xu Z., Pan H.L., Eisenach J.C. Formation of 6-nitro-norepinephrine from nitric oxide and norepinephrine in the spinal cord and its role in spinal analgesia // Neuroscience. 2000. Vol. 101, N 1, P. 189-196.
7. Desvignes C., Robert F., Vachette C., Chouvet G., Cespuglio R., Renaud B., Lambas-Senas L. Monitoring nitric oxide (NO) in rat locus coeruleus: differential effects of NO synthase inhibitors // Neuroreport. 1998. Vol. 8, N 6. P. 1321-1325.
8. Dumka V.K., Tandan S.K., Raviprakash V., Tripathi H.C. Central noradrenergic and cholinergic modulation of formaldehyde-induced pedal inflammation and nociception in rats // Indian J. Physiol. Pharmacol. 1996. Vol. 40, N 1. P. 41-46.
9. Hall S., Milne B., Jhamandas K. Excitatory action of N-methyl-D-aspartate on the rat locus coeruleus is mediated by nitric oxide: an in vivo voltammetric study // Brain Res. 1998. Vol. 796, N 1-2. P. 176-186.
10. Janero D.R. Nitric oxide (NO)-related pharmaceuticals: contemporary approaches to therapeutic NO modulation // Free Radic. Biol. Med. 2000. Vol. 28, N 10. P. 1495-1506.
11. Leza J.C., Lizasoain I., Cuellar B., Moro M.A., Lorenzo P. Correlation between brain nitric oxide synthase activity and opiate withdrawal // Naunyn Schmiedebergs. Arch. Pharmacol. 1996. Vol. 353, N 3. P. 349-354.
12. McNally G.P. Pain facilitatory cicuits in the mammalian central nervous system: their bebehavioal significance and role in morfine analgetic tolerance // Neurosci. Biobihav. Rev. 1999. Vol. 23. P. 1059-1078.
13. Millan M.J. Descending control of pain // Prog. Neurobiol. 2002. Vol. 66. P. 355-474.
14. Millan M.J. The induction of pain: an untegrative review // Prog. Neurobiol. 1999. Vol. 57. P. 1-164.
15. Nestler E.J., Aghajanian G.K. Molecular and cellular basis of addiction // Science. 1997. Vol. 278, N 5335. P. 58-63.
16. Singewald N., Philippu A. Release of neurotransmitters in the locus coeruleus // Prog. Neurobiol. 1998. Vol. 56, N 2. P. 237-267.
17. Su R.-B., Li J., Qin B.-Y. A biphasic opioid function midulator: agmatine // Acta Pharmacol. Sin. 2003. Vol. 24, N 7. P. 631-636.
18. Torrecilla M., Pineda J., Ugedo L. NO synthase inhibitors reduce opioid desensitization in rat locus coeruleus neurons in vitro // Neuroreport. 2001. Vol. 12, N 8. P. 1601-1604.
19. Tsuruoka M., Maeda M., Nagasawa I., Inoue T. Spinal pathways mediating coeruleospinal antinociception in the rat // Neurosci. Lett. 2004. Vol. 362, N 3. P. 236-239.
20. Van Bockstaele E.J., Bajic D., Proudfit H., Valentino R.J. Topographic architecture of stress-related pathways targeting the noradrenergic locus coeruleus // Physiol. Behav. 2001. Vol. 73, N 3. P. 273-283.
21. Williams J.T., Christie M.J., Manzoni O. Cellular and synaptic adaptations mediating opioide tolerance // Physiol. Rew. 2001. Vol. 81. P. 299-343.
22. Xu Z.Q., Pieribone V.A., Zhang X., Grillner S., Hokfelt T. A functional role for nitric oxide in locus coeruleus: immunohistochemical and electrophysiological studies // Exp. Brain Res. 1994. Vol. 98, N 1. P. 75-83.
23. Zhan G., Fenik P., Pratico D., Veasey S.C. Inducible Nitric Oxide Synthase in Longterm Intermittent Hypoxia: Hypersomnolence and Brain Injury // Amer. J. Respir. crit. Care Med. 2005. Vol. 171, N 12. P. 1414-1420.
