CC BY
33
И.Ю. АЛЕКСЕЕВА
ВЫЗОВЫ ДЕМОКРАТИИ В ИНФОРМАЦИОННОМ ОБЩЕСТВЕ*
IRINA ALEXEEVA Challenges to democracy in the information society
The paper seeks to demonstrate that informational era challenges democracy not as an institutional system, but as a system of interrelations between different actors, groups and communities. It is doubtful to contend that the information society is a priori regarding with favuor democratic development. The author argues that, to be able to understand political aspects related to information and communication technologies, we have to turn our attention to the pluralistic, «multidemoc-ratic» nature of the information society.
Главный вызов демократии в информационном обществе состоит в том, что под вопрос ставится само понятие демократии. При этом речь идет не только (и, может быть, не столько) о демократии как о форме государственно-политического устройства, сколько о демократичности тех или иных сообществ и организаций, процедур и процессов, способов принятия решений и взаимодействия людей. Особое значение в информационную эпоху приобретает проблема демократии как образа жизни локальных сообществ, народов и глобальных объединений1.
* Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ. Проект № 06-06-80418 а.
1 Демократия в последнем смысле, как справедливо подчеркивает Т.М. Маха-матов, может иметь место и в условиях недемократического государственного устройства (см.: Махаматов Т.М. Демократия как образ жизни народа. - М.: Финансовая академия, 2005. - С. 10).
С конца 60-х годов XX в. и до наших дней предложено множество толкований того, что такое информационное общество. При всем разнообразии акцентов, степени внимания, уделяемого тем или иным технологическим, экономическим или социальным процессам, информационное общество рассматривается в рамках основных концепций как обладающее по крайней мере некоторыми общими характеристиками. К ним, прежде всего, относятся высокий уровень развития компьютерной техники, информационных и телекоммуникационных технологий, наличие мощной информационной инфраструктуры. Отсюда - такая важнейшая черта информационного общества, как увеличение возможностей доступа к информации для все более широкого круга людей. Наконец, практически все концепции и программы развития информационного общества исходят из того, что информация и знания становятся в информационную эпоху стратегическим ресурсом общества, сопоставимым по значению с ресурсами природными, людскими и финансовыми1.
Уверенность, что информационное общество является демократическим в силу своей природы и никаким иным быть не может, сегодня столь сильна, что сама постановка вопроса о том, в чем именно заключается демократический характер информационного общества, способна вызвать недоумение. «Да во всем...» - вот ответ, который, казалось бы, напрашивается сам собой. Тем не менее более тщательное рассмотрение вопроса позволяет усомниться в правомерности изображения информационной эпохи как создаю-
1 Так, в Концепции движения Москвы к информационному обществу говорится о нескольких взаимосвязанных процессах, определяющих сущность информационного общества: «Информация и знания становятся важным ресурсом и подлинно движущей силой социально-экономического, технологического и культурного развития»; «формируется рынок информации и знания как фактора производства наравне с рынками природных ресурсов, труда и капитала»; «стремительно растет удельный вес отраслей, обеспечивающих создание, передачу и использование информации»; «развитая информационная инфаструктура превращается в условие, определяющее национальную и региональную конкурентоспособность не в меньшей степени, чем, например, транспортные коммуникации»; «развитие и активное внедрение во все сферы деятельности новых информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) существенно меняют модели образования, труда, общественной жизни, отдыха» (см.: Концепция движения Москвы к информационному обществу // Информационное общество: Международный информационно-аналитический журнал. - М., 2001. - № 3. - С. 7).
щей (уже в силу сущностных своих характеристик) условия для расцвета демократии.
Прежде всего, понимая под демократией форму государственно-политического устройства, где источником власти признается народ, практикуется выборность государственных органов, решения принимаются большинством голосов, утверждается верховенство закона и равенство граждан перед законом, мы не усматриваем непосредственной понятийной связи перечисленных черт с такими явлениями, как компьютерная техника, развитие телекоммуникаций и рост рынка информации и знаний. Те или иные формы демократических государств возникли задолго до появления компьютеров, а утверждение, что без демократического политического устройства невозможно появление электронно-вычислительной техники и техники средств связи, опровергается примерами соответствующих изобретений, сделанных учеными и инженерами в странах с авторитарными и тоталитарными режимами.
В свое время появление компьютерных сетей породило надежды на совершенствование демократического государства по линии приближения демократии представительной к демократии непосредственной, подобной той, что существовала в древнегреческих полисах. Сегодняшний уровень технологического развития позволяет серьезно обсуждать перспективу всенародных электронных голосований по важнейшим законопроектам. Но пойдет ли развитие политических технологий по данному пути? И если да, будет ли это совершенствованием демократии? Перспектива технической осуществимости непосредственной демократии (которая все же не сможет быть непосредственной в изначальном смысле, будучи опосредованной электронными коммуникациями) дает возможность увидеть в новом свете преимущества демократии представительной. К таким преимуществам относятся, прежде всего, компетентность и профессионализм, которыми в идеале должны обладать народные избранники и которыми часть из них действительно обладают, пусть и не в такой степени, как предписываемый идеал. Сложившиеся формы структурированности представительных органов, процедуры подготовки и принятия законопроектов имеют как недостатки, так и достоинства. И неизвестно, уменьшились бы недостатки и возросли бы достоинства при переходе к непосредственной (электронной) демократии.
Сегодня одним из основных эффектов развития информационной инфраструктуры становятся коммуникационные удобства, распространяемые и на сферу отношений гражданина с государственными органами. Получение по Интернету бланков заявлений (например, для оформления заграничного паспорта), информации об адресах организаций и схем их расположения «в реале», конечно же, делает более удобным обращение граждан в государственные органы, однако никоим образом не означает движения демократии от представительной к непосредственной.
Между тем коммуникационные удобства являются одним (хотя, конечно же, далеко не единственным!) из условий эффективности взаимодействия. Не случайно обеспечение эффективного взаимодействия органов государственной власти и органов местного самоуправления с гражданами и хозяйствующими субъектами на основе широкого внедрения информационно-коммуникационных технологий провозглашается в качестве одной из основных задач Федеральной целевой программы «Электронная Россия» (2002-2010 годы)1.
Новые возможности развития демократии в информационную эпоху справедливо связывают с реализацией демократических прав и свобод - прежде всего, свободы слова. В контексте развития информационно-коммуникационных технологий свобода слова все чаще понимается как свобода производства, передачи и распространения информации. Кроме того, право говорить теснейшим образом связывается с правом слышать и знать, т.е. с правом доступа к информации. Типичное видение демократических эффектов информатизации представлено и в тексте Федеральной целевой программы «Электронная Россия». «Важным результатом распространения ИКТ и проникновения их во все сферы общественной жизни, - утверждается в программе, - является создание правовых, организационных и технологических условий для развития демократии за счет реального обеспечения прав граждан на свободный поиск, получение, передачу, производство и распространение информации»2.
Противоречие между формальным равенством граждан перед законом (которое дополняется провозглашением формального равенства возможностей) и реальным (порой вопиющим!) неравенством в
1 Федеральная целевая программа «Электронная Россия». - Режим доступа: И11р://%'%гмг.е-ги8.га/8Йе.8Ь1тГ?111=15
2 Там же.
обладании основными жизненными благами с давних пор дает повод говорить о лицемерном характере существующих демократических режимов. В этом контексте информация выглядит некой «палочкой-выручалочкой» - тем уникальным благом, которого может хватить на всех, особым ресурсом, не убывающим от его употребления.
В подобном контексте информация видится как вещь или квазивещь, которой одновременно может пользоваться сколь угодно большое число людей без всякого ущерба для нее самой, а развитие демократии рассматривается как направленное на обеспечение технических и организационных возможностей для доступа к такой ценной вещи, как информация. Техноцентристским идеалом глобального информационного общества является совершенствование информационных технологий, их распространение по всему миру и расширение доступа к информационным ресурсам - прежде всего через компьютерные сети. Предельным случаем выступает состояние, когда любой человек, находящийся в любой точке земного шара (и даже за его пределами), в любой момент времени может получить необходимую ему информацию. Собственно, этот идеал и задает магистральное направление в движении к информационному обществу, а затем в совершенствовании такого общества и достижении им стадии зрелости.
Идеал доступности информации нашел отражение в Хартии глобального информационного общества, принятой в 2000 г. на встрече в Окинаве глав государств «большой восьмерки», где участвовал и президент Российской Федерации. Окинавская хартия (п. 9) провозглашает: «Каждый человек должен иметь возможность доступа к информационным и коммуникационным сетям». Однако проблема доступа порождает проблему так называемого нового неравенства - информационного. Информационное неравенство, понимаемое прежде всего как неравенство в доступе к компьютерам, увеличивающее разрыв между богатыми и бедными внутри одной страны, уже в 80-х годах XX в. рассматривалось как одно из нежелательных последствий компьютеризации различных сфер деятельности, в том числе и образования1. Тема информационного неравенства изначально рассматривалась не только в националь-
1 См., напр.: Johnson D. Computer ethics. - Englewood Cliffs (N.J.): Prentice-Hall, 1985.
ном, но и в международном аспекте. Впоследствии проблемы обеспечения доступа к информации в контексте философии «равных возможностей» и «культурных прав» разрабатывались многими американскими и западноевропейскими авторами. Привлечению внимания к данной проблеме в начале XXI в. способствовало ее новое, более эффектное название - «цифровой разрыв». Под «цифровым разрывом» понимается растущее неравенство в доступе к информационно-коммуникационным технологиям между разными странами, а также между различными социальными группами внутри одной страны.
Вместе с тем далеко не все разновидности информации подходят для того, чтобы становиться объектом свободного и всеобщего доступа. Проблема доступа к информации оказывается связанной с проблемой защиты не только информации от несанкционированного доступа, но и информационных систем (как искусственных, так и естественных) от негативных информационных воздействий.
В современном обществе информация выступает в различных ипостасях. Это и особого рода ценность-ресурс, которая должна стать доступной как можно большему числу людей, и такая ценность-ресурс, которую следует защищать от нежелательного (несанкционированного) доступа. Информация - средство достижения адекватного понимания целей, задач и содержания деятельности социального субъекта (индивида, организации, государства) другими участниками коммуникативных процессов, условие создания благоприятной обстановки для реализации данных целей, каковые представляются благородными, справедливыми или как минимум правомерными. Вместе с тем информация - это средство воздействия на индивидуальное, групповое и общественное сознание, имеющее мощный (преднамеренный или побочный) деструктивный эффект, блокирующее способности подвергающегося воздействию субъекта к продуктивной деятельности, к реализации собственного творческого потенциала, а в предельном случае ведущее к его социальному уничтожению. Развитие современных информационно-коммуникационных технологий, расширяя сферу свободы информационной деятельности, расширяет также сферу ее анонимности, неконтролируемости и легкой репроду-цируемости информации.
Глобальная сеть Интернет стала новой областью столкновения отдельных людей, групп и организаций, действующих в соответствии со своими интересами, прихотями, произволом и даже
злой волей. Рассылка компьютерных вирусов, взлом систем и баз данных, нарушение прав интеллектуальной собственности, предоставление для всеобщего доступа непристойных изображений и текстов, распространение руководств по изготовлению взрывных устройств, пропаганда идей экстремистского характера, использование сети в качестве мощного канала дезинформации - эти и подобные им явления стали неотъемлемыми чертами образа Интернета уже в 90-х годах XX в. Расширение сферы свободы с одновременным сужением сферы ответственности дало основания для постановки проблемы информационной безопасности личности не только как проблемы отдельного государства, но и как многостороннего международного сотрудничества. Г.Л. Смолян, представляя аргументы в пользу подобной позиции, не ограничивается проблемами посягательства на персональные информационные ресурсы и интеллектуальную собственность, но подчеркивает значимость новых угроз физическому, психическому и социальному здоровью людей. В числе таковых -информационные воздействия, прямо угрожающие физическому или психическому здоровью человека (религиозное сектантство, распространение мистических учений, магии, целительство, шаманство, непристойности); воздействия на сознание человека как субъекта политической жизни, ведущие к экстремизму или равнодушию. При этом отмечается, что проблема обеспечения безопасности осложняется отсутствием в сети какого-либо управляющего или контролирующего органа, анонимностью субъектов злонамеренных и иных действий, причиняющих ущерб пользователю, отсутствием географических границ, трудно определяемой национальной принадлежностью объектов сети1. Информационные вызовы национальной и международной безопасности сегодня обсуждаются на самых разных уровнях, а теоретические изыскания нередко имеют в качестве конечной цели выработку предложений, касающихся принятия соответствующих международно-правовых соглашений2.
Очевидно, что киберпространство, расширяя информационно-технологические возможности человека, вовсе не становится сферой
1 См.: Смолян Г.Л. Сетевые информационные технологии и проблемы безопасности личности // Вестник РФФИ. - М., 1999. - № 3 (17). - С. 64.
2 См., напр.: Информационные вызовы национальной и международной безопасности / Под ред. А.В. Федорова и В.Н. Цыгичко. - М.: ПИР, 2001.
верховенства закона и не является демократическим в этом смысле. Оно формируется в значительной степени благодаря желанию освободиться от условностей и ограничений, господствующих в «реале». При этом упускается из виду, что пространство демократии не есть пространство свободное от норм, юридических и этических.
Демократический имидж Интернета поддерживается в значительной степени представлениями о том, что сетевые технологии демократичны по своей природе. Интернет открывает широкий доступ к информации, а информация сегодня тесно ассоциируется с властью (чем больше у народа информации, тем больше у него власти). Критикуя подобные представления, американская исследовательница Д. Джонсон обращает внимание на то обстоятельство, что формула «информация есть власть» верна лишь в том случае, когда речь идет об информации надежной и полезной, а сетевые технологии не могут гарантировать подобных качеств информации. Д. Джонсон подчеркивает, что разработка интернетовских технологий происходит отнюдь не демократичным образом: эти технологии создаются в основном в США (хотя и используются затем в разных странах), но даже в Северной Америке общество почти не участвует в принятии решений, касающихся Интернета1. Следует согласиться с Д. Джонсон в том, что Интернет порождает «смешанную картину» тенденций, способствующих и угрожающих демократии.
Глобальное информационное общество не есть глобальное демократическое государство. В разработке юридических принципов Интернета лидируют США и западноевропейские страны, а прочие государства приводят свое законодательство в соответствие с принципами лидеров, зачастую не обращая внимания на мнение собственных сограждан. С принятием в начале 1990-х годов в Российской Федерации закона о правовой охране программ для ЭВМ и баз данных в число правонарушителей автоматически попали тысячи добропорядочных граждан, только что начавших преодолевать «цифровой разрыв» между Россией и продвинутыми в информационно-технологическом отношении странами. Представители «образованной бедноты», с трудом изыскивающие способы поддержания собственного физического существования, заведомо не имели возможности платить за дорогостоящее зарубежное программное обес-
1 Cm.: Johnson D. Democratic Values and the Internet // Internet ethics / Ed. by D. Langford. - Houndmills: Macmillan press, 2000. - P. 191-192.
печение. Китайцы в подобных случаях ссылаются на свои древние культурные традиции, в соответствии с которыми на протяжении веков копирование какой-либо работы воспринимается как лучшая награда ее автору1. Примечательно, что американские ученые, работающие в области компьютерной этики, по-разному подходят к ситуации, когда человек, законным образом приобретший программное обеспечение, делает копию для знакомого, который не может позволить себе купить данный продукт. Одни считают, что это действие аморальное, поскольку его запрещает закон, другие же - что в данном случае юридические и нравственные императивы не совпадают2.
Одна из важных составляющих темы информационного неравенства, не сводимая к собственно проблеме цифрового разрыва, - так называемый информационный империализм. Опасность данного явления как явления культурного была осознана еще в «докомпьютерную» эпоху, однако развитие информационно-компьютерных, в том числе сетевых технологий открыло новые возможности для навязывания более мощными в технологическом отношении субъектами потребительских предпочтений и вкусов более слабым, а также дало повод говорить о возросших опасностях конфликтов ценностей и норм, характерных для различных национальных культур.
Обычно культурный империализм понимается как использование политического, экономического и технологического могущества для распространения ценностей и обычаев иноземной культуры, ведущего к вытеснению ценностей культуры национальной. С социал-дарвинистских позиций данный процесс оценивается как вполне нормальный: считается, что вытеснение одних культур другими неизбежно, поскольку в культурной эволюции, как и в любой эволюции, наиболее сильные и приспособленные выживают за счет
1 См.: Wingrove N. China traditions oppose war on IP piracy // Research-technology management. - Arlington, VA: Industrial research institute. - 1995. -Vol. 38, N 3, 6-7, May - June.
2 См.: Nissenbaum H. Should I copy my neighbor's software? / Computers, ethics & social values / Johnson D.G., Nissenbaum H. (eds.). - Englewood Cliffs (N. J.): Prentice Hall, 1995. - P. 201-213.
слабых1. Оппоненты подобных воззрений подчеркивают, что «сильнее» не значит «лучше», а потому замена ценностей более слабой в экономическом или военном отношении (или просто менее агрессивной) группы ценностями группы, более сильной в этих отношениях, не должна заведомо оцениваться как проявление культурного прогресса. Кроме того, сохраняет силу позиция, согласно которой многообразие культур само по себе должно рассматриваться как ценность. Однако попытки «урезонить» субъектов информационной экспансии апелляциями к самоценности национальных культур и «культурным правам» народов наивны и заведомо обречены на неудачу.
Совокупность явлений и процессов, обозначаемых такими выражениями, как «культурный империализм», «культурный колониализм», «информационный империализм» или «информационный колониализм», слишком сложна и многогранна, чтобы быть адекватно понятой с нормативистских позиций. Одна из ключевых проблем в данном контексте - проблема качеств информационного продукта, делающего последний востребованным далеко за пределами той страны, где он создается. И эта проблема связана не столько с этикой, сколько с психологией. Кстати, производство информационной продукции, привлекательной для людей в разных странах, само по себе не предполагает «навязывания» народам этих стран ценностей страны-производителя. Если фильмы, сделанные в США, изобилуют сценами насилия, а герои этих фильмов не выглядят особо обремененными интеллектом, это еще не значит, что насилие и низкий интеллектуальный уровень относятся к разряду так называемых американских ценностей. Не следует недооценивать и того обстоятельства, что многие люди, зачастую сами того не осознавая, желают быть подданными великой информационной империи, пусть и в статусе обитателей колоний. При этом информация, которая активно предлагается таким обитателям, способна создать у них совершенно извращенное представление о причинах успехов и могущества информационной метрополии.
О вызовах компьютеризации национальным языкам и культурам писали С. Нора и А. Минк в докладе президенту Франции, впервые изданном в Париже в 1978 г.2 Название одной из глав книги
1 Cm., hanp.: Rothkop D. In praise of cultural imperialism? // Foreign policy. -Washington, D.C., 1996. - Summer, N 107.
2 Computerisation of society. Report to the President of France. - Cambridge, MA: MIT press, 1980.
С. Нора и А. Минка - «Будет ли компьютеризованное общество обществом культурных конфликтов?». Полагая, что информационное общество будет менее четко социально структурировано и более полиморфно, чем общество индустриальное, авторы считали, что одним из факторов полиморфизма станет отношение различных групп к тенденции упрощения языка, связанной, в частности, с соображениями эффективности баз данных и других электронно опосредованных коммуникаций. Таким образом, предлагая единый язык, компьютеризация способствует преодолению культурного неравенства. Вместе с тем, хотя такой упрощенный язык, считали они, будет совершенствоваться и становиться пригодным для все более развитых диалогов, он будет все же встречать сопротивление. Приемлемость этого кодифицированного языка будет зависеть от культурного уровня субъектов, что обусловит дискриминационный эффект телематики. «Более чем когда-либо язык становится ставкой культуры. Оппозиционные группы будут бороться за его присвоение»1.
Французские авторы полагали, что невозможно удовлетворительное исследование этих вопросов в рамках либерального подхода к информационному обществу, характерного для американского социолога Д. Белла. Информационное общество Д. Белл рассматривал как «общество, основанное на знании», где образование станет одной из основных ценностей и будет играть решающую роль в социальной стратификации. Однако Нора и Минк видели ограниченность либерального подхода в том, что он рассматривает конфликты только в терминах рынка и стремится возвратить их в эту область, когда они выходят за его пределы. Тогда перспектива социального развития заканчивается «транквилизованным постиндустриальным обществом», где изобилие и все большее равенство жизненных стандартов сделают возможными объединение нации вокруг огромного культурно гомогенного среднего класса и преодоление социальных напряжений. По мнению французских авторов, либеральный подход продуктивен в отношении информации, управляющей поведением производителей и покупателей, но бесполезен при столкновении с проблемами, выходящими за сферу коммерческой деятельности и зависящими от культурной модели.
1 Computerisation of society. Report to the President of France. - Cambridge, MA: MIT press, 1980. - P. 131.
Пожалуй, одним из первых на значение проблем информационного колониализма для России обратил внимание А. И. Ракитов в книге «Философия компьютерной революции», изданной в 1991 г. Развитие информационно-компьютерных технологий, писал он, создает возможности такого вида социально-экономической, политической и духовно-культурной сегрегации, при котором «в наиболее развитых информационных обществах сконцентрируется вся или почти вся интеллектуальная индустрия. Они станут источником, хранителем и держателем основных интеллектуальных ресурсов, производителем доминантных информационных технологий, продуцентом основных культурных и социально-гуманитарных потребностей. Остальные же страны мира превратятся в потребителя информационной технологии и информационной продукции, производителя сырья и отдельных видов промышленной продук-ции»1. А.И. Ракитов выражал обеспокоенность тем, что именно в разряд информационных колоний стремительно переходит страна, руководство которой занято борьбой за власть.
Трактовка информационного общества, предложенная А.И. Ракитовым в данной книге, предполагает, что такое общество «в состоянии производить всю необходимую для жизнедеятельности информацию, прежде всего научную»2. Согласно такой трактовке ряд стран азиатского региона, обладающих высоким уровнем технологии, но получающих основную часть научной информации и знаний главным образом из США, Западной Европы и Японии, не являются информационными обществами в полном смысле слова.
Обсуждая проблемы демократии в информационном обществе, недопустимо ограничиваться лишь пониманием демократии как формы государственно-политического устройства. В истории политической мысли существует и более широкое понимание демократии, предполагающее и право человека участвовать в формировании и направлении деятельности групп, к которым он принадлежит (Дж. Дьюи3), и «подлинное многообразие форм жизни - постоянных и временных, официальных и неофициальных, местных и централь-
1 Ракитов А.И. Философия компьютерной революции. - М: Политиздат, 1991. - С. 271.
2 Там же. - С. 32.
3 См.: Дьюи Дж. Реконструкция в философии: проблемы человека. - М.: Республика, 2003. - С. 17.
ных» (Дж. Кин1), и широкие, многомерные связи коммуникации, по отношению к которым политические связи являются лишь одной из разновидностей, хотя и важных (Ю. Хабермас2). И новые информационно-коммуникационные технологии вносят несомненный вклад в развитие демократии, понимаемой таким образом.
Но любая коммуникация предполагает соблюдение неких правил, писаных или неписаных, существование неких общих этических принципов общения, разделяемых всеми его участниками. Проблема правил поведения в киберпространстве не так проста, как может показаться на первый взгляд. Возможности глобальной компьютерной сети используют люди разнообразных профессий, возраста, уровня и характера образования, живущие в разных странах и принадлежащие к различным культурам. Все это ставит под вопрос перспективу разработки общих стандартов поведения, системы этических норм, которые могли бы получить всеобщее признание во «всемирной паутине». Однако об актуальности такой системы сегодня заявляют многие. Потребность в «правилах дорожного движения», понятных и выполнимых как для любителей, так и для профессионалов, работающих в сети, связана не в последнюю очередь с проблемой качества информации, размещаемой в Интернете. М. Вудбури, например, видит данную проблему как проблему «кодекса источников»3. Современные сетевые технологии, подчеркивает она, дают возможность выступать в качестве интернетовских «издателей» людям, не обладающим специальной подготовкой и не придерживающимся какого-либо общеобязательного свода этических правил. Возможности контролировать качество таких изданий практически отсутствуют, что не отменяет, конечно же, необходимости этических ориентиров. «Сетевая этика» в понимании Вудбури призвана содействовать осознанию таких ориентиров и повышать вероятность этически приемлемого поведения разработчиков и пользователей.
Реальное развитие информационно-коммуникационных технологий ставит под сомнение перспективы упрощенных форм нор-
1 См.: Кин Дж. Демократия и гражданское общество. - М.: Прогресс-Традиция, 2001. - C. 8-9.
2 См.: Хабермас Ю. Вовлечение другого: Очерки политической теории. -СПб.: Наука, 2001. - C. 201.
3 Woodbury M. Defining web ethics // Science and engineering ethics. - Berlin: Springer, 1998. - Vol. 4, N 2. - P. 205.
мативистского подхода, придающих решающее значение этическим кодексам и выдвигающих некоторые из них в качестве образцов для подражания. Характерная попытка предпринята в написанной Д. Гот-тербарном главе коллективной монографии «Этика Интернета»1. В качестве регулятивов поведения любого человека, работающего с виртуальной информацией (в том числе непрофессионального пользователя), Д. Готтербарн выдвигает здесь правила, зафиксированные в совместном «Кодексе этики и профессионального поведения инженера-системотехника», разработанном Ассоциацией вычислительной техники (ACM) и Институтом инженеров в области электротехники и электроники (IEEE)2. Однако при ближайшем рассмотрении важнейшие из правил-«претендентов» на статус образцовых оказываются результатом применения некоторых общих этических установок к условиям инженерной деятельности. Например, правило, предписывающее профессионалу принимать во внимание права и благополучие людей, на которых оказывают воздействие результаты его работы, основано на общих представлениях о добром отношении к ближнему, о необходимости приносить людям пользу и не причинять вреда. Что касается рекомендации оценивать свои решения с точки зрения общественности (исходя из допущения, что это в разумной степени информированная общественность), то данная рекомендация легко соотносится с житейским советом посмотреть на себя со стороны. Некоторые из упоминаемых Д. Готтербарном правил кодекса, например, правило, предписывающее оценивать свои действия в соответствии с самыми высокими стандартами программирования, явно неприемлемы для непрофессионалов.
Значение норм профессиональной этики для регуляции поведения пользователей Интернета во многом определяется тем, что моральная ответственность, связанная с развитием и использованием техники, традиционно интерпретировалась именно в терминах этики инженера. Однако массовое применение компьютерных технологий стало возможным именно благодаря их доступности для непрофессионального пользователя. Это привело к возникновению новой проблемы - проблемы ответственности «непрофессионала». И важно отдавать себе отчет не только в том, что полезного профессио-
1 Gotterbarn D. Computer professionals and YOUR responsibilities. Chapter 9 / Internet Ethics / Ed. by D. Langford. - New York : MacMillan, 2000.
2 Режим доступа: http://www.computer.org/tab/seprof/code.htm
нальная этика может привнести в разработку этики Интернета, но и в том, чего она не может. Следует иметь в виду, что «непрофессионал», о котором идет речь, может оказаться профессионалом достаточно высокого класса, но только не в области электронно-вычислительной техники, а в какой-либо другой (медицина, гуманитарные науки, геология и т.д.). Поскольку Интернет используется людьми разных профессий, вряд ли можно игнорировать характерные для этих профессий ценности и нормы, пытаясь сформировать «общую этическую основу» глобальной сети.
Следует иметь в виду, что особенности коммуникации в рамках возникающих в сети виртуальных сообществ, каждое из которых в определенном смысле уникально, требуют и особых, применимых именно к конкретному случаю подходов. Интересен в этом отношении опыт С.Л. Катречко - преподавателя философии «в реале», моде-рировавшего также ряд философских форумов в «рунете». Стремясь удерживать обсуждение в определенных этических рамках, этот ученый вынужден был предлагать все более изощренные кодексы правил поведения участников, добиваясь соблюдения этих правил как с помощью «воздействия на виртуальное тело путем ограничения виртуального пространства» (запрета на участие в форуме волевым решением модератора), так и воздействуя на виртуальное сознание апелляцией к некоторым общим принципам (например, формулируя принцип «презумпции умности», предполагающий уважение к мнению любых других виртуальных личностей)1.
Осмысление подобных практик позволяет представить информационное общество как общество мультидемократическое, состоящее из множества более или менее устойчивых «макси-», «миди-» и «мини-демократий» с более или менее эффективно работающими воспроизводственными механизмами, с преобладанием тенденций к сохранению традиций или к их разрушению, созданию все новых вариантов правил, подходящих для данного случая и выгодных порой лишь их автору, а то и к отказу от правил вообще, отождествлению демократии с бесцеремонностью, преследованием собственных интересов и исполнением собственных капризов.
1 См.: Катречко С.Л. Интернет и сознание: к концепции виртуального человека // Влияние Интернета на сознание и структуру знания. - М.: ИФ РАН, 2004.
