CC BY
33УДК 347 ББК 67
DOI 10.24411/2073-3313-2020-10524
ВЫЯВЛЕНИЕ НЕДОСТАТКОВ И ПРОБЕЛОВ
ДЕЙСТВУЮЩЕГО В РОССИИ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОГО МЕХАНИЗМА ЗАЩИТЫ ПРАВ СУБЪЕКТОВ ПРАВООТНОШЕНИЙ, ОСНОВАННЫХ НА ТЕХНОЛОГИЯХ ИНДУСТРИИ 4.0
Научная специальность: 12.00.03 — гражданское право; предпринимательское право;
семейное право; международное частное право
Аннотация. В статье рассматриваются подходы германской, французской и российской правовых систем к пониманию юридической силы натуральных обязательств. Авторы приходят к выводу, что германские цивилисты относятся к натуральным обязательствам как естественному результату правоотношений, основанных на «доброй воле». Французские же ученые высказывают отрицательное отношение к естественным обязательствам, поскольку они являются результатом осуждаемых объективным правом социальных отношений. В статье рассматриваются современные подходы к способам защиты гражданских прав в условиях четвертой промышленной революции и цифровизации практически всех сфер жизни гражданина.
Авторы исследуют проблемы действующего гражданско-правового механизма защиты прав субъектов правоотношений, основанных на технологиях Индустрии 4.0. и предлагают пути их решения. В ходе проведенного исследования авторы пришли к выводу, что с точки зрения защиты прав участников гражданского оборота, правоотношения которых вытекают из технологий индустрии, наибольшую ценность представляют собой самозащита, а также судебная защита гражданских прав.
Ключевые слова: цифровизация, облачные хранилища информации, защита гражданских прав, ответственность производителей, технологии Индустрии 4.0.
Annotation. The article considers the approaches of the German, French and Russian legal systems to understanding the legal force of natural obligations. The authors comes to the conclusion that the German civilists treat natural obligations as a natural result of legal relations based on «good will». While French scientists express a negative attitude to natural obligations, since they are the result of social relations condemned by objective law. The article deals with modern approaches to ways to protect civil rights in the conditions of the fourth industrial revolution and digitalization of almost all spheres of life of a citizen.
The authors explores the problems of the current civil law mechanism for protecting the rights of legal entities based on industry 4.0 technologies and suggests ways to resolve them. In the course of the research, the authors came to the conclusion that from the point of view of protecting the rights of participants in civil turnover, whose legal relations stem from industry technologies, the greatest value is self-defense, as well as judicial protection of civil rights.
Keywords: digitalization, cloud storage of information, protection of civil rights, responsibility of manufacturers, Industry 4.0 technologies.
Наталья Вячеславовна КВИЦИНИЯ, доцент кафедры гражданского и международного частного права Волгоградского государственного университета, кандидат юридических наук
Эльвира Олеговна ОСАДЧЕНКО, доцент кафедры гражданского и международного частного права Волгоградского государственного университета, кандидат юридических наук E-mail: elviraosa@rambler.ru
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2020
Современное общество живет в период так называемой четвертой промышленной революции, или Индустрии 4.0, которая в общих чертах характеризуется стремительным развитием цифровых сервисов, оказывающих прямое влияние на все без исключения сферы жизнедеятельности человека. Цифровизация современного общества на данном этапе в первую очередь направлена на автоматизацию производства. Некоторые специалисты обоснованно полагают, что Индустрия 4.0 представляет собой объединение всех трех предыдущих промышленных революций (механическое производство, массовое производство, а затем цифровая революция) в одну.
Абсолютное большинство людей на планете ежедневно ощущают влияние четвертой промышленной революции, однако такое стремительное развитие цифровых технологий и технологий индустрии приводит к тому, что правоотношения, возникающие из этих технологий, все меньше подпадают под действующее правовое регулирование, которое попросту не успевает подстраиваться под их регулирование.
Например, еще 20 лет назад Интернет представлял собой систему, позволявшую пользователю разве что отправить электронное сообщение и найти некоторую свободную информацию, а сейчас в этой сети не только аккумулирована жизнь миллионов людей, но и значительная часть производства (облачные хранилища информации, опИпе-бухгалтерия, распределение складских помещений, обмен финансовой информацией и многое другое). Более того, множество современных компаний и сервисов уже на 100% находятся в сети Интернет и оказывают исключительно цифровые услуги (социальные сети, создание и продвижение сайтов в сети и т.п.)1.
Безусловно, законодательство во все времена всегда «опаздывало» с регулированием новых правоотношений, поскольку людям требуется время, чтобы понять эти новые отношения и то, каким образом их следует регулировать, однако законодательство и современные правоотношения, вытекающие из технологий Индустрии 4.0, образно говоря, находятся уже очень далеко друг от друга. Особенно остро недостаток правового регулирования ощущается в случае нарушения прав человека, и в первую очередь гражданских прав.
Тем не менее, прежде чем выявлять недостатки и многочисленные пробелы указанного регулирования, следует определить современное состояние механизма защиты прав субъектов любых гражданских правоотношений.
Статья 12 ГК РФ перечисляет 12 способов защиты гражданских прав, а также содержит бланкетную отсылку к другим законам, предусматривающим иные, непоименованные в данной норме способы защиты.
Следует отметить, что с момента принятия (1994) приведенная норма практически не изменилась, за исключением того, что в 2012 г. законодатель предусмотрел такой способ защиты, как «признание недействительным решения собрания».
Наиболее распространенными способами защиты в настоящее время являются самозащита и признание права, а также возмещение убытков и взыскание неустойки. В контексте настоящей работы, а именно с точки зрения защиты прав участников гражданского оборота, правоотношения которых вытекают из технологий Индустрии, наибольшую ценность, на наш взгляд, представляют собой самозащита, а также судебная защита гражданских прав.
Данный вывод основан нами на следующем анализе. Технологии Индустрии 4.0 заключают в себе множество видов экономической деятельности и огромный ряд составляющих, которые условно можно подразделить на семь видов:
■ IoT (Интернет вещей), т.е. сервисы, позволяющие объединять через сеть Интернет работу машин и агрегатов в процессе производства, иными словами, речь идет о технологиях, позволяющих полностью автоматизировать процесс производства;
■ системы работы с Большими данными (Big data), позволяющими эффективно предсказывать какие-либо явления за счет сбора и анализа огромного объема информации. Например, если все агрегаты на производстве оборудованы датчиками, фиксирующими состояние и время работы каждого из них, а также их текущие поломки, то анализ информации от этих датчиков (Big data) позволит заблаговременно предсказать, через какое время может сломаться конкретный агрегат, а также то, как часто и в каком объеме лучше всего его обслуживать;
■ облачные хранилища и вычисления позволяют не только хранить практически неограниченный объем информации и иметь к ней доступ в любое время из любого места, но и за счет компьютерных мощностей этого хранилища осуществлять требуемые расчеты;
■ аддитивное производство (3Б-печать), позволяющее создать объект с конструк-
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2020
цией абсолютно любой сложности. Ограничение составляет только размер объекта, да и то исключительно за счет размера 3Б-принтера;
■ системы дополненной реальности, позволяющие использовать цифровые технологии непосредственно при выполнении повседневных задач;
■ системы «цифрового клонирования», позволяющие воссоздать какой-либо объект (например, автомобиль) только в цифровом виде без изготовления его в физическом мире;
■ технологии искусственного интеллекта, или «машинного обучения», позволяющие уже сейчас переложить часть функций человека на компьютер.
Все вышеприведенные технологии Индустрии 4.0 уже активно применяются в реальной жизни, например, в открытой продаже имеются симуляторы и учебные тренажеры, позволяющие человеку при помощи технологий «дополненной реальности» получить навыки управления экскаватором. В открытой продаже имеются и 3Б-принтеры, позволяющие создавать невиданные до того вещи и объекты.
Однако сразу возникают вопросы об ответственности производителей этих технологий перед их пользователями и третьими лицами. Возьмем для примера следующую выдуманную ситуацию: человек обучался на учебном тренажере, получал соответствующие навыки, а по результатам такого обучения получил права механика-водителя экскаватора. В первый же рабочий день этот человек, управляя настоящим экскаватором, опрокинул его, в результате чего пострадали и люди, и имущество.
Какова будет ответственность производителя названного тренажера, если этот случай наступил в связи с тем, что в «тренажер» были заложены неверные характеристики, а человек, соответственно, получил неверные навыки?
Как лицам, пострадавшим от этого «водителя», защитить свои права, а ему, соответственно, свои? А, кроме того, как доказать, что имело место нарушение со стороны компании производителя этого тренажера и каким образом следует проверять корректность вносимых в него данных?
В настоящий момент законодательство не дает ответа на эти вопросы.
Можно привести другой пример. Человек разработал и стал печатать, для продажи, какой-либо объект на ЭБ-принтере. Другое лицо при-
обрело один экземпляр этого объекта, при помощи компьютерных технологий отсканировало его и стало также его распространять, но уже от своего имени. На первый взгляд в этом случае имеет место нарушение авторских прав, однако объективно невозможно предоставить авторство на каждый без исключения создаваемый человеком объект. Обратное означало бы, что производить, например вентиляторы, вправе только тот, кто их изобрел: можно предоставить защиту бренду, но не самому объекту. Каким образом в такой ситуации можно защитить свои права? Действующее законодательство также не дает ответа на этот вопрос.
Мы полагаем, не требует специального доказывания тот факт, что с момента принятия ст. 12 ГК РФ окружающая нас действительность, особенно с учетом влияния четвертой промышленной революции и цифровизацией всех сфер жизнедеятельности, радикально изменилась, а, следовательно, изменились и правоотношения между участниками гражданского оборота. Однако действующее законодательство, в части регулирования цифровых правоотношений сторон гражданского оборота, с той поры изменилось совсем не значительно. В связи с этим пробелы законодателя в данной области, безусловно в меру своих возможностей, пытаются исправить судебные инстанции.
Возьмем для примера, уже устоявшиеся в обороте наработки судебной практике, отчасти даже перенесенные в законодательство.
Так, абз. 2 ст. 160 ГК РФ и ч. 2 ст. 434 ГК РФ о возможности заключения договора посредством электронных или иных технических средств, а равно о его заключении путем обмена электронными сообщениями изначально были выведены судебной практикой Высшего Арбитражного Суда, которому приходилось рассматривать и справедливо разрешать подобные споры.
В частности, с активным развитием в конце XX в. — начале 2000-х годов электронной почты и факсов предприниматели стали очень часто использовать их для оперативного получения заказов от контрагентов и даже на основании таких сообщений выполнять их, не подписывая общепринятые в то время «классические» письменные соглашения. Как следствие, недобросовестные контрагенты стали пытаться не оплачивать заказы, выполненные на основании только «электронных» заявок со ссылкой на отсутствие письменного соглашения. В таких обстоятельствах, в отсутствии очевидного законодательного регулирования, суды были вынуждены при-
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2020
нять на себя квазизаконодательные функции, по-новому толкуя действовавшие в то время законы в пользу подрядчиков.
При этом суды вынуждены выполнять такие функции и по сей день.
Например, Федеральным законом от 7 мая 2013 г. № 100-ФЗ ГК РФ был дополнен ст. 165.1. о юридически значимых сообщениях. Даже несмотря на то, что данная норма была принята в 2013 г., когда у абсолютного большинства граждан имелись почти все средства электронной коммуникации (электронные почты, аккаунты в социальных сетях, мобильная связь, смартфоны с выходом в сеть Интернет и т.д.), законодатель умолчал в ней (случайно или намеренно) о способах доставки таких юридически значимых сообщений.
В связи с этим в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 Верховный Суд РФ был вынужден самостоятельно разъяснять судам, что юридически значимое сообщение может направляться не только посредством «традиционной» почты, но также и при помощи электронной почты, факсимильной и иной связи, при условии, однако, что обратное не предусмотрено законом, либо договором, а также не следует из обычая или предыдущих взаимоотношений контрагентов.
Безусловно, наличие в законе таких пробелов порождает на практике существенные проблемы при защите гражданских прав, а ведь на законодательном уровне проблема могла быть решена относительно просто.
В частности, применительно к существующим российским реалиям следует отметить, что огромное количество граждан России имеют персональную учетную запись в единой системе идентификации и аутентификации (ЕСИА) или «на сайте Госуслуги», которая могла бы позволить человеку, а вполне возможно и юридическому лицу, не только получать доступ к множеству государственных сервисов, но и получать и отправлять любые сообщения.
Тем не менее использование средств ЕСИА в гражданском обороте практически исключено, поскольку данная система функционирует на основании разрозненных законодательных актов, а фактически только на основании правительственного нормативно-правового акта (постановление Правительства РФ от 28 ноября 2011 г. № 977). При этом на законодательном уровне в действительности она не закреплена. Следовательно, невозможно считать доставленным юридически значимое сообщение, отправленное че-
рез средства ЕСИА, поскольку подобный способ доставки не предусмотрен ни одним законодательным актом.
В связи с этим следует отметить, что нормальный уровень коммуникации, особенно при помощи современных цифровых средств, является важнейшей составляющей не только гражданского оборота в целом, но и защиты его участников. В практике зачастую возникают ситуации, когда о контрагенте мало что известно, например, только имя и номер телефона. Для человека, чьи гражданские права нарушены, бывает достаточно сложно установить надлежащего ответчика при таких обстоятельствах, в связи с этим он вынужден длительное время его искать либо попросту смириться со сложившейся ситуацией.
Подобные случаи особенно широко распространены в ситуациях, когда человек обращается за услугой к так называемым «частникам», т.е. лицам, оказывающим услуги без создания юридического лица или регистрации в качестве индивидуального предпринимателя. В случае если такой «частник» выполнит свою работу некачественно, его достаточно сложно привлечь к гражданско-правовой ответственности, поскольку нередко заказчик даже не знает его фамилии, а выяснять все данные, необходимые для обращения в суд (ч. 2 ст. 131 ГПК РФ), для него крайне сложно. Тем не менее истцу в этой ситуации практически всегда известен номер телефона такого недобросовестного подрядчика, поэтому его было бы достаточно просто найти при помощи тех же систем ЕСИА.
Кроме того, действующее процессуальное законодательство предусматривает возможность организации судебных заседаний с использованием видеоконференцсвязи, однако даже в этой части существуют значительные трудности, зачастую нивелирующие законодательное закрепление данного механизма. Так, согласно действующему правовому регулированию лицо, желающее дистанционно участвовать в судебном заседании, должно заблаговременно заявить об этом ходатайство, а также явиться в соответствующий суд, где его личность проверит местный судья.
Безусловно, для людей, проживающих в городах или районных центрах, с достаточно развитой инфраструктурой, использование систем видеоконференцсвязи удобно и позволяет сэкономить время и средства на поездку в суд, однако для лиц, проживающих в отдаленных от города районах, этот механизм не представляет особой ценности.
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2020
В частности, каждый субъект Российской Федерации имеет только один арбитражный суд, полномочный организовывать судебное заседание с использованием систем видеоконференц-связи, и этот суд расположен в административном центре данного субъекта. В связи с этим участник спора, проживающий в сельской местности, в любом случае должен будет проехать до него десятки, а скорее всего и сотни километров. И такое лицо априори будет вынуждено выбирать между личной защитой своих прав непосредственно в суде и вынужденным бездействием, когда для него затруднительно явиться даже в ближайший к нему суд.
В связи с этим представляется целесообразным внести ряд изменений в действующее законодательное регулирование.
Во-первых, мы полагаем необходимым перенести с подзаконного на законодательный уровень правовое регулирование использования в гражданском обороте систем ЕСИА, закрепив в специальном законе все сопутствующие положения. В частности, возможность отправки юридически значимых сообщений посредством системы ЕСИА.
Во-вторых, считаем необходимым изменить гражданско-процессуальное законодательство в части исключения из него обязательной явки в ближайший компетентный суд для участия в судебном заседании с использованием систем ви-деоконференцсвязи. Мы полагаем более чем достаточным для идентификации участника судебного разбирательства его идентификацию посредством той же системы ЕСИА, тем более, что в настоящее время появилась возможность внести в нее биометрические данные, которые почти на 100% исключают возможность незаконного использования учетной записи человека третьим лицом.
Данное нововведение позволит лицу в полной мере осуществлять судебную защиту своих прав. Кроме того, в целях полного исключения участия в судебном разбирательстве третьего лица мы полагаем, что в материалах дела, рассмотренного с использованием систем видео-конференцсвязи, следует хранить видеозапись этого лица, а также предусмотреть специальные основания отмены судебного акта при наличии объективных сомнений в том, что в заседании участвовало надлежащее лицо.
В-третьих, мы полагаем целесообразным предоставить гражданам возможность предъявлять в суд иски в ситуации, когда им известны
только имя и номер телефона ответчика, возложив на суд обязанность устанавливать полные данные об ответчике самостоятельно через системы ЕСИА.
1 Gavrilova J.A., Kvitsinia N.V., Kalashnikova N.A. (2020) Development of the Institute of Public Procurement in Modern Russia: Between Blockchain and Administration. In: Inshakova A., Inshakova E. (eds.) Competitive Russia: Foresight Model of Economic and Legal Development in the Digital Age. CRFMELD 2019. Lecture Notes in Networks and Systems. Vol. 110. Springer, Cham.
Библиографический список
1. Гражданский кодекс РФ (часть первая) от 30.11.1994 г. № 51-ФЗ (ред. от 16.12.2019 г., с изм. от 28.04.2020 г.) // СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301; 2019. № 51 (ч. I). Ст. 7482.
2. Гражданский процессуальный кодекс РФ от 14.11.2002 г. № 138-ФЗ (ред. от 24.04.2020 г.) // СЗ РФ. 2002. № 46. Ст. 4532; Рос. газ. 2020. № 92. 28 апр.
3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 г. № 25 «О применении судами некоторыж положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. № 8. Авг.
4. Постановление Правительства РФ от 28.11.2011 г. № 977 (ред. от 20.11.2018 г.) «О федеральной государственной информационной системе «Единая система идентификации и аутентификации в инфраструктуре, обеспечивающей информационно-технологическое взаимодействие информационных систем, используемых для предоставления государственных и муниципальных услуг в электронной форме» (вместе с Требованиями к федеральной государственной информационной системе «Единая система идентификации и аутентификации в инфраструктуре, обеспечивающей информационно-технологическое взаимодействие информационных систем, используемых для предоставления государственных и муниципальных услуг в электронной форме») // СЗ РФ. 2011. № 49 (ч. 5). Ст. 7284; 2018. № 49 (ч. VI). Ст. 7600.
5. Gavrilova J.A., Kvitsinia N.V., Kalashnikova N.A. (2020) Development of the Institute of Public Procurement in Modern Russia: Between Blockchain and Administration. In: Inshakova A., Inshakova E. (eds.) Competitive Russia: Foresight Model of Economic and Legal Development in the Digital Age. CRFMELD 2019. Lecture Notes in Networks and Systems. Vol. 110. Springer, Cham.
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2020
