CC BY
107
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ И КАВКАЗ № 1(43), 2006
ОСОБЕННОСТИ ПРЕЗИДЕНТСКИХ И ПАРЛАМЕНТСКИХ ВЫБОРОВ
ВЫБОРЫ В ГОСУДАРСТВАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ: ОПЫТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОНКУРЕНЦИИ В УСЛОВИЯХ ПЕРЕХОДНОГО ОБЩЕСТВА
Ксения БОРИШПОЛЕЦ
кандидат политических наук, доцент кафедры мировых политических процессов, заместитель декана факультета политологии МГИМО(У)
МИД России (Москва, Россия)
Вначале третьего тысячелетия весьма сложно оценить события, происходящие в странах и регионах мира. Образы «большой шахматной доски», постулаты «классического наследия» геополитиков, попытки создать новые «символы зла» и нарочитая критика демократических принципов как универсальной политической доминанты слишком часто искажают объективную картину нашей действительности. В этой связи значительный интерес вызывает взвешенный анализ электоральных процессов в новых независимых государствах Центральной Азии.
Значимость партийного и персонального состава властных институтов в странах региона определяется не только их ресурсным потенциалом, обстановкой в Афганистане и задачами борьбы с проявлениями новых вызовов международной безопасности. Хотя ЦА исторически тесно связана с Россией, сегодня в регионе присутствуют еще несколько крупных внешнеполитических акторов, заявляющих о своих интересах: США, Турция, Китай, Иран, Пакистан, Индия, а также Европейский союз и отдельные его страны. Их участие придает всем политическим про-
цессам, происходящим в республиках ЦА, комплексное и де-факто глобальное измерение.
Обретение национального суверенитета и развитие в условиях постсоюзной государственности стало серьезным испытанием для этих стран. За истекшие годы их общественные системы неоднократно приближались к критической черте, а кризисные тенденции в социальной и политической сферах еще окончательно не преодолены, несмотря на оптимизм офици-
альных заявлений. Однако в целом положение в регионе опровергает прогнозы апокалиптического толка, которые некоторые эксперты и политики регулярно выдвигали в начале 1990-х годов, и в настоящее время характеризуется существенными позитивными сдвигами. Тем не менее вопрос о перспективах развития и стабильности государств ЦА остается темой разных дискуссий, в фокусе которых в последнее время оказались парламентские и президентские выборы.
Избирательные стандарты и политическая практика
Для подавляющего большинства членов современного мирового сообщества демократические выборы стали неотъемлемым атрибутом власти. Однако можно привести немало примеров, когда этот атрибут применялся так, чтобы избежать обвинений в авторитаризме, или, напротив, — для оправдания давления на конкретных политических лидеров. Поэтому в отношении признания тех или иных выборов демократичными — особенно это касается избирательных кампаний, проводимых в обществах переходного типа, — мнения бывают самыми разными. Отсюда возникает пресловутый «двойной» стандарт, который часто становится камнем преткновения в развитии конструктивного взаимодействия между отдельными государствами или даже в международном масштабе1. И хотя в большой политике безвыходных ситуаций не бывает, публичные сомнения в легитимности не украшают ни один политический режим.
К сожалению, обвинений в организации «выборов без выбора», то есть в нарушении главного условия демократического правления, не избежали практически все государства Центральной Азии. С начала нынешнего десятилетия ОБСЕ регулярно критикует лидеров стран региона, заявляя, что они санкционируют деятельность только подконтрольной оппозиции и лишь имитируют массовую поддержку своего курса. Если отбросить разного рода спекуляции и амбиции оппозиционных деятелей, то вопрос, вероятно, можно рассматривать и несколько иначе — в плоскости перспектив управления пятью суверенными общественными системами и политической стабильности в ЦА. В то же время необходимо подчеркнуть, что эти перспективы определяются не только ситуацией в самих странах региона, но и конструктивным сотрудничеством всех внешних акторов, вовлеченных в центральноазиатские процессы. Важно, чтобы имеющиеся на сегодняш-
1 Хотя понятие «стандарт» в электоральном процессе достаточно условно, аналитики обычно апеллируют к Всеобщей декларации прав человека 1948 года, к соответствующим международным пактам, а в последнее время и к Копенгагенской декларации ОБСЕ 1990 года. Эти документы содержат основные принципы признания легитимности власти: в демократическом обществе политическая власть должна быть основана на воле большинства, на предоставлении всем гражданам равного права голоса, тайны голосования, на принципе сменяемости власти, принципе свободы предвыборной информации. В 2001 году на саммите, состоявшемся в Кишиневе, СНГ приняло Конвенцию о соблюдении избирательных прав населения, которая подтверждает приверженность постсоветских государств основным международным принципам в этой сфере.
ний день противоречивые оценки выборов в той или иной стране ЦА стали началом не кампании тотальной критики оппонентов, а ответственного обмена мнениями о поддержке новой государственности на путях устойчивого развития и укрепления национального суверенитета.
Парламентские и президентские выборы как общенациональные формы волеизъявления народов Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана проводились уже неоднократно. В каждом случае они имели свою специфику, обуславливаемую избирательным законодательством и соотношением внутриполитических сил каждого из этих государств. Вместе с тем основными чертами электорального измерения всех центральноазиатских обществ в 2004—2005 годах стали такие аспекты, как укрепление социальных позиций исполнительной власти (во главе с действующими президентами), потеря представителями оппозиции того уровня влияния, которым они пользовались на волне постсоветского романтизма. Но самое важное в этом плане — расширение реальной политизации населения за счет его приобщения к культуре выборов на альтернативной основе. Несмотря на вариативность политической практики в пяти странах региона, указанные моменты, по-видимому, сохранят свою актуальность и в среднесрочной перспективе. Легитимно состоявшаяся перегруппировка центральноазиатских элит значительно ограничивает возможности внутренней дестабилизации политической жизни в ближайшие годы.
Электоральные вопросы
Основы политической повестки дня в регионе традиционно формировались событиями в Казахстане и Узбекистане. Однако в силу драматических потрясений, пережитых весной 2005 года Кыргызстаном, целесообразно обратить внимание и на обстановку именно в трех странах ЦА, сравнительно небольших по численности и весьма слабых экономически. Уже упомянутый нами Кыргызстан, а также Таджикистан и Туркменистан существенно различаются с точки зрения ресурсного потенциала, режимов управления, особенностей взаимодействия с международными партнерами. Но все же их положение — на стыке внешних границ постсоветского пространства с крайне нестабильной частью исламского мира — не может не учитываться в реальной политике. Несмотря на то что «принцип домино» в регионе в основном не работает, наличие разделенных государственными рубежами этносов, проблемы водоснабжения, энергетики, миграционных потоков, стихийного возрождения «караванной» торговли и т.д. острее воспринимаются в самой бедной части ЦА, где даже в богатом углеводородными ресурсами Туркменистане уровень жизни населения далеко отстает от аналогичных показателей советского периода. Острее, чем в более крупных государствах, здесь стоит еще одна проблема — фрагментарность этнополитических элит титульного населения.
Неформальной дифференциации правящих кругов или так называемой «клановости» в современном мире посвящено много публикаций2. Клановость как синоним фрагментарности, неформальной дифференциации не только элит, но и всего социума медленно адаптируется к современным формам политической жизни, оказывая на нее существенное влияние. Однако подробные описания типа «кто, где, когда и с кем» часто затушевывают смысл понятия «опыт самостоятельной государственности», который только
2 См., в частности: Боришполец К.П. Кланы и политическая власть.// Азия и Африка сегодня, 1991, № 2; Бирюков С. Элиты-клиентелы как ключевой фактор политического развития Центральноазиатских государств // Русский журнал [http://centrasia.org/newsA.php4?st=1048023480]; Collins K. The Logic of Clan Politics: Evidence from the Central Asian Trajectories // World Politics, January 2004, Vol. 56, No. 2. P. 224—138.
формируется в Центральной Азии. В постсоветских странах есть достаточное количество современных управленческих кадров, но в условиях зачаточного рынка мозаичность общественных связей на всех уровнях социальной пирамиды такова, что большие группы интересов очерчены здесь только в первом приближении, а главное ядро этнонациональ-ной консолидации опять-таки лишь формируется. Поэтому болезненные попытки уйти от разделительных линий периода гражданской войны (в Таджикистане), экзотический культ Туркменбаши (в Туркменистане) и крах политического маневрирования бывшего президента А. Акаева (в Кыргызстане) по большому счету — явления одного порядка. Они служат примерами относительно успешного или, напротив, провального курса на создание достаточно широкой массовой базы политического режима, без которой даже гипотетически нельзя ставить вопрос о развитии.
Электоральные процессы последних лет в этих трех странах значительно заострили оценки происходящих в них событий. Тем не менее анализ ситуации заставляет отказаться от многих критических соображений хотя бы потому, что альтернативные сценарии статус-кво основаны исключительно на риторике.
Положение в Кыргызстане, которое авторитетный российский востоковед С. Лузя-нин охарактеризовал как горючую смесь из политики и криминала3, стало таковым не в одночасье. Падение режима Акаева — следствие критической массы не решаемых властью социально-экономических вопросов, недостаточного внимания к проблемам южных областей страны, в том числе недооценки роста влияния религиозных экстремистов, слабого контроля над деятельностью иностранных фондов. Вместе с тем кыргызские политологи указывают, что одной из главных причин апрельских (2005 г.) событий следует считать неподготовленность А. Акаева к управлению страной и слабость официальных органов власти4. Руководство республики по сути дистанцировалось от общества и погрузилось в дела корпоративного обогащения, политического выживания и поиска дополнительных внешних ресурсов.
Обвинения в «не полном служебном соответствии» граждане страны могли предъявить А. Акаеву, вероятно, задолго до его формальной отставки. Взяв курс на многовек-торность внешней политики и выдвижение ряда популярных инициатив, например таких, как объявление Центральной Азии безъядерной зоной, возрождение Великого шелкового пути и аналогичных, безусловно, полезных начинаний, первый президент республики устранился от вопросов ее реальной модернизации. Активная поддержка международных усилий в борьбе с афганскими талибами также придала А. Акаеву и его ближайшему окружению значительный политический вес, который, однако, не удалось конвертировать внутри самого Кыргызстана. Несмотря на внешнеполитические связи, «наработанные» президентом, разрыв между словом и делом официальных властей опасно увеличивался. На этом фоне вступление в большую политику членов семьи А. Акаева (вкупе с перспективами перехода к парламентско-президентской форме правления) оказались хотя и знаковыми акциями, но в сущности уже неспособными повлиять на ситуацию в стране.
Фактически кризис был предрешен уже осенью 2004 года, когда начался активный процесс консолидации кыргызской оппозиции, перегруппировка ее сил и создание нескольких блоков, достаточно неожиданных для внешних наблюдателей. На первый взгляд конкуренты официальных властей были весьма многочисленны и разнородны. Но специфика заключалась в том, что все новые оппозиционеры хорошо знали друг
3 См.: Лузянин С. Горючая смесь из политики и криминала. Промежуточные итоги «тюльпановой революции» в Киргизии // Независимая газета, 28 ноября 2005.
4 См.: Тодуа 3. Кыргызстан: Причины, уроки, возможные последствия падения режима Аскара Акаева // Центральная Азия и Кавказ, 2005, № 3 (39).
друга на бытовом уровне, по совместной работе, к тому же большинство из них в свое время было отстранено от руководящих должностей членами президентской команды. «Второй звонок» для сторонников А. Акаева прозвучал в день парламентских выборов — 27 февраля 2005 года, когда на более чем половине избирательных участков назначили второй тур голосования (всего проголосовали 45% зарегистрированных избирателей). Перед страной возник призрак даже не двоевластия, а (с учетом разброса политического спектра) затяжного «броуновского движения». И то, что кризис завершился без тотального нарушения управляемости общества, оказалось во многом случайностью. Чтобы сохранить управляемость страной, ее новое руководство организовало президентские выборы через три месяца после апрельской отставки А. Акаева. В тот период справедливо отмечалось, что республике необходимы стабильность и усиление национальных институтов, чего можно достичь лишь на основе свободных и справедливых выборов.
Новая избирательная кампания в целом проходила мирно и в духе конструктивных дебатов между различными представителями бывшей оппозиции. Напомним, по итогам голосования К. Бакиеву отдали предпочтение около 89% избирателей, на втором месте был омбудсмен республики Т. Бакир уулу (3,9%), на третьем — руководитель Союза промышленников и предпринимателей А. Айтикеев (3,6%). Остальные три кандидата набрали менее 1%. Таким образом, возвращение кыргызской политики в нормальное правовое поле не только состоялось, но и было обеспечено внушительным большинством голосов избирателей. Важным моментом стало и то, что еще до этих выборов правительство подтвердило свою приверженность международным обязательствам страны. В августе 2005 года, напоминая об этом, глава МИД Российской Федерации С. Лавров заявил, что результаты выборов в Кыргызстане стабилизируют обстановку в Центральной Азии, а победа К. Бакиева будет гарантом выполнения этих обязательств.
Значительно успешнее А. Акаева развитие предвыборной ситуации контролировал президент Таджикистана Э. Рахмонов. При том что страна еще не преодолела последствий гражданской войны, а ежемесячный доход жителя республики составляет от 5 до 15 долл.5, парламентские выборы 2005 года, также организованные 27 февраля, прошли в спокойной обстановке. Впрочем, в Таджикистане особых потрясений этой связи и не ожидалось. Э. Рахмонов заявил, что лично он голосовал за мир, стабильность и демократию на первых свободных выборах после окончания гражданской войны. Видимо, это заявление полностью отражало настроение масс. В выборах участвовали 88% граждан республики, за голоса которых конкурировали шесть политических партий. По мажоритарным округам и партийным спискам в парламент были избраны 63 депутата. Как и предсказывали эксперты, победу одержала пропрезидентская Народно-демократическая партия, получившая около 85% голосов. Кроме того, 5%-процентный барьер преодолели Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) и Компартия. Не прошли в парламент три участвовавшие в этих выборах партии: Демократическая, Социал-демократическая и Социалистическая. Однако только последняя признала свое поражение, а четыре другие оппозиционные партии (в том числе и прошедшие в парламент) не согласились с итогами голосования и потребовали проведения повторных выборов. «Компартия, Партия исламского возрождения Таджикистана, Социал-демократическая (СДПТ) и Демпартия Таджикистана (ДПТ) заявляют, что они не признают результаты голосования в городе Душанбе и требуют проведения повторных выборов», — отмечалось в опубликованной в марте 2005 года декларации этих партий, озвученной лидером коммунистов
5 По, возможно, несколько преувеличенным оценкам таджикской оппозиции, примерно 60% населения живет за счет доходов мигрантов из России, 25% — за счет наркотиков и 15% — за счет гуманитарной помощи зарубежных стран.
Ш. Шабдоловым. Со своей стороны зампредседателя ЦИК Таджикистана М. Кабиров сказал журналистам, что в ходе выборов «были допущены некоторые нарушения... Такие мероприятия не проходят идеально... но нарушения не были такими, чтобы отменять итоги прошедших выборов. Недостатки были, но не такие, из-за которых можно признавать выборы недействительными»6.
Неудовлетворенность основной части оппозиции в лице ПИВТ, которой по межтад-жикскому соглашению о мире должно принадлежать 30% мест в правительстве, была обусловлена трудностями с ее регистрацией, а также выявленными случаями подключения административного ресурса в пользу президентской партии (НДПТ). Внушительный ее успех формально обеспечил исполнительной ветви власти поддержку квалифицированного большинства власти законодательной и позволяет Э. Рахмонову баллотироваться на третий президентский срок. Но глава государства подошел к диалогу с оппозицией более взвешенно, чем бывший лидер Кыргызстана. Необходимость прагматизма была вполне оправданной, поскольку 29 апреля 2004 года руководители ряда партий: Социал-демократической, Демократической, ПИВТ и Социалистической — создали коалицию «За честные и прозрачные выборы в Таджикистане»7. В начале марта 2005 года члены коалиции совместно с Коммунистической партией страны заявили о своем непризнании итогов состоявшихся парламентских выборов, потребовав их повторного проведения и замену состава ЦИК.
После переговоров властей с лидерами Компартии и ПИВТ, эти две партии сняли основные претензии и заняли свои места в парламенте: Компартия — 4, ПИВТ — 2. На вопрос, будет ли создана коалиция партий в период предстоящих в 2006 году президентских выборов, представители ее возможных участников ответили, что эта проблема еще не обсуждалась. Но в целом выступлений таджикской оппозиции единым — пусть уже не военным, а политическим фронтом, — удалось избежать. В конце апреля 2005 года все партии, входившие в предвыборную коалицию, подписали соглашение о ее роспуске. Оценивая свой опыт, лидеры этого объединения говорили, что совместными действиями они стремились поднять на большую высоту взаимопонимание и конструктивное сотрудничество с президентской партией НДТП и в конечном счете с президентом страны. Другими словами, показательно то, что, пойдя на рабочий компромисс с оппозицией, Э. Рахмонов создал хороший задел для выбора будущих партнеров по управлению.
Тем не менее часть оппозиционных кругов страны продолжает готовить своего кандидата для участия в президентских выборах 2006 года, позиционируя его как соперника Э. Рахмонова. Например, конкуренцию ему намерен составить проживающий ныне в России Махмадруз Искандаров. Он планирует вернуться в республику, как только Генпрокуратура снимет с него выдвинутые ранее обвинения8.
Таким образом, фон предстоящих в Таджикистане выборов внешне напоминает ситуацию в Кыргызстане — крайне низкий уровень жизни без каких-либо ощутимых улучшений. Однако характер отношений действующего лидера и оппозиционных сил качественно отличается от кыргызского варианта. Хотелось бы надеяться, что пред-
6 [http://www.gtnews.ru/cgi/news/view.cgi?goto=8431/], 12 декабря 2005.
7 Первоначально Демократическая партия воздержалась от вступления в коалицию, однако (после того как не смогла добиться от главы государства гарантий по внесению поправок в закон о выборах и подтверждения квот на руководящие посты в правительстве) 2 августа 2004 года она также присоединилась к ней.
8 М. Искандаров — бывший член Объединенной таджикской оппозиции (ОТО), полевой командир во время кровопролитной гражданской войны 1992—1997 годов открыто критиковал власти Таджикистана, в том числе за проведение референдума 2003 года, установившего процедуру переизбрания Э. Рахмонова, позволяющую ему оставаться на посту президента вплоть до 2020 года.
ставители различных сегментов политической элиты республики не только смогут договариваться о гарантиях своего статуса, но и предложат обществу динамичную программу, ориентированную на выполнение самых неотложных задач, облегчающих положение населения.
Туркменистан — третье из небольших государств Центральной Азии — на первый взгляд разительно отличается от Кыргызстана и Таджикистана. Для республики характерны высокие среднедушевые показатели ВВП; на посту президента — официально объявленный несменяемым национальный лидер — Туркменбаши (С. Ниязов); признанный мировым сообществом статус нейтральной страны; большие энергетические интересы региональных и внерегиональных сил. Но, по оценкам авторитетных специалистов, положение в экономической и социальной сферах остается сложным. Например, нефтегазовая отрасль — основа экономики республики — при всем ее потенциале по ряду технологических параметров находится в предкризисном состоянии. При этом значительная часть средств, поступающих от экспорта углеводородов, распределяется среди узкого круга избранных лиц под контролем «вечного, пожизненного президента». Изменения не коснулись и населения, которое, оставаясь недовольным своим положением, по-прежнему совершенно инертно. Подавляющая часть слабо урбанизированных жителей республики крайне подавлена. Не затронули эти изменения и характерной для Туркменистана авторитарной формы правления, со всеми ее весьма специфическими культовыми проявлениями.
В этих условиях избирательные кампании как часть более широких политических процессов во многом демонстрируют инерционное движение. При внешней упорядоченности властных институтов страны, их эффективность подтверждена пока еще ограниченным историческим опытом, и делаются лишь первые шаги к непосредственному соединению в рамках политической системы механизмов прямой и представительной демократии, гарантом применения которых выступает харизматический лидер.
Современная редакция избирательного законодательства, определяющего порядок формирования властных структур разного уровня, была принята незадолго до апрельских 2003 года выборов народных представителей в Народный совет (Хальк маслахаты) и в органы местного самоуправления. Эти законы создали уникальную для стран Центральной Азии структуру представительной власти. С одной стороны, согласно Конституции, в республике есть Меджлис (высший орган законодательной власти), но выше него стоит Народный совет, в который входит 2 тыс. человек. Его решения не являются законом, однако обязательны для исполнения всеми органами республики. Эту структуру возглавляет президент страны, в ее составе — руководители министерств и ведомств, депутаты Меджлиса, представители судебных инстанций, а также специально избираемые народные представители (срок полномочий последних — пять лет). Характерно, что на выборах 2003 года в Народный совет, как и в органы местного самоуправления, активность избирателей была выше, чем на выборах в Меджлис 2004 года9. Объективно Народный совет блокирует функции парламентской структуры в лице Меджлиса, а равновесие между ними поддерживается полномочиями президента. Эта двухступенчатая, фактически трехуровневая система представительной власти позволяет создавать весьма специфическую, но отражающую конкретные туркменские реалии «сетевую структуру политического участия элит». При такой системе практически исключаются массовые стихийные выступления, а дополнительные гарантии согласия привилегированных общественных слоев обеспечены не только силовыми ведомствами, но и статусными преимуществами, которыми наделен значительный круг ключевых функционеров среднего и отчасти низ-
9 В них приняло участие 99,8% зарегистрированных избирателей (2 391 315 чел.). На 65 мест в Народный совет претендовало 144 кандидата, а на 5 535 мандатов в органы местного самоуправления — 6 323.
шего звена. При умелом управлении такая структура может в течение 5—10 лет сдерживать проявления корпоративных устремлений отдельных личностей или групп. Но, как и у любой сверхсложной системы, запас ее прочности небесконечен, и она нуждается в достаточно частых «настройках».
Органичным элементом в этом плане стали состоявшиеся 19 декабря 2004 года парламентские выборы в Меджлис третьего созыва. На пятилетний срок были избраны 50 депутатов (из 131 кандидата), представляющих правящую Демократическую партию, единственную легальную партию страны10. По существующей процедуре кандидатов отбирали районные администрации, затем за них ходатайствовали администрации областные, после чего каждая кандидатура получила одобрение в аппарате президента. В данных условиях конкуренция между ними рассматривается руководством республики как доказательство честности и прозрачности выборов. За их ходом и подсчетом голосов наблюдали 400 представителей Национального института демократии и прав человека, а также общественных организаций: Демократической партии, Союза молодежи, Союза женщин, профсоюзов. Иностранные наблюдатели на выборах не присутствовали: официальный Ашхабад отказался принять представителей ОБСЕ.
Таким образом, законодательные принципы, определяющие специфику выборов в парламент республики, — интересный пример сочетания общенациональных масштабов избирательной кампании с переносом основного фокуса конкуренции потенциальных депутатов на локальный уровень. Преимущество такого подхода в том, что он усиливает обратную связь между электоратом и его избранниками. Но вместе с тем он сдерживает возможности влияния парламента на государственную стратегию даже тогда, когда в условиях однопартийности такое влияние становится предсказуемым.
Неординарно по сравнению с соседними странами решается и вопрос с президентскими выборами11. Время от времени президент республики С. Ниязов заявляет, что хочет подготовить себе преемника. Например, не так давно он предложил Народному совету каждый год выдвигать на этот пост по нескольку кандидатов — авторитетных людей, которых знают в стране не менее 10 лет. Среди других высказываний Туркменба-ши на тему передачи власти следует обратить внимание на заявление о том, что в 2008— 2010 годах в стране могут состояться выборы президента, к которым надо начинать готовиться уже сейчас12. Однако высший законодательный орган республики постановил отложить обсуждение вопроса о президентских выборах до 2009 года.
Некоторые эксперты полагают, что, включив вопрос о выборах в повестку дня, Туркменбаши дал понять отечественной и мировой общественности, что согласен передать власть достойному человеку, избранному народом. Другие отмечают, что он разыграл спектакль, обычный для заключительных витков публичной карьеры авторитарных лидеров. Но, так или иначе, вопрос о преемственности власти приблизился к стадии решения. Главное, вероятно, заключается в том, сможет ли система без своего создателя обеспечить стабильность в одной из важнейших геоэкономических точек Центральной Азии.
10 Для проведения выборов было образовано 50 избирательных округов и 1 610 избирательных участков. В голосовании приняло участие около 77% избирателей.
11 С. Ниязов бессменно правит Туркменистаном с 1985 года — в начале в качестве руководителя ЦК Компартии, а с 1991-го — как всенародно избранный президент. В 1999 году Народный совет снял ограничения с президентского срока и С. Ниязов был объявлен пожизненным президентом. В 2002-м Совет повторно принял это решение, хотя пожизненное президентство законодательно не закреплено.
12 7 апреля 2005 года на расширенном заседании правительства, которое транслировалось по местному телевидению, С. Ниязов сказал: «Что касается меня лично, я глубоко сознаю как свою ответственность перед народом и государством, так и свой долг по обеспечению преемственности в высшем эшелоне власти страны».
Невозможность очертить временные рамки пребывания Туркменбаши у власти и проблематичность операции «преемник» вынуждают (в целях уточнения прогнозов) обратиться к оценке туркменской оппозиции. Ее влияние на внутренние процессы, происходящие в стране, невелико. Вслед за удалением Б. Шихмурадова, Х. Оразова, Н. Ханамова и других видных фигур их родственников также вытеснили из властных эшелонов и крупного бизнеса. После объявленного в 2002 году покушения на Туркменбаши многих представителей верхнего звена политической элиты арестовали, а другие эмигрировали. Эмигранты, проживающие в Западной Европе, создали Союз демократических сил Туркменистана, однако об их реальной связи со страной или о влиянии этой организации на ситуацию в ней судить сложно. Отчасти состав туркменской оппозиции напоминает «кыргызский расклад», то есть среди противников действующего президента оказались люди, ранее входившие во власть. Возможно, что восстановление их индивидуального или группового участия в государственном управлении станет фактором консервации социально-политического статус-кво в Туркменистане. Но более вероятно, что новый лидер пока абсолютно неизвестен широкой общественности, а его легитимация будет опираться на принципиально иные основания, а не на те, на которые опираются как нынешние власти республики, так и их публичные оппоненты.
В отличие от электоральных процессов в небольших Центральноазиатских государствах, предвыборную борьбу и выборы в Узбекистане всегда детально освещают специалисты. После событий в Aндижане внимание к ним еще больше возросло, хотя значительно усилилась и противоречивость оценок.
Президентские и парламентские выборы на альтернативной основе проводятся в этой республике с момента распада СССР. Уже в первые годы политического плюрализма они обусловили в общей электоральной картине основные тренды, которые не утратили актуальность и сегодня. С одной стороны, за власть боролись бывшие функционеры, многие из которых еще недавно пребывали в опале, с другой — оппозиционная интеллигенция. Конкуренция между ними проходила в условиях сильного влияния мусульманского фактора и политизации ислама в ряде ключевых областей страны. Исламское движение Узбекистана (ИДУ), которое было тесно связано с афганскими талибами, довольно долго выступало в качестве третьей силы, претендовавшей на участие во власти, причем ее претензии неизменно учитывали все крупные политики страны.
Хотя в последние годы ситуация существенно изменилась, говорить о завершении формирования политического спектра в стране еще трудно. Тем не менее политический плюрализм (в его современном виде) интегрирует в рамках легальных институтов основную массу актуальных общественных интересов и позволяет вспомнить слова Гегеля: «Все действительное — разумно, а все разумное — действительно».
Для характеристики электоральных процессов в Узбекистане особое значение имеют состоявшиеся в конце 2004 года в двухпалатный парламент — первые в истории республики выборы. Им предшествовала четырехмесячная избирательная кампания, в ходе которой граждане должны были ознакомиться с сутью парламентской реформы и осознанно определить свое отношение к участникам этого процесса. Выборы в Законодательную палату Олий Мажлиса прошли 26 декабря. По официальным данным, в них приняли участие 85,1% избирателей, которые избрали 62 депутата (из 489 кандидатов). Еще 58 депутатов прошли в парламент после повторного голосования (9 января 2005 г.) при почти такой же высокой явке избирателей — 80%. Места в нижней палате парламента были поделены между пятью партиями и независимыми кандидатами от инициативных групп граждан. Всего за избрание в Законодательную палату соревновались свыше 500 кандидатов, то есть на каждое место было более четырех претендентов. A в верхней палате парламента около 15% сенаторов представляют аграрный сектор, более 20% — образование, науку и культуру, 10% — индустриальный комплекс.
Среди депутатов Законодательной палаты только 18 человек (15%) ранее были депутатами Олий Мажлиса. В Сенате гораздо больше, чем раньше, хорошо известных политических и общественных фигур, особенно в числе назначенных президентом. Примечательно и то, что почти 50% избранных сенаторов — хокимы разных уровней. Это в принципе отражает и мировой «стандарт» представительства регионов на общенациональном уровне.
По итогам выборов в стране установилась двухпартийная система. Подавляющее число мест в парламенте получили две главные партии — Народно-демократическая (НДПУ) и Либерал-демократическая, выдвигавшие кандидатов во всех округах. Меньше всего кандидатов было представлено от Демократической партии «Миллий тикланиш», а две другие партии — Демократическая и Социал-демократическая — вели себя неактивно как на общенациональных, так и на выборах местного уровня.
Западные партнеры Узбекистана выражали резкое недовольство тем, что его власти не допустили к участию в выборах значительное число оппозиционных партий и организаций. В целом в этой избирательной кампании оппозицию постигло разочарование, поскольку официальный Ташкент продемонстрировал твердое намерение обеспечивать политический плюрализм на основе создания и поддержки своих конструктивных политических противников, а не конкуренции с радикальными критиками.
В принципе, судя по заявлениям многих представителей светской оппозиции правительству И. Каримова, они не видят возможностей качественно изменить ситуацию в стране помимо шагов, предпринимаемых руководством страны. При этом поиски альтернативной нынешнему президенту фигуры с их стороны вряд ли будут результативными. Сочетание харизмы и компетентности, которыми должен отличаться успешный оппозиционер, редко встречаются в условиях кулуарных обсуждений. Другими словами, в случае гипотетического прихода к власти традиционная оппозиция останется оторванной от основной части населения и не сможет представить реалистичную стратегию реформ. Возникнет ли тогда вопрос о «третьей силе» в узбекской политике — остается за кадром. Его решение будет, скорее всего, связано с деятельностью не президента И. Каримова, а преемника нынешнего главы государства, причем на путях действенной программы сокращения численности городских и сельских маргиналов. На современном этапе давление трудоизбыточной человеческой массы на социальные и политические структуры страны частично смягчается путем роста внешней миграции, что было нетипично для жителей республики даже в советский период. Вероятно, поиски возможностей повышения занятости отражаются в периодически оживающей идее ирригации засушливых районов страны за счет поворота стока сибирских рек, что в общем нереально.
Существенное усиление внимания к вопросам скорейшего улучшения жизни большинства населения имеет еще один политический аспект — воспитательную работу среди молодежи как фактор противодействия не только террористическому, но и наркотическому вызову.
Несомненно, что эти и многие другие актуальные задачи, стоящие перед обществом, будут широко обсуждаться по мере приближения очередных президентских выборов, которые должны состояться в 2007 году. Безусловным лидером страны уже долгие годы остается И. Каримов13. Очень часто его называют жестким политиком, даже диктатором,
13 В декабре 1991 года на выборах, которые прошли на альтернативной основе, И. Каримова избрали президентом Узбекистана. В марте 1995 года в соответствии с итогами всенародного референдума срок президентских полномочий Каримова был продлен до 2000 года. 9 января 2000 года в ходе выборов президента Узбекистана, в которых приняли участие Ислам Каримов и руководитель Народно-демократической партии Узбекистана Абдулхафиз Джалалов, его вновь избирают главой государства. За И. Каримова тогда проголосовали 91,9% избирателей, принявших участие в выборах, а за второго претендента на этот пост — 4,17%.
тормозящим реформы. Однако необходимо признать, что жесткость нынешнего главы государства опирается на прагматичные подходы во внутренней и внешней политике. В начале 1990-х годов он пошел на признание новых общественно-политических организаций, в том числе движения «Бирлик» и Демократической партии «Эрк», заявивших о своем оппозиционном курсе. Тогда И. Каримов призывал оппозицию к конструктивному сотрудничеству, но ее радикальные лидеры сделали ставку не на участие во власти, а на ее завоевание. Стойкое неприятие оппозиционерами роли «младшего партнера» дало основания говорить сторонникам президента, что если бы продолжились дальнейшие уступки требованиям, выдвигаемым радикальной оппозицией, то страна могла превратиться в еще одну горячую точку региона. В сфере международной политики И. Каримов оказал ощутимую поддержку США, предоставив им базы для проведения антитеррористической операции в Афганистане. Но когда присутствие Вашингтона стало трансформироваться в фактор не столько внешнего партнерства, сколько внутренней политики, по требованию И. Каримова американские военные были выведены из Узбекистана.
Сам президент полагает, что, сегодня, когда новые угрозы в виде национализма, сепаратизма, религиозного экстремизма и терроризма все больше распространяются по всему миру, трудно говорить о развитии демократии. Проблема безопасности, безусловно, влияет как на внешнюю, так и на внутреннюю политику руководства республики. Ведь очевидно, что, пока продолжается война в Афганистане, в соседних странах ЦА будет сохраняться угроза миру и безопасности, демократическим преобразованиям и реформам, а также будет сохраняться источник международного терроризма и опасность его экспансии далеко за пределы региона. В то же время И. Каримов считает, что характерная особенность демократизации в условиях Востока — последовательность и постепенность этого процесса, а революция в этой сфере неприемлема.
В данном случая с президентом Узбекистана трудно не согласиться — ведь и на Западе демократизация не всегда проходила в результате революционных потрясений. Универсальное понимание прав человека и демократических свобод ценны не только сами по себе, но и потому, что общества, активно стремящиеся к их воплощению, более эффективны в плане развития экономики, обороноспособности, безопасности. Управление демократическими преобразованиями, ставшее главным смыслом деятельности руководителей постсоветских государств в переходный период, возлагает на них большую ответственность. Отрадно, что «служебное соответствие» правящих кругов этих новых независимых стран сегодня контролирует не ЦК КПСС, а их суверенные народы, вошедшие в семью мирового сообщества.
Что касается Казахстана, то сравнительно недавно комментарии к итогам выборов в республике мало отличались от аналогичных высказываний и публикаций по Узбекистану. С одной стороны, присутствовала «словесная халва», с другой — безудержная критика. Поэтому убедительное подтверждение на декабрьских выборах 2005 года президентом Н. Назарбаевым своего мандата, что признали даже скептики, стало знаковым событием для всех государств Центральной Азии. Но ему предшествовал весьма осторожный и постепенный (почти по рекомендациям И. Каримова) процесс упорядочения политической жизни страны, стабилизации и подъема ее экономики14, а также первые шаги по пути стратегии устойчивого развития.
Значительные качественные изменения отмечены в электоральной сфере республики, особенно в ходе и после парламентских выборов, состоявшихся 19 сентября 2004 года. И дело не только в том, что к тому времени примерно десятая часть избиратель-
14 С 2000 по 2005 год ВВП в Казахстане вырос на 62,4%, тогда как в России — на 33%. Среднегодовой темп подъема экономики в этих странах составил соответственно 10,2% и 5,9%.
ных участков была оснащена современными электронными системами для голосования или в увеличении числа допущенных к этой кампании партий, которым отказали в регистрации на аналогичных выборах 1999 года. Их характерная особенность — бесспорная победа правящей партии «Отан» («Отечество») и неудачное маневрирование оппозиции, не сумевшей предложить убедительной альтернативы курсу, проводимому официальными властями. Успех этой партии (а она неизменно ассоциируется с Н. Назарбаевым) некоторые аналитики объясняли не только достижениями политики президента страны, но и тем, что ее руководство, не скрывая своих электоральных предпочтений, сумело остаться в правовых рамках. Грамотный электоральный менеджмент команды главы государства обеспечил эффективную предвыборную кампанию, минимизировал воздействие различных «грязных» политтехнологий и позволил реализовать базовые установки на создание необходимых конкурентных условий для других политических сил.
Что касается оппозиции, то главной ее структурой на выборах 2004 года выступала партия «Ак жол» («Светлый путь»). Она ориентировалась на интересы крупного бизнеса, но при этом активно использовала популистские лозунги, например, ратовала за пропорциональное распределение среди населения доходов от продажи нефти. «Изюминкой» ее предвыборной кампании стало присутствие в руководстве партии таких известных в стране фигур, как А. Сарсенбаев — бывший посол Казахстана в РФ, Б. Абилов — один из крупнейших бизнесменов республики. Но большинство руководства партии составляли те, кого в 2000—2001 годах вытеснили из властных структур, в связи с чем население считало их традиционными, но проигравшими представителями правящих кругов. Кроме того, партия «Ак жол» допустила серьезную ошибку — она хотела консолидировать как либеральный, так и псевдопатриотический электорат, вплоть до маргинальных слоев, чтобы таким образом создать себе устойчивую социальную опору. Вторая часть оппозиции была более радикальной. К ней, в частности, относилась партия «Демократический выбор Казахстана» (ДВК), выступившая с жесткой критикой Н. Назарбаева и стремившаяся установить контакты с новым руководством Украины во главе с В. Ющенко. На выборах в парламент 2004 года ДВК шла в блоке с коммунистами, старейшей партией Казахстана. Но в итоге эти выборы блок ДКВ — КПК полностью проиграл.
Здесь уместно отметить, что в сентябре 2004 года «Ак жол» получила довольно большое количество голосов, по партийным спискам проиграв только правительственной партии «Отан» и обойдя партию Дариги Назарбаевой «Асар» («Всем миром»). Тем не менее представители «Ак жол» заявили, что все результаты этих выборов сфальсифицированы. В то время (осенью 2004 г.) в лагерь оппозиции перешел Жармахан Туякбай — бывший генеральный прокурор страны, бывший спикер Маджлиса и один из руководителей партии «Отан». Он возглавил движение «За справедливый Казахстан», которое сразу же стало претендовать на то, чтобы консолидировать все оппозиционные силы.
Таким образом, к началу 2005 года, то есть в ожидании президентских выборов, оппозиция пыталась перейти в наступление, но добиться видимых успехов ей не удалось. Уже в январе по судебному решению была фактически прекращена деятельность ДВК, а весной раскололась партия «Ак жол». На основе конституционного парламентского большинства де-юре и де-факто «Отан» стала доминирующей политической силой Казахстана.
Однако доминирование в сфере реальной политики не означает отсутствия проблем. Многие убедительные публикации посвящены болевым точкам страны: клановости, повышенной активности членов президентской семьи, коррупции, сохраняющейся нищете и отсталости большой части населения. Особенно неоднозначно комментирует-
ся роль старшей дочери Н. Назарбаева — Дариги и возглавляемой ею партии «Асар». В настоящее время депутат Маджлиса Д. Назарбаева предлагает развернуть широкую общественную дискуссию, по итогам которой должна появиться программа реформ — так называемая «дорожная карта» демократического развития страны. Уже есть ряд проектов расширения полномочий парламента, местного самоуправления и реализации других преобразований. Д. Назарбаева постоянно говорит о необходимости повышения роли гражданского общества и поэтапного перехода от президентской к президентско-парламентской республике. В программе парламентской коалиции, возглавляемой «Асар», предусматривается бесплатная раздача гражданам страны 1 млн участков земли (по 10 соток), введение жесткой политики сдерживания роста цен и тарифов за счет контроля в этой сфере над деятельностью государственных компаний и монополий. Программа Дариги похожа на расширенный вариант политики действующего президента, но с акцентом на превентивные меры, препятствующие росту нестабильности.
Апробируемая руководством «Асар» концепция достаточно перспективна, поскольку она стремится продолжить линию Н. Назарбаева. В отличие от других лидеров стран региона он строит свой курс на основе долгосрочной стратегии, которой подчинена текущая деятельность, опирающаяся (в том числе) на опыт сохранения единства казахстанских элит и на повышение их заинтересованности в социально-политической стабильности. При этом особое внимание уделяется привлечению молодого поколения казахстанских управленцев и обеспечению им статусных ролей в общенациональной политике. Благоприятный контекст укреплению позиций «Асар» создает успешное экономическое развитие страны, ставшей, по среднестатистическим показателям, лидером постсоветского пространства15.
Тем не менее вопрос о преемнике вновь избранного (4 декабря 2005 г.) на семилетний срок президентом Казахстана Н. Назарбаева в ближайшее время не стоит. Предварительные опросы и более чем 90% отданных голосов избирателей свидетельствуют, что граждане республики не видят альтернативы ни личности находящегося уже более 14 лет у власти главы государства, ни его политике. Симптоматично, что своим главным кандидатом на президентских выборах оппозиция выдвинула Ж. Туякбая, человека, непосредственно причастного к силовому подавлению в 1989 году студенческих выступлений в Алма-Ате. Что касается Н. Назарбаева, то он добился равновесия на национальном политическом поле и, как ожидается, сможет сыграть положительную роль в работе ОБСЕ, разумеется, если Казахстан получит в 2009 году статус председателя этой организации. Перспективы стать первой страной Центральной Азии, столь масштабно участвующей в европейских делах, — серьезный стимул для дальнейшей интенсификации демократических реформ, в том числе и на электоральном направлении.
Итоги последних парламентских и президентских выборов в республике положительно разрешили ряд острых проблем ее общественной жизни. Но, как и любые другие избирательные кампании, они не являются «концом истории». Политическая конкуренция за руководство страной и постоянные усилия по утверждению социальной ответственности действующих властей сохранят свою актуальность. В качестве залога своей стабильности молодые демократии (как бедные, так и относительно благополучные в материальном отношении) должны последовательно продолжать экономическую и политическую модернизацию.
15 Сейчас казахстанское правительство работает над увеличением к 2012 году внутреннего валового продукта на душу населения до 8—9 тыс. долл. Среднемесячная заработная плата к этому времени должна превысить 70 тыс. тенге (порядка 500 долл.), а пенсия — увеличиться в два раза.
Преодоление трудностей по мере их поступления
Нынешние электоральные процессы в государствах Центральной Азии оставляют много спорных вопросов. Например, довольно широко распространено мнение, что выборы лишь дают возможность местным лидерам оспаривать обвинения в их недемокра-тичности и продолжать получать дивиденды от иностранных инвестиций. Однако жизнеспособной представляется и противоположная версия: именно действующие руководители новых независимых государств весьма заинтересованы в развитии электоральных процессов как индикатора реального положения в обществе. Пока же, несмотря на радикальную риторику и активные симпатии со стороны многих зарубежных организаций, практически во всех странах региона оппозиция не показала себя конструктивным оппонентом действующей власти. Конечно, апелляция традиционных и новых оппозиционеров к «непредсказуемым последствиям» в известной степени правомерна в условиях существования в ЦА груза нерешенных социальных проблем, терроризма, фундаментализма, сепаратизма, наркотрафика и многих других вызовов. Но угроза политического взрыва не тотальна. В этой связи руководители Центральноазиатских стран и их зарубежные партнеры должны рассматривать результаты выборов не только как определенный итог политического развития, но и как начало нового этапа позитивного взаимодействия в интересах безопасности, демократии и дальнейшего укрепления сотрудничества.
