23ТРОШИНА Т.И.
Введение земства в Архангельской тундре: ещё одна неудачная попытка по включению коренных народов Севера в общегосударственное правовое пространство1
TROSHINA T.I.
The introduction of the Zemstvo in the Arkhangelsk tundra: another unsuccessful attempt to bring the indigenous peoples of the North into the national legal framework
Сведения об авторе:
Трошина Татьяна Игоревна, доктор исторических наук, доцент; профессор Северного (Арктического) федерального университета им. М.В. Ломоносова (Архангельск) public@narfu.ru
Author:
Troshina Tatyana Igorevna, Doctor of Historical Sciences, Professor of the Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov (Arkhangelsk) public@narfu.ru
Аннотация
В статье на основе архивных материалов рассматривается опыт введения земства в Архангельской тундре в период революционных событий и Гражданской войны (1917-1920-е гг.). Принято считать, что уравнение в правовом статусе «инородцев» с остальными гражданами России было формально осуществлено советскими документами - «Декларацией народов России» (1917 г.) и Конституцией РСФСР (1918 г.). Следует учесть, что и Временное правительство так же пыталось решить вопрос уравнения в правах всех «граждан Свободной России», в том числе
1 Статья подготовлена в рамках исследования, поддержанного грантом РФФИ, проект № 18-09-00237 «Глобальные изменения в локальном измерении: население северной провинции и события 1917-1918 гг.».
и с помощью земских учреждений, которые предполагалось распространить на все этнические группы населения страны. Революционная анархия и особенно начавшаяся Гражданская война оставила эту реформу незавершённой, но при этом были разрушены все в той или иной мере устойчивые учреждения, контролировавшие административный порядок, поддерживавшие социальное равновесие, обеспечивающие медицинский, ветеринарный, правовой контроль. В период Гражданской войны обстоятельства вынуждали власти (и советские, и «белые») применять принцип «равноправия» в отношении северных малочисленных народов, лишая их прежних льгот по налогообложению, освобождению от армейской службы и проч. Когда государство вновь обратило внимание на северные окраины, приходилось констатировать разрушение даже того, что удалось достигнуть имперским властям. «Комитеты северов», приступившие к работе с «туземцами» в 1923 г., учитывали не только просчёты и положительный опыт имперского правительства, но и последствия непродуманного введения в тундре земского самоуправления в 1917 г.
Abstract
Based on archival materials, the article discusses the experience of introducing a zemstvo in the Arkhangelsk tundra during the period of revolutionary events and the Civil War (1917— 1920s). It is generally accepted that «foreigners» were given a legal status equal to other Russian citizens with the adoption of the Declaration of the Peoples of Russia (1917) and the Constitution of the RSFSR (1918). It should be noted that the Provisional Government also tried to resolve the issue of the equation of the rights of all "citizens of Free Russia," including through the Zemstvo institutions, which were supposed to be extended to all ethnic groups of the country's population. Revolutionary anarchy, especially the outbreak of the Civil War, left this reform incomplete; at the same time, all the more or less stable institutions that controlled the administrative order, maintained the social balance, provided medical, veterinary and legal control were destroyed. During the Civil War, the circumstances forced the authorities (both Soviet and "white") to apply the principle of "equality" with respect to the northern minorities, thus depriving them of their former tax benefits, exemption from military service, etc. When the government turned its attention the northern outskirts, it it had to state the destruction of even what the imperial authorities managed to achieve. The "Committees of the North", which began work with the "natives" in 1923, took into account not only the miscalculations and positive experience of the imperial government, but also the consequences of the ill-conceived introduction of zemstvo self-government in the tundra in 1917.
Ключевые слова:
инородцы, кочевые народы, Временное правительство России, земства, тундры,
Архангельская губерния.
Keywords:
Indigenous peoples (Inorodtsy), nomadic peoples, Russian Provisional Government, local self-government (Zemstvo), tundra, Arkhangelsk province.
Начиная с изданного в 1822 г. «Устава об управлении инородцами» (для «самоедов Мезенских тундр Архангельской губернии» - в 1835 г.), Российское государство искало возможности решить проблему включения кочевых и «бродячих» инородцев не только в российское цивилизацион-ное пространство (что делалось, в той или иной мере успешно, при помощи православных миссионеров), но и в общегосударственное правовое поле. Эксперименты эти чаще всего оказывались неудачными. По словам Ю. Слёзкина, «из всех нерусских подданных Российского государства и нерусских объектов российского попечительства и любопытства, народы Севера оказались наименее поддающимися реформированию»1.
В процессе «окультуривания инородцев» им предоставлялись льготы, которые предполагались как временные, до момента, когда они будут «развиты» до уровня остальных подданных империи. Однако слишком большие сложности проведения культурной работы среди «инородцев», тем более кочевых и «бродячих», и незначительная от этого отдача быстро разочаровывали не только чиновников, но и энтузиастов.
Принято считать, что уравнение в правовом статусе «инородцев» с остальными гражданами России было формально осуществлено только советскими документами - «Декларацией народов России» 1917 г. и Конституцией РСФСР 1918 г. Насколько успешной была реализация этих документов - отдельная тема.
При этом предпринимаемые Временным правительством попытки решить вопрос уравнения в правах всех «граждан Свободной России», в том числе и с помощью земских учреждений, которые предполагалось распространить на все этнические группы населения страны, в отношении малочисленных народов Севера и Сибири исследователями почти не рассматривались. Возможно, по причине того, что далее «благих намерений» эти проекты не двинулись. Вместе с тем, этот опыт интересен в ряду других подобных попыток.
Решить вопрос с административным управлением «инородцев» Временному правительству было необходимо в связи с предстоящими выборами в Учредительное собрание, легитимность которых не в последнюю очередь зависела от привлечения в них всех групп населения России2. Эти реформы предполагалось проводить в общем русле распространения земского управления на волостной уровень, а также на территории, где его прежде не было, в том числе и на губернии, где существовала проблема «кочевых и бродячих инородцев» - сибирские и единственную «неземскую» губернию в Европейской России, Архангельскую.
Слёзкин Ю. Арктические зеркала. Россия и малые народы Севера. М., 2008. С. 33. Государственный архив РФ (далее - ГАРФ). Ф. 1811. Оп. 1 Д. 9. Л. 123.
Введение земского управления на этих территориях предполагалось по образцу остальных земств; исключение делалось только для «северных окраин», населённых народами, на которых продолжало распространяться с трудом поддающееся реформированию «особое управление»1. В их отношении в апреле 1917 г. Временным правительством было разработано «Временное положение о земском управлении в Лапландии, Канинской, Большеземельской и Малоземельской тундрах, на островах Вайгач, Колгуев, Новая Земля Архангельской губернии...» (далее - столь же подробно перечислены все остальные группы обитателей отдалённых территорий огромной России - «инородцы и бродячие инородцы сибирских губерний»)2.
Этот документ явил собой пример революционного идеализма. В частности, предполагалось, что «расходы северных окраин, не покрываемые собственными доходами, удовлетворяются при помощи казённых ассигнований», что в условиях революции и продолжающейся войны, требовавших огромных расходов, было нереальным. При этом первый шаг к реализации реформы был сделан, и им стало уничтожение всей прежней системы управления, которая более или менее справлялась со своей задачей поддержания в тундре порядка и культурного развития. Сам документ предполагал учитывать «особые условия» тундрового населения и организации здесь управления, что не отменяло и определённую возможность двойного толкования перечисленных организационных мероприятий.
Для «ближайшего заведывания» населённых инородцами тундр губернскому земскому собранию давалось право назначить «земского комиссара», который должен был сосредоточить в своих руках функции всех упразднённых в результате революции 1917 г. органов управления. Поскольку территории при своей малонаселённости были обширными, допускалось выделение в них отдельных районов. В каждый из них также назначалось уполномоченное земством лицо, местопребывание которого определялось местным (чаще всего уездным) земским собранием, которое, как считалось, способно было учитывать особенности проживающих на подведомственной территории «инородцев», на основе чего и разработать для «земского комиссара» необходимые инструкции.
Подробнее о попытках реформирования системы управления «инородцами» см. статью автора: Трошина Т.И., Минчук О.В. Формирование государственной политики в отношении коренных малочисленных народов Севера в историко-правовом измерении (на примере «архангельских ненцев») // Арктика и Север. 2015. № 21. С. 165-189.
ГАРФ. Ф. 398. Оп. 6. Д. 24. Л. 1-2.
По своему статусу земские «комиссары» приравнивались к членам губернских земских управ, и «все должностные лица сельских и родовых управлений, старшины и старосты» инородцев находились у них в подчи-нении1. Чтобы комиссар «не отрывался» от интересов вверенного его заботам населения, ему законодательно вменялось в обязанность ежегодно собирать «съезд из местного населения или старшин и старост» для обсуждения вопросов управления. Учитывая географическую специфику, «Временное положение» допускало и более редкий созыв съездов, если такое решение примет губернское земское собрание. При комиссаре в качестве совещательного органа предполагался постоянный совет в составе трёх-пяти членов «из местной среды», которые за «свои труды» получали определённое жалованье (в зависимости от количества реально проработанных дней).
В соответствии с этой инструкцией, только что созданная Архангельская губернская земская управа сформировала «Комиссию по вопросам заведывания тундрами», которая на основе предложенного Временным правительством документа разработала «Основное положение по заведы-ванию тундрами» Архангельской губернии2. В преамбуле присутствовала констатация того, что «дело местного управления и хозяйства тундры находится в неопределённом положении». Однако признавалась необходимость отложить решение базовых вопросов на будущее («не задаваясь пока развитием широких мероприятий в этой области»), а «пойти навстречу непосредственным вопросам жизни». Отмечалась, в частности, сложность разграничения круга дел по управлению тундрами между губернским и уездным земствами, но поскольку принятый Временным правительством документ однозначно указывал, что «заведывание тундрами сосредоточено исключительно в руках губернских земств», предлагалось «установить между губернским и уездным земствами в этом деле персональную связь, возложив обязанности [комиссаров по управлению тундрами] на лиц из состава уездных управ, избранных губернским земским собранием».
Как рекомендовалось правительственной инструкцией, тундровую зону Архангельской губернии «для удобства управления» было решено разделить на три района: первый - Большеземельская и восточная часть Малоземельской тундр (находившиеся в административных границах Печорского уезда); второй - Канинская и западная часть Малоземельской (Мезенский уезд); третий - тундры Кольского полуострова (Лапландия)
ГАРФ. Ф. 398. Оп. 6. Д. 24. Л. 2.
Государственный архив Архангельской области (ГААО). Ф. 1865. Оп. 1. Д. 13. Л. 1.
и обитаемые, в той или иной степени, острова Северного Ледовитого океана (Новая Земля, Вайгач, Колгуев).
Тундры оставались под контролем властей уездов, куда они территориально входили (Мезенского и Печорского; тундры Кольского полуострова, на которых проживали лопари (саами) - Кольского и Александровского); уездные земства назначили для управления ими своих представителей. Острова же, контроль над которыми до революции осуществляла непосредственно губернская администрация, - были переданы под управление К.В. Штрому, назначенному на должность уполномоченного (или комиссара) «по наблюдению за инородцами» при губернской земской управе1.
Таким образом, в Архангельском губернском земстве был не один, а несколько «уполномоченных», объединившихся в «коллегию уполномоченных», которая должна была «в соответствии с местными нуждами» разработать план мероприятий по управлению и развитию хозяйств тундр и представить Губернскому земскому собранию доклад на эту тему.
Собственно, управление «северными окраинами» коррелировало с вводимым параллельно по всей стране волостным земством. Здесь земской волостью предлагалось считать «всю совокупность населённых мест, земель и лесов, входящих в состав существующей волости или ведомства инородной управы, за исключением казённых земель и лесов». Половинчатость «волостного земства» для обитателей тундр заключалась в ограниченном самоуправлении, при этом (как уже выше указывалось) «дела местного хозяйства и общественного управления этих территорий» были отнесены «к ведению губернских земских учреждений»2; - можно предположить, что это делалось с целью уменьшить существовавшие трения между оседлым и кочевым населением «на местном уровне».
На содержание земства в «северных окраинах» вместо ясака вводился подушный земский сбор, а также сборы «с рыболовных промышленных вод» (для Архангельской губернии - не более 10 % дохода) и оленей. Предполагались и казённые ассигнования, поскольку законодатели понимали, что расходы на дело здравоохранения, народного образования, культурного развития и управления на таких гигантских по размерам и малонаселённых территориях, каковыми являлись «северные окраины», собственными доходами земству не потянуть3.
Собственно, короткий период существования земства в Архангельской губернии не дал возможности решить поставленные задачи, и даже
Государственный архив Архангельской области (ГААО). Ф. 1865. Оп. 1. Д. 2. Л. 1. ГАРФ. Ф. 398. Оп. 6. Д. 24. Л. 3-4. Там же. Л. 3.
сформулировать их. Наиболее успешно работа с «инородцами» осуществлялась в Мезенском уезде, и связано это было, судя по всему, с тем, что русские поморы и местные «инородцы» (ненцы) имели здесь общие хозяйственные интересы.
Взяв за основу правительственное «Положение» и губернские к нему разъяснения, Мезенское земство отредактировало собственный документ под те задачи, которые ставились в связи с управлением Канинской тундрой. Документ так и назывался - «Положение о Канинских ненцах»1. Уполномоченным «по самоедским делам Канинской тундры» Мезенского земства стал проживавший в селе Койда В.Е. Малыгин2 (эти обязанности он продолжал исполнять и после восстановления земского самоуправления осенью 1918 г., настойчиво пытаясь закончить все начатые дела, приостановленные или не завершенные советской властью).
Уже на Первом уездном земском съезде в декабре 1917 г. принимали участие делегаты «от инородцев» (в связи с распутицей и тем, что в уездном городе, Мезени, нет ягеля, чтобы кормить оленей, на которых делегаты прибыли, они с разрешения съезда покинули его до окончания работы3). На съезде было заслушано заявление представителя от Тиман-ской тундры Д.Т. Евсюгина с наказом инородцев об улучшении их быта4. Для рассмотрения «наказа» съезд избрал комиссию, в которую входили, кроме представителей заинтересованного населения, уездный правительственный комиссар и сотрудник уездного казначейства. Собственно, этот наказ и разработанная на его основе программа касались завоза в период навигации в тундру муки, чая, сахара, спичек и прочих предметов первой необходимости, а также охотничьих принадлежностей (поскольку жителями тундры были не только ненцы, но и в значительной степени -русские поморы, то учитывался завоз товаров и для них). Признавалось необходимым устройство фельдшерского пункта и школы с интернатом, отмечая, что «без школы и общения с культурным миром самоеды обречены влачить своё жалкое существование в полном невежестве», результатом чего «является усиливающаяся эксплуатация самоедов более культурными крестьянами и зырянами Печорского уезда»5. «Во избежание эксплуатации самоедов» и с целью «оградить их от окончательного разорения и порабощения крестьянами Печорского уезда», предлагалось организовать «союз самоедов» и «завести сношение непосредственно с Архангельском, а для отправки туда продуктов промыслов и получения
1 ГААО. Ф. 1865. Оп. 1. Д. 13. Л. 1.
2 Там же. Д. 38. Л. 1-2.
3 Там же. Ф. 571. Оп. 1. Д. 4. Л. 8.
4 Там же. Л. 27-28.
5 Там же. Л. 28.
припасов установить [обязательный и за казённые средства] осенний пароходный рейс в р. Индигу».
Все эти благие намерения упирались в вопрос финансирования. Поскольку «самоеды не имеют средств на создание школы и фельдшерского пункта», предлагалось ходатайствовать перед центральной властью о выделении на это «из Солодниковских капиталов»1.
Животрепещущим для обитателей восточных тундр Мезенского уезда, граничивших с Печорским, был вопрос «о пастьбе в Тимано-Канинской тундре оленей крестьянами и зырянами Печорского уезда», которые «не только эксплуатируют самоедов, но своими огромными стадами вытаптывают и отравляют мох...». Предложение запретить жителям Печорского уезда заходить со своими стадами на Канинский полуостров было поддержано делегатами с особым энтузиазмом, поскольку оно защищало интересы и поморов, занимающихся добычей наваги. Улов в Архангельск можно было доставлять только с помощью ненцев-перевозчиков, но их олени оставались без корма после прохода по тундре крупных табунов печорских оленеводов2.
Кстати, этот конфликт оставался актуальным и в последующие годы. После восстановления земских учреждений в Архангельской губернии в августе 1918 г. Мезенское уездное собрание по инициативе В.Е. Малыгина вновь обратилось в Архангельское губернское земство с просьбой «запретить .оленеводам, кочующим в Большеземельской тундре, выезд со стадами оленей в пределы Тиманской и Канинской тундр в целях защиты интересов населения этих тундр»3. Этот вопрос решался и после восстановления советской власти, особенно активно созданным при Архангельском Губисполкоме «Комитетом содействия народностям северных окраин», что стало «яблоком раздора» между ним и администрацией Автономной области Коми (зырян), к которой отошла значительная часть тундр Печорского уезда.
Кстати, что касается тундр Кольского полуострова и Печорского края, там у земцев руки до «инородцев» не дошли, и от всех «революционных реформ» осталось только упразднение старой губернской администрации, что, в конце концов, привело к архаизации социальной, культурной, экономической жизни тундрового населения, усилившейся эксплуатации их, особенно в условиях начавшейся вскоре Гражданской войны.
1 Имеются в виду многомиллионные капиталы купца Г.П. Солодовникова, который завещал их, кроме прочего, на развитие школьного дела в Архангельской губернии. Вплоть до революции шла тяжба по поводу этого завещания прямых наследников купца, а губернии, которым деньги завещались, вели дискуссию, как их можно потратить. Революция этот вопрос закрыла окончательно.
2 Там же. Ф. 1865. Оп. 1. Д. 2. Л. 3.
3 Там же. Д. 38. Л. 1, 2.
Председатель земской управы Печорского уезда объяснял причины, почему не удаётся ввести земское управление в тундре, которые он видел, кроме прочего, в том, что это вопрос не доверяется уездному самоуправлению, а находится полностью в ведении губернских властей, которым «людей, хорошо знающих тундру и способных занять пост уполномоченного земства по заведыванию тундрами, найти чрезвычайно трудно». По его мнению, реализация этого проекта возможна только на островах Ледовитого океана, где существуют естественные территориальные границы, которые на материковой тундре обозначить невозможно, поскольку оленеводы ведут кочевой образ жизни. В начале 1918 г. в Печорскую уездную земскую управу поступило «от самоедов заявление, что дарованное революцией право самоуправления только их и не коснулось, а они тоже считают себя сынами отечества и желают введения земства». Управа передала это заявление в губернскую, предложив «решение хотя бы небольших вопросов» передать ей1. Однако это нарушило бы постановление Временного правительства, к тому же, губернская администрация опасалась, и не без основания, что переход контроля за ненцами на местах приведёт к их дополнительной эксплуатации.
Острова Ледовитого океана, в первую очередь архипелаг Новая Земля, заселение которого планомерно проводилось губернской администрацией со второй половины XIX в., «управлялись» лучше других тундровых территорий. С изучения этого опыта и начал свою деятельность в качестве уполномоченного губернского земства назначенный на эту должность Н.А. Штром.
Заселение и хозяйственная колонизация островов имели государственное значение: необходимо было закрепить их статус как российских территорий путём формирования здесь постоянного населения (наиболее приспособленными для жизни здесь оказались ненцы), создав для них особые условия, чтобы не было искушения вступать в торговые отношения с норвежцами, главными в то время конкурентами России за северные регионы. Поэтому вопросы снабжения колонистов сначала входили в компетенцию «Общества спасения на водах» (которому удалось добиться организации за государственный счёт двух ежегодных рейсов на Новую Землю), а впоследствии перешли в руки Архангельского губернатора. Тот назначил специального надёжного чиновника, в обязанности которого было совершать поездки на Новую Землю: первым рейсом он забирал у колонистов продукты промыслов, накопившиеся за зиму, а вторым привозил товары по их заказам, оплата которых происходила из вырученных за проданные промысловые продукты деньги.
1 Национальный архив Республики Коми (НАРК). Ф. р-1205. Оп. 1. Д. 4. Л. 7.
В 1912 г. после ряда конфликтов колонистов с губернским чиновником Б. Садовским на эту должность был назначен Н.Я. Сергиевский1, который продолжал исполнять свои функции и после революции, а с назначением уполномоченного от земства (Н.А. Штрома) - совместно с ним.
Осенью 1917 г. Штром и Сергиевский совершили совместное плавание на Новую Землю с целью изучить ситуацию на месте, а также доставить на архипелаг продукты и промысловые припасы на предстоящую зиму. В своем докладе губернскому земству Н.А. Штром указал на сложности выполнения обязательств по отношению к колонистам в связи с революционной анархией: «Нелегко было найти рабочих и сговориться с ними, и еще труднее удержать их на работе. Сказалось влияние времени, да и погода стояла неблагоприятная - ветры и дожди, что ещё более расхолаживало грузчиков, несмотря на высокую плату, которую приходилось платить»2.
В каждом новоземельском становище Н.А. Штром и Н.Я. Сергиевский проводили собрания колонистов, которым формально было предложено самим решить вопрос о своём управлении. При этом объяснялось о переходе всех вопросов снабжения «в особую образованную для сего комиссию, и что, хотя губернатора и заменяет теперь комиссар, ему предоставляется лишь наблюдение за правильностью действий комиссии»3. Ненцы-колонисты проявили безучастное отношение к своим новым правам, поэтому новый «уполномоченный» совместно с Сергиевским практически продиктовали протокол, согласно которому те признали комиссию в составе председателя Л.А. Пятина, членов Штрома и Сергиевского. Вместо отчислявшихся «при старом режиме» 10 % доходов от проданных продуктов промыслов в запасный капитал колоний (на развитие социальной инфраструктуры, а также на оказание помощи новым колонистам), было предложено отчислять 12: 4 % шли в запасный капитал, а 8 % - «на вознаграждение комиссии, которые будут распределяться по усмотрению комиссара». Такое перераспределение отчислений возмутило русских колонистов, потребовавших включить в комиссию своего представителя «на правах равноправного члена»4, что и было сделано.
Все льготы, существовавшие для колонистов островов Ледовитого океана и для тундрового населения, земство сохранило, и они просуществовали до весны 1920 г., когда была восстановлена советская власть. Даже в самый тяжёлый для «белого» правительства период Гражданской войны, осенью 1919 г., после долгих дискуссий решено было сохранить
1 ГААО. Ф. 1865. Оп. 1. Д. 2. Л. 2-4.
2 Там же. Л. 2 об.
3 Там же. Л. 3.
4 Там же. Л. 4.
льготу по освобождению ненцев от воинской службы1 (несмотря на мнение заместителя председателя правительства В.П. Зубова, что «в настоящее время нет основания делать для самоедов исключения»2).
С восстановлением советской власти льготы были отменены, средства колонистов Новой Земли (а в банках находился запасной капитал на сумму около 70 тыс. руб. и личные средства колонистов - 83 тыс. руб.3) - аннулированы; земская комиссия, занимавшаяся делами колонистов, распущена. Результат не замедлил сказаться: колонии перестали приносить какие-либо доходы. Проанализировав ситуацию, губернский «Совет по управлению островами СЛО» пришел к выводу: «успехи дореволюционного управления строились на льготах и субсидиях».4 Фактически была восстановлена прежняя система снабжения островов и тундр. К примеру, Архангельское земство и в 1917 г., и при «белом» правительстве продолжало реализовывать закон, принятый в 1910 г. по настоятельной просьбе Архангельского губернатора - «о беспошлинном и безакцизном отпуске на острова Новой Земли некоторых жизненных припасов и предметов первой необходимости», а именно - «табачные изделия, сахар, нефтяные масла и безопасные (шведские) зажигательные спички, а также чай и те иностранного происхождения мануфактурные, колониальные и другие товары, отправку которых на Новую Землю признает нужным Архангельский губернатор, <...> по свидетельствовании Архангельской таможней действительности ввоза этих предметов на острова Новой Земли»5. По мнению экспертов уже советского времени, подобные льготы и позволяли поддерживать бездефицитность для казны островных колоний6.
Революционная анархия оставила «земскую» реформу тундры незавершённой, но при этом были разрушены все в той или иной мере устойчивые учреждения, контролировавшие административный порядок, поддерживавшие социальное равновесие, обеспечивающие медицинский, ветеринарный, правовой контроль. Включение ненцев в «волость» вместе с оседлым населением, которого, как правило, было больше, делало их совершенно зависимым, прежде всего в вопросах снабжения. Инструктор-ревизор, командированный губернским земством осенью 1918 г. в район тундр для изучения продовольственного вопроса, отмечал усиление эксплуатации ненцев, нарушение их прав, которые в той или иной степени соблюдались прежней администрацией. Завезённые для ненцев хлеб
ГААО. Ф. 760. Оп. 1. Д. 2. Л. 109-120. Там же. Л. 110.
Там же. Ф. 211. Оп. 1. Д. 73. Л. 89.
Там же. Д. 71. Материалы от колонизации островов СЛО. Сент. 1923-1924 гг. Там же. Ф. 211. Оп. 1. Д. 114. Л. 57 об. Там же. Л. 58.
2
4
и предметы первой необходимости оказались в распоряжении Несского волостного продовольственного комитета, который начал обменивать эти товары ненцам по «несправедливым» ценам (то есть, понижая расценки за сдаваемую в обязательном порядке оленину и завышая - за хлеб и другие нужные ненцам предметы). Инструктор поддержал стремление ненцев выделиться в «самостоятельную продовольственную ячейку» и обменивать свою продукцию напрямую с губернским продовольственным комитетом1.
В период Гражданской войны обстоятельства вынуждали власти (и советские, и «белые») отойти от политики патернализма и применять принцип «равноправия» в отношении северных народностей, лишая их прежних льгот по налогообложению, реквизируя их продукцию по «твёрдым ценам» и так далее. Нельзя сказать, что подобные действия были успешными, поскольку кочевники свободно «уходили» от такого насилия, перемещаясь на другие территории, где за ними не было контроля, но не оказывалось и поддержки.
Когда государство вновь обратило внимание на северные окраины, приходилось констатировать разрушение того, что удалось достигнуть ещё имперским властям. В отношении европейских ненцев («архангельских самоедов»), которые за предыдущие века включились в определённой мере в русскую бытовую и экономическую культуру, это касалось падения традиционных занятий, закабаления оленеводов предприимчивыми соседями (русскими и коми), архаизацией социальной и культурно-бытовой жизни. По свидетельству председателя Печорской уездной земской управы, в 1919 г. «самоеды неизвестно кем управляются»2.
Созданные в 1920-е гг. организации (в Архангельской губернии это «Комитет содействия народностям северных окраин» и «Совет по управлению островами СЛО») учитывали в своей деятельности не только просчёты и положительный опыт имперского правительства, но и последствия непродуманного введения в тундре земского самоуправления в 1917 г. После 1935 г. эти организации были закрыты, и началась новая волна реформирования, нацеленная уже на глобальные задачи индустриализации, что не помогло избежать прежних ошибок и совершить новые.
ГААО. Ф. 1865. Оп. 1. Д. 405. Л. 97об.-98. НАРК. Ф. р-1205. Оп. 1. Д. 4. Л. 7.
