CC BY-NC-ND
434
ВВЕДЕНИЕ К «ТАЗКИРАТ АЛ-АУЛИЙА'» ФАРИД АД-ДИНА 'АТТАРА: ФОРМУЛИРОВКА АВТОРСКОГО ЗАМЫСЛА
Статья посвящена знаменитой антологии Фарид ад-Дина 'Аттара (Х11-ХШ вв.) «Тазкират ал-аулийа'». Рассматривается семантика названия этой антологии и подробно разбирается «Введение» к ней. Приводятся сведения о самой книге, ее авторе, возможных источниках, истории ее изучения, а также о существующих переводах на европейские языки. В конце статьи предлагается комментированный перевод «Введения» на русский язык.
Ключевые слова: суфизм, Фарид ад-Дин 'Аттар, персидская проза, агиографическая литература.
«Тазкират ал-аулийа'» Фарид ад-Дина 'Аттара занимает особое место в персидской литературе. Это замечательный образец персидской прозы XIII в., который содержит жизнеописания и высказывания выдающихся суфийских шейхов. Эта книга стала основным источником сведений о великих суфиях и во многом сформировала представления о суфизме в последующих поколениях. В книге собран огромный житийный материал; многие агиографические памятники были утрачены, и приведенные в них сведения доступны нам только через произведение 'Аттара. Но ценность антологии «Тазкират ал-аулийа' » - не только в содержащейся в ней информации, но и в ее высоких художественных достоинствах. Сегодня, по прошествии многих веков, эта книга по-прежнему восхищает читателей своей красотой и глубиной.
Фарид ад-Дин 'Аттар - один из самых знаменитых персидских поэтов, создатель жанра суфийской поэмы-маснави. Традиция приписывает ему более сотни сочинений, но современные исследователи считают бесспорно принадлежащими 'Аттару гораздо меньшее число текстов: «Тазкират ал-аулийа'» (далее - ТА), лирический «Диван», сборник руба'и под названием «Мухтар-наме» («Книга избранного») и четыре суфийские поэмы-маснави - «Мантик ат-тайр» («Язык птиц»), «Мусибат-наме» («Книга печалей»), «Асрар-наме» («Книга тайн») и «Илахи-наме» («Божественная книга»). Как писал Е.Э. Бертельс, темы
© Счетчикова Т.А., 2014
всех этих поэм «в основе своей <...> сводятся к одной: изложению мистического пути мусульманского подвижника, охваченного любовью к „Единому другу" и разбивающего узкие грани личной индивидуальности, чтобы в полном самоуничтожении слиться с единым „я"»1. А.Е. Крымский характеризовал 'Аттара так: «великш поэть су-ф1ев, ихъ наставникъ - шейхъ н жипеписатель, прозванный ими 1жуапе-уе аЫ-е зиШк "арапникъ для людей мистическаго пути"»2.
По общему мнению исследователей, суфизмом пронизано все творчество 'Аттара. Как отмечают Л. Льюисон и К. Шекл, во всех его произведениях не найдется ни единой строки, лишенной мистической
3
окраски .
Е.Э. Бертельс отмечал художественные достоинства поэзии 'Аттара: «он ('Аттар. - Т. С.) не гонится за изысканными оборотами речи, за бесконечными метафорами, метонимиями и т. п. приемами, столь излюбленными персидскими поэтами. И если при всем этом его рифма все же не бедна, а подчас изумительно звучна и интересна, то причиной этому - не поиски и погоня за ней, а только подлинный поэтический дар, живой струей бьющий в поэте»4. В то же время поэзия 'Аттара отнюдь не проста. Тот же Е.Э. Бертельс писал, что стиль 'Ат-тара - «темный, запутанный, насквозь пронизанный намеками на философские доктрины и требующий от читателя уверенной ориентировки в „улум ас-суфийа"»5. Творчество поэта многогранно; каждый бейт имеет несколько уровней смысла, которые открываются постепенно, и каждое новое прочтение заставляет бейт играть новыми красками. По словам А.Дж. Арберри, «по мере знакомства с творчеством 'Аттара открывается все больше граней его таланта»6.
Об 'Аттаре достоверно известно лишь то, что он жил в Нишапу-ре - столице Хорасана, одном из интеллектуальных центров исламского мира того времени. Из немногочисленных упоминаний 'Аттара о себе следует, что он был аптекарем и парфюмером. Об этом же говорит его тахаллус ('аттар - букв. «парфюмер»). Год рождения 'Аттара точно не известен. Называют разные даты между 1120 и 1157 гг. По одним сведениям, 'Аттар много путешествовал, а вернувшись из путешествия, женился и вскоре после этого написал небольшую поэму «Совет дорогому сыну»7. Но согласно другим сведениям, большую часть своей жизни 'Аттар провел в Нишапуре8.
Сам 'Аттар не называет себя суфием. Во «Введении» он говорит: «я - никто для этого пути». Такая скромность поэта заставила некото-
рых исследователей усомниться в его принадлежности к суфизму. Среди тех же, кто считает 'Аттара суфийским шейхом, существует множество гипотез относительно того, кто был его наставником, пиром: одни исследователи называют те или иные имена известных современников 'Аттара, другие же считают его увайси9, то есть утверждают, что в его случае реального наставника не было, и указывают на фигуры знаменитых суфийских мистиков прошлого - Мансура Халла-джа10 (Джами) или же Абу Са'ида11 (Фарузанфар), к которым 'Аттар испытывал неподдельный интерес: он очень чтил их и включил их жизнеописания в «Тазкират ал-аулийа'». Однако никакой достоверной информации о наличии или отсутствии у 'Аттара наставника нет. Зачастую единственным доказательством в пользу различных гипотез о пире 'Аттара является упоминание того или иного шейха во «Введении» к ТА.
Среди самых известных легенд об 'Аттаре - история о том, как он стал суфием. Даулат-шах, автор поэтической антологии «Тазкират аш-Шуара'», рассказывает ее так: «Как-то раз, когда'Аттар сидел у дверей своей процветающей лавки в окружении рабов и прислужников, к лавке подошел дервиш12. Взглянув на 'Аттара, он принялся тяжело вздыхать и сказал: „Мне будет легко умирать: я не обременен имуществом, у меня нет ничего кроме хирки . А каково будет тебе?!" -затем он подложил себе под голову хирку, лег и умер. 'Аттар был потрясен. После этого он отдал лавку на разграбление и стал суфием»14.
Считается, что 'Аттар погиб в весьма преклонном возрасте (далеко за семьдесят), в 1221 или 1229 г., во время нападения монголов. У Даулат-шаха можно найти очень красивую легенду об обстоятельствах его гибели: «солдату, захватившему 'Аттара в плен, предлагали выкупить его за мешок золота. Но 'Аттар отговорил его, сказав „Не продавай, я стою больше". К концу дня, когда все разошлись, кто-то предложил за 'Аттара мешок соломенной трухи. „Продавай, - сказал поэт, - я большего не стою". Солдат рассвирепел и заколол 'Аттара. Попугаю его благословенной души прискучила темница клетки земного тела, и он устремился в сладостные тростники Божественного еди-нения»15. Даулат-шах говорит, что в это время поэту было 114 лет. Это число, разумеется, нельзя воспринимать буквально: совпадение этой цифры с числом сур Корана скорее всего призвано подчеркнуть святость этого человека.
Из подобных легенд состоит основная часть того, что мы знаем об 'Аттаре. Эти легенды напоминают истории о суфийских шейхах из книги самого 'Аттара. Историческая достоверность каждого «факта» весьма сомнительна, но в совокупности они воссоздают образ поэта, сложившийся в традиции. Современные исследователи единогласно высказывают недоверие к этим «сведениям», указывая на отсутствие у них исторической основы. Но в истории культуры легенды зачастую не менее значимы, чем реальные исторические факты.
«Тазкират ал-аулийа'», единственное прозаическое произведение 'Аттара, стало пользоваться широкой известностью уже в XIII в. Текст его переписывался, изменялся и дополнялся новыми жизнеописаниями. Многие списки содержат 97 глав, которые автор назвал зик-рами (о значении этого термина см. ниже). Однако и количество глав, и их порядок варьируются в разных списках. Существует две основные точки зрения на то, сколько глав было в первоначальном варианте «Тазкират ал-аулийа'». Первый издатель книги, британский востоковед Рейнольд Николсон (1868-1945) включил в свое издание16 (вышедшее в 1905-1907 гг.) все 97 глав, разделив их на два тома и оставив вопрос об их аутентичности будущим исследователям. Мухаммад Эсте'лами, иранский издатель «Тазкират ал-аулийа'», в предисловии к своему изданию указывает, что в первоначальном варианте было всего 72 главы и произведение завершалось зикром Мансура Халла-джа. Последние 25 глав в издании Эсте'лами даны под заголовком «Добавления к „Тазкират ал-аулийа'"».
Мнения исследователей относительно стиля «Тазкират ал-аулийа'» также расходятся. Мухаммад Казвини, автор предисловия к изданию Р. Николсона, утверждал, что никакой другой книге в персидской литературе не присущи в такой степени одновременно два атрибута внешней красоты изложения: простота (садеги) и сладость (ширины)18. При этом М. Казвини все же находит в произведении 'Аттара некоторые стилистические несовершенства. Мухаммад Эсте'лами, напротив, полагает, что в «Тазкират ал-аулийа'» стиль 'Аттара никак не выделяется на фоне стиля его предшественников. Единственным отличием М. Эсте'лами считает зачины, написанные саджем (ритмизованной рифмованной прозой), открывающие каждый зикр, причем М. Эс-те'лами вслед за М. Казвини подчеркивает, что в одних случаях эти зачины очень удачны, в других же - искусственны и недостаточно поэтичны. Фу'ад Рухани, издатель текста поэмы 'Аттара «Илахи-наме»,
в своем предисловии к этому изданию дает художественным достоинствам «Тазкират ал-аулийа'» столь же высокую оценку, как и поэтическим произведениям 'Аттара: «сила, глубина и изящество мудрых слов, рассказов и речений в поэзии и прозе 'Аттара поистине достойны удивления. Потому авторы тазкира и не знали, как описать свое изумление перед этими превосходными речами, изяществом, остроумием и чарующим волшебством стиля»19. Отметим, что исследователь употребил в отношении прозы 'Аттара слово сихр («волшебство», «колдовство»), которым традиционно описывали поэзию: ее часто называли «дозволенным колдовством».
Особого внимания заслуживает название книги: «Тазкират ал-аулийа'». В работах русских исследователей оно переводится по-разному: «Записка о святых»20, «Жития святых»21, «Перечень святых»22, «Поминания святых» . «Тазкират ал-аулийа'» можно перевести и как «Антология святых» или «Напоминание о друзьях [Божьих]». Попробуем проанализировать это название подробнее, чтобы не упустить те оттенки значений, которые могли быть ключевыми для самого 'Аттара, но которые неизбежно теряются при выборе одного из вариантов перевода.
Арабское лово таЗКиРа(т) образовано от корня з-к-р, который имеет значения «помнить», «вспоминать»; «упоминать», «называть»; «рассказывать»; «восхвалять», «славословить» (многократно повторяя имя Бога) и др. В персидском языке слово тазкира приобрело значения: «разговор», «беседа», «запись» и, вероятно, позже - «антология». Но, несомненно, всегда оставалась ощутимой связь этого слова с од-нокоренным словом зикр - «упоминание», «воспоминание», «память». В суфизме «зикр» - одно из важнейших понятий: это молитвенное поминание Бога, это многократное повторение многочисленных имен Бога (асма ал-хусна). В ТА в слове зикр присутствуют по крайней мере два значения: каждый рассказ («зикр») о суфиях - это очередное поминание («зикр») Бога.
Слово зикр и другие слова, образованные от того же корня з-к-р, встречаются в Коране очень часто (278 раз), но суфии придают особенное значение следующим айатам:
Не говори ни о чем: «Я это сделаю завтра» без того, что пожелает Аллах, и вспомни (азкур) твоего Господа, когда тыг забудешь, и скажи: «Может быть, выгведет меня мой Господь к более близкому, чем это, по прямоте»24 [18:23, 24].
О те, которые уверовали! Вспоминайте (азкуру) Аллаха частым
упоминанием [33:41].
Те, которые уверовали и сердца которых успокаиваются в поминании Аллаха, - о да! ведь поминанием (зикри) Аллаха успокаиваются сердца [13:28].
«Ранние авторитеты (Сахл ат-Тустари, ал-Халладж и ал-Калабази) особо выделяли зикр, считая его столпом, на котором зиждется весь мистический Путь, поскольку регулярное отправление зикра приводило „путника" в состояние приближения к богу и погруженности (ис-тиграк) в него»25.
Слово тазкира(т) встречается в Коране семь раз: [20:3]; [56:73]; [69:12]; [73:19]; [74:54]; [76:29]; [80:11] - причем часто под этим словом подразумевается или сам Коран в целом, или отдельные его части. Например: «Поистине, это - напоминание (тазкират); и кто пожелает, избирает путь к Господу своему» [73:19].
' Аттар начинает свою книгу утверждением, что «после Корана и хадисов никакая речь не достигает высоты речи шейхов тариката (курсив мой. - Т. С.)»26, подчеркивая тем самым близость слов суфийских шейхов к священным текстам. В свете этих слов можно предложить еще одну интерпретацию названия книги: по замыслу автора, чтение этой книги способно выполнять ту же функцию, что и «зикр», то есть помогать в продвижении по Пути.
Судя по всему, 'Аттару первому в персидской традиции пришла в голову мысль назвать свою антологию «Тазкират». Позже это слово стало употребляться в названиях поэтических антологий, первой из которых, вероятно, стала «Тазкират аш-Шу'ара» («Антология поэтов») Даулатшаха Самарканди (1487 г.). Более ранние антологии в своих названиях не имели слова тазкира. Обычны были названия цветистые, поэтические. Так, например, первая антология персидской поэзии, составленная Мухаммадом Ауфи в 1220 г., называлась «Лубаб ал-албаб» («Сердцевина сердцевин»).
Таким образом, слово тазкира(т), входящее в название антологии «Тазкират ал-аулийа'», имеет несколько значений:
1) собрание зикров, способных приблизить взыскующего к единению с Богом;
2) напоминание, воспоминание, рассказ, повествование;
3) антология.
Арабское слово аулийа' - это форма множественного числа от слова вали - «друг», «близкий [к Богу]». Слово вали образовано от
арабского корня в-л-й. Одно из его значений - «быть близким». В соответствии с этим значением вали осмысляется как «близкий», «друг» или даже «возлюбленный Бога». Суфийские шейхи, которым посвящена книга «Тазкират ал-аулийа'», достигли «совершенства как в религиозной практике, так и в богопознании; им ведомы тайны Сокровенного (ал-гайб), доступно лицезрение Бога (мушахадат ал-хакк)»21. По словам 'Аттара, эти люди действительно близки Богу: они «поминаемы Господом и пророками и восхваляемы в Коране и преданиях. Ведь мир [этих людей] - другой мир и другая вселенная»28.
Свою антологию 'Аттар предваряет кратким, но содержательным «Введением». В этом «Введении» автор рассказывает о причинах, побудивших его к созданию книги, и о своих методах работы. Традиционно во введениях и к поэтическим, и к прозаическим произведениям подчеркивалась роль автора, указывалось то новое, что он внес в известные сюжеты. Автор называл себя либо садовником, украшающим сад, либо купцом, расхваливающим свой товар. Он мог также сравнить свою книгу с невестой, которую он наряжает к свадьбе, или же с собственным детищем29. 'Аттар поступает иначе. Он тоже говорит о своей роли, но говорит совершенно обратное. Вопреки традиции, 'Аттар не называет ни одного конкретного источника, который он использовал при написании своего сочинения, и не стремится восхвалять собственное мастерство в украшении использованных источников. Иными словами, в ТА полностью отсутствует элемент фахра (самовосхваления)30. Интересно, что в поэтических произведениях 'Аттару вовсе не чужд традиционный фахр. Фу'ад Рухани по этому поводу говорит: «Из того, что 'Аттар говорит о себе, становится ясно, что он отлично осведомлен о высоте собственного положения. В некоторых местах его восхваления собственных мыслей и произведений выходят за границы скромности и больше походят на преувеличе-ние»31. Однако стоит заметить, что фахр - это узаконенный поэтиками риторический прием, который можно встретить уже у «Адама поэтов» - Рудаки.
Отсутствие указанных традиционных элементов представляется очень значимым. ' Аттар заявляет: «приводить свои слова среди слов [этих людей] я счел невежеством, и не было у меня к этому вкуса». Таким образом, 'Аттар самоустраняется, всячески подчеркивая пропасть, разделяющую его и «аулийа'» - «близких [к Богу]». «Свои сло-
ва» поэта, то есть выражение его собственных взглядов и интерпретации приводимых в тексте ТА историй, можно найти лишь в поэтических произведениях 'Аттара, героями которых часто оказываются персонажи ТА. Принципиальное отличие позиции ' Аттара, заявленной во введении, от того, что мы видим у других авторов, - в отказе от трактовок, пояснений и поучений.
Во «Введении» 'Аттар описывает свой метод работы с источниками: «Рассказы были таковы, что некоторые слова в одной книге приписывались одному шейху, а в другой книге, напротив, - другому шейху. И речения и обстоятельства добавлялись разные. Я привел их с той осторожностью, с какой смог». 'Аттар самоустраняется и говорит о себе лишь в начале книги, перечисляя причины ее создания.
Первые «причины» - просьбы друзей и стремление остаться в памяти благодаря своей книге - очень традиционны. Обратимся за примером к «Шахнаме» Фирдоуси. «Дорогой друг» обращается к поэту со словами:
167. Давай сложи эту книгу о царях И тем обрети славу среди великих!32
И сам Фирдоуси восклицает:
132. Может, я смогу обосноваться У ветвей этого тенистого кипариса, И, благодаря этой славной царской книге, Оставлю по себе память в мире33.
Все причины, перечисленные 'Аттаром во «Введении», можно условно разделить на две группы: личные причины и причины, обусловленные свойствами слов. Приводя причины из первой группы (1, 2, 6, 10, 12, 16), 'Аттар говорит о себе: о том, что с детства любил суфиев и их речи, а также о своих надеждах получить воздаяние за составление такой книги: память потомков, раскрытие сердца и заступничество в Судный день. Остальные же причины (2-5, 7, 9, 13-15) связаны с особенностями содержания этой книги. По словам автора, рассказы о суфийских шейхах и их слова - лучшие из слов после Корана и хадисов, чтение их чрезвычайно благотворно и способно помочь человеку продвинуться по Пути. Отдельно стоит причина 8: необходимость в переводе арабских сочинений на персидский язык, что позволит всем, а не только очень образованным людям, познакомиться с этими рассказами.
В предисловии к маснави 'Аттара «Илахи-наме» Ф. Рухани выделяет три типа суфийских сочинений: (1) трактаты (рисала), (2) жизнеописания великих шейхов, (3) произведения, в которых поэт на примере различных историй, поучительных сюжетов, рассказов о словах и поступках великих людей, а также айатов Корана и хадисов объясняет суфийские идеи.
Источники ТА Ф. Рухани относит к первому типу сочинений, к третьему типу можно отнести знаменитые поэмы 'Аттара. Сочинения же второго типа, по его словам, «порой являются шедеврами, и выдающийся пример именно этого типа сочинений - „Тазкират ал-аулийа'" 'Аттара»34.
«Тазкират ал-аулийа'» - это именно авторское произведение 'Аттара, а не просто компиляция из арабских и персидских текстов. 'Ат-тар изучил огромный материал и отобрал сведения лишь о некоторых личностях из многотомных сочинений преимущественно на арабском языке, а книгу написал по-персидски, искусно расположив истории внутри зикров, а сами зикры - внутри книги. «Тазкират ал-аулийа'» -это очень увлекательное чтение; помимо всего прочего, это произведение, развивающее и углубляющее те идеи и образы, которые мы находим в поэмах-маснави 'Аттара.
Знаменитые поэмы 'Аттара построены по принципу обрамленной повести. Эта композиционная форма пришла к персам из Индии и получила широкое распространение в персидской словесности после знакомства с «Калилой и Димной» (арабского переложения «Панча-тантры», индийского сборника басен, притч и прочих дидактических повествований), а также с книгами «1001 ночь» и «Синдбад-наме». Однако в поэмах 'Аттара эта форма приобрела новое наполнение и совершенно иное звучание.
Об этом писал Х. Риттер в своем классическом труде, посвященном творчеству 'Аттара, «Океан души»: «Рамочная конструкция у Ат-тара имеет совсем другой вес и несравнимо большую смысловую нагрузку, чем у его предшественников. Это не просто рамка с декоративным орнаментом, в которую поочередно вставляются разные картинки. Эта конструкция вызывает особый интерес, в ней есть строгая архитектоника и хорошо продуманная драматургическая композиция, которая стремится - по крайней мере, в МТ и МН35 - к определенной
36
конечной цели» .
Слова Риттера применимы и к ТА: конечно, формальная рамка здесь отсутствует, и на первый взгляд эта книга - лишь несистематизированный набор самостоятельных зикров, но на самом деле каждый зикр имеет четкую структуру, и все вместе они складываются в искусно выстроенную панораму, иллюстрирующую разные грани суфизма. Можно сказать, что «Тазкират ал-аулийа'» - это развернутый ответ на вопрос «Что такое суфизм?» Р. Николсон в своей книге «Мистики ислама» утверждал, что многочисленные ответы на этот вопрос, которые дает персидская и арабская традиция, свидетельствуют: суфизм неопределим в принципе37. «Тазкират ал-аулийа'» дает нам 97 точек зрения. И все это ' Аттар выразил в своем предисловии.
Предлагаемый перевод «Введения» к «Тазкират ал-аулийа'» выполнен по критическому изданию ТА Мухаммада Эсте'лами (1386/ 2008) , снабженному его «Введением» и комментариями. В предисловии к использованному здесь 16-му изданию М. Эсте'лами сообщает, что первое издание ТА было осуществлено им в 1346/1968 г. в результате работы над докторской диссертацией. С тех пор в течение 35 лет он продолжал изучать рукописи этого произведения, однако по-прежнему считает наиболее достоверными те рукописи, которыми пользовался изначально: рукопись 692/1314 г. из библиотеки Пирходаи в Турции и рукопись 701/1323г., хранящуюся в Национальной библиотеке Тегерана.
Помимо этого издания, как уже сказано, существует издание Рей-нолда Николсона (Лондон 1905-1907) с предисловием Казвини, переизданное в Тегеране в 1982 г. и в 2009/2010 г.39 М. Эсте лами критикует издание Николсона за многочисленные опечатки и, кроме того, отмечает, что Николсон не имел доступа к более ранним рукописям, и, вероятно, поэтому в его издании есть «странные выражения», характерные, по-видимому, для диалектов отдельных поздних переписчиков (на эти «странные выражения» обратил внимание в своем предисловии М. Казвини). М. Эсте'лами подчеркивает также, что ни в одной рукописи до IX в. хиджры нет последних 25 зикров (с. бист-о-хафт). В этих зикрах рассказывается о суфиях ГУ-У вв. хиджры, что «является ценным добавлением к произведению 'Аттара», но к самому 'Атта-ру, по мнению М. Эсте'лами, отношения не имеет40.
Во «Введении» 'Аттар говорит, что «Тазкират ал-аулийа'» - это те истории и изречения, которые он «выбрал для себя и для друзей», тем не менее, он не упоминает названия ни одного из своих источников, хотя это, безусловно, предусматривалось традицией. Ведь именно иснады41 подчеркивали достоверность сведений из ранних антологий. В основе ТА лежит огромный материал. В числе источников, которые, возможно, использовал 'Аттар, М. Эсте'лами называет пять книг:
• «Разряды суфиев» («Табакат ас-суфийа») Абд ар-Рахмана Му-хаммада б. Хусейна ас-Сулами (ум. 412/1021), на араб. яз.;
• «Украшение святых» («Хилийат ал-аулийа») Абу Нуайма б. Абд-Аллаха ал-Исфахани (ум. 951), на араб. яз.;
• «Лучшее из лучшего» («Сифат ал-сафва») Абу ал-Фараджа Джа-мал ад-Дина Абд ар-Рахмана б.'Али ал-Джаузи (1116-1201), на араб. яз.;
• «Послание» («Рисала фи илм ат-тасаввуф») Абд ал-Карима Ку-шайри (375/986-465/1072), на араб. яз.;
• «Раскрытие скрытого» («Кашф ал-махджуб») Абу-л-Хусейна 'Али б.'Усмана Джулаби Худжвири (ум. ок. 469/1075), на перс.
42
яз. .
В подтверждение того, что 'Аттар обращался к этим сочинениям, ученый приводит примеры пассажей, которые встречаются как в этих книгах, так и у 'Аттара: некоторые истории в ТА представляют собой дословный перевод арабских текстов из вышеназванных книг. М. Эс-те'лами также подчеркивает большую вероятность того, что 'Аттару были доступны и многие другие сочинения о суфиях и суфизме, которые могли стать источниками для ТА.
А.Дж. Арберри называет одним из возможных источников ТА «Ки-таб ал-лума' фи-т-тасаввуф» («Самое блистательное в суфизме») Абу Насра 'Абд-Аллаха ибн 'Али ас-Сарраджа ат-Туси (ум. 378/988). Кроме того, исследователи отмечают, что 'Аттар наверняка был знаком с биографиями и высказываниями отдельных суфиев, например, с «Асрар ат-таухид фи макамат аш-шейх Абу Са'ид» («Тайны единобожия в деяниях шейха Абу Са'ида») Мухаммада ибн Мунаввара и «Китаб ан-Нур фи калимат Абу Иазид Тайфур» («Книга, проливающая свет на изречения Абу Иазида Тайфура») Мухаммада Сахладжи (ум. 1084).
Во «Введении» 'Аттар отсылает читателя к трем книгам: «Ма'ри-фат ан-нафс» («Самопознание»), «Шарх ал-калб» («Толкование сердца»), «Кашф ал-асрар» («Раскрытие тайн»), в которых даются толкова-
ния речей аулийа' («друзей [Божьих]»). М. Эсте'лами указывает, что две первые из названных книг не сохранились; еще одно упоминание о «Шарх ал-калб» есть лишь в 58 зикре ТА и в ошибочно приписываемой 'Аттару поэме-маснави «Хусрав-наме» («Книге Хусрава»). В прозаическом предисловии к маснави «Мухтар-наме» 'Аттар говорит, что уничтожил это свое сочинение («Шарх ал-калб»). Книг же с названием «Кашф ал-асрар», как показал М. Эсте'лами, есть не менее двадцати, причем ни одна из них не годится на роль источника для ТА. Возможно, 'Аттар имел в виду «Кашф ал-асрар ва 'уддат ал-абрар» («Раскрытие тайн и восстановление праведных») - комментарий к Корану Рашид ад-Дина Майбуди (на фарси, XII в.). Несохранившийся источник «Ма'рифат ан-нафс» - это, вероятно, «Ма'аридж ал-кудс фи мадаридж ма'рифат ан-нафс» («Восхождение к святости по пути самопознания» - труд Абу Хамида ал-Газали (1058-1111), одного из авторитетнейших теологов ислама.
Первый перевод «Тазкират ал-аулийа'» на европейский (французский) язык предпринял французский тюрколог Абель Жан Батист Мари Мишель Паве-де-Куртейль (АЬе1 1еаи Варй$1е Marie Michel Pavet de Courteille, 1821-1889). Перевод был сделан с уйгурской версии и опубликован в 1889-1890 гг. вместе с уйгурским текстом43.
В 1961 г. в Лахоре (Пакистан) был опубликован перевод Бэнки Бехари на английский язык44. Это очень сокращенный перевод. В нем есть небольшие части 61 зикра, как из числа первых 72, так и из последних 25. Зачины не переведены, «Введение» дано в виде пересказа.
В 1966 г. А.Дж. Арберри перевел небольшую часть ТА (38 зикров) на английский язык45. Основное внимание в этом переводе уделено биографиям, высказывания же шейхов, а также рифмованные зачины каждого зикра, которые представляют квинтэссенцию основных черт персонажа, были опущены. Вместо этого каждая глава в переводе Арберри начинается со сведений о жизни шейха, собранных британским ученым. 36 зикров взяты А.Дж. Арберри из числа первых 72, последние два, зикры Ибрахима Хавваса и Абу Бакра Шибли, - из числа «добавлений». «Введение» не переведено, но в предисловии к своему переводу Арберри приводит 15 причин написания книги, выделенные Р. Николсоном.
В 2004 г. появился перевод ТА на английский язык, сделанный американским иранистом П. Лозенски46. Этот перевод замечателен
тем, что в него полностью включено «Введение» и 28 зикров из первой части ТА. П. Лозенски придает большое значение цельности произведения и стремится передать авторский замысел. При этом комментарии сведены к минимуму. Арабские термины не приводятся. Перевод П. Лозенски выполнен по изданию М. Эсте'лами, поэтому не содержит зикров из числа «добавлений».
В предисловии к своему изданию «Тазкират ал-аулийа'» М. Эсте'лами упоминает рукопись на арабском языке, хранящуюся в библиотеке Тегеранского университета. По мнению ученого, этот арабский текст напоминает ТА и может быть выборочным переводом или пересказом ТА на арабский язык.
На русский язык антология «Тазкират ал-аулийа'» полностью не переводилась. Два существующих издания47 представляют собой переводы, выполненные на основе вышеупомянутых английских переводов А.Дж. Арберри и Б. Бехари.
Непосредственно с персидского языка выполнялись лишь переводы отдельных зикров: «зикр Малика Динара», «зикр Хасана Басри» и «зикр Раби'и ал-Адавиййи» в пер. Н.Ю. Чалисовой48, а также зикр Мансура Халладжа в переводе Н.Ю. Чалисовой и М.Л. Рейснер49. Это серьезные, можно сказать, образцовые филологические переводы, снабженные развернутыми комментариями и исследованием. Арабские термины даны в скобках, суфийские термины объяснены в предпосланном переводу «Введении» и примечаниях.
«Введение» состоит из двух частей: одна написана на арабском языке, другая - на персидском. Арабская часть «Введения» посвящена восхвалению Бога и пророка Мухаммада. Ниже дается перевод персидской части «Введения». Текст насыщен суфийскими терминами, которые будут объясняться в комментарии - так же как имена собственные и случаи многозначности. Многочисленные цитаты из Корана и хадисов даются курсивом. Часто в оригинале за арабским текстом следует персидский перевод (или пересказ). В тех случаях, когда арабский текст идентичен персидскому переводу, русский перевод дается лишь один раз - курсивом.
Введение к «Тазкират ал-аулийа'... ПЕРЕВОД
Во имя Господа Милостивого Милосердного!
И далее, после Корана и хадисов, никакая речь не достигает высоты речи шейхов тариката50 (да пребудет с ними милость Божия!),
51
речи которых - результат трудов и состояний , а не плод памяти и слов. Они - от видения, а не от рассказов, от тайн, а не от повторений [чужих слов], от науки боговдохновленной, а не от усвоенной, от кипения, а не от старания, от мира воспитал меня Господь мой, а не от мира научил меня отец мой52, ибо они - наследники пророков (да благословит их всех Бог!).
У многих из своих друзей я видел полное сочувствие словам этих людей, и у меня самого тоже было огромное желание изучать обстоятельства их жизни и их слова. Если бы я собирал [их] все, это было бы [делом] долгим. Выбрал я из них [слова] для себя и для друзей. И если ты такого же склада, то и для тебя. А если кто-то хочет [найти] больше слов, чем приведено [здесь], то многое можно найти в сочинениях ранних и поздних из этого племени. Пусть они поищут там. А если взыскующий ищет подробного толкования слов этих людей, скажи: изучи книгу «Шарх ал-калб», книгу «Кашф ал-асрар» и книгу «Ма'рифат ан-нафс»53. Для каждого, кто понял эти три книги, как я полагаю, никакая речь этих людей - если Бог не решит иначе - не будет скрыта.
А если бы я захотел привести толкования тех слов, то понадобились бы тысячи листов бумаги. Но нам предписан путь краткости и сжатости. [Посланник Божий (да благословит его Бог и приветствует!) величался и говорил: «Я - вместилище всех речей, и потому моя речь - кратка»] Иснады я тоже опустил. И рассказы были таковы, что некоторые слова в одной книге приписывались одному шейху, а в другой книге, напротив, - другому шейху. И речения и обстоятельства добавлялись разные. Я привел их с той осторожностью, с какой смог.
Другая причина того, что я не даю толкований, - в том, что приводить свои слова среди слов [этих людей] я счел невежеством, и не было у меня к этому вкуса. Лишь кое-где мною были введены небольшие указания для защиты от домыслов [со стороны] чужих и непосвященных.
Другой причиной было то, что каждый, кому потребуется толкование их речей, сперва [должен] посмотреть на их речи и потом уже толковать.
Другой причиной было то, что друзья [Божии] различны54: некоторые - люди познания, некоторые - люди деяния, некоторые - люди любви, некоторые - люди таухида, а некоторые - всего вместе. Некоторые обладают свойствами, а некоторые не обладают55. Если бы я [словам] каждого давал толкование, книга бы вышла за пределы краткости. А если бы я упоминал пророков, сподвижников [Пророка] и семью Пророка, то потребовалась бы еще одна отдельная книга. И как толковать моим языком [речи] людей, которые поминаемы Господом и пророками и восхваляемы в Коране и преданиях?! Ведь мир [этих людей] - другой мир и другая вселенная.
Пророки, сподвижники и семья Пророка - три сообщества (каум). Если Богу будет угодно, мной будет составлена книга о них, чтобы благодаря этим трем сообществам в память об Аттаре осталось тройное благоухание56.
Я занялся собиранием этих историй по нескольким причинам. Первая причина - горячее желание братьев по вере, которые меня просили [об этом]. Другая - желание, чтобы от меня осталась память, чтобы каждый, кто прочтет эту книгу, обрел раскрытие [сердца] и помянул меня доброй молитвой, и пусть по причине его раскрытия мне во прахе даруют раскрытие [сердца]. Так же, как Иахйе 'Уммару, кото-
57
рый был эмиром Герата и учителем шейха 'Абд-Аллаха Ансари . Когда он умер, некто увидел его во сне и спросил: «Что сотворил с тобою Господь Великий и Славный?» Иахйа ответил: «[Он] сказал мне: „Иахйа, для тебя у меня были суровые слова. Но некогда в собрании ты прославлял Нас, и один друг из друзей Наших проходил там, услышал это и возрадовался. Я сделал тебя удостоенным его похвалы. Если бы этого не было, ты бы увидал, что бы Я с тобой сделал!"»
Другой причиной стало то, что рассказывают: шейха Абу 'Али Даккака58 (да благословит его Бог!) спросили: «Стоит ли нам слушать рассказы о мужах, если сделать ничего из того, что они говорят, мы все равно не можем?» Он сказал: «Да, в этом две пользы. Первое: если человек из взыскующих, то он станет силен в своем рвении и увеличит свои искания. Второе: если человек обуян гордыней, то он придет в сокрушение и выкинет из головы свои притязания. И то, что казалось ему хорошим, предстанет перед ним дурным. И если он не слеп, то он сам [это] обнаружит». Как сказал шейх ал-Махфуз5 (да пребудет с ним милость Божия!): «Не взвешивай людей своими весами, но
оценивай себя на весах других, чтобыг узнать их превосходство и свою несостоятельность».
Другой причиной стало то, что Джунайда60 (да благословит его Бог!) спросили: «Какая польза муридам61 от этих рассказов и преданий?» Он сказал: «Речи тех [мужей] - войско из войск Господа Великого и Славного, которое дает муриду силу, если сердце его разбито. И от этого войска он получает поддержку. И доказательство этих слов в том, что сказал Всевышний Господь: ,И все рассказываем Мы тебе из вестей про посланников, чтобыг укрепить тебе твое сердце62"»
Другой причиной стало то, что Глава пророков (да благословит его Бог!) сказал: «Во время поминания праведных ниспосылается милость». Если некто накроет [для людей] стол, на который проливается милость, возможно, что и он не останется обделенным.
Другой причиной было желание, дабы от их благочестивых душ
63
пришла помощь этому со смятенной судьбой и еще до смерти поместила его под сень счастья.
Другой причиной стало то, что лучшими словами после Корана и хадисов я счел слова [этих людей] и в них всех я увидел толкования Корана и хадисов. И взял я на себя это дело: пусть я и не принадлежу к их числу, но хоть раз уподоблю себя им. Кто сравнивает себя с людьми, тот среди них. Как сказал Джунайд (да пребудет с ним милость Божия!): «Хорошо относитесь к притязающим, которые являют [нам] истину, и целуйте их ноги, так как если бы они не обладали высокими устремлениями64, то притязали бы на что-нибудь другое».
Другой причиной стало то, что для понимания Корана и хадисов необходим словарь и грамматика, и большинство людей не могут понять их значений. [Поэтому], для того чтобы собрать все воедино, я привел эти речения, которые являются толкованиями Корана и преданий и представляют собой достояние как простых, так и знатных, на персидском языке, хотя большая часть из них и была на арабском.
Другой причиной стало то, что я вижу явно: если хоть одно слово скажут против тебя, ты захочешь убить обидчика и на годы затаишь злобу. Если пустые слова оставляют такой след в твоей душе (нафс), то и слово истины способно оставить след в сердце, причем в тысячу раз больший, даже если ты этого и не заметишь. Так, у имама 'Абд ар-Рах-мана Аккафа65 спросили: «Когда человек читает Коран, но не знает, что он читает, оставляет ли он след [в этом человеке]?» Он ответил: «Когда человек пьет лекарство, но не знает, что он пьет, оно [все равно] дейст-
вует. Так [неужели] Коран не подействует? Нет, сильно подействует. Если же знать, что читаешь, то действие его еще возрастает».
Другой причиной стало то, что у меня было такое сердце, что ни о чем другом я не мог ни говорить, ни слушать иначе, кроме как с отвращением, по необходимости и вынужденно. Поэтому я сделал речи [тех мужей] обязательными для людей [своей] эпохи, чтобы за этим столом нашелся мне сотрапезник. Как говорит шейх Абу 'Али Сий-йах66: «У меня два желания: первое - слышать какую-либо из Его речей, второе - видеть кого-то из Его людей». Потом сказал: «Я человек простой: ни написать ничего не могу, ни прочитать. Мне нужно, либо чтобы кто-то передавал Его речи, а я слушал, либо чтобы я говорил, а он слушал. Если в раю не будет Его речей67, то для Абу 'Али рай ненавистен».
Другой причиной стало то, что имама Иусуфа Хамадани68 (да пребудет с ним милость Божия!) спросили: «Когда пройдет эта жизнь и это племя покинет нас, что нам делать, чтобы сохранить благополучие?» Он сказал: «Каждый день читайте по восемь листов их речей». Поэтому составление такого чтения для людей нерадивых69 я счел необходимым предписанием.
Другой причиной стало то, что неведомо отчего в сердце моем с детства вздымались волны любви к этому племени, и речи их во все времена были радостью моего сердца. В надежде на то, что «Человек [пребудет] с тем, кого он любит», я явил их речи по мере своих способностей, потому что [настала] эпоха, когда такие речи совсем скрылись [от нас], и притязающие появляются в одежде людей смысла70, и люди сердца71 стали дороги, как красная сера. Как Джунайд сказал Шибли2: «Если во всем мире ты найдешь того, кто согласится с одним [лишь] словом из того, что ты говоришь, держись за него».
Другой причиной стало то, что, поскольку я видел, что настало время, когда лучшие из людей дурны и худшие из людей забыли лучших, то я составил поминовение друзей [Божьих] (Тазкират ал-аулийа') и назвал эту книгу «Тазкират ал-аулийа'», чтобы ущербные люди73 этого времени не забывали обладателей счастья, искали избравших уединение и затворничество и [вместе] с ними являли рвение, чтобы через дуновение их счастья обрести связь с вечным блаженством.
Другой причиной стало то, что собирание их необходимо, поскольку это лучшие из речей по ряду причин. Во-первых, они заставляют сердце человека охладеть к миру. Во-вторых, они напоминают
человеку о загробном мире. В-третьих, в сердце человека появляется любовь к истине. И, в-четвертых, когда человек слышит эти речи, он начинает собирать припасы в путь, не имеющий конца. И можно сказать, что нет в мире книги лучшей, чем эта, так как речи [этих людей] - толкование Корана и хадисов, которые представляют собой лучшие из речей. И можно сказать, что это книга, превращающая гермафродита в мужчину, мужчину - в мужа, мужа - в личность, а личность - в чистую боль, так как каждый, кто прочитает эту книгу как следует, узнает, какая боль была в их душах, и что такие речи и такие деяния произрастали из их сердец. Однажды я пришел к имаму Маджд ад-Дину Хорезми74 и увидел его плачущим. Я приветствовал его. Он сказал: «Слава предводителям, которые были в этой общине, они подобны пророкам (мир им!). Ибо ученые нашей общины подобны посланникам сытов Израиля». Затем сказал: «Я плачу потому, что вчера я сказал: „О Боже! Дела твои не имеют причины, сделай меня одним из этого сообщества, или одним из видящих это сообщество, так как не вынесу я другой доли. Плачу я [от желания], чтобы эта просьба была выполнена"».
Другой причиной стало желание, чтобы Завтра75 на дело этого немощного76 посмотрели взглядом заступничества, и, подобно собаке
77 78
отроков пещеры , даже если все окостенеет , не лишили меня надежды. Рассказывают, что Джамал Мусалли79 (да пребудет с ним милость Божия!) всю жизнь жестоко страдал и мучился и раздаривал имущество и чины, [лишь] чтобы в ответ получить место по соседству с гробницей Главы пророков (мир ему!). Он завещал: «Над прахом моим напишите: ,И собака их растянула лапы на порог"80». Под влиянием Твоих друзей собака сделала несколько шагов, и Ты сделал ее достойной их. Я также притязаю на дружбу Твоих друзей. О Господь! О Царь! Хоть я и никто для этих речей и знаю, что я никто для этого пути, но я люблю их речения и деяния, намеки и аллегории. Ради неизменности единства [Твоего], ради чистых душ Твоих пророков и посланников, Твоих приближенных ангелов, друзей, шейхов и ученых не отлучай этого слабого скитальца от сего сообщества, и сделай так, чтобы эта книга привела его на высоту близости [к Тебе], а не в бездну отдаленности [от Тебя]. Востину, Тыг - отвечающий на молитвыг!
7
_Примечания
Бертельс Е.Э. Избранные труды. Суфизм и суфийская литература. М.: Наука, 1965. С. 341.
Крымский АЕ. История Персии, ее литературы и дервишеской теософии. Т. 2. М., 1912. С. 241.
Attar and the Persian Sufi Tradition / Ed. by L. Lewisohn and Ch. Shackle. L., 2006. P. xix.
Бертельс Е.Э. Указ. соч. С. 341.
Бертельс Е.Э. Указ. соч. С. 354. «Улум ас-суфийа» (перс.) - «суфийские науки». Farid al-Din 'Attar. Muslim Saints and Mystics: Episodes from the Tadhkirat al-Auliya' (Memorial of the Saints) by Farid al-Dïn 'Attar / Transl. by A.J. Arberry. Chicago, 1966. P. vii. Бертельс Е.Э. Указ. соч. С. 340.
8 Attar and the Persian Sufi Tradition. P. xvii.
9 Увайси - мистик, достигший озарения вне обычного мистического пути, без посредничества и руководства со стороны живого шейха. Термин связан с именем современника Пророка Мухаммада - Увайса ал-Карани, который жил в Йемене и с Пророком никогда не встречался. Мухаммад знал о его благочестии и произнес знаменитые слова: «Я чувствую дыхание Милостивого, приходящее ко мне из Йемена». (Шиммель А. Мир исламского мистицизма / Пер. с англ. Н.И. Пригариной, А.С. Рапопорт. М.: Алетейя, 2000. С. 3).
10 Мансур Халладж - Ал-Хусайн б. Мансур ал-Халладж, первый суфийский «мученик любви к Богу», казненный в 309/922 г. «Образ Халладжа был канонизирован персидским суфизмом, его знаменитое ана-л-хакк можно встретить в любом произведении персидских суфиев» (Бертельс Е.Э. Указ. соч. С. 318).
11 Абу Са ' ид - Фазл Аллах б. Аби-л-Хайр ал-Майхани (357/967 - 440/1049) -знаменитый хорасанский суфий, «султан шейхов», известен в первую очередь несколькими десятками первых суфийских руба'и, автором которых его считали, вероятно, ошибочно. В «Тазкират ал-аулийа'» ему посвящена отдельная глава (№ 95).
12 Дервиш - в ориг. divane «сумасшедший», «безумец», букв. «одержимый дивами».
13 Х и р к а - дырявый или залатанный плащ, рубище, одежда-символ, указывающая на то, что облаченный в нее вступил на мистический путь, а также показатель обета бедности, данного суфием. (Подробно см.: Акимушкин О.Ф. Хир-ка // Ислам. Энциклопедический словарь / Сост. и отв. ред. С.М. Прозоров. М., 1991. (Далее - ИЭС)).
14 Dawlat-sah Samarqandï. Tazkirat al-su'ara'. Tehran, 1338. S. 187-188. Перевод мой. - T. С.
Цит. по: Лахути Л.Г. Маснави Фарид ад-Дина 'Аттара «Илахи-наме». К проблемам понимания и перевода // Вестник РГГУ. 2011. № 2. Серия «Востоковедение. Африканистика». С. 182.
Tadhkiratu'l-awliya of Shaykh Faridu'd-din 'Attar / Ed. by R.A. Nicholson. In 2 vols. L., Leiden: Brill and Luzag & Co., 1 part: 1905, 2 part: 1907. Saykh Farld ad-Din Muhammad 'Attar Nisapuri. Tazkirat al-awliya' / BarrasI, tashih-i matn. tawzihat va faharis Dr. Muhammad Isti'lami. Tehran, 1386. Muhammad Qazvini. Muqaddama-i intiqadi // Farid ad-Din 'Attar. Tazkirat al-awliya'. cap-i Nikolson. Tehran, 1388. S. 41.
'Attar Farid ad-Din. Ilahi-nama / Tashih va tanzim Fu'ad Ruhani. Tehran, 1339. S. dah. Бертельс Е.Э. Указ. соч. С. 340. Крымский А.Е. Указ. соч. С. 246.
Кныш А.Д. Мусульманский мистицизм: краткая история / Пер. с англ. М.Г. Романова. СПб.: Диля, 2004. С. 177.
Чалисова НЮ. «Зикр Малика Динара» из «Тазкират ал-аулийа» Фарид ад-дина Аттара // Суфизм в контексте мусульманской культуры. М.: Наука; Главная редакция восточной литературы, 1989. С. 141.
Здесь и далее цитаты из Корана приводятся в переводе И.Ю. Крачковского, на этот же перевод ниже даются ссылки в квадратных скобках. Арабские слова в круглых скобках добавлены мной. Подробно см.: Акимушкин О.Ф. Зикр // ИЭС.
Здесь и далее цитаты из «Тазкират ал-аулийа'» даются по приводимому далее переводу автора статьи. Тарикат - духовный путь суфия. Кныш АД. Вали // ИЭС. См. перевод «Введения».
См.: Rubanovich J. Metaphors of Authorship in Medieval Persian Prose: A Preliminary Study // Middle Eastern Literatures. 2009. Vol. 12. Issue 2. P. 127-135.
30 О фахре (самовосхвалении) и мотивах авторского самосознания в персидской поэзии подробно см.: Рейснер МЛ., Чалисова НЮ. Образ поэзии в поэзии: литературная рефлексия в персидской классике X-XIV вв. (касыда и маснави) // Поэтологические памятники Востока: Образ, стиль, жанр. М.: Восточная литература, 2010. C. 153-242.
31 'Attar Farid ad-Din. Ilahi-nama. S. dah.
32 Abulqasim Firdawsi. Shahnama. jeld 1 / Bar paya-i chap-i Mosku. Tehran, 1387. S. 7.
33 Ibid. S. 6.
34 'Attar Farid ad-Din. Ilahi-nama. S. cahardah.
35 МТ - «Мантик ат-тайр», МН - «Мусибат-наме» (сокращения X. Риттера).
36 Ritter H. The Ocean of the Soul. Men, the World and God in the Stories of Farid al-Din 'Attar / Transl. by J. O'Kane with editorial assistance of B. Ratdke. Leiden; Boston: Brill, 2003. P. 3.
37 Nicholson RA. The Mystics of Islam. L.: Routledge; Kegan Paul, 1914. P. 25.
Saykh Farîd ad-Dîn Muhammad 'Attar Nîsapurî. Tazkirat al-awliya' / barrasî, tas-hih-i matn. tawzihat va faharis Dr. Muhammad Isti'lamî. Tehran, 1386. Farid ad-Din 'Attär. Tazkirat al-awliya'. cap-i Nikolson. Tehran, 1388. S. 41. Saykh Farîd ad-Dîn Muhammad 'Attar Nîsapurî. Tazkirat al-awliya'. S. sî-u-sis. Иснад (араб. isnäd) - цепочка рассказчиков, через которых до нас дошли те или иные повествования.
Из этих сочинений на русский язык переведено лишь последнее: Лль-Худжви-pu. Раскрытие скрытого. Старейший персидский трактат по суфизму / Пер. с англ. A. Орлова. M.: Единство, 2004. Tezkerch-i-evliâ. Le mémorial des saints. P., 1889-1890.
Bankey Behari. Selections from Fariduddin 'Attar's Tadhkaratul-auliya or Memoirs of Saints. Parts 1 & 2 / Abridged and translated from original Persian. Lahore, 1993. Farid al-Din 'Attär. Muslim Saints and Mystics...
Farid ad-Din 'Attar's The Memorial of God's Friends / Transl. by P.E. Losensky. (The Classics of Western Spirituality Series). Mahwah, N.J.: Paulist Press, 2009. Ap6eppu AДж. Суфизм. M^rnm ислама / Пер. с англ. M.: Сфера, 2002; Am-map Ф. Taзкирaт ал-аулийа, или Рассказы о святых / Пер. О. Васильевой. M.: CAMПO, 2005.
4anucom НЮ. Указ. соч.; Ош жe. Maтeриaлы к биографии Рабиа ал^давий-йа (в связи с вопросами истории раннего суфизма) // Древний и Средневековый Восток. История, филология. M.: ГРВЛ, 1983. С. 284-303. Pe^rnp МЛ., Чaлucoвa НЮ. «Я есмь истинный Бог»: образ старца Xaллaджa в лирике и житийной прозе ^тара // Семантика образа в литературах Востока. M.: Издательская фирма «Восточная литература» PAH, 1988. С. 121-158. В первом абзаце 'Aттaр говорит о высоком уровне суфиев, которым посвящена его книга. Он называет их «шейхами mapuKama», то есть старцами, наставниками, ведущими ученика по mapuKamy - мистическому пути к Истине. Эти люди обладают особым знанием. Противопоставляются два вида знания: знание, полученное в результате откровения свыше, и знание, полученное в результате обучения, повторения чужих слов. Знание суфийских шейхов - это именно первый тип знания, которое единственно и считается истинным знанием. Tarne знание - «внушение [свыше]», Божественное наитие (ilhäm) или Божественное откровение (vahy) - доступно в первую очередь пророкам и посланникам, но, кроме того, и суфиям - ayлuййa - «близким [к Богу]». (см. ИЭС, сл. ст. «вахй») Первым Божественное откровение получил «отец человечества» Aдaм.
Состояний ( ahväl) - мн. от häl. Häl - это термин, имеющий разные значения: «состояние», «положение», «данный момент», «настоящее время», «обстоятельство», а также «состояние мистического озарения, в котором суфию без слов открываются тайны иного мира» (Деххода [Dihkhuda A.A. Lughat-nama. URL: http://www.loghatnaameh.com] сл. ст. häl) Häl - состояние, посеща-
38
42
41
48
49
50
51
ющее мистика на Пути к Богу помимо его воли и независимо от степени совершенства, достигнутой им в познании Божества (ma'rifat) и в аскетической практике (mu'amilat). (Подробно см.: Лахути Л.Г. Указ. соч.; Акимушкин О.Ф. Хал // ИЭС).
52 Воспитал меня Господь мой <... > научил меня отец мой (a d d a b an i r abb i ' allaman i a b i) Парафраз коранического стиха 4и Их (алламани рабби) «Это для вас - то, чему научил меня мой Господь» [Коран 12:37] - так Йусуф объясняет природу знания, позволяющего ему толковать сны. Здесь также подчеркивается преимущество знания, полученного от Бога, перед знанием, которому «научил отец», т. е. Адам.
53 « Шарх ал - калб »,« Кашф ал - асрар » и « Ма ' рифат ан -н а ф с » - см. выше.
54 Здесь перечисляются виды суфиев, о которых будет рассказано в книге. Словарь суфийских терминов (Sajjadi J. Lugat-u-istilahat-i ta'birat-i 'irfani. Tehran, 1389) дает следующие толкования: «Люди познания (ahl-i ma'rifat) - те, кто находит путь постижения мира смысла ('alam-i ma 'na) во внутреннем пути. Ма'рифа - мистическое знание, иногда переводится как „гносис". Люди деяния (ahl-i mu 'amilat) - те, кто исполняет служение Истинному ради воздаяния, из страха наказания и в надежде на награду. Люди любви (ahl-i muhabbat) - те, кто любит весь мир бытия, испытывает любовь к людям и видит в них проявление красоты и совершенства Истинного; так как они являются ашиками (влюбленными) Истинного, то повсюду видят проявление Истинного» (перевод мой. - Т. С.). У 'Аттара muhabbat - высшая степень любви, которая предшествует полному растворению души в Возлюбленном (подробно о степенях любви см. «Илахи-наме», беседа 2 б. 810 и дал.: 'Attar Farid ad-Din. Ilahi-nama. S. dah.). Люди таухида (ahl-i tawhid) - это «люди, преодолевшие все завесы, достигшие лицезрения Бога и удостоившиеся встречи с Ним. И поскольку они удостоились встречи с Богом и получили достоверное знание (ilm al-yaqin), теперь также убедились воочию и увидели, что все бытие - Бог. И поэтому их называют людьми единства (ahl-i vahdat), которые не видят и не знают ничего, кроме Бога, и во всем видят Бога».
55 Не обладают свойствами те суфии, которые достигли последней «стоянки» мистического пути - единения с Истиной - и лишились свойств, то есть растворились в божественной сущности. Те же, кто еще не достиг этого уровня, все еще «обладают свойствами».
56 Тройное благоухание - в ориг. musallas - благовоние, в котором смешаны три ароматических вещества: мускус, алойное дерево и амбра. Здесь обыгрывается тахаллус поэта: слово 'attar («аптекарь», «парфюмер») образовано от корня '-t-r («приятно пахнуть», «быть душистым»)
57 'Абд - Аллах Ансари (1006-1083) - знаменитый поэт, теоретик и практик суфизма.
58 Абу Али ад - Даккак (ум. ок. 1015) - известный суфийский наставник из Нишапура, учитель Абу-л-Касима ал-Кушайри. В «Тазкират ал-аулиййа» ему посвящена отдельная глава (№ 78).
59 Шейх ал - Махфуз - Абу Махфуз Ма'руф ибн Фируз ал-Кархи (ум. 816 г.) - полулегендарный суфий, о котором мало что известно наверняка. Считается, что он родился в семье христиан и в семилетнем возрасте принял ислам от ши'итского имама 'Али б. Мусы ар-Риды.
60 Джунайд - Абу-л-Касим ибн Мухаммад ибн ал-Джунайд ал-Хаззаз ал-Багдади (ум. 910 г.) - знаменитый багдадский суфий иранского происхождения, ученик Сари ас-Сакати. Его личность, проповеди и трактаты - как при его жизни, так и после смерти - имели столь большое значение для суфиев, что он получил титул Шайх аль-Та'ифа («учитель народа»). В «Тазкират ал-аулиййа» ему посвящена отдельная глава (№ 43).
61 Мурид - ученик, послушник пира - суфийского наставника, находящийся на низшей ступени духовного совершенствования.
62 Коран 11:120.
63 Этому со смятенной судьбой - т. е. автору
64 Устремления - himmat - часто это слово переводится как «рвение», «духовная энергия». Суфии использовали это слово также и в значении «устремление к чему-нибудь, забота о чем-нибудь». Более специальное его значение в суфийской литературе: «устремлять свои помыслы на кого-нибудь» (тем самым помогая ему достигнуть цели), что равносильно духовной заботе, попечению шейха о муриде (БертельсЕ.Э. Указ. соч. С. 255. Прим. 29).
65 А б д а р - Р а х м а н А к к а ф - ученый времен правления шаха Санджара, убит из-за религиозных противоречий (Saykh Fand ad-Dln Muhammad 'Attar Nlsapurl. Tazkirat al-awliya' / barrasI, tashih-i matn. tawzihat va faharis Dr. Muhammad Isti'laml. Tehran, 1386. S. 721).
66 Абу 'Али Сиййах - суфий из Мерва (ум. 1046) (Ibid.).
67 Его речей - в оригинале guftagüy-e й- можно понимать двояко: как «Его речи» или «речи о Нем».
68 Йусуф Хамадани - Йусуф ибн. Айуб (440/1061 - 535/1156) - великий суфий родом из деревни Бузанджард в провинции Хамадан; большую часть жизни провел в Багдаде, а последние годы - в Мерве (комментарий Кадкани к б. 2067 ИН: Fand ad-Dln 'Attar Nlsapurl. Ilahl-nama / tashIh Muhammad Riza safi'I Kadkanl. Tehran, 1388).
69 Нерадивые - ahl-e qiflat- букв. «люди нерадивости»; нерадивость -qiflat - состояние сердца, неспособного к постижению истин.
70 Притязающие появляются в одежде людей смысла, т. е. претендуют на то, чтобы называться людьми смысла. Притязающий (mudda'T) -незрелый и несведущий человек, который считает себя одним из людей истины (ahl-i haqq), но действия его не соответствуют поведению людей истины.
71 Люди сердцa - ahl-i dil - те, чьи сердца озарены светом; также люди смысла (ahl-i ma 'ni)
72 Шибли - Абу Бакр Шибли (861-946) - знаменитый багдадский суфий, ближайший сподвижник и ученик Джунайда и Халладжа. В «Тазкират ал-аулиййа» ему посвящена отдельная глава (№ 75).
73 Ущербные люди - ma' y и b - букв. «имеющие порок», «греховные». У 'Аттара под ущербностью понимается «повреждение целостности человека, изъяны в его совершенстве». (см.: Лахути Л.Г. Указ. соч. С. 220).
74 Маджд ад - Дин Хорезми - Абу Са'ид Шараф ибн Му'аййад Багдада - выдающийся суфий и поэт второй половины VI в. хиджры, известный своими руба'и - родился в местечке Багдадак в Хорезме, ум. в 1209 или 1219 г., ученик шейха Наджм ад-Дина Кубра. Е.Э. Бертельс называет его пиром 'Аттара (Бертельс Е.Э. Суфизм в контексте мусульманской культуры. М.: Главная редакция восточной литературы, 1989. С. 335). Согласно легенде, он был искусным врачом.
75 Завтра - в Судный день.
76 Этого немощного - т. е. автора.
77 Подобно собаке отроков пещеры - аллюзия на кораническую историю о «семи эфесских отроках», христианах, укрывшихся в пещере от гонений императора Деция (по-арабски: DaqiyänUs; правил в 249-251 гг.). По христианскому преданию, перешедшему в мусульманскую традицию, они уснули и проснулись через триста лет, когда христианство уже победило. Согласно Корану, с ними в пещере спала собака, которая «растянула лапы на порог» [Коран 18:18]. По околокораническим преданиям, эта собака по пробуждении была превращена в человека.
78 Если все окостенеет - в ориг. agar hama ustäxäni bäsad. Смысл этого выражения до конца не ясен. Никаких комментариев найти не удалось. П. Лозен-ски переводит эту фразу как «even if I am all skin and bone» («даже если [буду] я весь - кожа да кости»). Л.Г. Лахути считает, что в данной фразе неслучайна связь «собака - кость», причем вовсе не по признаку худобы. В газелях и мас-нави 'Аттара это довольно частый образ. Противопоставление собаки-нафс, которая довольствуется костью в темнице этого мира, и птицы-души (jän) можно найти, например, в газели 22 (sayx Fand ad-Dln 'Attar Nlsapurl. Dlvan-i 'Attar. Tehran, 1390. S. 15) или в главе 34 Мусибат-наме. Путник обращается к Исе со словами: «Ты - мир души ('älam-e jäni), даруй же мне жизнь (jän) / Если же я собака - дай мне кость!» (МН с. 390. б. 5863 'Attar Fand ad-Dln. Musi-bar-nama / TashIh Muhammad Riza Safi'I Kadkanl. Tehran, 1388). Принимая во внимание это противопоставление, можно предположить, что возможный вариант перевода - «если у всех будет по кости».
79 Джамал Мусалли - музыковед времен халифа Мамуна Аббаси (813-833).
80 Коран 18:18.
