«Всё кажется, что сто лет назад было интереснее и лучше!»: воспоминания старожилов г. Благовещенска Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

Речевой жанр воспоминания является главным в этом выпуске альманаха. Анализ этого жанра осуществляется на материале рассказов старожилов г. Благовещенска Амурской области. У наших информантов разное образование, разное социальное положение, но их всех объединяет любовь к родному краю и родному городу. Мы представляем читателю подборку рассказов, которые позволят составить представление о том, каким остался Благовещенск в памяти горожан.

УДК 801:316 Н.В. Лагута

«ВСЁ КАЖЕТСЯ, ЧТО СТО ЛЕТ НАЗАД БЫЛО ИНТЕРЕСНЕЕ И ЛУЧШЕ!»: воспоминания старожилов г. Благовещенска

Статья посвящена обзору основных тем, затронутых в рассказах-воспоминаниях старожилов г. Благовещенска.

Ключевые слова: город, Благовещенск, память, воспоминание, тема, топоним.

The article provides an overview of the main topics covered in the personal stories and memoirs of Blagoveshchensk senior citizens.

Keywords: city, city of Blagoveshchensk, memory, reminiscence, topic, toponym.

Память согревает человека изнутри...

Харуки Мураками

По определению толкового словаря [1, т.1, с.215], воспоминание - это «то, что сохранилось в памяти, мысленное воспроизведение этого, возобновление представлений о ком, чем-либо», следовательно, смыслом коммуникативной ситуации является «извлечение из памяти и вербализация информации о каких-либо событиях, имевших место в прошлом» [2, с.169]. Основная коммуникативная цель жанра воспоминания состоит, во-первых, в передаче информации (воспоминание относится к информативным жанрам, которые осуществляют различные действия с информацией: передачу, сохранение, получение). Во-вторых, вспоминают обычно то, что воздействовало на воображение, что врезалось в память, следовательно, коммуникативная цель состоит и в том, чтобы передать эмоциональный настрой говорящего адресату, вызвать ответную реакцию - понимание, сопереживание. Также нужно отметить, что воспоминание нередко служит средством для формирования определенного обобщенного вывода; чаще всего, по мнению Л.Г. Гынгазовой [2, с.169] того, которое мы полностью разделяем; это «разного рода оценки, либо подводящие итог прошлой жизни, либо формируемые из антитезы «раньше-теперь» и соотносимые с полюсами «хорошо-плохо», либо заключающие в себе представления о нравственно-этических нормах, эстетическом идеале и т.п.». Как представляется, право на такого рода выводы, суждения дает жизненный опыт (возрастной приоритет) рассказчиков. Нашими «авторами» стали старожилы города Благовещенска, люди, которые родились в этом городе и большую часть жизни прожили здесь. Мы беседовали с С.Д. Васильевой, которая, в силу объективных причин, не окончила среднюю школу и всю свою жизнь посвятила труду, А.В. Оськиной, работавшей на швейной фабрике, а также служившей в

административной сфере, К.П. Афанасьевой, бывшим работником торговли, М.С. Лыткиной, работавшей сотрудником Госстраха, Л.А. Старыгиной, посвятившей себя музыкальному воспитанию дошкольников, О.К. Мамонтовой, научным редактором редакционно-издательского отдела Амурского государственного университета, Г.К. Алексеевой, заслуженным учителем школы Российской Федерации. Социальный статус информантов, как мы видим, различается: трудились эти люди в разных сферах. И именно это нам представляется важным, так как позволяет как более полно представить, чем жил город Благовещенск в XX веке. Конечно, все судьбы разные, они просто не могут повторяться, однако то, о чем говорят наши уважаемые старожилы, - основные темы, а также отношение к своему родному городу, теплое и искреннее, -не может не объединять: «Провинциальный, конечно, город, но по-своему замечательный!» (О.К. Мамонтова); «По-моему, он всегда у нас был весёлый город! Детство, вы знаете, вот хоть какое детство, оно всегда проходит весёлое, хоть какое» (С.Д. Васильева); «Он у меня был самый родной, это первое...» (М.С. Лыткина).

Отчётливо рисуются в рассказах о городе любимые места: «Особо хочется сказать о березовой роще. Березовой ее называли мы, дети. На самом деле здесь росли и сосны, и черемуха. Но большинство деревьев - карельская береза. Тогда я впервые увидела это дерево, узнала его название. Роща была любимым местом сначала для игр, потом прогулок, свиданий. Раскинув на траве одеяло, готовились к экзаменам, а в перерывах катались на велосипедах. С восхищением вспоминаю чистоту этого места: нет никакого мусора, по траве ходим босиком, да еще и ноги остаются чистыми. А еще было много грибов, иногда собирали по ведру. Роща была одна на всех - никто не ломал веток яблонь и черемух, не протаптывал лишних тропинок, не копал землю под деревьями. Мы все ее как-то негласно берегли и любили» (Г.К. Алексеева); «На перекрёстке Ленина-Шевченко кинотеатр «Октябрь», там фильмы постоянно, мы ходили, там даже два зала было, большой и малый» (К.П. Афанасьева); «А там такая сопочка хорошая была, мы там всегда катались на санках! С этой стороны так маленько полого, мы на лыжах каталися, а с этой стороны так круто, и мы, это, на санках каталися. Ой, так здорово! Только мать всегда говорила: «Там дорога, смотрите, ещё под машину не залезьте!». Ну, правда, транспорту мало было, но всё равно, всё время предупреждала. А туда дальше, там было болото. Там всё время в зиму оно замерзало и мы это, там катались! Кто на вот этих вот, на валенки коньки привязывал, кто уже самокатики, вот так вот отталкивалися, так что мы там пропадали всю зиму, на этом болоте!» (М.С. Лыткина); «Центр города мне очень нравился, и там особая какая-то аура странная, парк перед магазином Чурина, знаете, на Ленина. Вот, перед магазином Чурина. Он маленький, но он замечательный! Вот. И что ещё... нравилось, нравился вот этот уголочек, когда, знаете, когда построили около гастронома стеклянную такую часть... по Ленина.<...> И, значит, потом уже, позднее идёшь, и вот этот гастроном, и вот эта стеклянная часть... я так смотрю, чем-то напоминает мне Париж. Думаю, вот здесь вот так взять, щёлкнуть, и как будто в Париже!» (О.К. Мамонтова).

С особой восторженностью и трепетом, несмотря на все трудности времени, наши респонденты рассказывают о годах учёбы, о школе: «Помню, Новый год... вот так вот марлю синькой пома... выкрасят, и потом золотинки, эти, звёздочки, и космос там летит, и ракета летит, понимаете, вот?! И всё так было красиво! Торжественно! А зал вот этот, большой который... вот это окно тоже марлей синей занавесят, тоже звёздочки, ракеты! А зал такой красивый!» (М.С.Лыткина); «Мне показалось, это здание, где жили дети царей! Во-первых, там был... красивые были коридоры, где были постелены дорожки! По бокам стояли чаши с цветами!» (Л.А. Старыгина); «Школа... всегда было тепло и чисто! И из дому, где нечем было

топить и подчас только кухню... закрывали всё и кухню кое-как натапливали, понимаете, я бежала в школу рано, рано совсем, и бежала вот в тапочках, потому что другой обуви не было, вообще, ни обуви, ни одежды, понимаете, вот...» (О.К. Мамонтова). Вспоминая какую-либо ситуацию, рассказчики полностью переносятся в события давно прошедших лет. Действия становятся зримыми, осязаемыми, «объёмными» за счет языкового переноса в настоящее время, передачи прямой речи, разнообразных просодических средств (интонация, паузирование, темп речи и т.п.):

Л.А.: Женская гимназия. Принимали только девочек. И такой был интересный случай. Когда мама привела меня в 1948-ом году записывать в первый класс, меня встретила заведующая и сказала: «Мы девочек принимаем только с косичками!». Как я горько плакала! Вот это вот я помню!

Г.М. (дочь): А у тебя не было косичек, да?

Л.А.: У меня не было косичек тогда!

Г.М.: Почему?

Л.А.: Были вши, и мама меня стригла всё время.

Г.М.: То есть был короткий очень волос?

Л.А.: Короткий был волос.

Г.М.: Ну, и что? Как? Ты расплакалась, когда тебе сказали или ты дома расплакалась?

Л.А.: Нет, я там расплакалась! Но Пана Романовна... Так звали заведующую...

Г.М.: Она заведующая или директор гимназии?

Л.А.: Она была заведующей гимназии. Она сказала: «Успокойся, девочка! Всё, мы тебя принимаем, и надеюсь, что ты будешь отращивать косы!» (Л.А. Старыгина)

В рассказах об отдельных районах города закономерно использование названий улиц, отдельных урбанонимов и просторечных наименований жителей тех или иных районов: «...жили мы на улице Хмельницкого, около... в районе Бурхановки, и гордо именовались тогда «забурхановцами», ближе речки или дальше, всё равно - «забурхановцы» (О.К Мамонтова); «Вот сюда мы переехали, в микрорайон, в 1977-м году. Так. Наш дом был шестой во всём микрорайоне. Вот только по Дьяченко были дома, несколько, вот. Вот здесь было вообще болото!» (А.В. Оськина); «Мы жили в Кукуевке (неофициальное название одного из районов города - Н.Л.), за вокзалом, там вот другой... как вроде город напополам разделён, ну и вот, значит, эта сторона - Кукуевка, начала строится, расстроилась, расстроилась, уже подходит одна треть города. Вот, это за вокзалом, Кукуевка. Как назвали её, так она и сейчас - Кукуевка там! (С.Д. Васильева); «Был на Спичке (неофициальное название района города, в котором располагалась спичечная фабрика - Н.Л.) кинотеатр, потом вот здесь, в центре Ленина...» (К.П. Афанасьева)

Память - это жизнь, а в жизни случается и хорошее, и плохое. Тяжёлое, горькое, военное время невозможно забыть: «Ну, господи, тогда ни топить нечем было, ни.. карточки вот эти хлебные, да, ой, ужас один! Я вот до сих пор вспоминаю, как хлеб, мать даст кусочек хлеба, да, маленький, по карточкам же, да! И мы этот хлеб не ели, а сосали! Чтоб на дольше хватило! Вот, я это хорошо помню, как этот хлеб возьмёшь и сосё-ёшь его, сосёшь, сосёшь! Вот так вот <...> Она (соседка) работала уборщицей в хлебном магазине, рядом там был тоже хлебный магазин, и вот эти вот крошки, которые оставались, от булок, она вот щеточка у них такая была, она сметала вот эти крошки и приносила домой! Сама ела и нас угощала! Вот этими крошками! Дак ещё рады были этим крошкам!» (А.В. Оськина).

Воспоминания о наводнении - особая тема для старожилов: Благовещенск стоит на пересечении двух больших рек - Амура и Зеи, и сама природа порой проверяла на крепость

жителей города: (о наводнении 1958 г.) «Я просто почувствовала, каким может быть Аму-ур! И каким может быть... знаете, приро-ода! Когда она захочет...» (О.К. Мамонтова).

Город - это прежде всего люди, которые в нём живут, а самое близкое и дорогое для человека - это его семья, родительский дом: «Мама прожила всего 45 лет. Она была необыкновенная: столько, сколько она успевала сделать за день, не мог сделать никто. Никто так чисто не стирал белье, не пек таких ароматных булочек, ни у кого не было такого вкусного чая с молоком <...> Красивые и гордые люди. Красивы были мои бабушка с дедушкой, их родственники и друзья: Поповы, Умрихины, Саяпины, Косицыны. Всегда трезвые, чисто одетые, хотя многие из них были просто мещанами, всегда улыбающиеся, хлебосольные, без грубых слов, обид. От них всегда веяло спокойствием, уверенностью и добротой»» (Г.К. Алексеева); «Мы сначала жили на Амурской. Вот, я уже говорила, где Амурская между Пушкина и Чайковского. Вот. Был там, щас тоже его нету, такой дом был большой, деревянный, одноэтажный, рядом с нами была парикмахерская, тоже там её снесли давно, и в этом доме жили три семьи, вот» (А.В. Оськина); «На Шимановской, бывшей в то далекое время Буссевской, был большой просторный двор, заросший травой-муравой, высокие ворота и заплот, очень высокий сарай с покатой крышей. И в доме было все необыкновенно. Особенно запомнился письменный столик-конторка: покатая крышка, множество маленьких ящичков. Наверное, за этой конторкой писали мои бабки-гимназистки где-то в позапрошлом веке» (Г.К. Алексеева); «1955-1956 годы. Третий класс. Мне идет десятый год. Мы всей семьей переезжаем в дом на берегу Зеи. Кожевенная номер два. Здесь я прожила до двадцати семи лет. Это была не просто жизнь -это был целый мир, Вселенная. Теперь этого дома нет. Его снесли в 90-х годах. ХХ века. Но он живет в памяти. Огромный, деревянный. Комнаты высотой три с лишним метра. Дом, рубленный из больших сосновых бревен, оштукатурен внутри. Половицы широкие, крепкие, отполированные, будто из мрамора. Особое восхищение вызывали окна. Шесть из них выходили на берег Зеи, на восток, четыре - на север» (Г.К. Алексеева).

Конечно, важно и то, как жили раньше, тот уклад жизни: «А женщины, вот я помню, да, если мужики вот так вот что-то там делали, ну, даже уже после того, как дом построили, женщины собирались и, значит, мужики выносили там всё это... трясти всё это, перед Пасхой особенно убирались хорошо в квартирах, да. А женщины варили обед, да, стряпали там, в общем, всё вот это. Потом садились и пели песни. Как пели хорошо!» (А.В. Оськина); «В семье ценился порядок, за стол садились только всей семьей. Завтрак, обед, ужин - все строго, чинно. Не на кухне, а в столовой, за круглым столом. Стулья с очень высокими спинками, чай в очень тонких стаканах с серебряными подстаканниками, белые тарелки, тяжелые серебряные ложки - все это осталось где-то далеко-далеко позади» (Г.К. Алексеева); воспитание в семье: «Дисциплина, порядок! Дежурили мы сами, посуду мыли сами. Уборка полностью по очереди у нас: был список, кто дежурит, отвечает. Если он там не успел или не захотел - наказываем!» (С.Д. Васильева). Не могла остаться без внимания и городская мода, ведь все наши информанты - женщины: «Ситцевые платьица, вот вы представляете?! Ситцевое! И всё! А на ногах тогда были тапочки: синие, на шнурках завязывались, брезентовые такие, и белые были тапочки брезентовые. Но те были как праздничные! Они были беленькие с синенькой каёмочкой, тоже брезентовые, мы их зубным порошком натирали и это, и носили! Штапельные платья были» (А.В. Оськина).

Поскольку Благовещенск - приграничный город, иногда наши собеседники говорили и об этом, в памяти сохранились любопытные детали, иллюстрирующие отношения с соседями-китайцами: «У нас была дружба с китайцами. Сталин приветствовал дружбу! И к нам даже в

школу, в четвёртую, приезжала делегация ребятишек. Я лично здоровалась с китайской девочкой. Мы проходили... стояли в коридорах, и они проходили мимо нас. Зимой даже устраивалась ёлка, когда замерзал Амур. И у нас были встречи <...> Дети китайские с родителями, и мы с родителями. Подходили к этой ёлке и водили хороводы. Какие, кто руководил нами, не знаю. Но хороводы мы водили. И обменивались мандаринами. Запах мандарин от них всегда чувствовался. Мы принимали от них этот подарок <...> Тогда ещё хорошие были отношения с китайцами, пока не умер товарищ Сталин» (Л.А. Старыгина).

Он один такой - любимый город: провинциальный, небольшой, тихий, в чем-то патриархальный. Но здесь тебе дышится легко, замирает сердце от восторга на берегах батюшки-Амура и красавицы-Зеи. Это город, который не променяешь ни на какой другой. Из него можно уехать, но забыть его вряд ли получится: тенистые скверы, ладони площадей, ковры одуванчиков и сиреневые сопки багульника, обнимающие город весной.

Мы представляем подборку рассказов-воспоминаний, которые позволят составить представление о том, каким в памяти горожан остается наш Благовещенск.

ЛИТЕРАТУРА

1. Словарь русского языка: В 4 т. /АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А.П. Евгеньевой. - 2-е изд. М., 1981-1984.

2. Гынгазова Л.Г. О речевом жанре воспоминания (на материале языка личности) // Актуальные направления функциональной лингвистики: Материалы Всероссийской научной конференции «Языковая ситуация в России конца XX века» (г. Кемерово, 1-3 декабря 1997 г.). Томск: Изд-во Томского ун-та, 2001. С. 167-174.

ВОСПОМИНАНИЯ О БЛАГОВЕЩЕНСКЕ

«Для меня Благовещенск - это дом!»

Мамонтова Ольга Константиновна, 1935 г.р.

г. Благовещенск Амурской обл.

Беседовала Лагута Н.В., 2015 г.

Обработала Лагута Н.В., 2015 г.

- Сейчас приближается Новый год, вот начнём с этого... Помню, как мы встречали 1964 год. Встречали дома, как все, пожалуй, благовещенцы, за редким исключением. У нас когда говорили ресторан, то никто не сомневался, что идёт разговор о ресторане «Амур», другого у нас не было в городе!

- То есть один только ресторан?

- Один был ресторан. Вот. Значит, и где-то около двенадцати, уже стол накрыт, мы с сестрой решили выйти и подышать на улицу. Вышли на улицу, луна высоченная! Огромная над городом! Холод ледяной! Дымы стоят прямые! И ни живой души! Ни-и... даже собаки не брешут. Всё тихо! Такая тишина удивительная! И снег чистый! А в конце квартала, жили мы на улице Хмельницкого, около. в районе Бурхановки, и гордо именовались тогда «забурхановцами», ближе речки или дальше, всё равно - «забурхановцы». Ну, а забурхановцы умели за себя постоять, были злоязыкие, остроумные, за словом в карман не лезли! Вышли мы с сестрой, ну что ж, даже, знаете, зубы поскалить не с кем (смеётся). Смотрим, на дороге стоит каток. Рабочие закатывали снег вот, дорогу-то, не чистили, а понимаете, снег укатывали катком, огро-омным таким! Стоит каток, рабочие его бросили, пошли отмечать Новый год, конечно. Мы к катку