CC BY
0DOI: 10.31249/metodquarterly/02.04.10
Чебанов С.В.1
Встреча физики и семиотики — только семиопоэзис?2
Аннотация. Полемический отклик А.А. Шарова на статьи Г. Патти, Т. Дикона и Дж. Шермана вызывает ряд вопросов, касающихся как истории биосемиотики (например: что такое «традиционные физика и биология»; какова предыстория семантики в билогии и биосемиотике до работ Г. Патти), так и ее сути. Так, в отношении последней не проясняется выделенность молекулярно-лигвистической биосемиотики Г. Патти на фоне других ее направлений. Отношения же физики и семиотики ограничиваются семиогенезом, так что упукается возможность как изучения физики тела знака (= биологического организма), так и преодоления панисторизма биологии за счет панхроничности семиотики. Также вызвает удивление обвинение Дж. Шермана в ошибочности его мировоззрения: ошибка - это локальное нарушение, в то время как мировоззрение всеохватно, из-за чего оно не может быть ошибочным.
Ключевые слова: А.А. Шаров; Г. Патти; Т. Дикон; Дж. Шерман; традиционная физика; традиционная биология; М. Барбиери; молекулярно-лингвистическая биосемиотика; семиогенез; рефлексология; этология; генетический код; смысл; биосемантика.
Для цитирования: Чебанов С.В. Встреча физики и семиотики - только семиопоэзис? // МЕТОД : московский ежеквартальник трудов из обществоведческих дисциплин: ежеквартал. науч. изд. / под ред. М.В. Ильина ; ИНИОН РАН, центр перспект. методологий соц.-гуманит. исследований. - М., 2022. - Вып. 12. - Т. 2, № 4. - С. 161-167. - DOI: 10.31249/metodquarterly/02.04.10
Развернутый отклик А.А. Шарова на статьи Г. Патти, Т. Дикона и Дж. Шермана ставит по крайней мере два чрезвычайно важных вопроса: как биосемиотика соотносится с биологией и как она соотносится с физикой? Из этого вытекает еще несколько - как биология соотносится с физикой, как семиотика соотносится с биологией, как семиотика соотносится с физикой. Эти вопросы принципиальны, и именно они позволяют обсуждать другие фундаментальные проблемы.
1 Чебанов Сергей Викторович, доктор филологических наук, профессор кафедры математической лингвистики филологического факультета, Санкт-Петербургский государственный университет, е-шаД: s.chebanov@gmail.com, s.chebanov@spbu.ru
2 Исследование выполнено за счет гранта РНФ 22-18-00383 «Междисциплинарные методологические исследования расширенного эволюционного синтеза в науках о жизни и обществе».
© Чебанов С.В., 2022
161
С. В. Чебанов
Свой комментарий Шаров начинает с повествования о появлении биосемиотики и существовании смысла в живых (как следует из контекста, биологических) организмах. При этом в аннотации сказано, что «традиционная биология и физика игнорируют наличие смысла и целеполага-ния в живых и искусственных системах и эта онтологическая брешь может быть закрыта биосемиотикой...» Получается, что биосемиотика началась с Я. фон Икскюля и была независимо переоткрыта Г. Патти. Ни в коей мере не умаляю заслуг этих двух выдающихся ученых, но с этим невозможно безоговорочно согласиться.
Прежде всего возникает вопрос: что такое «традиционная биология и физика»? Так, в «Философии зоологии» (1800) Ж.Б. Ламарк, выделивший биологию как единую и самостоятельную область знания и давший ей название, обсуждает различие подлинной и мнимой индустрии у животных, разрабатывая при этом вполне биосемиотическую проблематику, а его отсылки к Творцу делают биологию неотделимой от смысла в христианском понимании. Подобным же образом П.Л. Мопертюи, Л. Эйлер, Ж.Л. Лагранж, а затем присоединившиеся к дискуссии Ж.Д.Д'Аламбер, Х. Вольф, И.С. Кёниг, обсуждая ставший фундаментальным для физики (вплоть до квантовой механики, в девиантных версиях которой появляется категория смысла) принцип наименьшего действия, дискутируют как раз о присутствии целеполагания и смысла, причем активно привлекая теологические аргументы. Среди признанных (профессоров и академиков) физиков (в особенности матфизиков и физиков-теоретиков) и биологов (в том числе нейрофизиологов - см. далее), работавших и работающих в последние 100 лет, известно множество тех, кто оперирует категорией смысла.
С учетом сказанного, непонятно, относить ли к «традиционной биологии и физике» сочинения Аристотеля и более поздних авторов. Скорее всего, речь идет о физике и биологии, которые преподаются на профильных факультетах университетов и в старших классах школы. Не лучше ли в таком случае назвать их не традиционными, а школьными, и говорить в этом контексте о новой схоластике?
В обсуждаемом контексте проступают еще некоторые недоопреде-ленности. Так, в процитированной фразе обозначены «живые системы». А что или кто это? Только биологические организмы (это иной тип холо-нов, чем системы) или не только (а, скажем, психические, социальные, культурные, звездные и т.д.)? Этот вопрос оказывается актуальным, когда в середине этого первого раздела формулируется чрезвычайно важный тезис о том, что «все семиотические агенты... зависят от живых организмов», то есть что биогенное и знаковое кореферентны. А относится ли это к ангелам? Или они не семиотические агенты? Или же они не принимаются во внимание?
Далее возникают вопросы о собственно истории возникновения биосемиотики. Не говоря уже о мифах, сказках, быличках, в которых фигурируют говорящие животные, опыте общения человека с домашними,
162
домовыми, синантропными и дикими (у охотников и рыболовов) животными, обращении к поведению животных Демокрита и Аристотеля, описаниях бесед с животными, по крайней мере начиная с Лукиана Самосатского, представлениях о «Книге природы» как Втором Завете, медицинской семиотике как части клинической медицины. Проблематика биосемиотики -специальный предмет рефлексологии и нейрофизиологии в целом.
В своей книге «Рефлексы головного мозга» (1863) И.М. Сеченов обсуждает разные типы знаков и символов, вовлеченных в нервную деятельность. Далее рефлексология развивается в трудах таких физиологов, как Ч.С. Шеррингтон и И.П. Павлов, которые создали в числе прочего учение об условных рефлексах, включающее представление о второй сигнальной системе. Продолжателями их дела являлись Н.Е. Введенский и А.А. Ухтомский. На одной из Встреч по биосемиотике - Annual Gathering in Biosemiotics - я задал аудитории вопрос об отношении этих исследований к биосемиотике и получил на него положительный ответ.
Помимо этого периода конца XIX - начала XX вв. был временем активизации интереса к природе, зарождения природоохранного движения, распространения вегетарианства, интереса широкой публики к жизни и поведению животных, на фоне чего были популярны сочинения А. Брема, Э. Сетон-Томпсона, М.М. Пришвина, публику поражала дрессура животных В. Л. Дурова и его последователей.
Совокупность этих обстоятельств, как и представление о символической репрезентации З. Фрейда, буквально толкали к появлению чего-то типа биосемиотики, что и было выражено в концепциях хронотопа А.А. Ухтомского и умвельта Я. фон Икскюля. Так что Икскюль отнюдь не свалился с неба, а находился в плотной среде идей и настроений, которые вели его к формированию его картины мира. При этом он ходил буквально по тем же улицам и учреждениям Санкт-Петербурга, по которым в это же время ходили И.П. Павлов и А.А. Ухтомский.
Были еще по крайней мере две важные точки становления биосемиотики до ее переоткрытия Г. Патти. Во-первых, это интенсивное развитие в период между мировыми войнами этологии, связанное в первую очередь с К. Лоренцем и Н. Тинбергеном (и далеко не только с ними), а во-вторых - «открытие» и расшифровка генетического кода в 19501960-е годы. Собственно, уже первая из этих точек зрения дала основания говорить о зоосемиотике (именно так обозначал свои ранние занятия Т. Себеок) как неотъемлемой части биологии, а вторая продемонстрировала универсальность семиотической природы биологических организмов, что стало обсуждаться в 1960-1970-е и даже в 1950-е годы и явилось основанием для осознания биосемиотики как самостоятельной области деятельности благодаря усилиям Т. Себеока, Ф. Ротшильда и Ю.С. Степанова, в частности ее раздела, обозначенного Себеоком как эндосемиотика. На этом фоне осуществляется то, что А.А. Шаров квалифицирует как переоткрытие Г. Патти, а он тоже не падает с неба.
163
Из краткого абзаца А.А. Шарова не ясно, чем же на этом фоне Г. Патти выделен. Выделен же он тем, что именно он является одним из первых (если не первым) представителем того направления биосемиотики, которое М. Барбьери называет молекулярно-лингвистической или физической биосемиотикой, и смог довольно ясно сформулировать такое понимание сути дела. В такой трактовке исключительность работ Патти и их отношение к сформулированной в заглавии теме становятся совершенно очевидными.
Заключительный пассаж первой части статьи связан, пользуясь словами А.А. Шарова, с критическим для биосемиотики вопросом: как отличить незнаковые физические и химические процессы от знаковых процессов, т.е. семиозиса? На него Г. Патти отвечает требованием неголономности граничных условий, на вопрос о достаточности которых не удается получить ответ.
Здесь хотелось бы получить другой ответ, основывающийся на принципах семиотики и лингвистики. Если принять, что семиотическое образование имеет два плана организации - план содержания и план выражения, - а семиотические конструкции строятся как сочетания более простых компонентов на основании правил грамматики плана выражения и смысловой совместимости единиц плана содержания, то возможны четыре типа семиотических конструкций: правильные и осмысленные (белые цветы), правильные и бессмысленные (чревоугодливые тензоры), неправильные, но осмысленные (столовая нож) и неправильные и бессмысленные (чревоугодливые тензор). Если эти четыре типа конструкций различимы, то можно говорить о семиозисе, если нет, а их будет только два (правильные и осмысленные наряду с неправильными и бессмысленными), то это будет указанием на то, что объект не имеет семиотической природы. Так, можно принять объекты ньютоновой механики за буквы или слова, а законы механики - за правила грамматики. Тогда будут обнаружены только два типа конструкций - представленные в эмпирическом мире правильные и осмысленные при отсутствии неправильных и бессмысленных.
Тем не менее для ответа на вопрос о наличии семиозиса избирается другой путь и обсуждается необходимость вероятностного описания (а почему не неопределенного? какие есть основания считать, что частоты имеют предел в качестве вероятности?), адаптивной эволюции (без экспликации того, что это такое) и возникновение жизни в экосистемах (но экосистемы вроде бы и есть сообщества живых организмов).
Последний пассаж самый показательный - связь физики и семиотики выстраивается на основании того, что физические образования порождают биосемиотические. На этом, собственно, и заканчивается рассмотрение отношения физики и семиотики.
Следующие две части статьи (т.е. в сумме более ее трех четвертей) посвящены вопросу происхождения жизни и места в этом процессе семио-поэзиса. Все это относится к сфере гипотез и значимо или незначимо
164
именно в этом качестве. По поводу этой части хотелось бы сделать несколько замечаний, как предметных, так и методологических.
Во-первых, неочевидно, что есть основания возлагать надежды на полициклические ароматические углеводороды (ПАУ) как на источник органических веществ для протобиологических систем. С одной стороны, они распространены в межзвездных газах. С другой стороны, - они достаточно инертны и в этом отношении не очень подходят для организации метаболизма, так что их роль в метаболизме не очень понятна.
Во-вторых, если делать допущение о том, что «первичный бульон был подготовлен неизвестными нам силами», то точно так же можно допустить, что «системы, похожие на жизнь, могли в нем появиться путем эволюции», невзирая на все препятствующие этому процессы.
В-третьих, в развиваемой логике можно в качестве предшественников нуклеиновых кислот рассматривать не только аденозинтрифосфат (АТФ), но и аденозиндифосфат (АДФ) и аденозинмонофосфат (АМФ), а также гуанозинтрифосфат (ГТФ), гуанозиндифосфат (ГДФ), гуанозинмо-нофосфат (ГМФ) и т.п.
Вызывает категорические возражения утверждение об ошибочности мировоззрения Дж. Шермана. Такого в принципе быть не может. Ошибка -это локальное (хотя она может иметь глобальные последствия) нарушение исполнения тех или иных операций, невыполнение эксплицированных правил, подмена данных и т.д., т.е. она локальна, эксплицирована и допускает точечное исправление. Если же речь идет о мировоззрении, то оно глобально, не подлежит исправлению за счет локальных вмешательств, и если это действительно мировоззрение, то оно не верифицируемо и не фальсифицируемо, а может быть неэффективным, бесплодным, неэври-стичным, но ни в коем случае не ошибочным.
При этом неочевидно, что в качестве средства исправления мировоззрения будет наиболее эффективна книга Бейтсона «Разум и природа» -различие карты и территории неплохо разъясняет география, проблема несуществования всецело объективного опыта подробно разбирается в диалектике субъективного и объективного Гегелем, а вопрос о том, что логика плохо моделирует причинные связи, требует особого обсуждения (как и вопросы о нефизических причинах и конечной причинности).
Проблема в том, что, строго говоря, логика занимается только силлогистическими умозаключениями, принципиально алокативными и ахро-ническими. Если же похожие на силлогические умозаключения относятся к тому, что описывает пространственные или / и временные отношения, то речь идет не о логике, а об общей теории дедуктивных умозаключений. Так, умозаключение: «Петр никогда не выезжал из СПб. Павел никогда не приезжал в СПб. Значит, Петр и Павел никогда не встречались» не является логическим, а это умозаключение о сущем, то, что иногда называется логикой вещей. В таком случае возникает вопрос о том, к чему относятся суждения о причинах - к логике в узком смысле слова или к логике вещей.
165
В зависимости от ответа на этот вопрос можно соглашаться или не соглашаться с обращением к нефизическим причинам - либо все причина нефизические (так будет с точки зрения понимания причин в качестве алока-тивных и ахронических как категории традиционной логики); либо причины могут быть физическими, химическими, биологическими и т.д., и тогда речь идет о логике вещей, которая к классической логике отношения не имеет. В каком смысле тогда понимать утверждение о том, что «конечная причинность возникала постепенно в течении миллионов... и миллиардов лет»? В этом случае имеет место и какая-то субстантивация причины и можно рассматривать ее происхождение, т.е. нечто с совершенно неизвестными свойствами.
Подводя итог сказанному, приходится констатировать определенное разочарование: оказалось, что встреча физики и семиотики не совсем состоялась - они столкнулись и ушли в сторону - выяснять не как им взаимодействовать, а кто кого породил. Такое положение дел воспринимается как упущение возможностей - по крайней мере двух.
Во-первых, биология упускает возможность уйти от панисторизма, поскольку семиотика (как европейская, соссюровская, так и американская, пирсовская, да и русский авангард начала ХХ в.) сформировалась как дисциплина в первую очередь панхроническая, ахроническая и синхроническая, а лишь локально диахроническая, и биосемиотика унаследовала это в момент зарождения.
Во-вторых, физика (включая в нее, следуя западной традиции, и химию) растрачивает себя на проблемы генезиса, а не занимается делами более насущными и для общей семиотики, и для биосемиотики в частности.
Дело в том, что проблема тела знака, знаконосителя (sign vehicle) не разработана в европейской семиотике де Соссюра. В «Курсе общей лингвистики» эта проблема относится к внешней лингвистике и тем самым подвергается уничижению. В американской пирсовской семиотике она также не разработана, хотя в этом есть внутренняя потребность, вытекающая из необходимости описывать прагматику коммуникативной ситуации.
Так или иначе тела знаков демонстративно не изучаются семиоти-ками, предоставляющим заниматься ими физикам, химикам, биологам и т.д. Тела же эти оказываются очень разнообразными - это и пигменты, нанесенные на поверхность камня, пергамента или бумаги, и звуковой столб человеческого голоса или музыкального инструмента, написанные цветными дымами буквы на небе, цветовые пятна или запахи и т.д. Можно ли выявить общие физико-химические свойства перечисленных знаков, или можно говорить только о типологии тел знаков? Если можно говорить только о типологии тел знаков, то можно ли соотнести их с коммуникативными ситуациями, в которых они используются, так, чтобы в процессе беседы из ртов собеседников не вырывались валуны с начертанными на них словами или чтобы не ставить на тысячелетия памятник, сделанный из папиросной бумаги? Все это - вопросы, которые должны исследоваться
166
физиками, на основании чего инженеры-конструкторы будут выдавать свои инструкции по выбору оптимальных для той или иной коммуникативной ситуации тел знаков.
Биологические организмы и традиции их изучения являются уникальными в обсуждаемом контексте. Собственно, организм и является в этом случае телом знака, и вся предшествующая биология занималась изучением именно его. При этом можно говорить о том, что организм как тело знака особенно гостеприимен для смысла, что дает основания выделять их в качестве семантофоров. Так, ДНК как часть организма способна обеспечить не только передачу наследственных свойств, но за счет лак-там-лактимной и амин-иминной таутомерии азотистых оснований обеспечить минимальный гарантированный уровень изменчивости. Выявлять и систематизировать подобные свойства семантофоров в биосемиотике могут именно физики и химики, но об ничего не говорят ни Г. Патти, ни А.А. Шаров, ограничиваясь лишь обсуждением семиогенеза. Именно поэтому и возникает вопрос: «А состоялась ли встреча?»
Sergey Chebanov1 Physics' and Semiotics' Meeting is Only Semiopoeisis?
Abstract. A.A. Sharov's polemical response to the articles by G. Patti, T. Deacon and J. Sherman raises a number of questions concerning both the history of biosemiotics (such as what is "traditional physics and biology" or the prehistory of semantics in biology and biosemiotics before G. Patti's works) and its essence. Thus, with regard to the latter, the separateness of G. Patti's molecular linguistic biosemiotics against the background of its other directions is not clear. The relations between physics and semiotics are limited to semiogenesis, so that the possibility of both studying the physics of the body of the sign (= biological organism) and overcoming the panhistoricism of biology at the expense of the panchronicity of semiotics is missing. The accusation of J. Sherman in the fallacy of his world outlook is also surprising: an error is a local violation, while the world outlook is all-encompassing, which is why it cannot be erroneous.
Keywords: A.A. Sharov; G. Patti; T. Deacon; J. Sherman; traditional physics; traditional biology; M. Barbieri; molecular-linguistic biosemiotics; semiogenesis; reflexology; ethology; genetic code; meaning, biosemantics.
For Citation: Chebanov S.V. (2022). Physics' and Semiotics' Meeting is Only Semiopoeisis? METHOD: Moscow Quarterly Journal of Social Studies, 2 (4), 161-167. DOI: 10.31249/metodquarterly/02.04.10.
1 Sergey Chebanov, Doctor of Philological Sciences, Professor, Department of Mathematical Linguistics, Faculty of Philology, Saint-Petersburg State University, e-mail: s.chebanov@gmail.com, s.chebanov@spbu.ru
167
