CC BY
61
УДК 82.09 «19»
Л. И. Киселева
ВСЛЕД ЗА С. С. АВЕРИНЦЕВЫМ. УНИКАЛЬНОЕ ИЗУЧЕНИЕ АНТИЧНОСТИ В XX ВЕКЕ
L. I. Kiselyova
FOLLOWING S. S. AVERINTSEV. THE UNIQUE STUDY OF THE ANTIQUITY IN THE XX CENTIRY
В статье анализируется опыт изучения античной литературы на примере творчества Плутарха и Вергилия выдающимся русским ученым, доктором филологических наук, академиком РАН Сергеем Сергеевичем Аверинцевым (1937-2004). Автор, комментируя исследования известного ученого, выступает в роли пропагандиста его уникального дара.
Античная биография; портретный жанр; Плутарх; пара биографий - «диада»; поэзия Вергилия.
The paper deals with the unique way Sergey Averintsev (1937 - 2004) studied antique literature in his research into the works by Plutarch and Virgil. The author through commenting Averintsev's research tries to propagate his unique gift.
Antique biography, portrait genre, Plutarch, two biographies - 'diade', Virgil's poetry.
Античность традиционно связывают с детством человеческого мира, в котором сформировались основные духовные и художественные ценности, побуждающие человека нового времени к ним возвращаться. Неслучайно изучение античного наследия стало предметом исследования многих выдающихся западных и отечественных ученых. Труды по античности - это удел людей одаренных, разносторонне развитых, тонко и глубоко чувствующих язык и культуру, их истоки.
К таким ученым современности, отличающимся глубиной мысли и изучающим искусство древности с удивительным вдохновением, принадлежит Сергей Сергеевич Аверинцев. Научные работы этого талантливого исследователя, по словам А. А. Алексеева, «напоминают порой молитвы» [1, с. 5]. Он получил образование на отделении классической филологии филологического факультета Московского университета. Физически малоподвижный из-за нездоровья, он много читал, изучал языки, и судьба свела его с такими виднейшими деятелями в области античности, как Алексей Федорович Лосев и Сергей Иванович Радциг. Именно они помогли Аверинцеву еще ближе познать дух античной культуры.
Будучи увлеченным многими сферами искусства, Сергей Сергеевич написал в 60-е годы об античном театре и музыке множество статей для
Театральной и Музыкальной энциклопедий. В 1973 году им была опубликована книга «Плутарх и античная биография. К вопросу о месте классика жанра в истории жанра», созданная на основе его кандидатской диссертации. С. С. Аверинцев много занимался просветительской работой по переводу античных и христианских авторов, таких как Платон, Менандр, Плутарх, Климент Александрийский, Ефрем Сирин и др. Когда он был сотрудником Института мировой литературы АН СССР, «где со временем возглавил Сектор античной и византийской литературы» [1, с. 9], он вместе с коллегами участвовал в создании таких «коллективных монографий», как «Античность и Византия», «Античное наследие в культуре Возрождения», «Традиция в истории культуры» и тому подобных. Кроме того, ему принадлежат исследования в области интерпретации конкретного древнего текста, истолковании символики древнего образа, в частности, эдипова мифа (1972) и ряд других.
Наше внимание привлекла книга С. С. Аверин-цева «Плутарх и античная биография. К вопросу о месте классика жанра в истории жанра», вышедшая в издательстве «Наука» (М., 1973), ответственным редактором которой стал не менее уважаемый нами ученый Михаил Леонович Гаспаров. Изданная книга «почтительнейше» (здесь и далее
курсив наш. - Л. К.) посвящена его матери Наталии Васильевне Аверинцевой.
Отметим сразу же, что это исследование уникально уже тем, что в нем сделана установка на изучение известного жанра биографии в совершенно нетрадиционном аспекте. В «Предисловии» С. С. Аверинцев отмечает, что он как автор не пишет биографию Плутарха (до него это делали многие), а акцентирует внимание на том, «что отличает Плутарха от его современников, выделяет его среди них как творческую индивидуальность, как особый случай отношения к литературе [2, с. 7]. Ученый пишет далее: «Известно, что его творчество вобрало важнейшие черты того культурного движения I - II вв. н.э., которое принято называть «греческим Возрождением». Можно перечислить эти черты: повышенный интерес к моральной проблематике, религиозные искания, остающиеся в пределах традиционного язычества, культ эллинской старины и т.д.» [2, с. 7-8]. И автор книги замечает, что морализм Плутарха не похож на морализм его современников, он видит также, как не похожа на других и «личная писательская инициатива этого автора в рамках жанровой традиции» [2, с. 9].
Известно, что само имя Плутарха как автора «Параллельных жизнеописаний» стало уже нарицательным в названиях популярных произведений этого жанра. «Плутархи», или «Жития», положили начало устойчивой традиции. Начиная с портретного жанра в древнерусской литературе («Повесть временных лет», «Житие протопопа Аввакума») и кончая основателем серии «Жизнь замечательных людей» Алексеем Максимовичем Горьким, где раскрыта духовная жизнь России XX века и т.д. В западной традиции достаточно назвать циклы книг в жанре портретных зарисовок Стефана Цвейга, Ромена Роллана и др. Иногда произведения этой серии называют «Новый Плутарх».
«Плутарх» - «представитель» античной биографии постольку, поскольку он ее классик, - пишет С. С. Аверинцев, - но для того, чтобы быть классиком жанра, надо превзойти своих товарищей по жанру, а для того, чтобы их превзойти, надо от них хоть чем-нибудь отличаться» [2, с. 10]. «Было бы пределом неблагоразумия судить о среднем состоянии жанра романа до Толстого по «Войне и миру»; благоразумно ли судить о среднем состоянии жанра биографии до Плутарха по
«Параллельным жизнеописаниям»? «Биографии Плутарха написаны совершенно не так же, как биографии некоего эллинистического автора НН -но почему тогда случилось, что «Параллельные жизнеописания» остались в числе переписываемых и читаемых книг, а труды НН были заброшены?» - убеждает своего читателя в неординарности восприятия труда Плутарха выдающийся русский ученый, используя известные риторические приемы [2, с. 10].
Книга С. С. Аверинцева состоит из четырех глав. Автор ее вначале характеризует некоторые черты общей практической и мировоззренческой позиции Плутарха-человека, Плутарха-писателя, причем определяет довольно жестко отбор материала, особенно важного для последующего анализа. Затем он переходит от человеческой и общественной позиции античного писателя к его литературной позиции и выясняет, какое место занимает в его творчестве морализм и риторика и в чем их специфика. Как тонкий наблюдатель, исследователь отмечает: «У Плутарха они ходят по-домашнему и уживаются по-семейному» [2, с. 15].
Плутарховская биография - явление совершенно уникальное в пределах античной литературы. В чем же видит оригинальность ее С.С. Аверинцев? Ученый доказывает в процессе анализа, что жанр Плутарха «рассчитан на «завлекание» читателя вглубь биографии (прочел одну фразу - прочтет и следующую!)» [2, с. 142]. Эллинистический автор надеется на то, что его читатель уже подготовленный, т.е. «образованный дилетант», не терпящий поучений. Его нужно суметь увлечь, завладеть его воображением. «Для этого читателя у Плутарха есть особая дружеская, доверчивая интонация», -пишет С.С. Аверинцев [2, с. 142]. В риторической биографии, носящей в античности эмоционально-оценочный характер (к примеру, биография-поношение Лукиана «Александр, или Лжепророк»), не было такого контакта с читателем, так как не было в ней и такого доверчивого тона повествования. Плутарх же сделал своего читателя своеобразным собеседником. Кроме того, Плутарх очень заботится о том, чтобы ему читатель поверил, поэтому он вводит такие выражения, как «рассказывают», «существовал обычай», «современники не раз впоследствии вспоминали эти слова», «ученые XX века убедились» и т.д. И действительно, если мы прочтем рассказы Плутарха о Ромуле и Тесее, то удостоверимся в том, что их
автор пытается приблизить свой вымышленный рассказ к достоверному путем введения некоего Биона, свидетеля описываемых событий.
С.С. Аверинцев обращает внимание еще на одну особенность плутарховской биографии: в ней делается установка на показ не столько исторической личности, сколько на характеристику личности человеческой с ее индивидуальными чертами. Во введении к биографии Александра Македонского автор ясно определяет свои задачи: «Мы пишем не историю, а биографию, и не всегда в самых славных деяниях бывает видна добродетель или порочность, но часто какой-нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов. Подобно тому, как художники, мало обращая внимания на прочие части тела, добиваются сходства благодаря точному изображению лица и выражения глаз, в которых проявляется характер человека, так и нам пусть будет позволено углубиться в изучение признаков, отражающих душу человека, и на основании этого составлять каждое жизнеописание, предоставив другим воспевать великие дела и битвы» [3]. Исходя из общей своей задачи - наставлять читателя на пути к добродетели - Плутарх выбирает для исследования «великие натуры», подчеркивая незаурядность их личности, величие их души. Он изображает людей сурового нрава, у которых, как отмечает Жермена де Сталь, «душевные привязанности крепче, чем у тех, кто, как некогда греки, превыше всего ценит наслаждения» [4]. Это, например, такие герои, как Брут и Порция, которые не могут сдержать своих чувств при виде картины, изображающей прощание Гектора с Андромахой. Даже в тех героях, которые не вызывают у автора симпатий (Никий, Красс, Марий), он находит черты, обнаруживающие их душевное величие. На биографическом материале Плутарх создает психологические этюды, что особенно привлекает читателя. Не может оставить равнодушным непреклонный стоик Брут, выказывающий столь нежное чувство: читатель знает, что вскоре ему суждено погибнуть. В деятельности государственного человека Плутарх видит прежде всего воспитательную ее функцию. Политик - воспитатель народа, по мнению эллинского писателя. Вот почему интерес его направлен на изучение личностей законодателей (Ликург, Нума, Солон).
Наконец, С.С. Аверинцев показывает еще одну особенность жизнеописаний Плутарха: группировка биографий у него попарная, где каждая пара представляет замкнутое целое - «диаду». Большинство диад имеет общее введение и почти все -общее послесловие. Всего пар - 22. Обосновывая соединение биографий в пару, Плутарх, согласно классификации С. С. Аверинцева, включает следующие основные элементы: 1) сходство характера двух героев; 2) сходство их исторической роли и 3) сходство основных ситуаций их жизни» [2, с. 216].
Соединение двух пар в диаду в каждом отдельном случае может быть представлено следующей таблицей:
Тесей и Ромул - сходство исторической роли (основатель Афин и отец Рима) Ликург и - оба законодатели в греческой и
Нума римской истории
Демосфен и - греческий и римский ораторы, об-Цицерон щие черты характера, сходство судь-
бы обоих ораторов
Как тонкий и глубокий исследователь, С. С. Аверинцев предостерегает читателя от понимания прямолинейной схематичности в создании характеров Плутархом. Он помогает ему увидеть не только черты сходства, но и оттенки различия, ибо от природы люди индивидуальны, следовательно, и их добродетельные поступки, в соответствии с различиями в их образе жизни, не одинаковы.
Другая сторона плутарховского замысла также раскрывается ученым убедительно: в «Параллельных жизнеописаниях» сопоставляются не только отдельные характеры и отдельные ситуации, но и «два канона великих мужей» греческого и римского государств. Для чего античный писатель вводит этот принцип? Ему важно сопоставить в лице каждого из избранных героев не только греческие и римские нравы, образ жизни, национальный характер, но и римскую и греческую культуру. Плутарх не видит серьезного различия между культурой обоих народов. Добродетель, по Плутарху, едина для греков и римлян. Эти два народа должны исполнять один и тот же общественный долг -сохранение и укрепление политического, экономического и культурного потенциала своих государств. К такому выводу подводит своего читателя талантливый ученый XX столетия.
Итак, современное поколение из книги «Па-
раллельные жизнеописания» Плутарха благодаря уникальному прочтению этого труда С.С. Аверин-цевым получит бесценные сведения о древнем мире, а также его авторе как человеке умном и добром, желающем научить, преподать читателю урок благородства и мужества.
Не менее интересным и оригинальным представлен жанр портрета в книге С.С. Аверинцева «Поэты» (М.: Школа «Языки русской культуры», 1996). В ней собраны статьи о поэзии Вергилия, Ефрема Сирина, Григора Нарекци, Державина, Жуковского, Вячеслава Иванова, Мандельштама, Брентано, Честертона, Гессе. Написаны эти работы в разное время и «в жанровом отношении не вполне однородны», но их объединяет, как пишет сам автор, «установка на портретность». Во «Введении» исследователь разъясняет: «Порой это портретность в буквальном смысле... портретность состоит в том, что слово в статье, не переставая быть словом дискурсивным, одновременно служит чем-то вроде мазка, помогающего вылепить облик... мне приходится дать словам право не только называть вещи, как то полагается в научной прозе, но и внушать» [5]. Он ставит перед собой цель показать поэтов так, чтобы они были «ими самими, то есть чем-то несравнимо более интересным (для него), нежели все, что (он) имел о них сказать [5, с. 9].
Античному поэту Вергилию автор книги посвящает статью «Две тысячи лет с Вергилием», основанную на тезисах доклада, прочитанного осенью 1981 года в Мантуе (Италия) в рамках Международного конгресса, посвященного этому удивительному поэту.
«Поэты у римлян были; но Вергилий - не один из великих, даже не первый, а единственный», -замечает сразу же ученый, делая акцент на исключительность портретной зарисовки автора знаменитой «Энеиды» [5, с. 19].
Признавая «обилие нападок» на поэта - воспитателя будущих великих художников слова, -«изобличения его в плагиате», заимствованиях, сделанных римским поэтом у предшественников, С.С. Аверинцев убедительно и весомо доказывает, что у изучаемого им автора, в отличие от его соплеменников, «абсолютно нет ничего душевно незрелого», «инфантильного» [5, с. 22]. Слегка «мальчишеский», «юношеский тембр» Вергилия «всегда находил отголосок в сердцах отроков по возрасту, но также вечных отроков - таких, как
Шиллер и Гельдерлин, как Виктор Гюго и Шарль Пеги. Это какая-то особая порода людей, и они всегда признавали Вергилия за своего», - утверждает признание поэта романтически настроенными потомками ученый [5, с. 25].
В противовес самым нелицеприятным и противоречивым отзывам о римском художнике слова («льстец», «официозный пропагандист», «пророк», «провидец»), не соответствующим, по его мнению, существу вергилиевской поэзии, русский ученый XX века выдвигает абсолютно нетипичную интонацию в восприятии его творчества. В основе его поэзии - «глубокое страдание» и «несравненная деликатность», - отмечает С.С. Аверинцев [5, с. 31]. Он считает, что никто из исследователей Вергилия не указывает на эту особенность, кроме Т.С. Элиота, доказывающего, что, когда в бессмертном произведении поэта Эней покинул Дидону «во имя долга перед будущим, причиняя своему сердцу жестокое насилие», «сам Эней не прощает себя, хотя отлично знает, что все содеянное им - в послушании року». «Он вправду не прощает себя, и это непрощение - очень тонкая, едва уловимая для невнимательного взгляда, но очень твердая грань между поэзией Вергилия, какова она на самом деле, и тем беспроблемным -все равно, «пропагандистским» или «пророческим», - возвеличиванием власти, силы и успеха или хотя бы «исторической необходимости», какое из нее вычитывали», - пишет С.С. Аверинцев [5, с. 32].
У исследователя XX века есть один только взгляд на великого римского поэта - «он был поэтом» [5, с. 33]. «Вергилий - это поэт истории как времени, насыщенного значением, поэт «знамений времени», определяющих конец старому и начало новому; и он сумел превратить свой Рим в общечеловеческий символ истории - конца и нового начала», - подчеркивает автор портретной зарисовки античного мастера слова.
Вот таким величайшим смыслом и значением наделяет своих исследуемых авторов выдающийся ученый С.С. Аверинцев. Он видит то, чего не замечают другие, - в этом и заключается его уникальный, редкий дар «общения» с вечным и прекрасным в мировой культуре.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алексеев, А. А. Вместе с Аверинцевым / А. А. Апек-
сеев // Аверинцев С. С. Другой Рим: избранные статьи (предисл. А. Алексеева). - СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2005.
2. Аверинцев, С.С. Плутарх и античная биография / С. С. Аверинцев. - М.: Наука, 1973.
3. Плутарх. Избранные жизнеописания: в 2 т. Т. 1: пер. с древнегр. / Сост., вступ. ст. и примеч. М. Томашевской /
Плутарх. -М.: Правда, 1986. - С. 362.
4. Сталь, Ж. де. О литературе, рассмотренной в связи с общественными установлениями / Ж. де Сталь. - М.: Искусство, 1989.
5. Аверинцев, С. С. Поэты / С. С. Аверинцев. - М. Школа «Языки русской культуры», 1996.
Киселева Людмила Ивановна - кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы Гуманитарного института Череповецкого государственного университета. Тел.: 8 (8202) 55-94-41.
Kiselyova, Ludmila Ivanovna- Candidate of Science (Philology), Associate Professor, Department of Literature, Humanities Institute, Cherepovets State University. Tel.: 8(8202) 55-94-41.
УДК 81: 811.112.2
H. П. Сухарева
ГЛАГОЛЫ С СЕМАНТИКОЙ «СООТВЕТСТВОВАТЬ» (НА МАТЕРИАЛЕ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА)
N. P. Sukhareva
VERBS WITH THE SEMANTICS OF «CORRESPOND» (BASED ON THE GERMAN LANGUAGE)
Статья посвящена проблеме трактовки понятия «соответствие» как одного из составляющих категории «отношение». Предметом исследования являются глаголы немецкого языка с семантикой соответствия. Рассматривается их семантический и сочетаемостный потенциал.
Понятие «соответствие», глаголы с семантикой соответствия, глаголы со значением «быть/находиться в соответствии или несоответствии», глаголы со значением «приводить в соответствие», глаголы-реципроки, актант, объектные глаголы, субъектно-объектные глаголы.
The paper considers the problem of treating the concept of 'correspondence' as one of the constituents of the category 'relation'. The subject of the research is the German language verbs with the semantics of correspondence. Their semantic and combinatory potential is considered in detail.
The concept of 'correspondence', the verbs with the semantics of correspondence, verbs with the meaning of 'correspond/ not to correspond', verbs with the meaning of bringing into correspondence, reciprocal verbs, actants, object verbs, subject-object verbs.
Отношение соответствия, как отмечает Г. Д. Левин, не исследовал никто, поскольку «это самая эфемерная, самая трудноуловимая часть исследуемого положения дел» [1, с. 156].
Понятие соответствия рассматривается как определяющий компонент понятия релевантности. Теория релевантности, рассматриваемая как «интеграция прагматики и когнитивистики», разрабо-
тана Д. Спербером и Д. Уилсон. Ее суть, как отмечают И. П. Сусов и Л. П. Рыжова, - сведение принципа кооперации, включающего максимы количества (информативности), качества (правдивости), релевантности (отношения) и способа (ясности), к единому принципу релевантности, управляющему процессом вербальной коммуникации, то есть кодированием/декодированием ин-
