CC BY
37
2013
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 2
Вып. 4
ХРОНИКА
ВСЕРОССИЙСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ АНТИКОВЕДОВ
«ЖЕБЕЛЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ — XIV» НА ИСТОРИЧЕСКОМ ФАКУЛЬТЕТЕ СПбГУ (31 октября — 2 ноября 2012 г.)
Проведение всероссийских конференций под общим названием «Жебелевские чтения» стало доброй традицией российского антиковедения. 31 октября — 2 ноября 2012 г. на историческом факультете СПбГУ состоялись очередные — четырнадцатые — чтения, которые были организованы кафедрой истории древней Греции и Рима и Центром антиковедения СПбГУ. За прошедшие полтора десятилетия с момента проведения первых «чтений» данная конференция выросла в представительный научный форум, на который собираются многие десятки специалистов в области античной истории и культуры из разных городов нашей страны и из зарубежных стран. В конференции 2012 г. приняло участие около 70 человек из Москвы, Санкт-Петербурга, Архангельска, Астрахани, Великого Новгорода, Казани, Нижнего Новгорода, Новосибирска, Перми, Петрозаводска, Самары, Саратова, Твери, Тобольска, Челябинска и других городов. На конференции были представлены ведущие университеты, музеи и исследовательские институты страны: МГУ им. М. В. Ломоносова, СПбГУ, РГГУ (Москва), Казанский (Приволжский) федеральный университет, Государственный Эрмитаж, Институт археологии РАН (Москва), Институт всеобщей истории РАН (Москва) и другие. Среди участников конференции — известные ученые, признанные специалисты в области антиковедения — А. Б. Егоров (СПбГУ), Н. С. Широкова (СПбГУ), В. М. Строгецкий (Нижегородский государственный лингвистический университет), Ю. Б. Циркин (Санкт-Петербург), С. Г. Карпюк (Институт всеобщей истории РАН), А. В. Махлаюк (Нижегородский государственный университет), В. Н. Парфенов (Саратовский политехнический университет) и др. Хорошей традицией конференции стало участие в ней немалого числа молодых преподавателей и аспирантов из Москвы, Санкт-Петербурга и других городов. Следует также обратить внимание на то, что многие из участников конференции, в том числе некоторые именитые специалисты, являются выпускниками исторического факультета СПбГУ и аспирантуры при кафедре истории древней Греции и Рима. Наконец, не менее отрадный факт состоит в том, что для многих антиковедов «Жебелевские чтения» стали очень важной частью их профессиональной деятельности и, можно сказать, насущной потребностью, поэтому они регулярно участвуют в этой конференции.
На очередном форуме антиковедов был рассмотрен широкий круг вопросов, связанных с историей античного мира — политическая история Греции, Рима и других стран Средиземноморья, развитие государственных институтов, деятельность отдельных политических персонажей, история культуры, религии, в том числе античного христианства. Доклады на конференции были сгруппированы по секциям истории древней Греции, истории эллинизма, истории Рима, истории античной культуры, источниковедения и историографии, истории античного христианства.
Конференцию открыл своим вступительным словом заведующий кафедрой истории древней Греции и Рима, директор Центра антиковедения СПбГУ, профессор Э. Д. Фролов. Его вы-
© Э. Д. Фролов, О. Ю. Климов, 2013
ступление было посвящено обоснованию фундаментального значения для истории европейской культуры таких важных явлений, тесно спаянных друг с другом, как гуманизм, классицизм и антиковедение. Докладчик показал, что основой европейского гуманизма была культура классицизма, унаследованная от античности и возрожденная в начале нового времени. Ядром европейского классицизма стало изучение античного культурного наследия, что, по мнению докладчика, обусловило первостепенное значение науки об античности в ряду гуманитарных наук.
Далее на первом пленарном заседании было заслушано четыре доклада. В. М. Строгецкий (Нижний Новгород) посвятил свое выступление теме «Археология» Фукидида и отражение в ней древнейшего прошлого Эллады. Интерпретация текста». Докладчик проанализировал первую часть «Археологии» Фукидида (I. 2-9), в частности, рассмотрел дискуссионные вопросы о кочевом или оседлом образе жизни эллинов в отдаленной древности, об автохтонности населения Аттики, об отношении Фукидида к древним преданиям, о городах Эллады древнейшего периода ее истории. Р. В. Светлов (Санкт-Петербург) в докладе на тему «Элейский Политик в диалогах Платона» отметил, что в платоновских диалогах зрелого периода образы элейских мудрецов стали играть важную роль. Особенно интересен некий «чужеземец из Элеи» в незавершенной трилогии «Софист» — «Политик» — «Философ». Упоминание элеата как знатока того, кто такие настоящий софист и настоящий философ, может быть объяснено достаточно просто: отсылкой к различию «Пути истины» и «Пути мнения» в сочинении Парменида «О природе», но по вопросу о том, отчего элеат становится экспертом именно по политической мудрости, ясности нет. О. В. Кулишова (Санкт-Петербург) предложила вниманию аудитории выступление на тему «Афинская трагедия глазами древнего комедиографа». Автор доклада отметила прежде всего, что среди источников, современных «золотому веку» афинской трагедии, комедиям Аристофана принадлежит совершенно особое место, так как в них имеется множество подробностей, связанных с представлениями трагедий в афинском театре. Кроме того, у Аристофана даны пародийные портреты самих авторов трагедий — классиков жанра и даже литературные дискуссии относительно принципов написания трагедии и задач этого жанра (особенно примечательна в этом отношении комедия Аристофана «Лягушки»). О. В Кулишова также отметила, что древний комедиограф, пародируя трагедию, пользовался целым комплексом средств, рассчитанных на различный уровень компетентности зрителей. Это не только ссылки на тексты трагедий (чаще всего с помощью прямого цитирования или парафразы), адресованные в первую очередь образованной публике, но и весьма значительный арсенал сценических средств (например, жесты и костюмы, пародирующие трагедийные), доступный для восприятия более широкой аудиторией. Ю. Б. Циркин (Санкт-Петербург) в своем докладе поднял тему «Еще раз о первом римско-карфагенском договоре». Им было отмечено, что историчность данного международного соглашения не ставится под сомнение, но остается ряд спорных вопросов, прежде всего связанных с его датировкой. Содержание договора показывает, что он был заключен тогда, когда Рим имел гегемонию в Лации, т. е. только до заключения так называемого Кассиевого договора римлян с латинами. С другой стороны, договор, показывающий претензии Рима на гегемонию в Лации, не мог появиться после поражения римлян в войне с Порсенной. Инициатором заключения договора явно выступал Карфаген, особенно заинтересованный в изменении того вектора римской внешней политики, какой ясно проявлялся во времена Тарквиниев. А после поражения Порсенны Рим стал Карфагену неинтересен. С римской стороны договор заключил консул М. Гораций Пулвилл, поэтому его консульство и названо Полибием как датировка договора. Все показывает, что Полибий был абсолютно прав, относя заключение первого римско-карфагенского договора к первому году республики, — делает вывод докладчик.
Дальнейшая работа конференции протекала по секциям. Секция истории древней Греции провела три заседания, на которых было представлено и обсуждено 15 докладов. М. Н. Химин (Санкт-Петербург) в докладе «Знал ли Гомер сказание о Неоптолеме?» обратил внимание слушателей на мнение некоторых исследователей о том, что упоминания в «Илиаде» о Неоптолеме являются поздними вставками (XIX, 326-327; XXIV, 466-467). По мнению докладчика, этому противоречит ряд других пассажей, косвенно указывающих на знание поэтом сказания о сыне
Ахилла (IX, 668; XXII, 66-71; XXIV, 765-766). Тем не менее нельзя не согласиться с тем, что Не-оптолем был введен в эпическую традицию о Троянской войне позже других ахейских героев. Как считает М. Н. Химин, в предании об избиении троянцев при взятии Трои часть убийств, которые в предшествующей традиции совершали Одиссей и его традиционный спутник Диомед, была приписана Неоптолему. С. М.Жестоканов (Санкт-Петербург) в своем выступлении проанализировал историю коринфско-керкирского конфликта VII в. до н. э. Докладчик обратил внимание на сообщение Фукидида, согласно которому древнейшее в истории Эллады морское сражение произошло между коринфянами и керкирянами около 664 г. до н. э. Из этого сообщения неясно, каковы были причины битвы и являлась ли она изолированным столкновением, или одним из эпизодов продолжительного конфликта. С. М. Жестоканов пришел к выводу, что столкновения между метрополией и колонией начались вскоре после основания Керкиры, вследствие чего ойкист последней Херсикрат был лишен прав коринфского гражданина. В середине VII в. до н. э., воспользовавшись ослаблением Коринфа, вызванного враждебными действиями аргосского царя Фидона, керкиряне полностью освободились от влияния метрополии и установили контроль над западными морскими коммуникациями. Это, вероятно, ухудшило экономическое положение Коринфа, усилило оппозицию к правящему клану Бакхиадов, и, наконец, вызвало их падение и утверждение тирании Кипселидов. Коринфские тираны основали вдоль западного морского пути целый ряд зависимых колоний и тем самым, блокировав Керки-ру, вскоре завоевали ее. После падения тирании Кипселидов колония вновь приобрела полную автономию, однако напряженные отношения Керкиры с метрополией сохранились. В. И. Шубин (Архангельск) предложил вниманию аудитории доклад на тему «Основание Тарента». В докладе было отмечено, что имеющиеся свидетельства античных авторов содержат немало противоречий; это позволяет различным образом трактовать причины и обстоятельства основания колонии и состав первопоселенцев. На взгляд докладчика, основание Тарента было акцией, организованной спартанским полисом с целью обеспечить средствами к существованию группу новых граждан, лишенных права на землю в метрополии. Тема «Культы ахейских колоний: к вопросу о самоидентификации ахейцев в Великой Греции» была раскрыта в выступлении Е. Е. Макаровой (Великий Новгород). Автор сделала вывод о том, что для ахейских колонистов поклонение Гере и связанным с ее культом героям было одним из ключевых факторов самоидентификации. Впрочем, культ Геры в ахейских колониях не отличался существенно от общегреческого культа этой богини. М. Ю.Лаптева (Тобольск) посвятила свой доклад теме «Исторический ландшафт древней Ионии в контексте новейших археологических открытий». Она обратила внимание слушателей на то, что археологическое изучение Ионии в XX столетии отмечено яркими открытиями (знаменитые ионийские храмы, Старая Смирна) и все возрастающей к концу столетия интенсивностью археологических исследований, предпринимаемых английскими, немецкими, австрийскими, турецкими экспедициями. В докладе были представлены результаты археологического изучения Ионии последних десяти лет и приведены дополнительные доводы в пользу комплексного использования данных археологии и письменных источников для реконструкции истории Ионии XI-VI вв. до н. э. Ю. Н. Кузьмина (Москва) в докладе «Сакральная топография центральной части Фанагории» отметила, что Фанагория с момента основания имела планировку типичного эллинского города. Важным выводом автора доклада стало утверждение, что в классическое и эллинистическое время центральная часть городища превратилась в общественный центр, хотя в позднеархаическое время в центральной части города здания общественного назначения еще соседствовали с жилыми и даже производственными постройками.
Следующая группа докладов была посвящена сюжетам греческой истории классического времени. В докладе «По поводу "фронтонной архитектоники" и о финале труда Геродота» А. А. Синицын (Санкт-Петербург / Саратов), в полемике с Е. И. Суриковым, обосновал вероятность того, что Фукидид применил способ датировки, принятый у Геродота, для организации собственного изложения. А. К. Нефёдкин (Санкт-Петербург) сделал доклад на тему «Противники эллинов: тактика персидской пехоты первой половины V в. до н. э.», в котором отметил, что пехота Ахеменидской армии в первой половине V в. до н. э. строилась в 10 шеренг в глубину,
в первой из которой стояли щитоносцы, в средних — лучники, а замыкающими были биченос-цы. Доминирующим видом боя был дальний с помощью луков. Атакующей силой служила конница, выступавшая на флангах. Этот строй имел древневосточное происхождение и успешно применялся против азиатских войск. Неудачные столкновения с греческими гоплитами вынудили Ахеменидов провести реформирование своей пехоты. Е. В. Никитюк (Санкт-Петербург) посвятила свое выступление теме «Аристофан и Клеон: личные враги или политические противники?». Докладчик отметила, что Аристофан трижды обвиняет Клеона в получении взяток (Всадники, 835, 932; Ахарняне, 6), при том, что прямых доказательств этим обвинениям у Аристофана все же нет. В докладе делается вывод, что, несмотря на вполне возможную и оправданную личную неприязнь Аристофана после выдвижения демагогом иска против поэта в 426 г. до н. э., комедиограф выразил прежде всего распространенное в обществе негативное отношение к порочным общественным и политическим деятелям этого времени, олицетворением которых он считал Клеона. Тему «Дион и италиоты фю^ XVI, 9, 6)» рассмотрел в своем выступлении Д. В. Бубнов (Пермь). В докладе специальное внимание было уделено сообщению Диодора об участии италиотов в походе Диона на Сиракузы в 357 г. до н. э., историчность которого оценивалась исследователями по-разному. Д. В. Бубнов полагает, что италиотами Диодор в указанном отрывке называл, по-видимому, не жителей южноиталийских полисов, которые могли бы, по мнению некоторых исследователей, оказать поддержку антитираническому предприятию Дио-на, а лиц, переселенных в Сиракузы из городов Великой Греции, разоренных в ходе успешных кампаний Дионисия Старшего в Италии в 80-х годах IV в. до н. э., и их потомков, которые, вероятно, ожидали от Диона восстановления своих полисов.
Секция истории эллинизма провела два заседания, на которых прозвучало 11 докладов. Доклад М. М.Холода (Санкт-Петербург) «Македонский экспедиционный корпус в Малой Азии (336-335 гг. до н. э.)» был посвящен действиям авангарда македонян, вторгшегося в пределы Персидского царства по приказу Филиппа II весной 336 г. до н. э. М. М. Холод подробно остановился на определении тех целей, которых македонский монарх намеревался достичь посредством действий данного контингента, уделил внимание вопросам его состава и численности, а также командования этими силами. Кроме того, докладчиком была предпринята попытка реконструировать ход военных действий в Малой Азии в 336-335 гг., и, наконец, оценены результаты, которых добился македонский экспедиционный корпус к весне 334 г. до н. э., т. е. к началу Восточного похода Александра Великого. О.Ю. Климов (Санкт-Петербург) в своем выступлении на тему «Практика принятия политических решений эллинистическими царями» обратил внимание на противоречивое освещение античными авторами политических инициатив эллинистических правителей. Прежде всего, источники содержат большое число примеров самовластия царей, произвольного решения ими судьбы своих подданных, храмов, городов, племен. При этом, согласно свидетельствам древних авторов, царские решения зачастую принимались в ходе обсуждения с «друзьями», которые нередко высказывались откровенно, давали царям советы, подчас упрекали их за те или иные неудачные действия. Многочисленные примеры показывают реальную роль «друзей» в принятии царских решений. Автор доклада также предпринял попытку определить истоки подобной политической практики, полагая, что они коренятся не только в практической целесообразности, но и в определенной культурной традиции, которая заключалась в античном «культурном коде», охарактеризованном Г. С. Кнабе как характерная для античности традиция коллективного обсуждения, где носителем мудрости и опыта является именно коллектив. Е. А. Венидиктова (Казань) сделала доклад на тему «О тирании в аргосском полисе в эллинистический период», в котором указала на распространение в III в. до н. э. в полисах Пелопоннеса тиранических режимов, опиравшихся на поддержку македонских царей (Ро1уЬ. II, 41, 10). В Аргосе после 272 г. до н. э. до 229 г. до н. э. у власти утвердилась династия тиранов, основанная Аристиппом I, сторонником Антигона Гоната. Завершил историю аргосской тирании Аристипп II, союзниками которого были также Антигон Гонат, а затем Де-метрий II. А. И. Юрин (Санкт-Петербург) предложил вниманию участников секции выступление на тему «Социальная структура македонского полиса в эллинистическую эпоху». Опираясь
в основном на эпиграфический материал из Берои, Фессалоники и других полисов Македонии, автор доклада охарактеризовал социальную структуру городского населения и отметил, что македонское общество, несмотря на свой традиционный характер, не было абсолютно статичным. Ю. Н. Кузьмин (Самара) в докладе «Антигониды и Кавн» обратился к новому декрету из Кавна, опубликованному в 2006 г. К. Мареком. Декрет датирован 15-м годом правления царя Антигона. В дискуссии по поводу того, кто из царей имеется в виду — Антигон Гонат или Антигон Моно-фтальмос — автор доклада отверг предположение Э. Гржибека о том, что это был Антигон Моно-фтальмос, и высказался в пользу Антигона Гоната. Таким образом, декрет из Кавна кардинально меняет представление ученых о политике этого царя и его владениях в Малой Азии. Несмотря на то, что Антигон Гонат утратил контроль над Кавном в ходе Хремонидовой войны (ок. 268-262 гг. до н. э.), новая надпись позволяет лучше понять причины интереса к данному городу и региону последующих Антигонидов — Антигона III Досона и Филиппа V. Тема «Попечение о храмах и храмовых хозяйствах в эллинистических монархиях (на примере государства Селевкидов)» была раскрыта А. Г. Грушевым (Санкт-Петербург). Докладчик отметил, что храмы и храмовые хозяйства были постоянным предметом заботы властей, но на разных уровнях должностные лица заботились о разных аспектах функционирования храмов и храмовых хозяйств. Заботы повседневного характера благополучно решались на уровне городов. Монарх рассматривал наиболее важные вопросы, зачастую на основании петиции горожан о предоставлении определенных прав и льгот конкретному храму. Нередко решение монарха сводилось к благосклонной резолюции на обращение полиса, передававшейся сатрапу для воплощения в жизнь. Поэтому, полагает автор доклада, можно говорить о том, что в государстве Селевкидов существовало фактическое разделение властей, не закрепленное никакими нормами и постановлениями, и соблюдавшееся в той мере, в какой монарху было удобно его соблюдать. С. В. Смирнов (Москва) посвятил свой доклад «Восточная политика Селевка II в свете новой надписи из Ирана» анализу опубликованного в 2012 г. уникального царского письма Селевка II (CInIr. II. Vol. I. 80 bis). По мнению автора доклада, анализ текста показывает, что власть Селевкидов на Востоке в середине III в. до н. э., несмотря на явный упадок, все же сохраняла крепкие позиции и вполне могла противостоять сепаратизму отдельных сатрапий. А. Б. Шарнина (Санкт-Петербург) в докладе «Афинская пропаганда в конце II в. до н. э.» проанализировала постановление совета дельфийских амфиктионов 117 г. до н. э. о признании привилегий афинского союза технитов Диониса (Syll3 704 E). В документе 20 строк посвящены восхвалению Афин и их роли не только в истории Эллады, но и всего человечества. Анализ состава совета показывает, что текст мог быть написан представителем Афин в амфиктионии, так что он может рассматриваться как образец афинской пропаганды. Однако согласие с ним других членов совета говорит о том, что, видимо, в это время среди греческих общин такая оценка Афин не вызывала неприятия. Наиболее близок текст надписи к «Панегирику» Исократа. В императорский период эти же идеи повторяются в речах Элия Аристида. Таким образом, рассмотренный документ можно трактовать как важное звено в процессе формирования афинскими интеллектуалами представления об Афинах как центре цивилизации и благодетеле человечества, которое утвердилось в греко-римской традиции. Рассмотрение вопросов, связанных с идеологической жизнью эллинистического мира, продолжил М. П. Трофимов (Пермь), который вынес на суд участников секции доклад на тему «Образ идеального правителя в "Исторической библиотеке" Диодора Сицилийского». Как отметил докладчик, древний историк особо выделял ряд выдающихся, по его мнению, исторических персонажей, которые способствовали развитию человечества и которые дают представление об идеальном правителе и его качествах.
Секция истории Рима провела два заседания, на которых было представлено 12 докладов. А. В. Короленков (Москва) выступил с докладом на тему «Противостояние Фабия Максима и Ганнибала», в котором обратил внимание на господствовавшую в античной историографии точку зрения, согласно которой примененная Фабием Максимом тактика «выжженной земли» была единственно верной и возможной в условиях борьбы с Ганнибалом. В связи с этим сам Фабий заслужил славу одного из крупнейших героев войны наряду с Клавдием Марцеллом
и Сципионом Африканским. Примерно такой же позиции, пусть и с некоторыми оговорками, придерживается в целом и историография Нового и новейшего времени. Однако из сражений начального этапа Второй Пунической войны только битва при Тразименском озере стала настоящей катастрофой, чего нельзя сказать о сражениях при Тицине и Требии, но вызвана она была не столько превосходством армии Ганнибала, сколько грубыми ошибками со стороны Фламиния и его штаба (то же касается и битвы при Требии). Как полководец Фабий Максим показал себя с худшей стороны, упустив Ганнибала под Калликулой и тем самым утратив возможность завершить войну в Италии. Этот факт, а также разгром в битве при Каннах показывают, что слабость римлян была не столько в низком качестве их армии, сколько в невысоком уровне командного состава. Доклад А. Б. Никольского (Астрахань) «Образ Гая Теренция Варрона в античной традиции» также был связан с историей Второй Пунической войны. Докладчик отметил, что многие античные авторы обвиняли консула 216 г. до н. э. Г. Теренция Варрона в поражении римской армии под Каннами, хотя косвенные свидетельства позволяют полагать, что сражением руководил его коллега — Луций Эмилий Павел. По мнению А. Б. Никольского, род Эмилиев приложил руку к тому, чтобы возложить ответственность именно на Гая Теренция, а Луция Эмилия обелить перед потомками. Одним из первых вопрос о виновности Гая Теренция высказал Полибий, но его объективность может быть поставлена под сомнение, поскольку он пользовался покровительством Сципиона Эмилиана, внука Луция Эмилия Павла, второго консула 216 г. до н. э. В труде Тита Ливия Теренций представлен лидером плебса, который подтолкнул Рим к каннской катастрофе. В итоге недостаточно убедительные версии Полибия и Тита Ливия сделались наиболее авторитетными, хотя в античной традиции существовала и другая оценка событий 216 г. до н. э., показывающая, что Гай Теренций Варрон не был единственным виновником поражения под Каннами. В. Г. Тельминов (Новосибирск) в выступлении на тему «Структура италийского землевладения II в. до н. э. и аграрное законодательство Гая Гракха» сделал вывод о том, что на италийских «общественных полях» существовала многоуровневая система взаимозависимости, включавшая общины разного статуса, земли крупных посессоров, и, наконец, часть фонда оставалась в руках римского государства как собственника поля. Доклад Е. В. Смыкова (Саратов) «Цицерон, Дейотар и Цезарь» был посвящен анализу речи Цицерона «Pro rege Deiotaro», которая содержит значимый материал для характеристики отношений между римскими политиками и зависимыми от Рима царями в годы гражданских войн. Данный судебный процесс был беспрецедентным для римской судебной практики: обвинение предъявлялось царю, дело рассматривалось не в сенате, а лично Цезарем, к тому же в отсутствие обвиняемого. Поэтому некоторые исследователи (О. Зель, Э. Ольсхаузен, Х. Ботерман и др.) ищут в речи скрытый подтекст и сатиру на Цезаря. По мнению докладчика, источник не дает оснований для такого вывода. Цицерон в речи не отрекается от своих республиканских симпатий, воздает должное Помпею, но одновременно с этим восхваляет и Цезаря, и Дейотара. Тему «Отец и дочь в римском обществе» раскрыла в своем докладе И. П. Портнягина (Тверь), которая отметила, что в римской семье эмоционально дочери ценились выше, чем сыновья. Цицерон, например, относился к своей дочери Туллии с чрезвычайной нежностью, он сам занимался ее образованием и восхищался высокими моральными достоинствами своей любимицы. Поэтому смерть дочери явилась глубокой трагедией для Цицерона. Однако подобное нежное отношение к дочерям сочеталось в Риме с ущемлением их интересов в завещаниях и с использованием дочерей в качестве брачных партнеров при создании политических альянсов. Браки дочери Августа Юлии Старшей являются примером хладнокровного использования дочери в этих целях. М. В. Белкин (Санкт-Петербург) в докладе «Сервилия — организатор убийства Цезаря: художественный вымысел или историческая реальность?» подверг анализу популярный сериал «Рим», в котором Сервилия представлена главным организатором и вдохновителем заговора против Цезаря в 44 г. до н. э., убить которого она поручает сыну Марку Юнию Бруту и зятю Гаю Кассию Лонгину. Несмотря на то, что сведения о Сервилии достаточно скудны, автор доклада считает, что она играла заметную роль в политической жизни Рима 60-40-х годов до н. э. Несомненно, она была любовницей Цезаря на протяжении многих лет, вероятно, их отношения испортились
после 59 г., т. е. после женитьбы Цезаря на Кальпурнии, очевидно также, что Сервилия активно вмешивалась в политическую борьбу в Риме в 44-42 гг. до н. э., однако точных указаний в источниках о ее причастности к заговору против Цезаря нет. Вместе с тем, признает М. В. Белкин, все, что известно о характере Сервилии, о ее огромном влиянии на сына, делает подобную версию вполне правдоподобной.
Ряд докладов был посвящен истории Римской империи. Е. В.Ляпустина (Москва) сделала доклад «Муниципальные штрафы в контексте эпиграфической традиции», в котором проанализировала некоторые аспекты жизни муниципиев Римской империи. Тему «Внешняя политика последнего Флавия и первых Антонинов: преемственность или разрыв?» рассмотрел в своем докладе В. Н. Парфенов (Саратов). По его мнению, при последнем императоре династии Флавиев была разработана новая внешнеполитическая концепция, суть которой заключалась в отказе от традиционной экспансии и переходе к стратегической обороне, с прикрытием наиболее уязвимых участков границы «буферными» государствами или дружественными Риму племенами. На тех направлениях, где при первых Антонинах, в том числе при Траяне, была продолжена данная внешнеполитическая линия, ситуация стабилизировалась на десятилетия, тогда как отступление от этих принципов неизменно приводило к кризису. Таким образом, делает вывод докладчик, основа «золотого века Антонинов» в немалой степени была заложена при Домициане. Е. Л. Смирнова (Петрозаводск) в докладе «Финансовая политика Домициана» проанализировала мероприятия Домициана, направленные на поддержание стабильности монетной и налоговой системы государства, на развитие фиска и пресечение махинаций должностных лиц. Среди важных мероприятий в финансовой политике императора было проведение широкой строительной и зрелищной программ в целях обеспечения популярности императора. По мнению докладчика, противопоставление Домициана первым Флавиям и негативная оценка его в античной традиции связаны не столько с неэффективностью мероприятий Домициана, сколько с тенденцией к чрезмерно жесткому распределению финансового бремени без учета расстановки общественных сил, а также и с идеологическими просчетами.
Секция истории античной культуры провела одно заседание, на котором было представлено 5 докладов. А. С. Горский (Санкт-Петербург) представил доклад на тему «Почему Дионис никогда не пил из мелкой посуды?». Докладчик обратил внимание на многочисленные изображения бога Диониса, пьющего вино из крупных сосудов. А. С. Горский высказал предположение о том, что килик был сосудом, предназначенным для умеренного употребления вина: с помощью этого простого средства пирующие сознательно ограничивали власть Диониса над собой, что самому богу, конечно же, было ни к чему. А. Н. Грешных (Москва) в докладе «Янус и военные ритуалы: связи и аспекты культа» выразила мысль о том, что культ Януса имел связь с древнейшими военными культами и сакральной стороной «права войны» в раннем Риме. При этом, по мнению докладчика, специфических черт собственного «военного» божества у самого Януса не прослеживается. В докладе К. В. Вержбицкого (Санкт-Петербург) «Римская свирепость: факты и мифы» было отмечено, что в массовой культуре гладиаторские игры нередко рассматриваются как свидетельство особой жестокости и кровожадности римлян. Однако греческие и римские писатели сообщают сведения о существовании обрядов, аналогичных римским гладиаторским играм, в других древних культурах и цивилизациях: у этрусков, кампанцев, карфагенян, иберийцев, германцев, греков, а также у эллинизированных народов Востока, хотя именно в Риме они и достигли своего апогея. Впрочем, индустрия массовых зрелищ в целом достигла своего наивысшего расцвета в эпоху Римской империи, когда бои гладиаторов, первоначально связанные с заупокойным культом, обрели светский развлекательный характер. По мнению докладчика, римляне не превосходили жестокостью другие народы древности.
Секция источниковедения и историографии античной истории провела одно заседание, на котором прозвучало 6 докладов. Тему «Географическая работа Марка Випсания Агриппы» раскрыл в своем выступлении Д. А. Щеглов (Санкт-Петербург). Докладчик указал, что с Агрип-пой связана одна из дискуссионных страниц в истории античной географии. Несмотря на то, что работе Агриппы посвящено больше исследований, чем любому другому географическому
сочинению античности, между исследователями нет единства ни по одному из ключевых вопросов. Автор доклада поставил эти вопросы: что представлял собой труд Агриппы — только карту, только текст или текст вместе с картой? Если текст, то каким он был: краткой справкой о размерах и границах отдельных стран или подробным описанием, аналогичным тому, какое дают Помпоний Мела и Плиний? Какую форму имела ойкумена Агриппы: круглую, овальную, прямоугольную или вытянутую, как на карте Певтингера? В какой мере труд Агриппы использовал достижения современной ему греческой научной географии: полностью игнорировал ее, являясь ее полной противоположностью по своим методам, или же выступал ее непосредственным продолжением? На какие более поздние источники и в какой мере повлиял труд Агриппы? В докладе А. В.Махлаюка (Нижний Новгород) «Тема тирании в сочинениях авторов Второй софистики» была продемонстрирована взаимосвязь риторических дискурсов и интерпретации исторического прошлого. Для авторов Второй софистики (включая Диона Хрисостома, Элия Аристида, Филострата, Менандра Ритора и др.) характерно противопоставление монархии и тирании. В трактовке темы тирании можно видеть не только дань школьной традиции и не столько ностальгию по давно ушедшему демократическому прошлому, сколько набор аргументов против злоупотребления властью, в чем надо видеть реакцию греков на правление римских императоров и политические реалии того времени. К. В.Марков (Нижний Новгород) посвятил свой доклад теме «"Образная" (фигуральная) речь как форма репрезентации политических идей в трудах античных авторов времен Второй софистики». Он отметил, что в современных исследованиях политическая мысль II-III вв. нередко характеризуется как «однообразная», «неоригинальная», «подражательная», ограничивающаяся преимущественно демонстрацией лояльности к императорской власти. По мнению докладчика, есть основания полагать, что авторы Второй софистики для репрезентации своих политических идей применяли технику иносказательного повествования, так называемую «образную» или фигуральную речь (éaxr|HaTia|iévoç Xô-yoç, elocutio figurata). Существовали различные ухищрения, позволявшие авторам передать собственную точку зрения в завуалированной форме: «умалчивание», «отклонение», ирония (выраженная, в частности, в нарочито преувеличенной похвале), а также разнообразные топо-сы, исторические примеры и аналогии. По этой причине, полагает К. В. Марков, произведения авторов времен Второй софистики, особенно труды Элия Аристида, Флавия Филострата и Дио-на Кассия, следует трактовать как сложные по своей смысловой структуре тексты.
Секция истории античного христианства провела одно заседание, на котором было представлено 6 докладов. Н. С. Широкова (Санкт-Петербург) выступила с докладом «Культ Митры в римской Британии». Тема доклада не была напрямую связана с христианством, но косвенная связь очевидна, поскольку митраизм был важнейшим соперником христианства. Докладчик обратила внимание на то, что в Британии обнаружен ряд святилищ Митры, главными из которых были храмы в Лондоне, Карнарвоне, Хаусстедсе, Кэрроубурге. По мнению докладчика, главными поклонниками Митры были воины и торговцы. Их привлекали нравственные установки этой религии: требование честности, моральной чистоты, поддержание чувства товарищества. А. Д. Пантелеев (Санкт-Петербург) в своем выступлении рассмотрел тему «Мученик и стража в раннехристианской агиографии», отметив, что во многих агиографических текстах действуют воины (конвоиры, тюремщики и стражники арестованных христиан), порой принимавшие активное участие в описываемых событиях. В докладе на основе раннехристианских мученичеств, особенно «Мученичества Перпетуи», рассказа о мученичестве Потамиены и Василида (Eus. HE VI, 5) и «Мученичества Пиония», была предпринята попытка рассмотреть функции стражников и особенности данной категории раннехристианских сочинений. В них, с одной стороны, пребывание героя в тюрьме было топосом, заимствованным из античной литературы (наравне с пиратами, разбойниками и т. п.), позволявшим продемонстрировать смелость и благородство заключенных, а с другой — столкновение мученика с воинами-стражниками напоминало о «духовной войне», где христианин сражается с противником-сатаной и побеждает его. Автор доклада также отметил, что мученик борется не с римскими солдатами, а с их командующим — сатаной, и поэтому иногда между мучеником и стражниками устанавливались добрые
отношения, которые порой вели к обращению воинов в христианство. Е. В. Сергеева (Великий Новгород) в докладе «Язык жеста и коммуникативные модели в античном христианстве (к проблеме интерпретации мученической литературы II-III вв.)» рассмотрела проблему эволюции коммуникативных моделей в античном христианстве на материалах двух памятников агиографической литературы Северной Африки: «Мученичества Святых Перпетуи и Фелицитаты» и «Проконсульских актов Святого Киприана». По мнению автора доклада, одной из существенных особенностей мученической литературы является то, что жест и движения тела служат полноценными выразительными средствами, с помощью которых читатель включается в процесс реинтерпретации событий. Докладчик выделяет три типа коммуникативных актов, играющих принципиальную роль в эволюции христианской семантики жеста: жест-вызов, жест, обеспечивающий изменение актора, и жест, обеспечивающий преемственность традиции. И. А. Копылов (Москва) посвятил свой доклад теме «Миссия Ульфилы и проблема изучения готской книжной культуры». Автор отметил, что обращение готов и союзных с ними восточногерманских и ираноязычных племен в результате миссии Ульфилы и его учеников явилось настоящим культурным переворотом, открывшим для бесписьменных прежде народов мир книжной культуры. Ранее готам были известны руническая письменность и героический эпос, который носил устный характер, передаваясь от одного сказителя к другому. Христианизация и изобретение готского алфавита сделали готов и других восточных германцев поистине «народами Книги»: вандалы шли в бой, раскрыв перед собой рукописный кодекс Священного Писания (Сальвиан Марсель-ский), в могилы готских племенных вождей и аристократов помещалось не только оружие и посуда, но и экземпляры Священного Писания с роскошным переплетом, украшенным драгоценными камнями. Но главным следствием обращения готов в арианство и появления готского канона следует признать возникновение единого богослужебного и, вероятно, литературного языка, общего для всех восточных германцев (вандалов, гепидов, бургундов, свевов).
Заключительное пленарное заседание конференции прошло 2 ноября 2012 г. На нем было представлено 5 докладов. И. Л. Тихонов (Санкт-Петербург) в своем выступлении охарактеризовал деятельность историка античного искусства и археолога Г. Е. Кизерицкого (1847-1903), который с 1886 г. возглавлял Отделение древностей императорского Эрмитажа, а также работу Отделения древностей в этот период. Докладчик отметил противоречивый характер деятельности Г. Е. Кизерицкого: при нем продолжалось пополнение античных коллекций Эрмитажа, велась работа по их систематизации; хранитель древностей боролся за интересы Эрмитажа и вступал в связи с этим в спор с самыми высокими инстанциями и даже августейшими особами. Вместе с тем Г. Е. Кизерицкий был консервативен, не принимал новых веяний в музейном деле, не доверял своим помощникам, мало внимания уделял публикации ценных находок. С. Г. Карпюк (Москва) в докладе «Хронология в "Греческой истории" Ксенофонта» проанализировал хронологические заметки в историческом труде Ксенофонта. По мнению автора доклада, интерес античного историка к хронологии был «внешним» и объяснялся, скорее всего, стремлением подражать Фукидиду. Ксенофонта больше интересовала численность войск, а события он предпочитал описывать последовательно, при минимальном использовании датировок. О.Л. Габел-ко (Москва) представил доклад «"Псевдогалаты" и "Псевдогалатия" в античных источниках». Автором было отмечено, что знания древних греков о кельтах во многом оставались отрывочными и неполными даже после того, как галаты фактически стали частью эллинистического мира в результате образования собственного племенного союза в центре малоазийского полуострова (270-е-260-е годы до н. э.). Отсюда проистекают нередкие случаи передачи искаженной либо даже заведомо неверной информации о галатах в трудах античных писателей — особенно в вопросах, связанных с этногеографией и ономастикой. Доклад Б. С. Ляпустина (Москва) был посвящен теме «Римское поместье в эпоху поздней республики как демонстрация социального статуса pater familias». Докладчик отметил, что в научной литературе по экономике Рима принято классифицировать поместья разных типов по степени товарности и связи с рынком. Но у Катона и Варрона bonum praedium прежде всего должно было соответствовать социальному статусу (dignitas) владельца. Катон описал несколько типов поместий — пригородное поместье,
поместье среднего размера с развитым виноградарством и такое же поместье, ориентированное прежде всего на выращивание оливок. При этом пригородное поместье в малой степени могло демонстрировать высокий статус хозяина. Во времена Варрона ситуация переменилась: наиболее полно запросам обеспеченного римлянина стало отвечать пригородное поместье-suburbanum. Его отличало развитие новой высокодоходной отрасли хозяйства — pastio villatica, а также наличие прекрасных возможностей для досуга (otium), ставшего неотъемлемой частью времяпрепровождения римской знати. Таким образом, делает вывод автор доклада, земельные владения римской фамилии следует классифицировать не по уровню товарности, а по степени отражения социального статуса владельца. Тему «Префект претория и управленческий аппарат Римской империи (I—III вв.)» рассмотрел в своем докладе А.Б. Егоров (Санкт-Петербург), который отметил, что в современной науке история правовой и политической системы принципата, как правило, рассматривается через призму отношений принцепса и сената. При этом в политической жизни империи присутствовал и третий участник — созданный императорами внесенатский аппарат управления. Это была профессиональная корпорация с достаточно четкими собственными интересами, которая формировалась постепенно. Примерно со времен Адриана аппарат становится основой управленческой системы империи, а к III в. н. э. сенат был практически вытеснен из политической жизни. Руководителем аппарата стал префект претория, должность которого эволюционировала от начальника императорской гвардии в I в. н. э. до статуса всесильного «первого министра» в III в. н. э. Завершением процесса стали перемены времен Диоклетиана и Константина.
При обсуждении итогов конференции председатель оргкомитета, профессор Э. Д. Фролов, а также ее участники отметили, что большая часть представленных докладов отличалась оригинальной трактовкой избранных сюжетов и высоким уровнем научного анализа. Некоторые доклады вызвали активную научную дискуссию, содействующую более глубокому пониманию исторических процессов в античном обществе. Со стороны участников конференции было выражено пожелание, чтобы кафедра истории древней Греции и Рима исторического факультета СПбГУ продолжила проведение подобных всероссийских форумов, ставших неотъемлемой частью научной жизни историков-антиковедов.
Э. Д. Фролов, доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected] О. Ю. Климов, доктор исторических наук, профессор, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected]
