CC BY
103
9.6. ВСЕГДА ЛИ ОПЕРАТИВНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ ПАНАЦЕЯ ДЛЯ ИЗОБЛИЧЕНИЯ КОРРУПЦИОНЕРА?
Потапов Илья Николаевич, полковник полиции в отставке. Должность: начальник Управления. Место работы: АО «Независимая нефтегазовая компания». Подразделение: Управление экономической безопасности. E-mail: [email protected]
Деревянко Елена Олеговна, канд. юрид. наук, доцент, подполковник полиции. Должность: ведущий научный сотрудник. Место работы: ФГКУ «ВНИИ МВД России». E-mail: [email protected]
Аннотация: В статье рассматриваются роль и место оперативного эксперимента в выявлении и раскрытии преступлений коррупционной направленности. В отличие от традиционного представления об оперативном эксперименте как способе изобличить и задержать взяточника с поличным авторы видят необходимость пересмотра отношения к этому мероприятию, исходя из современных реалий и на основе анализа судебной практики, в том числе позиции Европейского Суда по правам человека, а также утверждают о необходимости использования результатов оперативно-розыскного эксперимента в качестве доказательств в уголовном процессе. Статья в раздел ОРД.
Ключевые слова: оперативный эксперимент, взятка, коммерческий подкуп, оперативно-розыскная деятельность, Европейский Суд по правам человека.
IS IT ALWAYS A PANACEA OPERATIONAL EXPERIMENT TO EXPOSE CORRUPT?
Potapov Ilya Nikolaevich, Police Colonel Retired. Position: Head of department. Place of employment: Joint Stock «Independent Oil and Gas Company». Department: Economic security Department. E-mail: [email protected] Derevyanko Elena Olegovna, PhD at law, associate professor, Police Lieutenant Colonel. Position: leading researcher. Place of employment: FGKU «Research Institute of MIA Rus-sia». E-mail: [email protected]
Annotation: The article deals with the role and place of the operational experiment in identifying and solving crimes of corruption. In contrast to the traditional view of the operational experiment as a way to expose and arrest bribe-handed authors see the need to review relations for the event, based on current realities and based on the analysis of judicial practice, including the position of the European Court of Human Rights, as well as the claim of the need to use the results of operatively-search experiment as evidence in criminal proceedings. Keywords: operational experiment, bribery, commercial bribery, operatively-search activity, the European Court of Human Rights.
Вопросы выявления и раскрытия преступлений коррупционной направленности постоянно являются предметом научного интереса исследователей.1 Одна-
1 См., например: Климов И. А., Вербовой В.Т. Правовые и организационно-тактические основы борьбы с преступностью и коррупцией: Учебное пособие. М.: ЮИ МВД РФ, 1994; Елисов П. П. Организация и тактика деятельности подразделений экономической безопасности органов внутренних дел по выявлению и раскрытию злоупотреблений служебными полномочиями лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих организациях. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007; Ефанов С. И.
ко анализ этих работ показывает, что все они содержат одинаковую «генеральную линию», суть которой заключается в следующем. Оперативному сотруднику из негласных источников поступает информация о том, что должностное лицо (управленец) занимается преступной деятельностью (требует или вымогает незаконное вознаграждение, возможно на систематической основе). Далее заводится дело оперативного учета, в рамках которого проводится ОРМ «оперативный эксперимент», желательно безотлагательно, «наступательно», зачастую без проведения тщательной проверки и дачи объективной оценки поступившей информации о том, что именно это лицо причастно к совершению преступления, либо проводя эти действия формально, без получения новых сведений об этих обстоятельствах.
Проведение оперативного эксперимента вообще возведено в абсолют подавляющим большинством ученых, исследующих вопросы ОРД в противодействии коррупции, и практиков как единственный эффективный способ выявления и пресечения коррупционных преступлений.2 В научной литературе авторами дается фактически одинаковая точка зрения по данному вопросу. Как пишет П.И. Иванов, «оперативный эксперимент, сопровождаемый проведением технических мероприятий, - единственное «грозное оружие» в руках оперативных работников». Представители научного сообщества таможенных органов (ТО) также утверждают, что «оперативный эксперимент рассматривается как основной инструмент выявления фактов взяточничества в ТО РФ», поскольку «в этом случае преступление прекращается, а наносимый государству ущерб минимизируется. Использование других оперативно-розыскных механизмов для выявления фактов взяточничества менее эффективно, что подтверждают результаты анкетирования оперативного состава подразделений по противодействию коррупции»3.
В настоящей работе мы не будем умалять значения оперативного эксперимента и его роли в оперативно-розыскной деятельности. Масштабы коррупции заставляют нас воспринимать ее как серьезный вызов и бороться с ней с помощью активных наступательных действий, и оперативный эксперимент в этом играет действительно важную роль. Но все же отметим, что большинство авторов научных работ и оперативных сотрудников, рассматривая оперативный эксперимент, подходят к его предназначению по-старому, «советскому» образцу.
Организация оперативно-розыскной деятельности территориальных органов МВД России по выявлению и раскрытию взяточничества и коммерческого подкупа. Дис. ... канд. юрид. наук. М.: Академия управления МВД России, 2011; Позняк Н. В. Выявление и раскрытие взяточничества, совершаемого должностными лицами муниципальных органов. Дис. ... канд. юрид. наук. М.: ФГУ «ВНИИ МВД России», 2011; Быков А.В. Коррупционная преступность в системе органов местного самоуправления: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2016.
2 См.: Иванов П.И. Актуальные проблемы использования результатов ОРД при расследовании преступлений коррупционной направленности // Российский следователь. 2012. N 1. С. 25 - 27.
3 Федоренко Д.Н. Оперативный эксперимент как основное средство противодействия взяточничеству в таможенных органах
Российской Федерации // Таможенное дело. 2013. N 1. С. 38 - 40. См. также: Козловский А.Ю. К вопросу о проведении оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» подразделениями собственной безопасности таможенных органов Российской Федерации: Сборник статей по проблемам правоохранительной деятельности "Поиск". N 9. М.: РИО РТА, 2008. С. 15 - 47 и др.
РОЛЬ И МЕСТО ОПЕРАТИВНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА
Потапов И.Н. Деревянко Е.О.
Безусловно, подобная практика в документировании взяточничества и коммерческого подкупа путем проведения оперативного эксперимента с последующим задержанием с поличным при получении предмета преступления действительно работала на протяжении многих десятков лет и соответствовала основополагающим началам уголовного процесса, сформировавшись еще в 50-60 годы прошлого столетия4. Однако в настоящее время она не вполне соответствует уровню развития общества. Взяточничество как явление видоизменилось в отличие от советского времени. Если раньше в эпоху дефицита предметом взятки нередко выступали товары народного потребления либо деньги «в конверте», то с развитием технического прогресса в настоящее время распространение получили новые схемы получения незаконного вознаграждения: подкупаемому лицу уже передаются не наличные деньги, а код доступа к электронному кошельку, в котором находится сумма, предназначенная в качестве подкупа. Также в качестве предмета взятки могут быть не только деньги, но и ценные бумаги, иное имущество, а также услуги имущественного характера и предоставление имущественных прав.
Явный обвинительный уклон, который прослеживается в традиционном понимании целей и задач оперативного эксперимента, уже не отвечает современным реалиям, а именно: современному законодательству, имплементации международных норм, политике государства.
К сожалению, многие современные теоретики и практики, утверждающие, что оперативный эксперимент это единственный эффективный способ выявления коррупционных преступлений, игнорируют изменения правовых позиций следственных и судебных органов, основанных на решениях Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ)5, по вопросам использования
4 Система советского уголовного процесса, выработанная в данный период, преследовала цель уйти от традиций политического процесса 30-40 годов XX столетия. Ее основоположником являлся М.С. Строгович и другие отечественные ученые. Несмотря на закрепление в ст. 13 УПК РСФСР 1960 г. принципа презумпции невиновности, уголовный процесс отличался обвинительным уклоном, предполагавшим необходимость обвиняемому (подозреваемому) обосновывать свою невиновность. Провозглашение принципа равенства прав участников судебного разбирательства (ст. 245 УПК РСФСР 1960 г.) вовсе не обозначало того, что стороны защиты и обвинения были действительно равны, поскольку государственный обвинитель был наделен не только функцией поддержания обвинения в суде, но и функцией надзора за судом. Как писал в своих работах М.С. Строгович,: "выступая в качестве обвинителя и являясь стороной в процессе, прокурор, в силу своих обязанностей надзора за законностью, не может оставлять без внимания допущенные в судебном разбирательстве нарушения закона, независимо от того, кому - обвинению или защите - непосредственно вредят эти нарушения" (См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М.: Наука, 1970. Т. II: Порядок производства по уголовным делам по советскому уголовно-процессуальному праву. С. 233).
5 Ратифицировав Конвенцию о защите прав человека и основных свобод. принятую в Риме 04.11.1950 Российская Федерация помимо соблюдения предусмотренных в ней гарантий прав и свобод приняла на себя обязательство исполнять постановления Европейского суда по правам человека. См.: Федеральный закон от 30.03.1998 № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» // СЗ РФ. 1998. № 14. Ст. 1514.
Европейский суд по правам человека дал однозначное определение понятия «провокация преступления». согласно которому провокация со стороны полиции происходит в тех случаях, когда сотрудники правоохранительных органов или лица, действующие по их поручению. не ограничиваются расследованием преступной деятельности преимущественно пассивно, а оказывают такое
результатов оперативно-розыскных мероприятий в качестве доказательств. В последние годы прослеживается необходимость обязательного соблюдения требований закона, регламентирующего проведение оперативно-розыскных мероприятий, в частности, соблюдения оснований и условий их проведения в соответствии со ст.ст. 7 и 8. Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»6 (далее - Закон об ОРД).
Поэтому авторы считают, что субъекты ОРД должны пересмотреть отношение к результатам оперативного эксперимента, полученным в ходе его проведения. Воспринимать данное ОРМ нужно не как способ изобличить лицо, а как одно из образующих в совокупности доказательств в уголовном процессе, которое скорее необходимо следователю, а не оперативному сотруднику в качестве подтверждения того, что подозреваемое лицо не выполнило добровольный отказ от совершения преступления.
Наше мнение в этом вопросе не совпадает с устоявшим мнением. Мы считаем, что решение о проведении оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» должен принимать следователь, а оперативный сотрудник должен путем проведения других оперативно-розыскных мероприятий обеспечить подтверждение того, что умысел на совершение коррупционного деяния сформировался у лица заранее, до проведения оперативного эксперимента.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 27.06.2013 № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней»7 вновь подчеркнул роль и значение правовых позиций ЕСПЧ для российской судебной практики.
Разъясняя смысл права лица на справедливое разбирательство его дела судом, ЕСПЧ высказал свою однозначную позицию о том, что если преступление спровоцировано сотрудниками правоохранительных органов или лицами, сотрудничающими с ними, и отсутствуют основания предполагать, что такое преступление было бы совершено без их вмешательства, подобные действия фактически носят характер подстрекательства к преступлению, что подрывает упомянутый принцип.
Данная позиция неоднократно подтверждалась при рассмотрении жалоб по делам о преступлениях, выявленных в ходе «полицейских операций», в том числе по делам о взяточничестве (например, дела «Рама-наускас против Литвы»8, «Веселов и другие против Российской Федерации»9).
влияние, что подстрекают к совершению преступления, которое иначе не было бы совершено, для того, чтобы раскрыть преступление, а именно получить доказательства его совершения и начать уголовное преследование.
6 Федеральный закон от 12.08.1995 N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»// «Российская газета», N 160, 18 августа 1995 г.
7 Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013.№ 8.
8 Постановление Европейского Суда от 05.02.2008 «Дело «Ра-манаускас (Ramanauskas) против Литвы» (жалоба N 74420/01) // СПС «Консультант плюс».
9 Постановление Европейского Суда от 02.10.2012 «Дело «Веселов и другие (VeselovandOthers) против Российской Федерации" (жалобы N 23200/10, 24009/07 и 556/10) // СПС «Консультант
Плюс».
По делу «Тейшейра де Кастро против Португалии»10, ЕСПЧ отметил, что имело место нарушение права заявителя на справедливое судебное разбирательство, поскольку сотрудники полиции А.З. и В.С. не ограничились расследованием его преступной деятельности «в пассивной форме», совершив «полицейскую провокацию».
Определяя критерии такой провокации в решении по тому же делу, суд разъяснил, что, во-первых, нет свидетельств совершения Тейшейра де Кастро преступлений, в том числе связанных с коррупцией, ранее того момента, как сотрудники полиции начали проводить специальную операцию. Во-вторых, установлено, что его встречи с А.З. происходили по инициативе последнего, при этом он подвергся со стороны полицейских подстрекательству к совершению преступления.
Иными словами, с учетом практики Европейского Суда по правам человека все результаты ОРД, полученные в процессе выявления и документирования коррупционных преступлений, должны служить только одной цели - быть впоследствии преобразованными в доказательства по уголовному делу (после его возбуждения), а не сиюминутно задержать лицо, выставить статистическую карточку на выявленное преступление (форма №1) и направить материалы следователю.
Проведенный нами анализ показал, что в настоящее время в подавляющем большинстве факты прекращения уголовных дел по коррупционным составам, в том числе и по реабилитирующим основаниям, связаны с признанием всех или части доказательств, полученных в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, недопустимыми. В ряде случаев выявленные факты коррупции являются провокацией со стороны оперативных сотрудников, что, в конечном счете, приводит к постановлению судом оправдательного приговора даже тогда, когда сам факт получения обвиняемым предмета взятки им не оспаривается.
Проведенное авторами статьи в 2015 году интервьюирование сотрудников подразделений экономической безопасности и противодействия коррупции (далее - ЭБиПК) на районном и региональном уровне свидетельствует о преобладании случаев задержания коррумпированных чиновников или управленцев с поличным во время проведения оперативного эксперимента без предварительной регистрации сообщения о преступлении в органах Следственного Комитета РФ. Логику своих действий, как правило, руководители подразделений ЭБиПК объясняли наличием хороших взаимоотношений с прокуратурой и следствием.
Однако очевидно, что если бы оперативные сотрудники были бы настроены не на скорейшее возбуждение уголовного дела, а на построение качественной доказательственной базы и судебную перспективу по уголовным делам коррупционной направленности, то оправдательные приговоры не имели бы место.
Например, Луховицким районным судом Московской области оправдан обвинявшийся в получении взятки гражданина «Ф». Причиной оправдательного приговора послужило то обстоятельство, что основанием для проведения в отношении гражданина «Ф». оперативного эксперимента послужило заявление гражданина «В», в котором не содержалось сведений о подготавливаемом, совершаемом или совершенном преступлении. В этом заявлении лишь отражены предположе-
10 European Court Of Human Rights «Case of Teixeira de Castro v. Portugal» 09.06.1998 // URL://hudoc.echr.coe.int/rus?i=001-58193 (дата обращения 30.12.2015)
ния заявителя о преступной деятельности гражданина «Ф», обоснованность которых ничем не подтверждалась.
Кроме того, как провокация преступления рассматриваются те случаи, когда лицо совершает запрещенные уголовным законом деяния под давлением сотрудников правоохранительных органов. Такое давление не обязательно должно носить характер угроз или физического воздействия. С точки зрения Европейского Суда по правам человека, это понятие следует трактовать максимально широко и относить к нему такие случаи, как повторное предложение совершить преступление после имевшего место отказа, разрабатываемого правоохранительными органами лица, а также предложение для такого лица более выгодных чем обычно условий совершения преступной сделки.
Вместе с тем не будут являться провокацией случаи, когда на момент начала проведения оперативно-розыскных мероприятий правоохранительные органы уже располагали достоверными данными об активной преступной деятельности лица. Так, по делу «Банникова против Российской Федерации» ЕСПЧ пришел к выводу об отсутствии нарушения принципа справедливости судебного разбирательства в части возможной провокации, поскольку к тому моменту, когда агент органов ФСБ России вышел на связь с заявительницей для заключения преступной сделки, в распоряжении правоохранительных органов уже были записи телефонных переговоров между заявительницей и гражданина «С», которые свидетельствовали о готовящемся преступлении11.
Таким образом делаем вывод, что в настоящий момент проведение оперативно-розыскного мероприятия «оперативный эксперимент» незамедлительно после получения заявления от гражданина (лица, оказывающего содействие) без достаточной проверки достоверности сведений о возможной причастности лица к получению коммерческого подкупа скорее всего повлечет признание в суде данных доказательств недопустимыми даже при полном соблюдении процедуры их рассекречивания.
В нынешних условиях одного лишь зафиксированного факта принятия предполагаемым коррупционером предмета подкупа уже недостаточно. Если ранее подавляющее большинство фактов получения взяток либо предмета коммерческого подкупа в ходе проведения оперативных экспериментов при наличии заявления о вымогательстве незаконного вознаграждения и соблюдении всех установленных ведомственными нормативными правовыми актами требований признавалось судом как надлежащее доказательство, то в настоящее время необходимо доказать наличие у лица умысла на совершение преступления, сформировавшегося до осуществления оперативного эксперимента. Об этом напрямую говорится и в документах Верховного суда Российской Федерации, и Европейского Суда по правам человека, игнорировать которые нельзя.
Тем не менее не только практика ЕСПЧ заставляет нас пересмотреть традиционное понимание оперативного эксперимента.
На наш взгляд, имеет смысл привести в качестве примера ситуацию, сложившуюся в связи с задержанием экс - начальника ГУЭБиПК МВД России С. В те-
11 Постановление ЕСПЧ от 04.11.2010 «Дело "Банникова (Вапт^а) против Российской Федерации» (жалоба N 18757/06) // «Российская хроника Европейского Суда». 2011. № 4.
РОЛЬ И МЕСТО ОПЕРАТИВНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА
Потапов И.Н. Деревянко Е.О.
чение нескольких лет до задержания указанный руководитель, по данным СМИ и сети Интернет, имел репутацию эффективного борца с экономическими преступлениями и коррупцией. В период руководства С. (менее трех лет) ГУЭБиПК удалось раскрыть ряд громких коррупционных преступлений, успех которых обеспечило применение ОРМ «Оперативный эксперимент».
В феврале 2014 г. С. и другие сотрудники ГУЭБиПК МВД России были задержаны по подозрению в провокации получения взятки в отношении заместителя начальника 9 службы УСБ ФСБ Д. (за общее покровительство) в сумме 300 тыс. рублей. С. предъявлено обвинение в организации провокации взятки (ч. 3 ст. 33, ст. 304 УК РФ), превышении должностных полномочий с причинением тяжких последствий (ч. 3 ст. 286 УК РФ), организации преступного сообщества (ч. 3 ст. 210 УК РФ). По данному делу арестовано десять штатных сотрудников ГУЭБиПК МвД России и шесть лиц, оказывающих им содействие.
Следует отметить, что хотя оперативный эксперимент по-прежнему выступает наиболее востребованным ОРМ в целях документирования коррупционных преступлений, после имевшего место задержания сотрудников ГУЭБиПК МВД России все больше и больше специалистов поднимают вопрос о разграничении оперативных экспериментов и провокаций взятки или коммерческого подкупа.12
Наличие разногласий по данному вопросу используется адвокатами в своих интересах. Экспертный опрос судей разных уровней (от районного до республиканского судов) показал, что в судебном процессе защита, как правило, ставит вопрос о провокационности действий субъектов ОРД (69% ответов), при этом более половины (57,1%) респондентов отмечают, что представители защиты требуют привлечения участников ОРМ к ответственности, квалифицируя их действия как провокацию преступления (61,9%), как соучастие в преступлении (16,6%) либо как превышение должностных полномочий (11,9%)13.
В качестве меры организационного характера, способствующей, по нашему мнению, выходу из сложившейся ситуации, будет являться использование следующей рекомендации. При поступлении заявления о подготавливаемом, совершаемом или совершенном преступлении коррупционной направленности, подследственность которого отнесена к компетенции Следственного Комитета РФ (далее - СК РФ), необходимо передать его в орган СК РФ для проведения процессуальной проверки в порядке ст. 144 УПК РФ с готовностью провести оперативно-розыскные мероприятия по поручению следователя с последующим предоставлением результатов оперативно-розыскной деятельности.
Сложившаяся практика осуществления силами оперативных подразделений МВД России проверки в порядке ст. 144 УПК РФ сообщений преступлениях, отно-
12 В связи с высокой актуальностью данного вопроса 29 октября 2015 года ГУЭБиПК МВД России организовало проведение специальной конференции с участием представителей Конституционного и Верховного судов, Генеральной прокуратуры, Следственного комитета, Минюста, Таможенного Комитета, ФСБ и иных правоохранительных органов, наделенных полномочиями на осуществление оперативно-розыскной деятельности.
13О.А. Вагин Конституционные проблемы оперативно-розыскной деятельности (научный доклад) // Сборник материалов Всероссийской Круглого стола, посвященного 20-летию Конституционно-
го Суда // СПС «КонсультантПлюс».
сящихся к подследственности СК РФ, на наш взгляд, противоречит закону. В соответствии с изменениями в УПК РФ, большинство преступлений коррупционной направленности относятся к подследственности СК РФ, значит и действовать органы МВД должны в соответствии с требованиями п. 1 ч. 1 ст. 151 УПК РФ и п. 3 ч. 1 ст. 145 УПК РФ, то есть передавать их по подследственности в Следственный Комитет с готовностью провести ОРМ по поручению следователя в ходе дос-ледственной проверки с последующим предоставлением результатов ОРД.
В качестве ремарки заметим, что по таким составам, как шпионаж, диверсия, убийство и др. органы внутренних дел не делают исключения и сразу передают их в ФСБ России либо СК РФ в соответствии с их подследственностью, а по коррупционным составам по какой-то причине этого не происходит. Мы полагаем, что исключений быть не должно.
В этой связи проводить оперативный эксперимент по делам о преступлениях коррупционной направленности, подследственных СК РФ, следует только после регистрации материала в Книге учета сообщений о преступлениях (КУСП) и направления по подследственности в рамках проведения процессуальной проверки либо при наличии возбужденного уголовного дела только по поручению следователя органов СК РФ. Важным моментом является наличие доказательств о существовании у лица умысла на совершение преступления до осуществления оперативного эксперимента, что невозможно без проведения качественной оперативной разработки или проверки.
Если оперативным сотрудником самостоятельно либо с помощью лиц, оказывающих содействие, выявлены признаки коррупционного преступления, осуществляется предварительная проверка с последующим предоставлением рапорта об обнаружении признаков преступления и других материалов требований Инструкции о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд, утвержденную совместным приказом МВД России, Минобороны России, ФСБ России, ФСО России, ФТС России, СВР России, ФСИН России, ФСКН России и СК России от 27 сентября 2013 г. № 776/703/509/507/1820/42/535/398/68. 14
Учитывая, что согласно части 2 статьи 30 УК РФ за подготовку к совершению тяжких и особо тяжких преступлений предусмотрена уголовная ответственность, при наличии материалов, подтверждающих выполнение гражданином подготовительных действий, необходимых для осуществления противоправного деяния, необходимо направлять в установленном порядке результаты ОРД в органы Следственного Комитета России для решения вопроса о возбуждении уголовного дела до задержания с поличным, что позволит принять процессуальное решение, закрепить доказательства и наступательно проводить неотложные следственные действия.
Подводя итог, мы считаем, что основанием проведения оперативного эксперимента должны являться не сведения, ставшие известными органам, осуществляющим ОРД, о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела (п. 2
14 «Российская газета», № 282, 13 декабря 2013 г.
ч. 1 ст. 7 Закона об ОРД), а поручения следователя, по уголовным делам и материалам проверки сообщений о преступлении, находящимся в его производстве (п. 3 ч. 1 ст. 7 Закона об ОРД). То есть решать, необходим ли в конкретном случае оперативный эксперимент, должен следователь, самостоятельно оценивая судебную перспективу уголовного дела.
Предлагаемым нами способом многие проблемы, связанные с признанием результатов ОРД недопустимыми доказательствами и случаями вменения оперативным сотрудникам провокации взятки и иных должностных преступлений, могли бы быть сняты. Кроме того, в силу отсутствия в ст. 91 УПК РФ нормативно закрепленной процедуры задержания лица, застигнутого при совершении преступления (задержания с поличным), проведение оперативного эксперимента по поручению следователя при наличии возбужденного уголовного дела обеспечило бы официально процессуальный статус задержанных с поличным коррупционеров.
Список литературы:
1. Вагин О.А., Исиченко А.П., Чечетин А.Е. Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности» (постатейный). М.: Деловой двор, 2009.
2. Васильев Э.А. Оперативный эксперимент: основания и условия, исключающие провокацию // Оперативник (сыщик). 2016. Ноябрь. № 4(49). С. 8-11.
3. Дощицын А.Н. Выявление провокации взятки и условия соблюдения законности при проведении оперативного эксперимента// Пробелы в российском законодательстве. 2016. № 4. С. 234-239.
4. Елисов П.П. Использование оперативной дезинформации и инсценировки при проведении оперативно-розыскных мероприятий по выявлению и документированию коррупционных преступлений: мнение аналитика. // научный портал МВД России. 2015. № 2. С. 54 - 60.
5. Энгельгардт А.А. Вопросы материально-правовой защиты лиц, подвергшихся провокации при проведении оперативно-розыскных мероприятий// Пробелы в российском законодательстве. 2015. № 5. С. 165-169.
Рецензия
на статью «Всегда ли оперативный эксперимент панацея для изобличения коррупционера?», подготовленную начальником Управления экономической безопасности АО «Независимая нефтегазовая компания» И.Н Потаповым и ведущим научным сотрудником ФГКУ «ВНИИ МВД России» Е.О. Деревянко
Рецензируемая статья посвящена рассмотрению вопросов значения оперативного эксперимента в выявлении и раскрытии преступлений коррупционной направленности.
Актуальность работы не вызывает сомнений. Противодействие коррупции является общегосударственной задачей, и ее решение возложено на все органы исполнительной, законодательной и судебной власти, в первую очередь на правоохранительные органы. В связи с этим реализация Национального плана противодействия коррупции на 2016-2017 годы, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 1 апреля 2016 г. № 147, является одним из основных направлений деятельности МВД России. В соответствии с Планом Министерства внутренних дел Российской Федерации по противодействию коррупции на 2016-2017 годы, утвержденным распоряжением Мини-
стра внутренних дел Российской Федерации от 13 мая 2016 г. № 1/4463, основные усилия органов внутренних дел должны быть направлены на совместную с органами государственной власти работу по предупреждению коррупции в ключевых процессах управления экономикой и социальной сферой; проведение комплексных мероприятий по выявлению, пресечению и раскрытию преступлений коррупционной направленности в стратегически важных отраслях экономики.
В статье авторы утверждают о необходимости пересмотра субъектами оперативно-розыскной деятельности отношения к результатам оперативного эксперимента, полученным в ходе его проведения. По их мнению, данное оперативно-розыскное мероприятие должно восприниматься не как способ изобличить коррупционера, а как одно из образующих в совокупности доказательств в уголовном процессе. В обоснование своей позиции авторы достаточно подробно приводят изменения в правовых позициях следственной и судебной практики, в том числе Европейского Суда по правам человека, направленных на исключение провокации взятки либо коммерческого подкупа, что также свидетельствует о своевременности работы.
Работа имеет ярко выраженную практическую значимость, поскольку указывает на конкретные формы и методы осуществления деятельности оперативных подразделений на этапе предоставления результатов ОРД, полученных в ходе выявления и документирования коррупционных преступлений. В их числе предлагается апробированный практикой и успешно применяемый порядок действий оперативных сотрудников при проведении документирования преступлений коррупционной направленности с использованием оперативного эксперимента, который, по мнению авторов, должен проводиться по поручению следователя.
Положительными сторонами работы являются: анализ изменений правовых позиций Верховного суда РФ и Европейского суда по правам человека; акцент авторов на несоответствие уПк РФ сложившейся практики осуществления силами оперативных подразделений МВД России проверки сообщений о коррупционных преступлениях, относящихся к подследственности СК РФ; рекомендации по взаимодействию со следственными органами на этапе предоставления результатов ОРД.
Представленная работа отвечает требованиям научной новизны, имеет теоретическую и практическую значимость, написана на высоком профессиональном уровне. Содержание статьи соответствует ее названию.
Вывод: статья И.Н. Потапова и Е.О. Деревянко «Всегда ли оперативный эксперимент панацея для изобличения коррупционера?» может быть рекомендована к опубликованию.
Главный научный сотрудник ФГКУ «ВНИИ МВД России», доктор юридических наук, доцент Э.А. Васильев
Осуществлена проверка статьи «Всегда ли оперативный эксперимент панацея для изобличения коррупционера?» в системе «Антиплагиат». По состоянию на 09.03.2017 года процент собственного текста работы составил 82%.
