CC BY
68УДК 343.98.343.2.7 (477)
А. М. Калужна,
канд. юрид. наук Львовский национальный университет имени И. Франка
ВСЕ ЛИ ОБЪЕКТЫ И ВЕСЬ ЛИ ПРЕДМЕТ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ ЛЕЖАТ В СФЕРЕ ПРАВОВЫХ ЯВЛЕНИЙ: СРАВНЕНИЕ С НАУКОЙ УГОЛОВНОГО ПРАВА
В статье анализируется и опровергается тезис Р. С. Белкина, что не все закономерности механизма преступления и механизма следообразования лежат в сфере правовых явлений, что свидетельствует о неюридической природы криминалистики. Сравниваются научные понятия «состав преступления» и «механизм преступления» с точки зрения их пригодности для изучения любой человеческой деятельности; констатируется универсальность причинной связи, социальный (политический, мировоззренческий) характер социальной обусловленности криминализации или декриминализации. Следовательно, и криминалистика, и наука уголовного права, исследуя непосредственные или связанные с ними явления объективного права, фактически продуцируют знания и о явлениях универсальных, и наоборот, любое явление может стать правовым (в буквальном смысле слова), как только получит объективацию в законе.
Ключевые слова: механизм преступления, механизм следообразования, состав преступления, причинная связь, социальная обусловленность криминализации (декриминализации).
Как известно из результатов длительных научных дискуссий о природе криминалистики, концепция юридической природы криминалистики, сформировавшаяся в 1952 г., к середине 90-х гг. не ставилась под сомнение. Ее активными сторонниками были С. П. Митричев, А. Н. Васильев, А. И. Винберг и другие криминалисты, в том числе и Р. С. Белкин. Еще в 1987 г. он с уверенностью утверждал, что «не видит оснований для пересмотра концепции юридической природы криминалистики ни сейчас, ни в ближайшем будущем, несмотря на процессы интеграции и дифференциации научного знания, которые не могут не затронуть криминалистики» [4, с. 26]. Однако уже через несколько лет известный ученый отказался от этого категорического утверждения. В 1994 г. он выступил на международном криминалистическом симпозиуме с сообщением о новом взгляде на природу криминалистики: криминалистика - это синтетическая наука [6, с. 696]. Развернутое обоснование своего мнения впоследствии он дал в статье «О природе криминалистической науки» [5, с. 5-13]. Ее ключевой тезис - в криминалистике под влиянием научно -технического прогресса накопилось уже слишком много знаний наук естественно-технической группы, насытило ее «чужеродными» знаниями, которые стали органическими составляющими криминалистики, в силу чего, по его убеждению, она перестала быть сугубо юридической наукой [5, с. 5-13].
Аргументы, опровергающие концепцию правовой природы криминалистики, четко были сформулированы Р. С. Белкиным в его последних работах [См.: 2, с. 37-40; 6. 696-701] и объедены им в пять условных групп:
1) весь ли предмет и все ли объекты криминалистического познания находятся в сфере правовых явлений;
2) можно ли считать криминалистику правовой наукой только вследствие того, что ее служебная функция и решаемые ею задачи относятся к правовой сфере деятельности государственных органов и правовых процессов;
3) все ли рекомендации, разрабатываемые криминалистикой для практики, имеют правовой характер, основаны на законе, соответствуют его духу и букве;
4) можно ли считать связи криминалистики с другими, неправовыми науками «отдельными, локальными», а право, правовые науки, правоохранительную практику - ее основной «питательной средой»;
5) можно ли утверждать, что криминалистика выполняет нормативно-юридическую функцию только потому, что некоторые ее рекомендации восприняты законодателем и стали нормой закона.
В результате их изложения, ученый, очевидно, настолько был убежден в своей правоте, что даже выразил некоторое беспокойство: почему у других ведущих криминалистов, судя по криминалистическим источникам того времени, юридическая природа криминалистики не вызывает сомнений [6, с. 703].
Некоторые российские криминалисты (например, А. Ф. Волынский [14, с. 20-24]) и украинские (В. Ю. Шепитько [12, с. 10], И. Когутич [10, с. 8-10]) поддержали эти идеи Р. С. Белкина, хотя и не развили их дальше. И все же концепция юридической природы криминалистики и в наши дни остается превалирующей, хотя из доступных нам научных источников только у М. П. Яблокова встречаем контраргументы Р. С. Белкину по этому вопросу. В основном же, судя по «молчанию» сторонников юридической природы криминалистики на эти резонансные мысли данного исследователя, они или не
признали их достаточно серьезными, или не смогли дать им надлежащий ответ, хотя и нашли целый ряд совсем других аргументов в пользу своей позиции и остались непоколебимыми в ней [См.: 11; 19].
Несмотря на довольно широкий спектр дискуссионных вопросов о природе криминалистики, наше внимание привлекла собственно интересная полемика Н. П. Яблокова относительно вышеупомянутых аргументов Р. С. Белкина на страницах украинского издания «Криминалистъ первопечатный» [20]. Между тем спор по этим пяти блокам вопросов, как представляется, еще не исчерпан. Ряд моментов остается без ответа, а некоторые аргументы Р. С. Белкина, как и контраргументы Н. П. Яблокова по одному и тому же вопросу, одновременно могут восприниматься как правильные и как неправильные в зависимости от конкретной точки зрения.
Осознавая невозможность в рамках научной статьи с тщательной глубиной и новизной обдумать и взвесить все аргументы «за и против» юридической природы криминалистики, остановимся на первом из них: весь ли предмет и все ли объекты криминалистического познания лежат в сфере правовых явлений. Как известно, Р. С. Белкин утверждает, что «не все закономерности механизма преступления и тем более возникновения информации о преступлении и его участниках находятся в сфере правовых явлений. Большинство из них - это общие закономерности процесса отражения, которые не приобретают особенностей и не зависят от сферы их действия и проявления» [6, с. 697].
По мнению Н. П. Яблокова, этот аргумент представляется весьма дискуссионным, поскольку объектами криминалистической науки является преступная деятельность и деятельность правоохранительных органов по ее расследованию. И та, и другая - ярко выраженные явления правовой сферы, не требующие объяснения. И основная масса закономерностей той и другой деятельности - это основные элементы предмета познания криминалистики. В частности, процесс отражения преступлений во внешней среде, как один из элементов предмета криминалистики, тоже находится в правовой сфере, поскольку его закономерности органически связаны с особенностями именно преступной деятельности [20, с. i4].
По поводу того, что не все закономерности механизма преступления находятся в сфере правовых явлений, а некоторые из них касаются человеческой деятельности «вообще», Н. П. Яблоков возразил Р. С. Белкину словами самого же ученого, которые он неоднократно высказывал, а именно, что «основными элементами системы механизма преступления главным образом являются такие его закономерности, как (а) возникновение и развитие связей внутри механизма преступления, (б) формирование и реализация способа подготовки, совершения и сокрытия преступления и (в) возникновение и развитие связанных с преступлением явлений, имеющих значение для его раскрытия и расследования» [3, с. 75].
На основании этого Н. П. Яблоков резюмирует: криминалистика исследует не какие-то отдельные случаи в человеческой деятельности «вообще», а только закономерности внутри системы механизма преступления. Поэтому «основная масса закономерностей механизма преступления вследствие того, что речь идет о механизме именно преступления, не может не отражать в себе именно преступную, а не какую -то другую деятельность. Именно отражение этих закономерностей и позволяет понять суть механизма преступления» [20, с. i5].
Конечно, можно на этом остановиться и принять как исчерпывающий тот контраргумент, что криминалистика исследует не все и не всякие закономерности любой человеческой деятельности, а только закономерности внутри механизма преступления (механизма преступной деятельности). Так оно и есть, а потому предмет преступной деятельности исследования не выходит за сферу правовых явлений. Тогда как же объяснить справедливые замечания Р. С. Белкина вроде: «следы от топора, которым была срублена ветка для маскировки трупа, будут такими же, как и в случаях безвредного использования этого оружия» [6, с. 697], а механизм, например, наезда автомобилем на лежащего человека такой же, как и механизм наезда на лежащий мешок с картофелем. Действительно, механизм преступной деятельности и появления источников информации о ней не отличаются от механизма осуществления и появления следов любой иной законопослушной деятельности. Таким образом, криминалистика все-таки исследует общие закономерности человеческой деятельности и следообразования. Возникает вопрос: а могут ли одновременно
сосуществовать две противоречащие друг другу «правды», или они не такие уж и противоречивые?
Попутно уточним, что в теории криминалистики понятия «механизм преступления» и «механизм преступной деятельности» употребляются как тождественные, под ними подразумевается одно и то же явление [См.: 1, с. 33; 13, с. 46; 15; 18, с. 38]. Но, как известно, «преступление» - это проступок, уголовно запрещенное поведение, этот термин раскрывает социально правовую оценку этой разновидности правонарушения. Криминалистикой же исследуются деятельная, функциональная (что за чем следовало, в каких связях находилось) и информационная (к каким результатам это привело, в каких следах проявилась, каков механизм их образования) стороны преступления. Поэтому, возможно, более корректно использовать термин «механизм преступной деятельности», но в научном и практическом языке «механизм преступления» - термин устоявшийся, привычный и чаще применяемый.
Очевидно, нужно исходить из того, что преступная деятельность - это разновидность, отдельные случаи человеческой деятельности вообще. Не потому ли мы, криминалисты, излагая в учебниках тему об объектах криминалистики, рассматриваем структуру преступной деятельности и деятельности по раскрытию и расследованию преступлений, заимствуя общефилософские подходы к структуре любой человеческой деятельности, и подаем ее через «объект (предмет) - средства - субъект - цель - результат (следы) деятельности». Но преступная деятельность - это не обычный вид человеческой деятельности, которая выделяется по какому-то элементу структуры последней или социальной сферой, по которым обычно классифицируются ее разновидности. Она уголовно наказуема, исчерпывающие разновидности которой политической волей органа государственной представительной власти признаны противоправными, запрещенными, нежелательными для общества. И отнесение того или иного вида человеческой деятельности к преступной зависит от ее криминализации или декриминализации, и только. Итак, преступная деятельность не имеет каких-либо собственных, особых закономерностей ее осуществления (разве что общественная опасность, но это не закономерность осуществления преступной деятельности, а ее социальный признак, на котором основывается криминализация или декриминализация. Причем этот признак относительный: далеко не всегда какая-то реально общественно опасная деятельность находит (по крайней мере, вовремя) свой запрет в уголовном законе), а, как и всякая другая деятельность человека, подчиняется тем же общим объективным закономерностям природы, бытия, познания.
Преступная деятельность - это реально, объективно (независимо от любых факторов) существующее явление, процесс. И каждая из наук уголовно-правового цикла, исходя из своих целей изучения этой деятельности как явления реальной действительности, разработала собственную научную парадигму (трафарет, шаблон) для ее исследования. В науке уголовного права - это «состав преступления», в криминологии - «механизм преступного поведения», а в криминалистике - «механизм преступной деятельности». Следовательно, механизм преступной деятельности - это динамичное взаимодействие, пространственно-временный и причинно-следственный порядок связей (взаимообусловленности), различных соединений признаков ее элементов, что позволяет представить картину процесса совершения преступления. Он является и реальным явлением и научным продуктом, познанным криминалистикой в результате изучения огромной массы совершенных различных преступлений, что в результате позволило сделать вывод о существовании известных закономерностей внутри механизма преступления.
Таким образом, если следовать логике, что большинство закономерностей механизма преступления и следообразования - это общие закономерности, которые не зависят от сферы их проявления (правовая или неправовая), аналогично можно утверждать, что, например, и элементы состава преступления (объект, субъект, объективная и субъективная сторона) - также являются всеобщими: ведь эта формула может применяться (и применяется) в любой деятельности человека. И это действительно так. Если бы было иначе, то, с одной стороны, теоретико-правовая парадигма «состав преступления» не была бы универсальной исключительно для всех предусмотренных законом преступлений (de lege lata) - и для только что криминализированных, и для будущих положений уголовного закона (de lege ferenda), а с другой - она была бы непригодна и для квалификации, поскольку не в каждом конкретном факте деятельности с признаками общественно опасной имеется юридический состав преступления. Это известно и студенту, успешно сдавшему экзамен по уголовному праву.
«Состав преступления» - это универсальная формула для процессов криминализации и квалификации, которая может использоваться для познания любой деятельности, даже еще не отнесенной законом к уголовно наказуемой. А закономерные внутренние взаимосвязи и взаимообусловленности между элементами имеют универсальное, общее проявление во всех фактических составах преступлений. Однако на основании того факта, что еще никто не догадался усомниться, находится ли «состав преступления» в сфере сугубо правовых явлений или это категория универсальная, общая?
Аналогично универсальной, однако приспособленной для исследования криминалистически значимых особенностей (пригодных для ретроспективного познания в процессуальной форме доказывания) любой человеческой деятельности, и одновременно правовой является также парадигма «механизм совершения преступления». Он нужен для познавательно-доказательной и правоприменительной деятельности, чтобы получить ответы на вопросы: какое событие имело место; как оно происходило, в каких условиях места, времени и обстановки; какая последовательность преступления, в каких последствиях и следах оно проявилось и т. п.
Итак, преступная деятельность является неотъемлемой частью человеческой деятельности вообще, явлением в настоящее время динамичным, которая относительно быстро меняется вместе с появлением ее новых форм и разновидностей, с изменениями мировоззрения и правосознания и, соответственно, с процессами криминализации и декриминализации. В то время, как «механизм преступления» является универсальной парадигмой исследования и познания криминалистически значимых особенностей любой человеческой деятельности (в зависимости от установки Особенной части УК), так и его закономерности, однажды установленные на основании изучения огромной статической массы механизмов единичных преступлений, находят типичное проявление и в механизмах всех преступлений.
Поняв взаимосвязи теоретических конструкций и реальностей как объекта познания первых, в ответ на вопрос или сомнений относительно вопроса «а все закономерности механизма преступления находятся в сфере правовых явлений?» кроме добродушной улыбки можно (но вряд ли стоит) искать и приводить какие-то другие аргументы. Вот теперь с большей уверенностью аплодируем Н. П. Яблокову за ответ, что упрек о непринадлежности всего предмета исследования криминалистики в сферу правовых явлений - это весьма сомнительный аргумент в пользу ее неправовой природы.
К тому же, если следовать логике рассуждений Р. С. Белкина, то при желании, например, в науке уголовного права, кроме того, что «состав преступления» - универсальная научно-правовая конструкция, подходит для «примерки» к любым видов человеческой волевой деятельности, можно «найти» и другие явления и категории, которые являются предметом исследований этой науки, но в действительности находятся далеко за рамками исключительно правовых явлений, скорее - на границе с ними.
Возьмем, например, понятие «причинная связь». Все мы (и вселенная в целом), живем в определенных координатах пространства и времени, в одних и тех же условиях и закономерностях причинно-следственных явлений. Поэтому наука уголовного права не может разрабатывать теории причинной связи в уголовном праве закрыто, так сказать, «вариться в собственном соку», в полном отрыве от глобальных универсальных закономерностей причинности. Это признают и подчеркивают представители данной науки. Так, П. С. Матишевський утверждает, что «философские теории (механистическая, диалектического материализма, идеализма и реализма) причинности как объективной категории определенной степени должны использоваться наукой уголовного права в соответствии с задачей этой науки» [16, с. 113], хотя обычно определяющим здесь является внутренний критерий, который связывает процесс развития причинной связи с волей человека, с его возможностью (невозможностью) предвидеть последствия своего деяния и с желанием (или нежеланием) определенных последствий совершенного.
То же самое можно сказать и о социальной обусловленности криминализации или декриминализации, которая устанавливается социологическими, статистическими и экономическими методами познания мировоззрения общества и его сознания, и которая, как на первый взгляд может показаться, как предмет исследования ближе, собственно, к этим наукам. В определенной степени социальная обусловленность криминализации (декриминализации) - вопрос скорее политический, номенклатурный, лоббистский, нежели существующее реально в обществе. Но никто не догадался ставить под сомнение, что, мол, социальная обусловленность криминализации какой-либо деятельности - явление социальное (или еще какое-то), а не правовое, и поэтому не весь предмет науки уголовного права находится в сфере правовых явлений, а эта наука - синтетическая, а не сугубо правовая. Юридическое же сообщество прекрасно понимает (по крайней мере - должно это делать), что без познания социальной обусловленности криминализации или декриминализации любой деятельности с признаками общественно опасного невозможно представить адекватность и точность уголовного закона и эффективность правового регулирования в целом, как, впрочем, невозможно вообще представить процессы delegeferenda уголовного закона.
Обычно истинное, объективное установление наличия (отсутствия) социальной обусловленности криминализации (декриминализации) определенной деятельности имеет значение и для систематизации Особенной части УК, и для определения адекватных санкций. Но сам процесс установления социальной обусловленности криминализации связан с анализом не только и не исключительно правовых явлений.
Проиллюстрируем это на примере того, как А. М. Готин доказывал целесообразность исключения ст. 227 УК Украины («Выпуск или реализация недоброкачественной продукции») из разд. VII «Преступления в сфере хозяйственной деятельности» УК Украины, и предлагал включить в разд. XIII «Преступления в сфере оборота наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров и другие преступления против здоровья населения» норму об ответственности за изготовление с целью сбыта или сбыт товаров, оказание услуг или выполнения работ, которые не отвечают установленным требованиям безопасности жизни и здоровья человека. По его мнению, на сегодня общественная опасность преступления, предусмотренного ст. 227 УК Украины, кроется в его способности нанести существенный вред отношениям, которые складываются по поводу охраны здоровья населения. В условиях советской плановой экономики общественная опасность выпуска или реализации недоброкачественной продукции обусловлена порождением указанным преступлением непроизводительных затрат в социалистическом хозяйстве. Срыв плановых поставок промышленной продукции из-за ее недоброкачественности вызывал цепную реакцию с недопоставками сырья, материалов, комплектующих изделий и др. в пределах отрасли народного хозяйства и в дальнейшем находил свое проявление в дезорганизации механизма хозяйствования в целом. В условиях рыночной экономики материальный ущерб, причиняемый субъектам хозяйствования выпуском или реализацией недоброкачественной продукции, существенно не влияет на публичные интересы. Собственно, защита частных прав физических или юридических лиц (т. е. «потребителей» в широком понимании этого термина) может быть эффективно достигнута с помощью гражданско-правового или хозяйственно-правового механизмов. Вмешательство государства в договорные отношения между сторонами, в том числе с использованием уголовно-правовых средств реагирования, целесообразно лишь в случаях, когда деянием лица причинен вред здоровью или жизни людей или создано угрозу его причинения [9, с. 12].
Как видим, и криминалистика, и наука уголовного права, помимо явлений чисто объективного (объективистского) права или с ними связанных, фактически продуцируют знания и о явлениях универсальных, которые могут стать правовыми (в буквальном смысле этого слова), как только получат объективацию в законе.
На основе этого можно сделать следующие выводы:
- криминалистика, выполняя служебную функцию содействия быстрому и полному раскрытию и расследованию преступлений, всегда исследовала вначале закономерности деятельности именно преступной и ее отражение в следах, а поэтому дополнительно специально не вникала в любую другую деятельность. Хотя некоторые ее рекомендации уже используются в гражданском процессе при производстве по делам об административных правонарушениях, особенно при совершении административных расследований в банковской, нотариальной и других сферах юридической деятельности [См.: 7, 8, 17, с. 87]);
- будучи криминализированной законом, преступная деятельность не приобретает от этого каких-то собственных, особых закономерностей своего совершения и проявления. Она, как и любая другая деятельность человека, подчиняется тем же общим объективным закономерностям природы, бытия и познания;
- криминалистика, как и любые другие отраслевые правовые науки, фактически продуцирует знания и о явлениях универсальных, которые могут стать правовыми (в буквальном смысле слова), как только получат объективацию в законе;
- «механизм преступления» - универсальная научная парадигма исследования и познания криминалистически значимых особенностей любой человеческой деятельности (в зависимости от установки Особенной части УК), а его закономерности, однажды установленные на основании изучения огромной статической массы механизмов единичных преступлений, находят типичное проявление и в механизмах всех преступлений;
- тот факт, что криминалистика обладает универсальными знаниями о закономерностях любой деятельности и процесса ее отражение, - абсолютно не аргумент для вывода, что предмет ее исследования находится не в правовой сфере. По крайней мере, на основании собственно этого факта делать вывод, что криминалистика - наука неправовой природы, безосновательно и неуместно.
Мы осознаем, что приведенные нами соображения не могут считаться истиной в последней инстанции и не подлежат критической оценке и оспариванию. Бесспорно, «критика - это движение вперед», а поэтому в любой науке полемика относительно важной проблемы или отдельного вопроса будет способствовать их познанию и установлению истины. С большим интересом будем наблюдать за развитием дискуссии по данному вопросу, если она продолжиться. В то же время на фоне уже известных в научной литературе аргументов относительно рассматриваемой проблемы, высказанное в данной статье видение представляется оптимальным решением сомнений: весь ли предмет и все ли объекты криминалистики находятся в сфере правовых явлений.
Список литературы: 1. Аверьянова Т. В. Криминалистика : учебник / Т. В. Аверьянова, Р. С. Белкин, Ю. Г. Корухов, Ю. Р. Российская ; под ред. Р. С. Белкина. - М. : Норма-Инфра, 2002. - 990 с. 2. Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня : моногр. / Р. С. Белкин. - М. : Норма, 2001. - 240 с. 3. Белкин Р. С. Курс криминалистики : [в 3-х т. - Т. 1: Общая теория криминалистики] / Р. С. Белкин. - М. : Юристъ, 1997. - 408 с. 4. Белкин Р. С. Криминалистика: проблемы, тенденции, перспективы. Общая и частные теории : моногр. / Р. С. Белкин - М. : Юрид. лит., 1987. - 272 с. 5. Белкин Р. С. О природе криминалистической науки / Р. С. Белкин // Тр. Акад. МВД РФ. - М., 1996. - С. 5-13. 6. Белкин Р. С. Природа науки. Криминалистика в системе научного знания (глава из кн. 2001 г.) // Белкин Р. С. Избранные труды. - М. : Норма, 2009 - С. 687-703. 7. Волчецкая Т. С. Криминалистические аспекты администативного расследования / Т. С. Волчецкая, В. Н. Хорьков // Вестн. криминалистики. - 2005.- Вып. 3 (15). 8. Гамза В. А. Безопасность коммерческого банка: организационно-правовые и криминалистические проблемы : моногр. / В. А. Гамза, И. Б. Ткачук. -М. : Изд. Шумилова И. И., 2002. - 251 с. 9. Готін О. М. Кримінальна відповідальність за випуск чи реалізацію недоброякісної продукції в умовах ринкової економіки (проблеми теорії і практики) : автореф. дис. на здоб наук. ступ. канд. юрид. наук : 12.00.08 / О. М. Г отін. -К., 2003. - 21 с. 10. Когутич 1.1. Криміналістика : курс лекций / І. І. Когутич. - К. : Атіка, - 2008. - 888 с. 11. Криминалистика в системе правоприменения : материалы конф. (Москва, МГУ, 27-28 окт. 2008 г. - М. : МАКС Пресс. - 2008. - 503 с. 12. Криміналістика : підруч. / за ред. В. Ю. Шепітька. - [4-те вид., перероб. і доп.]. - Х. : Право, 2008. - 728 с. 13. Криміналістика : підруч. / за ред. П. Д. Біленчука. - [2е вид]. - К. : Атіка, 2001. - 544 с. 14. Криминалистика : учебник / под ред. А. Ф. Волынского, В. П. Лаврова. - [2-е изд. перераб. и дополн.]. - М. : ЮНИТИ-ДАНА. - 2009. - 944 с. 15. Лубин А. Ф. Методология криминалистического исследования механизма преступной деятельности : дис. ... д-ра юрид. наук / Александр Федорович Лубин. - Н.-Новгород, 1997. - 337 с. 16. Матишевський П. С. Кримінальне право України: заг. ч. : підруч. для студ.юрид. вузів і ф-тів. - К. : А.С.К., 2001 - 352 с. 17. РоссинскаяЕ. Р. Криминалистика и судебная экспертиза: взаимосвязи и взаиморазграничения / Е. Р. Россинская // Криминалисть первопечатный. - 2011. - № 2. - С. 84- 93. 18. СалтевськийМ. В. Криміналістика : підруч. - [у 2-х ч. - Ч. 1]. - Х. : Консум ; Основа, 1999. - 416 с. 19. Смахтин Е. В. Криминалистика: соотношение с уголовным и уголовно-процессуальным правом : моногр. / Е. В. Смахтин. - М.: Юрлитинформ, 2009. - 231 с. 20. Яблоков Н. П. Юридическая природа криминалистики - важный фактор сохранения ее целостности как науки, общепрофессиональной учебной дисциплины подготовки юристов / Н. П. Яблоков // Криминалисть первопечатный -2011 -№ 2. - С. 8-23.
ЧИ ВСІ ОБ’ЄКТИ Й ЧИ ВЕСЬ ПРЕДМЕТ КРИМІНАЛІСТИЧНОГО ПІЗНАННЯ ЛЕЖАТЬ У СФЕРІ
ПРАВОВИХ ЯВИЩ: ПОРІВНЯННЯ
З НАУКОЮ КРИМІНАЛЬНОГО ПРАВА
Калужна О. М.
У статті аналізується і спростовується теза Р. С. Бєлкіна, що не всі закономірності механізму злочину й механізму слідоутворення лежать у сфері правових явищ, що є свідченням неюридичної природи криміналістики. Порівнюються наукові поняття «склад злочину» і «механізм злочину» з точки зору їх придатності для вивчення будь-якої людської діяльності; констатується універсальність причинного зв’язку, соціальний (політичний, світоглядний) характер соціальної зумовленості криміналізації чи декриміналізації. Отже, і криміналістика, і наука кримінального права, досліджуючи безпосередні чи з ними пов’язані явища об’єктивного права, фактично продукують знання і про явища універсальні, і навпаки, будь -яке явище може стати правовим (у буквальному смислі слова), як тільки одержить об’єктивацію в законі.
Ключові слова: механізм злочину, механізм слідоутворення, склад злочину, причиновий зв'язок, соціальна зумовленість криміналізації (декриміналізації).
DO ALL OBJECTS AND ALL BODY OF FORENSIC KNOWLEDGE LIE IN THE AREA OF LEGAL PHENOMENA: A COMPARISON WITH THE CRIMINAL LAW SCIENCE
Kaluzhna O. M.
The article analyzes and disproves the thesis of R. S. Byelkin that not all patterns of crime mechanism and the mechanism of trace evidence lie in the area of legal phenomena, and hence this proves non-legal nature of criminology. Scientific concept of "crime" and "mechanism of the crime" are compared in terms of their suitability for the study of any human activity, the universality of the causal connection, social (political, ideological) nature of social conditionality of criminalization or decriminalization is stated. Therefore criminology, as well as criminal law and science, exploring the phenomena of objective right or related phenomena, actually produce knowledge about universal phenomena. And vice versa - any phenomenon may become a legal phenomenon, in the literal sense, as soon as it gets objectified (consolidated) in the law.
Key words: mechanism of the crime; mechanism of trace evidence; crime subject; causal relationship, the social conditioning of criminalization (decriminalization) of certain activities.
Поступила в редакцию 12.03.2012 г.
