CC BY
120
С.Р. ТУМАНОВА, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка медицинского факультета Российского университета дружбы народов Тел.: 8-916-077-67-48,8-495-379-61-66 (дом.);svetla-tumano@yandex.ru
«ВРЕМЯ, ВРЕМЯ, КАК ВЕТЕР,
ШАПКУ РВЁТ С ГОЛОВЫ...»
(К проблеме художественного времени в лирике
А.Т. Твардовского)
В статье анализируется важность проблемы художественного времени как в литературе вообще, так и в творчестве Твардовского, в частности. Рассматривается своеобразие концепции времени в лирике поэта на разных этапах его творчества. Анализируются наиболее характерные произведения по теме.
Ключевые слова: лирика, хронотоп, время, память, жанр, философия.
Пространство и время как формы существования объективного мира с античных времён становятся объектами изучения многих наук. В этом двуединстве время всегда являлось ведущей категорией. Актуализация проблемы времени - одной из сложнейших в современном мире - по-своему объясняется учёными в разных областях знания. Время, возможно, содержит в себе разгадку принципов организации жизни во вселенной, почему и остаётся «одной из наиболее ревниво охраняемых природой онтологических проблем» [18, с. 5]. Изучение времени является как бы защитным механизмом человека в его страхе перед смертью. И сама смерть оказывается одной из категорий времени, закрывая счёт дней жизни каждого человека. Утрата непосредственного восприятия времени, связи с природной жизнью может также компенсироваться вниманием к проблеме времени, времятворчеством и времятолкованием.
Есть ещё одна важная причина усиления внимания к понятиям времени, опыта, переживания, знания и т.д., а именно необходимость обращений к прошлому опыту. «В свою очередь тематизированный мир прошлого предстаёт как презентация тех проблем, которые важны сегодня, он актуализирует потребность в историческом знании; этот мир воспринимается как часть собственной предыстории, он переживается воспринимающим человеком, что непосредственно связано с ожиданием будущего» [13, с. 4-5]. Между осознанием времени и процессами памяти установлена прямая связь: «Восприятие времени невозможно исследовать без учёта памяти, которая органически включена в этот процесс воспроизведения времени» [1 8, с. 1 ].
Проблема времени - это и проблема сохранения традиций, и проблема историзма в литературе.
Таким образом, множество аспектов проблемы времени в ХХ и начале ХХ1 столетия свидетельствует о необходимости её изучения. «Познать время и овладеть временем - это задачи, решение которых имеет важнейшее значение для развития человеческой культуры, общества и личности» [5, с. 3].
Художественное время имеет свою специфику, а отсюда и сложность его изучения. Время неотделимо от пространства. Поэтому чаще всего при характеристике одного из компонентов не обходятся без другого. «Художественное время и художе -ственное пространство, - пишет И. Роднянская, - важнейшие характеристики худо -
© С.Р. Туманова
---------------------------------------------------------—
ФИЛОЛОГИЯ
жественного образа, организующие композицию произведения и обеспечивающие его восприятие как целостной и самобытной художественной действительности» [14, стб. 772].
История изучения художественного времени не имеет столь глубоких корней, как история изучения времени вообще. Начало её некоторые учёные относят к 10-20-м годам ХХ столетия (В. Чередниченко), другие называют ещё более позднее время - 40-50 годы (Ф.П. Фёдоров). Так или иначе, проблема эта встаёт перед учёными со всё более настойчивой необходимостью разрешения. Если проследить основные вехи её изучения, то в первую очередь необходимо назвать труды М.М. Бахтина, который впервые вводит в литературоведение термин «хронотоп»: «Существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе, мы будем называть хронотопом (что значит в дословном переводе - «время-пространство») [4, с. 234]. В работах М.М. Бахтина на огромном историко-литературном материале доказывается, что «всякое вступление в сферу смыслов совершается только через ворота хронотопов».
Вехой в разработке теории художественного времени стали работы Д.С. Лихачёва. В них утверждается важность проблемы художественного времени: «Литература в большей мере, чем любое другое искусство, становится искусством времени. Время - его объект, субъект и орудие изображения» [7, с. 5]. Учёный определяет конкретные подходы к изучению времени в литературе, среди них выделяя главный аспект: «Художе -ственное время - это не взгляд на проблему времени, а само время, как оно воспроизводится в литературных произведениях, времени как худо -жественного фактора литературы» [7, с. 6]. В то же время он отмечает, что «художественное время — явление самой художественной ткани литературного произведения, подчиняющее своим ху -дожественным задачам и грамматическое время, и философское его понимание писателем» [7, с. 7] Говоря о различных авторских возможностях в отношении изображаемого времени, о субъективности восприятия времени, мы ставим вопрос о глубоком изучении времени как важной стороны того мира, который создаёт писатель в своём произведении: «На очереди - история художественного времени, история времени в художественной литературе» [7, с. 15].
Начиная разговор об особенностях художе -ственного времени в творчестве того или иного писателя, следует отметить, что художественное время часто оказывается востребованным самой структурой художественного произведения или всего творчества в целом, необходимым условием для раскрытия особенностей образного мышления писателя. Время в системе координат творчества А.Т. Твардовского не только занимает одно из первых мест, но и является контрапунктом всего его творчества.
Идея времени владеет поэтом на протяжении всего его творческого пути. Постоянное ощущение себя в круговороте событий («Время, время, как ветер, шапку рвёт с головы...»), или ещё острее - на огневом рубеже (недаром появляется образ бегущего дня - огневого вала), или «в центре вселенского мира», где сливаются в едином образе пространство и время, в высшей степени характерно для всего творчества поэта от первых его стихотворных зарисовок до последних произведений, полных философских раздумий о жизни. «Понять Твардовского, - записал в дневнике Фёдор Абрамов, - понять эпоху во всём драматизме, сложности и противоречивости» [6, с. 102]. Однако это была эпоха не только Твардовского, но и Ахматовой, Пастернака, Заболоцкого, Исаковского и многих других, столь непохожих друг на друга поэтов. Тем не менее, все они выразили время, преломляя его через свою индивидуальность, внося особенность своего восприятия его бега. Наполняя поэзию пространственными и временными параметрами, художник обретает, с одной стороны, чувство единения с историей, слияния с рекой жизни, с другой - ощущает уникальность, вычле-ненность себя из общего потока литературного и жизненного процесса. Но никто из них не смиряется с этими, по определению Тютчева, «угнетателями и тиранами человечества» - пространством и временем. Каждый вступает в бой с ними и обязательно побеждает.
Твардовский, с его взглядом на жизнь как сиюминутное существование, включающее всё прошлое и будущее, с его пониманием творчества как меры вечности, вписывается в общий поток поэзии, становясь его каплей и его энергией одновременно.
Художественное время включает в себя время самого произведения, обозначенное грамматической формой глаголов, хотя «время действия и вре-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
1>сш
мя авторское и читательское создаются совокупностью многих факторов: среди них - грамматическим временем только отчасти» [8, с. 11 ]. На него могут накладываться все пласты прошлого, в виде воспоминаний, или будущего в виде мечтаний, или какие-либо другие отступления от реальности (сон, видения и т.п.). Как указывают философы, «трем модусам времени (прошлому, настоящему, будущему) соответствуют три состояния сознания: память (или воспоминание), созерцание, ожидание (или творчество)». Непременными составляющими становятся время написания произведения, связывающее его с историческим временем, а также время восприятия читателем или слушателем, часто придающее произведению новое звучание, благодаря чему оно и становится вечным.
Проблема художественного времени в творчестве Твардовского затрагивалась в ряде работ. Одной из первых обратила внимание на эту актуальную проблему Г. Умывакина. Определяя чувство времени у Твардовского как «едва ли не самое главное» в его «мироощущении и поэтическом мышлении», она считает, что «в мире Твардовского утратить память - значит снять с себя всякую ответственность за свою жизнь, за время, значит лишить этот мир ценности, исторической правдивости, художественной нравственности» [17, с. 77].
Очень важными в методологическом отношении являются работы А.В. Македонова, всесторонне анализирующего творчество Твардовского. Так, ещё в 1981 году, подводя итоги изучения творчества поэта, А.В. Македонов выделяет среди новых проблем вопрос изучения «его художественной системы (например, проблемы времени)» [8, с. 12]. А среди первых задач изучения творчества поэта называет анализ сквозных ключевых мотивов: «Дорога», «дом», «память», «слияние мотива домов-дорог с мотивами памяти и движущегося незавершённого настоящего, дневникового многопластового времени, с новой поэтикой сочетания прошлого, настоящего и будущего» [8, с. 12].
Частично эти планы А.В. Македонов реализовал в книге «Творческий путь Твардовского. Дома и дороги». Он показал синтетизм тем и жанров поэзии Твардовского, создавшего «жанр Дневника Эпохи, человека эпохи, его Записной Книжки и Беседы, соединяющей все степени реальности и обобщенной лирической, эпической, драматической хроники дней и далей и разговора-размышле-
ния» [9, с. 362-363]. В монографии «Свершения и кануны», в которой обобщается анализ поэтики русской советской лирики в период с конца 30-х до конца 70-х годов, А.Македонов на примере наиболее ярких образцов лирики Твардовского разных лет прослеживает развитие и становление особенностей хронотопа. «Расширение лирического пространства было неотделимо от расширения лирического времени. Оно достигло небывалой многоплановости: прошедшее, настоящее, будущее совмещались друг с другом так, как они никогда раньше не совмещались; система лирического времени совмещалась с новым типом соотношений «я» с лирическими героями, персонажами, теми или другими явлениями объективного мира» [10, с. 357],
- заключает своё исследование Македонов.
Большой интерес для нас представляют работы А.И. Павловского. Анализируя особенности ощущения Твардовским времени, автор обращает внимание на значение памяти в творчестве поэта как «исторического опыта народа, рассредоточенной в душах современников, подобно живой пульсирующей энергии» [11, с. 172]. Отмечая особенности философской тенденции творчества Твар -довского, Павловский утверждает её своеобычность: «В поэтическом мире А.Т. Твардовского эти важные идеи и вечные темы оказываются, тем не менее, отмеченными новизной и интеллектуальной заразительностью, так как, будучи художником остросоциального мышления, человеком, всецело погружённым в дела своего дня и века, своего общества, он преломляет их применительно к своему времени» [11, с. 176].
Особое значение для изучения проблемы времени вообще и в творчестве Твардовского, в частности, приобретают исследования В.М. Акатки-на. В книге «Ранний Твардовский: Проблемы становления» вопрос о соотношении старого и нового в раннем творчестве Твардовского автор определяет как «вопрос об изображении жизненного процесса, его движущих сил и противоречий, о соотношении различных граней единого времени - прошлого, настоящего и будущего» [1, с. 70]. А сама постановка проблемы художественного времени рассматривается В. Акаткиным как выход к проблеме историзма - одной из важнейших в современном литературоведении и ещё недостаточно разработанной на материале поэзии ХХ века. В книге «Дорога и память. О Твардовском» В. Акат-кин раскрывает творчество Твардовского в клю-
ФИЛОЛОГИЯ
чевых словах-символах «дорога» и «память», определивших, прежде всего, его существование во времени и пространстве. Пристально рассматривая Твардовского-художника сквозь призму его времени, исследователь приходит к выводу о единстве и цельности сознания поэта на протяжении всего творческого пути: «Чрезвычайно ответственное отношение к слову, к человеку, к истории помогло ему создать произведения, адекватные эпохе, победить творческой гармонией хаос бытия, совместить в живом переживании прошлое, настоящее и будущее» [2, с. 52].
«Поэт - ровесник любому поколению» когда-то сказал Твардовский. Книга В.М. Акаткина «Александр Твардовский. Служение и противостояние» - серьёзный, заинтересованный разговор неравнодушного человека, сопрягающего гений великого поэта с проблемами современности и таким образом подтверждающего слова поэта о «ровеснике».
Анализируя эпоху 20-40 годов прошлого века, утверждая, что тема памяти - определяющая в творчестве Твардовского, автор говорит об опасности отрицания прошлого: «Это наши иваны, не помнящие родства, бывшие бунтари, облагороженные зарубежными фондами и рыночными добавками, по-прежнему сбрасывают с корабля современности всё советское» [3, с. 10].
Размышления известного философа и историка Михаила Гефтера о роли Времени и Пространства (именно так с заглавной буквы писал он эти слова, важнейшие в поэтическом дискурсе Твардовского: пространство - дом и дорога, сопряжённые со временем - памятью, сроками и мгновеньями) применительно к осознанию жизни России, её истории и политики приводят его к мыслям о влиянии хронотопа на отношение к жизни и смерти: «Тревожное отношение к потоку времени, несопоставимому с краткостью человеческого существования, и жажда охватить взором российские просторы, таящие в себе угрозу человеку, рождали общую тональность - и не только поэтического слова, но образности вообще, столь характерной для русского самосознания со времен Пушкина» [16, с. 22]. Именно таковым оказывается хронотоп творчества Твардовского с его постоянными образами, суживающимися до малой родины («малый дом со мною), избы, где он родился («Из той избы») и расширяющимися до простора всей страны, земли и далее - космоса, где летал аппарат,
давший миру «без перевода» русское слово «спутник» и куда полетел Гагарин, так похожий на «тех моих ребят», отдавших жизни за родину и во имя мира и постоянно находящихся в пути, в дороге («в свой космос хлопцы делали разбег»).
Память стала главным мотивом творчества Твардовского на многие годы утверждается Геф -тером: «И ныне, особенно теперь, у грядущего в демиургах - память» [16, 153]. И так же как Твар -довский он соединяет будущее с прошедшим, создавая своеобразную формулу «Будущее прошлого» [16, 153]. Философия философа и поэта оказываются взаимопроникающими, взаимодополняющими в этом сложном переплетении. Особое отношение Гефтера к памяти как «арене сражения, где схватываются забытьё и воспоминание» [1 6, 1 88], оказывается актуальным и для поэта. Приравнивая память к совести, которая «угрызает», Гефтер-фи-лософ перекликается с поэтом, который умирает каждый раз со своими героями («как будто мёртвый, одинокий, как будто это я лежу»), так как понимает «невозможность забвенья, неизбывное ощущение как бы себя в них, а их в себе» [16, 193].
На первом этапе творчества концепция времени Твардовского складывается из многих компонентов. Желание сделать стихи интересными для «простых, не искушённых в литературном отношении людей»[15, т. 1, с. 22], работа селькором, потребность вырваться из ограниченного сельского быта - всё это способствует формированию устойчивого интереса Твардовского к современности. Поэтому в триединстве: прошлое, настоящее и будущее преобладает настоящее с отчётливым противопоставлением его прошлому и несомненной устремлённостью в будущее. Настоящее время доминирует на начальном этапе, однако в лирике Твардовского всегда выявляется трёхплановая конструкция, так как для его мировоззренческой позиции, характерно «постижение мира в его закономерном природном и социальном развитии и включённости человека в историческое время», «понимание человека как творца истории, творца своего времени» [12, с. 9].
Хронотоп ранней лирики Твардовского очевиден: смоленская деревня в период крутого перелома 20-30-х годов. Настоящее не существует без прошлого, оно вырастает из него, и в то же время они отталкиваются друг от друга, настоящее пытается превзойти, а поэтому отрицает прошлое. Время, счастливое и трагичное, по-своему прелом-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
1>сш
ляясь, входит и в сознание, и в максимально приближенные к жизни произведения молодого поэта. Начало творческой биографии Твардовского приходится на середину 20-х годов, и путь поэта в литературу типичен для новой волны молодой советской поэзии. Огромные социальные сдвиги и экономические преобразования в стране, коренная ломка всех отношений в деревне, а отсюда и сложнейший процесс становления новой психологии крестьянина - всё это определяло особенности времени.
«Проблема старого и нового в искусстве - одна из вечных и непреходящих, но с особой остротой она встаёт в переходные эпохи. Их поляризация -следствие активного отношения людей к миру, показатель ускоренного движения времени» [1, с. 67]. Вместе с тем отрицание прошлого, а значит и отказ от памяти явились лишь данью времени. Подспудно живёт в сознании поэта необходимость помнить о своих корнях. И он, сначала лишь в отдельных стихотворениях, а потом всё чаще и чаще использует память не только как инструмент воссоздания картин прошлого, но и как нравственную потребность осознания своего места в жизни.
Многообразие жанровых форм лирики Твардовского этого периода связано непосредственно со структурой художественного времени. Настоящее, в которое, так или иначе, в плане противопоставления или сопоставления, входили прошлое и бу -дущее, требовало воплощения в самых разнообразных жанровых структурах, порой смешанных, не имеющих жанровой чистоты. Тогда и возникает название «Сельская хроника». В нём смыкаются поиски Твардовского в построении структуры художественного времени и жанрообразования. Ведь слово хроника можно отнести к определению жанра, и в то же время оно вместе со словом сельская определяет хронотоп этого периода лирики Твардовского
«Хроника призвана запечатлеть факты времени для потомства, в центре её - время как субъект исторического процесса» [19, стб. 333]. Исходя из этого определения жанра хроники, данного в литературной энциклопедии, можно сказать, что в центре «Сельской хроники» Твардовского (равно как и позднее «Фронтовой хроники», а также цикла «Из лирики этих лет», являющегося своего рода хроникой, но на новом витке развития лирической мысли Твардовского) - живое время, сегодняшний день. Так поэт явно стремится во
всём закрепить своё чувство времени, остановить мгновение.
Весь комплекс средств художественной выразительности поэзии Твардовского подчинён в это время изображению сегодняшнего дня. Повество-вательность, сюжетность первых стихотворений Твардовского были обусловлены, в первую очередь, работой начинающего поэта как селькора, задачами, которые ставила перед ним газета, - запечатлеть отдельные моменты из жизни новой советской деревни. Стихотворения этого времени наполнены деталями - приметами нового времени.
Характерно в этом смысле написанное шестнадцатилетним Твардовским стихотворение «Род -ное». Уже в нём можно отчётливо проследить, как конкретно воплощается художественное время у Твардовского. В деталях, выписываемых поэтом, нет ничего лирического, но они пронизаны спокойным, добрым чувством человека, осознающего себя хозяином земли. Отсюда в первых двух строфах стихотворения - признаки вечного, постоянного - это черты природы и крестьянского быта: «тягучий запах конопли», «тихий вид родной земли», «осенние сумерки», «затихнувшие сени, где пахнет залежью пеньки» [15, т. 1, с. 32].
Во второй строфе появляется формально настоящее время: «я вижу», «я иду», - говорит Твар -довский, но пока ничто не указывает на конкретное историческое время.
В третьей строфе появляется первый намёк: «тихо светит в избе какой-то новый свет». Этот намёк постепенно раскрывается далее: «Крестьянская газета», которая содержит «ворох мужи-ковских дум» - это сугубо новое.
В пятой и шестой строфах будущее время выражено не просто глаголами будущего времени: «проскрипит», «закуёт», «придёт», а самим новым содержанием его: новое отношение к труду видим мы в словах «трудовой размах», «читальня». Бу -дущее придёт на смену прошлому и настоящему так же, как «доклад продуманный застелет старинку тёмную в селе».
Таким образом, уже в одном из самых ранних стихотворений Твардовского проявляется присущее всей его лирике соединение настоящего с прошлым и будущим, и в этом триединстве - преобладание ощущения сегодняшнего дня, времени самого поэта. Стихи Твардовского этих начальных лет как бы захлёбываются от нахлынувшей новизны творящейся вокруг него жизни.
ФИЛОЛОГИЯ
Схема «старое-новое», выявленная главным образом как антиномия, используется Твардовским и при создании психологических портретов. Герои этих произведений заняты самым прозаическим трудом, который сам по себе является принадлежностью времени - настоящего времени. Однако просматриваются и исторические кор -ни героев. Все они тесно связаны с прошлым. Их жизнь как бы делится надвое. Твардовский часто изучает своих героев в экстремальные моменты, на грани жизни и смерти, когда надо подвести итог прожитой жизни. Поразительно, что Твардовского в эти годы особенно привлекают старики. Что в этом? Желание прожить с ними жизнь, чтобы обогатиться их опытом? Или начало более глубокого исследования вечных проблем жизни и смерти? Скорее всего, проистекает это из раннего осознания поэтом себя частью всего живущего на земле, а отсюда и внимание к людям, приближающимся к порогу вечности. Но, так или иначе, многие образы, которые разовьются впоследствии, берут начало в 20-30 годы.
Так, стихотворение «Перевозчик» во многом симптоматично для раннего Твардовского. Ведь мотив перевоза станет одним их главных в его творчестве, приобретая всё новые и новые оттенки - вплоть до образа последнего перевоза - смерти (цикл «Памяти матери»). Поэтому и образ перевозчика не прост, не однолинеен. Жизнь в прошлом, мы видим лишь её результат. Вечность в стихотворении символизирует природа. Вспомним близкое по времени стихотворение «Родная картина». Время как будто не движется, бесконечное пространство подчёркивает вечность природы. Так и здесь: между жизнью природы и жизнью человека нет прямой параллели, нет противопоставления, но есть внутреннее философское, глубинное сравнение. Протяжённость во времени передаётся замедленностью действия: «стада неторопливых волн» [15, т. 1, с. 38]. И перевозчик, кажется, живёт вечно, но время идёт и доказательством этому служит то, что он «как пена сед». И тогда возникает вопрос: в чём смысл жизни, в данном случае - долгой жизни одинокого человека? Нет у него ни внуков, ни своей избы, работа трудная, неблагодарная: «Всю жизнь он правил поперёк неустающего теченья». Да и люди не всегда правильно оценивают его труд: «А кто-то скажет: -То-то жизнь, малина - жизнь у перевоза.». И совсем ещё юный поэт задумывается над, казалось
бы, чужой ему судьбой: а помощь людям разве не даёт права на память? «Тогда помянут ли добром, // Не говоря о лучшей славе» [15, т. 1, с. 38].
Итак, стихотворение о сегодняшнем дне никому не известного человека включает и воспоминания о его прошлой жизни, и размышления о бу -дущей и уже посмертной его судьбе. Юный поэт задумывается о самой главной силе в борьбе со смертью - о памяти, которая в его сознании будет играть главную роль, особенно в годы войны и первые послевоенные годы.
Временные и пространственные параметры художественной реальности в произведениях Твар -довского военных лет постепенно изменяются, главным образом за счёт углубления такой категории, как память. Пространство в его стихотворениях уже не замыкается на изображении Смоленщины, а время не ограничивается противопоставлением настоящего прошлому. Его хронотоп вбирает в себя всё новые и новые стороны бытия. Война в этом смысле становится особенно важным рубежом в сознании Твардовского. Он принимает в своё творчество людей армии, не забывая при этом и своих корней, и всей истории, лежащей за плечами народа, частицей которого он всегда себя ощущал.
Мотив памяти в годы войны у Твардовского имеет множество аспектов. И среди них едва ли не самый важный - воспоминание о мирной жизни до войны. Признаки мирной жизни соединялись с войной, переносились на описание военных событий, как будто поэт хотел постепенно привыкнуть и приучить читателя к неестественному для человека состоянию войны, что свидетельствовало о переходности сознания Твардовского: «Не дым домашний над посёлком, /Не скрип весёлого крыльца, /Не запах утренний сенца /На молодом морозце колком» [15, т. 2, с. 27]. Если в первой части стихотворения, несмотря на отрицание, мы чувствуем энергию времени, ощущаем движение жизни, так как слышим и видим всё вокруг глазами недавнего хозяина своего малого родного клочка земли, то во второй части время как бы замирает, как и всё живое в предчувствии беды. И дым костра - это не домашний дым - символ уюта и жизни, а другой зловещий символ вынужденного бродяжничества (потеря дома была для Твар -довского самым страшным в жизни человека). Иной и звук у войны, его издаёт не «весёлое крыльцо» под ногой человека, а «звон пули», предвеща-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
1>сш
ющий смерть. И «недвижный, остекленевший» воздух это не «молодой морозец колкий», который, сбежав по «весёлому крыльцу», ощутит хозяин и займётся своей работой. Как в замедленной съёмке, представляется нам этот «день, ползущий в лес по лыжням», день, который может принести только беду и который, кажется, не кончится никогда. У времени, ведь, есть свойство замедляться, когда человеку плохо и бежать в радости. Так вступает в противоречие память о мирной жизни и военная реальность.
Память о мирном времени, о малом родном клочке земли - постоянная тема стихотворений Твардовского периода войны. Неслучайно многие из них написаны в жанре послания, который вмещает свободное движение времени, следующее за потоком сознания автора. Одно из них послание «Земляку» [15, т. 2, с. 56]. Настоящее, прошедшее и будущее переплетаются, взаимопроникают и постоянно сосуществуют в сознании поэта. Прошлое предстает, прежде всего, в воспоминаниях детства: о деревьях, что «садил» отец, о могилах прадедов, но ещё больней воспоминания мимолетные: «ты день встречал когда-то, почуяв солнце заспанной щекой», «на крыльце одною нянчил брата и в камушки играл другой рукой» [1 5, т. 2, с. 56]. Твардовский выступает как поразительно чуткий и тонкий психолог. Действительно, образы прошлого складываются из отдельных, порою даже разобщённых черт. И это чаще всего положительные эмоциональные образы. Однако конкретные воспоминания становятся обобщенными, когда речь идёт о том, что всё разрушено, попрано чужой вражеской рукой. Так из прошлого действие переходит в настоящее, даже сиюминутное: «И там теперь сидит солдат немецкий, // И для него огонь горит в ночи» [15, т. 2, с. 56]. Но ни солдат-земляк, ни сам поэт не могут представить, что это продлится долго и не только потому, что они уверены в своих силах. Враг - «бродяга полумира» - он не хозяин, для него на советской земле нет ничего святого. Поэтому он «гость недолгий». Всё зло, которое совершит враг: «по окнам прострочит из пулемёта, // Отцовский садик срубит на дрова. //Он опоганит, осквернит, отравит //На долгий срок заветные места» [15, т. 2, с. 57] - как бы уже в прошлом, хотя и употребляются глаголы будущего времени. И уже окончательно поэт прозревает в будущее, когда говорит: «И даже труп свой мерзкий здесь оставит» [15, т. 2, с. 57]. Он в
этом убеждён, как убеждён и в том, что «идёшь ты нынче к дому своему». Таким образом, буду -щее присутствует в настоящем, но оно невозможно без прошлого. Тяжесть воспоминаний об утраченном прошлом помогает приблизить будущее.
Особо следует сказать о цикле «Стихи из записной книжки». В нём отозвались все аспекты памяти, разрабатываемые Твардовским в годы войны: память о мирном довоенном детстве («У Днепра»), память о войне («За Вязьмой») и память о самой памяти («Две строчки»), причём развитие её идёт по степени усложнения. В этих произведениях действует принцип открытости времени и пространства, усилившийся в послевоенном творчестве. Такая структура, дающая возможность читателю как бы стать участником происходящего, позволяет создать жанр дневника или записной книжки, как он определён самим поэтом в названии цикла. Чувство времени в этих стихах особенно обострено. Стихотворение «Две строчки» из этого цикла представляет собой лирическую миниатюру и звучит как симфония, в которой перекликаются разные голоса и сливаются в одну стройную мелодию. В стихотворении, может быть, впервые за всю войну так отчётливо звучит лирическое «я» поэта. Здесь проявляется, концентрируется всё мастерство Твардовского-лирика. Яркость , конкретность, зримость образов и тончайшие переходы и оттенки чувств соединяются в произведении. Упоминание о том, что сюжет этого стихотворения взят из записной книжки, сразу же относит его в прошлое. Запись сделана в прошлом о событии, которое предшествовало ей. Таким образом, Твардовский удаляется в глубь памяти. Но описание самого события благодаря точности деталей: тело погибшего лежало «неумело», оно было «по-детски» маленьким, мороз «прижал» шинель, «далёко шапка отлетела», лёд за полу «придержал» - переносит читателя в прошлое и делает его свидетелем происходящего. Оборвав описание на полуслове, Твардовский возвращает читателя к действительности. «Большая», «жестокая» война не уничтожила памяти о «незнаменитой» Финской войне, а колоссальные жертвы Великой Отечественной не заслонили собой «той судьбы далёкой». Напротив, может быть, именно сегодняшние размышления поэта о жизни и смерти не были бы полны без этой мысли о несостояв-шейся судьбе мальчика, оборванной всё равно какой войной. Твардовский трижды повторяет слово
ФИЛОЛОГИЯ
«маленький». Маленький, убитый - тема многих произведений Твардовского периода войны и послевоенных лет. В этом же стихотворении тема павших концентрируется в лирическом раздумье. Поэт не сторонний наблюдатель, он живёт в своих героях и умирает вместе с ними:
Как будто мёртвый, одинокий Как будто это я лежу,
Примёрзший, маленький, убитый На той войне незнаменитой,
Забытый, маленький лежу. [15, т. 2, с. 121].
Концепция времени у Твардовского за весь послевоенный период, меняясь в частностях, остаётся постоянной в главном: время действия его произведений - сегодня, которое вбирает в себя прошлое и будущее и выходит в вечность. Однако настоящего нет без прошлого, поэтому память становится ведущей категорией в образной системе Твардовского на долгие годы, трансформируясь и тематически: от конкретных воспоминаний с точными деталями, именами и т.д. до обобщённой памяти чувств; и структурно: от прямых воспоминаний о случившемся событии до сложных ассоциативных воспоминаний, характерных исключительно для мировосприятия Твардовского.
В стихах о павших почти всегда обнаруживается соединении двух начал: трагического и оптимистического. Определяя хронотоп в таких произведениях, мы видим, что от чередования прошедшего и настоящего времени - через будущее
- поэт выводит свою мысль к ощущению вечности бытия, как вечна сама память о погибших на войне. Жанр лирического размышления, который использует поэт для реализации проблемы памяти, требовал и такого построения времени, течение которого подчиняется потоку сознания человека - с возвратами в прошлое, скачками в буду -щее, с выходом в вечность.
Художественное время, обусловленное содержанием стихотворений, не распадается, а напротив, сливается в мгновение настоящего, которое превращается в вечность. Форма стихов варьируется поэтом: это и обращения, и призывы. Память выступает теперь не только как механизм воспроизведения прошлого, но и как нравственная категория, часто она как бы растворяется в произведениях о современности.
Но память Твардовского не только воскрешала образы погибших воинов-братьев, она была на-
правлена на осознание всего исторического прошлого России в свете трагических событий войны. История, всё её богатство естественно трансформировались в сознании поэта в дыхание сегодняшнего дня. Построение времени в одном случае осложняется углублением в прошлое и выходом в бесконечное будущее, в другом случае время становится как бы объединяющим центром, вокруг которого строится вся композиция произведения.
Время и пространство, становясь стержнем произведений Твардовского, всегда подчинены главной цели каждого конкретного произведения и по воле автора могут как бы сжиматься или расширяться. В послевоенные годы в лирике Твар -довского заметно распространение такого явления, как цикличность, что связано и с поисками в области жанрообразования, отсюда и усложнённость структуры хронотопа. Всё это наиболее отчётливо наблюдается при анализе цикла «Памяти матери», который становится одной из вершин и связующим звеном всех творческих исканий поэта. В нём объединяются и завершаются поиски жанровых форм в лирике, доходит до высокой степени развитие лирического сознания автора, особую жанрообразующую роль, наконец, играет хронотоп. Построение времени в этом сложном, многосоставном произведении служит, с одной стороны, глубинному раскрытию образа матери - конкретного родного человека с его особенной судьбой, и обобщённого образа матери - символа родины -с другой стороны. Многослойность времени, что соответствует многослойности самой жизни, позволяет поэту свободно переходить от одного образа к другому, тем самым он создаёт произведение, вбирающее основные жанры лирики - от лирического рассказа до песни. Он вмещает в себя и покаяние сына за всех детей, которые оставляют родительский дом в юности, и рассказ о трагических событиях в жизни матери, как человека своего времени, попавшего в водоворот истории, и воспоминание о песне, и, наконец, описание похорон матери - последнего прощания:
В краю, куда их вывезли гуртом,
Где ни села вблизи, не то что города,
На севере, тайгою запертом,
Всего там было - холода и голода [ 15, т. 3, с. 156].
Но за конкретным содержанием стоит огромная философская тема жизни и смерти. Цикл ста-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
1>сш
новится вершинным достижением Твардовского по глубине лирической мысли, по способам выражения трагического чувства прощания всех и каждого с самым дорогим человеком и по силе осознания смысла человеческого существования.
Для мировосприятия Твардовского очень важна такая форма выражения художественного времени, как преемственность поколений. Только осознание жизни как процесса, а человека - как необходимого звена в человеческой общности даёт поэту понимание взаимосвязи всех жизненно важных явлений. Наиболее ярко это проявилось в стихотворении, посвящённом полёту Гагарина, в словах о судьбе «тех моих ребят», которые, вылетая на заданье во время войны, «в свой космос делали разбег», и чья доблесть «отразилась в доблести твоей» [15, т. 3, с. 142].
Размышляя о назначении поэта, смысле поэтического творчества, Твардовский раскрывает ещё одну грань создаваемого им метафорического образа времени. Одна из особенностей изображения времени - его олицетворение, превращение в некий символ, который как бы расслаивается. С одной стороны, становится более абстрактным, с другой - конкретизируется в определённых категориях: час, день, срок, эпоха, время.
Библиографический список
1. Акаткин В.М. Ранний Твардовский: Проблемы становления. - Воронеж, 1986. - 210 с.
2. Акаткин В.М. Дорога и память: О Твардовском. - Воронеж, 1989. - 192 с.
3. Акаткин В.М. Александр Твардовский. Служение и противостояние: Статьи. Воронеж, 2006. - 260 с.
4. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе// Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975.
- С. 234-407
5. Головаха Е.И., Кроник А. А. Психологическое время личности. - Киев, 1984. - 207 с.
6. Крутикова Л. Фёдор Абрамов об Александре Твардовском: (По материалам личного архива Ф. Абрамова) // Север. - 1987. - № 3. - С. 83-109
7. Лихачёв Д.С. Поэтика художественного времени// Лихачёв Д.С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы - СПб., 2001. - 566 с.
8. Македонов А.В. Итоги и задачи изучения творчества А.Т. Твардовского // Проблемы типологии творчества: А.Т.Твардовский, М.В. Исаковский, Н.И. Рыленков: Респ. сб. науч. тр. - Смоленск, 1981. - С. 3-20
9. Македонов А.В. Творческий путь Твардовского: Дома и дороги. - М., 1981. - 366 с.
10. Македонов А. Свершения и кануны: О поэтике русской советской лирики 1930-1970-х годов. - Л., 1985. - 357 с.
11. Павловский А.И. Советская философская поэзия. Очерки. - Л., 1984. - 178 с.
12. Притыкина О.И. Время субъекта художественного творчества в свете диалектики индивидуального и социального // Пространство и время в литературе и искусстве. Теоретические проблемы. Классическая литература: Сборник, 1987. - С. 6-11.
13. Проблемы комплексного изучения человека: Материалы к Всесоюзной конференции. - Вып. 1: Аналитический обзор. - М., 1988. - 36 с.
14. Роднянская И.Б. Художественное время и художественное пространство // Кр. лит. энцикл. - М., 1978. - Т. 9. - Стб.
- 772-780 с.
15. Твардовский А.Т. Собр. соч. в 6-ти томах. - М., 1966-1971гг.
Многогранность проблемы художественного времени, требует рассмотрения её и в связи с важнейшей философской проблемой жизни и смерти - актуальной для всех этапов творчества поэта.
Таким образом, в творчестве Твардовского идея времени, неся в себе особенности каждого его периода, становится организующим и ведущим началом. Рассматривая поэзию Твардовского на фоне сегодняшнего быстробегущего времени, можно подтвердить его слова о том, что настоящий поэт всегда «ровесник любому поколению». И прошедшее столетие со дня рождения, отмеченное в 2010 году, не мешает нам понимать и ценить созданное Твардовским, ибо само «время, скорое на расправу», возвращает нам поэта, гражданина и мыслителя, оно не убило ни его поэзии, ни его живой мысли:
Глядь - поглядь,
За каким-то минучим сроком -И у времени с языка Вдруг срывается ненароком Из того же стишка -Строка. [15, т. 3, с. 200].
ФИЛОЛОГИЯ
fccjs
16. Твардовский А.Т., Гефтер М.Я. ХХ век. Голограммы поэта и историка. Сост.: Е.И. Высочина. - М., 2005. -496 с.
17. Умывакина Г. Опыт анализа образа времени в лирике Твардовского 30-х годов // Вопросы филологии и методики исследования: Сборник. - Воронеж, 1975. - С. 62-77.
18. Чередниченко В.И. Типология временных отношений в лирике. Тбилиси, 1986, 140 с.
19. Эпштейн М.Н. Хроника // Кр. лит. энцикл. Т. 8. - М., 1975. - Стб. 333.
S.R. TUMANOVA
«TIME, TIME LIKE THE WIND BLOWS A HAT OFF MY HEAD...» (ON A CONCEPT OF TIME IN A. T. TVARDOVSKY’S LYRIC POETRY)
The article analyzes the significance of a concept of time in fiction in general and in Tvardovsky’s literary work in particular. The originality of the concept of time at different stages of the poet’s work is considered. Most topical poems are examined.
Key words: lyric, chronotope, time, memory, genre, philosophy.
it
