CC BY
37
ВРЕМЯ КАК СУБСТАНЦИОНАЛЬНАЯ ОСНОВА КАЧЕСТВА ОБЩЕСОЦИАЛЬНОГО БЫТИЯ
О.В. Здерева
Zdereva O.V. Time as a substantial basis of social existence quality. Characterizing the diversity of investigations on the problem of time in contemporary humanitarian knowledge, the author emphasizes two focuses of appropriate cultural-philosophical analysis: theological time, which systematizes the whole picture of the Universe, and private time, that is temporally self-arranging time of a human life. The dynamics of evolution of such conception is being investigated in a paradigmatic context of cultural-philosophical retrospective review.
Время... В суете повседневности мы так часто говорим о нем, не всегда даже вникая в смысл сказанного; скользим по поверхности привычных слов и выражений, оставляя за пределами понимания их истинный смысл и пытаясь лишь означить стереотипными лингвистическими конструкциями то смутное ощущение временного контекста, где только и возможно обнаружить самих себя. Как загадочная улыбка Чеширского Кота, время манит каждого в его Зазеркалье, увлекает в незримый лабиринт неисчислимых временных рядов нашего собственного Сада расходящихся тропок, где предоставляет на выбор любую из мыслимых возможностей, но время бытия которого никому не дано знать заранее.
В детстве и ранней юности время тянется невыносимо медленно, но к старости оно стремительно ускоряет свой бег; люди часто теряют время впустую, но иногда его катастрофически не хватает; для кого-то время неумолимо, а кого-то оно обходит стороной; время нельзя повернуть вспять, а как иногда хочется все начать сначала!
Стремясь не отстать от времени, мы постоянно пребываем в самообмане, тешась иллюзией, что можем идти в ногу со временем. Между тем, настоящее, отравленное ядом будущего, уже стало прошлым, необратимо утратив какое-то странное, зыбкое, еще даже и не осмысленное, чувство уникальности именно этого момента жизни. Но нам некогда - время поджимает. Время не ждет, безжалостно девальвируя прежние ценности, превращая в улику то, что еще недавно казалось достижением. И лишь немногим удается опередить время, а потом? Такое редко прощается и еще реже одобряется теми, кому это недоступно.
А время летит. Завершается раскрутка жизненных событий, неизбежно приближая нас к последнему пределу - к смерти. Последний миг - после которого - что: обещанные христианством и исламом, жестко однозначные, ритуальные как пасха или новогодняя елка, ад и рай; новое воплощение, как в буддизме, соответствующее результату процентного соотношения добрых и злых дел в карме, которую, впрочем, можно и улучшить, достигнув духовного просветления еще при жизни? А, может, не так уж абсурден марксистско-ленинский идеологический дуализм, согласно которому «жизнь дается нам один раз.» и границы ее четко обозначены конкретными датами на могильной плите, но «советский человек живет после смерти в плодах своих дел» и жутковатый символ этого - до сей поры не захороненный мертвец в самом центре России? Не исключено, что именно здесь сокрыта «глубинная тайна русской души», хотя, удачнее было бы сказать «национального менталитета», ведь, как известно, души советским людям в период строительства светлого будущего не полагались. Хотя и теперь, при абсолютной и полной легальности и легитимности церкви и официальном признания за каждым россиянином «права» на душу, мумия вождя мирового пролетариата в нарушение всех христианских канонов и «сейчас живее всех живых», что, видимо, не смущает не только церковную элиту, но и большинство дееспособного населения России.
Но человек, помимо того, что смертен, как справедливо заметил М. Булгаков, «иногда внезапно смертен». Мало того, он еще и знает об этом, и вынужден жить с этим знанием - в отличие от всех живых существ на Земле! И такое знание как приговор без пра-
ва обжалования превращает человеческую жизнь во временной континиум, где танатос образует субстанциональное начало лично -стной темпоральности, причудливо сплетающейся в непрерывном дискурсе с телеологическим временем, задающим векторную направленность вселенской эволюции.
Проблема времени в жизни человека всегда занимала особое место, порождая не только многочисленные бытовые и псевдонаучные соображения и идеи по этому поводу, но и являясь одной из важнейших тем философской рефлексии. Дискуссии относительно природы, атрибутов, качественных характеристик и законов времени ведутся уже более двух тысяч лет, оформляясь, соответственно в различные теории и концепции, что, тем не менее, не приблизило Человечество к построению универсальной временной модели. Сама бифуркация качества общесоциального бытия заведомо провоцирует интерес человеческого разума к загадкам и парадоксам времени, побуждая к творческой рефлексии в надежде хоть как-то организовать неясные представления в логически стройные концептуальные модели.
Как бы то ни было, в современном мире наметились, как минимум, три тенденции, суммирующие довольно разноплановые, и, зачастую, противоречивые результаты интеллектуальных изысканий относительно природы времени в различных областях гуманитарного и естественнонаучного знания, теологии и теософии:
• плюрализация частных теорий времени, демонстрирующих несводимость
взглядов различных областей науки, мировых религий и религиозно-мистических концепций - астрономии, астрофизики, физики, геологии, географии, психологии, философии, астрологии, биоэнергетики, христианства, буддизма, ислама, языческих и мистических представлений, исследующих время в контексте специфических интересов;
• рационализация представлений о времени, где в качестве базового принципа, характеризующего познавательный процесс, условно можно было бы обозначить тезис, известный как «бритва Оккама», теоретически допускающий возможность иррациональных объяснений лишь в том случае, когда ортодоксальная наука зашла в тупик (характерно, что в современной науке не только
не уменьшается количество тупиковых ситуаций, но и не сглаживается острота противостояния здорового сциентизма и неизбежного агностицизма;
• универсализация понимания времени, выражающая интегральный синтез естественнонаучных и гуманитарных концепций в постнеклассическом эпистемологическом пространстве, где неустранимые прежде междисциплинарные противоречия в отношении времени преодолеваются его «переот-крытием», по выражению И. Пригожина -оформлением процессуальной временной модели в контексте синергетической духовной парадигмы, конституируемой базовыми принципами нелинейности, темпоральности, необратимости, вероятности.
Множество самых различных догадок и предположений, связанных с этим удивительным феноменом, будоражат воображение научного сообщества, образуя длиннейший ряд трудноразрешимых или вообще неразрешимых пока вопросов, в том числе:
• имеет ли смысл рассматривать время как универсальное, качественно однородное и абсолютное по отношение не только к специфическим процессам, но и к всеобщим закономерностям космологии, или же время сугубо относительно, по меньшей мере, в системе физических параметров человеческого существования;
• является время субстанцией конкретных процессов, организующей их качественное состояние, структуру, драматургию или представляет собой только реляцию - следствие каких-либо процессуальных трансформаций и взаимодействий;
• время непрерывно или оно дискретно, т. е. время - это непрерывное дление или некая уникальная комбинация длительностей как на уровне глобальных телеологических, так и субъективно-личностных, темпоральных процессов;
• допустим ли конвенционализм в отношении проблемы времени и если да, то в каких ее аспектах и до какой степени;
• при условии, что время ограничено, то, что это - «куски вечности», временные периоды бытия социальных и естественных систем, темпорально-личностные отрезки отдельных человеческих жизней или бессубъектные временные конструкты абстрактной дихотомии Порядка и Хаоса;
• если время беспредельно и каждый миг неотделим от вечности, а пространство также безмерно и безгранично, и не исключено, что в таком вневременном и внепро-странственном пространстве-времени время является чем-то вроде вечного двигателя Вселенной (концепция Н.А. Козырева), то откуда тогда берется этот временной поток, где черпает энергию и куда утекает;
• имея в виду, что мир непрерывно изменчив и разнообразен, а скорость процессов его воспроизводства, очевидно, превышает скорость энтропийных процессов, то может ли время являться причиной такого воспроизводства и сохранения мира или же оно, напротив, провоцирует энтропию;
• учитывая закон сохранения энергии и второй закон термодинамики - энергия временного потока не исчезает бесследно, а время, согласно Н.А. Козыреву, - это среда для мгновенного проявления и взаимного обмена информацией на уровне небесных тел в одной системе (т. е. будущее и прошлое проявляются в настоящем), то возможен ли в этом случае обратный ход времени;
• если предположить, что энергия временного потока на Вселенском уровне поглощается «черными дырами» - в некотором роде сверхплотными звездами, наступит ли когда-то предел насыщаемости этих «черных дыр» энергией времени;
• окончание времени физического плана человеческого существования означает ли также и смерть сознания или возможна «жизнь после жизни»;
• если сознание не умирает, то насколько оправданно после физической смерти человека называть сознание сознанием, подразумевая сохранение его в прежнем качестве, ведь не исключено, что в этом случае с ним происходят весьма существенные метаморфозы;
• допуская возможность «чистого» околосмертного опыта, не обусловленного применением лекарственных, в том числе наркотических веществ, и не являющегося результатом естественных физиологических процессов, чем можно объяснить радикальные изменения в восприятии времени в этих и подобных ситуациях (например, эмпатиче-ский околосмертный опыт, аффект, гипноз, религиозный экстаз, мистический транс, сновидения);
• как соотносятся время и материя -возможно ли признание времени в качестве первопричины возникновения материи и ее последующих трансформаций, что, по сути, довольно близко идее высшего энергоинформационного начала, в ведении которого находятся как организация картины мира, так и управление ей, или материя и время взаимно имманентны, поскольку материя не бывает неизменной, а время не существует само по себе;
• если «пространство-время» представляет собой по мысли А. Эйнштейна единый континиум, то почему этот континиум четырехмерный, где время всего лишь одна из координат и ему отказано в праве на собственную трехмерность, подобно пространству; разве не логичнее было бы предположить одинаковое количество измерений как у пространства, так и у времени и т. д.
Разумеется, данный перечень проблем отнюдь не исчерпывает всего содержательного многообразия этой богатейшей исследовательскими возможностями темы. Поэтому даже приблизительное впечатление о диапазоне соответствующих научных изысканий может вызвать, по представлениям автора, две взаимно ортогональных эмоциональных реакции: чувство интеллектуальной растерянности, безнадежности и какой-то беспомощности, что далеко не безосновательно, либо захватывающий оптимизм, произрастающий на иррациональной вере в безграничные возможности человеческого разума и его познавательную активность.
Думается, огромная сложность самого объекта подразумевает в этом случае невозможность его однозначной формализации, поскольку такая однозначность заведомо ограничила бы пространство научного поиска, подменяя эвристику стремлением к стереотипному опыту, упрощающему познавательный процесс, но не имеющему ничего общего с фундаментальной наукой. Как справедливо заметил однажды Дж. Беркли, «истину алкают все, но обладают ею очень немногие. Тот, кто хотел бы добиться подлинного успеха в познании, должен положить на алтарь истины не только свою молодость, но и всю жизнь, не только ранние плоды, но и результаты поздней зрелости» [1].
Тем не менее абстрактные рассуждения о природе явлений отнюдь не продвигают по-
знавательный процесс к научно корректным ответам на извечные вопросы об их сути, качестве, роли в воспроизводстве социальных систем и лишь преумножают массу неопределенностей, которых и без того достаточно в этом исследовательском поле. Обозначим поэтому два фокуса в анализе проблемы времени: телеологическое время - структурирующее общую картину мироздания и придающее ей смысл в содержательном контексте конкретной духовной парадигмы и личностное время - темпорально самоорганизующееся время рефлексирующего человеческого сознания, имманентно объединяющее прошлое, настоящее и будущее в каждом акте человеческой жизни. Едва начав выделять себя из природного мира, осознав свою смертность и по сей день человеческий разум не оставляет попыток соотнести оба этих времени, определив тем самым местонахождение личностного - в телеологическом.
Мифология, предфилософия, античность, средневековье, рационализм, иррационализм и синергетика (в философии -парадигма постмодерна) сформировали различные варианты понимания личностного и телеологического времени, обусловленные доминирующими мифологическими, религиозными или естественнонаучными представлениями, общественной психологией, спецификой социально-политического устройства, исторической ситуацией, традициями, ментальностью и общекультурными архетипами. Тем не менее в контекстуальных границах означенных парадигм не было и нет абсолютного единства и полной ясности в отношении этой проблемы, не говоря уже о возможности построения концептуальной временной модели глобального масштаба.
Принимая в качестве методологической основы эволюционного развития духовной жизни теорию парадигм Т. Куна (признание дихотомии эпистемологии и социума, нелинейности интеллигибельного мира, условности научного прогресса, приоритета теоретизирования по отношению к эмпирике, формализации «дисциплинарных матриц» - ценностей, символов, теоретико-методологических принципов как механизма «парадигмального сдвига»), выделим поэтому наиболее четко формализованные на сегодняшний день в культурофилософской традиции концептуальные модели времени, в границах которых
и взаимодействуют личностное время и время телеологическое [2].
Циклическое время - это время архаической мифологии, предфилософии и античной философии. Мифы в древнем мире не только формируют определенный тип мировоззрения - мифология является образом жизни. Мифологическая природа такой реальности предопределяется темпоральной когерентностью каждого уникального мгновения личностного времени и телеологического времени сотворения мира. Конечность, неизменная смертность отдельного человека оказывается «вписанной» в круговорот энергии и материи внутри замкнутого во времени космического пространства. Однажды созданный мир так же цикличен, как и природа -как изначально поставленный, но периодически воспроизводящийся спектакль зарождения всего сущего и всеобщей гибели. Фиксированный центр мироздания отсутствует, равно как и конкретно датируемая точка временного отсчета, превращающая личностное переживание времени в тоскливое чувство неотвратимости конца. Видимо поэтому для мифологического сознания не типичен страх смерти - в абстрактно-цикличной картине мира, помещенной в бесконечность, личной смерти просто не находится места в телеологическом временном потоке причин и следствий [3-5].
В восточной религиозно-культурной традиции идея метемпсихоза предопределяет моральные нормы традиционного общества -пассивное соблюдение однажды установленных социальных стереотипов ради потенциальной возможности лучшей участи в следующем воплощении. То есть, если жизнь не удалась в этот раз, можно попробовать улучшить ситуацию впоследствии. Поэтому личная смерть не воспринимается как окончание жизни - это лишь черта, отделяющая один отрезок вечности от другого. Повседневная жизнь течет размеренно, конформно, не выходя за рамки общепринятых стереотипов социального поведенческого континиу-ма. Одновременно всегда есть возможность избежать предопределенности обывательской суеты и жизненных ошибок (в даосизме) и неизбежности перевоплощений (в буддизме). В первом случае - слившись с Дао и обретя наивысшую мудрость, спокойную и не оставляющую следов, во втором - оконча-
тельно проснувшись, достигнув бесстрастного блаженства Нирваны как вечного невозвращения из безграничной свободы. Оба эти состояния, пустотные по своей природе, описывают невозможную возможность структурировать будущее, находящееся в настоящем и свободное от прошлого, где смерть - не показатель конечности личностного времени, а способ духовного единения индивидуального времени со временем телеологическим [6-10].
В античной философии время определяется в качестве атрибута не только априорного идеального бытия, но и эмпирического мира повседневности и потому вторичного по своей природе, зарождается тенденция к отделению времени от бытия и дифференциации времени на телеологическое и личностное (Парменид). Осуществляются первые попытки анализа времени вне зависимости от бытия; время - это одновременность всеобщности и дискретности, вечности и темпо-ральности, где телеологическое и личностное время слиты воедино, воспроизводятся до бесконечности и закольцованы на самих себя (Зенон). Постепенно оформляется целостная концепция времени, предпринимаются попытки выяснения причин его возникновения, определения последовательности происхождения телеологического времени вечности и личностного времени человеческой жизни с присущими ему временными модусами прошлого, настоящего и будущего (Платон). Довольно отчетливо обосновывается идея вечного существования космического времени, связанного с движение космоса и упорядочиваемого посредством числа, формализуется качество двух взаимосвязанных временных контекстов - равномерного объективно-без-личностного телеологического времени и дискретного субъективно-личностного времени человеческой души, где оно осознается, измеряется и приобретает смысл (Аристотель). Подробно и многоаспектно исследуются природа, функции и атрибуты личностного времени, описывается психологическая неоднородность, неделимость и целостность времени человеческого сознания, качество которого зависит от степени эмоциональносмысловой насыщенности, теоретически обосновывается идея преодоления страха смерти как способа обретения духовной свободы (Сенека, М. Аврелий). Логически развивается и детализируется дихотомическая
модель телеологического времени вечности и личностного времени человеческой жизни: вечность атемпоральна и тождественна неизменному бытию Высшей Божественной сущности, личностное время двойственно по своей природе - генерируется Мировой душой, и, сохраняя космическую природу, проецируется в материальный мир (Плотин) [11-17].
Линейное время - время, прежде всего христианства - размыкает цикличность предшествующей временной модели. Именно в христианстве закрепляется монотеизм, религиозная компонента возобладает над философской, миф трансформируется в идеологию, а телеологическое время представляется теперь линейным - разомкнутым и однонаправленным из прошлого в условную бесконечность - условную относительно неопределенной во времени на этой бесконечной телеологической линейности трансцендентной ситуации Страшного Суда. Поэтому смысл жизни каждого верующего проявляется в момент его смерти, являющейся, по сути, кульминацией всей жизни. Человеческая жизнь мыслится как единственный, уникальный шанс, который можно использовать по-разному в зависимости от убеждений: пытаться заработать право на вечное блаженство после смерти, либо стремиться к достижению максимальных результатов уже при жизни (интеллектуальное развитие, творческое самовыражение, богатство,
власть и т. д.). В любом случае время приобретает экзистенциальный смысл, темпорали-зуя бытие человека - понимание смерти как неотвратимого конца жизни превращает личностную судьбу в неизбежную трагедию. Тем не менее в христианстве снимается большинство идейных противоречий предшествующих религиозно-мистических концепций, одновременно, формируется смысловая матрица самоорганизации духовной жизни, предопределившая качество социального бытия на много веков вперед. Время как субстанциональное начало такой самоорганизации понимается в этом случае, видимо, как пересечение вечности и темпоральности, телеологического времени и времени личностного. Но уже изначально эта матрица содержит в себе зерно самоотрицания - та самая социальность, декларируемая христианством, как выяснится впоследствии, и явится исходной причиной нравственной аномии,
сводящей на нет все попытки ее духовного преодоления [18-20].
Синергетико-постмодернистское время - время как процессуальная конструкция, в которой темпоральность выступает смыслообразующим началом дихотомии временного потока событийных смыслов личностного времени и хронологической необратимости динамических процессов времени телеологического. Качество случайности определяется здесь отчасти индивидуальными характеристиками взаимодействующих
субъектов, реализующих персональные стратегии личностного времени, отчасти является следствием системного эффекта. В такой процессуальности прошлое, настоящее и будущее не являются тремя модусами единого временного потока - осознание качества времени предполагает в этом случае два его полноценных варианта, сосуществующих одновременно. Постоянно изменяющееся, ограниченное и цикличное настоящее - телеологическое время вечности, по смыслу восходящее к классической теологии и многочисленные цепочки «коммуницирующих событий» темпоральных рядов личностного времени, ускользающих как в прошлое, так и в будущее (в духе Делеза). Механизм взаимодействия этих двух ипостасей времени заведомо исключает линейный детерминизм жизненного текста - текста, где сценарная инвариантность дезактуализирует привычные категории причины и следствия. Дис-курсивность коммуникационного взаимодействия, преодолевающая классическую интерпретацию субъект-объектных отношений, «деконструкция оппозиции» (по Деррида) подразумевает постоянную флуктуацию социально-психологических связей в жизненном пространстве: темпоральные структуры субъективного сознания всегда выходят за пределы фактически данной для освоения информации к ассоциированной. Коммуникации в этом случае - особое по качеству эвристическое психоголографическое управление поведением других, когда коммуникативному процессу задается такая траектория, которая стирает предшествующие установки и приводит к формированию нового личностного паттерна [21-26].
Как бы то ни было, прав был М. Монтень, говоря, что «сколько бы новых суждений и взглядов у нас не вырабатыва-
лось, жизнь породит еще большее разнообразие явлений». Но «ни один благородный ум не остановится по своей воле на достигнутом: он всегда станет притязать на большее, и выбиваться из сил, и рваться к недостижимому. Если он не влечется вперед, не торопится, не встает на дыбы, не страдает - значит он жив лишь наполовину» [27].
1. Беркли Д. Соч. / Сост., общ. ред. и вступ. статья И. С. Нарского. М., 2000. С. 437.
2. Кун Т.С. Структура научных революций: сб.: пер. с англ. М., 2003.
3. Кэмпбелл Дж. Мифы, в которых нам жить. М., 2002.
4. Элиаде М. Аспекты мифа. М., 2000.
5. Демин В.Н. Русь сакральная. М., 2004.
6. Дао Дэ Цзин. Книга пути и благодати. М., 2004.
7. Форстейтер М. Даосские притчи / пер. с англ. А. Волкова. Ч. 2. Трактат «Чжуан-цзы». Гл. 3: В начале. Режим доступа: http:ki-moscow.narod. ru/litra/zen/daopritchi_2-3.htm. 11. Загл. с экрана.
8. Форстейтер М. Даосские притчи. Гл. 16: Ищущий. Режим доступа: http:ki-moscow.
narod.ru/litra/zen/daopiitchi_2-16.htm. Загл. с экрана.
9. Форстейтер М. Даосские притчи. Гл. 15: Великое пробуждение. Режим доступа: http: ki-moscow. narod.ru/litra/zen/daopritchi_2-15.htm.12. Загл. с экрана.
10. Фримантл Ф. Сияющая пустота. М., 2003.
11. Коплстон Ф. История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Т. I. М., 2003.
12. Коплстон Ф. История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Т. II. М., 2003.
13. Платон. Тимей. Режим доступа: http:www. i-u.ru/biblio/archive/platon%5Ftimey. Загл. с экрана.
14. Платон. Федон, Пир, Федр, Парменид / общ. ред. А.Ф. Лосева, В.Ф. Асмуса, А.А. Тахо-Годи. М., 1999.
15. Аристотель. Физика. Режим доступа: http: www.philosophy.ru/library/aristotele/physic.html. Загл. с экрана.
16. Плотин. Эннеады. Пер. с греч. / под ред. проф. Г.В. Малеванского и др. (часть перевода Маккена). Режим доступа: http:philos.msu. ru./liblfiles/Plotin_Enn.txt?PHPSESSID=347d 795e604c2c8 da95bbb3501c93fba. Загл. с экрана.
17. Сенека. Марк Аврелий. Наедине с собой. Симферополь, 2002.
18. Свенцицкая И.С. Первые христиане и Римская империя. М., 2003.
19. Соколов В.В. Средневековая философия. М., 2001. С. 6-25.
20. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М., 2004.
21. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М., 1999.
22. Синергетическая парадигма. Многообразие поисков и подходов. М., 2000.
23. Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве. М., 2002.
24. Декомб В. Современная французская философия: сб. / пер. с франц. М., 2000. С. 306.
25. Делез Ж. Логика смысла: пер. с фр.; Фуко М. ТЪеа1гит рЫ1оБорЫсит: пер. с фр. М.; Екатеринбург, 1998.
26. Бодрияр Ж. Символический обмен и смерть / пер. и вступ. ст. С.Н. Зенкина. М., 2000.
27. Монтень М. Опыты. Избранные главы. М., 1991. С. 564, 567.
Поступила в редакцию 10.07.2006 г.
О СПЕЦИФИЧЕСКИХ ПРОЯВЛЕНИЯХ ВЕРЫ И СОМНЕНИЯ В КАРТИНАХ МИРА
Т.В. Ряховская
Ryakhovskaya T.V. Specifics of manifestations of belief and doubt in the world pictures. The article analyzes ontologic-gnoseologic aspects of belief and doubt phenomena. Participation of belief and doubt in the building of different world pictures is identified. Belief is determined as a necessary condition for arranging the world pictures. And doubt is determined as definite criterion for establishing the truth of the acquired complex knowledge.
Область действия веры имеет отношение ко всем сферам человеческого существования. В данной ситуации возрастает влияние онтолого-гноселогических оснований феномена веры на формирование образа мира и бытие человека в этом мире.
Представления человека о природе и жизни общества складываются в результате синтеза знаний, полученных в различных областях науки и практики. Одним из оснований науки является научная картина мира. Она содержит общие представления о мире, вырабатываемые на различных стадиях исторического развития науки. Первой научной картиной мира была механическая картина мира, возникшая в ХУІІ-ХУІІІ вв. благодаря трудам Г. Галилея, И. Ньютона. В этой картине мира, в отличие от религиозных моделей мироздания, была попытка объяснить сущность человека, исходя из характеристик всеобщего бытия.
Вплоть до начала нынешнего столетия в науке господствовала возникшая в Новое время ньютоновско-картезианская парадигма -система мышления, основанная на идеях И. Ньютона и Р. Декарта.
В начале XX в. появляются релятивистская и квантово-полевая картины мира, которые развиваются в рамках неклассического понимания науки, предполагающего вклю-
чение человека в структуру научной картины мира. «Антропный принцип» означает: мир таков, каков есть, потому что это мы глядим на него, и всякое изменение в нас, в нашем взгляде, в нашем самочувствии и самосознании меняет картину мира. Кроме того, антропный принцип позволяет связывать в единое целое различные частнонаучные картины мира.
Созданию целостной картины мира не меньшее внимание уделяла и религия. Основой религиозной картины мира является образ бога или богов, то есть представление о высшей, сверхъестественной реальности. Религиозная картина мира включает в качестве объекта не только внешний мир, но и личностное бытие. Эта картина мира выражается в аксиологических понятиях, раскрывает смысл жизни, высшие ценности и нормы. Исходной точкой в религиозной картине мира выступает вера.
Необходимо подчеркнуть особое отношение христианства к космологии и астрологии как области научного знания. Это особое отношение, во-первых, было обусловлено практическими потребностями в календарном счете, установлении сроков церковных праздников, в том числе Пасхи. Эта потребность проявлялась в обращении к античной астрономической традиции. Во-вторых,
