CC BY
107
УДК 159.9.07
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2013. Вып. 4
А. В. Трусова, С. Г. Климанова, А. С. Киселев ВРЕМЕННАЯ ПЕРСПЕКТИВА
В СТРУКТУРЕ МОТИВАЦИИ СОХРАНЕНИЯ ЗДОРОВЬЯ
Актуальность проблемы. Восприятие времени, в частности субъективная оценка индивидуумом своей жизненной перспективы, является одной из важнейших составляющих функционирования личности. Исследования в этой области отличаются теоретической разрозненностью — существует множество подходов, в разной степени сконцентрированных на эмоциональных, когнитивных и поведенческих аспектах личностных смыслов восприятия времени.
В 60-х годах прошлого века психологи К. Левин и Л. Франк впервые ввели понятие временной перспективы, которое они определили как «полную совокупность представлений индивидуума о своем психологическом будущем и психологическом прошлом, существующих в данный момент времени». В работах Ф. Зимбардо [1] временная перспектива понимается как «неосознанный процесс, с помощью которого человеческий опыт размещается в определенные временные категории, или временные рамки, таким образом, придавая ему порядок, согласованность и смысл». Исследователем был предложен инструмент для оценки временной перспективы (ZTPI — Zimbardo Time Perspective Inventory), объединяющий мотивационные, эмоциональные, когнитивные и социальные аспекты функционирования личности и получивший широкое распространение во всем мире [1].
А. Сырцова с соавторами разработала языковую и культуральную адаптацию опросника ZTPI на русскоязычной выборке. Авторами была произведена оценка психометрических свойств русской версии опросника, его шкалы проверены на внутреннюю согласованность и воспроизводимость, структура русской версии опросника практически полностью воспроизводит факторную структуру оригинала [2].
Разработка методов оценки временной перспективы положила начало практическим исследованиям ее роли в функционировании личности. Часть работ была посвящена изучению связи между временной перспективой, употреблением психоактивных веществ и мотивацией к сохранению здоровья. Результаты показали, что ориентация на временную перспективу гедонистического настоящего является значимым предиктором употребления психоактивных веществ. По данным авторов, ориентация на временную перспективу будущего отрицательно коррелировала с самоотчетами испытуемых об употреблении психоактивных веществ. Авторы делают
Трусова Анна Владимировна — кандидат психологических наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет; научный сотрудник, Санкт-Петербургский психоневрологический институт им. В. М. Бехтерева; e-mail: anna.v.trusova@gmail.com
Климанова Светлана Георгиевна — магистр клинической психологии, Ассоциация Аллендэйл, Лэйк Вилла, Иллинойс, США (до 2010 г.); частный практикующий психолог (Санкт-Петербург); e-mail: svetlanagkl@yahoo.com
Киселев Алексей Сергеевич — специалист по биомедицинской статистике, Санкт-Петербургский психоневрологический институт им. В. М. Бехтерева; e-mail: biomedstat@bekhterev.ru
© А. В. Трусова, С. Г. Климанова, А. С. Киселев, 2013
вывод о том, что необходимо учитывать фактор временной перспективы в разработке программ профилактики и лечения аддиктивных нарушений [3-5].
Некоторые данные зарубежных исследований показывают, что способность индивида к самоконтролю, планированию собственного поведения и применению знаний на практике имеет непосредственное отношение к оценке им субъективного временного континуума [3].
Исследования взаимоотношений между физическим и психическим здоровьем и временной перспективой показали важность баланса временной перспективы — баланса между позитивным отношением к прошлому, ориентацией на будущее и получением удовольствия в настоящем [6].
Сравнительное кросскультурное исследование взаимосвязи между временной перспективой и здоровьем в российской и британской выборках показало, что, несмотря на общность структуры временной перспективы, существуют культураль-ные различия в восприятии прошлого, настоящего и будущего [7]. Авторы исследования оставляют открытым для дальнейшего обсуждения вопрос о влиянии обнаруженных различий на поведение.
К специфичным чертам российской выборки относится наличие значительной доли людей с недифференцированной временной перспективой, отсутствие той или иной однозначной временной ориентации, а также относительно высокая, по сравнению с предыдущими исследованиями, доля респондентов, имеющих негативную временную перспективу. При этом данные наблюдения касаются только женщин российской выборки [8]. Исследования, описывающие взаимосвязи временной перспективы и мотивационной сферы личности в российской выборке, крайне немногочисленны [9].
В настоящий момент в России существует недостаток данных о культуральной специфике временной перспективы личности. Исследования в этом направлении были бы полезны в планировании и практическом осуществлении профилактики и терапии широкого спектра расстройств, в частности — различных аддиктивных нарушений.
Цель исследования. Изучение взаимосвязи индивидуальных оценок временного континуума и их личностных смыслов, а также их влияние на мотивацию сохранения здоровья.
Задачи исследования:
1) Оценить направленность временной перспективы личности в исследуемой выборке.
2) Изучить взаимосвязь характеристик временной перспективы и структуры жизненных ценностей.
3) Проанализировать взаимосвязь характеристик временной перспективы и поведения, которое имеет негативные последствия для здоровья.
Гипотезы:
1) Поведение, ориентированное на поддержание и сохранение здоровья, взаимосвязано с субъективной ориентацией на будущее.
2) Поведение, которое характеризуется вредными последствиями для здоровья (эпизодическое употребление алкоголя, курение, нездоровое питание, отсутствие физической активности), взаимосвязано с субъективной ориентацией на гедонистическое настоящее.
Дизайн исследования. Пилотное исследование проводилось на базе факультета психологии Санкт-Петербургского государственного университета в мае 2013 г. Протокол проведения исследования одобрен Этическим комитетом СПбГУ Участие в исследовании было предложено 74 студентам дневного отделения факультета психологии СПбГУ Согласились принять участие в исследовании 71 человек, в окончательный анализ вошли данные 66 респондентов. Критериями включения в исследование являлись: 1) возраст 18-30 лет; 2) свободное владение русским языком; 3) способность подписать информированное согласие.
В данной статье представлен первичный анализ материала, полученного с помощью опросника Временной Перспективы Зимбардо (в адаптации А. Сырцовой, 2008); шкалы SF-36 для оценки качества жизни (русскоязычная версия, созданная и рекомендованная Межнациональным центром исследования качества жизни (МЦИКЖ), 1998); ранжирования списка инструментальных ценностей методики Рокича; самоотчетов испытуемых относительно их образа жизни.
Статистическая обработка материалов проводилась с использованием пакета SPSS. Использовался кластерный анализ, для качественных и номинальных признаков рассчитывались таблицы сопряженности и точный критерий Фишера, для анализа количественных и порядковых переменных использовались непараметрические критерии Краскела—Уоллиса и Манна—Уитни. В качестве статистических характеристик отдельных групп приведены медианы, минимальные и максимальные значения. Для анализа взаимосвязей использовался коэффициент корреляции Пирсона. Средний возраст всей исследуемой выборки указан как среднее и стандартное отклонение (m ± SD).
Результаты. В данном исследовании приняли участие 66 респондентов (52 женщины, 14 мужчин), средний возраст участников — 19,6 ± 1,38 лет.
Полученные данные были подвергнуты процедуре кластерного анализа, где в качестве оснований для кластеризации выступали шкалы опросника Временной Перспективы Зимбардо. В массиве данных были выделены три кластера, которые составили три группы соответственно.
Респонденты группы 1 (n = 29) по сравнению с другими респондентами характеризовались значимо более высокими показателями Позитивного Прошлого и Гедонистического Настоящего (p < 0,001).
Респонденты группы 2 (n = 26) характеризовались значимо более высокими показателями Негативного Прошлого (p < 0,001) и Фаталистического Настоящего (p = 0,001).
Респонденты группы 3 (n = 11) по сравнению с другими участниками характеризовались значимо более высокими показателями Будущего (р = 0,021) и значимо более низкими показателями Фаталистического Настоящего (p < 0,001) (табл. 1).
Респонденты группы 2 имели значимо более низкие оценки по составляющим параметра Физического компонента здоровья шкалы SF-36, в том числе — физическое функционирование (р = 0,031); ролевое функционирование, обусловленное физическим состоянием (р = 0,027); общее состояние здоровья, оцениваемое испытуемым в настоящий момент (р = 0,002).
Респонденты группы 3 по сравнению с респондентами других групп обнаружили значимые различия по параметру болевых ощущений (SF-36) и их влиянию на способность заниматься повседневной деятельностью. В этой группе высокие по-
казатели свидетельствуют о минимальных ограничениях активности испытуемого или отсутствии таких ограничений.
Таблица 1. Статистические характеристики групп — методика Зимбардо
Шкалы опросника Временной Перспективы Группа 1 Группа 2 Группа 3
Медиана min max Медиана min max Медиана min max
Негативное Прошлое 2,36 1,64 3,36 3,59 2,55 4,55 2,18 1,45 3,27
Гедонистическое Настоящее 3,71 3,12 4,82 3,47 1,82 4,41 2,82 2,35 3,35
Будущее 3,46 2,38 4,38 3,46 1,54 4,38 3,92 2,92 4,69
Позитивное Прошлое 3,89 2,78 4,78 3,17 1,78 4,78 3,22 2,56 3,89
Фаталистическое Настоящее 2,11 1,33 3,11 2,72 1,89 4,67 1,56 1,11 2,33
Анализ составляющих параметра Психологического компонента здоровья шкалы SF-36 также показал значимые различия респондентов группы 2 от респондентов других групп.
Респонденты группы 2 имели наиболее низкие значения жизнеспособности (р = 0,022), социального функционирования (р = 0,004), ролевого функционирования, обусловленного эмоциональным состоянием (р = 0,012), психического здоровья (р = 0,027) (табл. 2).
Таблица 2. Статистические характеристики групп — шкала SF-36
SF-36 Группа 1 Группа 2 Группа 3
Медиана min max Медиана min Max Медиана min max
Физическое функционирование 95,00 50,00 100,00 90,00 50,00 100,00 95,00 75,00 100,00
Ролевое функционирование, обусловленное физическим состоянием 75,00 0,00 100,00 50,00 0,00 100,00 100,00 25,00 100,00
Болевые ощущения 72,00 32,00 100,00 61,00 31,00 100,00 84,00 51,00 100,00
Общее состояние здоровье 77,00 45,00 100,00 52,50 10,00 100,00 82,00 40,00 100,00
Жизнеспособность 70,00 15,00 90,00 35,00 5,00 65,00 50,00 20,00 80,00
Социальное функционирование 87,50 50,00 100,00 62,50 25,00 100,00 75,00 62,50 100,00
Ролевое функционирование, обусловленное эмоциональным состоянием 66,67 0,00 100,00 33,33 0,00 100,00 66,67 0,00 100,00
Психическое здоровье 68,00 28,00 92,00 42,00 16,00 72,00 60,00 32,00 84,00
Респонденты группы 3 по сравнению с респондентами других групп характеризовались тем, что в меньшей степени рассматривали внешнюю красоту и привлекательность как мотиватор здорового образа жизни (р = 0,001), а также значимо ниже оценивали влюбленность как причину изменения образа жизни в сторону более здорового (р = 0,036). При этом в системе жизненных ценностей респондентов группы 3 значимо выше по сравнению с респондентами других групп располагалась интересная работа (р = 0,003) и менее значимыми были такие ценности как красота, природа и искусство (р = 0,044), а также свобода (р < 0,001).
Относительно употребления алкоголя были получены следующие различия между группами: респонденты группы 3 по сравнению с респондентами других групп чаще полностью отказываются от употребления алкоголя (р = 0,007), при этом респонденты группы 1 и группы 2 не различались между собой по этому параметру. Однако респонденты группы 2 по сравнению с респондентами других групп значимо чаще выпивали более пяти стандартных доз алкоголя за один раз (р = 0,019).
Была выявлена прямая взаимосвязь между положительной оценкой прошлого и показателями жизненной активности (г = 0,310, p = 0,015) и психологического здоровья (г = 0,341, p = 0,007). Большинство респондентов, которые оценивали свое прошлое положительно, сообщили о том, что до сих пор живут с родителями ^ = 0,043).
Негативная оценка прошлого в данном исследовании ассоциировалась с низкими показателями по большинству шкал, характеризующих различные аспекты здоровья, а именно — Ролевое Функционирование, обусловленное физическим состоянием (г = -0,315, p = 0,013), Интенсивность Боли (г = -0,346, p = 0,006), Общее Состояние Здоровья (г = -0,482, p < 0,001), Жизненная Активность (г = -0,622, p < 0,001), Социальное Функционирование (г = -0,640, p < 0,001), Ролевое Функционирование, обусловленное эмоциональным состоянием (г = -0,426, p < 0,001), и Психическое Здоровье (г = -0,604, p < 0,001). Большинство респондентов с ориентацией на негативное прошлое также сообщили о том, что они часто ощущают усталость и сонливость ^ < 0,001) и занимаются физическими упражнениями реже, чем 4-5 раз в неделю ^ < 0,001).
Обсуждение результатов. Корреляционный анализ полученных данных подтвердил выводы А. Сырцовой (2008) относительно взаимосвязей между различными аспектами временной перспективы: отрицательная взаимосвязь между Гедонистическим Настоящим и Будущим (коэффициент корреляции Пирсона, г = -0,340, р = 0,005); положительная взаимосвязь между Фаталистическим Настоящим и Негативным Прошлым (г = 0,437, р < 0,001); положительная взаимосвязь между Позитивным Прошлым и Гедонистическим Настоящим (г = 0,329, р = 0,007).
Интересным представляется обнаруженная положительная взаимосвязь между выраженностью параметра Фаталистическое Настоящее и количеством времени, проводимом за компьютером помимо работы и учебы (г = 0,384, p = 0,002). Вероятно, ощущение собственного бессилия относительно изменений в реальной жизни позволяет респондентам комфортно ощущать себя в виртуальной реальности.
Необходимо отметить, что в данном исследовании не было обнаружено взаимосвязи между характеристиками временной перспективы и такими аспектами поведения, связанного с сохранением здоровья, как курение, здоровое питание, профилактическое посещение врачей, продолжительность сна.
Данные нашего исследования согласуются с данными других исследований взаимосвязи временной перспективы и употребления алкоголя, в которых респонденты с ориентацией на будущее сообщали о более умеренном употреблении алкоголя по сравнению с другими группами [3-6].
Анализ данных, полученных в этом исследовании, позволил предварительно описать три группы испытуемых, различающихся по характеристикам временной перспективы.
Первую группу характеризует одновременно положительная оценка прошлого и гедонистическое восприятие настоящего. Респонденты, составившие эту группу, склонны с легкостью обращаться к своему прошлому, испытывать по отношению к нему теплые, ностальгические чувства, при этом они ориентированы на получение удовольствия и поиск возбуждающих впечатлений в настоящем, отличаются беззаботной и беспечной установкой к жизни в целом. Как правило, они не ощущают никаких ограничений, накладываемых состоянием их здоровья на повседневную активность.
Вторую группу характеризует негативное отношение к прошлому в сочетании с фаталистическим восприятием настоящего. Респонденты, вошедшие в эту группу, испытывают различные отрицательные эмоции и болезненные переживания, связанные с прошлым, субъективно оцениваемым травматическим опытом. При этом отношение к настоящему у этих испытуемых включает ощущение беспомощности, бессилия, отсутствие уверенности в своей способности повлиять на события своей жизни. Физическое и психическое здоровье респондентов этой группы является наиболее нарушенным — физическая активность испытуемых, повседневная деятельность и социальная активность ограничиваются состоянием их здоровья. Респонденты этой группы ощущают утомление и снижение жизненной активности, а также различные негативные эмоциональные состояния, связанные с депрессивными, тревожными переживаниями. Эта группа респондентов представляется самой неблагоприятной с точки зрения злоупотребления алкоголем, что подтверждается статистически значимыми различиями в употреблении большого количества алкоголя за один эпизод (более пяти стандартных доз).
Третью группу характеризует ориентированность на будущее в сочетании с восприятием настоящего как конструируемого и изменяемого индивидом. Респонденты, вошедшие в эту группу, имеют общую направленность на будущие цели, планы и действия по их реализации. Они в большей степени, чем респонденты других групп, склонны полностью отказываться от употребления алкоголя и минимально ощущают ограничения, накладываемые состоянием здоровья на их повседневную активность. При этом по сравнению с респондентами других групп их система жизненных ценностей характеризуется большей прагматичностью. Эта группа представляется наиболее благополучной с точки зрения поведения, связанного с риском для здоровья.
Заключение. Полученные данные представляются перспективными и позволяющими проводить дальнейший анализ. Выявленные характеристики могут быть использованы в разработке и планировании профилактических программ, направленных на усиление мотивации к ведению здорового образа жизни.
Литература
1. Zimbardo P. G., Boyd J. N. Putting Time in Perspective: A Valid, Reliable Individual-Differences Metric // Journal of Personality and Social Psychology. 1999. Vol. 77, N 6. P. 1271-1288.
2. Сырцова А., Соколова Е. Т., Митина О. В. Адаптация опросника по временной перспективе Ф. Зимбардо на русскоязычной выборке // Психологический журнал. 2008. № 3. С. 101-109.
3. Fieulaine N., Martinez F. About the Fuels of Self-Regulation: Time Perspective and Desire for Control in Adolescents Substance Use // The Psychology of Self-Regulation. New York: Nova Science Publishers, Inc., 2011. Р. 102-121.
4. Keough K. A., Zimbardo P. G., Boyd J. N. Who's Smoking, Drinking, and Using Drugs? Time Perspective as a Predictor of Substance Use // Basic and Applied Social Psychology. 1999. Vol. 21, N 2. Р. 149-164.
5. Ortrno V. E. C., Gamboa V., Gomes C. Links between Time Perspective and alcohol consumption. 2010. URL: http://www.academia.edu/2535063/Links_between_Time_Perspective_and_alcohol_consumption (дата обращения: 04.06.2013).
6. Oyanadel С., Buela-Casal G. The Perception of Time: Influences on Physical and Mental Health // Univ. Psychol. 2011. Vol. 10, N 1. Р. 149-161.
7. Boniwell I., Osin E., Linley P. A., Ivanchenko G. V. A question of balance: Time perspective and well-being in British and Russian samples // The Journal of Positive Psychology: Dedicated to furthering research and promoting good practice. 2010. Vol. 5, N 1. Р. 24-40.
8. Осин Е. Н., Орел Е. А. Возрастная динамика временной перспективы (на материале российских женщин) // Перспективные направления психологической науки: сб. научных статей. 2012. Вып. 2. С. 85-103.
9. Голубев А. М., Казачанская М. Г. Временная перспектива и мотивационные предпочтения // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер. Психология. 2009. Т. 3, № 2. С. 69-77.
Статья поступила в редакцию 20 июня 2013 г.
