CC BY
39
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
УДК 159.9
ВРЕМЕННАЯ И ЖИЗНЕННАЯ ПЕРСПЕКТИВА КАК МОТИВАЦИОННЫЙ ЦЕНТР САМООПРЕДЕЛЕНИЯ В РАННЕЙ ЮНОСТИ: СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
А.Д. АНДРЕЕВА1*, А.Г. ЛИСИЧКИНА1, Л.А. БРИМОВА2
1ФГБНУ «Психологический институт» РАО, Москва;
2МБОУ Лицей №15, Московская область, г. Химки
В статье приведены результаты эмпирического изучения представлений о своем будущем учащихся раннего юношеского возраста. Показано, что ориентация на будущее по-прежнему является ведущей психологической характеристикой изучаемого возрастного периода. В то же время современных молодых людей отличает выраженное позитивное отношение к своему настоящему, несвойственное их ровесникам советской поры. Выдвинуто предположение, что баланс между устремленностью в будущее и ценностью настоящего (и даже прошлого) можно рассматривать как копинг-стратегию, помогающую преодолеть трудности юношеского самоопределения в условиях постиндустриальной цифровой экономики.
Ключевые слова: социальная ситуация развития, временная перспектива, самоопределение, внутренняя позиция взрослого, ранний юношеский возраст.
Введение
В соответствии с современной нормативной периодизацией возрастного развития ранний юношеский возраст (16-18 лет) находится на границе институциональной взрослости: по достижении совершеннолетия юноши и девушки обретают права и обязанности взрослого человека. Однако современное постиндустриальное общество может позволить им достаточно длинное детство, не лишая при этом права на полноценную гражданскую позицию. Сегодня в большинстве случаев молодые люди этого возраста - это учащиеся, психологически и социально не готовые к самостоятельной жизни. В этом плане они адекватны своей эпохе, не заинтересованной в раннем взрослении подрастающих
© Андреева А.Д., Лисичкина, А.Г. Бримова Л.А., 2021
* Для корреспонденции:
Андреева Алла Дамировна
канд. психол. наук, зав. лабораторией научных основ детской практической психологии ПИ РАО E-mail: [email protected]
поколений, вступлении их в трудовую жизнь, прежде чем они обретут знания и умения, необходимые для успешного функционирования в сложных и подвижных условиях цифровой экономики. Более того, стремительное развитие цифровых технологий заметно сужает рынок труда, снижает спрос на так называемые «рабочие руки» во многих традиционных областях занятости. Потенциально трудоспособные молодые люди, столь привлекательные для общественного производства полвека назад, сегодня оказываются в неопределенном статусе то ли взрослых детей, то ли молодых взрослых, наделенных мораторием на принятие взрослых обязательств.
В исследовании, проведенном нами ранее [2], было установлено, что такое амбивалентное отношение к периоду ранней юности присуще как взрослым, так и самим молодым людям. Взрослые субъективно воспринимают сегодняшнее детство как более длительное по сравнению с их собственным, хотя критериями наступления взрослости считают традиционные институциональные границы. Старшеклассники также
полагают, что взрослость наступает в интервале от 18 до 25 лет, но при этом не причисляют себя к детям. По-видимому, транзитивный характер социально-экономических процессов в современном обществе ведет к размыванию субъективных границ традиционных возрастных периодов.
Чем характеризуется временная и жизненная перспектива современных учащихся раннего юношеского возраста? Каковы их представления о самоопределении и достижении основных жизненных показателей взрослости?
Традиционно переход от подросткового к раннему юношескому возрасту связывают с началом личностного и профессионального самоопределения старшеклассников. Как в отечественных, так и в зарубежных исследованиях [3, 5, 6, 7, 9, 14, 18] было показано, что в этот период устремленность в будущее становится основной направленностью личности, а в центре интересов и планов юношей оказывается проблема выбора профессии и дальнейшего жизненного пути. К. Левин говорил о том, что выбор профессии является первой идеальной целью, увеличивающей временную перспективу молодого человека: «вместо дней, недель и месяцев при постановке некоторых целей теперь учитываются годы» [7, с. 162]. Исходя из этого, авторы рассматривали профессиональное и личностное самоопределение в качестве основного новообразования старшего школьного возраста.
Продолжая эту линию исследований, И.В. Дубровина и ее сотрудники пришли к важному выводу о том, что «в старшем школьном возрасте формируется не само самоопределение - личностное, профессиональное (шире - жизненное), а психологическая готовность к нему» [14, с. 10]. Основным мотивационным механизмом формирования психологической готовности к профессиональному самоопределению является становление внутренней позиции взрослого человека.
В русле концепции Л.И. Божович о развитии личности в онтогенезе [3] мы рассма-
триваем внутреннюю позицию взрослого как сплав двух основных потребностей - социальной, связанной с обретением самостоятельности, и познавательной, направленной на освоение профессии либо подготовку к профессиональному обучению. В качестве важнейших мотивационных образований, связанных с удовлетворением этих потребностей, выступают представления молодых людей о своем будущем, предпочитаемом возрасте, временной перспективе и ретроспективе. Представления молодых людей о своем будущем придают личностный смысл мотивам, побуждающим их учебную деятельность и социальную активность.
Исследование, результаты которого изложены в настоящей статье, посвящено сравнительно-историческому изучению представлений о своем будущем выпускников советской средней школы и современных старшеклассников, а также их ровесников-студентов колледжей. Каким представляют свое будущее современные юноши и девушки? Как далеко они в него заглядывают? Какой период будущей взрослой жизни кажется им наиболее привлекательным? В какой мере образ будущего определяется гендерными стереотипами и установками, уровнем образования, регионом проживания? Ответы на эти вопросы позволили нам выявить психологическую феноменологию медленного взросления современной молодежи, традиционно описываемого как яркое социологическое явление постиндустриального общества [8, 13, 15, 16, 21].
Методика
Характеристика выборки. Исследование проводилось в 2019-2020 учебных годах на базе общеобразовательных школ г. Москвы и Московской области (г. Химки, г. Одинцово, г. Пушкино, г. Долгопрудный), «Столичного профессионального колледжа», Педагогического колледжа № 18 «Митино» г. Москвы и образовательных учреждений Уральского экономического района (общеобразовательные школы
г. Орска Оренбургской области; Образовательный центр г. Челябинска), Орского нефтяного техникума им. Героя Советского Союза В.А. Сорокина. В исследовании приняли участие 104 старшеклассника и 85 студентов средних учебных заведений Московского региона, 95 старшеклассников и 129 студентов средних учебных заведений Уральского региона. Общее число испытуемых - 413 человек.
Выборку респондентов, проживающих в Московской агломерации, мы рассматривали как совокупную, поскольку территориальная близость к мегаполису оказывает существенное влияние на экономику ближайших к Москве городов и трудовую занятость населения, расширяет возможности получения образования и дальнейшего трудоустройства молодежи. Выборку респондентов, проживающих в г. Челябинск и г. Орск Оренбургской области, мы также рассматривали как совокупную, относящуюся к Уральскому экономическому району, характеризующемуся значительной удаленностью от столицы и высоким уровнем развития промышленного производства.
Методы исследования. В качестве основных методических инструментов использовались Стендфордский опросник временной перспективы Ф. Зимбардо (ZTPI) [17], метод Б. Заззо «Золотой возраст» в модификации А.М. Прихожан [10], опросник «Я через 10 лет».
Полученные материалы обработаны с помощью статистического пакета SPSS 22.0: методов дескриптивной статистики (t-критерий Стьюдента, критерий ранговой корреляции Спирмена), непараметрического U-критерия достоверных различий Манна - Уитни.
Результаты и обсуждение
Временная перспектива
Образ будущего находится в неразрывной связи с психологической перспективой, то есть способностью мысленно представить себя в будущем. К.А. Абульха-
нова-Славская подчеркивает разнонаправ-ленность психологической перспективы в юношеском возрасте: «У одних представления о будущем связаны с профессиональным выбором, у других - с личностными притязаниями и со своими будущими достижениями (удачная карьера), у третьих -с личными устремлениями и потребностями (дружба, любовь, семья). Эти различия связаны с ценностными ориентациями, предпочитаемыми сферами жизни» [1, с. 144].
Для выявления представлений учащихся 16-18 лет о временных интервалах будущего и прошлого мы провели опрос, в ходе которого предлагали респондентам указать, какой отрезок времени они относят к ближайшему, близкому и далекому будущему и прошлому. Результаты представлены в таблице 1.
Таблица 1
Представления учащихся раннего юношеского возраста о временных интервалах прошлого и будущего (в процентах)
Интервал времени ближайшее 0-2 года близкое до 10 лет далекое до 20 лет
будущее 61 48 75
прошлое 82 54 48
Мы видим, что большинство респондентов измеряет ближайший период времени двумя годами, а далекий - 20 годами. Наибольшие расхождения обнаружились относительно представлений о близком времени, тем не менее около половины учащихся определили его как десятилетие. В соответствии с таким представлением молодых людей о временных интервалах мы и будем интерпретировать данные, полученные нами по другим методикам. Результаты данного опроса также показали, что о своем далеком будущем упоминают 70% юношей и только 30% девушек (различия значимы при р < 0,05), то есть можно предполагать, что юноши имеют более глубокую временную перспективу.
Для изучения временной перспективы, как уже упоминалось, были использованы Стендфордский опросник временной перспективы Ф. Зимбардо (2ТР1) и метод Б. Заззо «Золотой возраст» в модификации А.М. Прихожан.
Опросник Ф. Зимбардо направлен на оценку отношения субъекта ко времени, а через нее - на оценку отношения личности к окружающей действительности, к самому себе, своему прошлому, настоящему и будущему. Он содержит 5 шкал - негативное прошлое, гедонистическое настоящее, будущее, позитивное прошлое, фаталистическое настоящее, отношение к которым оценивается по пятибалльной шкале. По-
лученные результаты интерпретируются в контексте общего уровня ориентации на будущее, наличия определенных планов, стремления к поставленным целям, ожидания успеха [17, 18].
Для наших респондентов, учащихся 10-11 классов общеобразовательных школ Московской агломерации и Уральского экономического района, средние минимальные значения по всем шкалам находятся в интервале 1,33-2,65 баллов, средние максимальные - 3,56-4,89 баллов, а средние значения - 2,7-3,6 баллов. Профиль временной перспективы учащихся 10-11 классов по средним значениям по шкалам представлен на рисунке 1.
Профиль временной перспективы учащихся 10-11 классов (средние значения по шкалам)
будуще е позитивное прошлое фаталистическое на стоящее гедонистическое на стоящее негативное прошлое ■ 11 класс 10 класс 0 0,5 1 1,5 2 2,5 3 3,5 4 Рис. 1. Профиль временной перспективы учащихся 10-11 классов
Для старшеклассников наиболее привлекательным оказывается гедонистическое настоящее, то есть желание продлить текущий комфортный период своей жизни, хотя групповые значения по этой шкале не превышают среднего уровня. Столь же привлекательным для десятиклассников оказывается и будущее, однако уже одиннадцатиклассники оценивают его несколько ниже. Важным параметром является оценка фаталистического настоящего: высокие значения по этой шкале свидетельствуют об отсутствии сфокусированной временной перспективы, чувстве предопределенности
будущего, слабости будущих целей. Групповые оценки учащихся 10- и 11-х классов по данной шкале проходят по нижней границе среднего уровня, что можно рассматривать как проекцию умеренной тревоги и неуверенности в благополучной реализации жизненных планов.
Ретроспектива, то есть ценность прошлого, меньше всего привлекает старшеклассников, хотя для одиннадцатиклассников возрастает значимость позитивного прошлого, связанного с ностальгическими чувствами к прошлой беззаботной и понятной жизни. В размышлениях человека о своем позитивном
прошлом присутствует множество теплых, приятных моментов, положительных ярких эмоциональных переживаний. Ностальгические переживания выступают средством саморегуляции эмоциональных состояний, связанных с переживанием чувства тревоги, способствуют выбору адаптивных вариантов копинг-стратегий [4].
В целом, мы видим, что для современных старшеклассников настоящее и будущее имеют практически равную ценность. Эти результаты совпадают с полученными нами ранее данными о равноценности будущего и настоящего для старших подростков, оканчивающих 9 класс школы [11]. В отличие от этого, половина советских старшеклассников предпочитала думать о себе, воспринимать себя как достаточно взрослых. «Остаться» в своем возрасте хотели 25,4% школьников, а еще 24,6% «стремились вернуться» в беззаботное детство. Такой профиль интерпретировался как устремленность в будущее, рано наступающее ощущение взрослости [14]. Лишь четверть советских подростков
комфортно чувствовала себя в своем возрасте и еще четверть была субъективно младше своего возраста, инфантильна. Устойчивость эмпирических данных, полученных с помощью разных методик и на различных выборках респондентов, позволяет говорить о том, что для современной молодежи устремленность в будущее уравновешивается высокой ценностью настоящего.
Опросник Ф. Зимбардо не выявил значимых различий профиля временной перспективы, обусловленных условиями проживания и обучения респондентов. Более чувствительной к этим особенностям оказался традиционный для изучения временной перспективы метод Б. Заззо «Золотой возраст». С его помощью были выявлены определенные различия в отношении к настоящему и будущему старшеклассников в зависимости от конкретных условий региона проживания (в Московском и Уральском экономическом районах) и формы обучения (школа и 1-2 курсы колледжа). Результаты представлены в таблицах 2-3.
Таблица 2
Выбор предпочитаемого возраста старшеклассниками московских и уральских школ (в процентах)
Выбор на временной шкале Старшеклассники Москва Старшеклассники Урал ^критерий Стьюдента
Далекое будущее 5,5 6,7
Близкое будущее 14,3 21
Ближайшее будущее 37,1 20,6 р<0,5
Настоящее 18,6 25
Ближайшее прошлое 18,5 11,9
Близкое прошлое 3,6 9,7 р<0,5
Далекое прошлое 2,5 5,1
Можно сказать, что для уральцев настоящее и будущее как бы слиты в один временной интервал, включающий в себя не только сегодняшний день, но и близкое будущее (десятилетие). В отличие от уральцев, москвичи сосредоточены на ближайшем будущем, связанном с окончанием школы и поступлением в вуз. Равноценность для них настоящего и ближайшего прошлого (суммарно это такие же 37,1%)
выступает, по нашему мнению, в роли ко-пинг-стратегии, позволяющей справиться с тревожным ожиданием ближайшего будущего.
Также обнаружены различия в отношении предпочитаемого возраста в зависимости от формы обучения, то есть между старшеклассниками и их ровесниками-студентами колледжа. Данные представлены в таблице 3.
Таблица 3
Выбор предпочитаемого возраста московскими старшеклассниками и студентами колледжа (в процентах)
Выбор на временной шкале Московский регион ^критерий Стьюдента
Старшеклассники Студенты
Далекое будущее 5,5 20,3 р<0,5
Близкое будущее 14,3 24,8
Ближайшее будущее 37,1 21,9 р<0,5
Настоящее 18,6 11,7
Ближайшее прошлое 18,5 5,1 р<0,5
Близкое прошлое 3,6 9,7
Далекое прошлое 2,5 6,5
Мы видим, что студенты колледжа в большей степени ориентированы на будущее, все периоды которого практически равноценны. Ближайшее будущее (около 2 лет), привлекающее своей новизной старшеклассников, менее интересно студентам, уже так или иначе определившим свою судьбу на этот период жизни (различия достоверны при р<0,5). Несмотря на один и тот же фактический возраст, студенты колледжа более уверенно, чем школьники, строят планы на отдаленное будущее. Об этом свидетельствует и меньшая ценность для них как настоящего, так и недавнего прошлого (различия со старшеклассниками значимы при р<0,5). В ряде исследований также было показано преобладание ориентации на гедонистическое настоящее в старшем школьном и юношеском возрасте (17-20 лет) и на будущее у студентов и молодых взрослых (21-30 лет) [28, 35, 37, 40].
В литературе имеются данные и о том, что ориентация на гедонистическое настоящее больше свойственна девушкам-старшеклассницам, чем юношам [12]. Полученные нами по опроснику Ф. Зимбардо данные также позволили выделить гендерные различия в глубине представлений о будущем. Дифференцированный анализ ответов наших респондентов по шкале «Будущее» показал, что юноши оценивают свое будущее значимо выше, чем девушки (различия достоверны при р<0,01 по критерию Манна - Уитни; рис. 2).
Тендерные различия по шкале ориентации на будущее
2,8 3 3,2 3,4 3,6 3,8
Рис. 2. Гендерные различия по шкале ориентации на будущее
Хотя объективно показатели ценности будущего для юношей не слишком высоки, они, тем не менее, значимо выше, чем у девушек. Кроме того, юноши существенно чаще девушек говорят о далеком будущем, пытаются представить себя через 10-20 лет, их тревожит проблема выбора из множества возможных вариантов. Девушки чаще рассуждают о том, что будущее слишком изменчиво, поэтому трудно выбрать профессию, решить, что делать после окончания школы. В этом различии отражается как направленность юношей на более высокие жизненные достижения, так и готовность девушек к различным вариантам взрослого жизнеустройства. Е.И. Головаха также отмечает, что девушки во всех сферах жизни ожидают достижений в более раннем возрасте, чем юноши, их жизненная перспектива не всегда адекватна реальным обстоятельствам, что свиде-
тельствует об их недостаточной готовности к реальным проблемам взрослой жизни [6]. Мы предполагаем, что девушки, в отличие от юношей, не рассматривают профессиональную самореализацию в качестве единственного варианта жизненного устройства. Современная цифровая экономика не нуждается в таком большом количестве рабочих рук как индустриальная, поэтому девушки допускают для себя и не связанный с профессией способ самореализации - семья и материнство. Исследования показывают, что размышления о будущем у мужчин и женщин существенно различаются. Мужчины чаще обозначают политические, профессиональные и общественные темы, в то время как женщины в большей степени упоминают темы из личной сферы [19, 20].
Жизненная перспектива как образ близкого будущего (10 лет)
Для изучения жизненной перспективы учащихся 10-11 классов на ближайшее к окончанию школы десятилетие был использован специально разработанный опросник «Я через 10 лет». Учащимся предлагалось оценить основные события их ближайших 10 «взрослых» лет, включающие как социально значимые, так и личные достижения: получить высшее образование, стать хорошим специалистом, выйти замуж/жениться, стать родителями, сделать карьеру, открыть свое дело/бизнес, переехать в другой город или страну, купить/построить свой дом или квартиру, много путешествовать, стать известным человеком. Наиболее значимые события оценивались в 10 баллов, наименее значимые - в 1 балл.
Мы рассматриваем жизненную перспективу как осознаваемый образ будущего, опирающийся на социально желательный, поддерживаемый окружающими стереотип жизненного успеха. Обнаружилось, что этот образ не содержит гендерных различий: выявлена сильная прямая корреляционная связь между юношами и девушка-
ми (р=0,849), свидетельствующая о дихото-мичности представлений девушек о своем будущем. С одной стороны, они разделяют общепринятые ценности жизненного благополучия, признают их значимыми для себя, а с другой - предпочитают не заглядывать в отдаленное будущее, допуская разные варианты своей взрослой жизни.
В то же время этот образ отражает различия в базовых социокультурных ценностях жителей российских регионов (слабая прямая корреляционная связь, р=0,429). Москвичи в большей степени ориентируются на достижение жизненного благополучия (получить высшее образование, стать хорошим специалистом, сделать карьеру, создать свой бизнес, купить квартиру и увидеть мир), в которое практически не включаются семейные ценности. Семья и дети не рассматриваются московскими старшеклассниками в качестве значимых достижений молодости.
Уральцы демонстрируют большую приверженность традиционным ценностям, в том числе семейным. Приоритетным для них оказывается стремление к жизненной самостоятельности, наличие жилья, работы и семьи. По-видимому, высшее образование, собственный бизнес и путешествия представляются им труднодостижимыми либо необязательными факторами взрослой жизни. На рисунке 3 графически представлено соотношение желательных образов близкого будущего, полученных от 16-18-летних учащихся Московского и Уральского регионов. Для наглядности график построен с учетом инверсии рангов - чем численно больше ранг, тем более значимо соответствующее достижение.
Близкими по значимости для обеих выборок оказываются деловые и практические ценности (стать хорошим специалистом, сделать карьеру, сменить место жительства, построить свой дом). По-видимому, они и составляют ядро социально желательного образа близкого будущего для современной российской молодежи.
Рис. 3. Желаемый образ близкого будущего у учащихся Московского и Уральского регионов
Желаемый образ близкого будущего у учащихся Московского и Уральского регионов
12 -,-
жизненные достижения
Заключение
На основании проведенного исследования можно сделать следующие выводы:
1. Устремленность в будущее по-прежнему является важной психологической характеристикой учащихся раннего юношеского возраста, что обусловлено близящимся объективным изменением их социального статуса, завершением институционального детства, обретением прав и обязанностей взрослого члена общества.
2. Для современных учащихся раннего юношеского возраста настоящее и будущее имеют практически равную ценность. Высокая степень неопределенности будущего в современном мире повышает для молодых людей ценность настоящего, практически уравнивая их значимость.
3. Ближайшее будущее, в наибольшей степени привлекающее своей новизной старшеклассников, менее значимо для студентов колледжа, в той или иной мере определивших свою судьбу на этот период жизни. Несмотря на один и тот же фактический возраст, студенты колледжа имеют более глубокую временную перспективу, чем школьники.
4. Осознаваемый образ будущего не содержит гендерных различий, но отражает базовые социокультурные ценности жи-
телей разных регионов России. Москвичи в большей степени ориентируются на достижение жизненного благополучия, в которое практически не включаются семейные ценности, в то время как уральцы демонстрируют большую приверженность традиционным ценностям, в том числе семейным.
5. Подводя общий итог исследования, отметим следующее. Ранний юношеский возраст (16-18 лет) следует рассматривать только как начало становления внутренней позиции взрослого человека. Сегодня он характеризуется противоречием между устремленностью в будущее как важнейшей закономерностью раннего юношеского возраста, обусловленной завершением этапа основного общего образования, формальным окончанием периода своеобразного моратория на самоопределение и психологической неготовностью молодых людей соответствовать институциональным требованиям взрослости. Мы предполагаем, что именно глобальная неопределенность будущего в современном мире ведет к размыванию традиционных возрастных границ и становится одной из психологических причин медленного взросления молодежи. Баланс между устремленностью в будущее и ценностью настоящего (и даже прошлого) можно рассматривать как копинг-стратегию, помогающую
преодолеть трудности юношеского самоопределения в условиях высокой подвижности социальных и экономических процессов.
Литература
1. Абульханова-Славская К. А. Стратегия жизни. - М., 1991. - 160 с.
2. Андреева А.Д. Детство в субъективных представлениях современных взрослых и подростков о жизненных циклах // Теоретическая и экспериментальная психология.
- 2020. - Т. 13. - № 1. - С. 42-51.
3. Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. - М., 2008. - 400 с.
4. Болотова А.К., Хачатурова М.Р. Человек и время в ситуациях выбора совладающего поведения // Культурно-историческая психология. - 2012. - № 1. - С. 69-76.
5. Гинзбург М.Р. Психология личностного самоопределения: автореферат дис. ... докт. психол. наук. - М., 1996. - 60 с.
6. Головаха Е.И. Жизненная перспектива и ценностные ориентации личности / Психология личности в трудах отечественных психологов. - СПб.: Питер, 2000. - С. 256-269.
7. Левин К. Теория поля в социальных науках.
- СПб: Сенсор, 2000. - 368 с.
8. Марцинковская Т.Д., Полева Н.С. Поколения эпохи транзитивности: ценности, идентичность, общение // Мир психологии. - 2017. - № 1(89). - С. 24-37.
9. Нюттен Ж. Мотивация, действие и перспектива будущего / Под ред. А.Н. Леонтьева. - М.: Смысл, 2004. - 608 с.
10. Прихожан А.М. Диагностика личностного развития детей подросткового возраста. -М.: АНО «ПЭБ», 2007. - 56 с.
11. Сергоманов П.А., Андреева А.Д., Данилова Е.Е. Российские подростки эпохи позднего СССР и современного российского общества // Вопросы психологии. - 2020. - Т. 66.
- № 4. - С. 40-53.
12. Сырцова А. Возрастная динамика временной перспективы личности: автореферат дис. ... канд. психол. наук. - М., 2008. - 24 с.
13. Толстых Н.Н. Современное взросление // Консультативная психология и психотерапия. - 2015. - Т. 23. - № 4. - С. 7-24.
14. Формирование личности старшеклассника / Под ред. И.В. Дубровиной. - М.: Педагогика, 1989. - 168 с.
15. Arnett J.J. Emerging adulthood: A theory of development from the late teens through the twenties // American Psychologist. - 2000. -Vol. 55(5). - P. 469-480.
16. Arnett J.J. Emerging adulthood: The winding road from the late teens through the twenties. 2nd edition. - New York: Oxford University Press, 2015. - 385 p.
17. Diaz-Morales J.F. Estructura factorial у fiabili-dad del Inventario de Perspectiva Temporal de Zimbardo // Psicothema. - 2006. - Vol. 18. -No. 3. - P. 565-571.
18. Gonzales A., Zimbardo P.G. Time in Perspective // Psychology Today. - 1985. - Vol. 19(3). - P. 21-26.
19. McGrath J., Tschan F. Temporal Matters in Social Psychology: Examining the Role of Time in the Lives of Groups and Individuals. -Washington DC: АРА Publications, 2004.
20. Schmidt R.W., Lamm H., Trommsdorff G. Social class and sex as determinants of future orientation (time perspective) in adults // European Journal of Social Psychology. - 1978. -Vol. 8. - P. 71-79.
21. Twenge J.M. Have Smartphones Destroyed a Generation [Электронный ресурс]. URL: https://www.theatlantic.com/magazine/ toc/2017/09/.
References
1. Abul'khanova-Slavskaya KA. Strategiya zhizni. Moscow, 1991: 160 (in Russian).
2. Andreyeva AD. Detstvo v sub'yektivnykh predstavleniyakh sovremennykh vzroslykh i podrostkov o zhiznennykh tsiklakh. Teore-ticheskaya i eksperimental'naya psikhologiya 2020; 13(1):42-51 (in Russian).
3. Bozhovich LI. Lichnost' i yeye formirovaniye v detskom vozraste. Moscow, 2008: 400 (in Russian).
4. Bolotova AK, Khachaturova MR. Chelovek i vremya v situatsiyakh vybora sovladayushche-go povedeniya. Kul'turno-istoricheskaya psik-hologiya 2012; 1:69-76 (in Russian).
5. Ginzburg MR. Psikhologiya lichnostnogo sa-moopredeleniya: avtoreferat dis ... dokt psik-hol nauk. Moscow, 1996: 60 (in Russian).
6. Golovakha YeI. Zhiznennaya perspektiva i tsennostnyye oriyentatsii lichnosti. Psikhologi-ya lichnosti v trudakh otechestvennykh psik-hologov. St. Petersburg: Piter, 2000: 256-269 (in Russian).
7. Levin K. Teoriya polya v sotsial'nykh naukakh. St. Petersburg: Sensor, 2000: 368 (in Russian).
8. Martsinkovskaya TD, Poleva NS. Pokoleniya epokhi tranzitivnosti: tsennosti, identichnost', obshcheniye. Mir psikhologii 2017; 1(89):24-37 (in Russian).
9. Nyutten Zh. Motivatsiya, deystviye i perspek-tiva budushchego. Pod red AN Leont'yeva. Moscow: Smysl, 2004 608 (in Russian).
10. Prikhozhan AM. Diagnostika lichnostnogo razvitiya detey podrostkovogo vozrasta. Moscow: ANO «PEB», 2007 56 (in Russian).
11. Sergomanov PA, Andreyeva AD, Danilova YeYe. Rossiyskiye podrostki epokhi pozdnego SSSR i sovremennogo rossiyskogo obshchestva. Voprosy psikhologii 2020; 66(4):40-53 (in Russian).
12. Syrtsova A. Vozrastnaya dinamika vremennoy perspektivy lichnosti: avtoreferat dis ... kand psikhol nauk. Moscow, 2008: 24 (in Russian).
13. Tolstykh NN. Sovremennoye vzrosleniye. Konsul'tativnaya psikhologiya i psikhoterapi-ya 2015; 23(4):7-24 (in Russian).
14. Formirovaniye lichnosti starsheklassnika. Pod red IV Dubrovinoy. Moscow: Pedagogika, 1989: 168 (in Russian).
15. Arnett JJ. Emerging adulthood: A theory of development from the late teens through the twenties. American Psychologist 2000; 55(5):469-480.
16. Arnett JJ. Emerging adulthood: The winding road from the late teens through the twenties. 2nd edition. New York: Oxford University Press, 2015: 385.
17. Diaz-Morales JF. Estrectura factorial y habilitad del Inventario de Perspectiva Temporal de Zimbardo. Psicothema 2006; 18(3):565-571.
18. Gonzales A, Zimbardo PG. Time in Perspective. Psychology Today 1985; 19(3):21-26.
19. McGrath J, Tschan F. Temporal Matters in Social Psychology: Examining the Role of Time in the Lives of Groups and Individuals. Washington DC: APA Publications, 2004.
20. Schmidt RW, Lamm H, Trommsdorff G. Social class and sex as determinants of future orientation (time perspective) in adults. European Journal of Social Psychology 1978; 8:71-79.
21. Twenge JM. Have Smartphones Destroyed a Generation [Electronic resource]. URL: https://www.theatlantic.com/magazine/ toc/2017/09/.
A TIME AND LIFE PERSPECTIVE AS A MOTIVATIONAL CENTER OF SELF-DETERMINATION IN EARLY ADOLESCENCE: A COMPARATIVE HISTORICAL STUDY
A.D. ANDREEVA1, A.G. LISICHKINA1, L.A. BRIMOVA2
Psychological Institute of RAE, Moscow; 2Municipal general education budget institution Lyceum 15, Moscow region, Khimki
The article presents the results of an empirical study of the perceptions of the future of young students. It has been shown that future orientation is still the leading psychological characteristic of the age studied. At the same time, modern young people are distinguished by a pronounced positive attitude towards their present, which is unusual for their peers in the Soviet time. It has been suggested that the balance between aspiration to the future and the value of the present (and even the past) can be seen as a coping strategy to overcome the difficulties of youth self-determination in a post-industrial digital economy.
Keywords: social situation of development, time perspective, self-determination, inner position of the adult, early adolescence.
Address:
Andreeva A.D., Ph.D. Head of the Laboratory of scientific bases of children's practical psychology, Psychological Institute of RAE. E-mail: [email protected]
