CC BY
23
1868 г. Подчерем
и снова Вангыр
Одного щугорского пересечения через западный склон Урала, притом что материал получился прекрасный, было мало, чтобы представить объемную картину. Напрашивался маршрут по соседней к югу речке, Подчерему. Надо сказать, что этот маршрут был не столь идеален: в верхнем течении река в значительной своей части следовала простиранию структур, что мало способствовало моим целям. Поэтому, выбрасываясь вертолетом, я и не стремился высадиться как можно выше по течению. И конечно, мы истратили значительно меньше времени на отработку маршрута, к середине сезона были уже в Печоре, и в моих дальнейших планах значился Вангыр, который я успел полюбить и зауважать больше других северных речек.
Отряд мой в этот раз был значительно меньше по численности в сравнении с прошлым годом: всего лишь три человека, включая меня. Помимо Ивана я взял еще молодого неженатого парня из Сыктывкара, шофера по специальности. Звали его Альберт. Поначалу он старался понравиться, весь прямо искрился энтузиазмом, бросался исполнять все мои распоряжения. Но однообразная жизнь скоро ему прискучила, энтузиазм улетучился, и было видно, что все ему в тягость. Он не то чтобы превратился в полного бездельника, но отлынивал и нагонял тоску. Как только мы приплыли обратно в цивилизацию, он честно сказал: «Я больше с вами не поеду. Я тут посмотрел: автобусы ездят, девушки гуляют...» В общем, с ним все стало ясно, а перспективы дальнейшей работы, наоборот, подернулись туманом.
В Печоре я встретил Василия Ивановича Чалышева, который высказался на эту тему в свойственной ему решительной манере: «А чего думать? Иди на вокзал. Там бичей полно. Бери кадра и лети в горы. Все рав-
но он с гор от тебя никуда не убежит». М-да. Вроде бы все правильно. Я даже сходил на вокзал и поговорил с этой публикой — явно вчера из лагерей. Из разговоров с ними я понял две вещи: во-первых, они работать не будут (речь шла только об «отдохнуть»). Во-вторых, учитывая что у меня в полевой сумке оставался еще не один десяток тысяч рублей на вертолет и прочие полевые расходы, — они просто опасны. Пришлось, оставив верного
Ивана в гостинице, ехать в Сыктывкар.
В Сыктывкаре мне довольно быстро удалось уговорить парнишку из шлиф овалки поехать с нами на месяц. Звали его, кажется, Володя. По причине скоротечности нашего знакомства я мог и запамятовать его имя (позже он ушел из Института и устроился на работу в Аэропорт). И вот мы уже летим на Вангыр. Знакомые места. Выгружаем базовый лагерь с базистом на аэродроме (широкое поле первой террасы с хлипким домиком из досок и толя на краю «взлетной полосы»), мы с Иваном, прихватив палатку и продукты на несколько дней, забрасываемся тем же рейсом на высокое левобережье Вангыра, в верховья ручьев Озерного и Таежного.
К Вангыру у меня было несколько вопросов, возникших в процессе
обдумывания своего и фондового материала. Первейший из них: что такое лаптопайская свита, выделенная Г. А. Черновым? Принадлежит ли она к докембрию или это палеозой? Точки зрения были разные. Съемщики, которые только что закончили составление здесь 200-тысячной карты, утверждали, что ордовик лежит на ней с размывом и угловым несогласием, и указывали место в левом борту Озерного, где это можно увидеть. Есте-
ственно, первый маршрут был туда. Разочарование. Контакт тектонический. При этом пришлось осматривать, срывая дыхание, весь контакт, на протяжении нескольких сотен метров по абсолютной высоте, двигаясь вверх по довольно крутому склону. Компенсировал только спуск: мы встали на снежник и в момент проехали донизу на молотках, как это делают альпинисты с ледорубами, аж уши закладывало. Без сноровки довольно опасно, может раскатить на острые камни, но я это умел и Ивана научил технике безопасности: если упадешь — ноги сразу в стороны, клювом молотка за-резайся в снег. Потренировались. Получилось. А у наших коллег бывали и осечки. Миша Соколов, например, набил здоровый кровоподтек на пятой точке, раскатившись со снежника на курумы.
Река Подчерем в среднем течении
* Продолжение. Начало в “Вестнике” № 3 (с. 20—24) и № 5 (с. 23—28).
ЗесмАик, июнь, 2009 г., □ 6
Следующий маршрут, в ледниковый цирк самых верховий ручья Озерного, возместил все сторицей. Я такого ни до, ни после не видел. И пусть меня простят геологи-съемщики, но после осмотра этого темного, скалистого и мрачного места я заявил, что здесь никогда не ступала нога геолога. Как могли они пропустить эти прелестные (с точки зрения профессионала) обнажения, общей длиною до километра и высотою в добрую сотню метров, убейте — я просто не понимаю. Ордовикские кварцевые песчаники в основном полого лежат здесь на совершенно иных по составу поли-миктовых («мусорных») лаптопайских песчаниках, залегание которых близко к вертикальному. Близ контакта слоистость практически не видна, что связано с предордовикским выветриванием. Вот он, момент истины. Хорошей фотографии, к сожалению, не получилось: контровой свет и сильная тень в обрыве цирка. Но все зарисовал и замерил, как положено.
Остальное время в выкидном маршруте, преимущественно на ручьях Таежном и Снежном, было посвя-
щено детализации этих наблюдений. Подтвердилось северо-западное, неуральское простирание глубокого прогиба, заполненного лаптопайской свитой, содержащей обломки (иногда очень крупные) всех нижележащих пород (моласса, свидетельство горообразования). Ордовикские же структуры имеют северо-северо-восточное, уральское простирание.
Тяжело груженные образцами и уже без продуктов, спустились вниз, на аэродром. Базист встретил нас похлебкой из зайца и байкой из жизни туристов. Зайцы, оказывается, оккупировали территорию, брошенную людьми, и по вечерам, за минуту до того как полностью смеркалось, вы-
.
■
Хребет Тима-из со скал Подчерема
ходили на аэродром. Этой минуты хватало, чтобы подстрелить одного из них; остальные разбегались, до следующего вечера.
Что касается туристов, то представьте себе такую картину. Базист сушит отсыревшие сухари. Из кустов выходит, пошатываясь, человек и робко приближается к столу, не сводя глаз с сухарей. Потом очень интеллигентно, смущаясь, спрашивает: «А можно, я возьму один сухарик?» Получив утвердительный ответ, робко переминается с ноги на ногу и задает новый вопрос: «А можно, я возьму еще одиннадцать сухариков?» — «???» — «А нас двенадцать». Оказывается, группа туристов высадилась на вертолете выше петли и попыталась преодолеть на байдарках этот ревущий ад из пены, волн и камней (мы его вполне ощутили в 1963 году, но
вовремя сумели причалить). Все байдарки были поломаны (держать байдарку надо в струе; чуть ее развернет — и все: она становится поперек камня, и ее ломает, как хворостину об колено. Конечно, имущество утопили, и идут, питаясь святым духом (ну разве что ягод можно подсобрать). Веня их пожалел, чем-то снабдил, но как радикально поможешь продуктами группе в 12 человек без большого ущерба для троих, которым еще и работать? Я бы хоть какую-то рыболовную снасть им дал, да они уже далеко были. Но, видимо, дошли как-то, поскольку о массовой гибели туристов от голода в районе Вангыра сообщений не поступало.
Дальнейшая наша работа сводилась к выяснению характера нижней границы лаптопайской свиты и подстилающих отложений. Смотрели обнажения преимущественно на левом борту долины реки, включая плато Лаптопай, напротив знаменитого хребта Сабля. Собрали строматолиты, онколиты и катаграфии (водоросли), которые позже были определены специалистами, не без некоторых сомнений, как верхнерифейские. Задача была выполнена, а позже на этом материале была написана статья в ДАН.
Закончив, поплыли вниз. Первый день был достаточно напряженным. Русло — только поворачивайся да отталкивайся от камней: почти сплошной ревущий перекат, хотя и без особых угроз, вдобавок знакомый, пройденный мною в свое время. Ночевали напротив участка переката с говорящим названием Лек (плохой), на том же месте, где у нас был лагерь в 1963 году. Я тогда впервые нашел там место
Балок на Вангырском аэродроме и наш базист — гроза зайцев
Иван и Альберт у костра
Ручей Т аежный
для лагеря, прорубив в кустах проход от берега к малозаметной, но достаточно просторной площадке. В этот раз с удовольствием отметил, что стоянка стала постоянной: расширенной, утоптанной, легко видимой с реки. Других удобных мест поблизости нет, а тут как раз рядом просека-волок: кратчайший переход на р. Сыню, всего 4 км.
Дальше было легче, но и течение стало помедленнее. Задержались на Вангыр-воме, в избушке Мезенцева. Ему уже было за 70. Он с удовольствием попозировал перед фотоаппаратом. Последний из местных могикан.
До станции Косью добрались без приключений и ошибок (в прошлый раз вперлись в плохую, узкую протоку, рискуя пропороть лодки или наткнуться на завал). Правда, в этих местах уже за руслом следят: народу довольно много поднимается: и рыбаки, и охотники, и косцы.
Был уже прохладный, хмуроватый сентябрь, конец сезона.
За нами тропы стелены,
Да впереди нехожено,
За нами травы зелены Да небо смотрит холодно.
Бывали дни нехмурыми,
Бывали дни палящими,
Да стали горы бурыми,
Метели — предстоящими.
И снова в дымке утренней Залъем костры прощальные И наши лодки утлые Помешкаем отчаливать.
Под клики журавлиные, Нордвестами заветрены,
Перед дорогой длинною Присядем, как заведено.
Присядем и поднимемся,
Оставив мель причальную Ивпропалую двинемся Дорогой беспечальною.
И будут волны светлые Нести нас и укачивать И будут ивы с вербами Дорогу нам указывать.
Зима 1968-69 гг.
Теоретические проблемы меня не отпускали. Я написал и послал в «Геотектонику» статью, в которой излагал свои представления примерно так же (хотя и в сжатом виде), как в том же году об этом говорили авторы знаме-
нитого сборника, провозгласившего «новую глобальную тектонику». Но на этот раз П. Н. Кропоткин, хотя и чувствовал себя несколько неудобно, посоветовал мне все же статью из редакции забрать. Я был уверен, что она могла быть опубликована при устранении замечаний рецензента, которым был М. С. Марков. Марк прямо сказал, что статья вполне имеет шансы быть опубликованной. Так в чем же дело? Скорее всего, я попал на запретную территорию. П. Н., как бы между прочим, проронил: «Мы сами этим занимаемся». Статью я забрал, она так и валяется где-то. Обиды почти не было. Я понял, что я уже взрослый мальчик и дальше мне придется пробиваться самому.
Этой зимой работы прибавилось. Коллектив стратиграфов, в который входили А. И. Першина, В. И. Чалы-шев, А. И. Елисеев, В. А. Чермных, Э. С. Щербаков, В. С. Цыганко, Н. В. Калашников и другие сотрудники Института, затеяли составлять палео-
географический Атлас Тимано-Пе-чорской провинции и смежной части Урала. Дело, безусловно, нужное, призванное прежде всего помочь нефтяникам в планировании геологоразведочных работ на нефть. Атлас был задуман в более крупном масштабе, чем предшествовавшие ему Атлас СССР и Атлас европейской части СССР. Накопившийся за последние 10 лет огромный материал требовал реализации.
Я со своей стороны предложил дополнить собственно палеогеографические карты палеогеологически-ми и палеотектоническими (для последних я изобрел легенду). Предложение было принято; кроме меня в этой работе участвовал Н. И. Тимонин, сильной стороной которого было владение большим материалом по скважинам, пробуренным на платформе (результат трудолюбивого сидения в геолфондах той же Воркуты). Значительная же часть материала вычитывалась из собственно палеогеографи-
Озеро на руч. Озерном
Аэродром на руч. Вангыр. Мог принимать АН-2. Но не в такую
погоду
ческих карт. Так что работа продвигалась довольно быстро; к моменту готовности моей диссертации я смог использовать составленные схемы для подкрепления моих идей по связям платформы и Уральской складчатой области (как ни странно, лишь когда диссертация была почти готова, появились ее тема и название). К этому времени была написана и Объяснительная записка к Атласу (авторы текста В. А. Чермных и В. Н. Пучков), подводившая идеологическую базу под наш солидный коллективный труд.
Одновременно отрабатывался материал Щугорского и Подчеремского пересечений западного склона Урала, результатом чего стала моя статья «Морфология краевых складчатых структур Приполярного Урала».
Оценивая эту работу с позиций,
достигнутых в этом направлении в последующие годы (включая самые недавние публикации при моем непосредственном участии), я вижу в ней слабости и недочеты. Однако все познается в сравнении. Это был самый первый опыт целенаправленного, детального, идущего непосредственно «от обнажений» изучения структур данного типа на всем Урале. При том что геологи-съемщики и нефтяники достаточно объективно отражали на своих картах развитые здесь складки и разломы, цельного образа не создавалось, в результате чего в научных публикациях преобладали умозрительные представления О. А. Кондиайна и П. Е. Оффма-на о гравитационном происхождении развитых здесь складчато-надвиго-вых структур. Приведенные мною данные кончали с этими представлениями — по-видимому, навсегда.
Эстафету изучения этих структур принял от меня В. В. Юдин, приехавший из Ленинградского университета и начавший полевую работу в моем полевом отряде в 1971 г. Впоследствии исследования в этом направлении легли в основу его кандидатской, а затем и докторской диссертаций. Еще позже, начиная с 90-х годов, в период работы по Проекту
На ручье Снежном
Строматопораты с верховий Щугора
«Уралиды» комиссии ЕВРОПРОБА, изучение складчато-надвиговых дислокаций форлан-да Урала в рамках уже общепринятой в это время теории деформационного клина было возобновлено мною на примере более южных районов в сотрудничестве с испанскими геологами А. Перес-Эстауном, Д. Брауном и Х. Альварес-Маррон.
Не могу не покаяться в том, что одну частную загадку я поначалу не разгадал (впрочем, решения ее нет и в работах В. В. Юдина). Речь идет о структуре, пересекаемой Щугором в его верхнем течении, — от г. Тельпос-из вниз на протяжении 10 км до о. Овин-ди. Ордовикские и силурийские отложения, развитые на востоке этого пересечения, залегают полого, близгоризонтально; сменяющие их к западу девонские — круче и более дислоцированы; далее идут каменноугольные, которые, судя по детальным описаниям разрезов и определениям фораминифер, опрокинуты. Я довольно долго ломал голову и в конце концов нарисовал какую-то странную антиклиналь с узким опрокинутым носом. Она была откровенно некрасива и потому гвоздем засела в голове.
Только когда я снова оказался на Щугоре в 1995 г. в составе группы американских нефтяников в качестве одного из гидов, истина открылась мне во всем великолепии простоты. На одном из первых же обнажений известняков кто-то из участников обратил внимание на то, что строматопоры лежат не как положено, холмиком вверх, а наоборот, холмиком вниз — притом что породы практически горизонтальны. Дальше — больше, мы все стали обращать на это внимание. Оказалось, что все строматопораты перевернуты на протяжении многих километров. Отсюда был один шаг до вывода, что мы имеем дело с лежачим крылом уникальной по размерам опрокинутой складки (шириной около 10 км). Все встало на свои места. Сводный разрез по щугорскому пересечению, со всеми поправками, я опубликовал на английском языке в 1997 году в статье о структуре Уральского орогена.
Чл.-кор. РАН В. Пучков
