CC BY
190
История медицины
© Н. Н. БЛОХИНА, 2012 УДК 61:93
ВРАЧИ-ГУМАНИСТЫ — СОВРЕМЕННИКИ Ф. П. ГААЗА
Н. Н. Блохина
Национальный НИИ общественного здоровья PAMH, Москва
Тщательное знакомство с историей медицины наводит на мысль о том, что Федор Петрович Гааз был не одинок в своих лучших устремлениях и что существовали также врачи-гуманисты — его современники, которые только в силу обстоятельств оказались забытыми.
Еще при жизни Ф. П. Гааза его личность, его самоотверженная помощь больным, бедным и несчастным привлекали к себе внимание современников. В Отчете Комитета Общества попечительного о тюрьмах за 1829 год сообщалось: «Особенное попечение о всех ссыльных принял на себя член комитета, доктор Гааз, который и по обязанности своей, и по собственному чувству христианского человеколюбия был ходатаем за них во всем»1. Но, что интересно, в этом же отчете сообщалось и о члене «Пермского попечительного общества о тюрьмах» враче Федоре Христофоровиче Грале (1770—1835). Впоследствии знавшие его современники и писавшие о нем историки называли его «наш Гааз», но это было неверно, так как Ф. Х. Граль стал известен своей гуманной деятельностью врача даже несколько раньше, чем доктор Гааз. Ф. Х. Граль состоял членом Пермского комитета попечительства о тюрьмах, выполняя обязанности тюремного врача с 1828 по 1835 год, когда смерть оборвала его благотворную деятельность.
Ф. Х. Граль родился в Киеве в 1770 году. в семье лютеранского пастора. Окончив Императорский медико-хирургический институт в Петербурге, он совершенствовал свои знания по медицине в Германии, в Йенском университете. В 1790 г. Ф. Х. Граль защитил диссертацию «О русских домашних лекарственных средствах» и получил звание доктора медицины. С 1797 г. он был губернским врачом по Пермскому, Оханскому, Кунгурскому уездам. Ему приходилось исполнять обязанности судебного медика, осуществлять военно-медицинскую экспертизу; он также обслуживал больницу, богадельню, воспитательные и родильные дома, тюрьму, участвовал в борьбе против эпидемий.
В течение почти двух лет губернский врач Ф. Х. Граль работал бесплатно, только в 1800 году ему было установлено жалованье — 10 рублей. На протяжении многих лет рабочий день Ф. Х. Граля начинался в 5 ч утра. До 7 ч вел он прием больных у себя дома, затем обслуживал городские учебные заведения, в том числе духовную семинарию и лазарет в Верхних Муллах, где лечились мастеровые крестьяне из вотчины князя Голицына. В 1822 году на страницах журнала «Отечественные записки» был опубликован подробный рассказ о пермском докторе: «В 8 часов Федор Христофорович выезжает из дому для посещения больных, коих пользует он всегда не менее
1 Отчет Комитета Общества попечительного о тюрьмах за 1829 год. — СПб., 1830. — С. 220—222.
150, а иногда по 300 и более. Всякого посетит — несмотря на то, в палатах ли он живет, или в бедной хижине — знатный ли господин, или последний из слуг, — богатый ли гражданин, или бедный работник, — подробно разведает состояние болезни, предпишет лекарство и пищу, — и если заметит у кого нужду в чем, или недостаток в потребных припасах — всем тем снабдит из своего дому». После обеда, «не позволяя себе ни малейшего отдыха — посещает больных, находящихся в опасном положении, или занимается обозрением больниц и аптек и устройством оных ...»2. Ф. Х. Граля часто вызывали к больному и ночью и никогда он никому не отказывал.
«Я ежедневно, — писал Ф. Х. Граль в 1802 году, — обязан около ста, а иногда и гораздо более, больных осмотреть и случается операции делать; сверх всего заведую четырьмя больницами, как-то: госпиталь, горный лазарет, больница при сирото-воспитательном доме и при семинарии»3. При этом, как он сам свидетельствовал, он не имел «никакой, кроме двух учеников, другой помощи». Вечером, когда возвращался домой, Ф. Х. Граль вел метеорологические наблюдения, знакомился с новейшими открытиями и усовершенствованиями во врачебной науке.
Ф. Х. Граля отличало обостренное внимательное и гуманное отношение к страждущим, что выделяло его среди других врачей. « Совестливым, веселым характером своим, — писал современник Ф. Х. Граля, — дружеским и откровенным обхождением, без всякой напыщенности, — утешит больного, облегчит страдания его. Многие испытали, что одно посещение сего человека приносит уже отраду и облегчение в тяжких болезненных страданиях...»4. В Ф. Х. Грале воплотились черты врача — подвижника, самозабвенно отдающемуся сему важному, ответственному и любимому им делу: «... днем или ночью, в ненастье, в жар и в стужу, по первому извещению о случившемся над кем-нибудь из городских жителей несчастии или припадке он спешит на помощь страдальцу...». Каждый житель города, и дворянин, и купец, и мещанин, и крестьянин, знал, что «для призвания сего благодетеля на помощь во всякое время нужно одно только слово». Он всегда был готов к оказанию медицинской помощи, что, по мнению современников, доказывало «доброту его сердца, каковая больше подтверждается тем, что сей почтеннейший муж никогда, ни с кем не делает никаких условий о плате за посещение, ни с кого ничего не требует; везде поставляет обязанностью вспомоществовать ближним безмездно»5. «Тем более, — как писал о Грале другой его
2 Благодетельный врач в Перми // Отечественные записки. — СПб., 1822. — № 21/23. — С. 337—353.
3 Там же
4 Там же.
5 Там же.
современник, — с обширными врачебными познаниями, с добрейшей душой, при неутомимой деятельности он был в особенности полезен жителям Перми тем, что по долговременному проживанию в этом городе глубоко изучил болезни, свойственные тамошнему климату. Подробно знал быт города, быт каждого семейства, каждого члена семейства»6.
Самоотверженная деятельность Ф. Х. Граля вызывала в современниках желание составить для последующих поколений врачей его жизнеописание: «Вот пример, достойный всякого подражания! О, если бы все врачи в Отечестве нашем были подобны Федору Христофоровичу, бескорыстие коего, честность и достойные подражания услуги человечеству неисчислимы — целый город, целая губерния единогласно засвидетельствуют о сем. Множество людей, воспользованных от болезней, счастливо совершенные над многими операциями в опаснейших случаях — суть лучшие памятники благодеяний сего редкого человека»7.
Пермские краеведы всегда старались сохранить память об этом замечательном враче-гуманисте. Именно благодаря собранным краеведами материалам мы располагаем детскими воспоминаниями Модеста Яковлевича Киттары. «С годами росло во мне, — вспоминал М. Я. Киттары, — высокое уважение, любовь и преданность к этому человеку, которые крепли все более и более, от рассказов, слышанных сначала в семействе, а потом в гимназии, от товарищей о всех добрых делах и о редком искусстве доктора Граля»8. В его воспоминаниях есть такие строки: «Мне живо представляется добрый, ласковый, радушный старичок, невысокого роста, живой походки, но всего больше памятен мне, — пишет М. Я. Ки-тарры, делясь своими детскими впечатлениями, — костюм его, в котором постоянно я видел его и позже. Это темно-зеленый мундир с длинными фалдами, светлыми, желтыми пуговицами, с высоким стоячим воротником
6 Там же.
7 Там же.
8 Киттары М. Я. Воспоминания о докторе Грале // Пермский сб. — Пермь, 1859. — Кн. 1. — С. 44.
красного цвета; белые, туго обтянутые суконные брюки с резкими перехватами в колене уходили в голенища лакированных гусарских сапожек с черной кисточкой у раструба, которая красиво болталась и особенно занимала мое детское внимание. Длинная тяжелая шпага висела сбоку, а треугольная шляпа, которая мне теперь особенно почему-то кажется большою, была под левою мышкою»9. Являясь губернским врачом, Ф. Х. Граль вполне понимал и принимал всю важность своего врачебного служения больному человеку, не делая исключения ни для кого из представителей самых различных сословий. Этим, пожалуй, можно объяснить его уважительное отношение к мундиру чиновника Министерства внутренних дел, коим он и являлся будучи губернским инспектором Перми. Мундир губернского врача, работавшего в медицинском департаменте Министерства внутренних дел, постоянно напоминал ему о его повседневных обязанностях по отношению к его подопечным — больным пермякам10. Доктор Ф. Х. Граль не был забыт потомками: городские жители еще в начале XX века с благодарностью вспоминали «пермского Гааза»11, а одна из улиц города и ныне носит имя самоотверженного доктора.
В России всегда было немало врачей, которых отличало гуманное отношение к заключенным. На разных этапах движения арестантов в крупных городах, где осужденные на каторжные работы делали остановку на несколько дней, их встречали врачи, готовые оказать необходимую помощь страждущим. Один из них был описан Ф. М. Достоевским в повести «Записки из Мертвого дома». «Повторяю, арестанты не нахвалились своими лекарями, счи-
9 Там же. С. 43—44.
10 При приведенном в «Пермском сборнике» описании доктора Ф. Х. Граля от редакции было сделано следующее примечание: «Граль отличался множеством оригинальных привычек. В полной форме, описываемой почтенным Модестом Яковлевичем, он щеголял всю свою жизнь; даже ночью, призванный к бедняку-пациенту, он являлся в ней. Только в одном случае он изменял ей; на именинные обеды он приезжал обыкновенно во фраке, и в этом костюме изображен на изданном нами портрете. Шубы и даже теплой шинели он никогда не носил» // Там же. — С. 43.
11 Верхоланцев В. С. Город Пермь, его прошлое и настоящее. — Пермь, 1913; Смышляев Д. Д. Сборник статей о Пермской губернии. — Пермь, 1891; Формулярный список о службе доктора Грааля // Пермский сб. — Пермь, 1860. Кн. 2. — С. 23—24.
тали их за отцов, уважали их. Всякий видел от них себе ласку, слышал доброе слово, a арестант, отверженный всеми, ценил это, потому что видел неподдельность и искренность этого доброго слова и этой ласки»12. И далее: «Они были добры из настоящего человеколюбия».
«Старший доктор, хоть был и человеколюбивый и честный человек, его тоже очень любили больные, — писал Ф. М. Достоевский, — он был несравненно суровее и решительнее ординатора, даже при случае высказывал суровее строгость, и за это у нас его как-то особенно уважали. Он являлся в сопровождении всех госпитальных лекарей, после ординатора, тоже свидетельствовал каждого поодиночке, особенно останавливался над трудными больными, всегда умел сказать им доброе, ободрительное, часто даже задушевное слово и вообще производил хорошее впечатление»13.
Доктор И. И. Троицкий начинал службу ординатором одного из госпиталей военных поселений Новгородской губернии. В 1831 году он был свидетелем восстания поселенцев и избежал смерти благодаря расположению к нему подчиненных солдат: «... он переоделся в солдатское платье и три дня исполнял, вместе с нижними чинами, обязанности госпитального служителя». Среди современников бытовало мнение, что позднее он помогал участникам восстания, сосланным в Сибирь. Память о докторе И. И. Троицком сохранилась благодаря дневникам и запискам Ф. М. Достоевского. Многие другие «человеколюбивые и честные» врачи, однако, так и не нашли своих биографов.
Близким Ф. П. Гаазу по своим человеческим, гражданским и профессиональным взглядам был харьковский врач Владислав Андреевич Франковский14.
После окончания в 1840 году медицинского факультета Императорского Харьковского университета В. А. Фран-ковский стал ординатором терапевтической и акушерской клиники. В конце 1840-х годов он принимал самое деятельное участие в борьбе с эпидемией холеры (1847— 1848) и эпидемическим скорбутом (1849) на юге России. Последняя эпидемия была следствием засухи. В Харькове была организована временная больница для цинготных больных, которую и возглавил В. А. Франковский.
Он состоял многие годы действительным членом Харьковского благотворительного общества. В отделениях Харьковской губернской больницы и Харьковского военного временного госпиталя В. А. Франковский бесплатно лечил больных. Он был инициатором создания в Харькове городской детской больницы, которая и была открыта в 1878 г. Деятельность больницы была успешной, и вскоре удалось увеличить число больных до 60 человек.
В 1889 г. В. А. Франковский был награжден знаком Красного Креста за оказание безвозмездной помощи больным и раненым во время русско-турецкой войны 1878—1879 гг.
Доктор Писнячевский, будучи участником торжества, посвященного полувековому врачебному служению В. А. Франковского, в 1890 году отметил присутствие в среде врачей лиц, олицетворяющих в самих себе врачебную этику, носящих этот высший кодекс в своей душе, всею своею жизнью доказывающих, что известные нравственные требования, как ни казались идеальными, достижимы». В сборнике, посвященном полувековому юбилею В. А. Франковского (1840—1890), при-
12 Цит. по ГромыкоМ. М. Сибирские знакомые и друзья Ф. М. Достоевского. — Новосибирск, 1985. — С. 28.
13 Там же.
14 Франковский Владислав Андреевич: Полувековой юбилей (1840—
1890). — Харьков, 1892.
водятся замечательные слова из речи известного врача, историка медицины Ф. Л. Германа, представляющиеся нам важными для характеристики профессионально образованных врачей с их стремлениями к врачебному идеалу, которые были главенствующими в то время в обществе: «В медицине, как в области всякой науки, всякого искусства, — писал Ф. Л. Герман, — существуют свои традиции, существуют свои идеалы, которыми одухотворяется и направляется деятельность и стремления ее жрецов. Лишенная этих идеалов, медицина как наука пала бы до бессодержательной доктрины, до знахарства, а как искусство — до фельдшеризма, до простого ремесла». И далее он писал, что «тип врача, выработанный этой врачебной этикой, остался до сих пор недосягаемым идеалом, к которому стремились и стремятся лучшие представители врачебного сословия всех времен и народов»15.
Ф. Л. Герман писал о В. А. Франковском как о враче-гуманисте: «Полвека практической деятельности — это полувековое бессменное служение своему знамени, на котором ярко сияет слово «гуманность», это полвека ежедневного, ежечасного отречения от своего узкоэгоистического личного я, это — полвека неустанной работы»16.
Высоко оцененный современниками В. А. Франков-ский произнес речь, которую не мог закончить из-зa слез, подступивших к горлу, что свидетельствовало о тех душевных переживаниях, которые ему пришлось выдержать. Так как речь В. А. Франковского практически неизвестна не только врачам, но и историкам медицины, приводим важный с нашей точки зрения отрывок этой речи для характеристики этической профессиональной направленности деятельности врача середины XIX века:
«Вся сила нашего влияния на больного заключается в интенсивности нашего в нем участия. Выслушивая с полным вниманием и сосредоточенностью жалобы больного, высказывая непритворное сострадание к его недугам, мы входим с ним в нравственное общение и этим вселяем неограниченное к себе доверие и упование на помощь; наши слова утешения и надежды, наши врачебные наставления действуют как живительный бальзам, не только облегчая, но часто и исцеляя страдания. Больной, который явился к нам унылым и безнадежным, ободряется и уходит от нас с подкрепленными силами и надеждою на выздоровление. Это отрадная сторона нашего призвания составляет нашу высшую награду.
Но, к несчастью, нередко приходится иметь дело с больными, которым нельзя принести облегчения, для которых нет даже слов надежды и утешения. Здесь приходится самим нам страдать душою и как бы делиться с больным его горем; сила нашего страдания в этих случаях соответствует вполне силе доверия больного к нам. Это другая сторона — сторона мрачная нашего труда. Но и тут, конечно, сердечное участие наше не без доброго влияния и значения»17.
Речь В. А. Франковского необходимо переиздать, так как его пример врача-подвижника, его вера в высокую миссию врача — неиссякаемый источник для образцового выполнения долга молодыми поколениями врачей, вступающими в жизнь.
Одним из близких Ф. П. Гаазу людей был Николай Агапитович Норшин (1809—1897), который, будучи воспитанником доктора Гааза, часто сопровождал его во
15 Там же. — С. 41.
16 Там же. — С. 43—44.
17 Там же. — С. 9—10.
время обходов Старо-Екатерининской больницы. Начало их близости относится к тем временам, когда Ф. П. Гааз вылечил от «тяжелой горячки» встреченного им в Полицейской арестантской больнице еврейского мальчика, пришедшего из Литвы с «партией кантонистов», «инородческих сирот, солдатских сыновей и приютских воспитанников, не знающих родства». Ф. П. Гааз, выходив его, стал обучать тому, что знал сам. Мальчик с вниманием воспринимал все наставления «доброго доктора», учился с прилежанием. Получив при крещении имя Николай, он старательно совершенствовался в медицинских знаниях и заботливо ухаживал за больными.
Со временем Н. А. Норшин стал студентом медицинского факультета Императорского Московского университета. Ф. П. Гааз всегда помогал своему подопечному студенту-медику осваивать медицинские науки
В Центральном историческом архиве г. Москвы (ЦИ-АМ) нами обнаружено два письма, посланных Н. А. Чор-шину близким поверенным человеком Ф. П. Гааза — В. Дюма. По поручению Ф. П. Гааза последний писал: «...из последнего же письма вашего видно, что вы имеете намерение проситься для пользования себя в Старую Рузу, то скажу Вам, что Федор Петрович и Андрей Иванович (известный врач-хирург А. И. Поль. — Н. Б.) одобряют вполне вашу мысль и даже советуют вам непременно просить начальство об отпуске вас в Старую Рузу, что послужит вам немалую пользу. На счет же желаемого перевода вашего в Московский военный госпиталь Андрей Иванович советует повременить до получения хорошей пользы и возвращения из Старой Рузы, потом просить Пеликана лично и что он скажет, обо всем уведомить»18. Это письмо говорит о том, что Ф. П. Гааз и его друг врач-хирург А. И. Поль считали полезным, чтобы становление молодого врача Н. Норшина проходило в провинции, где он имел большое поле деятельности и, « получив немалую пользу», мог совершенствовать свои знания в Московском госпитале. Это доказывает, что Ф. П. Гааз понимал необходимость врачебной практики на окраинах Московской губернии для формирования молодого врача.
Во втором письме, посланном 4 декабря 1846 г., В. Дюма писал о том, что в больнице для бесприютных
18 ЦИАМ, ф. 1, оп. 1, д. 3522.
принято жить сообразно правилам следующим: «... всякому человеку дать ответ на вопрос его чистосердечно, так как сам желал получить ответ ... если что обещаем, то исполним, стараться приноравливать себя к правилам, изображенным к выданной всем книжке «Азбука христианского благонравия», не употреблять горячие напитки ... И стараться других служащих убедить в соблюдении этих правил ...»19.
Высота нравственных требований к сотрудникам по больницам к коллегам, а следовательно, и к молодому врачу Н. Норшину смогли сформировать этого врача с профессионально-этической гуманной направленностью.
Врач Н. А. Норшин прошел с достоинством свой жизненный путь: «Он с малых лет воспитывался человеколюбцем Федором Петровичем Гаазом», — писал доктор А. Д. Шеффер; давая обзор жизненного пути врача, он указал на то, что «за все время своего пребывания в Рязани до самой смерти, он (Норшин) пользовался общим уважением. Достойный воспитанник доктора Гааза, всесторонне образованный Николай Агапитович всегда отличался прямотой характера и добротой и горой стоял за подчиненных ему врачей»20.
В письме к Н. А. Норшину Ф. П. Гааз не случайно писал: «Самый верный путь к счастью не в желании быть счастливым, а в том, чтобы делать других счастливыми. Для этого нужно внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, помогая им советом и делом, словом любить»21.
Таким образом, если суммировать все сказанное выше, при внимательном изучении исторических источников складывается ясное представление о гуманистическом направлении в отечественной медицине этого времени. Ф. П. Гааз не был одинок в своих благородных устремлениях, и необходимо было только время, чтобы гуманистические принципы профессионального служения врача стали общепринятой нормой в медицине. История отечественной медицины об этом убедительно свидетельствует.
19 Там. же.
20 Шеффер А. Норшин Николай Агапитович: некролог // Врач. — 1897. — № 31. — С. 876.
21 Доктор Гааз: Сборник. Сост. Ю. Г. Куликов. Предисл. Л. В. Жарова и Т. Л. Черноситовой; пер. с франц. Т. Л. Черноситовой. — Ставрополь: Кн. изд-во, 1989. — С. 300.
Сведения об авторе:
Блохина Наталия Николаевна — канд. мед. наук, ст. науч. сотрудник; тел. (499)917-90-41.
