CC BY
81
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2016 История Выпуск 2 (33)
УДК 94(470):001
doi: 10.17072/2219-3111-2016-2-108-113
ВПЕРВЫЕ ПОСЛЕ СТАЛИНА: ИСТОРИКИ И ВЫБОРЫ В АКАДЕМИЮ НАУК СССР В 1953 ГОДУ
В. В. Тихонов
Институт российской истории РАН, 117036, Москва, ул. Дмитрия Ульянова, 19 [email protected]
Статья посвящена академическим выборам в Отделении истории Академии наук СССР в 1953 г. Показываются обстоятельства, сопутствовавшие процедуре избрания, освещается роль Отдела науки и культуры ЦК в подборе и продвижении претендентов. Особое внимание уделяется неформальной стороне выборов. Делается вывод о том, что результаты выборов являются свидетельством десталинизации в исторической науке.
Ключевые слова: Академия наук СССР, академические выборы, советская историческая наука, Отдел науки и культуры ЦК, десталинизация, А.Л. Сидоров.
Несмотря на нелегкую историю Академии наук СССР в XX в., избрание в ее члены всегда считалось высшим признанием научных заслуг ученого. Тем не менее говорить о том, что выборы всегда проходили по «гамбургскому счету», не приходится. На голосование часто влияли личные взаимоотношения, борьба ученых кланов, вмешательство власти и т.д. В советскую эпоху с конца 1920-х гг. использование административного ресурса при выборах сталонормой. В то же время сохранившаяся традиция тайного голосования позволяла «фрондировать», хотя академики понимали, что провал на выборах крупного «ученого от партии» чреват скандалом и большими неприятностями.
Особое значение академическое звание получило в послевоенное время, когда Академия наук была объявлена форпостом советской науки, а ее члены - «передовым отрядом» советских ученых. Тем не менее последнее десятилетие сталинского правления было отмечено только одними, пусть и сравнительно масштабными, выборами, прошедшими в 1946 г. Предполагалось провести выборы в начале 1950 г. Уже были выделены вакансии, прошло выдвижение кандидатов (Академия наук в решениях Политбюро..., 2000, с. 425-426), даже напечатано объявление о них в газете «Известия». Но накануне публикации сообщения о кандидатах на академические звания в «Известия» позвонили из ЦК и запретили размещать эту информацию (Виноградов, 2003, с. 81). Вскоре выяснилось, что готовится дискуссия по вопросам языкознания [Илизаров, 2012, с. 173-365], и в этих условиях Сталин счел выборы в академию неуместными. Затем до самой смерти «почетного академика» Сталина в 1953 г. они не проводились.
Академические выборы являлись важнейшим индикатором состояния и для советской исторической науки, переживавшей в сталинскую эпоху непростой период развития. В данном случае возникает довольно противоречивая картина, в которой научно-историческое сообщество не теряет субъектности, но подвергается регулярному вмешательству в свою жизнь со стороны государства-партии. Более того, мы можем даже наблюдать сращивание науки и власти. Эпоха «позднего сталинизма» (середина 1940-х-1953 г.) стала апогеем этого процесса. После относительного ослабления идеологического контроля в первые послевоенные месяцы в дальнейшем был взят курс на его усиление. Все это происходило в форме идеологических кампаний, которые применительно к научному полю (воспользуемся термином П. Бурдьё [Бурдьё, 2014, с. 473-517]) можно рассматривать как проникновение партийной культуры в академическое пространство. Естественно, что автономность научного поля резко ограничилась, что и служит важнейшим проявлением «сталиниза-ции» науки. Интересно, что процесс ее «десталинизации», под которым в данном случае понимается как раз повышение степени автономности научного поля (хотя только этим все и не ограничивалось), начался сразу после смерти Сталина. Академические выборы должны были показать, насколько этот процесс далеко зашел.
Официальное решение о проведении выборов было принято после обращения 17 июня 1953 г. Президиума Академии к Н.С. Хрущеву [Афиани, Фурсенко, 2010, с. 12]. Выборы обещали
© Тихонов В.В., 2016
быть очень напряженными, поскольку вакансий было мало, а претендентов много. Более того, сталинская смерть почти сразу же запустила процесс идеологических послаблений, которые не могли не сказаться на академических выборах. Было решено провести их в октябре того же года.
По регламенту голосовали только академики (в Отделении исторических наук их насчитывалось 10 человек, но академик И.М. Майский был арестован в феврале 1953 г. и находился в заключении), члены-корреспонденты остались без права голоса. Избранным считался кандидат, получивший более двух третей голосов. Голосовать можно было два тура. Если ни одни из претендентов не набирал необходимого количества голосов, то вакансия закрывалась.
Отделению исторических наук предполагалось выделить три вакансии академика: две по историческим специальностям («истории партии» и «истории СССР и археологии») и четыре вакансии членов-корреспондентов (все по истории). Лоббирование дополнительных вакансий началось сразу же после неофициального решения о проведении выборов. Вице-президент АН СССР историк В.П. Волгин еще в мае направил докладную записку на имена Н.С. Хрущева и П.Н. Поспелова, в которой доказывал, что предполагаемого количества вакансий явно недостаточно и «история русского народа» (так!) останется в Академии без многих ярких представителей. В связи с этим предлагалось выделить две дополнительные вакансии академика и две члена-корреспондента (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Ед.хр. 408. Л. 2). Письмо В.П. Волгина было перенаправлено в Отдел науки и культуры (заведующий отделом был А.М. Румянцев), где посчитали, что Академия нуждается прежде всего в специалистах в области естественных и технических наук, а не общественных. Поэтому увеличение числа вакансий было признано нецелесообразным. П.Н. Поспелов поставил свою резолюцию - «Согласен» (Там же. Л. 4).
Перед выборами Отдел науки и культуры подготовил список претендентов, которых поддерживало ЦК. На академические вакансии рекомендовались А.М. Панкратова (по специальности «история СССР и археология») и П.Н. Поспелов (по специальности «история КПСС»), на вакансии членов-корреспондентов (по специальности «всеобщая история») - Б.А. Рыбаков, С.П. Толстов и В.И. Авдиев.
Но ситуация резко изменилась в октябре, непосредственно перед проведением выборов. Был выдвинут лозунг необходимости решения кадрового вопроса в науке, предполагавший заметное увеличение числа членов Академии. Отдел науки и культуры попросил ЦК значительно увеличить количество вакансий для всех специальностей, включая историю. Этот отдел дополнительно выдвигал кандидатом на звание академика М.Н. Тихомирова (Там же. Л. 51), а кандидатами на звания члена-корреспондента - А.Л. Сидорова, С.В. Киселева, М.В. Нечкину, В.М. Хвостова и Ф.В. Потемкина (Там же. Л. 54). Одновременно работала экспертная комиссия АН, которая предлагала как достойных кандидатов уже перечисленных историков, а также П.Н. Третьякова и Я.Я. Зутиса (Там же. Л. 97).
Наконец, 14 октября Президент Академии наук А.Н. Несмеянов и секретарь Президиума А.В. Топчиев направили секретарю ЦК М.А. Суслову записку, где просили за счет биологов выделить для члена-корреспондента Н.М. Дружинина вакансию академика (Там же. Л. 75). Предложение было поддержано.
Таким образом, к началу выборов уже сложилась вполне осязаемая конфигурация реальных претендентов, имеющих не только научный вес, но и серьезную административную поддержку как со стороны Президиума и Отделения АН, так и со стороны Отдела науки и культуры ЦК. Более того, П.Н. Поспелов и А.М. Панкратова являлись членами ЦК. К тому же Панкратова славилась среди историков не только выполнением директив партии, но и стремлением помочь незаслуженно обиженным. М.Н. Тихомиров и Н.М. Дружинин являлись крупными учеными, находившимися на пике развития исследовательской формы.
Многие претенденты в члены-корреспонденты могли похвастаться особым административным положением. Все они, кроме Ф.В. Потемкина, являлись лауреатами Сталинской премии. Многие возглавляли кафедры различных высших ученых заведений. У всех были заметные научные труды, пусть и, как показало время, неравноценные. С.П. Толстов был директором Института этнографии АН СССР. Пост директора Института истории занимал А.Л. Сидоров. П.Н. Третьяков возглавлял Институт славяноведения. Их положение и связи позволяли предположить, что Отдел науки и культуры будет делать все, чтобы они получили свои «директорские» звания. Помешать этому могло только то, что последние двое имели неоднозначную репутацию в сообществе истори-
ков. А.Л. Сидоров принимал активное участие в борьбе против «безродных космополитов», а главной его жертвой стал академик И.И. Минц [Тихонов, 2013]. Кроме того, считалось, что именно он ответственен за закрытие Ленинградского отделения Института истории. П.Н. Третьяков долго работал в Отделе агитации и пропаганды ЦК, где курировал историческую науку. В 1950-1953 гг. он являлся главным редактором журнала «Вопросы истории». Занимавшие эти должности неизбежно участвовали в многочисленных конфликтах. Помимо этого, считалось, что ни А.Л. Сидоров, ни П.Н. Третьяков не опубликовали действительно крупных трудов.
Наконец, 19-21 октября состоялись выборы. Кандидаты на звание академиков прошли без особых проблем. Все понимали, что вакансия «история КПСС» выделена специально для П.Н. Поспелова и его избрание является необходимым для ученых шагом навстречу партии. Вопросов в отношении трех других претендентов также не нашлось. В члены-корреспонденты были избраны Б.А. Рыбаков, Я.Я. Зутис, С.П. Толстов, С.В. Киселев, В.М. Хвостов и Ф.В. Потемкин.
Одна вакансия оказалась незанятой. Кроме того, в Отделение исторических наук было переброшено еще две вакансии членов-корреспондентов по специальностям «история СССР и археология» и «всеобщая история». Второй тур голосования принес долгожданный успех М.В. Нечкиной, а также включившемуся в «академическую гонку» специалисту по Тихоокеанскому региону А.А. Губеру.
Однако опять одна вакансия оказалась свободна. Не прошли А.Л. Сидоров и П.Н. Третьяков. Первый получил шесть голосов «за» и четыре «против». Второй - четыре «за», а остальные «против». Это уже был скандал. В нарушение регламента был объявлен третий тур. Но и он оказался безрезультатным. Ни А.Л. Сидоров, ни П.Н. Третьяков не прошли (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Ед.хр. 408. Л. 107).
И.И. Минц записал в своем дневнике: «Старики не хотят ему простить ликвидации ЛОИИ (Ленинградское отделение Института истории. - В.Т.) и, главное, вражды с покойным [Б.Д.] Грековым» («Из памяти всплыли воспоминания.», 2007, с. 83). Спустя много лет Ю.А. Поляков в своих воспоминаниях приоткрыл завесу тайны над этим эпизодом: «Сидоров был дружно провален, но по Институту и Отделению истории прошел слух: Минц голосовал за Сидорова и показывал ему свой бюллетень. Большинство возмущались. Много лет спустя Минц открыл мне тайну. "Мы тогда, -рассказывал он, - действовали дружно, слажено. Голосовали 9 человек. Руководил В.П. Волгин. Все доверяли друг другу. Мы собрались у Волгина, обсудили кандидатуры. Дружно решили: Сидорова не избирать. Я потом доверительно спросил у Вячеслава Петровича: можно я проголосую "за"? Мой голос не решал дела, а в моем трудном положении важно было показать, что я не враг ему. Волгин, еще раз подсчитав голоса, согласился. Я действительно показал Сидорову свой бюллетень, а счетная комиссия показала Аркадию кукиш"» [Поляков, 2004, с. 149]. Сам Сидоров считал, что именно Минц - главная причина его неудач на выборах: «.Я на всю жизнь приобрел врага, который использовал все возможности, чтобы захлопнуть передо мной двери в Академию Наук» (Сидоров, 2005, с. 399).
24 октября состоялось собрание Отделения, которое утвердило результаты голосования. Академиком-секретарем был избран М.Н. Тихомиров. И.И. Минц написал в своем дневнике, что первоначально предполагалось на эту должность выдвинуть Панкратову, но ЦК настоял на том, чтобы она сосредоточилась на работе в «Вопросах истории» («Из памяти всплыли воспоминания.», 2007, с. 83). Заместителями секретаря стали С.В. Киселев и Ф.В. Потемкин. Кроме того, в бюро вошли академики И.Э. Грабарь, А.М. Панкратова, Н.М. Дружинин, а также члены-корреспонденты А.А. Губер, Б.А. Рыбаков. В качестве утешительного приза А.Л. Сидорову и П.Н. Третьякову было их включение в бюро (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Ед.хр. 408. Л. 122). Впрочем, это предполагал и их статус директоров институтов исторического профиля.
Но в выборном процессе принимали участие не только члены АН и представители ЦК. В «академические скачки» попытался вмешаться и «маленький человек». По наблюдениям историка О.Л. Лейбовича, «маленький человек» занимал особое место в советском обществе сталинского периода: «Маленький человек - это вовсе не рабочий или колхозник, или мелкий служащий, как это может на первый взгляд показаться. Нет, это гражданин, который, не занимая высоких постов, рискует, но разоблачает больших начальников, совершивших крупные преступления. Маленький человек - это человек, стучащий громко и самоотверженно. Даже если он и не всегда прав: что-то додумывает, о чем-то сочиняет, сообщает непроверенные слухи, тем не менее к нему следует при-
слушиваться и оберегать от притеснений местных или ведомственных начальников» [Лейбович, 2008, с. 148; Сахаров, 2004, с. 843-848; Тихонов, 2013, с. 108-124]. К сигналам, исходившим от «маленьких людей», внимательно относились. Это являлось и демонстрацией демократичности советского строя, при котором любой рядовой гражданин мог бороться против вышестоящего. Теперь в роли «маленького человека» выступил московский историк, доцент Московского государственного педагогического института В.Т. Круть, в свое время «прославившийся» в среде историков в качестве активного участника охоты за «безродными космополитами» [Дубровский, 2005, с. 548]. Формой борьбы он избрал письмо на имя самого Г.М. Маленкова.
Письмо, датированное 15 октября 1953 г., являлось форменным доносом на А.М. Панкратову. Автор заявлял: «.. .А.М. Панкратова недостойна быть академиком, как по своим научным, так и по общественно-политическим данным» (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 17. Ед.хр. 424. Л. 252). Он указывал, что знает ее уже давно, поскольку она преподавала в Институте красной профессуры, где он учился. «Научная карьера А.М. Панкратовой свидетельствует об ее умении приспосабливаться, использовать выгодно конъюнктурную обстановку, обращать на себя внимание вышестоящих работников, окружить себя "своими" людьми, покорными, прислуживающими ей и превозносящими ее достоинства, а то и людьми сомнительными в научном и политическом отношении» (Там же. Л. 252253). По его словам, она сознательно уклонялась от важнейших дискуссий. Более того, в своих публикациях слишком часто цитировала Л.П. Берию (Там же. Л. 258). В.Т. Круть припоминал ей и исключение из партии в 1936 г., критику «Истории Казахской ССР», написанной под ее руководством, и т.д. Наконец, он указал на то, что А.М. Панкратова совмещает множество должностей, что не позволяет ей продуктивно работать. В частности, она никак не может написать книгу по истории пролетариата. «Научный авторитет А.М. Панкратовой непомерно раздут, он зиждется на поддержке ее группой лиц, претендующих на монополию в исторической науке, вернее, в ее ведущих звеньях», - заключал правдоискатель (Там же. Л. 259). В заключение он написал, что это не первый сигнал с его стороны в отношении А.М. Панкратовой, но предыдущие почему-то остались без внимания. Отметим, что стилистически и по набору обвинений письмо является типичным для позднего сталинского периода.
Проигнорировать письмо В.Т. Круть было нельзя. Как уже говорилось, к таким сигналам должны были внимательно относиться, хотя часто старались «нейтрализовать» деятельность таких «правдоискателей», вносившую дополнительные проблемы и в без того напряженную работу контролирующих органов. Отдел науки и культуры ЦК подготовил докладную записку, подписанную заведующим отделом А.М. Румянцевым и датированную 16 декабря 1953 г. В ней указывалось, что приведенные в письме факты об исключении Панкратовой из партии в 1936 г. и критике «Истории Казахской ССР» хорошо известны и что она давно восстановлена, а ошибки в книге осознала и учла. Тем не менее признавалось, что из-за большой нагрузки историк допускает ошибки в своих трудах. Слишком она доверчива и к «политически сомнительным лицам». В то же время правильность ее избрания не вызывала сомнения. Итог: «Следовало бы ознакомить т. Панкратову с письмом т. Круть, а также рекомендовать ей более вдумчиво относиться к своим выступлениям и сократить работу по совместительству» (Там же. Л. 270).
Таким образом, письмо не стало поводом для начала какого-либо дела против А.М. Панкратовой. Написанное в формате поздних сталинских идеологических кампаний, оно оказалось теперь неуместным. На нового академика смотрели как на проводника новой линии партии в журнале «Вопросы истории» [Сидорова, 1997; Савельев, 2003, с. 148-162].
Итак, восстановление истории выборов 1953 г. позволяет увидеть внутреннюю кухню «академических гонок». Оно же способствует пониманию общего развития послесталинской советской исторической науки. Отказ избрать в члены академии людей, замешанных в идеологических погромах, свидетельствует о начале процесса десталинизации в науке. Это же демонстрирует и история с письмом против А.М. Панкратовой.
Более того, можно обнаружить определенную степень независимости научного сообщества от власти о том, что влиятельная группа историков блокировала избрание «цековских» фаворитов, и констатировать, что выборы стали проявлением автономии научного поля. На общеакадемическом уровне об этом же свидетельствует и докладная записка Отдела науки и культуры ЦК Н.С. Хрущеву, которая была подготовлена по результатам избирательной кампании 1953 г. в Академии наук и в которой партаппаратчики сетовали на то, что в Академии имеются «группы», проводящие
самостоятельную линию и противостоящие вмешательству со стороны ЦК (Академия наук в решениях Политбюро. 2010, с. 72-74).
Список источников
Российский государственный архив новейшей истории (далее - РГАНИ). Ф. 5. Оп. 17 (Центральный Комитет КПСС. Отдел науки и культуры). Ед.хр. 408, 424.
Академия наук в решениях Политбюро цК РКП(б) - ВКП(б) - КПСС. 1922-1991: 1922-1952 / сост. В.Д. Есаков. М., 2000.
Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б) - КПСС. 1922-1991: 1952-1958 / отв. сост. В.Ю. Афиани, В.Д. Есаков. М., 2010.
«Из памяти всплыли воспоминания.»: Дневниковые записи, путевые заметки, мемуары академика
АН СССР ИИ. Минца. М., 2007.
Виноградов В.А. Мой XX век: Воспоминания. М., 2003.
Сидоров А.Л. Институт красной профессуры // Мир историка: Историограф. сб. Омск, 2005. Вып. 1.
Библиографический список
Афиани В.Ю., Фурсенко А.А. Академия наук СССР и ЦК КПСС в 1950-е гг.: поиск путей модернизации науки // Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б) - КПСС. 1922-1991: 1952-1958 / отв. сост. В.Ю. Афиани, В.Д. Есаков М., 2010. Бурдье П. Поле науки // Бурдье П. Социальное пространство: поля и практики. СПб., 2014. Дубровский А.М. Историк и власть: Историческая наука в СССР и концепция истории феодальной России в контексте политики и идеологии (1930-1950-е гг.). Брянск, 2005. Илизаров Б.С. Почетный академик Сталин и академик Марр. М., 2012.
Лейбович О.Л. В городе М: Очерки социальной повседневности советской провинции. 2-е изд. М., 2009.
Поляков Ю.А. Ровесник эпохи // Отеч. история. 2004. № 4.
Савельев А.В. Номенклатурная борьба вокруг журнала «Вопросы истории» в 1954-1957 гг. // Отеч. история. 2003. № 5.
Сахаров А.Н. Революционный тоталитаризм в нашей истории // Сахаров А.Н. Россия: Народ. Правители. Цивилизация. М., 2004.
Сидорова Л.А. «Оттепель» в советской исторической науке: Советская историография первого послесталинского десятилетия. М., 1997.
Тихонов В.В. «.Забить последний гвоздь в крышку политического гроба Исаака Минца и его прихвостней»: разгром «группы» историка И.И. Минца в годы идеологических кампаний «позднего сталинизма» // Genesis: Исторические исследования. 2013 № 2. URL: http://e-notabene.ru/hr/article_701.html (дата обращения: 20.05.2016).
Тихонов В. В. Как «маленькие люди» творили большую историю: феномен «маленького человека» и его роль в послевоенных идеологических кампаниях в советской исторической науке // История и историки: историогр. вестник. 2011-2012. М., 2013.
Дата поступления рукописи в редакцию 29.03.2016
FOR THE FIRST TIME AFTER STALIN: HISTORIANS AND ELECTIONS TO THE ACADEMY OF SCIENCES OF THE USSR IN 1953
V. V. Tikhonov
Institute of Russian History, Russian Academy of Sciences, Dmitriya Ulyanova str., 19, 117036, Moscow, Russia [email protected]
The article is devoted to the first elections in the Department of History of the Academy of Sciences after the death of Stalin in 1953. The author describes the official procedure for the election of academicians and corresponding members. Through showing the circumstances behind the election procedure, the article details the role of the Department of Science and Culture of the Central Committee in the selection of candidates and reveals its active part in the election. The author pays particular attention to the informal side of the election campaign: lobbying interests
of certain groups of historians, the struggle for the additional vacancies for Historical Sciences, etc. On the basis of archival documents and memoirs, the author demonstrates how a group of academics blocked the election of the Director of the Institute of History of the USSR Sidorov because of his active participation in the ideological campaigns of Stalin's time. It examines in detail the story of the letter of the Moscow historian V.T. Krut against Anna M. Pank-ratova who was a candidate in academicians. The case is considered as a manifestation of the Stalin era phenomenon of the "little man". The Department of Science and Culture of the Central Committee was forced to respond to the letter, but defended Pankratova. The author concludes that the election results were the evidence of de-Stalinization in Historical Science. Moreover, one can observe a certain degree of independence of the academic community from the power, as evidenced by the election in the entire Academy.
Key words: academic elections, the Soviet historical science, the Department of Science and Culture of the Central Committee, de-Stalinization, Arkady L. Sidorov.
References
«Iz pamyati vsplyli vospominaniya...»: Dnevnikovye zapisi, putevye zametki, memuary akademika AN SSSR I.I. Mintsa. M., 2007.
Afiani V.Yu., FursenkoA.A. Akademiya nauk SSSR i TsK KPSS v 1950-e gg.: poisk putey modernizatsii nauki // Akademiya nauk v resheniyakh Politbyuro TsK RKP(b) -VKP(b) -KPSS. 1922-1991: 1952-1958 / otv. sost. V.Yu. Afiani, V.D. Esakov M., 2010.
Akademiya nauk v resheniyakh Politbyuro TsK RKP(b) -VKP(b) -KPSS. 1922-1991: 1922-1952 / sost. V.D. Esakov. M., 2000.
Akademiya nauk v resheniyakh Politbyuro TsK RKP(b) -VKP(b) -KPSS. 1922-1991: 1952-1958 / otv. sost. V.Yu. Afiani, V.D. Esakov. M., 2010.
Burd'e P. Pole nauki // Burd'e P. Sotsial'noe prostranstvo: polya i praktiki. SPb., 2014.
Dubrovskiy A.M. Istorik i vlast': Istoricheskaya nauka v SSSR i kontseptsiya istorii feodal'noy Rossii v kontekste
politiki i ideologii (1930-1950-e gg.). Bryansk, 2005.
Ilizarov B.S. Pochetnyy akademik Stalin i akademik Marr. M., 2012.
Leybovich O.L. V gorode M: Ocherki sotsial'noy povsednevnosti sovetskoy provintsii. 2-e izd. M., 2009. Polyakov YuA. Rovesnik epokhi // Otech. istoriya. 2004. № 4.
Rossiyskiy gosudarstvennyy arkhiv noveyshey istorii. F. 5. Op. 17 (Tsentral'nyy Komitet KPSS. Otdel nauki i kul'tury). Ed.khr. 408, 424.
Sakharov A.N. Revolyutsionnyy totalitarizm v nashey istorii // Sakharov A.N. Rossiya: Narod. Praviteli. Tsivili-zatsiya. M., 2004. S. 843-848;
Savel'ev A.V. Nomenklaturnaya bor'ba vokrug zhurnala «Voprosy istorii» v 1954-1957 gg. // Otech. istoriya. 2003. № 5.
SidorovA.L. Institut krasnoy professury // Mir istorika: Istoriograf. sb. Omsk, 2005. Vyp. 1.
Sidorova L.A. «Ottepel'» v sovetskoy istoricheskoy nauke: Sovetskaya istoriografiya pervogo poslestalinskogo
desyatiletiya. M., 1997.
Tikhonov V.V. «...Zabit' posledniy gvozd' v kryshku politicheskogo groba Isaaka Mintsa i ego prikhvostney»: razgrom «gruppy» istorika I.I. Mintsa v gody ideologicheskikh kampaniy «pozdnego stalinizma» // "Genesis: Istoricheskie issledovaniya". Elektronnyy zhurnal. 2013 № 2. URL: http://e-notabene.ru/hr/article_701.html. Tikhonov V.V. Kak «malen'kie lyudi» tvorili bol'shuyu istoriyu: fenomen «malen'kogo cheloveka» i ego rol' v poslevoennykh ideologicheskikh kampaniyakh v sovetskoy istoricheskoy nauke // Istoriya i istoriki: istoriograf. vestnik. 2011-2012. M., 2013.
Vinogradov V.A. Moy XX vek: Vospominaniya. M., 2003.
