CC BY
139Елена Любомировна ВАЛЕВА
Возвращение Южной Добруджи Болгарии в сентябре 1940 г.
Общепризнанно, что Крайовский мирный договор 1940 г., по которому Болгарии была возвращена Южная Добруджа, стал огромным внешнеполитическим успехом болгарской дипломатии и, в частности, царя Бориса III, поскольку он был осуществлен в условиях войны мирным путем в результате международных договоренностей, и эта территория остается болгарской по сей день.
Как одно из наиболее значимых событий современной истории Болгарии, Крайовский договор и предшествовавшие ему переговоры изучались несколькими поколениями историков. В первые два послевоенных десятилетия болгарская историография, подчиняясь политической конъюнктуре, не могла дать реальной оценки внешней политики страны и действий ее правящих кругов. Лишь позже появились более объективные и глубокие аналитические исследования, базирующиеся на архивных документах. В хронологическом порядке это работы Н. Генчева, Г. Маркова, А. Кузмановой и Л. Петрова1. Однако интерес к данной проблеме не угасает и сегодня, о чем свидетельствуют, в частности, мероприятия, прошедшие в сентябре 2015 г., посвященные 75-летию подписания Крайовского договора. В двух добруджанских городах, Тут-ракан и Добрич, состоялась международная научная конференция «Добруджа — политика, общество, экономика и культура (Х1Х—ХХ вв.)»2. В ней приняли участие более 40 ученых из Франции, Румынии и Болгарии, в том числе крупнейшие специалисты по данной проблематике. Объектами дискуссии стали такие направления, как «Добруджа после Берлинского конгресса», «Добруджа в намерениях и планах великих держав», «Добруджа в войнах за национальное объединение
0<х><х>с>0с>0<х>00^^ 453
(1912—1918 гг.). Военные действия и политические процессы», «Отражение и пропаганда добруджанского вопроса в СМИ», «Историография и библиография добруджанского вопроса. Новые архивные источники» и др.
В связи с юбилеем появились и публикации новых документов3. Конечно, в данном случае речь не идет о переоценке добруджанского вопроса. Анализ исторического процесса продолжается на основе новоизданных документальных материалов из архивов МИД Болгарии, Научного архива БАН и др.
В данной статье исследуется влияние международных факторов на начало переговоров, освещаются их специфические аспекты с привлечением источников из Архива внешней политики Российской Федерации, а также фундаментальной германской публикации документов «Akten zur deutschen auswärtigen Politik».
Напомним вкратце предысторию проблемы. Добруджанс-кий вопрос возник после русско-турецкой войны 1877—1878 гг., когда Россия предложила включить Северную Добруджу в состав Румынии в качестве компенсации за отторгнутую в пользу империи Южную Бессарабию. Надо отметить, что первоначально румынские власти и общественность негативно восприняли это предложение, понимая, что Добруджа, населенная преимущественно болгарами, турками и татарами, станет в будущем ареной конфликтов между Болгарией и Румынией. Однако Берлинский конгресс 1878 г. узаконил новые границы, и добруджанский вопрос стал одной из основных проблем балканских отношений, превратившись в соответствии с традиционной политикой великих держав в новое «яблоко раздора» на Балканах.
Южная Добруджа была отторгнута от Болгарии по Бухарестскому мирному договору 1913 г. и также присоединена к Румынии. В годы Первой мировой войны обе части Добруджи были заняты болгарскими войсками и до конца войны оставались в пределах Болгарии. Страна, однако, оказалась в лагере побежденных, и Нейиский мирный договор 1919 г. вновь передал эти земли Румынии — восстанавливалась граница, какой она была на 1 августа 1914 г.
Так Румыния даже не завоевала, а просто получила чисто болгарскую область. По данным статистики, в 1910 г. в Южной Добрудже проживали 282 007 человек, которые распределялись по следующим этническим группам:
Болгары 134 355, или 47,6 %
Турки 106 568, или 37,8 %
Цыгане 12 192, или 4,3 %,
Татары 11 718, или 4,2 %,
Румыны 6 348, или 2,3 %4.
После войны румынские власти проводили политику колонизации и заселения Южной Добруджи румынами с целью изменить этнический облик этой области, вытеснив компактный болгарский элемент.
Ликвидация последствий тяжелейших для Болгарии условий Нейиского договора, решение национально-территориальной проблемы стали первостепенной задачей правящих кругов страны. Однако, учитывая то обстоятельство, что все соседние государства были объединены против Болгарии в пакты и союзы именно с целью сохранения статус-кво, София заявляла о своих ревизионистских устремлениях очень осторожно, неизменно подчеркивая, что она выступает лишь за мирное их разрешение.
В системе мирной ревизии Нейиского договора добруд-жанский вопрос занимал приоритетное место среди национально-территориальных вопросов с соседними странами. Это имело исторические, экономические, политические и даже конъюнктурные причины. Главным аргументом болгар было то, что Добруджа представляла собой исконно болгарские земли, на которых в свое время образовалась Дунайская Болгария*, где компактно проживало преимущественно болгарское население с устоявшимися национальным самосознанием, культурой, языком и этническими традициями. В то же время Южная Доб-
* Первое болгарское государство, существовавшее на Балканском полуострове и в прилежащих к нему районах Юго-Восточной Европы с 681 до 1018 гг. Его основатель хан Аспарух привел часть протоболгарских племен на Дунай, на территорию нынешних Бессарабии и Добруджи, где в результате их смешения с местными славянами и остатками фракийских племен сложилась болгарская нация.
руджа в историческом и географическом плане представляет естественное продолжение территории Болгарии. Потеря этой области, являвшейся основной житницей страны, сказывалась крайне болезненно и на экономике Болгарии, разоренной тремя войнами. К тому же, Добруджа была отторгнута у Болгарии не в результате победоносной войны над ней со стороны Румынии, а в силу несправедливого в глазах каждого болгарина договора.
С середины 1930-х годов внешнеполитический курс Болгарии определялся обстановкой приближающейся войны, усиливающимся экономическим и идеологическим проникновением Германии на Балканы и превращением этого региона в объект ожесточенной борьбы между великими державами за установление там преобладающего влияния5. Однако, несмотря на сильное дипломатическое давление со всех сторон, царь Борис III и болгарское правительство не спешили примкнуть к той или иной группировке и занимали выжидательную позицию, памятуя о двух «национальных катастрофах».
15 сентября 1939 г. правительство Георгия Кьосеиванова выступило с декларацией о полном нейтралитете Болгарии в начавшейся мировой войне. В то же время еще накануне войны начала обозначаться линия болгарского руководства на постепенное сближение с Германией. Ведь именно она была носителем тех тенденций в европейской политике, от реализации которых Болгария объективно могла ожидать выполнения своих ревизионистских требований — возвращения Южной Добруджи Румынией, получения выхода к Эгейскому морю от Греции, а также присоединения Вардарской Македонии.
Помимо общего стремления к пересмотру Версальской системы, будущему политическому сближению Болгарии с Германией способствовала тесная связь болгарской экономики с германской и зависимость вооружения болгарской армии от германских поставок. Тем не менее, осторожный царь Борис пытался избежать рискованного одностороннего выбора.
Весной 1940 г. перед болгарской внешней политикой всё более ясно начала вырисовываться перспектива ревизии противоречащих историческим и этническим реалиям территориаль-
ных клаузул Нейиского договора. Международная обстановка стремительно меняется. Германская агрессия против западноевропейских стран парализует их дипломатическую активность на Балканах. Для правящих кругов как Болгарии, так и Румынии значение первостепенных политических факторов приобретают державы фашистской Оси.
Когда в июне 1940 г. Франция — гарант Румынии и Греции — терпит сокрушительное поражение, а Советский Союз в это же время предпринимает меры по присоединению Бессарабии и Северной Буковины, для болгарского правительства становится очевидной международная изоляция Румынии. В конце июня 1940 г., после вручения Румынии ультимативного требования освободить Бессарабию и Северную Буковину, Советский Союз занял эти области и за несколько дней восстановил советско-румынскую границу времен Первой мировой войны. Это вызвало спонтанную реакцию в Венгрии. Были проведены мобилизация и концентрация венгерской армии на румынской границе. В этот момент болгарская дипломатия решает, что наступило время сдвинуть с мертвой точки добруд-жанскую проблему.
Подготовительную кампанию за возвращение Южной Добруджи София начала еще весной. На тайном совещании в МИД Болгарии 4 апреля 1940 г. решение добруджанского вопроса определялось как задача №1 всей болгарской политики6. Министр иностранных дел И. Попов разработал программу по его урегулированию, в которой дипломатам предписывалось подчеркивать желание Болгарии решить вопрос миролюбиво, что речь идет об исправлении исторической несправедливости, что у Болгарии нет других интересов в Румынии, кроме Южной Добруджи, и что она готова заключить с Румынией пакт о ненападении или гарантировании новой общей границы. В апреле и мае 1940 г. болгарские дипломатические миссии за границей, особенно в Берлине, Москве, Лондоне, Париже и Бухаресте, включаются в осуществление намеченной И. Поповым программы.
Болгарская кампания была встречена великими державами благосклонно. Если в 1939 г. предпринимавшиеся болгарским
правительством дипломатические зондажи в Италии, Советском Союзе и Германии встречали лишь понимание, но не готовность поддержки*, то теперь не только СССР, но и Германия, Англия, Италия и даже США проявили заинтересованность в приписывании себе заслуги возможного мирного разрешения болгаро-румынского спора.
СССР еще с 1939 г. выступал с заявлениями, что Болгария имеет исторические и экономические права на Южную Доб-руджу. Москва стала к этому времени проявлять повышенный интерес к Болгарии, которая в силу своего географического положения и исторических связей с русским народом могла бы сыграть значительную роль в балканской политике Советского Союза. Ярким проявлением этой перемены в отношении СССР к Болгарии стал прием группы депутатов болгарского парламента в Москве в августе 1939 г. На встрече в Кремле был поднят больной для Болгарии вопрос о ревизии Нейиского мирного договора. Молотов категорично высказался за возвращение Болгарии Южной Добруджи, а также, хотя и в более сдержанной форме, — за обоснованность требования выхода Болгарии к Эгейскому морю7.
Летом 1940 г. СССР неоднократно и открыто заявлял о своей готовности поддержать требования Болгарии не только по поводу Южной Добруджи, но и выхода к Эгейскому морю. Советская дипломатия рассчитывала при помощи поддержки болгарских (а также венгерских) территориальных претензий к Румынии расширить свое влияние в Центральной и Юго-Восточной Европе и обеспечить безопасность СССР в регионе8. В Москве болгарскому военному атташе внушалось даже, что Болгарии следует подумать не только о Южной, но и о Северной Добрудже с тем, чтобы страна могла выйти в район дельты Дуная и установить соседство с СССР, но подобное предложение крайне напугало болгарское руководство. В начале августа советский полномочный представитель в Риме спрашивал
* Госсекретарь МИД Германии Э. Вайцзеккер и итальянский посланник в Софии М. Мад-жистрати признали перед болгарским посланником в Берлине П. Драгановым и перед министром иностранных дел И. Поповым, что болгарское требование Южной Добруджи справедливо, но Германия и Италия не желают изменения статус-кво на Балканах. См.: Димитров И. Българо-италиански политически отношения 1922-1943. София, 1976. С. 372.
болгарского посланника, почему Болгария не требует всей Добруджи9.
Царь Борис, беседуя с советским полпредом А.А. Лаври-щевым в июле 1940 г. о современном положении Болгарии, говорил, что «она окружена со всех сторон представителями различных крупных государств, которые постоянно стоят с микроскопами и рассматривают Болгарию. Они рассматривают через свои микроскопы каждый внутренний поступок, каждый шаг того или другого министра, каждое сообщение в печати и анализируют все эти факты по-своему»10. Такое исключительное внимание к Болгарии затрудняет деятельность государственного руководства как во внутренней жизни, так и во внешней политике, жаловался Борис. На самом же деле болгарское правительство само привлекало внимание к своим внешнеполитическим проблемам, стремясь решать их с помощью великих держав, играя на их противоречиях, порой даже прибегая к шантажу.
Англо-французский блок также фактически отказывает Румынии в своей поддержке. Весной 1940 г. английские и французские дипломаты делают всё более определенные признания законности болгарских требований и отказываются от гарантий, данных Румынии в 1939 г.
Английский посланник в Софии Дж. Ренделл в начале июля 1940 г. заявил министру иностранных дел Болгарии И. Попову о признании Англией болгарских прав на Добруджу. Как записал в своем дневнике Лаврищев, посетивший в эти дни Ренделла, англичанин очень «сожалел о том, что Англия, которая была связана с антиревизионистскими настроениями Франции, не могла раньше сделать этого заявления». «Болгария бесспорно получит Добруджу, — говорил Ренделл, — только вопрос, от кого она ее получит». Он досадовал, что Англия не опередила в этом деле Германию и не возвратила Добруджу Болгарии еще два года назад11.
Американский посланник в Софии Д. Эрл также встречался с И. Поповым и после этой встречи докладывал 27 июня в Вашингтон: «Теперь, когда румынский территориальный вопрос поднят Россией снова, болгарские претензии по поводу
Добруджи будут рассмотрены, поскольку они столь справедливы, что даже суд дьявола не мог бы их отвергнуть»12.
Факты свидетельствуют о том, что с самого начала болгарское правительство решило искать поддержку своих требований главным образом у Германии, которая стремилась как можно скорее окончательно привлечь Болгарию на свою сторону. Это было доминантой во всей дипломатической деятельности Болгарии летом 1940 г. При этом умело разыгрывается «русская карта»: Южную Добруджу Болгария должна получить при решительном содействии Германии, иначе в противном случае свои политические дивиденды извлекут Советский Союз и коммунисты внутри самой Болгарии.
29 июня 1940 г. царь Борис предупредил германского посланника Г. фон Рихтхофена, что после занятия Бессарабии Советским Союзом в Болгарии непременно начнутся массовые выступления за возвращение Добруджи. Напомнив ему об активности болгарских коммунистов, царь заметил, что положение станет невыносимым, если Болгария не получит хотя бы обещание (Wechsel) со стороны Германии. Это может породить опасность «насильственного переворота, который в будущем приведет к установлению тесных связей с Москвой»13. Тогда уже новый режим в Болгарии получит Южную Добруджу «как подарок от Советского Союза». Царь же предпочитает получить ее из рук Германии. Сообщая в Берлин о своем разговоре с царем Борисом, германский посланник обращает внимание на то, что обстановка в стране может стать неблагоприятной для сохранения германских интересов. Он рекомендовал в связи с этим сделать всё необходимое для усиления германских позиций в Болгарии. В Берлине понимают, что это не просто блеф царя Бориса. Аргумент «советская угроза» не был для болгар лишен основания, хотя в данном случае явно преувеличивался со спекулятивной целью. После того, как Гитлер приказал в июле 1940 г. начать подготовку к нападению на СССР, Германия не могла допустить, чтобы советская позиция по добруджанскому вопросу привела к расширению влияния Москвы в Болгарии. София даже подключила к давлению на фюрера бывшего болгарского монарха Фердинанда, обратившегося 7 июля 1940 г.
с личным письмом к Гитлеру, где подчеркивалось, насколько важно для его восточной политики, чтобы Болгария получила Южную Добруджу при посредничестве Германии.
Итальянскому посланнику в Софии М. Маджистрати в болгарском МИД также было заявлено, что если державы Оси будут пренебрегать Болгарией, то она обратится к СССР с просьбой о разрешении болгаро-румынского территориального спора14.
После такого натиска дипломатия Германии и Италии пришла окончательно к выводу, что промедление в решении добруджанского вопроса может подорвать влияние держав Оси в Болгарии.
3 июля 1940 г. Гитлер категорично заявил: «Королю Румынии должно быть ясно, что ему не удастся избежать уступки определенных территорий, населенных венграми или болгарами». На следующий день при вручении послания фюрера румынскому королю германский посланник в Бухаресте В. Фабрициус призвал румынское правительство начать переговоры с Болгарией и Венгрией. Кароль II определил германскую позицию как «новый тяжелый удар..., учитывая и первый удар, нанесенный Советским Союзом. Этот новый опыт раздирания Румынии на части противоречит сказанному раньше (немцами. — Е. В.), что они хотят иметь здесь сильное государство»15.
В ответе румынской стороны, переданном 6 июля министром иностранных дел М. Манулеску посланнику В. Фабрициусу, выражалась готовность начать прямые переговоры с Болгарией и Венгрией при условии, что Гитлер лично окажет влияние на Софию и Будапешт с тем, чтобы они не предъявляли несправедливых претензий. В то же время румынское правительство не собиралось уступать территории. Оно соглашалось лишь на взаимный обмен населением, называя определяющим этнический принцип. Правящие круги Румынии надеялись, что обмен этническими меньшинствами может предотвратить территориальные уступки16. В румынской печати появились публикации, в которых утверждалось, что в Болгарии и Румынии проживают равные по численности румынская и болгарская диаспоры, которые можно обменять.
15 июля Гитлер в письме к Каролю II настоятельно посоветовал ему «договориться одновременно как с Болгарией, так и с Венгрией на разумной основе»17 (Венгрия по Трианонскому мирному договору 1920 г. потеряла Трансильванию, которая была присоединена к Румынии. По 2-му Венскому арбитражу в августе 1940 г. Северная Трансильвания была передана Венгрии). Подчеркнув, что «территориальной ревизии уже невозможно избежать», фюрер предупредил румынское правительство, что если оно не прислушается к его совету, то Германия перестанет интересоваться судьбой Румынии18. 26 июля Гитлер и Риббентроп пригласили в Зальцбург румынских премьер-министра И. Джигурту и министра иностранных дел М. Манулес-ку. В условиях военной мощи Германии летом 1940 г. и безнадежного положения Румынии, часть которой была занята уже СССР, предложение Гитлера румынскому правительству урегулировать добруджанский вопрос было равносильно приказу.
На следующий день Гитлер и Риббентроп приняли Филова и Попова, в переговорах приняли также участие болгарский посланник в Берлине П. Драганов и германский посланник в Софии Г. фон Рихтхофен. Премьер-министр Б. Филов пишет в своем дневнике, что болгары были встречены немцами очень радушно. Гитлер решительно заявил, что находит болгарские требования в отношении Южной Добруджи, включая Силистру и Балчик, «разумными и что вопрос должен быть разрешен», но отказался взять на себя роль арбитра. Германские руководители заявили, что добруджанский вопрос легче решить, чем трансильванский, имея в виду чрезмерные претензии венгров в отношении Румынии. Немцы заметили, что Германия политически не заинтересована в военном конфликте на Балканах, поскольку хочет иметь дело со всеми балканскими странами. Гитлер при этом подчеркнул: Германия не имеет территориальных притязаний на Балканах, но «если кто-нибудь посягнет на германские интересы, удар будет страшным». Как прокомментировал эти слова Филов, «кажется, он (Гитлер. — Е. В.) говорил это, имея в виду Россию»19. Болгары заявили фюреру, что не желают торговаться с румынами, а хотят получить только то, что Румыния несправедливо отняла у Болгарии в 1913 г. Гит-
лер подтвердил, что и он заметил у румынских руководителей склонность торговаться. Коснулись и поднятого румынами вопроса о захороненном в Балчике сердце румынской королевы Марии. Лишенный сентиментальности фюрер не счел этот аргумент серьезным: «Не может идти речь о сердцах, когда могут пасть головы королей!»20. Затем Риббентроп сообщил, что Германия настояла на том, чтобы румыны мирно договорились с соседями. Это же подтвердил и Гитлер, поручив Риббентропу еще раз внушить румынам, что его желание — урегулировать вопрос именно таким образом. В конце встречи И. Попов, ссылаясь на последнюю речь Гитлера в рейхстаге, в которой речь шла о разграничении сфер влияния с СССР, открыто спросил, «находится ли Болгария в русской зоне интересов». Фюрер это отрицал и пояснил, что разграничение интересов с Россией касается только Прибалтики и Бессарабии. Болгары, как отмечалось в немецкой записи встречи, «остались крайне довольны этим разъяснением»21.
Встречей в Зальцбурге кампания болгарской дипломатии по обеспечению международной поддержки решения добруд-жанского вопроса завершилась. Две самые влиятельные на Балканах силы — Германия и СССР — окончательно становятся на сторону Болгарии. Англия и Франция в это время уже не имеют решающего голоса в регионе, кроме того, они окончательно отказались от гарантий, данных Румынии, после того, как она стала союзницей Гитлера.
В создавшейся международной ситуации 2 августа 1940 г. Коронный совет Румынии уполномочил МИД начать переговоры с Болгарией и Венгрией. Румынский министр иностранных дел М. Манулеску передал болгарскому посланнику в Бухаресте С. Петрову-Чомакову румынскую декларацию, адресованную болгарскому правительству. 14 августа Петров-Чомаков вручил Манулеску болгарский ответ, в котором румынская идея о предварительных переговорах отвергалась и подчеркивалось, что Болгария не отступит от своего требования восстановления границ 1912 г.
В своем контрпредложении от 16 августа, развивая тезис о том, что Болгария и Румыния имеют одинаковые исторические
основания и этнические права на Южную Добруджу, румынское правительство настаивало на территориальных уступках, претендуя на область площадью в 1200 кв. км, или около 1/б территории Южной Добруджи.
Наконец, 19 августа 1940 г. в живописном придунайском городе Крайова в румынской королевской резиденции начались румыно-болгарские переговоры. Они протекали трудно и мучительно, неоднократно прерываясь, главным образом из-за неуступчивости румынской стороны. Румыны не хотели отдавать территорию Южной Добруджи целиком, требуя, чтобы Силистра и Балчик остались у них, пытались выторговать для Балчика хотя бы статус свободного города. Они также настаивают на большой сумме компенсации, требуют немедленного выселения болгарского населения из Румынии и в то же время предоставления свободы выбора для румын на территории Южной Добруджи и т.д. По всем этим вопросам болгарское правительство ищет поддержки в Берлине. Болгарская позиция в отношении Балчика и Силистры непреклонна, тем более что не только Германия, но и Советский Союз полностью на стороне Болгарии. В разгар дипломатического спора по этому вопросу в газете «Известия» была опубликована редакционная статья, где говорилось: «Требование Болгарии вернуть ей Южную Добруджу является справедливым и вполне обоснованным. Как известно, Советский Союз всегда стоял и продолжает стоять на позиции, поддерживающей эти требования Болгарии по отношению к Румынии»22. Германское правительство 5 сентября также вновь предупредило Бухарест, чтобы он не затягивал переговоры.
Ход переговоров в Крайове продемонстрировал противоречия, которые приходилось преодолевать обоим правительствам, их тайные планы и намерения, а также тактические ходы болгарской и румынской делегаций (их возглавляли Св. Поменов и Ал. Крецяну). Проявились две противоположные тенденции. Румынские правящие круги стремились сохранить большую часть территории Южной Добруджи в границах Румынии. Они предпочитали затягивать переговоры в надежде на изменение международной политической конъюнктуры, которая отме-
нила бы необходимость территориальных уступок Болгарии. Болгарские же политики пытались разрешить проблему в возможно более короткие сроки и мирным путем, поскольку были заинтересованы в нормализации двусторонних отношений с тем, чтобы перенаправить усилия для решения других национальных и территориальных претензий.
В какой-то момент терпение болгарских дипломатов иссякло. Филов и Попов всерьез обсуждали вопрос о том, чтобы объявить, как венгры, мобилизацию и вторгнуться в Добруджу. Однако царь Борис, обладавший большей политической гибкостью, не одобрил этой авантюры, тем более, что державы Оси также категорично выступили против подобного образа действий23.
Наконец, 7 сентября 1940 г. переговоры завершились подписанием договора в Крайове*, по которому Южная Добруджа в границах периода 1878—1913 гг., включая Балчик и Силистру, была возвращена Болгарии24. В нем особо оговаривалось, что установленная граница между Болгарией и Румынией окончательна и вечна. Оба государства обязуются никогда не предъявлять друг другу территориальных претензий. Самым важным приложением к договору является протокол об определении границы. Согласно протоколу, «новая граница начинается от Дуная непосредственно под Силистрой и доходит до Черного моря в 8 км южнее Мангалии». Между двумя крайними точками граница будет проходить по линии, определенной в деталях смешанной румыно-болгарской комиссией25. Предусматривался обмен равного числа румын из Южной Добруджи и болгар из Северной. 67 тыс. болгар были в кратчайший срок насильственно переселены в Болгарию, причем, им разрешалось взять с собой только то, что они могли унести, исключая золото26. Болгарское государство обязывалось выплатить 1 миллиард лей контрибуции за румынскую собственность в Южной Добрудже. Независимо от того, что некоторые положения Крайовского договора и приложений к нему ущемляли интересы болгарского
* Накануне, 6 сентября 1940 г., оказавшийся в политической изоляции из-за непопулярных внешнеполитических действий Кароль II отрекся от престола и покинул страну, власть в Румынии перешла в руки генерала И. Антонеску (маршал с 22 августа 1941 г.).
добруджанского населения и были тяжелы с финансовой точки зрения, болгарский народ воспринял его как акт национального освобождения Южной Добруджи. Спустя полчаса после подписания договора премьер-министр Б. Филов сообщил историческую весть по болгарскому радио: «Болгары, наша золотая Добруджа вновь возвращается в пределы матери-родины. Да здравствует Болгария!».
Выход Южной Добруджи из-под юрисдикции Румынии и вступление на ее территорию болгарской армии происходили в четыре этапа между 20 сентября и 1 октября 1940 г. Своим манифестом от 21 сентября 1940 г. царь Борис III приказал болгарской армии мирным путем занять возвращенную Болгарии территорию площадью около 7700 кв. км.
Ликованию болгарского народа не было предела. Одна из несправедливостей Нейиского договора, наконец, была ликвидирована. Крайовское соглашение являлось, пожалуй, единственным международным договором, подписанным во время Второй мировой войны, который получил признание и одобрение со стороны всех великих держав, независимо от того, к какому из воюющих блоков они принадлежали: Германии, Италии, Англии (Франция уже была выведена из строя). Крайовское соглашение поддержал и нейтральный в тот период Советский Союз, хотя в Москве не могло не возникнуть недовольства, что Болгария обратилась за непосредственной помощью к державам Оси, а не к СССР.
На специально созванной 20—23 сентября 1940 г. сессии Народного собрания Филов заявил в своей речи, что разрешением добруджанского вопроса Болгария обязана «дружескому посредничеству прежде всего Германии и Италии»: «если бы не было Зальцбурга, не было бы Крайовы»27. Тем самым Филов обошел молчанием позицию советской дипломатии, неоднократно заявлявшей о справедливости болгарских требований возвращения Добруджи. Это не прошло незамеченным в Москве. Когда новый болгарский посланник в СССР И. Стаменов на приеме у В.М. Молотова выразил советскому правительству благодарность своего правительства за моральную поддержку Болгарии в деле с Южной Добруджей, Молотов выразил удов-
летворение этим заявлением, но тут же добавил, что читал речь Филова, принесшего благодарность лишь Германии и Италии. Стаменов был вынужден оправдываться, что Филов это сделал только потому, что Германия проявила инициативу в этом вопросе, но что Болгария никаких обязательств перед Германией не взяла и что она и дальше будет проводить ту политику, которую она проводила последние 20 лет28.
На самом деле ориентация в вопросе о Добрудже являлась по существу и ориентацией всей внешней политики Болгарии в этот период. Постепенный дрейф в сторону Германии усилился. Это была большая психологическая и дипломатическая победа держав Оси. Огромная часть болгарского населения была убеждена, что Добруджу удалось вернуть только благодаря помощи рейха. Улицы в Софии были переименованы в честь Гитлера и Муссолини. Дж. Ренделл так характеризовал сложившуюся ситуацию: «Добруджа была формально уступлена под германским и итальянским нажимом, и ликование приняло формы восторженной благодарности по отношению к нашим главным врагам и нанесло огромный вред нашим интересам... Многие из числа колеблющихся, которые до этого еще не определились на стороне Германии, были захвачены вихрем прогерманского энтузиазма»29.
Как свидетельствуют документы, действия болгарской дипломатии во время подготовки и проведения переговоров в 1939—1940 гг. заслуживают высокой оценки. По сравнению с периодом войн второго десятилетия ХХ в., в рассматриваемые годы болгарские политики действуют гораздо осторожнее и внимательнее. Их дипломатия характеризовалась умеренностью, терпеливостью и в то же время твердостью в желании окончательно разрешить добруджанский вопрос30. Болгария не отступила от своей первоначальной позиции по вопросу восстановления прежней болгаро-румынской границы до 1913 г.
Следует, тем не менее, отметить, что Крайовское соглашение имело и имеет по сей день своих критиков. По словам исследователя добруджанского вопроса А. Кузмановой, в упрек ему ставятся два основных недостатка: допущено изгнание болгарского населения из Северной Добруджи и упущен шанс
вернуть всю Добруджу целиком. Один из крупнейших исследователей внешней политики Болгарии периода Второй мировой войны Н. Генчев также считает, что в Крайове Болгария не добилась всего, чего могла добиться. Причиной он называет то, что для правительства Б. Филова был гораздо важнее политический эффект, который укрепил бы его положение, чем действительная защита интересов болгарского населения Добруджи. В результате болгарское правительство фактически оставило население Северной Добруджи на произвол судьбы31. Однако, по мнению Кузмановой, упреки в адрес тогдашней болгарской дипломатии несправедливы, поскольку следует исходить из того правила, что дипломатия есть искусство возможного32. С этим трудно не согласиться.
И еще один момент. Говоря об успехах болгарской дипломатии на переговорах в Крайове, следует упомянуть заслуги руководителя болгарской делегации Светослава Поменова (1887—1945). С марта 1941 г. до августа 1943 г. он занимал пост начальника канцелярии царя Бориса. В «награду» за самоотверженную службу на благо Отечества этот видный болгарский дипломат был осужден на смерть организованным коммунистами «Народным судом» и расстрелян 1 февраля 1945 г.
Парижский мирный договор 1947 г. подтвердил Крайовс-кое соглашение. Это единственное болгарское территориальное приобретение — плод политики мирного ревизионизма в период между двумя мировыми войнами. Именно этот факт предопределил и сохранение Южной Добруджи в пределах Болгарии после Второй мировой войны — в отличие от Вардарской и Эгейской Македонии и Западной Фракии. Таким образом, Болгария оказалась единственной побежденной страной, которая не только не потеряла территории, но даже расширилась. Несмотря на поражение, война не принесла Болгарии новой национальной катастрофы.
Вскоре после урегулирования добруджанского вопроса возник и вопрос о вступлении Болгарии в Тройственный пакт фашистских держав. В сложной внешнеполитической обстановке и в ходе подготовки Германии к балканской кампании в феврале 1941 г. потенциал Болгарии для маневрирования ока-
зался исчерпанным. Ее выбор теперь сводился к двум возможностям: быть оккупированной Германией или присоединиться к Тройственному пакту. Не удивительно, что она избрала второй вариант: 1 марта 1941 г. премьер-министр Б. Филов подписал в Вене договор о вступлении Болгарии в пакт держав Оси. От Болгарии требовалось «лишь» пропустить германские войска через свою территорию для покорения Балкан Германией. В награду она получила право после капитуляции Югославии и Греции занять территории, которые рассматривались Софией как «болгарские национальные земли».
После завершения балканской операции вермахта Болгария ввела 19—20 апреля 1941 г. свои войска в принадлежавшие Югославии и Греции районы Македонии, Западной Фракии и так называемые Западные территории. В этих районах была образована временная болгарская администрация. Вместе с Южной Добруджей территория Болгарии увеличилась на 50 %, а население — на треть. Борис III получил прозвище «царь-Объединитель». Казалось, ему удалось достичь национальных целей: менее, чем за год, без единой капли пролитой в боях болгарской крови была осуществлена мечта болгарского народа о возвращении территорий, отторгнутых по условиям Нейиского договора 1919 г. Мало кто в Болгарии мог в то время понять всю иллюзорность сложившегося представления о ситуации. Состояние эйфории, охватившее болгарскую общественность, ярко характеризуют слова собеседника немецкого журналиста Бретхольца: «Все мы находились в состоянии опьянения от мысли, что с нами впервые в истории поступили по справедливости, которой мы давно безуспешно добивались. Правда, иногда в нас шевелилось что-то вроде нечистой совести, поскольку мы не завоевали или захватили наши новые земли, а получили их в качестве подарка, что-то вроде тревожного чувства, что однажды прекрасный сон обернется жестоким пробуждением. Но в принципе все мы, от крайних националистов до коммунистов, были довольны результатами, которые нам принес "новый порядок" Гитлера на Балканах»33.
По окончании балканской операции Германия вывела часть своих войск из оккупированных Греции и Югославии с
тем, чтобы перебросить их на восток. Так Болгария, позволившая вермахту использовать свою территорию в качестве плацдарма для агрессии против соседних государств, превратилась в надежный тыл нацистской Германии, в ее южный стратегический плацдарм.
Примечания
1 Генчев Н. Възвръщане на Южна Добруджа към България през 1940 г. // Исторически преглед. 1969. № 6. С. 58-73; Марков Г. Добруджанският въпрос и германо-съветските отношения, февруари-септември 194о г. // Векове. 1981. № 3. С. 19-28; Кузманова А. От Ньой до Крайова. Въпросът за Южна Добруджа в международните отношения (1919-1940 г.). София, 1989; Кратка история на Добруджа. Варна, 1986; Петров Л. Въпросът за Южна Добруджа и военните аспекти на българо-румънските отношения (септември 1939-юни 1940 г.) // Военноис-торически сборник. 1987. № 5. С. 89-102; он же. Крайовският договор от 1940 г. Политически и военни проблеми // Добруджа. 1986. № 3. С. 61-74.
2 http://www.dobrich.bg/bg/news/3429.
3 http://archives.bg/wars/98-a100-b0-s.
4 Международни актове и договори, засягащи България. София, 1940. С. 225; см. также: Генчев Н. Външната политика на България 1938-1941. София, 1998.
5 См., напр.: Генчев Н. Външнополитическата ориентация на България в наве-черието на Втората световна война // Годишник на Софийския университет. Фи-лософско-исторически факултет. Т. LXI. Кн. III. София, 1968; Сирков Д. Външната политика на България. 1938-1941. София, 1979.
6 См.: Генчев Н. Външната политика на България през началния период на Втората световна война // Годишник на Софийския университет. Философско-историче-ски факултет. Т. LXII. Кн. III. София, 1971. С. 340; http://www.promacedonia.org/ bugarash/ng/glava3.html.
7 Научен архив на Българската академия на науките (НА БАН). Стойчо Мошанов. Из спомените ми. Сб. IV. Оп. 110. А.е. 157. Л. 420; Спасов Л. България и СССР. 19171944 г. (политико-дипломатически отношения). Велико Търново, 2008. С.330.
8 Спасов Л. България и СССР. С. 376.
9 Там же. С. 377, 416.
10 Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ). Ф. 06. Оп. 2. Пап. 13. Д. 133. Л. 44.
11 Там же. Л. 51.
12 Цит. по: Груев Ст. Корона от тръни. Царуването на Борис III. 1918-1943. София, 1991. С. 324.
13 Akten zur deutschen auswartigen Politik (далее - ADAP). Serie «D». Bd. X. S. 46.
14 Димитров И. Българо-италиански политически отношения 1922-1943. София, 1976. С. 374.
15 Цит. по: ДуцуА. Румъния и България в контекста на международните отношения през 1940 г. // Българо-румънскиите военнополитически отношения през XIX и XX век. София, 2001. С.193.
16
Кузманова А. От Ньой до Крайова. С. 268.
17 ADAP. Serie «D». Bd. X. Ibid. S. 183.
18 Ibidem; см. также: Дуцу А. Румъния и България в контекста на международните отношения. С. 194.
470 <*>с>о<х>ооо<х>с>ос^^
19 Филов Б. Дневник. София, 1990. С. 209.
20 Там же.
21 ADAP. Serie «D». Bd. X. S. 279.
22 Известия. 13 августа 1940 г.
23 СирковД. Външната политика на България. С. 236-237.
24 Текст Крайовского договора см.: http://www.kroraina.com/bugarash/bugarash/ dobrudja/krajovskidogovor.html.
25 Ibidem.
26 Саздов Д., Лалков М., Попов Р., Мигев В. История на България (681-1960). Т. 2. София, 1995. С. 455.
27 Цит. по: Генчев Н. Външната политика на България. С. 365.
28 АВП РФ. Ф. 06. Оп. 2. Пап. 12. Д. 130. Л. 2.
29 Цит. по: Груев Ст. Корона от тръни. С. 326.
30 Генчев Н. Външната политика на България. С. 362.
31 Там же.
32 См. Кузманова А. С. Умението на дипломацията и дипломацията на умението при възвръщането на Южна Добруджа към България // Добруджа. 1996. № 13. С. 215.
33 Цит. по: Hoppe H.-J. Bulgarien - Hitlers eigenwilliger Verbündeter. Stuttgart, 1979. S. 125.
