Возвращение героя: новые культы «Древней» религии Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 298.9

ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕРОЯ: НОВЫЕ КУЛЬТЫ «ДРЕВНЕЙ» РЕЛИГИИ

© Антонян Юлия, к. и. н., ассистент

Ереванский Государственный Университет (Армения) yuliaantonyan@ysu.am

“Герой является скорее символом, требующим осмысления, чем примером, которому стоит строго следовать”

Дж. Кэмпбелл, Тысячеликий Герой

Когда пишут о современной мифологии, обычно подразумевается, что это прежде всего секулярная мифология, хоть и построенная по всем правилам религиозного мифа. Под современным мифом обычно подразумевают не очень устойчивые системы текстов и визуальных образов, наполняющих старые формы, как писал Барт, новым смыслом [Барт 1996: 247]. Как правило, современные мифы, в представлении большинства исследователей, типологически представляют собой идеологические и политические мифы, не являющиеся частью определённой религиозной системы [Мелетинский, Миф и ХХ век]. В данной же статье речь пойдёт о сознательном превращении секулярного мифа в классический религиозный миф. Я не имею в виду сакрализацию, возведение в ранг святого той или иной исторической личности с последующим созданием бытийной литературы, а именно появление цикла мифов о реальном человеке, построенных в основном по модели архаического героического мифа в рамках армянского неоязычества. Это цикл мифов о Гарегине Нжде (1886 - 1955), армянском националисте и полководце, герое национального сопротивления в годы Геноцида и советизации Армении, арестованного советскими войсками и закончившего жизнь в советской тюрьме. Цикл является частью священного писания армянских неоязычников, называющегося «Ухтагирк» («Книга обетов»). Я попробую не только разобрать логику построения этого цикла, провести параллели текста и ритуала, но и понять, зачем понадобилось превращать в человекобога реального человека, автора сочинений, которым неоязычники обязаны целым рядом понятий и идей, но который уже и так был до этого мифическим персонажем, демонизированным как фашист и враг народа в советское время и героизированным нынешней правящей Республиканской партией. Важно сразу отметить, что мы имеем дело с неомифологическим текстом, который построен по всем правилам жанра архаической мифологии, аналогичен ему функционально, структурно и семантически, но глубоко вторичен по сути, так как, во-первых, сознательно, в авторском исполнении воспроизводит основные модели наиболее известных мифологических циклов, а во-вторых, в основе его лежит ре-интерпретация существующих секулярных мифов. Однако создание подобной неомифологии важно не только потому, что наличие священного текста не только делает религию религией в глазах людей, воспитанных в среде, где под религией понимается христианство, но и потому, что священный текст представляет собой готовый универсальный дискурс, содержащий в себе все те ценности и понятия, которыми надо заменить прежние, отвергаемые [Snow, Machalek 1984: 170]. Фактически, ни одна религия не обходится без создания доступного для восприятия в контексте конкретной культуры «духовного» продукта для потребления, без которого не может быть сконструирован религиозный универсум.

Армянские неоязычники или Арординери Ухт («Орден детей Ари1»), как они сами себя называют, зарегистрированы в Армении как религиозная община с 1991 года. Её основателем является Слак Какосян (1936 - 2005), филолог и учитель по профессии, диссидент, член националистического кружка, с 1979 года как политический ссыльный живший в США. В настоящее время община насчитывает несколько сот членов, из которых несколько десятков активных. Слак Какосян является автором уже упомянутого «Ухтагирка», который содержит тексты мифологического, мифолингвистического содержания, а также антологию ритуальных стихотворных текстов за авторством самого Слака и других известных армянских поэтов XIX - XX вв., использовавших в своем творчестве темы язычества2. Община ведет активную ритуальную жизнь, связанную с годичным циклом праздников и постоянно видоизменяется структурно3.

На одном из ежегодных празднований «Рождения Ваагна» (бога огня и войны), календарно совпадающего с зороастрийским новым годом (21 марта), когда ритуальная часть праздника подходила к концу, я завела беседу с освободившимся от ритуальных обязанностей жрецом. В разгар беседы к нам подошел ещё один жрец, ведущий за руку мальчика лет шести. Обращаясь к моему собеседнику, он попросил: «Жрец Ара, дай этому мальчику крест-солнце (символ неоязычников, носимый на шее), его имя Гарегин, он Гарегин Нжде». Жрец Ара с радостью повесил на шею мальчику вырезанный из кожи кружок с тиснёной розеткой - «крест-солнце». «Крест-солнце» вручается каждому неоязычнику при обращении. В данном случае это не было ритуалом обращения, но символически можно было считать таковым. Неважно, что он был неполным, имя Гарегина Нжде, которое носил мальчик, было достаточным основанием для вручения этой розетки.

Одна из националистических газет, издаваемых в близких к неоязычеству кругах, использовала в качестве эпиграфа фразу: «Так говорил Нжде», в которой явно

просматриваются аллюзии на знаменитого ницшеанского Заратустру. И это не только метафора, указывающая на начитанность издателя. Это прямой намек на божественную сущность Гарегина Нжде, о которой мы можем узнать непосредственно из «Книги обетов». Пятая глава этой книги называется «Книга Величия» и фактически представляет собой житие Гарегина Нжде, отражающее процесс его обожествления, в качестве синонима которого используется неологизм «нждеизация». Этот процесс представлен в мифологической интерпретации, хотя в целом он воспроизводит основные этапы биографии Гарегина Нжде. Чтобы было понятно написанное далее, приведу краткое описание жизни этого человека. С начала ХХ-го века Гарегин Тер-Арутюнян (Нжде - его партийный псевдоним) был вовлечён в политические и национально освободительные движения сначала как деятель партии «Дашнакцутюн»4, а затем как участник партизанского движения. Будучи вынужденным эмигрировать из царской России по политическим мотивам, участвовал в Балканской войне в качестве добровольца болгарской армии, затем, с началом Первой мировой войны, стал офицером в армянских добровольческих формированиях в составе российской армии. После распада Российской империи воевал в составе армии первой Армянской республики, а в 1919 был направлен на защиту Зангезурского края (область Сюник) от азербайджанцев, где в апреле 1921 года, когда большевики уже пришли к власти на большей части территории Армении, основал республику Горная Армения и удерживал её до начала июля, когда вынужден был с остатками сил бежать в Иран. Считается, что это

1 Мифический прародитель армян, согласно священной книге неоязычников «Ухтагирк».

2 Так называемое «литературное язычество» было модной тенденцией в западноармянской поэзии 19 века, особенно языческими мотивами был известен поэт Даниэл Варужан [Варданян 2006].

3 Подробнее о ритуальных, структурных и иных особенностях армянской неоязыческой общины «Арординери Ухт» [См.: Антонян 2010; Antonyan, Siekierski 2013].

4 Армянская Революционная Федерация, одна из старейших политических партий националистического толка в Армении, основанная в 1890 г. в Тифлисе. После установления Советской власти была запрещена, долгие годы действовала в эмиграции, в армянских диаспоральных общинах. С образованием независимой республики Армения «Дашнакцутюн» вновь утвердилась на политическом поле Армении и остаётся до сих пор одной из основных политических сил.

помогло Сюнику остаться в составе Армении в отличие от областей Нахичевань и Карабах, самовольно переданных Азербайджану правительством Закавказской республики и сохранить население от резни [Лалаян 2006: 7]. В эмиграции жил в Болгарии, занимался национально-политической деятельностью во Франции, США, Германии. С приходом к власти нацистов Нжде принял решение примкнуть к ним, надеясь таким образом осуществить свои мечты по возвращению Западной (Турецкой) Армении и освобождению от большевиков Восточной (Советской) Армении. После того как советские войска заняли Восточную Европу, он не бежал, а стал пытаться пойти на контакт с советским правительством, то есть фактически добровольно сдался советским властям [Лалаян 2006: 3 - 20, Сардарян 1996: 356]. После ареста его перевезли во Владимирскую тюрьму, где он и умер в 1955 г. Его прах тайно был перевезён в Армению в 1983 г. мужем его внучки П. Ананяном5 и перезахоронен в 1987 г., сначала в монастыре Спитакавор, а затем небольшая часть праха (по легенде неоязычников - сердце) была захоронена у подножия горы Хуступ, а часть в Капане, административном центре области Сюник, где построен большой мемориал6.

Как же интерпретирует биографию этого человека неоязыческое священное писание? Согласно «Ухтагирку», история - это не что иное, как космическое время, включающее четыре периода: космические весну, лето, осень и зиму. Космическая весна -

у

время рождения одного из важнейших (нео)языческих божеств, Ваагна . За нею следуют космические лето и осень, после чего миром овладевает Вишап (Дракон) и наступает космическая зима. И вот на пороге новой космической весны появляется человеко-бог, который должен возвестить новое рождение Ваагна. И имя ему Гарегин, что, согласно «Ухтагирку» означает «Вестник Весны». «Верить Гарегину и ждать Ваагна» - это девиз «Книги Величия», проходящий красной нитью сквозь всё её содержание. «Тот, кто поверит в Гарегина (или Гарегину - Ю. А.), спасётся, а те, кто не поверит и не будет ждать, - останутся немощными и не переживут потопа (аналогия концу света в Ухтагирке - Ю. А.)» [Ухтагирк: 376]. Даже при поверхностном взгляде напрашивается аналогия со Вторым Пришествием Христа, когда верующие в него и Бога-отца спасутся, а остальные погибнут. Эсхатологический контекст мотивации новообращённых и спасение при конце света как центральная тема проповедей миссионеров, особенно характерные для новых религиозных течений традиционных и нетрадиционных (свидетели Иеговы, мормоны) протестантских церквей, появляется в неоязычестве вместе с фигурой идентичной Христу. Даже образ потопа выглядит очень ветхозаветно, хотя эта мифологическая тема имеет и переднеазиатские аналоги. Ветхозаветным его делает близость горы Арарат и её непосредственное фигурирование в неоязыческой мифологии.

Но вернёмся к образу Нжде в «Ухтагирке». Если следовать схеме, разработанной Джозефом Кэмпбеллом, мифическая «биография» Героя должна следовать определённой логике. Каждый этап его жизни, каждая его трансформация должны быть отмечены рядом типичных черт, которые и делают героя Героем. Интересно, что мифология, созданная Какосяном, практически пошагово соответствует модели Кэмпбелла [Кэмпбелл 1997: 307 -354]. Детство героя, согласно этой модели, должно пройти в безвестности, в изоляции (в стае животных, под землей, в келье и т. д.), где он должен проявить недюжинные способности и иметь общение с божеством. Ребёнком Гарегин был послан в монастырь для учёбы и воспитания. Однако не выдержав холодных стен христианского монастыря, он убегает и странствует по солнечным горам и долинам. Как-то раз, уставший Гарегин погрузился в сон

5 См. об этом интервью с П. Ананяном [Ананян 2012]

6 Хочу отметить, что в данной статье ни в коем случае не обсуждается Гарегин Нжде как реальная личность и политический деятель и тем более не делается попытки дать оценку его исторической роли, поэтому я ограничиваюсь перечислением сухих фактов, которые всего лишь помогут понять, как именно конструировался неоязыческий миф.

7 Ваагн - древнеармянский аналог ведийского Веретрагны или авестийского Вритрахана, победителя дракона Вритры (т. е. бог Индра).

и во сне увидел своего покойного деда, который открыл ему всю правду о предках, нации и богах. После этого дед велел ему «нждеизироваться» (неологизм неоязычников, смысл которого состоит в процессе приобретения всех качеств героя - божества-спасителя, каким стал Гарегин Нжде, согласно мифу). Партийный псевдоним «Нжде» трактуется как «странник», и этому значению полностью соответствует первый этап процесса «нждеизации», во время которого Гарегин покидает родину, проводит годы в странствиях, пока, наконец, в один прекрасный день он не просит у неба вернуть его домой, к его «корням и крови». И с неба доносится голос, который объявляет ему, что его «поведёт светильник Ваагна». «И Гарегин Нжде в ночном небе увидел светильник Ваагна и пошёл за ним» [Ухтагирк 2005: 382]. Светильник привёл его в страну Араратскую. Нжде отправляется к храму Гарни8, где ему является Ваагн, после чего его начинают звать Ваагновидцем. Необходимо отметить, что среди неоязычников распространена ещё одна версия мифа, согласно которой Нжде становится Ваагновидцем на склонах горы Хуступ в Сюникской области современной Республики Армения. Эта область была частью самопровозглашённой республики Горная Армения, которую в 1921 году Нжде удерживал в руках, защищая от большевиков и азербайджанцев. Как бы то ни было, согласно и той, и другой версиям, Ваагн признаёт Нжде своим «провозвестником, мессией». И с этой минуты Нжде осознаёт свою сущность и миссию: «Я земной Бог, я боговидец и имею в себе неисчерпаемую силу. И буду я проводником Твоей силы в своём племени (нации)» [Ухтагирк 2005: 385] Затем Ваагн передаёт Гарегину Нжде идеи, ставшие впоследствии столпами его основного философско-идеологического сочинения «Цехакрон» («Религия Нации») и соответствующей идеологии. Благословленный Ваагном Нжде выходит на борьбу со Смертью. В «Книге Величия» представлена, как уже говорилось ранее, сильно мифологизированная, почти сказочная версия боевой биографии Нжде, не лишённая некоторой документальности. Так, он метафорически борется со Смертью на Балканах, затем с Драконом на Кавказе. Эти этапы соответствуют воинской ипостаси Героя. Затем он должен проявить себя как любовник. И вот мы читаем, как в одном из эпизодов, когда Нжде тоскует по любви, богиня любви Астхик посылает его к смертельно больной девушке. Нжде излечивает девушку (как и полагается божеству) и в её глазах ему предстаёт видение священной свадьбы, где он предстаёт в облике Ваагна, а девушка в облике богини Астхик. На какое-то время Нжде становится правителем, что от него и требуется моделью Кэмпбелла.

Затем Нжде выходит на борьбу с чариями, которых вдохновляет дракон. «Чарии» (то есть «не-арии»), согласно неоязыческой мифологии, злобные существа, по сути противопоставленные благородным «ариям»9. Борьба Нжде с чариями это, фактически, воспроизведение мифической битвы Ваагна с Вишапом10, после которой Гарегин Нжде получает имя «Спасителя ариев» (следующая ипостась в универсальной модели). Однако в дальнейшем армяне отрекаются от Нжде (намёк на советское время, когда Нжде числился в списках «врагов»). Это приводит к войне ариев против ариев (намёк на Вторую мировую войну) и в судьбоносный момент Ваагн требует от Нжде принести себя в жертву во имя «корней нации». Так Нжде сдаётся русским, которые увозят его в Москву, где он, закованный в цепи, предстаёт перед москвичами. «Спаситель ариев» превращается в святого мученика, снова в точности соответствуя модели мифа. Теперь ему остаётся только уйти в мир иной. Нжде погибает вдали от Арарата, в русской тюрьме, и перед смертью ему является богиня-мать Анаит, которая сообщает ему, что он «должен искупить грехи народа, чтобы она могла по-матерински простить все нанесённые ей раны» [Ухтагирк 2005: 407].

Фактически, автор «Ухтагирка» (или его «составитель», как говорят неоязычники) Слак Какосян, основатель Ордена Детей Ари пригнал реальную биографию Нжде к

8 Языческий храм Митры/Михра в Гарни (1 в. н. э., был разрушен землетрясением в 1679, реконструирован в 1966 - 1976 гг.) в настоящее время считается главным ритуальным местом армянских неоязычников.

9 Здесь имеет место игра слов, слово «чар» по-армянски значит «злой», «дурной». Одновременно, частица ч-является отрицательной.

10 Ваагн в источниках зовется «Вишапак’ах», то есть победитель Вишапа.

основным этапам трансформаций мифического героя, о которых пишет Дж. Кемпбелл в своём исследовании, практически соблюдая даже их очередность. Трудно сказать, насколько Какосян был вообще знаком с трудами специалистов по мифологии (но скорее всего как филолог он был хорошо знаком с античной, переднеазиатской и, видимо, библейской мифологией), тем не менее он наделяет Нжде всеми качествами и ипостасями классического Героя: он, как мы увидели, поочерёдно предстает воином, любовником, правителем, спасителем и святым.

Анализируя весь текст «Ухтагирка» в целом, можно составить примерный список источников, послуживших донорами идей, мотивов, сюжетов и даже прямых цитат. Это армянские средневековые историографы, эпические произведения и народные сказки, произведения романтических поэтов XIX и XX веков, однако, несомненно, наиболее узнаваемым и активно используемым источником является Библия, причём не только с точки зрения содержания, но и структуры. И хотя основным поставщиком сюжетов служит Ветхий Завет, влияние Нового Завета тоже очевидно, и не только в том, что третья часть «Ухтагирка» называется «Аветаран» (Евангелие), но и в том, что сама Книга Обетов преподносится как благая весть, как нечто ранее сокрытое, а теперь возвращённое людям. И если первая часть её повествует о Богах и сотворённых ими предках (как в Библии), то вторая - о Герое-спасителе Нжде, обожествлённом человеке, который в своих ипостасях Спасителя и Святого имеет ряд структурных и функциональных параллелей с конкретным мифическом героем - Христом. Это и искупление грехов нации добровольной жертвенной смертью, и предательство соплеменников, стремление спасти свой народ. Возникает вопрос, почему же так принципиально отрицаемое христианство более чем что-либо повлияло на процесс создания священного для неоязычников текста?

На самом деле метафорические параллели с христианством заимствованы Какосяном у самого Нжде. Для ясности продолжим текстологический анализ и обратимся к работам Нжде, тем более что они прямыми цитатами встроены в текст «Ухтагирка». Одним из известных эссе Гарегина Нжде является его «Автобиография», которую он написал в жанре завещания потомкам, находясь в советской тюрьме и, видимо, предчувствуя скорую смерть. Эта автобиография не содержит обычных для биографического жанра сведений о жизни, творчестве, родных, друзьях и т. д. Вместо этого Нжде сосредоточился на особенностях своей личности и своей исторической роли так, как если бы её анализировал посторонний. И можно заметить, что аналогия с Христом, человекобогом, спасителем человечества, не является только лишь красивой метафорой. В автобиографии содержатся прямые аллюзии на эту аналогию. Более того, Нжде концептуализирует свою жизнь и деятельность в терминах жертвенности и спасения: «Я всегда появлялся в периоды опасностей», «Я всегда вёл за собой народные силы», а также человеколюбия и всепрощения, демонстрируя пафос евангельских проповедей: «В битвах я всегда оставался человеком, более чем человеком, даже по отношению к туркам и татарам» [Нжде 2006: 431 -432]. «Прощаю вас всех, прощаю по двойной причине. Во-первых, моя национальная вера не позволяет мне питать вражду по отношению к какому-либо армянину (эта фраза трактуется по-разному, так как национальной верой можно считать армянское апостольское христианство, как считают ортодоксальные националисты и веру, к которой, как считают неоязычники, пришел духовным путем сам Нжде, то есть «цехакрон», «религию нации» -Ю.А.), а во-вторых, я глубоко понимаю тех несчастных, которые ещё не преодолели в себе раба и остались немощными и злобными» [Нжде 2006: 433]. Принципами жизни Нжде считает нестяжательство и равнодушие к богатству: «Я никогда в жизни не получал жалованья», «Я имел все возможности прожить жизнь в богатстве и роскоши, но всегда жил как человек из народа, скромно, можно сказать даже, бедно. Стяжательство, культ материального считал всегда самым большим грехом для революционера, воина и патриота» [Нжде 2006: 432]. Нжде позиционировал себя странником, не имеющим дома, что видно также и из его прозвища. Говоря о своей отверженности, он, кстати, проводит и почти прямую аналогию с Христом: «Никто не раскрыл бы предо мной двери, даже если бы я с

крестом Назореянина на плечах и терновым венком на голове искал бы у них защиты» [Нжде 2006: 453]. И в конце концов, совсем по-христиански звучит его готовность сознательно пожертвовать собой во имя армянской нации, ощущение собственной обречённости и неизбежности гибели: «Красные ждут меня. Семижды низок тот, кто предпочтёт жизнь смерти при всех обстоятельствах. Пусть же исполнится неизбежное. ... Знаю, что меня ждёт, но всё равно остаюсь» [Нжде 2006: 433 - 434]. Нжде заканчивает свою автобиографию сакраментальным возгласом «Где ты, где ты гордый и благородный народ Армении?», - в котором вполне можно усмотреть известное восклицание Христа: «Боже, почему ты меня оставил?» (Лука 23: 34). Таким образом, сам Нжде творит легенду, которая положена в основу неомифологического текста. Это, между прочим, роднит его с целителями, шаманами, которые превращают свою личную биографию, то есть рассказ о том, как они обрели способности общения с божествами, духами, святыми, в легенду, служащую основой для веры в них людей. Легенда обычно живёт своей жизнью, передаваясь из уст в уста. Друзья, почитатели и последователи Нжде тоже следовали этой модели, подчёркивая в рассказах о нём его харизму, мистическую силу и умение увлечь за собой людей: «Благословлённый пророческим духом и магической притягательностью, он

магнетизировал атмосферу Америки от края до края» [Лалаян 2006: 23].

Возвращаясь к «Ухтагирку», обратимся к части, следующей за «Книгой величия». Эта часть называется «Книга Заветов» (Патгамаран) и представляет собой мифологизированное переложение сочинения Гарегина Нжде об идеологии «Цехакрон». Поскольку Ваагн признал Нжде своим посланником, следовательно, логично предположить, что созданная им идеология есть не что иное, как заветы самого бога Ваагна. Следовательно, включение постулатов Нжде в «Ухтагирк» вместе с его житием становится ещё одной параллелью Евангелия. «Книга Заветов» основана на нескольких важных положениях Нжде, большинство из которых частично дословно цитируется из его книги, а частично домысливается и интерпретируется Слаком Какосяном в духе его собственных воззрений и убеждений11. Так, к примеру, он придаёт чисто религиозное звучание термину «ухт», который имеет разную гамму значений в армянском языке. Его можно трактовать и в качестве религиозного обета и в качестве «братства, ордена». В последнем значении оно выступает у самого Нжде12, что подтверждается идеей создания братства Давид-Бека, по имени народного героя XVIII века, одного из руководителей восстания меликов (средних и мелких землевладельцев) армянских областей Арцах и Сюник против персов. Тем не менее, Слак придаёт ему значение религиозного ордена и религиозного обета.

Детальная биография Нжде широко известна и его труды издаются и переиздаются, особенно в свете националистической идеологии правящей партии республиканцев. Республиканская партия была основана в 1990 году в числе прочих Ашотом Навасардяном, который был обращённым неоязычником. В её рядах и на руководящих постах тоже были неоязычники (например, экс-премьер-министр Андраник Маргарян). Однако неоязыческий маргинальный национализм Республиканской партии, который уделял особое внимание образу и идеям Нжде, позднее сменился национализмом иного, фундаментального типа, вернувшего Армянскую Апостольскую церковь во главу списка национальных ценностей и институтов. Тем не менее, Нжде остался в качестве канонического героя, хотя неоязыческую подоплёку его светского культа уже никто не вспоминает, кроме самих неоязычников. Как бы то ни было, неоязычники не могут не задаваться проблемой противопоставления светского и религиозно-мифологического «прочтения» биографии и учения Нжде. Принимая определённую метафоричность неомифологических сюжетов о Нжде, жрецы, тем не менее, утверждают, что Нжде реально был пророком, человекобогом, призванным стать

11 Сам Нжде отмечает, что Цехакрон не является религией в прямом смысле слова: «Эта вера ... не имеет ничего общего с религиозными учениями, а если её и можно назвать религией, то это религия национальной гордости, силы и мужества.» [Нжде 2006: 245].

12 «Движение Цехакрон, как братство, похоже на орден рыцарей Мамиконянов (средневековый армянский княжеский род - Ю. А.)» [Нжде 2006: 476].

посредником между людьми и богами. Объясняя мне эту идею, мои информанты сравнивали его с Моисеем, Мухаммедом и, конечно, Христом. С фигурой Нжде и её религиозномифическим восприятием связана и история «посвящения» Слака Какосяна в верховные жрецы, что фактически обосновало его право на создание «Ордена Детей Ари». Слак Какосян принадлежит к поколению диссидентов-националистов 1960 - 70-х гг. В 1979 году его выслали из СССР и он обосновался на целое десятилетие в США, где и начал разрабатывать идею воссоздания языческой религии. Легенда о посвящении Какосяна выглядит примерно следующим образом. Перед Слаком стояла проблема легитимизации своего жреческого статуса, а значит, необходимо было посвящение, которое он вначале хотел получить у зороастрийской общины, считая зороастрийство наиболее близким религиозным течением. Однако последователи националистической философии и идеологии Нжде, с которыми он установил связь, стали отговаривать его, мотивируя своё мнение тем, что негоже получать посвящение у чужаков, тогда как среди них есть ещё те, кому посчастливилось пожимать священную десницу Гарегина Нжде. Они и посвятили Какосяна в жрецы, будучи физическими посредниками между пророком, посланником бога Ваагна и Какосяном. Таким образом, Слак Какосян фактически стал физическим и духовным наследником Нжде, что, кстати, дало ему право менять, дополнять или переосмысливать его труды.

Нжде остаётся культовой фигурой армянского неоязычества не только на уровне неомифологических текстов и устных легенд. Вокруг него складывается группа практик, связанных с местами его памяти. Это, в частности, места его ритуальных захоронений. Как уже писалось выше, его перевезённый в Армению прах частично захоронен в монастыре Спитакавор области Вайоц дзор, частично в г. Капане области Сюник, где сейчас выстроен мемориал в его честь, а кроме того, частица мощей покоится на горе Хуступ, где-то на полпути к вершине. С 2008 года каждое лето, примерно в середине июля - начале августа, неоязычниками организуется паломничество на гору Хуступ. В нём участвуют исключительно мужчины, (как объясняют, главным образом из-за тяжести путешествия, но и принимается во внимание ритуальный аспект) в основном жрецы, но участие и рядовых членов общины тоже приветствуется. Смысл паломничества в том, чтобы не только посетить могилу Нжде, но и подняться на вершину горы Хуступ (3206 м), провести там ночь и встретить рассвет. Как говорят жрецы, каждый надеется, что его посетит видение Ваагна на этой горе, подобно тому, как оно посетило Нжде. Обряд совершается дважды, на полпути, возле гранитного камня на второй из могил Нжде13, и на вершине, до которой зачастую доходят не все. В одно из паломничеств, по свидетельству участника, с вершины над ущельем были развеяны части праха14 кремированных по неоязыческому обряду основателя общины, верховного жреца Слака Какосяна (ум. в 2005) и жреца Ара (ум. в 2008).

По странному совпадению, официальный день рождения Гарегина Нжде приходится на первое января. В этом усматривается определённый знак, и поэтому в процессе новогодних поздравлений, неоязычниками обязательно ритуализируется и обращение к памяти Нжде. Распространяются, например, виртуальные новогодние открытки, где с пантеоном языческих богов соседствуют новогодняя елка, Нжде и символы его учения, днём которого считается 14 января. Вообще, визуально Нжде присутствует достаточно широко, его известную фотографию в боевом облачении ставят в контекст пантеона языческих божеств на неоязыческих плакатах, календарях и т. д., она висит на видных местах в помещениях, так или иначе связанных с неоязычниками.

В контексте всего сказанного необходимо отметить реакцию на художественный фильм режиссера Г. Кешишяна «Гарегин Нжде», снятый в 2012 году, премьера которого прошла в Ереване в январе-феврале 2013 года. Его предваряло долгое (больше месяца) проигрывание пафосного рекламного ролика, который вызвал появление большого

13 Фактически, у Нжде в Армении три могилы, что в какой-то мере символично.

14 Согласно неоязыческой философии прах должен быть разделён на части и предан четырем стихиям: воде, земле, огню и воздуху.

количества пародий, произведённых и распространяемых в основном антинационалистически настроенными посетителями социальных сетей. Показ фильма вызвал ещё более бурную реакцию. В качестве мероприятия по «национальнопатриотическому» воспитанию на него водили школьников и студентов. Националистические протестные круги сочли образ Нжде в фильме «недостаточно харизматичным», отношение к его идеологии - оскорбительным, а в самом фильме обнаружили имперско-колониальный подтекст. Наоборот, либеральные круги были недовольны выпирающей националистической дидактикой фильма. Тем не менее, у неоязычников фильм не вызвал отрицательных эмоций, несмотря на постоянные христианские коннотации (образы храмов, крест, подаренный Нжде, сцены литургии и т. д.), даже наоборот, понравился, главным образом потому, что, во-первых, в фильме довольно много было упоминаний о «Цехакроне», националистической идеологии Нжде, которую неоязычники считают священным текстом, а во-вторых, в фильме из уст Нжде прозвучало имя Ваагна, то есть имя бога, с которым его ассоциируют (причём даже не в религиозном контексте, всего-навсего обсуждалось имя ребёнка), что было проинтерпретировано в качестве открытого намёка на его религиозные установки.

Нжде жил в эпоху, когда националистические идеологии в той или иной форме находились на вершине своей популярности в Европе. В сочетании с наследием романтической эпохи XVIII - XIX веков, когда интеллектуальным кругам Европы была открыта и сразу же мифологизирована фольклорная культура, уходящая истоками в дохристианскую эру, национализм ХХ-го века породил учения, в которых нация и то, что считалось её культурно-генетическими корнями, становились предметом культа. Учение Нжде «Цехакрон», несомненно, находится в ряду этих идеологий. Наиболее близко к ней в типологическом смысле стоит учение польского националиста Яна Стахнюка (1905 - 1963), которого ещё при жизни называли неоязычником, хотя он себя таковым не считал. Основные постулаты его достаточно многогранного учения совпадают с основными идеями Нжде: основной целью и высшей ценностью для «человека нации» является сама нация, «восстановление» генетической субстанции её культуры, её первичной силы и духовности [З^ШушЫ 2013: 290 - 293]. Так же как и Нжде, Стахнюк в определённых неоязыческих кругах современной Польши считается зачинателем неоязыческих течений, однако его учение ре-интепретируется его последователями и используется очень избирательно [З^ШушЫ 2013: 283, 294], так же как это происходит и в случае с Нжде. Ян Стахнюк, как и Нжде, не собирался реально «возрождать» языческую религию и, как и Нжде, в целом не считал себя противником христианства, хотя оба не одобряли постулаты христианского учения, которые, по их мнению, противоречат интересам нации. Но в польском случае, видимо, не произошло «мифологизации» самой личности Стахнюка, тогда как Нжде обрел черты мессии, мифического Героя и человекобога.

Однако, если обсуждать сам феномен обожествления политической фигуры только в рамках неоязычества, то можно искусственно сузить рамки его понимания. Культы тоталитарных вождей ХХ-го века отличились созданием обширной мифологии. Даже если из разброса сюжетов не вырастало стройной и единой мифологической системы, то, тем не менее, лепился узнаваемый образ Героя, иногда даже несколько, в соответствии с его разными ипостасями, как, например, это произошло с Лениным, который, как доказывает Л. Абрамян, в целом ряде фольклорных сюжетов и образов предстаёт в качестве персонажа обратного Герою - трикстера [Абрамян, Ленин как трикстер]. Что касается перерастания светского культа политических деятелей и вождей в религиозный, то, так же как и жанр политической агиографии, - это, возможно, менее распространённое, но тоже не новое явление. Так, черты религиозного культа переняло почитание мемориала Иосифа Броз Тито в г. Кумровец в Хорватии [Belaj 2008] или могилы Сукарно в Индонезии [de Jonge 2008]. Так, паломники, посещающие «святыню» в Хорватии целуют, гладят статую Тито, зажигают перед ней свечи за себя и за своих родственников [Belaj 2008: 85], а его официальная биография и её художественные переложения воспринимаются как «бытие» Тито, так как

изображают его как человека с экстраординарной жизнью, защитника, друга, к которому люди испытывают те же чувства, что к святому покровителю, что видно по их письмам к нему [Belaj 2008: 77]. При этом, несмотря на заимствованные из христианства практики, нельзя утверждать, что культ Тито вошёл в религии бывшей Югославии, так же как не стал частью и какого-то нового религиозного учения. В контексте собственно христианства описаны, к примеру, явления «внедрения» политических деятелей в агиографическое поле православной церкви, как, например, мифические эпизоды общения со святыми старцами или старицами Сталина, Жукова, отражённые в иконографии и народной агиографической литературе [Кормина 2010]. Таким образом, как заключает Ж. Кормина, происходит, с одной стороны, «национализация» религиозных святых, с другой, - размывание границ между церковным и светским, что приводит к неизбежной секуляризации церкви [Кормина 2010: 24 - 25]. В случае с армянским неоязычеством как изначально секуляризированной религией, где грань между светским и религиозным стёрта по определению, происходит как бы обратный процесс - реальный герой-мученик «сакрализует» реконструированных и изобретённых богов, придаёт им ощущение современности. Без образа Нжде, каким бы секулярным он ни был, неоязычество многое потеряло бы в убедительности и актуальности и для своих адептов, и для симпатизирующих. Более того, именно этот образ становится одним из «защитных щитов», охраняющих неоязыческую общину от серьёзных атак Армяно-апостольской церкви и прохристиански настроенных националистических группировок.

В любом случае, в описанных и иных случаях мы имеем дело с формированием неомифологических сюжетов, которые сознательно строятся в полном соответствии с архаическими мотивами и моделями, но на материале современности и функционально задействованы именно в религиозной повседневности. Это, на мой взгляд, приводит к более общей, надконфессиональной проблематизации появления и мифологизации новых святых, а также рождения неомифологических текстов и образов.

Брюс Линкольн, анализируя функции мифологических нарративов в современном обществе, заметил, что есть несколько стратегий использования мифов для конструирования новых социальных форм и образований. Во-первых, это оспаривание авторитетности и достоверности имеющихся мифов (иными словами, их деконструкция), с помощью чего деконструируются и разрушаются и прежние социальные формы. Во-вторых, наделение истории, легенд авторитетностью и достоверностью, придавая им статус мифа в определении самого Линкольна, и, наконец, введение новых возможностей интерпретации старых мифов, модификации их деталей, в результате чего они начинают изменять природу сентиментов, вызываемых мифами, и соответственно, меняют социальную природу общества, которое их воссоздает [Lincoln 1989: 25]. В нашем случае, поменяв статус национального мифа о Нжде с секулярного на религиозный, и соответственным образом модифицировав его детали, Слак Какосян и его последователи сосредоточили его функции на конструировании и мобилизации религиозной общины и религиозного сознания.

Список литературы и источников:

1) Абрамян, Ленин как трикстер - Абрамян Л. Ленин как трикстер // Фольклор и Постфольклор (http://www.ruthenia.ru/folklore/abramyan1.htm) [12.01.2012].

2) Ананян 2012 - Интервью с П. Ананяном (на арм.) (http://hayeli.am/article/155418/) [12.01.2012].

3) Антонян 2010 - Антонян Ю. Воссоздание религии: Неоязычество в Армении // Laboratorium. - 2010. - № 1. - С. 103-128.

4) Барт 1996 - Барт Р. Мифологии. - Москва: Издательство имени Сабашниковых, 1996.

5) Варданян 2006 - Чшрцш^шЬ ^. ЧшрпъдшЬ U “qpm^mU hhpmhnunLpjniU^”, Ъ. ЪришЬ^ ^Ъшш^шЬ 2,шиШ|ишрши^ 2,рштшрш^п1рр1.и (Варданян Х. Даниэл

Варужан и «литературное» язычество. - Ереван.: Издательство Ереванского

Университета, 2006.)

6) Кормина 2010 - Кормина Ж. Политические персонажи в современной агиографии: как Матрона Сталина благословляла // Антропологический форум. - 2010. - № 12 online. (http://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/012online/12_online_kormina.pdf) [02.01.2012]

7) Кэмпбелл 1997 - Кэмпбелл Дж. Тысячеликий Герой. - М.; Киев: Ваклер, Рефл-бук, Аст, 1997.

8) Лалаян 2006 - ^ш^ш]шЬ U. ^шрhq^U Ldqhh. ЗЬцш^рпЬ 2шрдпШр. Ъ., 2006 (Лалаян М. Гарегин Нжде: Движение Цехакрон. - Ереван, 2006.)

9) Мелетинский, Миф и 20 век - Мелетинский Е. М. Миф и двадцатый век // Фольклор и постфольклор (http://www.ruthenia.ru/folklore/meletinsky1.htm) [20.01.2012].

10) Нжде 2006 - Ldqhh ^. ^штрЬт^р, Ъ. и^шрши. Ъ., 2006. (Нжде Г. Избранное. -Ереван: Амарас, 2006.)

11) Сардарян 1996 - ишрцшэдшЬ Ч. Ldqhh, ^ш]^ш^шЬ £шрд hшUршq^mшршU,

Ъ. 2,ш^ш^ши 2,шUршq^mшршU^ q|^ш4nр ^tfpшqрnLpJm.U (Сардарян К. Нжде, Энциклопедический словарь по Армянскому Вопросу. - Ереван: Издательство

Армянская Энциклопедия). - С. 356.

12) Ухтагирк 2005 - Л.L^mшq^рg, Ъ. ЬЪц^Ьш^ш}^ Ьрштшрш^п1^т.и, 2005 (Ухтагирк. - Ереван: авторское издание, 2005).

13) Antonyan, Siekierski 2013 - Antonyan Yu., Siekierski K. A neopagan movement in Armenia: The children of Ara // Modern Pagan and Native Faith Movements in Central and Eastern Europe / Ed. K. Aitamurto, S. Simpson. - Durham, UK: Acumen Publishing, 2013. - P. 266283.

14) Belaj 2008 - Belaj M. “I’m not religious, but Tito is a God”: Tito, Kumrovec and the new pilgrims // Shrines and Pilgrimage in the Modern World. New itineraries into the sacred. -Amsterdam: Amsterdam University Press, 2008. - P. 71-93.

15) De Jonge 2008 - De Jonge H. Patriotism and Religion: Pilgrimages to Soekarno’e grave // Shrines and Pilgrimage in the Modern World. New itineraries into the sacred. - Amsterdam: Amsterdam University Press, 2008. - P. 95-120.

16) Lincoln 1989 - Lincoln B. Discourse and the construction of society. Comparative study of ritual, myth and classification. - New-York, Oxford: Oxford University Press, 1989.

17) Snow, Machalek 1984 - Snow D., Machalek R. The sociology of conversion // Annual review of Sociology. 1984. - Vol. 10. - P. 167-190.

18) Strutynski 2013 - Strutynski M. The Ideology of Jan Stachniuk and the power of creation // Modern Pagan and Native Faith Movements in Central and Eastern Europe / ed. K. Aitamurto, S. Simpson. - Durham, UK: Acumen Publishing, 2013. - P. 283-297.