CC BY
178
УДК: 343.15 ГРНТИ: 10.79.01 DOI: 10.32415/jscientia.2018.09.10
ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИНСТИТУТА ПРЕЮДИЦИИ В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИИ
Р. М. Шагеева
Башкирский государственный университет Россия, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32
Н Шагеева Регина Мансуровна - [email protected]
В статье рассмотрены вопросы возникновения и трансформации норм о преюдиции в процессуальном законодательстве России в целом, и в уголовно-процессуальном законе, в частности. Вплоть до 1917 года преюдиция рассматривалась как предсудимость, в советский период её стали применять в качестве правила, освобождающего от обязанности доказывания, а также для обозначения одного из свойств законной силы судебного решения (преюдици-альность), но правил о внутриотраслевой, а именно уголовно-процессуальной преюдиции, не было. Статья 90 УПК РФ неоднократно изменялась, в том числе в соответствии с правовой позицией Конституционного Суда РФ, закрепив в итоге межотраслевую преюдицию. Таким образом, в российском уголовном процессе в разные периоды времени понимание преюдиции было разным.
Ключевые слова: внутриотраслевая преюдиция, межотраслевая преюдиция, преюдициальность судебного решения, Конституционный Суд РФ.
THE ORIGIN AND EVOLUTION OF RULES ON PREJUDICE IN THE NATIONAL CRIMINAL PROCEDURE LEGISLATION OF RUSSIA
R. M.Shageeva
Bashkir State University
32 Zaki Validi St., 450076 Ufa, Russia
El Shageeva Regina Mansurovna - [email protected]
The article discusses the origin and transformation of rules on prejudice in the procedural legislation of Russia in general, and in the criminal procedure law, in particular. Up to 1917 prejudice was considered as a pre-trial, in the Soviet period it was used as a rule exempting from the duty of proof and for designation of one of the properties of the legal force of the judicial decision (prejudiciality), but there were no rules on the intra-branch, namely criminal procedural prejudice. Article 90 of the Code of Criminal Procedure has been repeatedly changed, including some changes in accordance with the legal position of the Constitutional Court of the Russian Federation, consolidating the interdisciplinary prejudice as a result. Thus, the understanding of prejudice in the Russian criminal trial was different in different periods of time.
Keywords: intra-branch prejudice, interindustry prejudice, prejudiciality judgment, The Constitutional Court of the Russian Federation.
Понятие «преюдиция» содержится во всех отраслях российского процессуального законодательства (ч. 2 ст. 61 ГПК РФ, ч. 2 ст. 69 АПК РФ, ст. 90 УПК РФ, ч. 2 ст. 64 КАС РФ), однако определения его нет.
Термин «преюдиция» произошел от латинского praejudicium- предрешение вопроса, заранее принятое решение, обстоятельство, позволяющее судить о последствиях [1, с. 9].
В Оксфордском латинско-английском словаре «Praeiudicium - предварительное следствие или иск о решении сущности дела, который должен быть осуществлен до того, как будет начата (главная) тяжба» [2, с. 127].
Исследователи отмечают, что римский термин «рraeiudicium» объединял в себе три значения: во-первых, судебные решения по другим делам, используемые в качестве примеров, то есть прецендентов; во-вторых, предварительные судебные определения, которые выносились до начала главного судебного процесса; в-третьих, всякое досудебное и даже внесудебное заявление (мнение авторитетного лица, магистрата или группы лиц, или даже всего римского народа) [2, с. 128].
В дальнейшем мы видим, что для стран романо-германского права было характерно правило «res judicata»,
которое устанавливало, что судебное решение обязательно лишь для участвующих в деле сторон и признавалось юридическим фактом. В американском доказательственном праве преюдиция рассматривается только в качестве способа использования судебных решений [1, с. 136-137].
О таком правовом явлении как преюдиция в России упоминается в XIX веке - в связи с введением в действие Судебных уставов 1864 г. [4].
Применительно к периоду до Судебной реформы 1864 г. утверждается, что в российском уголовном судопроизводстве института преюдиции не существовало, однако явственно просматривались его «зачатки». И. Г. Щеглови-тов отмечал, что «стремление избежать противоречий в деятельности судебных установлений, а также нежелание предоставить суду рассмотрение вопросов, выходящих из пределов его формальной компетенции, хотя бы они относились к главному вопросу как причина к следствию, послужили поводом к установлению в начале нынешнего столетия особого института предсудимости, зачатки которого существовали и ранее. Сущность этого способа согласования деятельности уголовного и гражданского суда заключается в том, что исследование дела, если последнее состоит из отдельных вопросов, по свойству своему не подведом-
ственных суду, призванному его разрешить, раздробляется между отдельными судами с тем, чтобы решения их были обязательны для других органов правосудия» [5, с. 15-16].
Можно выделить две причины появления преюдиции в дореволюционном уголовно-процессуальном законодательстве России: первая - необходимость исключения противоречий между судебными актами, вынесенными в различных формах судопроизводства (уголовном и гражданском) по одним и тем же фактическим обстоятельствам; и вторая - необходимость разрешения правовых вопросов лишь теми органами, к компетенции которых они отнесены по закону.
Представляется, появление преюдиции в России только в конце XIX века связано с тем, что до реформы 1864 г. компетенция судов не была четко разграничена, не было определенности в подведомственности дел. Сам термин «преюдиция» был заимствован из французского процессуального права и употреблялся в значении предсудимости. Предсудимость означает правило, согласно которому до разрешения по существу данным судом требования истца необходимо рассмотреть в судебном порядке неподведомственный данному суду спор о праве или факте (спор по «преюдициальному вопросу») с вынесением по такому спору судебного решения.
Как в свое время указывал И. Я. Фойницкий, в доктрине и практике Франции была выработана сложная система, в которой различались: 1) предварительные вопросы; 2) преюдициальные вопросы. Первая группа включает вопросы, разрешение которых входило в компетенцию суда уголовного, но при этом к ним применялись правила гражданского законодательства. Вопросы преюдициальные не подлежали разрешению в уголовных судах. Последние также делились на две группы: 1) без разрешения которых уголовное преследование не могло возбуждаться, а если оно уже возбуждено, подлежало прекращению; 2) вопросы, порождающие приостановление постановки окончательного приговора до их разрешения компетентным органом [6, с. 47].
Таким образом, некоторые исследователи справедливо отмечают, что первоначально в отечественном уголовном судопроизводстве преюдицию воспринимали как предсуди-мость [7]. При этом преюдициальный вопрос должен был соответствовать условиям: 1) предметом его должно было быть обстоятельство, обусловливающее наличие преступного деяния; 2) вопрос должен быть разрешён другим судом, а не судом, решающим вопрос о виновности [8, с. 224].
Устав уголовного судопроизводства 1864 г. предусматривал: «Если определение преступности деяния зависит от определения в установленном порядке прав, состояния или собственности на недвижимое имущество, или же свойства несостоятельности обвиняемого, то преследование уголовным судом не возбуждается, а возбужденное приостанавливается до разрешения спорного предмета судом гражданским» [4]. Применение этого положения было возможно с учетом определенных условий. Первое условие заключалось в том, что от разрешения вопросов гражданского права судом гражданским должно было зависеть определение преступности деяния. В то же время, данная статья не применялась, если от решения суда гражданского зависело только определение размера наказания и ущерба.
Вторым условием выступала спорность обстоятельства, которое обуславливало преступность деяния. Третье условие состояло в том, что для применения гражданской пред-судимости есть лишь три основания.
В качестве одного из оснований предсудимости назван вопрос о праве собственности на недвижимое имущество. По мнению И. Я. Фойницкого, «выделение этого вопроса из ведомства уголовного суда обусловливалось государственной важностью института собственности и теми формальными доказательствами, которыми устанавливались права на недвижимую собственность» [6, с. 48]. Это соответствовало убеждению того времени, что уголовный процесс стремится к установлению материальной истины, а для гражданского процесса характерно установление истины формальной, где суд основывает свое решение на предустановленных доказательствах.
Статья 28 Устава устанавливала другое положение преюдициального характера: «Обнаружение преступления или проступка при рассмотрении дела в суде гражданском, не освобождает уголовный суд от надлежащего производства для определения уголовной ответственности обвиняемого». Целью данной нормы было привлечение к уголовной ответственности лиц, преступления которых выявлены в ходе гражданского судопроизводства. Однако, окончательное решение гражданским судом подлежащих его рассмотрению вопросов обязательно для уголовного суда только в отношении действительности и свойства события или деяния, а не в отношении виновности подсудимого [9].
Вопрос о виновности относился в полном объеме к компетенции суда уголовного. Подтверждением этому служит тот факт, что ст. 29 Устава была дополнена положением следующего содержания: «Решение же по иску, рассмотренному судом гражданским по случаю приостановления уголовного производства, ни в коем случае не стесняет уголовный суд при постановлении приговора» [4].
Также необходимо отметить, что в дореволюционном российском уголовном процессе при рассмотрении дел о преступлениях, связанных с нарушением церковных правил, вводилось понятие так называемой «духовной предсудимости», которая была предусмотрена ст. 1013-1015 Устава. Последняя означала, что лицо, виновное в совершении преступления, связанного с нарушением законов церкви, подлежало преданию уголовному суду только после получения заключения духовного суда [8, с. 235].
По мнению ряда ученых, в теории процессуального права после 1917 г. от использования преюдиции в значении предсудимости отказались и стали её применять в качестве одного из правил, освобождающего от обязанности доказывания, а также образуя от неё однокоренной термин «преюдициальность» для обозначения одного из свойств законной силы судебного решения [10, с. 12].
Таким образом, можно сделать вывод, что в российском уголовном процессе, в частности, в процессе становления и применения преюдиции, в разные периоды времени в этот термин вкладывалось разное понимание.
В период с 1917 г. по 1991 г. в уголовно-процессуальном законодательстве, также как и в дореволюционных узаконениях, существовали лишь нормы, регулирующие вопросы о преюдициальном значении вступивших в законную силу судебных актов по гражданским делам для органов и должностных лиц, осуществляющих производство по делам уголовным. Правил о внутриотраслевой, а именно уголовно-процессуальной преюдиции, которые применялись бы исключительно в этой отрасли, не было.
В ст. 12 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1923 г. [11]. содержалась норма, не нашедшая отражение в действующем законодательстве, согласно которой всту-
пившее в законную силу решение гражданского суда обязательны для уголовного суда только в отношении вопроса, имело ли место событие или деяние, но не в отношении виновности подсудимого. Таким образом, в законодательстве появилась межотраслевая преюдиция. Впоследствие в Уголовно-процессуально кодексе РСФСР 1960 г. [12], термин «деяние» был заменен на термин «действие».
Изначально в указанной статье не был решен вопрос о применении преюдиции на досудебных стадиях для таких субъектов как прокурор, следователь и дознаватель. Кроме того, при буквальном толковании данной нормы, получалось, что преюдициальное значение вступившего в законную силу решения суда по гражданскому делу распространяется только на стадию судебного разбирательства по уголовному делу, исключая досудебное производство.
Указанные недостатки были устранены в УПК РСФСР 1960 г., ст. 28 которого гласила: «Вступившее в законную силу решение, определение или постановление суда по гражданскому делу обязательно для суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание, при производстве по уголовному делу только по вопросу, имело ли место событие или действие, но не в отношении виновности обвиняемого». Некоторые ученые высказывались за исключение из УПК РСФСР 1960 г. данной статьи [13, с. 263].
Более верно законодатель решил проблему межотраслевой преюдиции, когда решение по уголовному делу имело преюдициальное значение при рассмотрении гражданского дела, целью которого было определить гражданско-правовые последствия преступления. Положение об этом нашло отражение в ст. 13 УПК РСФСР 1923 г.: «Вступивший в законную силу приговор уголовного суда по вопросу о том, совершилось ли преступление и совершено ли оно подсудимым, обязателен для гражданского суда в тех случаях, когда этим судом рассматриваются гражданские последствия преступления, рассмотренного уголовным судом».
В связи с принятием УПК РСФСР 1960 г. данная норма переместилась в ч. 3 ст. 55 ГПК РСФСР 1964 г. [14]. Для реализации внутриотраслевой преюдиции законодателем была включена часть 2 статьи 55, которая определяла: «Факты, установленные вступившим в законную силу решением суда по одному гражданскому делу, не доказываются вновь при разбирательстве других гражданских дел, в которых участвуют те же лица». Аналогичные нормы включены в ч. 2 ст. 61 и ч. 2 и 3 ст. 69 действующих Гражданского процессуального кодекса РФ [15] и Арбитражного процессуального кодекса РФ [16] соответственно.
В отличие от норм УПК РСФСР 1923 и 1960 г. редакция ст. 90 УПК РФ, действовавшая до 1 января 2010 г., не предусматривала преюдицию вступивших в законную силу судебных актов арбитражного суда и суда общей юрисдикции, принявшего решение в порядке гражданского судопроизводства.
Необходимо отметить, что в проекте УПК РФ [17], принятом Государственной Думой РФ в первом чтении 6 июня 1997 г., преюдиция содержалась в ст. 86 и имела следующую трактовку: 1) вступивший в законную силу приговор по уголовному делу обязателен для суда, судьи, прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя при производстве по уголовному делу в отношении как установленных обстоятельств, так и их правовой оценки; 2) вступившее в
законную силу решение суда по гражданскому делу обязательно для суда, прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя при производстве по уголовному делу только по вопросу о том, имело ли место само событие или действие, и не должно предрешать выводы о виновности или невиновности подсудимого. Однако в данной редакции текст статьи принят не был.
По мнению П. А. Скобликова, такое решение являлось «обоснованным и логичным, учитывающим особенности современного гражданского судопроизводства. Перед советским судом, рассматривающим гражданское дело, законодатель ставил задачу по установлению объективной истины. В соответствии с этой задачей суд, а также прокурор играли активную роль в гражданском процессе» [18, с. 180]. Автор указывает, что в этом проявлялось превалирующее действие принципов объективной истины, активной роли суда и законности над принципами состязательности и диспозитивности. В таких условиях закрепление в законодательстве межотраслевой преюдиции было логичным, способствовало процессуальной экономии, непротиворечивости и последовательности судебной практики [18, с. 180].
В постсоветский период, в соответствии с Конституцией РФ 1993г., Концепцией судебной реформы, процессуальное законодательство претерпело коренные изменения. Доказательственное право, выращенное на принципах активности суда и объективной истины, должно было быть концептуально пересмотрено в соответствии с переходом российского судопроизводства к состязательности [198, с. 37].
При разработке УПК РФ 2001 г. законодатель изменил содержание и пределы действия преюдиции в отечественном уголовном процессе, закрепив в ст. 90 УПК РФ только вопросы реализации внутриотраслевых преюдиций. В отличие от ст. 28 УПК РСФСР 1960г., которая относилась к основным положениям (глава 1 раздела 1), ст.90 УПК РФ закреплена в главе 11-ой «Доказывание». Одной из причин, побудившей законодателя внести эти изменения, скорее всего, является устранение из законодательства об уголовном судопроизводстве такой категории, как объективная истина.
Такая редакция ст. 90 УПК РФ действовала до 2009г. [20]. Внесенные изменения, возвратившие межотраслевую преюдицию с многими условиями, вызвали оживленную дискуссию среди ученых и правоприменителей. Конституционный Суд РФ также высказал свою правовую позицию по данному вопросу. В постановлении от 21 декабря 2011 года № 30-П, обозначено, что признание преюдициального значения судебного решения, будучи направленным на обеспечение стабильности и общеобязательности судебного решения, исключение возможного конфликта судебных актов, предполагает, что факты, установленные судом при рассмотрении одного дела, впредь до их опровержения принимаются другим судом по другому делу в этом же или ином виде судопроизводства, если они имеют значение для разрешения данного дела [21]. И это справедливо, поскольку преюдициальность служит средством поддержания непротиворечивости судебных актов и обеспечивает действие принципа правовой определенности.
Таким образом, процесс становления института преюдиции в уголовно-процессуальном законодательстве далек от завершения, вопросы закрепления межотраслевой преюдиции требуют дальнейшего совершенствования.
ЛИТЕРАТУРА
1. Худяков Е.А. Эффективность применения норм с административной преюдицией: Учебное пособие. М., 1981.
2. Кофанов Л.Л. К вопросу о категориях римского права в Дигестах Юстиниана и современной интерпретации Д.О. Тузовым // Журнал российского права. 2008. №5. С.126-136.
3. Кудрявцева Е.В. Судебное решение в английском гражданском процессе. М.: Изд-во «Городец», 1998.
4. Судебные Уставы 20 ноября 1864 с изложением рассуждений, на коих они основывались. Санкт Петербург, 1866. Ч.2. С.38. URL: http://civil. consultant.ru/reprint/books/118.
5. Березин А.С. Преюдиции в отечественном уголовном судопроизводстве: дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2006.
6. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства: В 2 т. СПб.: Изд-во «Альфа», 1996. Т. 2.
7. Гореликова А.Г. Преюдиция в уголовном процессе Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.
8. Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Судопроизводство / Под ред. В. А. Томсинова. М.: Зерцало, 2008. Ч. 2.
9. Свод Законов Российской Империи: В 16 т. СПб., 1912. Т. 16. URL: http://civil.consultant.ru/reprint/books/238.
10. Малых Е.Г. Проблемы преюдиции в гражданском и арбитражном процессе: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006.
11. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 15 февраля 1923 г. URL: http://constitutions.ru/archives/5339.
12. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_3275.
13. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса: В 2-х томах. М.: Изд-во «Наука», 1968. Т. 1.
14. Гражданский процессуальный кодекс РСФСР от 11 июня 1964 г. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_2237.
15. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 46, ст. 4532.
16. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 30, ст. 3012.
17. Постановление ГД ФС РФ от 06 июня 1997 г. № 1498-II ГД «О проекте Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». URL: http:// www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=EXP&n=251552#09876544987852176.
18. Скобликов П.А. Проблемы современной преюдиции: арбитражный процесс блокирует уголовный? // Закон. 2010. № 4. С. 178-191.
19. Решетникова И.В. Доказательственное право Англии и США. М., 1999.
20. Федеральный закон от 29 декабря 2009 г. № 383-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Налогового кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Российская газета. 2009. 31 декабря.
21. Постановление Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2011 г. № 30-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан В.Д. Власенко и Е.А. Власенко» // Российская газета. 2012. 11 января.
Поступила в редакцию 18.09.2018
