CC BY
27
ОТРАСЛИ И МЕЖОТРАСЛЕВЫЕ КОМПЛЕКСЫ
А.Ю. Колпаков
ВОЗМОЖНЫЕ ТРАЕКТОРИИ ДИНАМИКИ МИРОВОЙ ЦЕНЫ НА НЕФТЬ1
В статье предпринята попытка систематизировать факторы падения мировой цены нефти в 2014 г., а также обсуждаются возможные траектории ее дальнейшей динамики. Проводятся аналогии с падением цены нефти в 1986 г. в ходе рассмотрения действующих на рынке эффектов со стороны спроса и предложения.
Причины падения мировой цены на нефть в 2014 г. Первое десятилетие XXI в. характеризовалось относительно высокими ценами на нефть, значительно превышающими уровни издержек в отрасли. Основной причиной этого принято считать приобретение рынком нефти свойств финансового рынка, основанного на ожиданиях инвесторов [1-3]. Это стало следствием ряда институциональных преобразований в США на рубеже веков, что привело к массовому приходу на нефтяной рынок финансовых агентов, для которых нефтяные деривативы стали обычным портфельным активом, способным приносить прибыль в отрыве от физических поставок. Они принимали инвестиционные решения, основываясь на общих ожиданиях экономического роста мировой экономики или локальных дефицитах предложения нефти, связанных с геополитическими конфликтами в добывающих странах и регионах. Так, с 2003 г. рынок характеризовался перманентными ожиданиями дальнейшего роста мировой экономики, динамичной автомобилизации населения развивающихся стран, повышения потребления нефти и соответственно ее цены. Это создавало спрос на нефтяные фьючерсы и в свою очередь повышало биржевые цены на нефть, поддерживая веру в их дальнейший рост. За период 2003-2008 гг. цена нефти возросла с 30 до 144 долл./барр. (в пике), и этот восходящий тренд был прерван мировым финансовым кризисом, в результате которого цена обрушилась до 34 долл./барр. Важную роль в переломе тенденции падения цен сыграло заявление Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) о сокращении добычи нефти на 4,5 млн. барр./день. Рынок отреагировал на принятие данного решения восстановлением цен до 60-70 долл./барр. И уже с 2009 г. возобновился рост нефтяных цен на фоне оптимистичных настроений относительно преодоления мировой экономикой кризисного периода и ожиданий ее восстановления. Начавшаяся в 2010 г. «Арабская весна» привела к выпадению добычи нефти в ряде ближневосточных и африканских стран, на что рынок отреагировал скачком цен до 110-120 долл./барр.
Как результат, для всех стала нормальной ситуация с ценой нефти, превышающей 100 долл./барр.
К 2010 г. в экспертной среде сложилась концепция допустимого коридора цен, в рамках которой давалось обоснование «нормальности» таких высоких цен на нефть. Согласно ей цена устанавливается исходя из текущего биржевого баланса спроса и предложения на нефтяные деривативы, отражающего ожидания финансовых инвесторов, но при этом существуют и долгосрочные фундаментальные факторы, ограничи-
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 17-02-00397-ОГН ОГН-А «Новые проблемы и риски в глобальной энергетике и их отражение в прогнозах развития топливно-энергетического комплекса (ТЭК) России»).
вающие колебания цены сверху и снизу [4; 5]. В отдельные кратковременные периоды цена может пересекать эти границы, однако под действием фундаментальных факторов она непременно возвращается в допустимый коридор.
В качестве факторов, задающих верхнюю границу коридора, выступают уровень конкурентоспособности альтернативных моторных топлив на транспорте и предел платежеспособного спроса. Последний проявлялся в том, что превышение долей затрат на потребление нефти в мировом ВВП уровня 4-5% в номинальных ценах сопровождалось кризисами развития мировой экономики [6; 7]. Считалось, что предельный верхний уровень цен составляет 120-130 долл./барр.
Нижняя граница коридора определяется действием двух факторов. Во-первых, предельной себестоимостью добычи нефти. Во-вторых - ценой нефти, обеспечивающей бездефицитные бюджеты нефтедобывающих стран. В первую очередь это относится к Саудовской Аравии, которая может выступать в роли «маневренного» поставщика, способного в короткие сроки нарастить или уменьшить объемы поставок нефти на мировой рынок с целью воздействия на ее цену.
Именно последний фактор обусловливал нижнюю границу допустимого коридора цен на уровне 80-90 долл./барр. Такой была цена нефти, обеспечивающая бездефицитный бюджет Саудовской Аравии. Вероятность падения мировых цен нефти ниже этого уровня считалась низкой.
Между тем летом 2014 г. началось падение мировых цен на нефть, которые в среднегодовом выражении снизились со 110 до порядка 45-55 долл./барр. По нашему представлению, основной причиной таких резких изменений является разба-лансирование физических показателей рынка нефти. На рис. 1 показана динамика цены нефти Brent и оценка накопленного с 2006 г. в мире дефицита (-) или профицита (+) фактического производства нефти по сравнению с ее потреблением.
Млн. т Долл./барр.
Рис. 1. Сравнительная динамика накопленного дисбаланса мирового производства (по сравнению с потреблением) и цены нефти: H накопленный дефицит (-) / профицит (+) мирового производства нефти; -♦- цена на нефть Brent (правая шкала)
Источники данных: OPEC, IEA, EIA, оценки автора.
Определенная корреляция этих показателей видна и в начале рассматриваемого временного интервала, хотя резкие рост и падение цены нефти в 2008 г. в первую очередь стали следствием мирового финансового кризиса.
Начиная с 2010 г. наблюдается весьма тесная корреляция: периоды, когда накопленный дефицит производства нефти (по отношению к потреблению) увеличивается или накопленный профицит уменьшается, совпадают с периодами роста цены; а периоды сокращения дефицита или увеличения профицита - с периодами падения цены.
Превышение текущих показателей производства нефти над ее потреблением началось с конца 2011 - начала 2012 гг., когда стартовало динамичное наращивание добычи сланцевой нефти2 в США. Период 2012-2013 гг. характеризовался относительно высокими ценами на нефть на фоне стабилизации физических показателей добычи, что стало следствием интересного феномена - на протяжении двух лет прирост добычи сланцевой нефти был практически эквивалентен выпадению добычи в Иране, Ливии и некоторых других странах. Однако в 2014 г., когда рост добычи сланцевой нефти перестал компенсироваться наращиванием потребления и сокращением производства в других странах, на мировом рынке начал образовываться существенный накопленный профицит предложения нефти, за чем последовало резкое падение цен.
Нарастание накопленного профицита производства нефти продолжалось вплоть до конца 2016 г., когда была заключена сделка ОПЕК+ о сокращении добычи, которая была нацелена на балансирование рынка. Действительно, весь 2017 г. удавалось сокращать накопленный профицит добычи, и на фоне этого цены нефти увеличились с 49 до 62 долл./барр. В течение трех кварталов 2018 г. рост цен продолжился - нефть подорожала до 75 долл./барр. Однако динамичный рост добычи нефти в США на фоне высоких цен привел к тому, что на рынке снова образовался избыток предложения: прежние параметры сделки ОПЕК+ уже были недостаточны. И в результате вновь случился обвал цен в четвертом квартале - среднее значение цены нефти снизилось до 68 долл./барр.
По мнению автора, это ясно показывает, что в период 2010-2014 гг. произошла трансформация мирового рынка нефти, в результате которой прежние механизмы ценообразования стали в большей степени ориентированными на текущие физические показатели отрасли. Это следствие встраивания в глобальную кривую предложения американской сланцевой нефти, которое стало фактором повышения ценовой гибкости мирового производства нефти3 [8; 9]. Причем, данный элемент гибкости имеет не «рукотворный» (как в случае с ОПЕК+), а объективный технико-экономический характер.
Вероятно, понимание этого фактора, постепенно приобретающее всеобщий характер, является важнейшей причиной столь отчетливо проявляющейся корреляции динамики мировой цены нефти и физических показателей рынка нефти, которая была отмечена на рис. 1.
Сходные механизмы падения цены нефти в 1986 и 2014 гг. Падение цены нефти в 2014 г. по логике и характеру определяющих факторов оказывается во многом аналогичным ситуации 1986 г. В обоих случаях имел место длительный предшествующий период относительно высоких цен, сменившийся их резким спадом. При этом причиной падения цен стала разбалансировка фундаментальных факторов спроса и предложения на товарном рынке, а именно: значительный профицит производства нефти.
2 Здесь и далее под «сланцевой нефтью» понимается «tight oil».
3 Особенностью разработки месторождений сланцевой нефти является не только высокая скорость падения производительности эксплуатируемых скважин (за первый год эксплуатации дебит снижается в три-пять раз), но и относительно короткий период времени, необходимый для ввода в эксплуатацию новых скважин — несколько месяцев, тогда как для традиционных проектов период между принятием инвестиционного решения и началом промышленной добычи составляет несколько лет. Вследствие этого объемы добычи сланцевой нефти относительно быстро реагируют на изменение цены нефти — когда цена высокая, делаются масштабные инвестиции и оперативно вводятся новые мощности; когда цена падает, бурение и ввод новых скважин замедляются, а добыча на имеющихся мощностях динамично снижается по характерным траекториям.
Динамика нефтяных цен в 1970-1986 гг. подробно описана А.А. Конопляником (см., напр., [10]). В кратком изложении она сводится к следующему.
После образования ОПЕК в 1970-е годы подавляющая доля нефти стала поступать на рынок по официальным ценам реализации, устанавливаемым государствами-членами ОПЕК. В эти годы произошло несколько важных событий, названных «нефтяными шо-ками», которые определили ценовые траектории на рынке нефти. В 1973 г. в ответ на поддержку Израиля в ходе Октябрьской войны арабские страны-члены ОПЕК ввели эмбарго (с сокращением производства) на поставки нефти в США, Канаду, Японию, Нидерланды, Великобританию и ряд других стран. Кроме того, были повышены официальные цены реализации ОПЕК, которые сохранялись примерно на одном уровне до 1978 г. В 1979-1980 гг. на фоне Иранской революции и начала Ирано-Иракской войны на рынке возник дефицит предложения нефти, вследствие этого потребители были готовы переплачивать за ее поставки. Вслед за резким ростом цен спотовых сделок под их уровень подстроились и официальные цены реализации ОПЕК. В результате среднегодовые мировые цены нефти возросли вначале с 3 до почти 12 долл./барр. (в текущих ценах) в
1973 г., а затем превысили 30 долл./барр. в 1979 г.
Многократный рост нефтяных цен и длительное удержание их на высоких уровнях инсценировали несколько одновременно протекающих процессов.
На стороне спроса на нефть:
- замещение нефти другими энергоресурсами. Например, Япония в целях собственной энергобезопасности стала снижать зависимость от импорта нефти с Ближнего Востока переориентированием электроэнергетики на использование сжиженного природного газа, который преимущественно поставлялся из Индонезии. До нефтяных шоков мазут и сырая нефть обеспечивали почти половину всей генерации электроэнергии в Японии, но уже к 1990 г. их доля снизилась до 33%, к 2000 г. - до 16%, к 2015 г. - до 11%. Для Франции рост нефтяных цен стал одним из сигналов для запуска крупной программы по развитию ядерной энергетики в
1974 г. Сегодня АЭС составляют основу электроэнергетики Франции, обеспечивая примерно три четверти всей выработки электрической энергии;
- энергосбережение и повышение эффективности использования энергоресурсов. Это относится как к изменению поведения населения и бизнеса, стремящихся экономить подорожавшее топливо, так и к началу внедрения национальных государственных программ в этой сфере (которые сегодня есть у огромного числа стран). Именно в результате нефтяного шока в США была запущена Федеральная программа энергетического менеджмента (1973 г.), были приняты Закон об энергетической политике и энергосбережении (1975 г.), а также Закон о национальной политике в области сбережения энергии (1978 г.). Среди основных задач были названы повышение энергоэффективности и расширение использования возобновляемых источников энергии (ВИЭ). В 1978 г. был основан Центр энергоэффективности Японии, основным направлением для которого стало стимулирование энергосбережения во всех секторах экономики.
На стороне предложения нефти:
- привлечение инвестиций в добычу нефти вне ОПЕК, которая стала более рентабельна при высоких ценах, и последовавший рост текущих производственных показателей, в значительной степени за счет шельфовой нефти. Так, за период 1973-1985 гг. добыча нефти в Мексике увеличилась с 26 до 146 млн. т; в Великобритании - с 0,4 до 128 млн. т; в Норвегии - с 2 до 39 млн. т. В Бразилии за период 1980-1985 гг. производство нефти увеличилось с 10 до 30 млн. т. Добыча в США после падения до порядка 460 млн. т в 1975-1976 гг. повысилась до почти 500 млн. т к 1985 г.;
- развитие научно-технического прогресса (НТП) в сфере добычи нефти, которое дало колоссальный долгосрочный эффект. В первую очередь это касается шельфовой
добычи, для которой в период 1970-1990-х годов издержки освоения запасов снизились более чем на 75%, а время ввода запасов в разработку уменьшилось вдвое - с четырех до двух лет [10]. Ключевым элементом стало появление технологий шельфовой добычи, не требующих дорогостоящих стационарных эксплуатационных оснований -в Северном море и в Мексиканском заливе стали использоваться полупогружные платформы, что позволило реализовывать более глубоководные проекты без существенного удорожания. За счет снижения капиталоемкости и увеличения глубин шельфовой добычи был существенно снижен порог рентабельности проектов добычи и расширен потенциал рентабельных для освоения запасов нефти.
Увеличение предложения и снижение спроса ощутимо влияли на цену нефти, в результате Саудовская Аравия начала сокращать свою добычу в попытках удержания высокого уровня цен. В 1981-1985 гг. производство нефти в Саудовской Аравии сократилось в 3 раза с 506 до 172 млн. т (или с 10 до 3,5 млн. барр. в сутки). Тем не менее, цена нефти снизилась за этот период с 36 до 28 долл./барр. Не получив со стороны других стран ОПЕК поддержки инициативы сокращения добычи, Саудовская Аравия включилась в борьбу за нишу на рынке и в 1986 г. нарастила свои производственные показатели на 1,5 млн. барр. в сутки, вследствие этого цена нефти обрушилась в два раза: до 14 долл./барр.
Что касается современного периода, то нахождение цен нефти на относительно высоком уровне в 2000-2014 гг. также дало ряд эффектов.
На стороне спроса на нефть важную роль сыграли следующие факторы.
Во-первых, существенно расширилась практика применения мер по повышению эффективности использования моторных топлив. Сегодня расход топлива является одной из базовых характеристик для выпускаемых моделей автомобилей, которая заявляется производителями при их продвижении и конкуренции на рынке. Многие страны на регуляторном уровне используют инструменты ограничения расходов топлива (или вредных выбросов, что, по сути, оказывает аналогичное влияние на потребление нефтепродуктовых топлив).
Например, в США устанавливается требование, согласно которому средний пробег автопарка должен составить 34,5 мили на галлон в 2016 г., 41 милю в 2021 г. и 54,5 мили в 2025 г. В ЕС ограничиваются выбросы СО2. Для автопроизводителей было введено требование, согласно которому выбросы не должны превышать 130 гр. СО2/км в 2015 г. Затем требования были установлены отдельно для разных видов транспорта: для легковых автомобилей норматив составляет 95 гр.СО2/км к 2021 г., для легкого коммерческого транспорта - 147 гр.СО2/км к 2020 г. В Китае введены стандарты по расходу топлива новыми автомобилями: не более 6,9 л на 100 км пути, а к 2020 г. планируется снизить норматив до 5 л на 100 км пути. По оценкам Vygon Consulting за период 1995-2015 гг. средний расход топлива новых бензиновых легковых автомобилей снизился на 30%, дизельных - на 38% [11].
Очевидно, что с учетом регуляторных требований автопроизводители будут вынуждены и дальше повышать топливную эффективность выпускаемых автомобилей.
Во-вторых, в последнее десятилетие получила масштабное развитие концепция «зеленой» (низкоуглеродной) энергетики. Вначале был запущен научно-технический прогресс в сфере ВИЭ: как показано в работе [12], в 2000-е годы на фоне высоких цен на нефть ВИЭ лидировали по количеству патентных заявок. Это привело к последовавшему удешевлению ветровой и солнечной энергетики: за период 2009-2017 гг. показатель Levelized Cost of Electricity, который показывает среднюю за срок службы стоимость выработанной электроэнергии, необходимую для покрытия всех эксплуатационных и капитальных затрат и окупаемости проектов, снизился в среднем на 67% для ветровой энергии и на 86% - для солнечной [13]. В результате, в 2006-2015 гг. наблюдался трех-
кратный рост мировых инвестиций в ВИЭ. Параллельно с этим происходил прогресс в части аккумулирования электроэнергии. Усовершенствование литий-ионных аккумуляторов позволило в 2009-2017 гг. в шесть раз увеличить емкость и в четыре раза снизить стоимость накопителей электроэнергии [14]. Эти изменения стимулировали развитие электромобильного транспорта. Пока парк электромобилей очень мал в глобальном масштабе (3,1 млн. в 2017 г., или 0,3% мирового парка легковых автомобилей), но это направление очень динамично развивается в ведущих энергопотребляющих странах.
Таким образом, период высоких цен на нефть обеспечил (или ускорил) появление безуглеродных (на стадии эксплуатации) технологий в сфере генерации электроэнергии и автомобильного транспорта, которые на сегодняшний день приемлемы по своим экономическим характеристикам для многих стран.
Следует понимать, что, хотя напрямую с нефтью конкурирует только использование электроэнергии на транспорте, роль ВИЭ не стоит недооценивать. Эффективность внедрения электромобилей для целей сдерживания выбросов СО2 напрямую зависит от структуры генерации электроэнергии. Пока в электроэнергетике подавляющего большинства стран доминируют углеродные топлива, но «озеленение» структуры генерации планируется проводить за счет ВИЭ. Таким образом, эти технологии работают в связке, и они становятся ядром продвигаемой на мировом уровне концепции низкоуглеродного развития и борьбы с выбросами СО/.
При этом «зеленая» энергетика пользуется широкой государственной поддержкой в виде конкретных стимулирующих инструментов. Для проектов генерации электроэнергии на основе ВИЭ применяются feed-in тарифы (наиболее популярный инструмент, к 2011 г. использующийся примерно в 50-ти странах, причем 30 стран запустили его в 2000-2011 гг. [15]; в числе стран - крупнейшие энергопотребители: США, Канада, страны ЕС, Китай, Индия, Корея, Индонезия, Таиланд, Турция и др.), налоговые каникулы или вычеты, льготные кредиты, инвестиционные субсидии и гранты. Ряд стран применяют практику стимулирования потребителей к покупке электромобилей. Основными экономическими инструментами являются субсидии на покупку и налоговые льготы (снижение регистрационного налога или ежегодного транспортного налога) - эти меры применяются в США, странах ЕС, Норвегии, Китае, Японии. Кроме того, используются и другие инструменты - например, бесплатная или выделенная парковка для электромобилей, а также возможность пользоваться выделенными полосами для общественного транспорта. Эти меры не так широко распространены, но они применяются в отдельных городах Великобритании, ОАЭ, Китая, Германии, Норвегии.
Многие страны ставят амбициозные цели по наращиванию автопарка электромобилей и подключаемых гибридов - так, инициатива Международного Энергетического Агентства (МЭА) IEA EVI предполагает рост парка до 20 млн. электромобилей и подключаемых гибридов к 2020 г. в странах-участницах, в том числе 6 млн. в США, 7 млн. в ЕС, 4 млн. в Китае, 2 млн. в Японии. Заявления стран-участниц Парижской конференции 2015 г. позволяют говорить о цели наращивания парка до 120 млн. к 2030 г. Причем эти цели могут быть пересмотрены в сторону повышения: оптимистичный сценарий МЭА предполагает, что парк электромобилей и подключаемых гибридов в 2030 г. может достичь 220 млн. [16].
Со стороны предложения нефти отметим следующие факторы.
Во-первых, происходило динамичное увеличение добычи сланцевой нефти в США на фоне НТП - за период 2011-2018 гг. производство нефти в регионах сланцевой добычи возросло более чем в четыре раза с 1,9 до 7,9 млн. барр. в день [17].
4 Так, в декабре 2015 г. было принято Парижское соглашение — документ, декларирующий стремление мировой общественности ограничить антропогенное воздействие на климат планеты, причем в первую очередь речь идет о снижении использования углеродного топлива и распространении применения низкоуглеродных источников энергии.
Согласно [18], основное стимулирование НИОКР в сфере технологий сланцевой добычи (горизонтальное бурение и многостадийный гидроразрыв пласта (ГРП)) в рамках государственно-частного партнерства велось в 1978-1992 гг. Активное их применение началось с 2005 г.: вначале шло развитие добычи сланцевого газа, взрывной рост которой наблюдался с 2007 г., а затем - и сланцевой нефти (с 2011 г.). Высокие цены на нефть сделали сланцевую добычу рентабельной, а последовавшее широкомасштабное промышленное применение сланцевых технологий позволило их совершенствовать по мере накопления практического опыта. За 2013-2017 гг. продуктивность новых скважин в регионах сланцевой добычи увеличилась в 2,5 раза. За этот же период средняя длина горизонтальных скважин увеличилась с 6 до 8 тыс. футов, а число стадий ГРП на отдельных скважинах достигло уже 80-90, что позитивно сказывается на экономике добычи. В результате, если в 2010 г. средняя цена WTI, обеспечивающая безубыточность сланцевых проектов в США с учетом транспортировки, составляла порядка 90 долл./барр.; то в 2014 г. она снизилась до 80 долл./барр.; а в 2016 г. составляла 55 долл./барр. [19].
Во-вторых, научно-технический прогресс в области горизонтального бурения и ГРП обеспечил огромный прирост рентабельных запасов нефти. Речь идет о десятках миллиардов баррелей. Причем это касается не только сланцевой нефти. Горизонтальное бурение и ГРП не являются основой проектов традиционной добычи, но они позволяют повысить их эффективность и увеличить коэффициент извлечения нефти. Поэтому результат технологического скачка в США будет распространяться по всему миру и адаптироваться к применению на самых разнообразных нефтяных залежах.
Например, в России применение горизонтального бурения становится обычной практикой. Согласно данным ЦДУ ТЭК, в период 2010-2017 гг. доля горизонтального бурения в проходке эксплуатационного бурения возросла с 11% до 41%. Что касается практики ГРП, то здесь ситуация осложняется введением санкций со стороны США в отношении проектов по освоению месторождений сланцевой нефти в России (в первую очередь, это касается разработки запасов баженовской свиты), программного обеспечения для гидроразрыва пласта, а также некоторых видов мощных насосов, применяемых для этого. До санкций число проведенных ГРП и положительный эффект в виде дополнительно добытой нефти постепенно увеличивались и составили к 2014 г. 6,9 тыс. ГРП и 8,2 млн. т нефти. Но в 2017 г. эти показатели снизились до 6,2 тыс. ГРП и 6,9 млн. т нефти. Однако на сегодняшний момент российские компании сумели адаптироваться после выхода иностранных партнеров из сланцевых проектов и продолжить их реализацию. Ответом стала переориентация на собственные разработки и участие российских подрядчиков.
Перечисленные эффекты привели к образовавшемуся на мировом рынке накопленному профициту производства нефти по сравнению с потреблением, а также последовавшему двукратному обрушению цены нефти в 2014 г., что было показано на рис. 1.
Таким образом, можно провести множество аналогий между ситуациями падения цен на нефть в 1986 и 2014 гг. (таблица).
Развилка возможных траекторий динамики мировой цены нефти. В последние несколько лет в мировой энергетике наблюдались значительные преобразования. Во-первых, произошло двукратное падение среднегодовых значений цены нефти в 2014 г. Во-вторых, все больше внимания приковывается к электромобилям и их потенциальному негативному влиянию на потребление нефти [20; 21]. В-третьих, существенно увеличилось применение ВИЭ, которые способны обеспечивать «чистую» электроэнергию, в том числе для электромобилей.
Все это комбинируется в отчетливую концепцию безуглеродного развития, которая активно транслируется через прогнозы развития энергетики многими органи-
зациями [22]. Эта концепция подразумевает постепенный «уход от нефти» (а также угля и газа), следовательно нефть в долгосрочном плане становится ресурсом, теряющим свою ценность. Сегодня падение цены нефти часто используется как довод в пользу необратимости происходящих изменений в мировой энергетике, поскольку фактор долгосрочного обесценения нефти хорошо вписывается в контекст развития альтернативных технологий.
Таблица
Аналогии ситуаций падения цены нефти в 1986 и 2014 гг.
Показатель 1986 г. 2014 г.
Характер динамики цены Предшествующий длительный период высоких цен с резким двукратным падением
Причина падения цены Профицит производства нефти
Факторы падения цены со стороны предложения НТП в сфере шельфовой добычи; Прирост рентабельных шельфовых запасов НТП в сфере сланцевой добычи; Прирост рентабельных сланцевых запасов; Прирост традиционных запасов за счет увеличения эффективности добычи при использовании сланцевых технологий
Факторы падения цены со стороны спроса Энергосбережение и энергоэффективность; Замещение нефти в электроэнергетике Интенсификация процессов увеличения энергоэффективности; Продвижение концепции безуглеродной энергетики
Между тем, по мнению автора, в настоящее время можно аргументированно обосновать сценарии как низких, так и высоких цен на нефтяном рынке.
Возможные типовые траектории перспективной динамики мировой цены нефти показаны на рис. 25. Они будут объяснены далее.
Долл.(2017)/барр.
Рис. 2. Возможные типовые траектории мировой цены нефти (1-5): I - среднегодовой уровень цены нефти, необходимый для финансирования инвестиций при сохранении в структуре добычи высокой значимости нетрадиционных и шельфовых запасов; II - при значительном увеличении доли ОПЕК (до 50%)
5 2030 г. в качестве границы выбран условно. Перспективный период может быть сдвинут в зависимости от множества факторов. Однако здесь важны именно типовые траектории и действующие механизмы.
Сценарий низких цен. Чтобы объяснить рациональность сценария низких цен на нефть, следует рассмотреть динамику доли нефти в мировом энергобалансе (рис. 3).
В период высоких цен на нефть 1973-1985 гг. доля нефти в мировом энергобалансе сократилась с 49% до 39%. Далее, после падения цены в 1986 г., она в течение 15 лет оставалась на низком уровне, и уменьшение доли нефти в мировом энергопотреблении резко замедлилось: за период 1985-2000 гг. она снизилась всего на 1 проц. п. до 38%. В 2000-2014 гг., когда цены вновь находились на высоких уровнях, доля нефти сократилась до 33%. После падения цены в 2014 г. снижение доли нефти вновь прекратилось. Более того, за 2014-2017 гг. доля нефти в энергопотреблении даже немного повысилась (до 34%), хотя это, вероятно, краткосрочный точечный эффект, который наблюдался и в 1986 г.
Долл./барр.
125
%
50 -
25
V
50
- 35
3С
25
ОС^^ЮСООС^^ЮСООС^^ЮСО
ОГ^^ТЮСООГ^^ГЮ 0 0 0 0 0 1 1 1 1 000000000 222222222
Год
Рис. 3. Сравнительная динамика доли нефти в мировом энергобалансе (-----) (правая шкала)
и ее цены (-)
Источник данных: ВР.
100
45
75 -
- 40
0
О чем это говорит? Во-первых, о том, что структура энергопотребления достаточно адекватно и ожидаемо реагирует на изменение ценовой динамики. Во-вторых, о том, что нахождение цены нефти в интервале низких значений в течение некоторого количества лет в перспективе может оказать позитивное влияние в плане удержания нефтью своей роли в мировой энергетике. Другими словами, низкая цена может стать инструментом долгосрочного «выживания» нефти. Мы видим, что перелом тенденции постепенного ухода от потребления нефти произошел при цене около 50-55 долл./барр. в 2015 г. Соответственно в настоящее время этот уровень следует рассматривать как важный ориентир переключения спроса.
Возникает вопрос: может ли произойти снижение эффективности использования нефти из-за ее удешевления? Мировой опыт изучения влияния динамики цен энергоресурсов на их спрос показал, что параметры ценовой эластичности спроса на энергию существенно увеличились после повышения цен на энергоносители в 1973-1985 гг. и, напротив, уменьшились после 1985 г. вследствие снижения реальных цен на энергоносители. При этом обратимая часть энергосберегающего эффекта роста цен довольно мала [23]. Это значит, что в периоды роста цен интенсифицируются усилия по повышению эффективности использования энергии. Одна-
ко последующее падение цены не может нивелировать полученный эффект экономии энергии и лишь замедляет темпы процесса повышения энергоэффективности.
Вместе с тем не следует недооценивать влияние удешевления нефти (а значит, и угля, и газа, цены на которые довольно сильно коррелированы с ценами на нефть) на развитие альтернативных технологий. Так, мировые инвестиции в ВИЭ, которые до 2015 г. уверенно росли, в 2016 г. сократились на 22% [24], причем спад пришелся и на развитые, и на развивающиеся страны.
Другой важный вопрос: сможет ли нефтяной сектор удовлетворять спрос при низких ценах? Согласно оценкам, полученным в работах [8; 9], в которых автор принимал участие, это может произойти только при существенном увеличении доли поставщиков нефти с наименьшими производственными затратами - в первую очередь, речь идет о странах ОПЕК (доля которых должна возрасти с текущих 43 до 50%) и о России. Причем понятно, как это может произойти - завершение сделки ОПЕК+ и «ценовая война» низкозатратных производителей за долю на рынке на фоне низких цен.
Есть несколько механизмов, которые позволяют нефтяной отрасли адаптироваться к новым, более низким ценовым уровням. С одной стороны, компании пересматривают закупочные цены на оборудование и комплектующие, нефтесервисные структуры снижают стоимость своих услуг. Так, за 2014-2016 гг. средняя капиталоемкость добычных проектов уменьшилась на 30% [25]. С другой - в странах, бюджет которых существенно зависит от нефтяных поступлений, происходит девальвация национальных валют - это видно на примере России, Канады, Ирана, Норвегии, Венесуэлы, Нигерии, Бразилии, Анголы, Алжира, Казахстана, Азербайджана [9]. Поскольку операционные затраты на нефтедобычу номинированы в основном в национальных валютах, то при девальвации они снижаются в долларовом выражении, отчасти компенсируя эффект падения мировых цен на нефть.
Однако даже с учетом этих механизмов и значительного увеличения доли ОПЕК, цена в 50-60 долл./барр. будет недостаточной в долгосрочной перспективе, чтобы проинвестировать новую добычу: она должна подняться примерно до 65 долл./барр. (в постоянных ценах) в среднем за период до 2030 г. (уровень II на рис. 2), т. е. после произошедшего спада цена должна постепенно расти до величины порядка 70 долл./барр. (траектория 1 на рис. 2). Даже при этом уровне цен многие производители столкнутся с недостаточной доходностью добычи и будут вынуждены либо сокращать свое присутствие на рынке, либо идти на расширение заемного финансирования своих инвестиций и быть готовыми к удлинению сроков окупаемости.
Если же цена не будет повышаться в ближайшей перспективе, например, вследствие жесткой «ценовой войны» низкозатратных производителей (траектория 2 на рис. 2), это создаст мощные предпосылки для последующего резкого скачка цен на нефть. Во-первых, в этом случае будет недофинансирована будущая добыча, а текущие производственные показатели будут достигаться преимущественно за счет имеющихся мощностей. Во-вторых, позитивный эффект произошедшего НТП в сфере добычи постепенно будет сходить на нет по мере исчерпания и, следовательно, увеличения капиталоемкости запасов, для которых применяются разработанные технологии. Соответственно, когда ценовой порог рентабельности проектов превысит текущий уровень цены нефти, со стороны предложения нефти последует сигнал к ее повышению (траектория 3 на рис. 2). В последние десятилетия на рынке нефти не было очевидного примера подобного сценария, однако, если цена останется на уровне 45-55 долл./барр. в течение длительного периода времени, его реализация возможна.
Возврат цены нефти на высокие уровни необходим для запуска нового витка НТП при постепенном исчерпании позитивного эффекта сланцевых научно-
технических разработок. Например, прорывы возможны по мере накопления опыта использования термических и химических методов при добыче сверхтяжелой нефти и нефтяных песков, которые затем будут распространены и в регионы традиционной добычи. Другим направлением может стать арктическая добыча, порог рентабельности для которой пока остается очень высоким.
Основным фактором неопределенности в отношении устойчивости предложения к низким ценам станет объем нефти, который перейдет в стадию рентабельных запасов по всему миру вследствие развития технологий горизонтального бурения и ГРП. Например, несмотря на то, что в США сланцевая добыча ведется далеко не первый год, надежных данных о запасах пока нет. МЭА в своих оценках перспектив мировой энергетики и рынка нефти использует запасы сланцевой нефти (а также и сланцевого газа) в качестве сценарного параметра [25]. Перспективы сланцевой добычи существуют также в Аргентине, Мексике, Австралии, России, причем ресурсный потенциал баженовской свиты в России, для добычи нефти из которой используются те же сланцевые технологии, оценивается десятками миллиардов тонн в регионах с развитой инфраструктурой. Но, возможно, более важным фактором станет то, какой прирост эффективности добычи традиционной нефти даст произошедшее удешевление технологий горизонтального бурения и ГРП. Это пока предмет для дальнейших оценок.
Сценарий возврата высоких цен. Для сценария возврата высоких цен на нефть в ближайшие годы также есть рациональные аргументы, хотя в настоящее время они могут выглядеть менее убедительными.
Первый аргумент заключается в том, что падение цен нефти привело к сокращению ежегодных инвестиций в проекты нефтедобычи за 2014-2016 гг. на 45%. Были отложены многие проекты в сфере разработки глубоководной и нетрадиционной нефти, которые должны были выйти на рынок в 2018-2020 гг. Поскольку инвестиционный лаг в нефтяном секторе составляет обычно три-пять лет (за исключением сланцевых проектов в США), длительная инвестиционная пауза может привести к существенному выпадению предложения после 2020 г. И если рассуждать исходя из инвестиционной логики и из предположения, что компании сохраняют свое инвестиционное поведение (приемлемые сроки окупаемости, соотношение собственного и заемного капитала и т. п.) получается, что для преодоления инвестиционной паузы путем запуска новых проектов рынок будет вынужден пройти через резкий скачок цен нефти.
Наши оценки [8; 9] показывают, что при росте мирового ВВП на 3% в год и исключении сюжета динамичного наращивания рыночной доли низкозатратных производителей в перспективе до 2030 г. потребуется среднегодовая цена нефти не ниже 85 долл./барр. (уровень I на рис. 2). Причем здесь учтен оптимистичный сценарий роста парка электромобилей. Таким образом, для нивелирования текущего спада цена нефти должна на некоторый период возрасти до 100 долл./барр. и более, затем вероятно ее снижение до сбалансированного уровня 75-80 долл./барр. (траектория 4 на рис. 2).
Такой сценарий возможен при долгосрочном выполнении соглашения ОПЕК+. В этом случае перспективный спрос все в большей степени должен удовлетворяться дорогостоящими типами нефти стран, не участвующих в сделке - глубоководная нефть, сланцевая нефть, нефтяные пески, сверхвязкая нефть.
Понятно, что возврат к высоким ценам на нефть будет стимулировать дальнейшее снижение доли нефти в мировом энергобалансе. В более отдаленной перспективе за 2030 г. удержание высокого уровня цен (траектория 5 на рис. 2) возможно только при появлении принципиально нового источника спроса на нефть. Вероятность этого не равна нулю и определяется вторым объективным аргументом: согласно базовому демогра-
фическому прогнозу ООН, население планеты увеличится к 2040 г. на 1,8 млрд. чел., причем 95% прироста приходится на развивающиеся страны. В развивающихся странах Азии прирост составит 0,6 млрд. чел. (из которых 0,3 млрд. чел. приходится на Индию), в Африке - 0,9 млрд. чел. Таким образом, к 2040 г. в Африке будет проживать более 2 млрд. чел., или 22% мирового населения. Проблема будущего энергоснабжения этого населения уже поднимается (напр., в [26]).
Текущий уровень жизни во многих странах Азии, и особенно Африки, остается очень низким. Но на фоне ожидающихся опережающих темпов экономического роста здесь будет формироваться дополнительный платежеспособный спрос на энергию. Именно здесь может появиться новый ареал дополнительного потребления нефти в рамках бюджетного варианта автомобилизации населения.
Да, развитые экономики будут все быстрее отказываться от традиционных автомобилей с двигателем внутреннего сгорания в пользу более экологичных, но и более дорогих электромобилей. Уже сегодня в ряде стран за счет определенного сочетания цен на энергоресурсы (дорогие нефтепродукты, дешевая электроэнергия) и государственных субсидий стоимость полного цикла владения электромобилем может оказаться сопоставимой или даже ниже по сравнению с традиционным автомобилем. Однако цена электромобиля остается значительно более высокой, что является существенным для подавляющей части населения [27].
Поэтому с высокой долей вероятности автомобилизация в развивающихся регионах с низким уровнем жизни будет осуществляться за счет бюджетных моделей традиционных автомобилей с двигателем внутреннего сгорания. Африка и Азия могут стать крупными рынками для вытесняемых из развитых стран бензиновых и дизельных автомобилей. Также может быть налажен сбыт подержанных автомобилей из развитых стран, где дальнейшее распространение использования электромобильного транспорта создает задачу полезной утилизации значительных объемов старых автомобилей.
Другими словами, существует потенциал запуска процессов интенсификации потребления нефти в регионах, которые будут лидерами по росту численности населения. Это и
есть возможная новая точка роста спроса на нефть, какой был Китай в 2000-е годы.
* * *
Выводы. Падение цены нефти в 2014 г. аналогично по своей механике ситуации 1986 г. В обоих случаях имел место длительный период относительно высоких цен, сменившийся их резким двукратным спадом. При этом причиной падения цен стал профицит производства нефти, который образовался вследствие факторов, проявившихся в предшествующее десятилетие высоких цен. Со стороны спроса это замещение нефти, энергосбережение и энергоэффективность (1986 г.), а также концепция «зеленого» развития и усиление процессов наращивания энергоэффективности (2014 г.). Со стороны предложения это научно-технический прогресс в сфере добычи шельфовой нефти (1986 г.) и сланцевой нефти (2014 г.).
На современном этапе можно аргументированно обосновать возможность реализации сценариев как низких, так и высоких цен на нефть.
Сохранение низких цен на нефть может способствовать стабилизации доли нефти в мировом энергобалансе и таким образом стать фактором долгосрочного «выживания» нефти.
Долгосрочный возврат к высоким ценам на нефть возможен только при появлении нового фактора роста ее потребления, каким может стать экономическое развитие стран Африки и Азии с низким уровнем жизни населения.
Литература
1. Бушуев В., Исаин Н. Насколько закономерны цены на нефть? //Нефть России. 2012. № 12. С. 19-23.
2. Жуков С.В., Копытин И.А., Масленников А.О. Интеграция нефтяного и финансового рынков и сдвиги в ценообразовании на нефть. Открытый семинар «Экономические проблемы энергетического комплекса (семинар А.С. Некрасова)». Сто двадцать восьмое заседание, 27марта 2012 года. М.: ИНПРАН, 2012. 33 с.
3. Конопляник А.А. Однополярный нефтяной мир — реальная перспектива. Экспертный канал «Экономическая политика». 5 сентября 2013 г.
4. Конопляник А.А. В поисках справедливости //Нефть России. 2011. № 10. С. 30-33.
5. Конопляник А.А. В поисках справедливости //Нефть России. 2011. № 11. С. 11-16.
6. Башмаков И А. Цены на нефть: пределы роста и глубины падения // Вопросы экономики. 2006. № 3. С. 4-6.
7. Цибульский В. Ф. Энергетический индикатор состояния экономики. Открытый семинар «Экономические проблемы энергетического комплекса (семинар А.С. Некрасова)», 28 мая 2013 г. М.: ИНП РАН, 2012. 21 с.
8. Узяков М.Н., Янтовский А.А., Ксенофонтов М.Ю., Семикашев В.В., Колпаков А.Ю. Комплексный подход к построению согласованных сценариев мировых производства, потребления и цены нефти //Нефтяное хозяйство. 2016. № 11. С. 8-14.
9. Семикашев В.В., Колпаков А.Ю. Построение согласованных сценариев мировых производства, потребления и цены нефти. Материалы сто шестьдесят седьмого заседания Открытого семинара «Экономические проблемы отраслей топливно-энергетического комплекса (семинар А.С. Некрасова)» от 29 марта 2016 г. М.: ИНП РАН, 2016. 88 с.
10. Конопляник А.А. Мировой рынок нефти: возврат эпохи низких цен? (последствия для России). Материалы второго заседания Открытого семинара «Экономические проблемы энергетического комплекса» от 26 мая 1999 г. М.: ИНП РАН, 1999. 124 с.
11. Vygon Consulting. Развитие технологий в автотранспорте: близок ли пик потребления нефти? 2016. Режим доступа: http://vygon.consulting/upload/iblock/a09/vygon_consulting_oil_demand_2016_interactive.pdf
12. Плакиткин Ю.А. Технологические ступени XXI века и их влияние на развитие мировой энергетики // Известия Российской академии наук. Энергетика. 2010. № 4. С. 13-25.
13. hazard's Levelized Cost of Energy Analysis — Version 11. November 2017. [Электронный ресурс] Режим доступа: https://www.lazard.com/media/450337/lazard-levelized-cost-of-energy-version-110.pdf
14. IEA Global EV Outlook 2017.
15. Копылов А.Е. Экономика ВИЭ: Издание 2-е. М., 2016. 576 с.
16. IEA Global EV Outlook 2018.
17. EIA Drilling Productivity Report. Периодическая статистика. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.eia.gov/petroleum/drilling/
18. MIT. The Future of Natural Gas. 2011. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://energy.mit.edu/wp-content/uploads/2011/06/MITEI-The-Future-of-Natural-Gas.pdf
19. Абрамов А. Выступление на Ежегодном семинаре Rystad Energy в Москве 23 мая 2017 г. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.youtube.com/watch?v=ybC_-KKp9jY&t=3513s
20. Эдер Л.В., Немов В.Ю. Прогнозирование потребления энергии легковым автомобильным транспортом // Проблемы прогнозирования. 2017. № 4. С. 83-93.
21. Ксенофонтов М.Ю., Милякин С.Р. Процесс автомобилизации и определяющие его факторы в ретроспективе, настоящем и будущем //Проблемы прогнозирования. 2018. № 4. С. 92-105.
22. Синяк Ю.В. Готова ли Россия к «новой энергетике»? //Нефтегазовая вертикаль. 2018. № 1. С. 49-57.
23. Башмаков И.А. Опыт оценки параметров ценовой эластичности спроса на энергию. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.cenef.ru/file/Bpaper100.pdf
24. REN21. Renewables 2017: Global Status Report. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.ren21. net/wp-content/uploads/2017/06/17-8399_GSR_2017_Full_Report_0621_0pt.pdf
25. International Energy Agency. World Energy Outlook 2016.
26. ИНЭИ РАН, Аналитический центр при Правительстве РФ. Прогноз развития энергетики мира и России 2016. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ac.gov.ru/files/publication/a/10585.pdf
2 7. Kolpakov Andrey. Electric Vehicles: Impact on the World Economy and Energy Sector. 26-th Inforum World Conference. Lodz, 2018. Режим доступа: http://www.inforum.umd.edu/papers/conferences/2018/russia_kolpOkov_2018_slides.pdf
