Возможности и проблемы преподавания предмета "политическая экономия" в современном университете

Бархатов Виктор Иванович; Плетнев Дмитрий Александрович; Бенц Дарья Сергеевна; Гончаренко Людмила Сергеевна; Кампа Антонио; Белова Ирина Анатольевна

ДИСКУССИИ DISCUSSION

Вестник Челябинского государственного университета.

2017. № 10 (406). Экономические науки. Вып. 58. С. 188—200.

УДК 330.1

ББК У011.5

ВОЗМОЖНОСТИ И ПРОБЛЕМЫ ПРЕПОДАВАНИЯ ПРЕДМЕТА «ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ» В СОВРЕМЕННОМ УНИВЕРСИТЕТЕ

В. И. Бархатов, Д. А. Плетнев, Д. С. Бенц, Л. С. Гончаренко, А. Кампа, И. А. Белова

Челябинский государственный университет, Челябинск, Россия

Весной 2017 г на кафедре экономики отраслей и рынков Челябинского государственного университета прошел методологический семинар, посвященный «судьбам политэкономии в университете». В ходе дискуссии показана природа политической экономии в 1990-х гг. и ее противоречивая роль в настоящее время. Проведен сравнительный анализ преподавания предметов «Политическая экономия» и «Экономикс» в университете Франции. Выявлены различия преподавания данных дисциплин в России и Франции. Кроме того, раскрыты модели итальянского капитализма в XX—XXI вв. Исследованы методологические особенности политической экономии и экономикс. Выявлены противоречия политической экономии в современных условиях. Показана необходимость включения в учебный процесс предмета «Политическая экономия» для экономистов.

Ключевые слова: политическая экономия, политэкономия, экономикс, экономическая наука, противоречия политэкономии, особенности политэкономии.

В последние годы научное сообщество все чаще поднимает вопрос о возобновлении значимости и возрождении политической экономии и как основополагающего научного направления, и как учебной дисциплины. Исследуется судьба политической экономии в современных условиях, критикуется неспособность экономикс отвечать на социально-экономические вызовы нашего времени. Эти и многие другие проблемы становятся сегодня ядром обсуждений российскими и западными экономистами как на международных конгрессах, так и в более узкой обстановке круглых столов. Вопросы реактуализации политической экономии были затронуты В. И. Бархатовым и коллегами на круглом столе «Научное наследие академика А. И. Татаркина», проведенного в рамках Всероссийской научной конференции «Конкурентоспособность и развитие социально-экономических систем», посвященной памяти академика А. И. Татаркина, в Челябинском государственном университете в марте 2017 г. [2]. В работах А. В. Бузгалина и А. И. Колганова представлена критика экономикс и обосновывается необходимость корректировки учебного курса эконо-

мической теории с расстановкой приоритетов в пользу политической экономии и устранения доминирования экономикс. Экономикс, по их мнению, выступает фактором сдерживания развития экономической науки, неспособным объяснять новые явления в турбулентном мире [5; 6]. А. И. Татаркин считал политическую экономию научной основой экономической политики, а также научной платформой диалектического единства экономики и политики [13; 14]. А. В. Горшков придерживается взглядов А. И. Татаркина, считая политическую экономию ядром экономической науки [10]. Ряд современных авторов, в том числе С. М. Меньшиков [11] и В. Т. Рязанов [12], используя основы политэкономического анализа, системно раскрывают и объясняют изменения, произошедшие с национальной экономикой в последние десятилетия. Анализ международных тенденций и выявление национальных различий политической экономки, важность использования политэкономического подхода в объяснении социально-экономических явлений и процессов были затронуты Г А. Масловым, В. Т. Рязановым, Г. Н. Цаголовым, Н. Г. Яковлевой [15; 16].

Политэкономия в российских университетах: возможен ли ренессанс?

(В. И. Бархатов)

Сегодня в нашей экономической литературе развернулась крупная дискуссия относительно места политэкономии в российских университетах. Дело в том, что начиная с 1990-х гг., после распада Советского Союза, преподавание политэкономии как дисциплины было прекращено. Ранее же были две дисциплины: политэкономия капитализма и политэкономия социализма.

Политэкономия в основном базировалась на марксистской методологии, а что касается политэкономии социализма, были интересные исследования с позиции развитого социализма — это в конечном итоге и преподавалось студентам. Если вспоминать тот период, то в целом студенты получали достаточно знаний с точки зрения экономических процессов, которые происходили при социализме. Они понимали, что такое капитал, движение этого капитала, что такое воспроизводство. Правда, потом руководители предприятий, которые научились приватизации, забыли, что такое воспроизводство. Экономика скатилась от воспроизводства расширенного к простому воспроизводству.

Мы должны понимать одну ситуацию, когда мы начинаем рассматривать политэкономию капитализма. О какой политэкономии мы ведем речь? Либо о классической, либо о марксистской. Политэкономия марксизма как таковая возникла в пик развития капитализма свободной конкуренции. Когда Маркс рассматривал методологию капитализма, он прежде всего рассматривал процесс производства. Именно в этот период, когда формировалось производство на определенной машинной стадии производства, были адекватны производственные отношения двух субъектов, прежде всего капиталиста и рабочего. Маркс не рассматривал сопутствующих субъектов, которые в конечном итоге представляли структуру общества в тот период. Его не интересовали ни землевладельцы, ни банковские деятели. Его интересовали прежде всего отношения, которые возникают в процессе производства между работником и капиталистом. Для него эти фигуры были персонифицированы, они представляли собой движение общественного производства, они были основными субъектами и двигателями этого отечественного производства. Надо отдать должное политэкономии капитализма Маркса потому, что он прошел от определенной сущности явления, рассмотрев движение, диалектику товара и превращения его в разные формы, вплоть до

форм, которые характерны для капиталистического способа производства.

Если мы берем первый том, то он посвящен процессу производства, второй — процессу обращения, а третий — превращенным формам, когда прибавочная стоимость на этой стадии анализа становилась непосредственно превращенной формой в виде прибыли. На этом этапе Маркс вывел уже других субъектов. В качестве участников выступают не только работники и капиталист, но появляется капиталист, который занимается и получает процент, то есть банковский капиталист, появляется землевладелец потому, что там рассматриваются типы земельной ренты и отношения в сельском хозяйстве. То есть сама политэкономия превращается в науку не только о процессе производства, но и о процессе обращения.

Когда речь идет о техническом прогрессе, необходимо выделить важное замечание Карла Маркса относительно строения капитала и наемного труда, который возникал при капитализме. Мы сейчас не занимаемся ни органическим строением, ни стоимостным строением капитала, ни техническим строением капитала. Но для того, чтобы показать расширенное производство, у Маркса первая половина тома посвящена простому, расширенному воспроизводству и органическому строению. Рассматривая понятие «органическое строение капитала», Маркс пытался показать, каким образом технический прогресс влияет на вытеснение рабочей силы из процесса промышленного производства. Чем выше техническое строение, тем выше и органическое строение. Таким образом, получается, что удельный вес рабочего класса в системе материального производства сокращается. Если мы сегодня в данной ситуации хотим преподавать тот или иной аспект политэкономии марксизма, то мы должны очень хорошо знать марксизм, его эволюцию, превращение форм как таковых, ну и насколько на сегодняшний день мы можем использовать, с точки зрения методологии, то, что он рассматривал.

Если мы берем XVIII—XIX вв. — это было господство политэкономии. Политэкономия классическая, политэкономия марксизма, но вначале XX в. произошло определенное разделение, размежевание политэкономии капитализма и, соответственно, тех, кто взялся уже проповедовать экономикс, начиная с Маршалла. Если для Маркса основным приоритетом было производство, то у Маршалла на первый план выходят совершенно иные проблемы, они прежде всего касаются процесса обращения. Ибо в конце XIX — начале XX в. сформировался акционерный капитал,

сформировалась система обращения, и в этой ситуации многие проблемы, которые касались классовой сущности, не устраивали правящие классы. Отсюда как определенная потребность возникла наука Экономикс, которую нам навязали в девяностые годы. Начиная с Макконнелла, с 1990-х гг., преподаем Экономикс. Здесь возникают другие субъекты, речь не идет о процессе производства, речь идет о процессе обращения и индивиде, который в классической политэкономии классифицировался как экономический эгоист. Он превращается в рациональную поведенческую функцию, и соответствующим образом в основу производства лежится производственная функция. Таким образом, меняются некоторые аспекты, и они в определенной степени отходят от классовой сути политэкономии. Возникает Экономикс, который устраивает все правящие слои, и затушевывается система присвоения — отчуждения, которая поражает капиталистический способ производства.

Время вносит свои коррективы, сегодня мы снова стоим как на распутье. Ранее мы с коллегами уже высказывали свое мнение о возможности и ограничениях политэкономии как методологической основы российской науки в будущем [3]. Подобные попытки предпринимались и нашими коллегами [1; 7—9]. Что мы должны преподавать с точки зрения мировоззрения, духовного развития наших студентов, населения: либо политэкономию, либо экономикс? Сегодня опять проблема выбора. Или, наоборот, проблема конвергенции, то есть преподавать и то и другое. Дело в том, что мы не понимаем, какой капитализм мы построили и о каком капитализме должны вести речь, о каких субъектах мы должны говорить. Самое главное для любой системы, когда речь идет о ее развитии и росте, — вопрос о движущих силах. Для Маркса движущие силы были понятны — это капиталист, который обладает предпринимательскими навыками, двигал технический прогресс и производство. Насколько наши субъекты представляют капиталистическое общество? Насколько они могут выступать такой движущей силой? Возникает вопрос рабочего класса, его места, насколько он способен материализовать те научно-технические проблемы, задачи, существующие сегодня в обществе. Капиталист правит, рабочий реализует, превращает твердое вещество в какую-то материальную субстанцию.

Проблем сегодня больше, чем мы можем ответить на вопросы. Что такое капитализм? Каковы проблемы в деиндустриализации, индустриализации и реиндустриализации? Какой должна быть структура промышленного, материального производства для России? Каким образом должны раз-

виваться разные части России? Где должны формироваться периферии, а где — центры? Какую роль играет образовательный комплекс в этом процессе? Каким образом экономика знаний должна материализоваться в определенную субстанцию? Насколько интеллектуальный капитал должен принадлежать самому работнику? Проблем очень много, и поэтому ни политэкономия капитализма, ни Экономикс на сегодняшний день — в силу того, что возникли новые условия — не решают тех проблем общественного развития, с которыми мы сталкиваемся. Делая прогноз, ни один экономист не отражает ту действительность, которая сегодня существует, а если он попал в точку, то это в конечном итоге мало относится к самим общественным процессам и явлениям. Наша специальность — на стыке разного рода потрясений, нам столько нужно прогнозировать, угадывать, столько лавировать среди тех «законов», которые мы с вами познаем. Необходимо занимать такие позиции, которые позволят нашим студентам впоследствии формировать разного рода стратегические задачи, а также опираться на те экономические законы, которые сегодня существуют и определяют развитие общественного производства.

Теория и методология предметов «Политэкономия» и «Экономикс», преподаваемых в университетах западных стран,

на примере Университета города Реймса, Шампань — Арден (Л. С. Гончаренко)

Город Реймс (Франция) насчитывает 184 тыс. жителей по состоянию на 2009 г., по численности населения является 12-м во Франции и 1-м в регионе Шампань — Арденны.

В университете обучаются 24 тыс. студентов, область обучения — искусство, иностранные языки, право, экономика, управление, гуманитарные и социальные науки, психология, медицина и химия1.

На первом курсе изучается «История экономики», на третьем — «История экономической мысли».

Курс «История экономики» (лекции, 24 ч) включает следующие блоки:

1. Основные режимы регулирования преобразования капиталистической системы в 1800—1970 гг.

2. Теоретизация экономической истории; капиталистические преобразования на основе теории циклов.

1 См. сайт университета Universite de Reims Champagne — Ardenne (http://www.univ-reims.fr/formation/ diplomes/masters,8207,23649.html).

3. Идентификация крупных преобразований; промышленная революция; развитие капитализма; изменения в период между двумя мировыми войнами; послевоенный «бум».

Цели изучении данного курса: знание основных тенденций экономической истории, умение идентифицировать различные режимы управления, понимать социально-экономические изменения, которые происходили в течение длительного периода, понимать социально-экономические изменения, произошедшие в период с 1800 по 1970 г.

Курс «История экономической мысли» (лекции, 36 ч; практика, 15 ч) сочетает в себе изучение истории экономической мысли с представлением и рассуждением вопросов, относящихся к философии экономики; разбит на две части, соответствующие периодам до и после Второй мировой войны:

• Первая часть курса посвящена истории экономической мысли до 1945 г. Представлена ретроспектива событий и дебатов, которые пресекали британскую классическую экономику. Идеи Маркса рассмотрены с позиций этих событий, дискуссий. Разбираются основные элементы, относящиеся к маржи-налистской революции, в частности, путем изучения теории трудовой стоимости. Наконец, рассматриваются кейнсианская революция и события, которые способствовали рождению макроэкономики в начале ХХ в. Изучаются меркантилисты, физиократы, А. Смит, Д. Рикардо, Ж.-Б. Сэй, Т. Мальтус, чтобы выйти на появление теории игр, экспериментальной экономики поведенческой экономики.

• Меньшая по объему вторая часть курса рассматривает историю современной экономической мысли. Возможные темы для обсуждения: рождение эконометрики и дебаты, связанные с измерением и оценкой в экономике, Чикагская школа и экономический империализм, аналитический марксизм и место методологического индивидуализма в социальных науках, появление поведенческой экономики и взаимосвязь между экономикой и другими социальными науками, эмпирический поворот в экономике, история теории социального выбора и проблема межличностных сравнений полезности в экономике и т. д.

Что касается целей изучения, данный курс направлен на освоение студентами культуры экономических теорий и связанных с ними методологических дискуссий. Студенты должны видеть

взаимосвязь между современной экономикой и теоретическими разработками прошлого, критически оценивать научную практику, которая характеризует научную дисциплину экономики.

Общая тенденция: сокращается количество часов по данным дисциплинам, так как идет сокращение приглашенного преподавательского состава.

Содержание нашего курса «Политэкономия» — 36 часов. На очном отделении — только практики. В основном изучаются Аристотель и Ксенофонт — основатели теорий экономики и хрематистики; создание и развитие классической буржуазной политэкономии, А. Монкретьен, Ф. Кенэ, У. Петти, А. Смит и Д. Риккардо; экономическая мысль России XIX в.; марксистская политэкономия: экономические идеи предшественников марксизма, К. Маркс и Ф. Энгельс, развитие марксистского экономического учения в России; неоклассические теории вульгаризации экономической науки: Ф. Хан о теории полезности: «скандальное и позорное положение вещей», А. Маршалл — родоначальник экономикс; В. В. Леонтьев; Дж. Б. Кларк легализовал спекуляции и мошенничество; теории империализма, глобализации и неолиберализма: основные экономические теории ХХ в. Предпринимательство и развитие институционализма, кейнсианство, неолиберализм и монетаризм, глобализация; экономическая мысль советской эпохи: становление социалистической системы управления, В. И. Ленин и И. В. Сталин о политэкономии социализма; теории конвергенции, социального государства и краха капитализма.

Различия в преподавании данных дисциплин в России и во Франции заключаются в том, что дисциплина во Франции читается на 3-м курсе, когда студенты уже способны находить связи между теорией и практикой. Историю привязывают к современности.

Модели итальянского капитализма XX—XXI вв.

(А. Кампа)

Работа по исследованию капитализма в нашем институте проводится около года. Это исследование называется «Исследование природы эволюции капитализма во всем мире». На данный момент у нас чуть больше 40 статей и 100 участников. Первый вывод нашего исследования капитализма заключается в том, что сегодня недостаточно говорить только о капитализме, глядя на эволюцию экономической системы разных стран. В Италии эволюция проходит по-другому. Второй вывод по результатам нашего исследова-

ния: сегодня у нас есть 17 разных определений капитализма. Это еще раз позволяет сделать вывод о том, что в настоящее время недостаточно говорить только о капитализме.

Низшая форма в итальянском капитализме — это индивидуальный капитализм [21]. Во-первых, в итальянской литературе существует три определения капитализма: индивидуальный, управленческий, японский капитализм [22. Р. 35]. Разница между ними заключается в управлении предприятием. В индивидуальном капитализме у нас преобладает малый и средний бизнес. Управленческий капитализм можно отождествлять с англо-американским ввиду того, что существует очень много крупных компаний и очень много инвесторов. В японском капитализме очень много крупных компаний, но инвесторов очень мало, это или банки, или финансовые институты.

Почему итальянский капитализм именно индивидуальный капитализм? В Италии более 95 % занимает микробизнес и малый бизнес [17]. Италия уступает США и Бразилии, но если судить по количеству микропредприятий, то их соответственно 67 и 66,6 %. Еще одним фактором индивидуального капитализма являются крупные компании (более 250 сотрудников). Доля крупных предприятий в Италии, США и Бразилии составляет 0,4 %, 1,9 % и 1,3 % соответственно [20]. В Евросоюзе есть закон, в котором прописаны критерии отнесения предприятий к микро- и малому бизнесу, среди критериев — численность сотрудников (от 0 до 49 чел.). В Италии таких компаний только 0,4 %, поэтому самым главным фактором, который характеризует итальянский капитализм, выступает количество микропредприятий и предприятий малого бизнеса. Причиной этому является процесс развития Италии как страны. Италия очень молодая страна, только в 1861 г. завершился процесс объединения. До момента объединения в состав Италии входило 14 стран (начало XX в.), а в XIV—XV вв. насчитывалось более 50 стран. Это говорит о том, что в каждой стране люди не развивали свою экономическую систему. Второй фактор — это диалекты в Италии (более 200). До 1861 г. каждая провинция (область) изучала свой язык. Соответственно, страны друг с другом не контактировали.

Эта ситуация продолжалась до конца XIX в. В Северной Италии преобладает промышленный капитализм, в Южной Италии — аграрный. В начале XX в. трое ученых создали итальянскую модель не только для экономики, но и в целом для общества. Это были Джованни Джентиле, Анто-нио Грамши, Бенедетто Кроче.

Джованни Джентиле — человек, которого мы ассоциируем с фашизмом [19. Р. 192.]. Фашизм — это один из этапов итальянского капитализма (по этому вопросу есть разница между русской литературой и европейской). В России обычно корпоративизм считается одной из форм капитализма, а в Европе, наоборот, это третий путь, между капитализмом и социализмом. Как сказал Джентиле, в обществе существует борьба между классами. Но для социалистов эта борьба завершается диктатурой пролетариата, а для корпоративизма (фашизма) она работает как стимул для общества, поэтому общество зависит от классов. Самая главная цель в экономической системе страны — это коллективизм, поэтому человек должен смотреть на себя как на часть общества. Этот вопрос — корпоративизм как третий путь или как форма капитализма — актуален на сегодняшний день.

Антонио Грамши, известный философ, самым главным считал «южный вопрос» [18]. В России похожая ситуация. В Италии есть южная область, где не способны запустить процессы развития в экономической сфере. В Северной Италии есть провинция Больцано, в которой средний ВВП на душу населения — 48 тыс. евро. В регионах Апу-лия и Сицилия этот показатель — только 16—17 тыс. В последние пять лет индекс экономического развития в Южной Италии был ниже, чем в Греции. Грамши был первым философом, который затронул этот вопрос. Он говорил, что мы должны решать его через коммунизм. Проблема в том, что в Северной Италии развит пролетариат, так как там были заводы. В Южной Италии были только фермы. Грамши нашел способ начать процесс борьбы в Южной Италии. Между тем Муссолини, ставший премьер-министром Италии, в первом же своем документе приказал схватить Грамши и посадить в тюрьму на 14 лет.

Что касается ВВП на душу населения в Италии, то если раньше не было этой разницы между Южной и Северной Италией, то с 2009 г. она все более заметна. Северная Италия богаче Южной. Именно поэтому мы считаем вопрос Грамши актуальным и сегодня.

Далее изучение итальянского государственного капитализма связано с именем Бенедетто Кроче, который был противником фашизма и теории Маркса. Он был католик, а потому создал католическую теорию, которая в Италии стала очень известной после Второй мировой войны, когда в стране было две партии: демократическая, капиталистическая, партия, и коммунистическая.

Такова картина государственного капитализма в Италии. Институт Ж! (Институт промышлен-

ной реконструкции) — самый главный фактор, который характеризует государственный капитализм в Италии. Этот институт был создан в 1933 г., во времена фашизма. Государство решило сохранить его и в дальнейшем. Ж! покупал частные компании, когда у них был долг, и управлял всеми государственными компаниями. В 1980 г. у IRI было более 1000 предприятий и 500 000 работников.

Основные аспекты методологии политэкономии и экономикс (Д. С. Бенц)

Термин классической политэкономической школы появился задолго до того, как она стала главенствующей и основополагающей. Можно сказать, классическая политэкономия зародилась и крепла в период XVII—XIX вв. Однако сам термин появился ранее, еще в трудах Антуана Мон-кретьена, в трактате «Политическая экономия».

Особенность того времени состоит в том, что экономическая наука зарождалась не сама по себе, а созревала на фундаменте философской идеологии. Если говорить об этапах классической школы, то существует следующая градация.

Первый этап: конец XVII — начало XVIII в.; связан с именами Уильяма Петти и Пьера Буа-гильбера. У. Петти был тем ученым, который осуждал политику протекционизма, но черты меркантилизма, которые соотносились с главенствующей идеологией до политэкономической науки, достаточно четко прослеживаются в его трудах.

Второй этап: конец XVIII в. Апогеем экономической науки становится учение Адама Смита.

Третий этап: первая половина XIX в. Этот этап связан с именами Давида Рикардо и Томаса Мальтуса.

Четвертый этап — доминирование трудов Дж. С. Милля и К. Маркса.

Если говорить о специфике того времени, то среди особенностей классической политэкономи-ческой науки можно выделить следующие:

Во-первых, она базировалась на учении о трудовой теории стоимости Адама Смита. Он определял, что эта стоимость формируется из тех факторов производства, которые, в свою очередь, оплачиваются собственником этих факторов: прибыль, рента, заработная плата. Особенность всей экономической науки и всей эволюции состоит в том, что от периода к периоду менялась идеология того, что считать богатством. То есть если меркантилисты за богатство считали золото и серебро, ввезенное из других стран, полученное в результате внешней торговли, то политэкономы богатство считали не в денежном эквиваленте, а

в производственной сфере, в сфере труда. Ключевым источником богатства считали не сам труд, а производительность труда, о чем и говорил Адам Смит. Поэтому сфера изучения переносится из сферы производства в сферу торговли.

Можно сказать, что политэкономическая наука становится наукой именно в те времена, так как предшественники-меркантилисты эмпирически познавали окружающие их экономические процессы и явления и превалировал эмпирический метод познания. То есть считалось, что чем больше золота и серебра в страну ввезено за счет торговли, тем страна богаче.

В политэкономической науке уже используются те методы познания, которые нам известны сейчас: анализ, синтез, абстракция, дедукция, индукция, установление причинно-следственных связей.

Еще одним типичным принципом того времени становится принцип laissez faire (дословно «предоставить делам идти своим ходом»). То есть идеология того времени заключалась в том, что не нужно лишний раз вмешиваться государству в рыночные условия, условия хозяйствования, в вопросы экономики, так как экономика сама по себе, грубо говоря, совершенна. То, о чем Адам Смит говорил как о «невидимой руке рынка», становится первостепенным.

Следующий принцип — ценность товара, определяемая издержками, затратами на его производство. Здесь тоже прослеживается тот принцип, что сфера изучения из сферы торговли переносится в сферу производства. Адам Смит, будучи экономистом, множество фундаментальных идей почерпнул у философов. В частности, у Гельвеция, который считал, что каждый человек с рождения эгоист и это норма, которую нужно признавать. Потому, проникшись этой идеей, Адам Смит перенес свои экономические умозаключения в такую идею, как «идея об экономическом человеке». Человек стремится к собственной выгоде, улучшению своего положения, но, опять-таки, никакого негативного оттенка это не носило: считалось, что если каждый отдельный индивид будет стремиться к максимизации личного состояния, то это не будет противоречить общественному, национальному благосостоянию, так как оно тоже будет максимизироваться автоматически.

Если говорить о методологии экономикс, то здесь ориентиры смещаются на другие методологические принципы [4]. Во-первых, методология экономикс базируется на ориентире на потребителя. Неоклассики в вопросе стоимости, складывающейся из затрат на производство,

отчасти были солидарны с классиками. Но тем не менее стоимость, как утверждали неоклассики, формируется не только производителем в процессе «сложения» факторов производства, а еще и потребителем через категорию полезности. В конечном итоге если товар стоит дешево по себестоимости, но на рынке складывается так, что он стоит дорого, то это как раз и объясняется не столько растущим спросом на этот товар, сколько именно потребностью в этом товаре. Следовательно, полезность — это то индивидуальное свойство ценности товара, которым обладает это благо. Кстати, термины «благо» и «полезность» были введены в рамках неоклассической школы, чтобы показать, что акцент переходит с «товара» на «благо». Объектом рыночных отношений становится благо с оттенком того, что это не просто товар, а товар, который нужен потребителю.

Второй методологической особенностью экономикс является методологический индивидуализм. Этот индивидуализм заключается в том, что каждый индивид в отдельности стремится улучшить свое благосостояние. В этом неоклассики поддерживают классиков. И, если меркантилисты мыслили категориями всего общества и классов в целом (и политэкономы тоже), то неоклассики сместили акцент именно на индивида.

Третьей методологической особенностью является математизация процессов и явлений. Если классики занимались поиском источников богатства нации, то маржиналисты стали заниматься вопросами эффективности, то есть вопросами поиска некоего оптимума. Поиск оптимума, будь то потребителя, будь то производителя, или же оптимум как рыночное равновесие, в трудах неоклассиков математизирован. С одной стороны, это плюс представителей неоклассицизма, так как математика — наука точная, она позволяет «прощупать» экономические процессы на практике. И следует сказать, что «прощупать» эти явления сложно. С другой стороны, за это их те же самые институционалисты и прочие школы критикуют, так как наука становится более обезличенной, математизированной и слишком ограниченной.

Четвертой особенностью является статический подход. Если мы говорим о том, что неоклассики все процессы и явления пытались описать при помощи математики, то, соответственно, все модели нацелены на то, чтобы найти какое-то равновесие. Если говорить о динамике, то нельзя сказать, что неоклассики исследовали все процессы в статике, но тем не менее динамика для неоклассиков — это не постоянное движение, а набор частных (статичных) равновесий.

Пятый методологический принцип — применение равновесного подхода, опять-таки, путем применения математического аппарата. Особенность математики маржиналистов заключается в том, что все экономические процессы и явления они объясняли при помощи предельных (маржинальных) величин. Если речь идет о спросе, о поведении потребителя — это маржинальная полезность. Если речь идет о производителе, то это маржинальные издержки или маржинальные продукты.

Другой методологический принцип — метод абстракции. Когда мы говорим о поиске какого-то оптимума, то этот поиск становится возможным в случае, если мы от каких-то факторов абстрагируемся и на первый план выносим только тот набор экономических показателей и величин, которые учитываем для поиска этого оптимума.

Еще один из методов, образующих общую методологию Экономикс, — экономическая рациональность любого субъекта. Это то, что представители современной экономической мысли (XX—XI вв.) активно критикуют. С одной стороны, если считать, что каждый экономический субъект сам себе не враг: например, потребитель не будет тратить много денег на то, чтобы приобрести какой-то продукт с определенной полезностью для себя, и производитель также будет стараться минимизировать издержки и максимизировать доходы. Это есть элементы рациональности. Тем не менее дальше наука показала, что рациональность — это в некотором роде утопия.

Заключительным методологическим принципом является предельный анализ — тот маржинальный анализ, который был описан с точки зрения математизации процессов и явлений.

В завершение, если резюмировать политэко-номическую науку и неоклассическую школу, можно по определенным критериям сравнения их проанализировать. У них есть общие черты: представители меркантилистов больше ратовали за либеральный принцип, согласно которому экономика должна быть либеральный, без излишнего вмешательства государства, а рыночное равновесие достигаться автоматически. С другой стороны, если говорить о предмете исследования, то у классиков это производственная сфера, а у неоклассиков — рыночная, сфера обращения, хотя производство они тоже в стороне не оставляют. Среди методов исследования классической школы можно выделить больше качественные методы, у неоклассиков — количественные. Это опять же согласуется с тем, что неоклассики привнесли в экономическую науку больше математики, а у политэкономов математики не было, но они выявляли причинно-следственные связи. Что

касается природы стоимости, то во главе классической политэкономии стояла трудовая теория стоимости, трехфакторная концепция. Неоклассики в каком-то смысле эту теорию не отвергали, они также считали, что стоимость базируется на совокупности издержек, но уже даже не столько стоимость, сколько цена. Если речь идет о рыночной цене, то стоимость и цена будут являться разными срезами исследования.

Политическая экономия (Д. А. Плетнев)

Единственная часть экономического знания, которая может обоснованно претендовать на попадание в стройный ряд фундаментальных наук, — это политическая экономия. Однако если попытаться показать роль политической экономии в системе экономических наук, то мы неизбежно натолкнемся на то, что сам термин «политическая экономия» очень размыт. Как такового понимания, что такое политическая экономия, нет. Но мы все-таки попытаемся показать место и роль политической экономии в экономической науке.

Политическая экономия возникла не просто так: это была практическая потребность, оформившаяся в конце XVIII в., в то время, когда главный труд Адама Смита «Богатство народов...» получил широкое распространение, обрел своих учеников в разных странах Европы. И тогда политическая экономия оформилась в качестве первой своей школы — классической школы политэкономии.

Если не дробить всю политическую экономию, не пытаться классифицировать и упорядочить ее каким-то определенным образом, то главной отличительной особенностью всех политэкономов, как бы их или они себя ни называли, является стремление системно осознать и описать всю экономическую систему при помощи множества «естественных законов», вводимых в разное время разными учеными (У. Петти, А. Смит, Т. Мальтус, Д. Рикардо, К. Маркс, А. Маршалл).

Так или иначе, политическая экономия, если бы она была наукой, не касающейся общественных отношений, она эволюционно развивалась бы, обогащалась и становилась тем, что уже можно было бы использовать в качестве объективного инструмента. Но есть некие противоречия, которые мешают политической экономии исполнять свою общественно-полезную функцию, мешают стать наукой в традиционном понимании.

Первое противоречие. Политическая экономия, будучи довольно мощным инструментом в руках некоторых ученых и практиков, утрачивает свойство науки (одним из важнейших таких свойств является потенциальная опровержимость тех или

иных фактов). Она превращается в набор догматов, который нельзя опровергать, и тем самым сдерживается рост научных знаний. В частности, такого рода институциональная ловушка произошла в СССР, когда некоторые тезисы не подвергались сомнению, после того как в 1930-х гг., в результате некоторых политэкономических дискуссий часть дискуссантов расстреляли. Конечно же, это не только из-за причин расхождения в политэкономических взглядах, но, так или иначе, в том числе и поэтому. То есть спор о каких-то базовых положениях грозил тому, кто подвергал их сомнению, неприятностями ненаучного характера.

Второе противоречие. Возникал такой соблазн у представителей политической экономии — формализовать и сделать науку более точной, подобной современным естественным наукам. И это неизбежно приводило к слишком сильному упрощению всех подходов и к тому, что из науки выпадало самое главное, ее суть. Потому что, когда вы превращаете производителя в производственную функцию, вы не понимаете и не можете этой функцией выразить те производственные отношения, которые складываются и внутри производства, и в процессе организации производства.

Третий важный момент в развитии политической экономии. С середины XIX в. историческая школа пыталась осмыслить и внести в понятие национальной политической экономии экспериментальную базу. Они искали доказательства тех или иных законов, которые были ранее предложены, введены и так далее. Однако на другом конце Европы уже существовал маржинализм, австрийская школа и неоклассическая традиция, и исход этой конкуренции до начала XX в. не был очевиден. Но известные политические события, в том числе Первая мировая война и ее итоги, помимо всего прочего, предопределили последующее доминирование той школы, которая была развита в Англии, в частности школа А. Маршалла. Здесь политическая экономия в отличие от многих других наук испытывала большое влияние политических процессов, потому что сложно представить себе, чтобы на развитие научных школ физики или биологии оказывали влияние те или иные военные конфликты и их исход.

Также политическая экономия пала жертвой брендирования экономической науки, то есть, когда надо было, от этого термина отказывались в угоду другим, чтобы дистанцироваться, чтобы сказать «мы не марксисты, мы экономикс, мы совсем другие», и, наоборот, когда надо было использовать этот термин каким-то образом. Тем не менее современное место политической экономии и ее будущее видится не столь мрачно, как недавнее прошлое. С чем это связано?

Во-первых, с тем, что политическая экономия, единственная из экономических наук, предлагает, сама использует и активно поощряет это использование законов диалектики в своем анализе. То есть любая другая экономическая теория является статичной, она принимает существующее положение дел, существующее отношение собственности, производственные и экономические отношения как нечто заданное, статичное и не изменяющееся. В политической экономии этого нет. То есть вся экономическая история — это череда тех или иных экономических формаций. И то, что было сформулировано Марксом, что после капитализма будет следующая формация, формация коммунизма, это одна из гипотез, которая сейчас может теоретически быть переосмыслена с учетом того общества и того опыта, который набран человечеством с середины XIX в. по настоящее время.

Так или иначе политическая экономия в современной терминологии предполагает эволюционный взгляд на развитие экономики, анализ перехода количественных изменений в качественные. То есть сегодня многие экономисты, ярые сторонники политической экономии, озвучивают такую идею, что сейчас наступает эпоха преодоления капитализма через появление в самом капитализме внеэкономических изменений. То есть капиталист для того, чтобы обогатиться, развивает различные краудсорсинг, краудфандинг и другие формы привлечения человеческого потенциала, денег и так далее без посредничества банка. В итоге это делает и создает значительный сектор экономики вне влияния капиталистических сил. С этим можно спорить, такая дискуссия существует, в ней можно принимать участие.

Второе достижение в политической экономии, которое позволяет смотреть с оптимизмом на ее использование, — это трудовая теория стоимости, поскольку в сегодняшней экономике финансовая и спекулятивная часть, которая полна различных превращенных форм, занимает большую часть. И это ненормальная ситуация, и вполне вероятно, что сейчас в условиях экономической и финансовой глобализации эти отношения могут перейти на другой уровень. Финансовые пузыри и роль фи-

нансового рынка могут измениться в сторону возврата к пониманию трудовой теории стоимости.

Также политэкономия дает нам понимание экономики как системы отношений и разрешение противоречий в этой системе как процесс описания ее жизнедеятельности. Политэкономия в ее классическом исполнении дает возможность углубиться и оценить те или иные процессы и явления через систему разрешения противоречий субъектов. А экономикс от этого полностью отказывается.

Политическая экономия — это наука со сверхвысоким потенциалом. Ее далеко не все понимают, и мало кто может ее реально приручить. Но тем не менее все так или иначе пользуются ее результатами. И я больше чем уверен, что тот же Дж. Сорос или Б. Гейтс, те, кто на словах отстаивает догмы рыночного фундаментализма, если бы их попросили профинансировать какое-то издание, они профинансировали бы издание политической экономии. Думаю, они сами очень хорошо изучили и А. Смита, и Д. Рикардо, и К. Маркса, и только это позволяет им принимать те решения, которые делают их одними из самых богатых людей. То есть, если вы в своих исследованиях и в своей системе знания политическую экономию будете использовать, то вы примкнете к этим великим идеям. Можно сказать, что экономикс — это экономическая наука для бедных. То есть он доступен всем в общем пользовании, а политическая экономия в этом ключе может рассматриваться как экономическая наука для богатых и для тех, кто стремится ими стать.

Таким образом, все изложенное выше позволяет сделать следующий вывод. Политическая экономия и экономикс — это два противоположных полюса. Экономикс не способен к адекватному на сегодняшний день объяснению социально-экономических явлений и процессов. Он упрощает и отчасти искажает базовые экономические категории, в то время как политическая экономия делает это в полной мере. Для преодоления сложившихся негативных явлений необходимо возвращать теорию и методологию политической экономии в учебные аудитории вузов, а также использовать политэконо-мический подход как фундаментальную основу для развития современной экономической политики.

Список литературы

1. Бабаев, Б. Д. Взаимосвязь политической экономии и институционализма — важное направление совершенствования экономико-теоретического знания / Б. Д. Бабаев, Д. Б. Бабаев // Журн. экон. теории. — 2013. — № 2. — С. 84—93.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

2. Научное наследие академика А. И. Татаркина (материалы круглого стола) / В. И. Бархатов, Д. А. Плетнев, И. А. Белова, И. В. Кустова // Вестн. Челяб. гос. ун-та. — 2017. — № 5 (401). — C. 155—166.

3. Бархатов, В. И. Проблемы и перспективы реактуализации политической экономии в университетском образовании и научном дискурсе / В. И. Бархатов, Д. А. Плетнев, Ю. Ш. Капкаев // Вестн. Дагестан. гос. ун-та. Сер. 2: Обществ. науки. — 2015. — № 5. — С. 70—75.

4. Бенц, Д. С. История экономических учений: от древних времен до маржинализма / В. И. Бархатов, Д. С. Бенц, Ю. Ш. Капкаев. — М. : Перо, 2015. — 201 с.

5. Бузгалин, А. В. Возвращение политической экономии / А. В. Бузгалин // Альтернативы. — 2012. — № 3. — С. 72—78.

6. Бузгалин, А. В. К критике economics (теоретическое обоснование необходимости коррекции господствующей модели учебного курса по экономической теории) / А. В. Бузгалин, А. И. Колганов // Вопр. экономики. — 1998. — № 6.

7. Бузгалин, А. В. Марксизм и институционализм. Сравнительное исследование. Доклад Международной политэкономической ассоциации стран СНГ и Балтии / А. В. Бузгалин, А. И. Колганов // Журн. институционал. исследований. — 2012. — Т. 4. — № 1. — С. 43—48.

8. Бузгалин, А. В. Открытость политэкономии и империализма «мэйнстрима» экономикс как прошлое (ч. 1) / А. В. Бузгалин, А. И. Колганов // Проблемы соврем. экономики. — 2012. — № 2. — С. 41—47.

9. Бузгалин, А. В. Пределы капитала. Методология и онтология. Реактуализация классической философии и политической экономии / А. В. Бузгалин, А. И. Колганов // Избр. тексты. — М. : Культур. революция, 2009. — С. 344—372.

10. Горшков, А. В. Может ли экономическая теория быть универсальной, или Зачем нужна теория национального хозяйства России? / А. В. Горшков // Изв. Урал. гос. экон. ун-та. — 2012. — № 4 (42). — С. 11—19.

11. Меньшиков, С. М. Анатомия российского капитализма / С. М. Меньшиков. — М. : Междунар. отношения, 2004. — 432 с.

12. Рязанов, В. Т. (Не)РеаЛьныйкапитаЛизм: политэкономия кризиса и его последствий для мирового хозяйства и России : [монография] / В. Т. Рязанов. — М. : Экономика, 2016. — 693 с.

13. Татаркин, А. И. Политическая экономия как научная основа экономической политики / А. И. Татаркин // Журн. экон. теории. — 2015. — № 3. — С. 7—27.

14. Татаркин, А. И. Судьба политической экономии в условиях современных исторических вызовов: продолжение кризиса или начало возрождения / В. С. Бочко, А. И. Татаркин, В. Л. Берсенев // Журн. экон. теории. — 2015. — № 3. — С. 28—41.

15. Политическая экономия: международные тенденции и национальные различия (обзор ежегодной конференции международной инициативы по продвижению политической экономии iippe) / Г. А. Маслов, В. Т. Рязанов, Г. Н. Цаголов, Н. Г. Яковлева // Вопр. полит. экономии. — 2016. — № 4. — С. 159—162.

16. Яковлева, Н. Г. Ренессанс политической экономии / Н. Г. Яковлева // Вопр. полит. экономии. — 2015. — № 2. — С. 138—144.

17. ANSA. ISTAT: in Italia 4.2 milioni di microimprese, il 95 % del totale. 2015 [Электронный ресурс]. — URL: http://www.ansa.it/sito/notizie/economia/2015/05/20/istat-in-italia-42-milioni-di-microimprese-95-del-totale_3dd493d4-32fc-4205-a361-3162c3064e88.html (дата обращения 20.06.2017).

18. Bevilacqua, P. Breve storia dell'Italia meridionale: dall'ottocento ad oggi / P. Bevilacqua // Donzelli Editore. — 2005. — P. 185—188.

19. Grego, J. A. Giovanni Gentile, il filoso del fascismo / J. A. Grego. — 2014.

20. OECD. Enterprises by business. 2014 [Электронный ресурс]. — URL: https://data.oecd.org/entrepre-neur/enterprises-by-business-size.html (дата обращения 25.06.2017).

21. Vasapollo, L. Storia di un capitalismo molto piccolo / L. Vasapollo // Jaca Book. — 2007. — P. 255—258.

22. Zanobio, M. I modelli di capitalismo / M. Zanobio // Vita e Pensiero Univ. del Sacro Cuore. — 2013. — № 1304.

Сведения об авторах

Бархатов Виктор Иванович — доктор экономических наук, профессор, директор Института экономики отраслей, бизнеса и администрирования Челябинского государственного университета. Челябинск, Россия. [email protected]

Плетнев Дмитрий Александрович — кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры экономики отраслей и рынков Челябинского государственного университета. Челябинск, Россия. pletnev@ csu.ru

Бенц Дарья Сергеевна — кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры экономики отраслей и рынков Челябинского государственного университета. Челябинск, Россия. [email protected]

Гончаренко Людмила Сергеевна — кандидат экономических наук, доцент кафедры экономики отраслей и рынков Челябинского государственного университета. Челябинск, Россия. [email protected]

Кампа Антонио — преподаватель кафедры экономики отраслей и рынков Челябинского государственного университета. Челябинск, Россия. [email protected]

Белова Ирина Анатольевна — кандидат экономических наук, доцент кафедры экономики отраслей и рынков Челябинского государственного университета. Челябинск, Россия. [email protected]

Bulletin of Chelyabinsk State University.

2017. No. 10 (406). Economic Sciences. Iss. 58. Рp. 188—200.

POSSIBILITIES AND PROBLEMS OF TEACHING THE SUBJECT "POLITICAL ECONOMY" IN A MODERN UNIVERSITY

V.I. Barkhatov