CC BY
54
DOI 10.52068/2304-9839_2021_52_3_47 Гольцов А.Т.
ВОЗБУЖДЕНИЕ УГОЛОВНОГО ДЕЛА И «ДОСЛЕДСТВЕННЫЕ» ПРОВЕРКИ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
Цель: Исследование институтов возбуждения уголовного дела и «доследственных» проверок в российском уголовном судопроизводстве.
Методология: Использовались всеобщие, общенаучные и частно-научные методы.
Результаты: Статья посвящена актуальным вопросам организации российского уголовного судопроизводства - институтам возбуждения уголовных дел и «доследственных» проверок. Российское уголовное судопроизводство рассматривается автором под определенным углом: с точки зрения его фундаментального значения для организации уголовно-процессуальной деятельности как основной, к которой могут быть редуцированы все стадии уголовного процесса. «Искусственное» разграничение уголовно-процессуальной деятельности на стадии (возбуждения уголовного дела и предварительного расследования и проч.) имеет вполне определенные причины: направлено на конструирование такого имплантированного в уголовный процесс контрольного механизма (за неимением альтернативного, находящегося вне уголовного судопроизводства), который обеспечивал бы соответствие принимаемых по уголовному делу решений фактическим обстоятельствам и требованиям действующего законодательства (прежде всего отраслевого, уголовного и уголовно-процессуального). Иерархическое построение правоохранительных органов и судебной системы должно создавать в такой ситуации дополнительные к основному «вертикальные» механизмы контроля за «качеством» принимаемых в уголовном судопроизводстве решений. Оценка «правильности» решений правоохранительных органов - участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения из-за отсутствия сколько-нибудь формализованных критериев целиком полагается на них самих - руководителей следственных органов (начальников органа дознания), прокурора и их вышестоящих руководителей.
Новизна/оригинальность/ценность: Статья обладает высокой степенью научной ценности, поскольку представляет собой оригинальную попытку изучить воздействие ключевой стадии досудебного производства -возбуждения уголовного дела - на организацию российского уголовного судопроизводства.
Ключевые слова: возбуждение уголовного дела, доследственная проверка, следователь, адвокат, суд, прокурор.
Goltsov A.T.
INITIATION OF CRIMINAL PROCEEDINGS AND «PRE-INVESTIGATION» CHECKS IN RUSSIAN CRIMINAL PROCEEDINGS
Purpose: To study the institutions of initiation of criminal proceedings and «pre-investigation» checks in Russian criminal proceedings.
Methodology: General, general scientific and private scientific methods were used.
Results: The article is devoted to topical issues of the organization of Russian criminal justice - institutions of initiation of criminal cases and «pre-investigation» checks. The author considers the Russian criminal procedure from a certain angle: from the point of view of its fundamental importance for the organization of criminal procedural activity as the main one, to which all stages of the criminal process can be reduced. The «artificial» differentiation of criminal procedure activities at the stage (initiation of a criminal case and preliminary investigation, etc.) has quite definite reasons: it is aimed at constructing such a control mechanism implanted in the criminal process itself (in the absence of an alternative, located outside the criminal proceedings), which would ensure that the decisions taken in the criminal case correspond to the actual circumstances and the requirements of the current legislation (primarily sectoral, criminal and criminal procedure). In such a situation, the hierarchical structure of law enforcement agencies and the judicial system should create additional «vertical» mechanisms for monitoring the «quality» of decisions taken in criminal proceedings. The assessment of the «correctness» of the decisions of law enforcement agencies-participants in criminal proceedings on the part of the prosecution, due to the lack of any formalized criteria, relies entirely on them-the heads of the investigative bodies (heads of the body of inquiry), the prosecutor and their higher-level managers.
Novelty/originality/value: The article has a high degree of scientific value, since it is an original attempt to study the impact of the key stage of pre-trial proceedings - the initiation of a criminal case - on the organization of Russian criminal proceedings.
Keywords: initiation of a criminal case, pre-investigation check, investigator, lawyer, court, prosecutor.
Возбуждение уголовного дела является квинтэссенцией уголовного преследования на этапе между проверкой сообщения о преступлении и предварительным расследованием. Официальное предварительное расследование, будь то предварительное следствие или дознание (сокращенное дознание), или неотложные следственные действия, не должно начинаться без возбуждения уголовного дела. Задачам возбуждения уголовного дела подчинена «доследственная» (осуществляемая до возбуждения уголовного дела) проверка.
Традиционно решение о возбуждении уголовного дела выносится в форме постановления. Лица, правомочные выносить постановление о возбуждении уголовного дела, исчерпывающим образом перечислены в УПК РФ. Но если абстрагироваться от технической стороны принятия и вынесения постановления о возбуждении уголовного дела, можно увидеть, что само возбуждение уголовного дела носит событийный характер. И значение его не только и не столько в том, что от возбуждения уголовного дела исчисляются сроки предварительного расследования или становится легальным применение обеспечительных мер по возбужденному уголовному делу - мер уголовно-процессуального принуждения, или что санкцию суда на производство наиболее радикальных следственных действий, как и их осуществление без получения судебного разрешения (в случаях, не терпящих отлагательства), уголовно-процессуальный закон непосредственно связывает с предварительно вынесенным постановлением о возбуждении уголовного дела.
В акте возбуждения уголовного дела как событии оказывается скрещенным и переплетенным множество непроцессуальных, вне самой нормативной конструкции уголовного судопроизводства находящихся факторов, которые будут в дальнейшем определять судьбу уголовного преследования. К их числу относятся par excellence вопросы небезразличной для правоохранительных органов и реальной практики уголовного преследования судебной перспективы (целесообразность начала предварительного расследования, возможность по доказыванию события преступления, причастность к его совершению, предъявление обвинения, а также регистрацион-но-учетная дисциплина, ведомственные показатели и др.).
Переходя к более подробному рассмотрению темы, необходимо сделать несколько принципиальных замечаний.
Попытаемся представить уголовное судопроизводство под определенным углом зрения. Схе-
матично общий план уголовного судопроизводства может выглядеть следующим образом.
1. На схеме уголовное судопроизводство редуцировано к основному виду уголовно-процессуальной деятельности, который составляет стержень всего досудебного и судебного производства по уголовным делам, - собиранию, проверке, обработке имеющей значение для движения уголовного процесса информации, ее трансформации в доказательства, их оценке, изучению материалов уголовного дела. Уголовное судопроизводство «очищено» на схеме от сопутствующих магистральной деятельности органов предварительного расследования, прокуратуры и суда промежуточных решений и вспомогательных мер - в виде привлечения в качестве обвиняемого, продления сроков предварительного расследования, приостановления производства по уголовному делу, объявления обвиняемого в розыск, избрания мер пресечения, возвращения уголовного дела для производства дополнительного следствия и т. д.
2. Наглядно показано, что уголовно-процессуальная деятельность, которая выступает фундаментом уголовного судопроизводства, обвешена периодами - «доследственной» проверки, предварительного расследования, изучения уголовного дела прокурором (в период принятия решения о направлении уголовного дела в суд) и судьей первой инстанции (в период подготовки к судебному заседанию), а также судебного разбирательства. Уголовное судопроизводство начинается, условно говоря, с момента принятия и регистрации сообщения о преступлении и, как показано на схеме, не заканчивается судебным разбирательством и вынесением итогового судебного решения (например, приговора), а продолжается в судах вышестоящих инстанций (апелляции, кассации, надзоре).
3. Для наших целей уголовное судопроизводство представлено на схеме, исходя из его нормативной модели, в снятом виде, в нем нивелированы реальные условия, в которых функционирует уголовный процесс, - действительный порядок работы и отношений правоохранительных органов, суда, адвокатуры, реальный механизм прохождения и согласования решений, служебные, дисциплинарные, корпоративные взаимосвязи между должностными лицами и их руководителями, социально-политическая, психологическая, бытовая, экономическая обстановка в стране, принципы организации взаимодействия адвоката и доверителя. В представленной модели, как и в соответствующей ей нормативной конструкции, не учтено все то, что обычно принято относить к
факторам, влияющим на реальный «механизм действия юридической нормы».
4. Объектом уголовно-процессуальной деятельности, независимо от стадии, в которой находится уголовное судопроизводство, включая проверку сообщения о преступлении до возбуждения уголовного дела, выступает имеющая юридическое значение информация (сведения, которые в соответствии с уголовно-процессуальным законом могут быть использованы в доказывании по уголовному делу). Относящаяся к уголовному делу, с точки зрения своего содержания, информация касается одного и того же круга обстоятельств, которые формализованы в УПК РФ в правилах о предмете доказывания. И в «дослед-ственной» проверке, и в предварительном расследовании при изучении материалов уголовного дела прокурором и судом, и, конечно, в судебном разбирательстве предел исследования определяется предметом доказывания, в котором главный факт по традиции выражен в классическом наборе обстоятельств - о prima facie событии преступления, составе преступления и причастности к его совершению лица, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении, а также обвиняемого (подозреваемого), подсудимого.
В соответствии со ст. 24 УПК РФ уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное уголовное дело подлежит прекращению в случае, если отсутствует событие преступления либо отсутствует в деянии состав преступления. Непричастность подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления не является сама по себе безусловным основанием для прекращения «до-следственной» проверки и вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела либо прекращении возбужденного уголовного дела в предварительном расследовании. Согласно п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ непричастность подозреваемого или обвиняемого к преступлению влечет за собой лишь прекращение в отношении него уголовного преследования, а не уголовного дела (поскольку перспектива уголовного преследования сохраняется), если к совершению преступления могут быть причастны другие лица.
5. «Изображение» уголовного судопроизводства в виде схемы позволяет выявить и своего рода его «онтологическую позицию», которая заключается, если можно так определить, в рефлектированности уголовно-процессуальной деятельности, ее «замкнутости» на саму себя и многократной повторяемости (дублирование одной и той же по содержанию информации) в
разных стадиях уголовного процесса. Уголовно-процессуальная деятельность «накручивается» на саму себя и, двигаясь «по спирали» (переходя из одной стадии в другие), создает эффект «бесконечного» доказывания - собирания, проверки и оценки ранее и вновь полученной информации об обстоятельствах, имеющих значение для уголовного преследования. В этом «диалектическом движении» должен срабатывать механизм контроля (или даже самоконтроля) за получением имеющей юридическое значение информации, и в то же время осуществляться контроль за ее содержанием для того, чтобы отфильтровать сведения, которые могут служить доказательствами при производстве по уголовному делу и, главное, при постановлении судебного приговора, от прочей информации, которая либо не имеет статуса доказательства, либо по каким-то причинам не может быть использована в доказывании. Срабатывание такого «контрольного» механизма, имплантированного в уголовно-процессуальную деятельность, обусловлено в значительной степени определенным обстоятельством: основания, по которым доказательственная (по существу об одних и тех же обстоятельствах) информация воспроизводится в разных стадиях уголовного судопроизводства, являются неодинаковыми. Их отличие вызвано, с одной стороны, установленными в уголовно-процессуальном законе различиями в правилах получения сведений, которые впоследствии могут быть использованы в доказывании (более строгими требованиями к их получению в последующих стадиях уголовного процесса по сравнению с предыдущими), а с другой - представлениями о допустимой процессуальной активности того должностного лица, в производстве которого уголовное дело находится. Различием в правовом режиме (способах) получения юридически значимых сведений обусловлена и своеобразная подмена реального источника сведений (свидетелей, потерпевших, подозреваемых, экспертов) об имеющих значение для уголовного дела обстоятельствах формой их получения (показаниями, протоколами следственных действий, заключениями экспертов, вещественными доказательствами) [5, 6, 7]. Так, например, до возбуждения уголовного дела, по общему признанию, недопустимо проведение обыска в качестве следственного действия в целях обнаружения и изъятия предметов и документов (в том числе с причинением ущерба имуществу обыскиваемого), могущих иметь значение для последующего официального уголовного преследования. Однако после возбуждения уголовного дела прове-
дение обыска является в принципе допустимым следственным действием. Но в судебном разбирательстве проведение обыска судом в отношении подсудимого или других лиц представляется снова недопустимым следственным действием, исходя из фундаментальных начал правосудия по уголовным делам, принципа состязательности сторон и роли судьи в разрешении уголовно-правового спора.
Таким образом, «сердцевиной» предварительного расследования являются материалы «доследственной» проверки (сведения, которые были получены в ходе проверки сообщения о преступлении до возбуждения уголовного дела), а также полученные в период самого предварительного расследования сведения, имеющие доказательственное значение; сущность же судебного разбирательства составляют материалы предварительного расследования, а также «до-следственной» проверки (трансформированные в период предварительного расследования и суда в доказательства), и новые сведения, которые были получены судом в ходе собственно судебного разбирательства.
Другим свойством уголовно-процессуальной деятельности, свидетельствующим в пользу ее воспроизводящегося характера, может служить и тот фактор, что в уголовное судопроизводство «от природы» заложена возможность возвращаться из последующих стадий в любую предшествующую стадию процесса, «откатываться» даже в самое начало, до возбуждения уголовного дела, обрастая при этом дополнительно полученными сведениями и новыми решениями.
6. В юридической литературе не раз отмечался неслучайный характер такого построения уголовно-процессуальной деятельности, при котором ее начало и последующее движение (формирование уголовного дела, его переход в другой этап) сопровождается изменением стадии уголовного судопроизводства. В уголовном судопроизводстве отсутствует внешний (вне уголовного процесса лежащий) какой-либо материальный или квазивещественный критерий, из соотношения с которым можно было бы с высокой степенью надежности, не говоря уже об абсолютной уверенности, принимать единственно верные решения при производстве по конкретным уголовным делам и давать им такую оценку, которая исключала бы полностью всякие сомнения в их стопроцентной или близкой к этому значению правильности. Даже гипотетическая вероятность существования такого критерия представляется совершенно невозможной, во-первых, потому,
что не реален способ его формализации за пределами уголовно-процессуальной деятельности, и, во-вторых, с содержательной стороны такой критерий невообразим уже из-за того только, что в каждом уголовном деле присутствует индивидуальный набор фактических обстоятельств. Если их и можно пытаться путем изучения большого количества однопорядковых уголовных дел криминологически классифицировать, то их типизация (общность в основном совпадающих с точки зрения закрепленных в уголовном законе признаков состава преступления) все равно окажется недостаточной для их персонального субъективного вменения как основания уголовной ответственности в конкретном уголовном деле, и, кроме того, в каждом частном случае, пусть и типичные с точки зрения объективных признаков состава преступления, фактические обстоятельства того или иного отдельно расследуемого события преступления должны быть индивидуально инкриминированы и доказаны.
За неимением внешнего, за рамками уголовно-процессуальной деятельности находящегося критерия в качестве такового выступает требование о том, чтобы решения, принимаемые по уголовным делам, были законными, обоснованными и мотивированными. В соответствии с ч. 4 ст. 7 УПК РФ определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя (а равно руководителя следственного органа, органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания) должны быть законными, обоснованными и мотивированными. Уже как притча во языцех многократно в литературе и в среде практикующих юристов отмечалось не поддающееся разумному объяснению обстоятельство, что в приведенной законодательной формулировке, несмотря на многочисленные поправки в уголовно-процессуальный закон, по-прежнему упущен судебный приговор, общественно-политическая и юридическая значимость которого по характеру разрешаемых в нем вопросов (о доказанности события преступления, преступности деяния, виновности подсудимого, его наказании) вне всякой дискуссионности. Несомненно, приговор суда в полной мере должен отвечать фундаментальным требованиям законности, обоснованности и мотивированности.
Не удаляясь от основной темы нашего исследования, следует все же указать на то, что содержательно понятия законности, обоснованности и мотивированности нормативно в позитивистском отношении совсем не определены. Степень обоснованности и мотивированности решений
также может быть различной. Для некоторых решений, например постановлений о назначении судебной экспертизы в случаях обязательного ее проведения (ст. 196 УПК РФ), как таковая обоснованность и мотивированность попросту отсутствуют и сводятся к ссылкам на положения уголовно-процессуального закона. В уголовном судопроизводстве не регламентируется, по очевидным соображениям, и содержание (в плане фактических обстоятельств) решений, которые в соответствии с уголовно-процессуальным законом должны приниматься всегда, каждый раз, когда уголовный процесс начат и продвигается в своих стадиях. С точки зрения УПК РФ, можно говорить только о самом порядке в смысле формы уголовно-процессуальной деятельности и условиях производства по уголовным делам. Уголовно-процессуальный закон ограничивается тем, что предусматривает возможные виды решений по окончании данной, в которой он в текущий момент находится, стадии процесса и устанавливает в самом общей форме их структуру.
Положения УПК РФ (по существу единственные в законе), в которых «расшифровываются» основания (они-то и служат ориентиром в понимании требований законности, обоснованности и мотивированности) для проверки судебных решений в апелляционном порядке, напрямую относятся только к решениям судов первой инстанции и не касаются постановлений, которые органы предварительного расследования и прокурор принимают в досудебном производстве по уголовному делу.
С другой стороны, в этих положениях уголовно-процессуального закона по понятным причинам не определен тот фактический состав нарушений (за исключением нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих безусловную отмену приговора), при констатации которого решения судов первой инстанции подлежат отмене или изменению. Причем, что небезынтересно, при производстве в судах кассационной и надзорной инстанций понятие «существенных нарушений уголовного и уголовно-процессуального закона» не совпадает содержательно с понятиями «существенное нарушение уголовно-процессуального закона» и «неправильное применение уголовного закона и несправедливость приговора» в апелляционном порядке обжалования решений судов первой инстанции.
Также в УПК РФ не перечислены и не сформулированы ситуации (за исключением тех формальных нарушений, которые по закону влекут безусловную отмену приговора), когда апелля-
ционная инстанция может или оставить в силе, или отменить либо изменить решения нижестоящего суда. Апелляционная инстанция самостоятельно, на основании своего дискреционного усмотрения, с учетом, что предполагается, предъявляемых к производству в суде первой инстанции требований (состязательности сторон, независимости суда, внутреннего убеждения суда при оценке доказательств) формулирует такие ситуации. «Поскольку уголовно-процессуальный закон не формализует (и не может формализовать) условия для принятия одного из возможных легальных решений, то проявляет свое действие субъективный фактор, т. е. внутреннее убеждение лица, ведущего производство по делу. В силу этого оценка соответствия решений и действий, принятых (совершенных) в ходе судопроизводства, установленным законом правилам может быть различной» [3]. Пределы дискреционного усмотрения, основанного на внутреннем убеждении, касаются не только фактических обстоятельств (относительно круга вопросов, входящих в предмет доказывания), но и, что важно подчеркнуть отдельно, выбора самого вида решения из числа предусмотренных в законе для данной стадии судопроизводства. Наиболее радикальный пример, который в литературе получил название «нуллификации права», - вынесение присяжными заседателями оправдательного вердикта вопреки тому, что вменяемое подсудимому деяние и причастность к его совершению доказаны, установлены присяжными заседателями, и формально инкриминируемое деяние подпадает под закрепленные в материальном законе признаки состава преступления.
Если критерием правильности решения является его соответствие требованиям законности, обоснованности и мотивированности, то оценка правильности полагается на «архитектуру» уголовного судопроизводства и иерархический порядок организации правоохранительных и судебных органов - механизмы его стадийного построения и осуществления контрольно-надзорных функций. Отсутствие в уголовно-процессуальном законе содержательно определенного позитивно сформулированного понятия о «законности» при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности (включая и процесс доказывания) и при вынесении решений в досудебном и судебном производстве по уголовным делам (в том числе об отказе в удовлетворении ходатайств, заявлений и жалоб участников уголовного судопроизводства) привело к тому, что в практике правоохранительных органов и, главным образом, суда
выработался не имеющий ясных, универсальных критериев подход к нарушениям уголовно-процессуального закона с позиции их «существенности» или «несущественности». Каждый этап уголовного судопроизводства формально отделен от других стадий процессуальными решениями, при вынесении которых подразумевается изучение в той или иной степени основного круга вопросов уголовно-процессуального доказывания. Совпадение мнений разных субъектов (и даже фактический переход уголовного дела в следующую стадию) - должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу или осуществляющих в уголовном судопроизводстве контрольные (надзорные) функции, в оценке установленных обстоятельств и их юридической квалификации «содействует» укреплению субъективной уверенности в правильности принятого решения.
7. Уголовное судопроизводство может быть описано с разных точек зрения - с позиции нормативной конструкции, статистической модели, или, например, представлено как определенный вид социальной деятельности и складывающейся на основе этой деятельности особо организованной социальной системы, достаточно автономной, чтобы о ней можно было говорить как об обладающей качеством самостоятельного социального образования - феномена.
Уголовное судопроизводство само стало разновидностью социальной действительности, в своих основаниях зависимой от более широкой социальной среды (общественно-политического строя), которая выступает генератором различных социальных систем. Уголовное судопроизводство в качестве социальной системы является непреложным фактом социальной действительности, имеет относительно определенные, стабильные границы, которые, как показывает опыт законодательного регулирования (нормативно-правового моделирования), несводимы к рамкам уголовно-процессуального законодательства. Как особая разновидность социальной действительности уголовное судопроизводство оказывается шире своей функциональной «программы», заданной в установленной законом процедуре.
Уголовно-процессуальная деятельность выступает полем межцелевого напряжения функционально и организационно обособленных участников - субъектов уголовного судопроизводства. В уголовно-процессуальные отношения они вступают в образе особого типа «агента», имеющего, несмотря на их организационную и социальную сложность, единство характерного для осуществляемой ими функции статуса (следователь, до-
знаватель, прокурор, судья, адвокат). Уголовное судопроизводство под таким углом зрения становится продуктом социального взаимодействия. Сфера уголовно-процессуальных отношений для них - своего рода экосистема, которая как некоторое интегральное направление общего движения возникает из «столкновения» функций и собственных задач ее постоянных субъектов.
Естественным эффектом такого взаимодействия является процесс самоорганизации уголовного судопроизводства. «Спонтанность» самоорганизации, «непредсказуемость», «непрозрачность» ее социального результата на уровне системы уголовного судопроизводства в целом обусловлены, в первую очередь, тем, что достижение задач, поставленных перед организационно и юридически самостоятельными субъектами уголовно-процессуальной деятельности, зависит от качества выполняемых ими функций, критерием чего оказывается соблюдение процедуры уголовного судопроизводства, а не количественные показатели (в виде числа возбужденных уголовных дел, привлеченных в качестве обвиняемых, осужденных или оправданных).
Все сказанное характеризует уголовное судопроизводство на уровне системы в целом в качестве сверхсложного социального образования. Его интегративный компонент, выражающийся в категории «назначения», производен в рафинированном (очищенном от политической ангажированности и идеологических шор) виде от общественного запроса, общесоциальных потребностей. Формирование целей уголовного судопроизводства в «материале» социальной среды, общественных ожиданий позволяет отнести его к особому социальному институту - «инструменту» решения социально значимых задач.
В процедуре уголовного судопроизводства в «снятом» виде представлена желательная модель уголовно-процессуальной деятельности. Целенаправленное достижение поставленных перед уголовным судопроизводством задач физически сужено названным фактором самоорганизации, имплицитно присутствующим в любой социальной системе и не поддающимся прямому управляющему воздействию. Возможности уголовного судопроизводства в реализации сформулированного перед ним назначения, таким образом, могут канализироваться через его процедуру и в существенной степени ограничены ею. Из этого следует, что эффективность уголовного судопроизводства в немаловажной степени определяется уровнем совершенства его формальной структуры.
Порядок возбуждения уголовных дел не претерпел сколько-нибудь существенных трансформаций, в том числе в связи с принятием УПК РФ в 2001 г.; в основных своих элементах (получение сообщения о преступлении, проведение по полученному сообщению до возбуждения уголовного дела проверки, принятие решения по результатам проверки) «несущая» конструкция стадии возбуждения уголовного дела сохранила свою константность, оптимально отвечающую «потребностям» правоохранительных органов при проведении проверочных и даже предпрове-рочных мероприятий до начала «официального расследования». При характеристике института возбуждения уголовного дела необходимо обозначить ряд моментов.
1. Легальное назначение стадии возбуждения уголовного дела в самом уголовно-процессуальном законодательстве никак не обозначено. Общепризнанной точкой зрения является определение задач стадии через их связь с назначением уголов-
В первоначальной редакции УПК РФ предусматривал до возбуждения уголовного дела производство только осмотра места происшествия, а также следов преступления и иных обнаруженных на месте происшествия предметов, что по сравнению с УПК РСФСР 1960 г. существенно ограничивало легальные возможности правоохранительных органов. В настоящее время полномочия органов дознания и следствия содержат чрезвычайно широкий объем возможностей для получения в целях последующего уголовного преследования информации. Объем «дослед-ственных» полномочий неизмеримо превосходит предусмотренные законом возможности доказы-
ного судопроизводства. Формальным выражением связи должны служить правила возбуждения уголовных дел. Стоит отметить, что принятие нового уголовно-процессуального законодательства и изменение подхода к назначению уголовного судопроизводства (от «розыскной» модальности к «охранительной») не привело к упразднению или «экономии» стадии возбуждения уголовного дела. Напротив, объем легальных возможностей правоохранительных органов возрос многократно, что усилило розыскное начало по существу проверочной стадии.
Из приведенной таблицы видно, как изменялся в сторону постоянного увеличения набор правовых «опций», к которым правоохранительные органы могут обращаться при проведении «доследственной» проверки сообщения о преступлении.
вания после возбуждения уголовного дела (из-за смешения оперативно-розыскных мероприятий, следственных и проверочных действий). К этому необходимо добавить нередко встречающуюся в практике правоохранительных органов подмену следственных действий, например, когда опознание подменяется очной ставкой или получением соответствующих объяснений, обыск в помещении - осмотром места происшествия или внепро-цессуальным обследованием помещений, а также предусмотренное действующим законодательством фактическое дублирование следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий (к примеру, контроль и запись переговоров по
УПК РСФСР 1960 г. со всеми изменениями и дополнениями Истребовать необходимые материалы и получать объяснения без производства следственных действий, предусмотренных УПК РСФСР (ст. 109), производить осмотр места происшествия в случаях, не терпящих отлагательства (ст. 178), осмотр предметов и документов, обнаруженных на месте происшествия (ст. 179)
УПК РФ 2001 г. первоначальная редакция от 04.07.2003 № 92-ФЗ от 02.12.2008 № 226-ФЗ от 09.03.2010 № 19-ФЗ от 28.12.2010 № 404-ФЗ от 04.03.2013 № 23-ФЗ Производить осмотр места происшествия в случаях, не терпящих отлагательства (ч. 2 ст. 176), осмотр следов преступления и иных обнаруженных на месте происшествия предметов (ст. 177) + Требовать производства документальных проверок, ревизий и привлекать к их участию специалистов (ч. 1 ст. 144) + Производить в случае необходимости осмотр трупа (ч. 4 ст. 178), а также освидетельствование в случаях, не терпящих отлагательства (ч. 1 ст. 179) + Требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов и привлекать к участию в этих проверках, ревизиях, исследованиях специалистов (ч. 1 ст. 144) + Давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий (ч. 1 ст. 144) Итого (в настоящее время): Получать объяснения, образцы для сравнительного исследования, истребовать документы и предметы, изымать их в порядке, установленном УПК РФ, назначать судебную экспертизу, принимать участие в ее производстве и получать заключение эксперта в разумный срок, производить осмотр места происшествия, документов, предметов, трупов, освидетельствование, требовать производства документальных проверок, ревизий, исследований документов, предметов, трупов и привлекать к участию в этих действиях специалистов, давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий (ч. 1 ст. 144)
УПК РФ и прослушивание телефонных и иных переговоров в ОРД).
Оставшиеся на стадию после возбуждения уголовного дела следственные действия относятся преимущественно к таким, для производства которых требуется судебное разрешение либо которые так или иначе связаны с принятием решения о привлечении в качестве подозреваемого или обвиняемого (допрос, опознание, очная ставка, проверка показаний на месте). С момента возбуждения уголовного дела возникают условия для принятия обеспечительных мер - мер уголовно-процессуального принуждения. Представляется совершенно обоснованным высказанное И.Л. Петрухиным мнение о том, что действий, которые правоохранительные органы вправе совершать до возбуждения уголовного дела, больше, чем их предусмотрено ст. 144 УПК РФ. «К ним надо добавить задержание, личный обыск задержанного, допрос подозреваемого не позже, чем через 24 часа после задержания» [4]. Таким образом, граница между «доследственной» проверкой и предварительным расследованием, с точки зрения уголовно-процессуального доказывания, оказалась de lege lata стертой. Примечательно, что в УПК РФ проверочные мероприятия, включая и следственные действия (осмотры, освидетельствование, судебную экспертизу), названы «процессуальными действиями» (ч. 1.1 ст. 144 УПК РФ). Очевидно, что получение объяснений или проведение исследований / ревизий к процессуальным действиям относиться не может. Сказывается стремление государства уравнять уголовно-процессуальное доказывание и внепроцессуальную деятельность правоохранительных органов, осуществляемую в режиме наибольшего для них благоприятствования.
2. Сравнение двух стадий - возбуждения уголовного дела и подготовки к судебному заседанию - позволяет выявить весьма интересный аспект. Обе стадии имеют своеобразную общность: и в той, и в другой, можно сказать, формируются правовые и фактические условия для последующего, соответственно, предварительного расследования и судебного разбирательства. В этом отношении стадия подготовки к судебному заседанию является «начальной» применительно к судебному производству по уголовному делу (с нее начинается собственно судебное производство, а не только производство в суде первой инстанции, при поступлении в суд уголовное дело не может миновать стадию подготовки), хотя традиционно ее положение в системе стадий уголовного судопроизводства определяется как «проме-
жуточное», находящееся между расследованием и судом.
Под организационным углом зрения обе стадии, сопоставляемые при абстрагировании от прочих обстоятельств (субъекта, ведущего производство по уголовному делу, предмета рассмотрения, характера разрешаемых вопросов, вида возможных решений и др.), обнаруживают принципиальное различие - количество уголовных дел, поступающих в суды первой инстанции, задается внешней для судебной деятельности средой и напрямую не зависит в уголовном судопроизводстве от качества правосудия.
Количество уголовных дел, возбужденных в досудебном производстве, зависит от самих правоохранительных органов, уполномоченных законом на принятие соответствующих решений. Для них объем работы связан с массивом информации, которую внешняя среда задает извне, поступающей «на вход» системы. Так как принятие решений по результатам проверки поступивших сообщений целиком находится в компетенции правоохранительных органов, существуют возможности для «манипулирования» результатами проверок, «сокрытия» заявлений о преступлении от регистрации и учета. Регистрационно-учет-ная дисциплина при получении правоохранительными органами сообщений о преступлении, полнота отражения сведений о возможно совершенных преступлениях, манипулирование статистическими данными в стадии возбуждения уголовных дел является самостоятельной и большой, требующей отдельного рассмотрения, проблемой [см.: 1, 2].
3. Схематично стадию возбуждения уголовного дела для более наглядного восприятия можно представить следующим образом.
Максимальный срок проверки сообщения о преступлении составляет 30 суток со дня поступления (принятия и регистрации правоохранительными органами) сообщения о преступлении. Решение о продлении срока «доследственной» проверки до 30 суток принимают руководитель следственного органа или прокурор, если проверку проводит орган дознания или дознаватель. До 10 суток срок проверки сообщения о преступлении может быть продлен начальником органа дознания или руководителем следственного органа, если проверку осуществляет следователь. Общий срок проверки сообщения о преступлении, который исчисляется автоматически, в силу прямого указания в УПК РФ, составляет для органов дознания и следствия трое суток со дня поступления сообщения о преступлении.
Сроки проверки сообщения о преступлении не являются пресекательными, хотя УПК РФ и не предусматривает продления срока «доследствен-ной» проверки свыше 30 суток. В УПК РФ установлена возможность (абсолютно техническая) продления промежуточных, внутри самого периода проверки, сроков (3 суток + 7 суток + 20 суток). Отсутствие в уголовно-процессуальном законе положений на случай истечения максимального срока проверки сообщения о преступлении привело к тому, что в практике правоохранительных органов de facto сложился приблизительно одинаковый порядок действий в этой ситуации.
Сопоставление нормативных положений, регулирующих институт возбуждения уголовного дела, по УПК РФ 2001 г. с аналогичными нормами УПК РСФСР 1960 г. дает почву для гипотетического обоснования предусмотренных действующим уголовно-процессуальным законом сроков проверки сообщения о преступлении. Согласно УПК РСФСР 1960 г., срок задержания подозреваемого составлял не более 72 часов. Общий срок проверки сообщения о преступлении равнялся, как и сейчас, трем суткам. По истечении срока задержания подозреваемый либо должен был быть освобожден, либо к нему могла быть применена мера пресечения. В течение 72 часов или трех суток должна была быть завершена проверка сообщения о преступлении. Предусмотренная и УПК РСФСР 1960 г., и нынедействующим УПК РФ 2001 г. возможность продления срока «доследственной» проверки до 10 суток в принципе соответствует как тогда, так и сейчас, уже во многом традиционным положениям уголовно-процессуального закона о сроках проведения неотложных следственных действий и сроках предъявления обвинения подозреваемым, к которым применена мера пресечения, - 10 суток с момента соответственно возбуждения уголовного дела или применения к подозреваемому до предъявления обвинения меры пресечения (а если подозреваемый был задержан - в тот же срок с момента задержания). УПК РСФСР 1960 г. прямо относил неотложные следственные действия к разновидности дознания по делам, по которым производство предварительного следствия является обязательным. УПК РФ 2001 г. пошел дальше: срок проверки сообщения о преступлении до возбуждения уголовного дела увеличился до 30 суток, что равносильно общему сроку дознания (ч. 3 ст. 223 УПК РФ).
Сказанное позволяет сделать вполне однозначный вывод о том, что проверка сообщения о преступлении до возбуждения уголовного дела представляет собой эрзац дознания. В том,
что «доследственная» проверка - вид самостоятельного «расследования», сомневаться не приходится. Объем проверочных мероприятий и доказательственное значение их результатов, легализованных в процедуре «сокращенного» дознания, предусмотренного гл. 32.1 УПК РФ, тому доказательство.
Рассмотренные в настоящей статье вопросы позволяют сформулировать некоторые выводы:
1. «Искусственное» дробление уголовно-процессуальной деятельности на стадии (возбуждения уголовного дела, предварительного расследования и проч.) имеет вполне определенные причины: направлено на конструирование такого имплантированного в уголовный процесс контрольного механизма (за неимением альтернативного, вне уголовного судопроизводства находящегося), который обеспечивал бы соответствие принимаемых по уголовному делу решений фактическим обстоятельствам и требованиям действующего законодательства (прежде всего отраслевого, уголовного и уголовно-процессуального). Иерархическое построение правоохранительных органов и судебной системы должно создавать в такой ситуации дополнительные к основному «вертикальные» механизмы контроля за «качеством» принимаемых в уголовном судопроизводстве решений. Их субсидиарный характер обусловлен основополагающими началами - самостоятельностью и независимостью того должностного лица, в производстве которого находится уголовное дело (следователя, дознавателя, прокурора, судьи). Однако сближение контрольно-надзорных функций в уголовном процессе с функциями внутриорганизационного управления (их сосредоточение в лице ex officio руководителя следственного органа, органа дознания или прокуратуры) создает условия, при которых «вертикальный» контроль доминирует над уголовно-процессуальной деятельностью в течение всего периода проверки сообщения о преступлении и предварительного расследования.
2. Контроль, заложенный внутри самой уголовно-процессуальной деятельности, оказывается в практике уголовного преследования малоэффективным и приводит в действительности к повторению следственных действий, дублированию одной и той же информации, задвоению результатов внепроцессуальной проверки. Уголовное преследование подразумевает получение юридически значимой информации (по сути, об одних и тех же обстоятельствах - перечисленных в предмете доказывания (ст. 73 УПК РФ)) по разным основаниям (как бы из разных «источ-
ников») - по правилам оперативно-розыскной деятельности, «доследственной» проверки, предварительного расследования. Проверка сообщений о преступлении и предварительное расследование осуществляются подчас одними и теми же должностными лицами (следователем, дознавателем). Оперативно-розыскная деятельность (как ее особенность) не образует этап уголовного судопроизводства и может вестись в период всего досудебного производства. Получение одних и тех же сведений, пусть и в разных правовых режимах, одним и тем же должностным лицом или разными должностными лицами (следователем, дознавателем и оперативным сотрудником), но находящимися в организационном единстве по служебной принадлежности, ведет к тому, что информация легализуется без должной критической оценки и проверки (вследствие организационных, корпоративных, этических начал). К этому нужно добавить, что следственные действия, «доследственные» и оперативно-розыскные мероприятия имеют одинаковое содержание (например, опрос / получение объяснений / допрос), хотя и проводятся в разных правовых условиях.
3. Возбуждение уголовного дела утратило во многом значение как стадия, служащая водоразделом для процессуального и непроцессуального получения актуальной для уголовного преследования информации. Легальные возможности по осуществлению доказывания до возбуждения уголовного дела перенесли не только собирание и проверку информации, но и само расследование на этап, предшествующий официальному предварительному расследованию, - этап проверки сообщения о преступлении. За стадией предварительного расследования сохранились, по сути, только те следственные действия, которые связаны с привлечением в качестве подозреваемого или предъявлением обвинения (допросы, обыски, очные ставки, проверка показаний на месте). В них изначально имплицированы распорядительный характер уголовно-процессуальной деятельности и своего рода неравенство с теми, против кого осуществляется уголовное преследование (в том числе применение к ним мер уголовно-процессуального принуждения). В такой ситуации на передний план выступают иные, обусловленные фактическим положением вещей, обстоятельства, которые заставляют анализировать возбуждение уголовного дела с позиции, небезразличной, с точки зрения практики правоохранительных органов, целесообразности уголовного преследования после возбуждения уголовного дела, возможностей доказывания и последующей судебной
перспективы. Изменению фактических задач стадии возбуждения уголовного дела не препятствует и по-новому сформулированное в ст. 6 УПК РФ 2001 г. назначение уголовного судопроизводства. Поскольку в законе задачи стадии традиционно нормативно не определены, формальным выражением их связи с назначением уголовного судопроизводства служат правила, определяющие порядок возбуждения уголовных дел.
4. Новый УПК РФ 2001 г. не привел к «экономии» самой стадии возбуждения уголовных дел. С 2001 г. до настоящего времени в УПК РФ внесены изменения, значительно, по сравнению с первоначальной редакцией (которая предусматривала только осмотр места происшествия до возбуждения уголовного дела) и по сравнению с УПК РСФСР 1960 г., увеличившие возможности по осуществлению доказывания при проверке сообщения о преступлении. По существу, до возбуждения уголовного дела не предусмотрены только те следственные и процессуальные действия, которые связаны с получением предварительного судебного разрешения на их осуществление. Но и это обстоятельство не является общим правилом. К примеру, проведение осмотра жилища в качестве места происшествия без согласия проживающих в нем лиц или прослушивание телефонных переговоров в рамках ОРД предполагает получение судебного решения (уведомление суда). Кроме того, проверка сообщений о преступлении была дополнена неопределенной нормой о том, что до возбуждения уголовного дела допустимо также изымать предметы и документы в установленном УПК РФ порядке. Очевидна тенденция к нивелированию принципиального различия между одинаковыми по содержанию предварительным расследованием как процессуальной деятельностью и расследованием внепро-цессуальным (при проведении ОРД и проверке сообщения о преступлении), к сближению и легализации их результатов, преодолению в чем-то искусственного барьера в виде технически исполненного постановления о возбуждении уголовного дела.
5. Правила уголовного судопроизводства, если опустить их юридическое содержание, призваны в силу изначально «непрозрачного» характера решений, которые могут быть приняты в уголовном деле, рационализировать субъективную уверенность должностного лица в их правильности. Введение уголовно-процессуальной деятельности в такую «рациональную конструкцию» (своего рода организационный порядок) предполагает их десубъективизацию (абстрагирование
от индивидуальных характеристик лица, принимающего решение) и интенционально направлено на то, чтобы редуцировать до определенного предела персонализированные отношения (уйти от «личного вклада» к принятому решению). В обобщенном виде «средства перевода» субъективных по своей природе решений в рациональную (обезличенную) форму представлены в правилах уголовно-процессуального закона о том, что постановления органов уголовного преследования и их должностных лиц, постановления (определения) суда должны быть законными, обоснованными и мотивированными, а приговор суда - еще и справедливым. Однако содержательно понятия законности, обоснованности и мотивированности в уголовно-процессуальном законе не определены. В негативном плане они раскрываются в УПК РФ через основания отмены или изменения решений, вынесенных судами, что не исключает дискреционные полномочия суда, проверяющего оспариваемое решение, в выборе подлежащей применению правовой нормы, определении круга фактических обстоятельств и т. д. Что же касается решений, которые принимают органы и должностные лица, выступающие на стороне обвинения, то оценка их «правильности» из-за отсутствия сколько-нибудь формализованных критериев целиком полагается на них самих, руководителей следственных органов (начальников органа дознания), прокурора и их вышестоящих руководителей.
Пристатейный библиографический список
1. Гаврилов Б.Я. Стадия возбуждения уголовного дела: мнение практиков и ученых // Вестник Московского университета МВД России. 2016. № 4. С. 33-40.
2. Гаврилов Б.Я. Роль института возбуждения уголовного дела в обеспечении права потерпевших на их доступ к правосудию // Вестник Сибирского юридического института МВД России. 2018. № 2 (31). С. 19-27.
3. Михайловская И.Б. Изменение законодательной модели российского уголовного судопроизводства. М.: Проспект, 2017. С. 24.
4. Петрухин И.Л. Теоретические основы реформы уголовного процесса в России. Ч. II. М.: Проспект, 2005. С. 26.
5. Уголовно-процессуальное право РФ: учебник / ответ, ред.: И.Л. Петрухин, И.Б. Михайловская. М.: Проспект, 2011. С. 198-201.
6. Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам. М.: Норма, 2008. С. 67-73.
7. Теория доказательств в советском уголовном процессе / ответ, ред. Н.В. Жогин. М.: Юридическая литература, 1973. С. 256-286.
References (transliterated)
1. Gavrilov B.Ya. Stadiya vozbuzhdeniya ugolovnogo dela: mnenie praktikov i ucheny'x // Vestnik Moskovsk-ogo universiteta MVD Rossii. 2016. № 4. S. 33-40
2. Gavrilov B.Ya. Rol4 instituta vozbuzhdeniya ugolovnogo dela v obespechenii prava poterpevshix na ix dostup k pravosudiyu // Vestnik Sibirskogo yuridichesk-ogo instituta MVD Rossii. 2018. № 2 (31). S. 19-27.
3. Mixajlovskaya I.B. Izmenenie zakonodatelnoj mod-eli rossijskogo ugolovnogo sudoproizvodstva. M.: Prospekt, 2017. S. 24.
4. Petruxin I.L. Teoreticheskie osnovy4 reformy4 ugolovnogo processa v Rossii. Ch. II. M.: Prospekt, 2005. S. 26.
5. Ugolovno-processuaPnoe pravo RF: uchebnik / ot-vet. red.: I.L. Petruxin, I.B. Mixajlovskaya. M.: Prospekt, 2011. S. 198-201.
6. Shejfer S.A. Dokazatel stva i dokazy vanie po ugolovny'm delam. M.: Norma, 2008. S. 67-73.
7. Teoriya dokazatel stv v sovetskom ugolovnom processe / otvet. red. N.V. Zhogin. M.: Yuridicheskaya literatura, 1973. S. 256-286.
ШШР/МВШШШМШ
[ншчда^ш^що^штшьошй
ИННКОгаГШ" ПГОИШИ
[email protected] +7-917-40-61-340
