CC BY
131
УДК 82(091):94(477.75)
М. Е. Шалак
ВОЙНА И ВОИНСКИЕ ТРАДИЦИИ КРЫМСКИХ ТАТАР В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ИНОСТРАНЦЕВ В КОНЦЕ XVI - НАЧАЛЕ XVII вв.
Известия иностранцев, посетивших Русское государство в конце XVI - начале XVII вв., привлекают исследователей своими оценками и трактовками событий отечественной истории, часто сильно расходящимися с аналогичными данными из русских источников. Большой интерес представляет анализ сообщений, посвященных соседям Московского царства - крымским татарам, с
которыми русскому государству приходилось вести практически не прекращающиеся войны. Данные об этих войнах и об отношении к войне крымских татар мы находим в произведениях таких известных иностранцев, как Дж. Флетчер, Ж. Маржарет, И. Масса и др.
Ключевые слова: военное дело, произведения иностранцев о Московском государстве, крымские татары.
М. Е. Shalak
WAR AND MILITARY TRADITIONS OF CRIMEAN TATARS IN THE WORKS OF FOREIGNERS IN LATE XVI - EARLY XVII CENTURIES
News of foreigners who visited the Russian State in XVI - XVII centuries attracted explorers due to their evaluations and interpretations of Russian history events, often considerably different from similar data in Russian sources. The analysis of reflections related to the neighbors of Moscow tsardom - Crimean Tatars, is of great interest as the Russian
State had to wage continuous wars with them. Information about those wars, and the attitude of Crimean Tatars to them we find in the works of such famous foreigners like G. Fletcher, J. Margeret, I. Massa etc.
Key words: military work, works of foreigners about Moscow tsardom, Crimean Tatars.
Известия иностранцев, посетивших Русское государство в конце XVI - начале XVII вв., продолжают привлекать исследователей своими оценками и трактовками событий отечественной истории, зачастую очень сильно расходящимися с аналогичными данными, содержащимися в русских источниках. Еще В. О. Ключевский обратил внимание на то, что иностранные известия могут быть очень важным материалом для изучения прошедшей жизни народа [2, с. 7]. Будничная жизнь, повседневность, на которые не обращали внимания русские современники, привыкшие к ним, останавливали на себе внимание чужестранца. В этом плане весьма интересно проанализировать данные о военном деле крымских татар, которые мы находим в произведениях таких известных иностранцев, побывавших в России в обо-
значенный период, как Джайлс Флетчер, Жак Маржарет, Исаак Масса [3, 4, 7].
Примечателен тот факт, что сами эти иностранцы никогда в Крымском ханстве не были и получали свои данные о жизни, нравах и обычаях крымских татар от русских информаторов или в процессе непосредственного знакомства с представителями татарских посольств в Москве. Мало знакомые как с русской историей, так и с татарской, чуждые и русским, и тем более, крымским татарам по понятиям и привычкам, иностранцы не могли дать верного объяснения многих явлений татарской жизни, зачастую не могли даже беспристрастно оценить их. Но описать их, показать наиболее заметные черты, высказать непосредственное впечатление, произведенное на непривыкшего к ним человека, они могли лучше и полнее, нежели русские
современники Смутного времени, которые уже достаточно пригляделись к своим татарским соседям и смотрели на них со своей условной точки зрения. В этой связи изучение сведений о воинских традициях крымских татар, содержащихся в произведениях иностранцев о Московском царстве конца XVI -начала XVII вв., представляется актуальным исследованием.
Что касается историографии, то хотелось бы отметить статью С. А. Ищенко, в которой автор дает характеристику военного дела татар, роли войны в жизни Крымского ханства на основе анализа записок иностранных путешественников и дипломатов XVI-XVШ вв. [1]. Несмотря на то что автор охватывает очень большой временной промежуток и привлекает в качестве источников значительное количество произведений иностранных авторов, все же он не касается трудов иностранцев, посетивших Россию накануне (Дж. Флетчер), либо во время Смуты (Ж. Маржарет, И. Масса). Также следует упомянуть статью В. В. Пенского, где исследователь анализирует особенности развития военного дела Крымского ханства в конце XV - начале XVII вв. с привлечением большого количества письменных источников [5]. Так, автор ставит под сомнение сообщения Дж. Флетчера о том, что во время большого похода Крымский хан мог выставить 100 000 или даже 200 000 воинов. Сопоставив ряд более объективных свидетельств, В. В. Пенской приходит к выводу, что 4060 тыс. человек - это тот верхний предел численности крымского войска, который мог быть достигнут только при максимальном напряжении всех сил ханства [5, с. 59]. Автор справедливо отмечает, что все упомянутые нами современники подчеркивали чрезвычайную легкость вооружения рядового татарского воина и вместе с тем стремление знатных и богатых воинов следовать турецкой традиции в использовании доспехов [5, с. 60].
Из последних работ, посвященных изучению военного дела крымских татар, следует отметить статью Э. И. Сейдалиева [6]. Этот исследователь справедливо замечает, что источники по истории военного дела крымских татар в целом до сих пор недостаточно систематизированы и введены в научный оборот [6, с. 166]. Так, Э. И. Сейдалиев дает краткую характеристику использованных им
западноевропейских письменных источников XVI-XVII вв., в которых так или иначе отражены способы ведения войны и военное дело крымских татар. Тем не менее автор не затрагивает свидетельства тех иностранцев, которые посетили Московское государство накануне и во время Смуты, и которые являются объектом изучения в представленной статье.
Собственно, переходя к изучению обозначенных нарративных источников, следует сказать, что большое внимание иностранцы уделяли походам крымских татар в пределы Московского государства, причем наряду с общеизвестными походами они упоминали и такие, о которых ничего не сообщают русские источники. В качестве примера можно привести сообщение Исаака Массы о набеге крымских татар, в результате которого всё население Москвы, вместе с царем Иваном Грозным, вынужденно было бежать, оставив столицу. Царь со своей семьей укрылся на Белоозере, где и утонул его первенец, царевич Дмитрий [4, с. 21]. Голландец не датирует этот поход, но из русских документов известно, что погиб Дмитрий Иванович 4 июня 1553 г. Однако русские источники, ни о каком походе крымских татар в 1553 г. не упоминают.
Все без исключения иностранцы пишут о походе Девлет Гирея 1571 г. Джайлс Флетчер, посетивший Москву в 1588 г., ещё видел следы страшного пожара, устроенного крымцами, в особенности на южной стороне города, которая даже спустя 17 лет оставалась всё ещё не заселенной. Англичанин сообщил весьма интересную подробность: возвратившись из похода, крымский хан прислал Ивану Грозному нож, чтобы тот зарезал себя после такого поражения [7, с. 551].
По сообщениям иностранцев, набеги на Россию татары совершали каждый год, а иногда и дважды, проникая очень далеко во внутренние её области. Как правило, набег совершался около Троицына дня, но чаще во время жатвы. Когда в поход идет сам крымский хан, то он ведет огромное войско в 100 000 или даже в 200 000 человек. Если же это кратковременный набег, то участвует в нем гораздо меньшее число воинов и охватывает он приграничные территории. Татары захватывают все, что только попадается им на пути. Порой они ограничиваются только угоном гарнизонных лошадей, но если не встречают сопротивления, то разоряют все
окрестности. По этой причине русские в приграничных городах держат мало скота, за исключением свиней, которых татары не трогают ни при каких обстоятельствах будучи мусульманами [7, с. 554].
Называют иностранцы и место обычной переправы крымских татар через Оку - это район Серпухова [3, с. 126]. Каждую весну русские дозорные выжигают степь, чтобы татары во время предполагаемого набега не имели бы пастбищ для своих лошадей. Сами русские, по сообщениям западноевропейцев, редко выступают в поход против татар раньше, чем в степи появится молодая трава. Интересно сообщение Жака Мар-жарета об обычае татар во время похода передвигаться исключительно по дорогам, считая, что, идя по траве, лошади сильнее устают. Благодаря этому русские дозорные легко вычисляют татар по поднятой ими на горизонте пыли [3, с. 148].
В связи с крымскими татарами писали иностранцы и о казаках, которые проживали в татарских степях вдоль Волги, Дона, Днепра и других рек, и которые, по мнению европейских публицистов, наносили крым-цам гораздо больший урон, чем всё русское войско. Именно казаки первыми - обычно в начале Великого поста - приводили из Крыма пленников, от которых узнавали замыслы неприятеля. Эти казаки с древности, по словам иностранцев, вооружались как татары, то есть не носили никакого оборонительного оружия, кроме кривой сабли [3, с. 152, 169].
Много интересных свидетельств посвящено военному ремеслу крымских татар и способам ведения ими войны. Практически все современники отмечали, что татары очень хорошо стреляли в седле из лука как вперед, так и назад. Как профессиональный военный Ж. Маржарет подчеркивал, что, отступая, они стреляли на скаку гораздо лучше и точнее, чем в иных обстоятельствах [3, с. 148]. Это мастерство у них развивалось благодаря тому, что стрельбу из лука татары считали своим главным занятием, к которой приучали детей с малых лет, не давая им есть, пока те не попадут в цель, намеченную на обрубке дерева. По сообщениям иностранцев, выступая в поход, татары не брали с собою ни пушек, ни другого огнестрельного оружия, а все вооружение их состояло из кривой сабли, похожей на турецкую, лука и колчана со
стрелами. Некоторые из крымских воинов имели на вооружении ещё и пики, с точки зрения западноевропейцев, походившие больше на рогатины для охоты на медведя.
Как отмечали иностранные авторы, простые татарские воины не имели доспехов, а одевались в одежды, сшитые из черных бараньих шкур, которые днем надевали шерстью наружу, а ночью вовнутрь, и такие же шапки. Мурзы, или дворяне, напротив, в вооружении и одежде подражали турецким воинам. Согласно Маржарету, крымские татары вели войны следующим способом: во время набега они разделялись на несколько отрядов и, стараясь отвлечь силы русских на одном или двух приграничных направлениях, основной удар наносили на оставшееся незащищенным место. Причем проделывали они этот маневр с такой быстротой, что русские не успевали вовремя среагировать [3, с. 148]. На войну все татары выходили конными, будучи от природы отличными наездниками. По меткому замечанию Мар-жарета, кони у татар были очень хорошие, в то время как сами наездники выглядели довольно невзрачно, по меркам француза, одеваясь по обычаю в овчины [3, с. 127]. При переправе через реку татары ставили вместе 3-4 лошади, к хвостам их привязывали длинные бревна, на которых и переправлялись [7, с. 552-553]. И. Масса же пишет, что они связывали вместе за хвосты и поводья двух лошадей, сами становились сверху и так переправлялись через реки [4, с. 39].
В рукопашном бою, по замечанию иностранцев, крымские татары сражались лучше русских. Это обстоятельство они объясняли, с одной стороны, врожденной свирепостью татар, а с другой, тем, что они не знали никаких других занятий, кроме беспрерывных войн, отчего становились ещё храбрее и кровожаднее. Несмотря на свой варварский, по европейским меркам, быт, они представлялись хитрее, чем это можно было себе предположить. Как отмечали в своих известиях иностранцы, татары - враги легкие и проворные, делая постоянные набеги и грабя своих соседей, стали очень сметливы и изобретательны на всякие военные хитрости. При осаде городов они всегда вступали в переговоры, убеждая противника сдаться, делая заманчивые предложения, но, захватив город, своих обещаний не сдерживали,
так как считали, что честно поступать нужно только по отношению к единоверцам. Татары не любили вступать в лобовое вооруженное столкновение, предпочитая заманивать противника в засаду, притворно отступая после первой стычки. Но русские выучили эту их тактику и поэтому во время войны действовали с ними всегда осторожно. Если же татары уступали противнику численностью, то тогда они сажали на своих свободных лошадей чучела, чтобы тем самым ввести врага в заблуждение [7, с. 554].
На врага татары нападали с криком «Олла Билла», что Флетчер переводит как «Бог в помощь» [Там же]. Смерть они презирали и готовы были умереть, нежели сдаться. Если, будучи разбиты, они уже не имели возможности оказывать сопротивление, то от отчаяния и злости грызли свое оружие. Флетчер отмечал храбрость татар, доходящую до отчаяния, сравнивая их с русскими и турецким воинами. В частности, он писал, что: «солдат Русский, если он начал уже отступать, то все спасение свое полагает в скором бегстве, а если взят неприятелем, то не защищается и не умоляет о жизни, будучи уверен, что должен умереть. Турок же обыкновенно, как скоро потеряет надежду спастись бегством, начинает умолять о жизни, бросает оружие, протягивает обе руки и поднимает их вверх, как бы дозволяя связать себя, надеясь, что его оставят в живых, если он согласится быть рабом неприятеля» [Там же]. По твердому убеждению иностранцев, сотня крымских татар всегда обратит в бегство двести русских воинов. Так, только заняв оборону на берегу реки или в лесу, русские стрельцы более способны напугать крымцев, чем нанести им реальный урон. Поэтому татары уходят в свои степи, никогда не неся больших потерь, если только им не перекроют проход через лес или реку, но это случается не часто.
Главную добычу крымских татар составляли пленные, в особенности дети, которых они продавали туркам и другим своим соседям. Для этой цели они брали в походы большие корзины, схожие с хлебными, в которых возили захваченных детей, а также привязывали к седлу толстую и длинную веревку. Если же пленник заболевал по дороге, то его немилосердно убивали как ненужную обузу, разбивая о землю или дерево. Для охраны пленных татары выделяли специальные отряды.
Чтобы сохранять во время набега большую мобильность, крымцы не отягощали себя никакой поклажей. Каждый воин имел одну или две сменные лошади, очень хорошо обученные. Во время похода, крымские воины наскоку перепрыгивали с одной лошади на другую, бегущую рядом, что позволяло передвигаться без лишних остановок. Из еды в поход татары брали с собой только немного сушенного на солнце мяса, очень мелко нарезанного. Если же погибала лошадь, то они, отрезав от неё кусок мяса, клали его себе под седло и так ездили некоторое время, пока мясо не сопреет и не станет мягким, после чего употребляли его в пищу [4, с. 39]. Флетчер упоминал о таком древнем обычае кочевников утолять жажду во время набега, которые практиковали и современные ему крымские татары, - пить теплую кровь лошади, надрезав ей вену [7, с. 556].
Писали иностранцы и о том, что русские государи иногда пользовались услугами наемной крымскотатарской конницы, применяя её в войнах с поляками и шведами. Так, по сообщению Флетчера, Василий III, в качестве платы крымским наемникам за участие в походе против Литвы, отдал им всех захваченных во время войны пленников [7, с. 547].
По мнению западноевропейских публицистов, главным поводом к беспрерывной вражде русских с крымцами являлись пограничные территории, которые татары считали своими, а владела ими Россия. Так, согласно иностранцам, татары утверждали, что, кроме Астрахани и Казани, вся территория от их границ на север и запад до Москвы, выключая и её саму, должна принадлежать им [7, с. 551-552]. Интересно описание обряда, который якобы совершали русские государи в знак признания своей зависимости от крымского хана. Причем Флетчер уточняет, что о существовании этого обряда ему рассказали сами русские. Он заключался в том, русский государь должен был кормить овсом из своей шапки коня, на котором восседал крымский хан, причем происходить это действо должно было обязательно в Московском Кремле. Согласно Флетчеру, этот унизительный обряд совершали все русские государи вплоть до Василия III, который отказался от него после своей победы над Крымом. Этому сообщению нет никаких подтверждений в других источниках, поэтому его можно смело
признать за выдумку англичанина. В пользу надуманности данного обряда можно привести и совершенно ошибочное мнение Флет-чера, что победу над крымским ханом Василий III одержал с помощью некой хитрости своего боярина Ивана Дмитриевича Бель-ского. На самом же деле князь Иван Дмитриевич Бельский был боярином сына Василия III, Ивана Грозного. Тем не менее Флетчер утверждал, что описанный унизительный обряд был впоследствии заменен на выплату дани мехами, от которой отказался уже Иван Грозный [7, с. 552]. О вассальной зависимости московских государей от крымских ханов пишет и Маржарет. Как знак выражения этой зависимости он упоминает некий жезл, который русские государи получили от крымского хана и якобы именно этим жезлом Иван Грозный убил своего сына [3, с. 123].
По представлениям иностранцев, крымские татары жили в Северном Причерноморье всегда. В своих записках они ссылались на то, что ещё греки и римляне называли их скифами-номадами или скифами-пастухами. Кроме того, Флетчер приводил ряд доказательств происхождения от крымских татар даже турок. Из-за отождествления крымских татар со скифами многие события скифской истории и их тактика ведения войны переносились иностранцами на крымцев. В частности, Флетчер писал, что в древности в их страну вторгались Кир II и Дарий Великий, причем с восточной и юго-восточной стороны. По твердому убеждению иностранцев, из тех, кто когда-либо вторгался
на территорию Крымского ханства, никто не имел успеха, так как татары, отступая, заманивали неприятеля в глубь страны и, когда в войске противника наступал недостаток в жизненных припасах (что не удивительно в стране, где ничего нельзя достать), преграждали ему все пути к отступлению. Тут мы видим явное перенесение сюжета о войне персидского царя Дария со скифами на татарскую основу. Однако писали иностранцы не только о войнах древности, почерпнутых ими у древнегреческих историков. Можно обнаружить в их произведениях явно выдуманные сюжеты. Так, Флетчер писал, что судьбу войска Дария повторил в крымских степях Тамерлан, которого татары едва не захватили в плен и который смог спастись от них только бегством к Дону, потеряв множество людей [7, с. 557].
Таким образом, можно отметить, что западноевропейские современники Смутного времени в России в начале XVII в. в своих записках о Московии оставили очень интересные свидетельства о жизни и традициях крымских татар. В первую очередь их интересовало военное дело и способы ведения войны в Крымском ханстве. Многие сведения авторы почерпнули у своих предшественников, многое просто выдумали, но всё же их оценки представляют особый интерес для дальнейшего исследования образа крымских татар в общественном сознании Западной Европы в эпоху раннего Нового времени.
Литература
1. Ищенко С. А. Война и военное дело у крымских татар XVI-XVIII вв. (по запискам иностранных путешественников и дипломатов) // Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях востока и запада в XII-XVI вв. Ростов-н/Д.: Ростовский университет, 1989. С. 136-145.
2. Ключевский В. О. Сказания иностранцев о Московском государстве. М.: Прометей, 1991. 333 с.
3. Маржарет Ж. Состояние Российской империи // Ж. Маржарет в документах и исследованиях: Тексты, комментарии, статьи. М.: Языки славянских культур, 2007. 552 с.
4. Масса И. Краткое известие о Московии начала в начале XVII века. М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1936. URL: http://www.vostlit.info/Texts/rus11/Massa/frametext1.htm (Дата обращения: 10.12.2015).
5. Пенской В. В. Военный потенциал Крымского ханства в конце XV - начале XVII в. // Восток (Oriens). 2010. № 2. С. 56-66.
6. Сейдалиев Э. И. Военное дело кочевников Северного Причерноморья в IX-XIII вв. и Крымского ханства: сравнительный анализ на основании письменных источников // Золотоордынская цивилизация. 2015. № 8. С. 166-190.
7. Флетчер Дж. О государстве Русском // Накануне Смуты. М.: Молодая гвардия, 1990. 621 с.
References
1. Ishchenko S. A. Voina i voennoe delo u krymskikh tatar XVI-XVIII vv. (Po zapiskam inostrannykh puteshestvennikov i diplomatov) (War and military affairs of Crimean Tatars XVI-XVIII centuries (On notes of foreign travelers and diplomats) // Severnoe Prichernomor'e i Povolzh'e vo vzaimootnosheniyakh vostoka i zapada v XII-XVI vv. (Northern Black Sea and the Volga region in the relationship of east and west in the XII-
XVI centuries). Rostov-on-Don: Rostov University, 1989. P. 136-145.
2. Klyuchevskii V. O. Skazaniya inostrantsev o Moskovskom gosudarstve (Narrative of the foreigners on the Moscow State). M.: Prometei, 1991. 333 p.
3. Marzharet Zh. Sostoyanie Rossiiskoi imperii. Zh. Marzharet v dokumentakh i issledovaniyakh: Teksty, kommentarii, stat'i (Status of the Russian Empire. Jacques Margeret: documents and studies: texts, comments, articles. M.: Yazyki slavyanskikh kul'tur, 2007. 552 p.
4. Massa I. Kratkoe izvestie o Moskovii nachala v nachale XVII veka (Short notes about Moskovia of beginning
XVII century). URL: http://www.vostlit.info/Texts/rus11/Massa/frametext1.htm (Accessed: 10.12.2015).
5. Penskoi V. V. Voennyi potentsial Krymskogo khanstva v kontse XV - nachale XVII v. (The military potential of the Crimean Khanate in the late XV - of the beginning XVII) // Vostok (Oriens). 2010. No. 2. P. 56-66.
6. Seidaliev E. I. Voennoe delo kochevnikov Severnogo Prichernomor'ya v IX-XIII vv. i Krymskogo khanstva: sravnitel'nyi analiz na osnovanii pis'mennykh istochnikov (Military affairs of nomads of Northern Black Sea Coast in IX-XIII centuries and the Crimean Khanate: a comparative analysis on the basis of written sources) // Zolotoordynskaya tsivilizatsiya (Golden Horde civilization). 2015. No. 8. P. 166-190.
7. Fletcher Dzh. O gosudarstve Russkom (On the Russian State) // Nakanune Smuty (On the eve of the Time of Troubles). M.: Molodaya gvardiya, 1990. 621 p.
