CC BY
58Фотография. Изображение. Документ. Вып. 10 (10) УДК 745/749
М. Л. Меньшикова
Восточная коллекция Александра III в Аничковом дворце в фотографиях и документах
Определение и воссоздание истории экспонатов связаны с большим количеством трудностей и ставят перед исследователем немало вопросов. Значение фотографий интерьеров дворцов Петербурга и убранства залов конца XIX — первой четверти XX в. при атрибуции изделий трудно переоценить.
После Октябрьской революции 1917 г. дворцы царской семьи и дома представителей дворянства и аристократии, живших в Санкт-Петербурге, национализировали. Эти дворцы украшали живописью, замечательными произведениями декоративно-прикладного искусства, которые собирались в столице образованными людьми на протяжении двухсот лет. Коллекции отражали интересы владельцев, их возможности по отбору художественных
полотен и предметов. Из всего разнообразия коллекционируемых памятников, вероятно, самыми экзотичными были изделия мастеров стран Востока.
В 1920-1930-х гг. собрания постигла трагическая судьба. Вещи стали отправлять в Музейный фонд, перераспределять между коллекциями, сдавать в антиквариат, продавали на местных аукционах, отправляли на продажу за границу — интересовала монетарная стоимость предметов, а совсем не редкость или ценность с художественной точки зрения.
На примере одного из дворцов — Аничкова — можно проследить историю и бытование некоторых изделий. Аничков дворец был жилой резиденцией императорской
Ил. Т. Император Александр III в бытность цесаревичем в кабинете у письменного стола. Офорт с живописного портрета И. Н. Крамского. Инв. № ЭРГ-16505 © Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, 2021. Воспроизведен у Прахова [8, вкладка]
Ил. 2. Вторая зала «Музея». Предкаминная решетка с китайскими журавлями перегородчатой эмали; на столе — архаичный китайский бронзовый сосуд. Место хранения неизвестно. Воспроизведена у Прахова [8, вкладка]
Ил. 3. И. Монигетти. Предкаминная решетка с китайскими журавлями. Китай, XVIII в. — Россия, 1860-1870-е. Инв. № ЛМ-643. Фото: В. С. Теребенин © Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, 2021
семьи в XIX — начале ХХ в. В нем жил великий князь Александр Александрович (1845-1894), с 1881 по 1894 г. — император Александр III, по желанию которого начали перестраивать и декорировать залы в 1860-х гг. После кончины Александра III в 1894 г. комнаты царя оставались мемориальными. Но после 1920-х гг. дворец также постигла печальная участь: сначала, в 1918-1928 гг., в нем был образован Музей города, как один из музеев городского быта, позднее, в 1935 г., — Дом (Дворец) творчества юных. Тогда многие интерьеры оказались опустошены, а некоторые полностью переделаны, например мастера-художники Палеха расписали стены двух парадных залов иллюстрациями русских сказок для детей.
Когда Музей города закрылся, памятники, украшавшие интерьеры, либо распродали, либо распределили между музеями. Большая часть коллекции была передана в два этапа — в 1928 и 1935 гг. — в разные учреждения, многое хранится в настоящее время в Эрмитаже [1, кат. № 1733-1752]. К сожалению, до сих пор так и не удалось обнаружить первоначальный инвентарь собрания «Музея» Александра III (он называл его «Мой музей»). При подробном изучении документов, фотографий и рассмотрении деталей предметов становится очевидным, что далеко не все памятники коллекции удается обнаружить в современных собраниях России. Восстановить картину того, что украшало дворец во второй половине XIX — начале ХХ в., помогают некоторые архивные документы, списки [2], описания 1880-1903 гг. [3, с. 141-149], акварели и другие свидетельства. Важнейшими среди визуальных документов оказываются фотографии интерьеров, отснятые в 1890-1900-х гг. При ликвидации Музея города в 1920-х гг. красноармейцами были составлены описи, а также сделаны, как обнаружилось, стеклянные негативы залов Аничкова 1920-х гг. [4, с. 52-61]. Отдельные бромосеребряные отпечатки с них опубликованы Государственным Русским музеем, однако на время создания выставки и каталога «Александр III. Император и коллекционер» о существовании стеклянных негативов не было известно [5, с. 107, ил. 135]. Ракурс съемок отличается от ракурса более ранних фотографий, что дает возможность уточнить некоторые детали обстановки.
Ил. 4. Сосуд типа гуй. Китай, XII-XIV вв.; на деревянной подставке XVIII в. Инв. № ЛМ-642, ЗК-712. Фото: А. М. Кокшаров © Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, 2021
Для великого князя Александра Александровича жизнь изменилась в 1864 г., после кончины его брата, наследника престола Николая Александровича. Будущий император Александр III женится на датской принцессе Дагмар, в крещении — Марии Федоровне, и в 18601880-х гг. они часто ездят в Европу. Эти поездки развили у великого князя интерес к собирательству не только европейских полотен и изделий, но и восточных, главным образом китайских, памятников. Не позднее чем с 1730-х гг. Копенгаген имел свою Ост-Индскую компанию, через которую в Данию привозили китайскую лаковую мебель, фарфор для дворцов и домов знати, редкости из резных камней и слоновой кости для Королевской кунсткамеры. Традиция заказов подобных изделий сохранилась и в XIX в., что подтверждает, например, китайский веер слоновой кости со сквозной резьбой, на медальоне которого вырезано имя Dagmar под русской короной (Государственный Эрмитаж. Инв. № ЭРТ-12693). Веер, вероятно, заказали в Китае еще в 1860-х гг., когда принцесса была невестой великого князя Николая Александровича.
Увлечению будущего царя китайской экзотикой могли способствовать воспитание и, конечно, ряд известных причин: в Петергофе хранились китайские собрания еще времен Петра I, в Царском Селе в Екатерининском дворце с XVIII в. был Китайский зал. В Гатчине, которую так любил Александр III, при его деде, императоре Николае I, в 1840-х гг. создали Китайскую галерею, наполненную восточными изделиями или их повторениями — эта коллекция считалась одной из самых значительных в Европе.
Однако великий князь Александр Александрович стал формировать новые коллекции. У царя появилось немало возможностей по пополнению собраний в 18601880-х гг., чему способствовала историческая обстановка. В 1860-1861 гг. в Китае произошло восстание, получившее название Тайпинского. Восстание было подавлено при совместном участии европейских держав, но Россия в этом не принимала участия. Во время военных действий был разрушен Юаньминъюань — знаменитый комплекс Летнего парка и дворцов под Пекином, чье богатое убранство оказалось перемещено в Европу и Америку, многие памятники попали в музейные собрания за пределами
Ил. 5. Кабинет Александра III. На полках сверху видны пары китайских ваз и чаши перегородчатой эмали. Место хранения неизвестно
Поднебесной. Кроме того, первоклассные изделия, вывезенные военными и частными лицами, оказались на антикварных рынках. Изучая восточную коллекцию Александра III, мы можем утверждать, что некоторые изделия происходят из китайских императорских собраний. Видимо, они были куплены на распродажах в Европе во время путешествий Александра III и Марии Федоровны либо приобретены в Петербурге.
Крупнейшими коллекционерами восточного, в частности китайского, искусства были многие великие князья и сподвижники государя, с которыми он поддерживал дружеские отношения и нередко обменивался предметами или приобретал у них памятники. Среди этих коллекционеров необходимо вспомнить А. А. Половцова, служившего государственным секретарем при Александре III, образованнейшего человека своего времени, бывшего также зятем барона А. Л. Штиглица, банкира и предпринимателя, завещавшего весьма значительную сумму на создание Училища художественного рисования и музея при нем. А. А. Половцов собрал огромную коллекцию и дома, и в музее училища, попечителем которого он являлся. А. А. Половцов часто выступал консультантом царя. Императорская семья живо интересовалась тем, что происходило в училище и его музее, и неоднократно посещала там выставки. Например, 4 января 1885 г. во время визита их величеств А. А. Половцов записал: «Подношу императору ружье и пару пистолетов хорошей тульской работы прошлого столетия; императрице — китайскую вещицу» [6, т. 1, с. 284]. Также великий князь приобретал вещи у известных собирателей, например у Е. А. Влангали, который служил посланником в Пекине во время Тайпинского восстания, сформировал там большую коллекцию и привез ее в Петербург [7]. Д. В. Григорович, описывавший собрания
дворцов и пригородов, также был коллекционером. По свидетельству того же А. А. Половцова, он продал всю свою коллекцию Александру III.
Некоторые восточные предметы великий князь покупал, многие получал в подарок, в том числе от родителей. Так, в письме к А. П. Боголюбову от 2/14 марта 1872 г. Александр Александрович сообщал: «...к 26 февраля я получил от царевны две чудные огромные вазы клуазонне и от государя и императрицы тоже два больших блюда клуазонне и две вазы кракле, так что моя коллекция прибавляется понемногу» [8, с. 154].
Александр III увлекся эмалями и бронзой, будучи еще цесаревичем. В Аничковом дворце он собрал одну из лучших коллекций перегородчатых эмалей в Петербурге. Изделия этого вида прикладного искусства китайской, японской, русской работы декорировали лестницу дворца, парадные и личные покои, включая кабинет (ил. 1) и соседние с ним залы, два из которых Александр Александрович и назвал «Мой музей». Эти помещения в 1869-1871 гг. отделывал И. Монигетти — архитектор, создавший ряд интерьеров в восточном стиле в Петербурге и Царском Селе. Консоли, полочки, столы были уставлены всевозможными предметами прикладного искусства. Значительное место в интерьерах занимали именно дальневосточные вещи. В залах дворца архитектор поместил различные китайские изделия из коллекции Александра Александровича, включив их в отделку. Одним из значимых произведений И. Монигетти была предкаминная решетка во второй комнате «Музея» императора, где он создал дизайн композиции, украсив ее по бокам белыми маньчжурскими журавлями, стоящими на восьмигранниках, исполненными из бронзы и в технике перегородчатой эмали. Именно на фотографии второго зала мы видим птиц и часть решетки сбоку (ил. 2), а на фотографии со стеклянного негатива 1920-х гг. решетка видна фронтально [4, с. 57]. Это доказывает, что интерьеры сохраняли до ликвидации Музея быта. Изделие с журавлями передали в Эрмитаж, но в разобранном виде. Благодаря изучению фотографий удалось собрать эту конструкцию и определить, из какого интерьера она происходит, — решетка с журавлями, несомненно, украшала второй зал собственного «Музея» Аничкого дворца (ил. 3). Интересно, что подобные фигуры этих птиц с красными шапочками служили в Китае эпохи Цин (1644-1911) символами долголетия Поднебесной и стояли в тронных залах. Аналогичная пара белых эмалевых журавлей была привезена в 1896 г. на коронацию Николая II в подарок от императора Гуансюй (правил в 1875-1908 гг.) посольством Ли Хунчжана [9, с. 201-212].
На фотографии зала видно, что на столе стоит большая бронзовая чаша на квадратном основании. Этот сосуд типа гуй — чаша с двумя ручками для приготовления пищи, одной из форм древней ритуальной китайской бронзы, — вероятно, был подарком из Китая в 1890-х гг. Предмет хранится в Эрмитаже, но откуда он поступил в музей — неизвестно. Кроме того, чаша стоит на деревянной резной подставке (ил. 4), которая также оказалась в секторе Дальнего Востока, но отдельно от сосуда. Благодаря фотографии удалось соединить части изделия. Также уточнилась датировка этого предмета: сегодня мы относим бронзовый сосуд типа гуй к XII-XIV вв., а не ко II тыс. до н. э.; подставка под него создана по указу императора Цяньлуна (правил в 17361795 гг.), в коллекции которого он находился. Важно, что на дне подставки вырезана императорская иероглифическая марка (Государственный Эрмитаж. Инв. № ЛМ-642, ЗК-712).
Кабинет царя изображали и фотографировали неоднократно. До нас дошло несколько фотографий, а также живописный портрет царя в кабинете работы И. Крамского
Ил. 6. Вазы. Китай. Конец XVIII — начало XIX в. Инв. № ЯМ-1160, 1161. Публикуются впервые © Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, 2021
и акварель Л. Премацци, выполненные в разное время и в разных ракурсах. В кабинете, судя по портрету И. Крамского и его же офорту, а также по фотографиям, поверхности книжных полок были заставлены восточными изделиями, в основном из перегородчатой эмали. Существует свидетельство, что в 1869 г. великий князь Александр Александрович приобрел у Д. В. Григоровича
за 8 тыс. руб. коллекцию японского и китайского фарфора, китайских перегородчатых и расписных эмалей, состоявшую из 422 предметов [1; 2; 3; 5].
Уровень изделий был разным. Так, скептически настроенный А. А. Половцов в дневниковой записи от 1 февраля 1887 г. отметил: «В 1 час еду в Аничков дворец. На лестнице скороход проводит меня в так называемый музей,
Ил. 8. Медная бирка «Музей», на обороте № 584, с предкаминной решетки. Инв. № ЛМ-643 © Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, 2021
где, дожидаясь четверть часа, имею время насмотреться на посредственность вещей, сбытых пронырливым Григоровичем (!)» [6, т. 2, с. 17]. На двух книжных полках-этажерках сверху стояли парные вазы и овальные чаши (ил. 5); на полу у стола находился огромный круглый бассейн китайской работы, на нем громоздились большие круглые блюда перегородчатой эмали японского производства.
К сожалению, по фотографиям удается определить и соотнести с собранием Эрмитажа лишь некоторые изделия. Две вазы с рыбами в лотосовом пруду (ил. 6) и две овальные чаши с изображением плавающих рыб, крабов и водорослей (ил. 7) хранятся в отделе Востока. А вот двух ваз с геометрическим орнаментом фона и символическими узорами, которые видны на правом книжном шкафу, в собрании музея нет. Трудно различить декор бассейна, стоящего у письменного стола, — он попал в темную зону на фотографии, поэтому нет уверенности, что он находится в собрании Эрмитажа.
Очевидно, что при Александре III был составлен инвентарь (пока не обнаружен) его «Музея» — иногда мы можем судить об этом по небольшим медным биркам, сохранившимся на ряде предметов (ил. 8). Номера на нескольких изделиях, которые можно отнести к коллекции царя в Аничковом дворце, в наличии. Когда все данные по памятникам — описи, фотографии, старые номера, формы и декор предметов — совпадают, тогда можно утверждать, что это именно те исторические изделия.
До 1917 г. помещения собственного «Музея» императора, кабинет царя и комнаты вдовствующей императрицы, которая жила в Аничковом вплоть до революции, оставались без изменений. Даже в 1914 г. члены императорской семьи собирались в любимом дворце. Великий князь Гавриил Константинович писал: «Мы сидели подле стеклянного шкафа, в котором стояли китайские фигуры из какого-то зеленого камня. Императрица сказала, что эти фигуры подарил ей состоявший при ней Н. Д. Оболенский» [10, с. 140-141]. Князь Н. Д. Оболенский был одним из преданных флигель-адъютантов Александра III и находился в 1890-1891 гг. в свите цесаревича Николая Александровича
во время его поездки по Азии и Дальнему Востоку. Он собрал в Китае коллекцию драгоценного резного зеленого камня — нефрита, которую и преподнес императрице Марии Федоровне. Шкаф стоял в Голубой гостиной, но из-за отсутствия его фотографии определить, какие нефритовые изделия были в коллекции, пока не удается. Там же в центре комнаты находился стол-бюро — картоньер, на котором императрица поставила свою коллекцию китайских керамических скульптур и ваз, покрытых бирюзовой поливой. Это бюро с бирюзовой керамикой видно на рисунке Голубой гостиной, выполненном гуашью графом В. Муравьевым в 1897 г. (Государственный Эрмитаж. Инв. № ЭРР-716). Некоторые другие предметы находятся в музее, но картоньер оказался в частных руках.
Многое привезенное из путешествия наследник Николай Александрович передал сначала в родной Аничков (веера, шахматы и другие вещицы, хранившиеся у Марии Федоровны), а затем, после 1898 г., в Этнографический отдел Русского музея Александра III (Русский музей). В 1930-х гг. эти восточные коллекции в основном попали в Эрмитаж и Кунсткамеру. Во многих случаях атрибуция была сделана условно, — например, китайские вещи занесли в японский инвентарь и наоборот; передача состоялась по материалам, а не по коллекции Аничкова дворца, что вносит дополнительные трудности в определение экспонатов. Примером могут служить два памятника.
В журнале «Художественные сокровища России» за 1903 г. воспроизведена фотография площадки мраморной лестницы дворца [8, с. 154-156, вкладка]. На вкладке подписано: «Японская медная ваза, покрытая фаланью» (фалань — транскрипция китайского слова, означающего «эмаль»). На самом деле предметов два — они были парными, но не вазами, а курильницами для благовоний, и созданы они не в Японии, а в Китае. Курильницы — редкий пример крупных китайских перегородчатых эмалей на бронзовой (латунной) основе, выполненных в императорских мастерских Пекина. Большие изделия имеют форму типа древнего бронзового сосуда дин: шаровидное тулово, две ручки и три ножки. Курильницы накрыты большими
Ил. 9. Курильница на трех журавлях, стоящая на подставке, на площадке парадной лестницы Аничкого дворца. Китай, XVIII в. Место хранения неизвестно. Воспроизведена у Прахова [8, вкладка]
перфорированными крышками — отверстия сделаны, чтобы дым от благовоний выходил из сосуда. На тулове изображен пейзаж, выложенный перегородками и расцвеченный эмалями. Особенностью этих парных изделий, кроме характерных пейзажей на сторонах курильницы, являются три ножки необычной формы, на которых установлены сферы курильниц: они сделаны как журавли, стоящие со склоненными и повернутыми в сторону головами, и получается, что сфера покоится на спинках птиц. Именно эти две курильницы были установлены на парадной лестнице Аничкого дворца.
В коллекциях России сегодня нет подобных изделий, лестница в Аничковом практически свободна от украшений. В Эрмитаж такие предметы не поступали. Если бы не фотография, мы не узнали бы о них (ил. д, 10). Именно фотография, сделанная в 1900-х гг. и иллюстрирующая статью А. Прахова, дает представление об этих замечательных китайских предметах из перегородчатой эмали. Никаких иных сведений о курильницах в других документах нами не обнаружено. Каково же было мое удивление, когда на выставке китайского искусства в Британском музее в центре галереи я увидела две курильницы, абсолютно такие же, как на фотографии. Изучение документов в Лондоне позволило доказать, что эти предметы попали туда как подарок мецената сэра Х. С. Е. Вандерпанта (Sir H. S. E. Vanderpant) в 1931 г. Таким образом, даты продажи из Петербурга и поступления в Британской музей соединились. Изделия совпадают по очертаниям, по рисунку эмали и декору, а также по размеру — об их размере в Аничковом дворце позволяет судить масштабное соотношение. Здесь необходимо сделать одно уточнение. В соответствии с традицией в Китае
предметы не ставились на пол или на стол, их обязательно приподнимали над поверхностью, возвышали. Для этого под каждую вещь делали подставки из резного отполированного драгоценного дерева цзытань, разновидности палисандра — древесины темно-красного цвета, имевшей большую плотность (ил. 3). Форма каждой подставки и резные углубления на ней соответствовали форме основания предмета, благодаря чему вещи стояли устойчиво. В данном случае подставка имела фигурное трехчастное очертание типа «лист клевера», в каждом из «лепестков» были вырезаны ложементы для ножек журавлей. Эти подставки мы видим только на фотографии, опубликованной в 1903 г., — к сожалению, в Британском музее курильницы оказались уже без них. Размеры изделий очень большие: если сегодня их высота 103 см, то с подставками они были не ниже 130 см. Судя по фотографии, установленные на мраморных постаментах, исполненных специально под них, они возвышались на лестнице у мраморной балюстрады. Именно благодаря фотографии нам удалось обнаружить и определить эти два сосуда в собрании Британского музея и утверждать, что в Лондоне хранятся памятники из личной коллекции Александра III.
В 1903 г. как иллюстрация к статье А. Прахова была опубликована еще одна фотография: на лестнице также стояла огромная, больше метра высотой, ваза перегородчатой эмали с изображением рыб в воде. Она, как и курильницы на журавлях и многие другие эмали, записана японской: «Японская медная ваза, покрытая фаланью» [8, с. 195, вкладка], но сделана была в Китае в первой половине XIX в. И хотя нигде не указано, один или два парных предмета было у императора, вероятно, это те, упомянутые выше «две чудные огромные вазы клуазонне», что были получены в подарок от цесаревны ко дню рождения 26 февраля в 1872 г. [8, с. 154]. Но эта ваза (вазы), подобно многим другим памятникам из личной коллекции царя, пока не обнаружена.
Документы, отдельные живописные произведения помогают нам в атрибуции и истории поступления экспонатов. Фотографии иногда являются уникальными свидетельствами, подтверждают бытование и наличие изделий во дворцах, в коллекциях музеев. По ним можно судить об оформлении интерьеров. Именно фотографии позволяют уточнить, какие предметы ранее находились в собственном «Музее» Александра III в Аничковом дворце, какие из них сохранились в Эрмитаже, какие памятники оказались в других собраниях, а также дают возможность дальнейших поисков и определения изделий.
Литература
1. Император Александр III и императрица Мария Федоровна: каталог выставки в Манеже. СПб.: Центральный выставочный зал «Манеж», 2006. 432 с.
2. Российский государственный исторический архив. Ф. 1339. Оп. 2. Д. 430. Указатель предметам искусства и редкостей составляющим собрание Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича. 1880.
3. Зимин И. В. «Все-таки моя маленькая комнатка в Аничковом куда как лучше для меня». Александр III в Аничковом дворце // «Здесь бывал сам государь!» К 175-летию со дня рождения Александра III: материалы науч.-практ. конф. Гатчины 4-5 марта 2021 г. СПб.: Первый издательско-полиграфический холдинг, 2021. С. 139-147.
4. Герасимов В. В., Щедрин П. Г. Исторические «интерьеры комнат» Аничкова дворца в стеклянных негативах из частного собрания // «Здесь бывал сам государь!» К 175-летию со дня рождения Александра III: материалы
Ил. Ю. Курильница, стоящая на трех журавлях. Одна из пары. Китай, XVIII в. Инв. № 1931, 0414.1-2 © Коллекция Британского музея
науч.-практ. конф. из цикла «Императорская Гатчина», Гатчина, 4-5 марта 2021 г. СПб.: Первый издательско-полиграфический холдинг, 2021. С. 50-61.
5. Меньшикова М. Л. Восточные коллекции Александра III в Аничковом дворце // Александр III: император и коллекционер. К 175-летию со дня рождения. Каталог выставки. Государственный Русский музей. СПб.: Palace Editions, 2019. С. 104-109.
6. Дневник Государственного секретаря А. А. Половцова: в 2 т. / ред. и коммент. П. А. Зайончковского. М.: Центрполиграф, 2005. Т. 1: 1883-1886. 603 с.; Т. 2: 1887-1892. 638 с.
7. Меньшикова М. Л. Искусство Китая в коллекциях Половцовых // Наше наследие. 2006. № 79-80. С. 144-149.
8. Прахов А. В. Император Александр Третий как деятель русского художественного просвещения // Художественные сокровища России. Т. 3, № 4. СПб.: Т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1903. С. 121-229.
9. Меньшикова М. Л. Ли Хун-чжан и Николай II. К вопросу об истории некоторых китайских вещей в коллекции Эрмитажа // Кунсткамера. Этнографические тетради. 1995. Вып. 7. С. 201-212.
10. Великий Князь Гавриил Константинович. Из хроники нашей семьи. СПб.: Logos; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. 280 с.
