CC BY
82
УДК 94(470.621)"1887" ББК 63.3(2Рос.Ады)5 Ч-54
А.К. Чеучева,
доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории Адыгейского государственного университета, г. Майкоп, тел.: + 79182270993, e-mail: anjela.cheu4eva@yandex.ru
ВОССТАНИЕ В АУЛЕ ХАКУРИНОХАБЛЬ В 1887 Г.: ОДНА ИСТОРИЯ В ИЗЛОЖЕНИИ ДВУХ СОВРЕМЕННИКОВ
(Рецензирована)
Аннотация. Статья посвящена слабо изученной проблеме отношения адыгского населения к административно-правовому регулированию со стороны царской администрации в первые десятилетия после окончания Кавказской войны. Кроме того, автор обращает внимание на то, что процесс адаптации адыгов к новым реалиям был сложным и неоднозначным, что нашло отражение в оценке современников событий. Особое внимание в исследовании уделяется оценке событий современниками, сохранившейся и зафиксированной письменно. Автор в статье делает акцент на позиции начальника Майкопского уезда Г.И. Соколова и жителя аула Пшизов Брантова З.-хаджи. В статье проводится сравнение в изложении хода событий, их оценка. В исследовании отмечается важная роль локальной истории в создании коллективной биографии локальных обществ, к которым относятся жители небольшого абадзехского аула Хакуринохабль. Анализируются вопросы повседневного поведения людей, установки общественного сознания, отражающие настроения адыгского населения и вылившиеся в противостояние и вооруженное столкновение с представителями власти в ауле. В заключительной части статьи рассматриваются последствия влияния волнений на положение адыгов в Российской империи и дальнейшие методы царской администрации по административно-территориальному преобразованию Северного Кавказа.
Ключевые слова: локальная история, адыги, абадзехи, Северо-Западный Кавказ, Кубанская область, Россия, Брантов З.-хаджи, И.А. Наврузов, Г.И. Соколов.
A.K. Cheucheva,
Doctor of Historical Sciences, Associate Professor, Professor of the General History Department, Adyghe State University, Maikop,ph.: 79182270993, e-mail: anjela.cheu4eva@yandex.ru
THE AUL OF KHAKURINOKHABL UPRISING IN 1887: ONE STORY IN THE PRESENTATION OF TWO CONTEMPORARIES
Abstract. The article is devoted to the poorly studied problem of the the Adyg population's attitude to administrative and legal ruling by the Tsar's administration in the first decades after the end of the Caucasus War. In addition, the author draws attention to the fact that the process of adapting Adygs to new realities was complex and ambiguous, which was reflected in the event assessment by contemporaries. The study pays special attention to the assessment of events by contemporaries preserved and recorded in writing. The author emphasizes the position of G.I.Sokolov, the head of the Maikop county, and Brantov Z.-hadzhi, the resident of Pshizov aul. The article
makes a comparison in the description of the events and their assessment. The study notes the important role of local history in the creation of a collective biography of local societies, which include the inhabitants of Khakurinokhabl, the small Abadzekh aul. An analysis is made of issues of daily behavior of people and public consciousness, reflecting the mood of the Adyg population and resulting in confrontation and armed clash with representatives of the authorities in the aul. The final part of the article considers the consequences of the unrest influence on the situation of Adygs in the Russian Empire and further methods of the Tsar's administration for the administrative and territorial transformation of the North Caucasus.
Keywords: local history, Adygs, Abadzekhs, North-West Caucasus, Kuban region, Russia, Brantov Z.-hadzhi, I.A. Navruzov, G.I Sokolov.
В современном мире ширится интерес к проблемам локальной (местной) истории. Локальная история позволяет составить коллективную биографию локальной общности любого уровня - от семьи до страны. Анализ поведения людей в небольших общностях способствует реконструкции частных и социальных моделей поведения. Важным является изучение отношения людей к определенным событиям, их мыслей, чувств, переживаний и поведения, которые отражают специфику конкретной исторической эпохи и происходившие в ней изменения. Одним из таких событий стали волнения в ауле Хакуринохабль, произошедшие в 1887 г., которые отразили все проблемы адаптации жизни адыгов к реалиям Российской империи. При рассмотрении этой проблемы важное значение приобретает комплексное изучение местных источников как целостного корпуса источников локальной истории. В нашем распоряжении есть две версии произошедших событий. Одна содержится в «Архивных материалах» по делу беспорядков, произшедших в ауле Хакуринохабль 3 июля 1887 г.», собранных первым директором Адыгейского областного краеведческого музея И.А. Наврузовым и хранящихся в Национальном музее Республики Адыгея [1]. В документах изложена официальная версия событий. Наибольший интерес среди этой подборки документов представляет рапорт начальника Майкопского уезда Г.И. Соколова начальнику Кубанской области о произошедших
событиях и дальнейшие отчеты о ходе проводимого им расследования. Вторая версия изложена в «Абад-зехском сказе» Брантов З.-хаджи. «Абадзехский сказ» представляет собой переведенные в письменную форму устные свидетельства адыгов по своей истории. Интересующий нас материал содержится в главах: «Как хакуринохабльские женщины и мужчины подрались между собой», «Хакуринов Тугуз» [2; 79-81]. Брантов З.-хаджи, также являясь современником событий, проживал в соседнем с Хакуринохаблем ауле Пшизов. На момент описываемых событий ему было около сорока лет, и он мог дать заслуживающую внимания оценку происходящего.
Окончание Кавказской войны в 1864 г. способствовало формированию нового жизненного уклада и требовало от адыгейского населения подчинения Российским законам. При контактах с Россией адыгское население имело укорененные в культуре традиции. Вступая во взаимодействие с российской административно-политической системой, адыги являлись ее активными действующими лицами. Многие формы российской общественной жизни встречали неприятие в адыгской среде и становились причиной конфликтов с властью.
Борьба адыгов проявлялась в различных формах. По мнению Б.М. Джимова, наиболее распространенной формой этой борьбы было саботирование выполнения повинностей, неповиновение властям [3; 147-148]. По мнению исследователей
Н.Н. Денисовой и Т.П. Хлыниной, эти выступления подпитывались и экономической причиной - малоземельем [4; 272].
Первые десятилетия после окончания Кавказской войны были тяжелым периодом для адыгского населения. Переселение в новые места проживания, сложность адаптации к иным условиям жизни, необходимость поднимать хозяйство при отсутствии материальной базы. Основной массой переселенцев были крестьяне. Выживание крестьянских хозяйств и в стабильные годы было трудной задачей. Перечень событий, осложнявших хозяйственную жизнь, дан Брантовым З.-хаджи в разделе «Даты и события». Так, например, в 1872 г. в Кубанской области наблюдалось массовое распространение саранчи. Больших совместных усилий казаков, адыгов и русских стоило уничтожение саранчи. В 1880 г. произошел массовый падеж скота в результате болезней, бывали случаи, когда у одного хозяина забивали весь скот. Был установлен строгий карантин. С болезнью боролись в течение трех лет. Зима 1885 г. выдалась очень снежная и холодная. Произошел массовый падеж скота. Один из разорившихся хозяев покончил с собой выстрелом в голову. На фоне этих событий продолжалась массовая эмиграция в Османскую империю. По данным, изложенным в «Абадзехском сказе», с 1884 по 1888 гг. из абадзехских аулов переселилось в Стамбул две тысячи семей. Из Бгошехабля - 300 семей, Джанчатохабля - 250 семей, Хаджемукохабля - 850 семей, Уна-рокохабля - 300 семей, Натырбиеха-бля - 150 семей, Хакуцухабля - 150 семей [2; 44-45]. С исторического ландшафта региона исчезли многие адыгские поселения.
Все это послужило фоном, способствовавшим обострению ситуации общего недовольства сложившимся положением вещей, ощущением нестабильности. Кроме этого, и вследствие этого среди
населения присутствовало недоверие к представителям власти, как российской, так и местной, адыгской. Одним из сложных вопросов, по-видимому, обсуждаемым в обществе, был вопрос рекрутской повинности. По повелению царя от 28 мая 1886 г. была заменена натуральная рекрутская повинность денежным налогом, об этом было извещено население аула Хакуринохабль 17 апреля 1887 г. Старшина аула Ха-куринохабль Хаджибий Меретуков, согласно предписаниям уездного начальника, объявил на общественном сходе жителей аулов Хакуриновско-го и Мамхеговского составленный сословной комиссией призывной список молодым людям, подлежащим взысканию с них особого денежного сбора взамен отбывания воинской повинности, и предложил постановить об этом «приговор», что подразумевало, по-видимому, принятие факта выплаты денежного сбора лицами, внесенными в список. Но собравшееся общество «приговора не постановило, ссылаясь на то, что приговор этот постановят тогда, когда постановят таковой общества соседних аулов» [1]. В пятницу 26 мая вновь был предложен для подписи «приговор», на постановление которого и подпись изъявили согласие старики Хакуринохабль-ского и Мамхеговского аулов и подписали который около ста человек. Дальнейшая подпись этого приговора продолжалась. Всего имеющих право участвовать на сходе было 500 домохозяев. Через неделю, в пятницу, 3 июня, к аульскому правлению направилась группа молодых людей в тридцать человек. Ворвавшись в комнату аульного правления, они нанесли раны кинжалом старшине Меретукову и избили старшего аульного эфенди Анчока Нукова. Восставшие требовали выдачи «приговора» и объявления призывных списков. После получения документа толпа вновь заволновалась, считая, что это не настоящий «приговор». Трагедия людей заключалась
в том, что они не могли прочесть написанное ввиду не умения читать на русском языке. Чтобы остановить беспорядки и успокоить людей, были приглашены жители аула Ха-тажукай. Один из них, Аслангирей Упчежоков, прочитал документ и по-видимому, подтвердил его, но и ему не поверили, также посчитав, что выданный «приговор» не настоящий. Затем старшину Меретукова заставили дать присягу на Коране перед людьми, что он не скрыл призывных списков, по которым, как, по-видимому, считалось, молодежь будет призвана рекрутами в армию.
Дальнейшее расследование беспорядков подтвердило, что причиной являлось мнение о том, что горцы рано или поздно будут привлечены к натуральной рекрутской повинности. Жители некоторых аулов (Хакуриновского, Хаджимуков-ского, Ходзиновского) и отдельные лица разных аулов обращались к уездному начальнику Соколову с вопросом, можно ли им обратиться с просьбой к царю о том, чтобы за горцами было навсегда оставлено право не отбывать воинскую повинность натурой и заменить эту повинность не «впредь до особого распоряжения», а навсегда денежным налогом. По мнению Соколова, укрепление за горцами права если не навсегда, то на определенное, более или менее продолжительное время платить деньги взамен воинской повинности натурой окончательно успокоит горцев, и результатом такой меры будет впоследствии то, что со временем горцы сами поймут, что выгоднее провести несколько лет в строю, чем платить деньги, и это будет скорее, если денежный налог взамен натуральной повинности будет выше.
Анализируя сложившуюся ситуацию, Соколов отмечал, что из нескольких горских племен, населяющих Майкопский уезд (Абадзех-ского, Темиргоевского, Кабардинского, Махошевского, Мамхеговского, Хатукаевского, Егерухаевского и Бжедугского), антипатичнее всех
относятся к воинской повинности племя Абадзехское, населяющее аулы: Хакуриновский, Хаджиму-ковский, Джанкетовский, Бгуаше-хабльский и Унароковский. Абад-зехи представляли самое большое население в уезде. Возможность не подчиняться требованиям правительства по выполнению воинской повинности оно оправдывало и объясняло тем, что «оно добровольно не искало покровительства и подданства России, и невольно, в силу... покорения Западного Кавказа, покорилось силе русского оружия, и в качестве военнопленных было выселено из гор на плоскость, что русское правительство не вправе абадзехами распоряжаться наравне с другими племенами, добровольно искавшими русского подданства. Большая часть их (абадзехов) при покорении Западного Кавказа выселилась в Турцию. Они постоянно заявляли о своем желании эмигрировать, но не получали разрешения. Поэтому они просят о разрешении эмигрировать в Турцию, и если этого им не разрешат, то другая их просьба заключается в том, чтобы их навсегда освободить от натуральной воинской повинности». По замечанию Соколова, хотя эта мысль высказывалась преимущественно абадзехами, к ней при-частны и другие горские племена Кубанской области, «которые внушают абадзехам, в силу их особого, по их понятиям, положения, инициативу в этом общем для них деле» [5].
На основании этих данных Соколов считал, при таком настроении трудно положиться на «благоразумное поведение горцев», и поэтому управление ими теми средствами и правами, которые предоставлены в распоряжение местной власти проектом положения об устройстве аульных обществ, будет равносильно предоставлению адыгам полного произвола, «равного той дикой свободе, которой они пользовались в горах до их покорения и которая была причиной признания необходимости их полного покорения» [5].
После окончания Кавказской войны организация управления присоединенных территорий Северо-Западного Кавказа прошла несколько этапов. Дело в том, что в 1869-1870 гг. на Северном Кавказе действовало «Положение об аульных обществах в горском населении Кубанской и Терской областей и их общественном управлении». В «Положении» регламентировалась жизнь сельских обществ, управление вручалось выборным лицам. Аульные сходы самостоятельно могли решать многие экономические и политические вопросы. И хотя сельская администрация и ее деятельность встречали много нареканий, все же определённая доля самостоятельности позволяла решать многие вопросы повседневной жизни [6; 282]. Территория управлялась военным ведомством и была разделена на 11 полковых округов. До 1870 г. казачье и адыгское население имело разное управление. Для казаков было введено полковое управление, для горцев созданы военно-народные округа. Горцы Кубанской области были распределены по 5 округам. Псекуп-ский и Лабинский округа включали аулы западных адыгов по среднему течению Кубани, нижнему течению Псекупса, по рекам Лаба и Белая.
В 1871 г. были ликвидированы военные округа, произошло деление Кубанской области на уезды. Аулы и станицы вошли в основном в Майкопский и Екатеринодарский уезды [6; 252]. Сохранялось двойное управление: гражданское уездное и военное для казаков. В начале 1880-х гг. появились планы по усилению роли казачества и возвращению к военному управлению. С 1879 г. начальником Майкопского уезда был штаб-ротмистр Г.И. Соколов, выступавший за проведение новой административной реформы. Волнения в Майкопском уезде дали ему дополнительное основание ратовать за изменения. В рапорте от 14 июля 1887 г. он писал, что «При таком настроении умов трудно вообще положиться
на благоразумное поведение горцев в будущем и в особенностях при каких-либо политических осложнениях и столкновениях с Турцией... Ввиду этого ощущается неотложная необходимость в скорейшем утверждении и применении нового проекта положения об управлении горскими аулами» [5].
Непорядки, по его мнению, происходили от того, что смысл слов о привлечении к отбыванию воинской повинности - «впредь до особого распоряжения» - толкуется горскими муллами и почетными горцами, что эти слова будут иметь последствия. Адыгское население предполагало, что в недалеком будущем будет объявлено новое положение о привлечении их к натуральной воинской повинности, и доказательством тому приводят составление именных призывных списков лиц, подлежащих воинской повинности на общем основании. Помещение в составленные недавно семейные и призывные списки сословных делений объясняют тем, что раньше всех к натуральной воинской повинности будут привлечены освобожденные от крепостной зависимости горские крестьяне, и этим объясняется то, что участниками происходивших в Хакуринохабле беспорядков в большинстве оказывались крестьяне [5].
Активными участниками восстания оказались хакуринохабль-ские женщины. Мужская часть населения не оказывала никакого сопротивления женщинам и не осуждала их поведение. Эта отличительная черта восстания подчеркивается в обеих версиях изложения событий. Согласно версии, переданной Брантовым Зачерием, уездный начальник Соколов обратился к жителям аулов с просьбой, чтобы от каждого аула эфенди, председатели и по три представителя приехали к нему. На встрече Соколов объявил о необходимости служить в армии. Собравшимся это сообщение не понравилось, только угроза ареста заставила принять предложение царя.
Посланцы вернулись в свои аулы. Жена одного из них, Коблева Пша-ша, узнав, что их угрозой расстрела заставили согласиться, заявила, что ее муж повел себя недостойно. Собрав женщин аула, она отправилась к правлению. Женщины были вооружены ножницами, вилками, ножами и палками. В правлении они избили председателя правления Меретукова Хаджебия, служащих, затем отправились к Ныку-эфенди (Анчоку Нукову) и ранили его.
Интересной является оценка роли женщин и ислама в волнениях. В версии, изложенной Бранто-вым З.-хаджи, поворотным моментом, спровоцировавшим восстание, являлся вопрос уязвленного чувства собственного достоинства, которое входило в противоречие с новыми социально-политическими установками, вводимыми Россией на Северном Кавказе [2; 79]. Соколов считает, что активность женщин была следствием подстрекательства со стороны муллы аула - Муссы Аутлева. А так как «по вероучению мусульман и обычаю горцев жена не имеет права предпринимать ничего без воли мужа», то он делает вывод, что женщины действовали подстрекаемые муллой, который «.наставлял толпу, не исключая и женщин. чтобы они не были слугами неверных гяуров». Соколов в рапорте обвиняет в случившемся мулл и «приходящих из Турции черкесов» [6]. В версии, изложенной Брантовым З.-хаджи, нет никакого упоминания о религиозной пропаганде и подстрекательской деятельности мусульманского духовенства или иных агентов.
По итогам расследования беспорядков к различным наказаниям были привлечены его активные участники. Обвиненные в беспорядках были осуждены на различные сроки заключения. Часть была отдана под надзор Хакуриновского аульного управления, а часть - на содержание под стражею в Майкопской городской тюрьме. Жительницы аула Пшаш Коблева, Тойсох
Гижева, Зетрах Куваева отданы под надзор Хакуриновского аульного правления [7]. Для предупреждения новых беспорядков, которые могли возникнуть при аресте, в аул была направлена казачья сотня. Кроме этого, на жителей аула был наложен штраф в пользу пострадавших. Старшине аула Хаджибию Меретукову было выплачено 500 рублей, эфенди Анчоку Нукову - 300 рублей. После получения денег эфенди Нуков планировал переселиться в Турцию. Но не получив денег, он эмигрировал. Поэтому в штабе Кавказского военного округа было принято решение «выдать означенную сумму» Мере-тукову ввиду его усердия и полезной служебной деятельности [8].
По версии, излагаемой Бранто-вым З.-хаджи, по ходатайству командующего войсками Кавказского военного округа князя А.М. Донду-кова-Корсакова части участников восстания была уменьшена мера наказания в сторону сокращения сроков пребывания под стражей или полного освобождения, с принятием за счет казны судебных издержек. Сам образ князя Дондукова-Корса-кова изображен положительно. Его слова и действия подчеркивают мудрость и благородство в общении с участниками волнений. Перед нами возникает идеализированный образ «наместника Кавказа и всего Закавказья» Косякина Дондука (как он назван в источнике) - человека, сохранившегося в коллективной памяти народа, сумевшего понять и принять аргументацию участников восстания, как женщин, так и мужчин. Мужчины аула, в разговоре с князем, объясняя причину нежелания нести службу, ссылались на женщин. На женщин сослался при личной беседе и пострадавший во время волнения житель аула Ха-куринов Тугуз. На вопрос А.М. Дон-дукова-Корсакова, как он, царский офицер, позволил себя выгнать из аула, он ответил: «Именно из-за того, что они - женщины, я позволил им выгнать себя из аула, мужчинам бы
это не удалось». Эта информация не встречается в официальной версии изложения событий.
После восстановления порядка женщины, принимавшие участие в волнениях, просили прощения у Дондукова-Корсакова. Объясняя свое поведение, они говорили о том, что только шестнадцать лет находятся в подчинении царя. Подразумевая неготовность быстро воспринимать происходящие изменения. Отвечая на вопрос, почему они выступают против службы мужчин в царской армии, они ответили, что всегда безотказно служили царю, а если мало мужчин-всадников, то женщины присоединятся к ним, но солдатскую службу отвергают. На что Дондуков-Корсаков посоветовал им быть послушными, и тогда к их голосу будут прислушиваться [2; 80-81].
Как и ратовал Соколов, в следующем 1888 г. была проведена реформа управления. Вместо округов были созданы уезды, управление которыми было передано атаманам. Атаманам присваивались права по контролю за общественным управлением в аулах. Таким образом, гражданское управление было ликвидировано и заменено на военно-казачье. Население теперь подчинялось начальникам областей, которые одновременно являлись командующими войсками. Контроль осуществляли участковые начальники, в распоряжении которых были финансы горских обществ, полицейский надзор и суд [4; 289-230].
В 1888 г. войскового полковника Соколова перевели на должность начальника Черноморского округа. Используя свой административный опыт на предыдущем месте, он провел административные преобразования на побережье. В 1896 г. Черноморский округ был изъят из подчинения Кубанской области и преобразования в Черноморскую губернию. В итоге административных преобразований адыгское население оказалось разделено по
нескольким административно-территориальным образованиям.
Особой проблемой для царской администрации на Кавказе было создание системы действенного контроля над духовной жизнью мусульманского населения региона. В 1889 г. командующим войсками Кавказского военного округа и главнокомандующим военной частью на Кавказе А.М. Дондуковым-Корса-ковым был разработан проект «Положения» об управлении духовной жизнью мусульман Северного Кавказа Кубанской и Терской областей. Главной целью представленного «Положения» было «отсечение» мусульман Северного Кавказа от суннитов Закавказья. В документе предлагалось передать решение всех вопросов правителю Кавказа, без согласования с Департаментом духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел. На тот момент им был сам Дондуков-Корсаков. Этот факт, по-видимому, способствовал тому, что данный документ не был принят. Но наличие этого тщательно разработанного документа помогает представить исторический контекст эпохи и охарактеризовать самого командующего войсками Кавказского военного округа и главнокомандующего гражданской частью на Кавказе как человека знающего и опытного, но в то же время крайне амбициозного и честолюбивого администратора [9; 203-205].
Обо всех этих планах высокой политики, конечно же, не догадывалось население небольшого адыгейского аула, оказавшегося на короткий период в центре внимания кавказского начальства. «Бабий бунт» оказался историей с далеко идущими последствиями. Общим мнением среди адыгов стало представление о том, что драка, затеянная хакурино-хабльскими женщинами, пошла на пользу всем адыгам, проживающим на Кавказе: после этого адыгов перестали брать на солдатскую службу в царской армии [2; 81].
Таким образом, окончание Кавказской войны способствовало изменению привычного образа жизни адыгского населения. Частью адыгов были абадзехи, переселенные с горной местности на равнину. Процесс адаптации адыгов к новым реалиям был сложным и неоднозначным, что приводило к волнениям среди адыгского населения. Одним из таких событий стали волнения в ауле Хакуринохабль, произошедшие в 1887 г., которые отразили все проблемы адаптации жизни адыгов к реалиям Российской империи, специфику конкретной исторической эпохи и происходившие в ней изменения. Это событие нашло отражение в оценке современников событий: начальника Майкопского уезда Г.И. Соколова и жителя абад-зехского аула Пшизов Брантова З.-хаджи. Разница в трактовках событий в двух версиях заключается в том, что в своем повествовании Брантов З.-хаджи полностью исключает политический и религиозный аспект событий, а начальник Майкопского уезда Г.И. Соколов
подчеркивает политическую подоплеку и активную пропагандистскую деятельность адыгского духовенства и Турции и в связи с этим настаивает на дальнейших административных преобразованиях системы управления горскими аулами. Беспорядки создавали проблемы для царских властей на Кавказе, в задачу которых входило создание системы действенного контроля за жизнью населения. Восстание 1887 г. в ауле Хакуринохабль дало дополнительный аргумент царской администрации в пользу планируемых административно-территориальных преобразований. В конечном итоге, адыгское население было разделено по нескольким административно-территориальным образованиям, гражданское управление заменено на военно-казачье. Целью колониальной политики было не интегрирование населения в состав Российской империи, а контроль за ним, что способствовало ухудшению условий выживания и вызвало дальнейшую эмиграцию адыгского населения в Османскую империю.
Примечания:
1. Национальный музей Республики Адыгея (НМРА). Ф. № 13221. И.А. Наврузова. Архивные материалы по делу беспорядков, произошедших в ауле Хакуринохабль 3 июня 1887 г.
2. Брантов З.-хаджи. Абадзехский сказ. Майкоп, 2014. С. 79-81.
3. Джимов Б.М. Социально-экономическое и политическое положение адыгов в XIX в. Майкоп, 1986. 192 с.
4. Денисова Н.Н., Хлынина Т.П. Адыги кубанской области под контролем колониальной административно-политической системы // История Адыгеи с древнейших времен до начала XX в.: в 2 т. Т. I. Майкоп, 2009. С. 251-294.
5. Национальный музей Республики Адыгея (НМРА). Ф. № 13221. И.А. Наврузова. Архивные материалы по делу беспорядков, произошедших в ауле Хаку-ринохабль 3 июня 1887 г. Рапорт Майкопского уездного начальника его Превосходительству, господину начальнику Кубанской области. № 948 от 14 июля 1887 г.
6. История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. - 1917 г.). Москва, 1988. 659 с.
7. Национальный музей Республики Адыгея (НМРА). Ф. № 13221. И.А. Наврузова. Архивные материалы по делу беспорядков, произошедших в ауле Хаку-ринохабль 3 июня 1887 г. Рапорт майкопского уездного начальника его превосходительству господину начальнику Кубанской области № 1842. 29 сентября 1887 г.
8. Там же. Рапорт майкопского уездного начальника его превосходительству господину начальнику Кубанской области № 1461. 10 августа 1887 г.
9. Арапов Д.Ю. Следить за нераспространением среди мусульман вредных, нетерпимых правительством учений. Проект «Положения» об управлении духовной
жизнью мусульман Северного Кавказа (1889 г.) // Кавказский сборник. М., 2006. Т. 3 (35). C. 203-216.
References:
1. The National Museum of the Republic of Adygheya (NMRA). F. No. 13221. I.A. Navruzova. Archival materials on the case of the riots that occurred in the village of Khakurinohabl on June 3, 1887.
2. Brantov Z.-Haji. An Abadzekh tale. Maikop, 2014. P. 79-81.
3. Dzhimov B.M. Socio-economic and political situation of the Adyghes in the 19th century. Maikop, 1986. 192 pp.
4. Denisova N.N., Khlynina T.P. Adyghes of the Kuban region under the control of the colonial administrative-political system // History of Adygheya from ancient times to the beginning of the 20th century; in 2 vol. Vol. I. Maikop, 2009. P. 251-294.
5. The National Museum of the Republic of Adygheya (NMRA). F. No. 13221. I.A. Navruzova. Archival materials on the case of the riots that occurred in the village of Khakurinohabl on June 3, 1887. The report of the Maikop district chief to His Excellency, Mr. Head of the Kuban Region. No. 948 dated July 14, 1887.
6. History of the peoples of the North Caucasus (end of the 18th century - 1917). M, 1988. 659 pp.
7. The National Museum of the Republic of Adygheya (NMRA). F. No. 13221. I.A. Navruzova. Archival materials on the case of the riots that occurred in the village of Khakurinohabl on June 3, 1887. The report of the Maikop district chief to His Excellency Mr. Head of the Kuban Region No. 1842. September 29, 1887.
8. The National Museum of the Republic of Adygheya (NMRA). Navruzova I.A. F. No. 13221. Archival materials on the case of the riots that occurred in the village of Khakurinohabl on June 3, 1887. Report of the Maikop district chief to His Excellency Mr. Head of the Kuban Region No. 1461. August 10, 1887.
9. Arapov D.Yu. To monitor the non-proliferation of harmful, government-intolerant doctrines among Muslims. The draft of "Regulation" on the management of the spiritual life of Muslims in the North Caucasus (1889) // Caucasian collection. Vol. 3 (35). M., 2006. P. 203-216.
