CC BY
3
о
Там же.
9 Kelera J. Czy Rosja jest swiatem? // Dialog.1994. N 9. S. 105.
10 Цит. по: [Sugiera M. Dramaturgia Stawomira Mrozka. wyd. 1. Kraków: Towarzystwo Autorów i Wydawców Prac Naukowych UNIVERSITAS, 1996. S. 269].
11 Мрожек С. Любовь в Крыму / Пер. Л. Бухова. М.: Иностранная литература,
1994. C. 25.
12 Там же. С. 14.
13 Там же. С. 21.
14 Там же.
15 Bfoñski J. Wszystkie sztuki Stawomira Mrozka. Kraków: Wydawnictwo Literackie,
1995. S. 249.
16 Ibid. S. 252.
17 Ibid.
18 Lappo I. Teatr Czechowa... S. 162.
19 Stephan H. Mrozek. Kraków: Wydawnictwo literackie, 1996. S. 227.
20 Ibid. S. 262.
21 Мрожек С. Любовь. C. 32.
22 Там же. С. 76.
23 Stephan H. Mrozek. S. 225.
DOI: 10.31168/2619-0869.2022.3.05
Восприятие
творчества Иржи Вайля в чешской критике: эволюция и трансформации
Анна Васильевна Грасько
Институт славяноведения Российской академии наук, Москва, Российская Федерация; e-mail: [email protected]
Ключевые слова: Иржи Вайль, межвоенная литература, чешская литература, Советский Союз, коммунизм
Perception of Jiri Weil's work in Czech criticism: evolution and transformation
Anna V. Grasko
Institute of Slavic Studies, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russian Federation; e-mail: [email protected]
Keywords: Jiri Weil, interwar literature, Czech literature, Soviet Union, communism
В творчестве чешского писателя Иржи Вайля (1900-1959) нашли отражение наиболее острые проблемы XX столетия — отношение к СССР и строящемуся коммунизму, преследование евреев во время Второй мировой войны. Эти темы в романах писателя неизбежно связаны с размышлениями о тоталитарных системах вообще, о человеке, оказавшемся внутри них. Именно эта причастность Вайля к «большой» истории и предпринятая им попытка анализа ключевых социальных и исторических противоречий эпохи неизменно вызывали интерес к его творчеству, однако вместе с тем провоцировали различные трактовки и интерпретации. Наиболее полемично в этом смысле его довоенное творчество, связанное с СССР (романы «Москва — граница»1 и «Деревянная ложка»2 ). В нашей работе мы будем говорить о судьбе наиболее сложного произведения этого времени — романа «Москва — граница», изданного в 1937 г. в разгар сталинских репрессий и хорошо воссоздающего не только внешнюю, но и внутреннюю атмосферу Москвы 1930-х годов.
Об эстетической стороне романа в 1930-е гг. писали немного, роман в связи с его неоднородной формой относили к распространенной в это время литературе факта. Карел Се-зима в «Народни листы» (Narodni listy) утверждал, что «это форма репортажная, фактомонтажная»3, а в ежемесячнике «Люмир» (Lumir) добавлял, что Вайль больше свидетельству-
ет, чем творит, в его романе, по мнению критика, больше эмоциональных воспоминаний, нежели образов4. Вацлав Черны в газете «Лидове новины» (Ыёоие иоьту) представлял роман как «три вырезки из жизни» и говорил, что произведение представляет собой «прежде всего документ или свидетельство»5. Литературный критик, специалист по русской литературе Богумил Матезиус в своей рецензии отмечал, что речь идет о первой попытке автора писать в эпическом жанре и называет «Москву — границу» «полуроманом».
Однако большая часть критиков сосредоточилась не на эстетической форме романа, а на интерпретации его фактического и идеологического содержания. Роман этими критиками был воспринят как «источник информации о Советской России», почти репортаж об СССР в рамках других издававшихся в это время репортажей чешских авторов (тексты М. Майоровой, В. Незвала, И. Ольбрахта, Ю. Фучика и др.). Также роман ставился в ряд с текстами Андре Жида («Возвращение из СССР»), Луи-Фердинанда Селина («Моя вина»). Карел Сезима, описывая роман, говорил, что это первая попытка «учения о современной России», где «русская реальность изображена в перспективе нашего человека, за-падника»6.
В целом интерпретация романа зависела от политических убеждений критиков. Непроясненность авторского взгляда, нежелание Вайля пользоваться черно-белой оце-ночностью при описании Страны Советов сделала роман Вайля уязвимым для критиков-коммунистов и удобным для критиков-интерпретаторов. Критики-коммунисты (Ю. Фучик, Й. Рыбак и др.) в большинстве своем восприняли роман Вайля как антисоветский, порицали слабого безвольного героя Яна Фишера, которого не без оснований открыто сопоставляли с автором.
Так, Юлиус Фучик, для которого Вайль и Фишер были тождественны, обвинял автора (героя), считал его «обыкновенным мелким стукачом»: «И исключен был без особенных ярких сцен, и никто его не проклинал, не плевал ему вслед, не называл врагом народа7 [...] Сошлись товарищи и ска-
зали ему просто по-человечески: ты бедный мещанин, которому не место в партии, которая требует людей цельных, сознательных, с твердым характером и ясной волей». Другой критик-коммунист, Йозеф Рыбак, довольно резко отзываясь и о самом Вайле, в официальной коммунистической газете «Руде право» (Rudë ртаио) писал, что в романе изложена концепция политическая, противосоветская, реакционерская, а главный герой — «лентяй, не интересующийся ничем неличным, чужой всему великому, что происходит в СССР, отлынивающий от работы»8. Однако даже в среде чешских коммунистов не было единства в оценке романа — так, например, Ян Бухар воспринял роман как свидетельство о том, как в СССР появился особый азиатский социализм, не соответствующий изначальной высокой идее.
Интерпретаторы и демократы, противники коммунистических идей, также видели в романе осуждение советской действительности, подчеркивали, но теперь уже со знаком плюс, разочарование автора в советском мире, писали о том, что главной темой романа является конфликт личности и тоталитаризма. Эту проблему советской действительности, отмеченную Вайлем, на первый план выдвигали и во время либеральных преобразований в 1968 г., когда готовилось (несостоявшееся) переиздание романа, которому в то время приписывали либеральный пафос, говорили о том, что он посвящен «деформациям социализма» и показывает ту искаженную форму русского азиатского коммунизма, из-под власти которого стремится выйти Чехословакия. Похожая реакция, еще более открытая, без оговорок, что это все-таки не антисоветский роман, последовала после переиздания романа в 1990-е гг., когда эмоциональное восприятие исторических событий подталкивало к новой идеологизированной, упрощенной интерпретации. Так, например, Владимир Новотный в газете «Млада фронта днес» (Mladа ¡топЬа dnes) писал, что Вайлю удалось верно отразить «ужасный абсурдный механизм партийной администрации, управляемой тираном и его пособниками»9. Справедливости ради нужно отметить, что в последние 30 лет в Чехии появились и менее политизи-
рованные научные высказывания, и даже целые работы, посвященные Вайлю, его биографии и творчеству. Здесь нужно отметить таких исследователей, как Алица Едличкова, Йозеф Вогрызек, Ярослав Крыл, Яна Шефчикова, Маркета Киттлова.
Характерно, что сам Вайль едва ли считал свой роман антисоветским. Еще будучи в СССР, он писал Я. Вондрач-ковой, что хотел бы, когда вернется домой, создать роман «о жизни иностранцев в Москве и о строительстве Метро-строя»10. В своей рецензии он так определяет главную тему романа: «Роман "Москва — граница" рассказывает о великой Стране Советов в годы второй пятилетки (год 1933 и 1934)»11. В этой же рецензии Вайль подчеркивал, что «только человек, ослепленный сумасшедшей ненавистью, не увидит в Советском Союзе светлые стороны»12. В то же время Вайль понимал, что его роман отличается от гимнов СССР, написанных его современниками. В той же рецензии он объясняет свой критический взгляд на СССР: «Однако я бы написал плохой роман, если бы изображал только светлые стороны. Мой роман тогда бы уподобился заказным романам, которые по праву осуждает советская критика»13.
Как видим, сам И. Вайль был далек от резкого осуждения СССР, и его роман трудно интерпретировать только в этом ключе. Поэтому нам кажется, что гораздо ближе к истине те исследователи, которые улавливают и учитывают всю его сложность. Так, например, К.Й. Бенеш, автор первой рецензии на книгу Вайля, отмечает, что этот роман с одинаковым интересом могут читать и противники, и сторонники СССР, так как он лишен какой-либо тенденциозности: «Чувство критически настроенного западноевропейского человека переплетается в романе Вайля с не менее впечатляющим и страстным прославлением советского строительства нового мира»14. Еще один критик, Богумил Матезиус, выдвигает свою интерпретацию, говоря о «сопротивлении материала» в романе. По его мнению, Вайль хотел написать роман не порицающий, а скорее прославляющий СССР, но сам материал взбунтовался против автора: «моральное отношение автора к его роману перевесило его интеллектуальное намерение»15.
Современная исследовательница Алица Едличкова (1991 г.) отмечала, что речь шла «об идеалах, в правду которых Вайль, очевидно, никогда не переставал верить в их "изначальном", чистом, "неиспорченном" виде, не нарушенном властными интересами амбициозных лидеров и "лжепророков"»16.
В данный момент мы видим, что творчество Иржи Вай-ля приобрело популярность, по крайней мере, в академических кругах. Можно сказать, что в Чехии сейчас делается попытка «собрать» образ Вайля — объединить его межвоенное творчество, связанное с размышлениями о коммунизме, и послевоенное, в котором он обращается к теме геноцида, еще раз уже с более отстраненной независимой позиции оценить его вклад в чешскую литературу. Это подтверждают не только современные статьи и научные диссертации, посвященные Вайлю, но также проект издательства «Триада» (Triada) по переизданию наследия автора в тринадцати томах, осуществляемый при поддержке европейских фондов и Чешской академии наук.
Примечания
1 Вайль И. Москва-граница / Перевод с чешского Ю.В. Преснякова. М.: МИК, 2002.
2 Weil J. Drevena izice. Praha: Miada fronta, 1992.
3 Kosakova H., Kosak M. Edicni poznamka // Jiri Weil Moskva-hranice. Praha: Triada, 2021. S. 396.
4 Ibid.
5 Ibid.
6 Ibid. S. 397.
7 Ibid. S. 399.
8 Ibid.
9 Ibid. S. 404.
10 Vondrackova J. Mraziio-taio (O Jirim Weiiovi) / Praha: Torst, 2014. S. 373.
11 Ibid. S. 84.
12 Ibid. S. 85.
13 Kosakova H., Kosak M. Edicni poznamka // Jiri Weil Moskva-hranice. Praha: Triada, 2021. S. 384.
14 Ibid. S. 376.
15 Ibid. S. 398.
16 Ibid. S. 405.
