CC BY
36МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО
International law
УДК 343.8
Е. Ю. Марухно
ВОПРОСЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВА НА УВАЖЕНИЕ ЧАСТНОЙ И СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ В КОНТЕКСТЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ РОССИЙСКОЙ
ФЕДЕРАЦИИ
Статья посвящена исследованию влияния международного права на развитие российского законодательства и правоприменительной практики в контексте применения ст. 8 Европейской конвенции по защите прав человека и основных свобод. В статье рассмотрена правовая позиция Европейского суда по правам человека на защиту права на уважение частной и семейной жизни, также проанализированы решения Суда, повлиявшие на изменение российского законодательства. Объектом исследования являются отдельные категории дел Европейского суда по правам человека. Основной метод исследования — анализ подходов ЕСПЧ по применению ст. 8 Конвенции по защите прав человека и основных свобод. Автор приходит к выводу, что общественные отношения, регулируемые различными отраслями права, как предмет защиты ст. 8 Конвенции постоянно расширяется, и основная задача как национального законодателя, так и правоприменителя — соблюдение баланса между интересами международного сообщества и публичным порядком. В целях реализации прав осужденных к пожизненному заключению на длительные свидания с семьей, в том числе со своими детьми, в первую очередь должны быть гарантированы законные интересы ребенка — как наивысшая ценность в государстве.
Ключевые слова: Европейский суд по правам человека; уголовно-исполнительное право; семейное право; право на уважение частной и семейной жизни; родительские правоотношения; пожизненное лишение свободы.
E. Y. Marukhno
THE RIGHT TO RESPECT FOR PRIVATE AND FAMILY LIFE IN THE CONTEX OF THE PENAL SYSTEM IN RUSSIAN FEDERATION
The article is devoted to the study of the influence of international law on the development of Russian criminal-executive and family legislation and law-enforcement practice in the context of the application of art. 8 of the European Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms. The article explores the conceptual approach of the European Court of Human Rights to protect the right to respect for private and family life, as well as the Court's decisions influencing the changes in Russian legislation. The object of the study are separate categories of cases of the European Court of Human Rights. The main method of research is the analysis of the ECHR's approaches to the application of art. 8 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms. The author comes to the conclusion that social relations, regulated by various branches of law (from family to criminal), as the subject ofprotection Art. 8 of the Conven-
© МарухноЕ. Ю., 2018 © Marukhno E. Y., 2018
tion, the main task of both the national legislator and the law enforcer is to maintain a balance between the interests of the international community and public order. In order to realize the rights of convicts to life imprisonment for long visits to the family, including with their children, the legitimate interests of the child, as the highest value in the state, must first of all be guaranteed.
Keywords: European court of human rights; family law; right to private and family life; parental relationship; penal law; life imprisonment.
Ввиду отсутствия четкого определения понятий частной и семейной жизни (ст. 8 Конвенции по защите прав человека и основных свобод), ЕСПЧ определяет данное положение как наиболее широко толкуемое [10]. Государства-участники обязаны уважать интересы, относящиеся к частной и семейной жизни человека [5]. Правоприменительная практика ЕСПЧ свидетельствует о гибком подходе к толкованию содержания закрепленных ст. 8 интересов — личной жизни, семейной жизни, жилища и корреспонденции.
Право на уважение частной и семейной жизни включает в себя широкий спектр общечеловеческих ценностей, содержание и специфика которых определяются соответствующими сферами жизнедеятельности человека и гражданина и закрепляются соответствующими нормами права [13]. По справедливому замечанию М. В. Баглая, частная и семейная жизнь — это своеобразный суверенитет личности, который представляет собой неприкосновенность его «среды обитания» [4]. Суверенитет от произвольного вмешательства государства, общества и других субъектов, который должен сохраняться даже в том случае, если лицо отбывает наказание в местах лишения свободы.
Конвенцией 1950 г. понятие «частная жизнь» определяется термином "private life" [12]. В работе Е. Г. Тарло этот термин обозначает автономию и свободу определенной сферы жизни: лишь сам субъект может разрешить вторжение. Здесь необходима оговорка, что в правовом, демократическом государстве вторжение в частную и семейную жизнь возможно в соответствии с требованиями суда и закона. При этом
под понятием «закон» ЕСПЧ понимает как писаные, так и неписаные источники права.
В решении от 26.05.1985 ЕСПЧ признал, что частная жизнь охватывает как физическую, так и моральную стороны жизни индивида, включая сексуальную жизнь [13].
В прецедентном праве ЕСПЧ ясно установлено, что понятие «семейная жизнь» в ст. 8 Конвенции 1950 г. подразумевает существование семейных уз между женатыми или неженатыми партнерами. По мнению ЕСПЧ, указанная связь также должна иметь место между родителями и детьми, а также иными родственниками. При этом Суд не дал четкого определения дефиниции «семья» и «семейная жизнь», что неудивительно ввиду многоаспектности данного понятия. Тем не менее, семейная жизнь понимается как юридически признанные связи между людьми, основанные на браке и родстве, а также принятия ребенка на воспитание в семью [15]. Ядром данных связей являются отношения между супругами, а также родителями и детьми [14]. Периферийно под защиту ЕСПЧ могут подпадать отношения между братьями и сестрами (Olsen v. Sweden) [19], бабушками и дедушками (Marcks v. Belgium) и иными членами семьи [18]. В отличие от национального законодательства многих стран, ЕСПЧ приравнивает продолжительное сожительство к семье, основанной на браке, при реально существующими в данной семье близких личных связей (Johnston & Others v. Ireland [16]).
При установлении нарушения права на уважение семейной жизни, закрепленного в ст. 8 Конвенции 1950 г., в первую очередь подлежит выяснению
наличие действительных семейных отношений. В данном случае ЕСПЧ решает вопрос о наличии семейной жизни на основе фактов, рассматриваемых ad hoc, и общеприменяемого принципа наличия тесных личных связей между участниками отношений. Анализ практики ЕСПЧ свидетельствует о том, что нельзя исчерпывающим образом определить, какие конкретно взаимоотношения могут быть отнесены к семейной жизни. Так, в решении по делу Libbink v. Netherlands [17] от 01.06.2004 ЕСПЧ указал, что исключительно биологическое родство, не основанное на каких-либо правовых и фактических обстоятельствах, которые могли бы указать на существование тесных личных связей между родителем и ребенком, нельзя считать достаточным для применения гарантий ст. 8 Конвенции 1950 г.
Практически значимым для органов государственной власти при реализации ст. 8 Конвенции является точное определение границ между позитивными и негативными обязательствами. В соответствии с духом Конвенции необходимо соблюдение «справедливого баланса», где с одной стороны на чаше весов будут интересы отдельного субъекта, с другой — интересы общества, а государство имеет законные рычаги для применения свободы усмотрения, т. е. позитивные обязательства.
Ограничение права на уважение частной и семейной жизни, а точнее — ограничение права заключенного на получение свидания с его семьей, возможно только на законных основаниях, основанных на принципах разумности и пропорциональности, органами государственной власти в целях:
- защиты национальной безопасности;
- защиты общественной и экономической безопасности;
- защиты здоровья и нравственности;
- предотвращения беспорядков и совершения преступлений;
- защиты прав и свобод иных граждан.
При этом действия органов государственной власти соответствуют принципу пропорциональности в том случае, если применяемые ограничительные меры соразмерны преследуемой законом цели. Необходимо сказать, что недостаточное развитие внутригосударственной судебной практики тормозит эффективность правозащитной системы именно через оценку реализации принципа пропорциональности.
Практика ЕСПЧ указывает на постепенный переход от возмездия как цели наказания к социальной реабилитации осужденных и предупреждения совершения новых преступлений. В свою очередь, национальными судами осуществляется переход к теории «справедливого воздаяния», согласно которой наказание должно быть пропорционально тяжести совершенного преступления [9]. Национальный законодатель пользуется широким усмотрением в вопросах регулирования системы функционирования мест лишения свободы, однако данная свобода имеет свои границы, очерченные принципом соразмерности. ЕСПЧ в постановлении 2008 г. (Dickson v. United Kingdom) заявил, что конвенционные права человека сохраняются несмотря на его заключение, и любое ограничение основных прав должно быть обосновано ad hoc.
Современные тенденции социализации заключенных посредством гуманизации условий отбывания уголовных наказаний сформулированы в правовых документах как универсального (ООН), так и регионального (Совета Европы) уровня. Мировое сообщество пришло к выводу о соразмерности мер наказания их целям — справедливости и разумности.
Согласно Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 69/172 от 18.12.2014 «Права человека при отправлении правосудия» за лицами, лишенными свободы, сохраняется весь комплекс прав и свобод, за исключением тех законных
ограничений, необходимость которых явно обусловлена фактом лишения свободы. Социальная реабилитация и реинтеграция лиц, отбывающих наказание, как одна из важнейших целей системы уголовного правосудия должна быть направлена, насколько это возможно, на то, чтобы правонарушители были готовы вести законопослушный образ жизни и обеспечивать свое существование по возвращении в общество.
Правила Нельсона Манделы, принятые Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 70/175 от 17.12.2015, подчеркивают, что особое внимание следует уделять поддержанию и укреплению связей между заключенным и его семьей, которые представляются желательными и служат интересам обеих сторон.
Европейские пенитенциарные правила, рекомендованные Советом Европы, ориентируют государства на организацию содержания заключенных, способствующую возвращению лиц, лишенных свободы, в общество, в том числе посредством посещений лиц, отбывающих наказание, их родственниками, дающая им возможность укрепления и поддержания семейные связей. Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания указал, что лишение свободы приводит к разрушению супружеских и семейных отношений, приводит к их обесцениванию. Связь с родственниками, семьей имеет существенное значение для поддержания психического здоровья заключенных и является дополнительной мотивацией для позитивного использования ими времени пребывания в заключении [7]. Условия отбывания наказания в виде лишения свободы не должны чинить препятствий для поддержания семейных и супружеских связей.
Благодаря мерам правовой конвергенции норм разрабатываются и вводятся в действие общеобязательные единообразные нормы международного права, реализация которых предполагает
продвинутое сотрудничество государств. Государства в свою очередь берут на себя обязательства следовать толкованию ЕСПЧ норм Конвенции «вплоть до выявления "новых норм"» и «связанных с ними обязательств "не очевидных"» на момент ратификации государствами-участниками [11]. Пра-вообразование ЕСПЧ последних лет свидетельствует о расширении круга правовых объектов, подлежащих оценке, формируя общие, универсальные требования к европейскому правопорядку.
Обеспечение стандарта прав человека возможно только путем сближения внутригосударственной и международной практик. Именно тогда государства могут понимать основную цель норм международного права — «подтягивание» национального законодательства до универсальной модели, до общепризнанных принципов и норм.
Максимальное наказание в Европе — это пожизненное лишение свободы как наиболее приемлемый вид уголовного наказания, в отличие от исключительной меры, для правового государства и демократического общества, показывающий направленность современной внутренней политики государства на защиту неотчуждаемых прав человека на жизнь, часто является предметом острых споров в ЕСПЧ [3]. С реализацией права на жизнь как негативного права человека тесно связано так называемое «право на надежду» — это право осужденного на длительное свидание с родственниками, включая свидания с заключенными членов их семей без наблюдения со стороны администрации мест лишения свободы в целях сохранения социальных связей [2]. Программы социальной реабилитации для лиц, отбывающих пожизненное лишение свободы, признаются, по мнению специалистов, малоэффективными, в основном по причине личностных особенностей осужденных, в том числе в связи с недостатком общения, потери связи с родственниками [1]. Таким образом, «право на надежду» означает надежду осуж-
денных на ресоциализацию, иначе возможно бессмысленное освобождение «социального трупа», утратившего все связи с семьей [2]. ЕСПЧ подчеркивает, что все контакты осужденного должны быть тщательно спланированы, краткосрочные свидания, после десятилетнего безоговорочного запрета, являются контпродуктивными с точки зрения уголовной политики и для лиц с пожизненным заключением должны быть заменены на длительные семейные и супружеские. По справедливому замечанию К. Дегтярева и Ф. Фонтанелли, гипотеза о том, что только после десяти лет отбывания наказания заключенный становится не опасным для общества и к нему можно применять меры ресоциа-лизации, не обоснована [2].
Таким образом, «безоговорочный запрет» на длительные свидания с родственниками в первые десять лет лишения свободы для лиц, осужденных к пожизненному лишению свободы, благодаря решениям ЕСПЧ в Российской Федерации снят. Несомненно, что в результате назначения наказания право на семейную жизнь не должно быть ограничено, равно как право ребенка и родителя на общение, так как общение родителя и ребенка является ключевым моментом семейной жизни и понимается как связь между близкими родственниками. ЕСПЧ отмечает, что охрана целостности семьи является основным элементом права на уважение семейной жизни. В соответствии со ст. 8 Конвенции родительские права в отношении детей признаются и гарантируются, а семейная жизнь не прекращается в результате назначения наказания.
По мнению В. И. Селиверстова, уголовно-исполнительная политика в отношении лиц, отбывающих пожизненное лишение свободы, выражается в целях и принципах уголовно-исполнительного законодательства, в системе основных средств исправления осужденных, в нормативной регламентации и практике их применения при исполнении пожизненного лишения
свободы, в дифференцированной системе отбывания наказания в виде пожизненного лишения свободы, а также в применении мер поощрения к этим лицам. Она предполагает применение к осужденным, отбывающим наказание в виде пожизненного лишения свободы, мер исправительного воздействия и направлена на достижение цели их исправления и возвращения в общество. Указанное направление уголовно-исполнительной политики Российской Федерации применительно ко всем осужденным, включая и осужденных к пожизненному лишению свободы, является приоритетным в современных условиях развития государства и общества [8].
Длительные свидания осужденных к пожизненному лишению свободы с членами семьи являются элементом позитивного стимулирования правопо-слушного поведения, дополнительным правовым стимулом, поощрением. В свою очередь ограничение свиданий с несовершеннолетними членами семьи может расцениваться как нарушение принципа гуманизма.
Установление справедливого баланса между интересами общества и защитой основных прав личности во благо обеспечения справедливого равновесия интересов, согласно ст. 8 Конвенции, должно осуществляться в первую очередь исходя из приоритета интересов ребенка как члена семьи осужденного.
По справедливому замечанию Е. Э. Поповой, семья оказывает непосредственное влияние на формирование личности, с раннего детства участвуя в процессе формирования мировоззрения, является первым коллективом, где человек учится считаться с другими, соизмерять свои потребности с возможностями. Более того, семья в жизни человека — это самый устойчивый коллектив [6]. Очевидно, что наряду с положительным влиянием семья может оказывать противоположный эффект на личность. Авторитет семьи будет уязвим в том случае, если член семьи или род-
ственник совершил преступление. Таким образом, ребенок может оказать положительное воздействие на личность осужденного — это бесспорно, но, может, вопрос в том, будет ли связь с родителем, осужденным к пожизненному лишению свободы, социально полезной для ребенка? Наивно полагать, что супруга осужденного, решившая взять на длительное свидание ребенка, в полной мере осознает значимость своих действий и их последствий. Согласно ст. 8 Конвенции родитель может быть лишен права доступа к ребенку только в особых обстоятельствах, если поведение родителя угрожает нравственности или здоровья ребенка, в том числе его психическому состоянию.
Считаем необходимым обязать органы опеки и попечительства исследовать каждую ситуацию с точки зрения обеспечения интересов ребенка при обязательном обращении матери с целью длительного свидания с отцом, осужденного к пожизненному лишению свободы. Несмотря на то, что право на длительное свидание с близкими род-
ственниками — это субъективное право осужденного пожизненно, целью данной процедуры является соблюдение разумного баланса между конкурирующими интересами родителя на уважение его семейной жизни, с одной стороны, и интересами ребенка, с другой.
В заключение уместно будет еще раз подчеркнуть, что основным началом международного договорного права является принцип pacta sunt servanda, поэтому российский законодатель и Конституционный суд должны прийти к балансу между взятыми на себя обязательствами и их реализацией взамен отказа от выполнения обязательств в силу каких-либо причин. С целью сокращения неисполнения решений ЕСПЧ со ссылкой на нарушение фундаментальных принципов национального права необходимо поддержать предложение российских исследователей о введении института экспертизы новых проектов нормативных правовых актов на предмет соответствия их праву Совета Европы, не нарушая публичный порядок Российской Федерации.
Литература
1. Борсученко, С. Иногда они возвращаются... // ЭЖ-Юрист. — 2013. — № 32.
2. Дегтярев, К., Фонтанелли, Ф. Право на надежду: Европейский суд признал право на долговременные свидания для осужденных к пожизненному заключению // Прецеденты Европейского суда по правам человека. — 2017. — № 6.
3. Ищенко, О. Е. Пожизненное лишение свободы как вид уголовного наказания в России и практика его применения // Российский следователь. — 2013. — № 18.
4. Кадников, Б. Н. К вопросу о понятии частной жизни человека // Международное публичное и частное право. — 2007. — № 1.
5. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 04.11.1950) (вместе с «Протоколом [К 1]» (подписан в г. Париже 20.03.1952), «Протоколом N 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней» (подписан в г. Страсбурге 16.09.1963), «Протоколом N 7» (подписан в г. Страсбурге 22.11.1984)) // Бюллетень международных договоров. — 2001. — № 3.
6. Попова, Е. Э. Семья как форма общественного воздействия на осужденных к лишению свободы // Российский следователь. — 2012. — № 7.
7. По делу о проверке конституционности пункта "б" части третьей статьи 125 и части третьей статьи 127 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Вологодского областного суда и жалобой граждан Н. В. Королева и В. В. Королевой: постановление Конституционного суда РФ от 15.11.2016 № 24-П // http://www.pravo.gov.ru, 17.11.2016.
8. Селиверстов, В. И. Уголовная и уголовно-исполнительная политика в сфере исполнения лишения свободы: новации 2015 года // Lex russica. — 2016. — № 9.
9. Сулейманова, С. Т. Эволюция целей наказания в уголовном праве России и Канады // Lex russica. — 2016. — № 7.
10. Тимофеев, М. Право на уважение частной и семейной жизни в контексте захоронения родственников в практике Европейского суда по правам человека // Международное правосудие. — 2013. — № 2.
11. Туманов, В. А. Европейский суд по правам человека: Очерк организации и деятельности. — М.: Норма, 2001.
12. Туманова, Л. В., Владимирова, И. А. Защита семейных прав в Европейском суде по правам человека. — М.: Городец, 2007.
13. Фролова, О. С.Частная жизнь в свете Конвенции о защите прав человека и основных свобод // Журнал российского права. — 2008. — № 10.
14. Article 8 ECHR — Right to private life, family life, correspondence and home // https://human-rights-law.eu (дата обращения: 01.09.2018).
15. Article 8 Respect for your private and family life // https://www.equalityhumanrights.com (дата обращения: 01.09.2018).
16. Johnston & Others v. Ireland // https://swarb.co.uk/johnston-and-others-v-ireland-echr-18-dec-1986 (дата обращения: 01.09.2018).
17. Libbink v. Netherlands // http://echr.ketse.com/ (дата обращения: 01.09.2018).
18. Marcks v. Belgium // http://opil.ouplaw.com/view (дата обращения: 01.09.2018).
19. Olsen v. Sweden // https://hudoc.echr.coe/ (дата обращения: 01.09.2018).
References
1. Borsuchenko S. Inogda oni vozvrashchayutsya... [Sometimes they come back...] // EHZH-Yurist, 2013, no. 32.
2. Degtyarev, K., Fontanelli, F. Pravo na nadezhdu: Evropejskij sud priznal pravo na dolgovremennye svidaniya dlya osuzhdennyh k pozhiznennomu zaklyucheniyu [Right to hope: The European Court has recognized the right to long-term visits for life-sentenced prisoners] // Precedenty Evropejskogo suda po pravam cheloveka [Precedents of the European Court of Human Rights], 2017, no. 6.
3. Ischenko, O. E. Pozhiznennoe lishenie svobody kak vid ugolovnogo nakazaniya v Rossii i praktika ego primeneniya [Life imprisonment as a form of criminal punishment in Russia and the practice of its application] // Rossijskij sledovatel' [Russian Investigator], 2013, no.18.
4. Kadnikov, B. N. K voprosu o ponyatii chastnoj zhizni cheloveka [On the question of the concept of private life of a person] // Mezhdunarodnoe publichnoe i chastnoe pravo [International Public and Private Law], 2007, no. 1.
5. European Convention on Human Rights // Byulleten' mezhdunarodnyh dogovorov [Bulletin of International Treaties], 2001, no. 3.
6. Popova, E. E. Sem'ya kak forma obshchestvennogo vozdejstviya na osuzhdennyh k lisheniyu svobody [The family as a form of social influence on prisoners sentenced to deprivation of liberty] // Rossijskij sledovatel' [Russian Investigator], 2012, no. 7.
7. Po delu o proverke konstitucionnosti punkta "b" chasti tret'ej stat'i 125 i chasti tret'ej stat'i 127 Ugolovno-ispolnitel'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii v svyazi s zaprosom Vologodskogo oblastnogo suda i zhaloboj grazhdan N. V. Koroleva i V. V. Korolevoj [In the case on the verification of the constitutionality of clause "b" of part three of article 125 and part three of article 127 of the Criminal Executive Code of the Russian Federation in connection with the request of the Vologda regional court and the complaint of citizens N.V. Korolev and V. V. Koroleva]: the decision of the Constitutional
Court of the Russian Federation of November 15, 2016 No. 24-P // http://www.pravo.gov.ru, 11/17/2016.
8. Seliverstov, V. I . Ugolovnaya i ugolovno-ispolnitel'naya politika v sfere ispolneniya lisheniya svobody: novacii 2015 goda [Criminal and Penal Enforcement Policy in the Sphere of Imprisonment: Innovations of 2015] // Lexrussica, 2016, no. 9.
9. Suleymanova, S. T. Evolyuciya celej nakazaniya v ugolovnom prave Rossii i Kanady [Evolution of the objectives of punishment in the criminal law of Russia and Canada] // Lexrussica, 2016, no. 7.
10. Timofeev, M. Pravo na uvazhenie chastnoj i semejnoj zhizni v kontekste zahoroneniya rodstvennikov v praktike Evropejskogo suda po pravam cheloveka [The right to respect for private and family life in the context of the burial of relatives in the practice of the European Court of Human Rights] // Mezhdunarodnoe pravosudie [International Justice], 2013, no. 2.
11. Tumanov, V. A. Evropejskij sud po pravam cheloveka: Ocherk organizacii i deyatel'nosti [European Court of Human Rights: Essay on Organization and Activity]. Moscow, Norma, 2001.
12. Tumanova, L. V, Vladimirova, I. A. Zashchita semejnyh prav v Evropejskom sude po pravam cheloveka [Protection of family rights in the European Court of Human Rights]. Moscow, Gorodets, 2007.
13. Frolova, O. S. Частная жизнь в свете Конвенции о защите прав человека и основных свобод [Private life in the light of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms] // Zhurnal rossijskogo prava [Journal of Russian Law], 2008, no. 10.
14. Article 8 ECHR — Right to private life, family life, correspondence and home // https://human-rights-law.eu (date of the address: 9/1/2018).
15. Article 8 Respect for your private and family life // https://www.equalityhumanrights.com (date of the address: 9/1/2018).
16. Johnston & Others v. Ireland // https://swarb.co.uk/johnston-and-others-v-ireland-echr-18-dec-1986 (date of the address: 9/1/2018).
17. Libbinkv. Netherlands// http://echr.ketse.com/ (date of the address: 9/1/2018).
18. Marcksv. Belgium// http://opil.ouplaw.com/view (date of the address: 9/1/2018).
19. Olsenv. Sweden// https://hudoc.echr.coe/ (date of the address: 9/1/2018).
Сведения об авторе
Марухно Екатерина Юрьевна: ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России (г. Новокузнецк, Российская Федерация), преподаватель кафедры гражданско-правовых дисциплин. E-mail: katja-marukhno@yandex.ru
Information about the author
Marukhno Ekaterina Yuiryevna: Kuzbass Institute of the FPS of Russia (Novokuznetsk, Russia), lecturer of the civil law disciplines. E-mail: katja-marukhno@yandex.ru
