CC BY
476
Вопросы разграничения насильственного грабежа и разбоя:
проблемы квалификации
Челябова З. М.'
Ключевые слова: насилие, насильственный грабеж, разбой, неопасное насилие, опасное насилие, насильственные посягательства на собственность, квалификация, разграничение, дифференциация, опасный способ, вред здоровью, высший судебный орган, субъективное восприятие, неопределенный характер угрозы.
Аннотация. В статье проанализирована актуальная в настоящем времени для уголовно-правовой доктрины и правоприменителя проблема разграничения таких схожих по законодательной конструкции составов насильственных посягательств на собственность, как насильственный грабеж и разбой. Обоснование необходимости исследования представленной проблемы автор находит в имеющейся разности позиций судов при квалификации действий виновных, совершивших названные преступные посягательства. Суды представляют одни и те же аргументы, содержащиеся в рекомендациях Пленума Верховного Суда в Постановлении от 27.12.2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое». Представленная разность в оценке судами насильственных действий при завладении чужим имуществом видится в несовершенстве законодательной техники исследуемых насильственных посягательств на собственность, а также в том, что при их описании допускается деление насилия по степени его опасности. Признаки, дифференцирующие эти виды насилия, называет и конкретизирует п. 21 Постановления Пленума № 29. Автор констатирует неоднозначность в понимании судами этих рекомендаций высшего судебного органа. Автор делает вывод по представленной судебной практике и к настоящей статье в целом, преследуя цель единообразного понимания и применения закона.
DOI: 10.21681/2226-0692-2018-2-63-66
П правильная квалификация, в том числе при разграничение смежных составов преступлений имеет большое теоретическое и практическое значение. Этим обеспечивается справедливое наказание, следовательно, правильная квалификация преступлений является непременным условием реализации принципов уголовного права, и, прежде всего, законности. Без сомнения, как справедливо отмечено в научной литературе, этого требует и социальная справедливость, попранная преступным посягательством [1].
Возьмем на себя смелость констатировать, что очень часто проблемы возникают при разграничении насильственного грабежа и разбоя. В п. 21 Постановления Пленума ВС № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»2, теории уголовного права в качестве разграничительного признака этих преступлений приводится опасность применяемого насилия. Об этом же свидетельствует анализ диспозиций ст. 161 УК и ст. 162 УК, где законодатель связывает насильственный грабеж с неопасным насилием, а разбой — с опасной его формой [2].
2 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 года № 29 (ред. от 16.05.2017) «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // СПС «КонсультантПлюс».
Разграничение по приведенному основанию наблюдаем и в решениях судов различного уровня, которые содержат переквалификацию содеянного с разбоя на насильственный грабеж.
Обратимся непосредственно к практике и выявим тенденции, сложившиеся в ходе разрешения судами уголовных дел о разграничении насильственного грабежа и разбоя.
Наибольшее число решений по переквалификации содержат такое обоснование, как наличие или отсутствие вреда здоровью в результате насильственных действий [3].
Так, Ж. решился на хищение имущества Ф. С целью подавления возможного ее сопротивления Ж. нанес Ф. в грудь один удар ногой, обутой в ботинок. Органы предварительного расследования квалифицировали насильственные действия Ж. как разбой. Однако, суд счел необходимым переквалифицировать действия Ж. на грабеж, посчитав, что позиция обвинения не нашла своего подтверждения, поскольку судом установлено, что Ж. своими действиями причинил физическую боль и кровоподтек, как вред здоровью не оценивающийся3. Как видим, в своем решении суд опирается на один из
3 Обвинительный приговор РФ от 07.08.2015 № 1-234/2015 // Официальный сайт обзора судебной практики «Судакт». URL: https:// sudact.ru/ [дата обращения: 24.04.2018].
1 Челябова Залина Магомедзагировна, ассистент кафедры уголовного права ФГБОУ ВО «Астраханский государственный университет», г. Астрахань, Российская Федерация.
E-mail: [email protected]
критериев принадлежности насилия к той или иной степени опасности — наличие или отсутствие вреда для здоровья. Хотя локализация удара не дает возможности однозначно говорить о правильности решения суда.
Наличие или отсутствие последствий для здоровья как обоснование переквалификации соответствует рекомендациям высшего судебного органа, так как Верховным судом оно названо в качестве основы разграничения насилия по степени опасности. И этому критерию разграничения суды отдают предпочтение, что особенно наблюдаем в делах, где помимо него имеется и другой вариант опасного насилия — опасный способ.
Нередко практика дает примеры, в которых завладение сопряжено с угрозой применения насилия, носившей неопределенный характер [4].
В упомянутом ранее Постановлении Пленума ВС № 29 в этом случае рекомендуется решать вопрос о квалификации содеянного как грабеж или разбой с учетом ряда обстоятельств: места, времени совершения преступления, числа нападавших, характера предметов, которыми они угрожали, субъективного восприятия потерпевшим высказанной угрозы и т.д.
Обратимся к доктрине, оценивающей решение этой проблемы в разных вариантах.
Так, Л.Д. Гаухман предлагал ориентироваться:
> на субъективное восприятие потерпевшим опасности угрозы,
> на восприятие угрозы виновным4.
В более поздней работе Л.Д. Гаухмана видим рекомендации оценивать насилие как неопасное, если содеянное не дает возможности определить степень опасности насилия. Ученый исходил из ч. 3 ст. 49 Конституции РФ, в соответствии с которой неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого [5]. На первый взгляд, ссылка на основной закон вполне убедительна. Однако, такой алгоритм саму проблему разграничения схожих составов не решает. Полагаем, что положения принципа презумпции невиновности применимы к ситуациям выбора между виновностью и невиновностью лица в совершении преступления. В качестве же признака, разграничивающего насилие по степени опасности, мы его не видим.
В.И. Симонов и В.Г. Шумихин отдают предпочтение осознанию опасности угрозы виновным, а не потер-певшим5.
В.В. Ераксин, напротив, признавал значимым для квалификации преобладание оценки опасности угрозы потерпевшим, а не виновным6.
Учитывая, что умысел виновного является элементом состава преступления, считаем, что за основу при определении степени опасности угрозы применения насилия, носившей неопределенный характер, следует брать объективные обстоятельства в совокупности с субъективным отношением виновного к содеянному [6, 7].
4 См.: Гаухман Л.Д. Насилие как средство совершения преступления / Л.Д. Гаухман. М.: Юрид. лит., 1974. С. 97.
5 См.: Симонов В.И., Шумихин В.Г. Квалификация насильственных посягательств на собственность / В.И. Симонов, В.Г. Шумихин. М.: Изд-во Юрид. ин-та МВД РФ, 1993. С. 21—22.
6 См.: Ераксин В.В. Ответственность за грабеж / В.В. Ераксин.
М.: Юрид. лит., 1972. С. 89.
Обратимся к практике. Суды при разрешении вопроса о разграничении грабежа и разбоя при угрозе насилием неопределенного характера из ряда обстоятельств, содержащихся в рекомендации, делают упор на объективные признаки, оставляя в стороне субъективное восприятие угрозы потерпевшим, которое суды по большей части игнорируют.
Так, Москаленский районный суд Омской области, решая вопрос о грабеже или разбое в действиях И. и Л., оценил их как разбой. Виновные, получив отказ на их требование о передаче денежных средств, достали нож и начали демонстрировать его потерпевшему Ф., повторили свое требование. Суд положил в основу решения следующие обстоятельства: ночное время суток в условиях замкнутого пространства, отсутствие поблизости иных лиц, способных оказать помощь, двое нападавших, их состояние алкогольного опьянения, агрессивное поведение, сопровождение требования денег демонстрацией ножа, фактическую угрозу его применения. Перечисленные обстоятельства суд счел достаточными для признания того, что у потерпевшего имелись основания опасаться за свою жизнь или здоровье7.
Как видим, суд проанализировал объективные обстоятельства, посчитав, что они доказывают вину И. и Л. в разбое.
Аналогичный результат и обоснование наблюдаем и в следующем примере, где В., требуя у А. передачи денег из кассы, применил нож, угрожая расправой в случае неисполнения его преступного требования. И в этом случае суд счел, что действия виновного способны вызвать у потерпевшей опасения за свою жизнь и здоровье8.
Анализ дел привел нас к выводу, что не субъективное восприятие потерпевшим угрозы, а прежде всего объективные обстоятельства в совокупности с виной потерпевших суд ставит во главу угла при разграничении грабежа и разбоя в случаях с угрозой применения насилия неопределенной степени опасности. Обоснование находим верным. Именно такое сочетание обстоятельств считаем наиболее оправданным.
Для убедительности наших выводов приведем еще один пример. Так, суд изменил квалификацию органов следствия с разбоя на грабеж, поскольку Б. действительно держал в руке нож и размахивал им перед собой, однако на потерпевшую им не замахивался и в ее сторону его не направлял, к ее телу не приставлял, угрозы применения ножа не высказывал, иных каких-либо действий, свидетельствующих о его намерении применить физическое насилие, не совершал. Суд, думается, исходил из характера действий виновного, которые, по-нашему мнению, не свидетельствуют о намерении виновного посягнуть на жизнь или здоровье потерпевшей. Также действия Б. считаем недостаточными, чтобы сформировать у нее опасения за свою жизнь или здоровье. Все это, на наш взгляд, демонстрирует неопасное насилие.
7 Обвинительный приговор РФ от 06.05.2016 № 1-19/2016 // Официальный сайт обзора судебной практики «Судакт». URL: https:// sudact.ru/ [дата обращения: 24.04.2018].
8 Обвинительный приговор РФ от 22.06.2017 № 1-307/2017 // Официальный сайт обзора судебной практики «Судакт». URL: https:// sudact.ru/ [дата обращения: 24.04.2018].
Трибуна молодых учёных
Создается впечатление, что суды выполняют предписания Верховного суда РФ не полностью. Возникает вопрос: оправдано ли игнорирование субъективного восприятия потерпевшим угрозы? Считаем, что да. Решая вопрос о виновности лица в совершении того или иного преступления, суды всегда должны исходить из объективных обстоятельств в сочетании с его виной, а не полагаться на субъективное восприятие потерпевшим угрозы насилием. Стоит привести справедливое замечание В.А. Владимирова и Ю.И. Ляпунова: «Нельзя отвлекаться от того обстоятельства, что потерпевшие зачастую склонны переоценивать угрожающую им опас-ность»9.
Действительно, личное представление потерпевшего может быть неаналогичным реальному содержанию угрозы. Помимо этого, уголовное право — это публичная отрасль права [8]. Расширение влияния потерпевшего на оценку действий виновного судом «приведет к нарушению хрупкого равновесия между частными и государственными интересами и поставит под сомнение публичный характер уголовно-правового регулирования»10.
Таким образом, судебная практика пестрит примерами переквалификации. Повторимся: такая тенденция несет в себе не только благо, но и порождает отсутствие единообразия в решениях судов по одним и тем же основаниям.
Более чем в половине дел суды второй инстанции меняют квалификацию. Это огромная цифра. Что мешает правоприменителю единообразно решать вопрос о квалификации? Причину мы видим в разности объема, которым наделяются насильственные составы, а также в самом факте разграничения законодателем насилия по опасности [9;10]. Законодатель не только не дал определения понятию «насилие», но еще и разделил его, положив в основу признаки, которые мы не считаем убедительными [11]. Во-первых, как мы уже отметили в предыдущей главе, насилие по своей природе — это
действие [12]. Верховный суд же положил в основу разграничения насилия по степени его опасности опасный способ и последствия для здоровья (последние, в принципе, выходят за рамки природы понятия насилия). Но именно тот вид опасного насилия (опасный способ), который более близок к понятию «насилие», правоприменитель обходит стороной. Полагаем, что, описывая насильственные составы и наделяя их определенным содержанием, законодатель должен придерживаться, в первую очередь, природы этого понятия, наполнив его единым для всех насильственных составов смыслом. Тогда не будет необходимости в нагрузке насильственных составов различным по объему содержанием, а значит, и в разграничении насилия по степени его опасности.
Порой оценка объективных обстоятельств, последствий применения насилия не говорит о наличии у виновного аналогичного этим обстоятельствам и последствиям умысла. Например, случайные обстоятельства, такие, как промах при ударе, выстреле, могут не иметь последствий, относящих насилие к опасному. Наличие или отсутствие последствий для здоровья потерпевшего может зависеть и от анатомических особенностей потерпевшего. К примеру, удары при побоях будут в разной степени восприняты организмом больного, пожилого или крепкого человека. Каждый подобный случай порождает практику, где становятся весьма неубедительными признаки, разграничивающие насилие по степени его опасности.
Потому считаем, что необходимо отказаться от разделения насилия по степени опасности. Такое разграничение усложняет практику, лучшим чему доказательством является число переквалифицированных дел, что считаем демонстрацией неэффективности подобного деления.
9 См.: Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность / В.А. Владимиров, Ю.И. Ляпунов. М.: Юрид. лит., 1986. С. 116.
10 См.: Сидоренко Э.Л. О статусе потерпевшего в уголовном праве / Э.Л. Сидоренко // Журнал российского права. 2011. № 4. С. 77.
Литература
1. Атагимова Э.И., Потемкина А.Т., Цопанова И.Г. Конфликт интересов в уголовном праве (частный случай) // Актуальные проблемы российского права. 2017. № 6 (79). С. 124—134.
2. Ильина И.А. Проблемные вопросы квалификации преступлений, совершаемых с применением насилия // Apriori. Серия: гуманитарные науки. 2015. № 3. URL: http://apriori-journal.ru [дата обращения: 24.04.2018].
3. Дубровин Н.В. Понятие и общая характеристика преступлений против собственности // Вектор науки ТГУ Серия: юридические науки. 2016. № 1(24). С. 38—40.
4. Лопашенко Н.А. Посягательства на собственность / Н.А. Лопашенко. М.: «Норма», «Инфра-М», 2012. 328 с.
5. Гаухман Л.Д. Проблемы квалификации насильственных преступлений / Л.Д. Гаухман // Уголовное право. 2014. № 5. С. 39— 42.
6. Ермакова О.В. Преступления против собственности: научно-практический комментарий. Барнаул: Барнаульский юридический институт МВД России, 2015. 96 с.
7. Кобец П.Н. Отграничение разбоя и других составов преступлений по действующему отечественному законодательству // Символ науки. 2015. № 1-2. С. 72—74.
8. Яни П.С. Вопросы квалификации разбоя // Законность. 2015. № 9. С. 45—50.
9. Харин Р.Е. Отличие грабежа от смежных составов преступления // Законность и правопорядок в современном обществе. 2016. № 34. С. 218—223.
10. Боровиков В. О некоторых подходах к квалификации насильственных преступлений // Уголовное право. 2014. № 5.
11. Кириенко Н.Г. Судебная практика о характеристике насилия, не опасного для жизни или здоровья, при квалификации грабежа // Актуальные проблемы с преступлениями и иными правонарушениями. 2016. № 14 (2). С. 38—39.
12. Шарапов Р. Д. Актуальные вопросы квалификации насильственных преступлений // Уголовное право. 2015. № 1. С. 112—124.
