CC BY
129
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2018. № 2 (55). С. 102-107.
УДК 347.232
DOI 10.25513/1990-5173.2018.2.102-107
ВОПРОСЫ ОСПАРИВАНИЯ ПЕРЕДАЧИ ВЕЩИ В ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКЕ
QUESTIONS OF CHALLENGING THE TRANSFER OF THINGS IN LAW ENFORCEMENT PRACTICE
В. В. БУТИНА (V. V. BUTINA)
Рассматриваются отдельные вопросы оспаривания передачи вещи в судебной практике, позиции судебных органов относительно квалификации передачи вещи в качестве распорядительной сделки, а также возможность признания её недействительной отдельно от сделки - основания передачи.
Ключевые слова: передача вещи; исполнение обязательства; распорядительная сделка; акт приёма-передачи; недействительность; судебная практика.
In the article certain questions of challenging the transfer of a thing in judicial and law-enforcement practice, the position of courts on the qualification of transfer of a thing as an administrative transaction and also a possibility of invalidating it separately from the main obligation are considered.
Key words: transfer of things; performance of obligations; administrative transaction; act of acceptance; invalidity; judicial practice.
Одним из юридически значимых для перехода права собственности по договору обстоятельств признаётся факт передачи вещи (п. 1 ст. 223 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ). Несмотря на свойственный указанному обстоятельству традиционализм, гражданское законодательство не определяет его природу. Единообразие в решении данного вопроса отсутствует и в российской цивилистике, которая демонстрирует взаимоисключающие подходы к установлению места передачи вещи в системе юридических фактов [1]. Наиболее распространённой позицией является квалификация передачи вещи в качестве сделки, непосредственно направленной на переход права собственности, а также на прекращение обязательства, так называемой распорядительной сделки [2]. Е. А. Суханов, утверждая, что распорядительные сделки вообще не известны действующему законодательству, в то же время заявляет, что «в российском гражданском праве передача вещи во исполнение за-
ключённого договора ("традиция") рассматривается как односторонняя сделка по исполнению договорного обязательства...» [3].
Признание передачи вещи сделкой имеет важное значение прежде всего для решения вопроса о возможности признания её недействительной. Такой подход предполагает отделение акта передачи вещи в качестве распорядительной сделки [4] от основной, так называемой сделки-основания, во исполнение которой производится передача вещи. Для режима оспаривания распорядительной сделки важной является её квалификация в качестве каузальной или абстрактной.
Абстрактность означает независимость сделки по передаче вещи от юридической судьбы договора, на основании которого эта передача осуществлялась: наличие обстоятельств, свидетельствующих о недействительности договора, не влияет на действительность сделки по передаче вещи [5]. В. В. Бердников настаивает на характеристике передачи вещи как распорядительной сделки,
© Бутина В. В., 2018
обладающей признаками, позволяющими отличать её от обязательственной сделки (правоотношения), а именно абстрактностью, самостоятельностью и бесповоротностью [6].
Однако, по мнению большинства исследователей, действующее законодательство Российской Федерации реализует принцип каузальности распорядительной сделки, выражающийся в следовании сделки по передаче вещи юридической судьбе основного договора [7]. Так, К. И. Скловский отмечает, что «передача вещи (предоставление) всегда имеет то или иное основание (каузу), которое и указывает на то, что уже имеется волеизъявление (т. е. сделка), из которого и видно это основание. Поэтому предоставление вещи как в реальном контракте, так и в акте исполнения не может быть противопоставлено сделке, создающей обязательство» [8]. По мнению Д. О. Тузова, «систематическое толкование статей 153 и 223 ГК РФ приводит к выводу, что традиция отвечает всем признакам сделки, потому что, во-первых, имеет правовую направленность, во-вторых, выражает волю сторон перенести право собственности на вещь, прекратив тем самым возникшее обязательство и, в-третьих, такие правовые последствия наступают именно указанной направленности воли и в соответствии с ней» [9].
В судебной практике сложилось двойственное отношение к квалификации акта передачи вещи. Имеются судебные акты, в которых используется понятия распорядительной сделки. Так, в Постановлении Федерального арбитражного суда (далее - ФАС) Волго-Вятского округа от 20 июля 2010 г. по делу № А39-931/2009, Определении Ленинградского областного суда от 25 июля 2012 г. № 33-3289/2012, Апелляционном определении Кемеровского областного суда от 24 августа 2012 г. по делу № 33-7945 суды указывают, что «по смыслу ст. 224 ГК РФ передача вещи должна производиться как распорядительная сделка во исполнение договора или иного законного основания».
Вместе с тем в судебной практике представлена и противоположная позиция: «действующее гражданское законодательство не рассматривает действия по исполнению сделки в качестве самостоятельной распорядительной сделки, в отрыве от договора, ле-
жащего в основании действий, направленных на его исполнение» (например, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 16 сентября 2014 г. № Ф05-10051/2014 по делу № А40-40853/2013; Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 27 февраля 2013 г. по делу № А32-19938/2012).
Поскольку чаще всего действия по исполнению обязательства выражаются в составлении сторонами акта приёма-передачи, предметом оспаривания становится именно последний.
Согласно превалирующей позиции судов акт приёма-передачи имущества сам по себе не устанавливает, не изменяет и не прекращает гражданских прав и обязанностей. Он лишь подтверждает исполнение стороной обязательств по сделке (например, постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 23 января 2001 г. по делу № А10-3418/99-3-Ф02-2804/00-С2, ФАС Западно-Сибирского округа от 28 июня 2007 г. № Ф04-4157/2007 (35586-А81-21), от 27 октября 2004 г. № Ф04-7343/2004(5499-А45-24), ФАС Московского округа от 1 марта 2006 г. № КГ-А41/1051-06, от 10 апреля 2001 г. № КГ-А40/1356-01, ФАС Северо-Западного округа от 08 июля 2009 г. по делу № А05-11770/2008, от 20 марта 2009 г. по делу № А05-3246/2008).
Однако имеется и противоположный подход, в соответствии с которым суды признают возможным оспаривание исполнения по сделке - акта приёма-передачи, поскольку последний, по мнению судов, подпадает под определение ст. 153 ГК РФ (например, постановления ФАС Восточно-Сибирского округа от 6 сентября 2006 г. № А19-31142/05-22-Ф02-443 8/06-С2, ФАС Уральского округа от 26 июня 2006 г. № Ф09-5309/06-С3).
Требования о признании актов приёма-передачи объектов недвижимости недействительными чаще всего возникают в отношениях из договора долевого участия в строительстве. Связано это прежде всего с тем, что момент заключения основного договора и момент передачи вещи существенно разъединены во времени.
Так, в Апелляционном определении Московского городского суда от 8 декабря 2017 г. по делу № 33-50388/2017 рассмотрен следующий спор. Истцы обратились в суд с иском к строительной организации о взы-
скании неустойки за нарушение срока передачи объекта долевого строительства, компенсации морального вреда, взыскании штрафа, судебных расходов, признании одностороннего передаточного акта недействительным. В обоснование своих требований указали, что свои обязательства по данному договору выполнили в полном объёме, в то время как ответчик объект долевого строительства в установленный срок не передал. В итоге суд удовлетворил требования истцов частично, отказав в признании одностороннего передаточного акта недействительным, отметив следующее: «Акт приёма-передачи является документом, свидетельствующим об исполнении договора долевого участия и не является отдельной сделкой, отвечающей признакам, установленным ст. 153 ГК РФ, выполняя лишь функцию сопровождения передачи объекта долевого участия и установления данного факта, в связи с чем нормы законодательства о недействительности сделок в данном случае не подлежат применению» [10].
Однако в практике того же суда встречается и иная мотивировка отказа в удовлетворении требований о признании акта приёма-передачи недействительны без обращения к признакам, характерным для гражданско-правовых сделок: отсутствие факта нарушения ответчиком сроков передачи квартиры истцу по договору и полное соответствие передаточного акта требованиям закона (например, Апелляционное определение Московского городского суда от 26 октября 2017 г. по делу № 33-***/2017, Апелляционное определение Московского городского суда от 24 ноября 2017 г. по делу № 33 48298/2017, Апелляционное определение Московского городского суда от 10 ноября 2017 г. по делу № 33-46342/2017). В указанных случаях суд не делает категоричного вывода относительно невозможности признать действия по исполнению обязательства недействительными.
По аналогичному делу, результатом рассмотрения которого является определение Верховного Суда РФ от 27 сентября 2016 г. № 4-КГ16-37, застройщик также нарушил условия договора о сроке сдачи объекта долевого строительства. Кроме того, во время осмотра объекта ответчик сообщил об увеличении площади квартиры и необходимости
в связи с этим внести дополнительную денежную сумму. Позднее государственным предприятием, осуществляющим функции технической инвентаризации, были произведены обмеры, которые показали, что площадь квартиры не превышает площадь, указанную в договоре долевого участия в строительстве, что свидетельствует о незаконности действий ответчика. Не согласившись подписать односторонний передаточный акт объекта долевого строительства, содержащий в себе неправомерные сведения относительно площади спорной квартиры, истец был вынужден обратиться в суд. Изучив материалы дела, суд кассационной инстанции указал на ряд существенных нарушений, допущенных застройщиком при исполнении им договора долевого участия в строительстве, но при этом не исключил возможность признания акта о передаче объекта недвижимости недействительным [11]. Аналогичный подход выражен и во множестве других судебных актов (см., например: Апелляционное определение Верховного суда Республики Крым от 8 декабря 2015 г., Постановление ФАС Московского округа от 5 марта 2013 г. по делу № А40-16324/12-23-148, Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 июня 2013 г. № ВАС-7963/13 по делу № А40-16324/2012 и др.).
Таким образом, из анализа судебной практики можно сделать вывод, что суды, как правило, отказывают в удовлетворении требований о признании акта приёма-передачи со ссылкой на отсутствие нарушений закона при их составлении, а отнюдь не из-за сомнений в самой возможности его оспаривания по правилам, адресованным сделкам.
Действия, произведённые с целью исполнения обязательства по передаче вещи, оспариваются и в других правоотношениях. По одному из дел общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд города Москвы с иском к префектуре Юго-Восточного административного округа города Москвы о признании передаточного акта к договору на право размещения нестационарного торгового объекта недействительным. В обоснование иска общество ссылалось на то, что в части расположения объекта имеется ничтожность передаточного акта, которая выразилась в том, что место
размещения объекта не соответствует Постановлению Правительства Москвы от 3 февраля 2011 г. № 26-1III «О размещении нестационарных торговых объектов, расположенных в городе Москве на земельных участках, в зданиях, строениях и сооружениях, находящихся в государственной собственности». Акт приёма-передачи, по мнению истца, был ничтожен в части передачи места размещения торгового объекта, поскольку такое размещение нарушает права не только истца, но и жителей района, посягает на публичные интересы в сфере градостроительной деятельности. Отказывая в удовлетворении иска, суды первой и апелляционной инстанций, применив положения ст. 153, 168 ГК РФ, исследовав и оценив заключённый акт приёма-передачи, о ничтожности которого заявляет истец, указали, что он «не является самостоятельной сделкой, не порождает новых правоотношений между сторонами, не влечёт установление, изменение или прекращение прав и обязанностей сторон, в связи с чем признание его недействительным противоречит положениям гражданского законодательства» [12]. Аналогичный вывод по схожему делу содержится и в Постановлении ФАС Западно-Сибирского округа от 26 мая 2017 г. по делу № А70-2357/2016.
Иную позицию в вопросе квалификации акта передачи имущества занял ФАС Волго-Вятского округа от 7 июня 2008 г. по делу № А29-6738/2007. Агентство Республики Коми по управлению имуществом обратилось в Арбитражный суд Республики Коми с иском к Ухтинскому государственному техническому университету и Регистрационной службе о признании недействительной сделки по передаче государственного имущества Республики Коми в оперативное управление университету и о применении последствий недействительности сделки. Решением Арбитражного суда Республики Коми от 23 января 2008 г., оставленным без изменения Постановлением Второго арбитражного апелляционного суда от 20 марта 2008 г., исковые требования удовлетворены в полном объёме на заявленных основаниях. Руководствуясь ст. 153 ГК РФ, суды расценили акт приёма-передачи спорного имущества, утверждённый Министерством государственного имущества и реформирования предприятий Республики
Коми как гражданско-правовую сделку, совершённую в требуемой законом форме. Суды исходили из того, что право оперативного управления является производным от права собственности и право на закрепление имущества в такое управление принадлежит только собственнику, в связи с чем сделку по передаче имущества признали недействительной и обязали университет вернуть имущество в государственную казну.
Не согласившись с вынесенными судебными актами, университет обратился в ФАС Волго-Вятского округа с кассационной жалобой, в которой указал, что в данном споре акт приёма-передачи не может рассматриваться как сделка по своему определению, назначению и содержанию: акт каких-либо прав и обязанностей для сторон не устанавливает, а является лишь документом, удостоверяющим факт исполнения обязанностей [13]. Тем не менее судебные акты первой и апелляционной инстанций были оставлены в силе. Интересно, что, по мнению суда кассационной инстанции, в рассматриваемой ситуации передаточный акт стал не только доказательством исполнения решения о передаче имущества университету, но и фактически приобрёл форму сделки, порождающей права и обязанности контрагентов.
Заслуживает внимания и другое дело из практики Арбитражного суда Ямало-Ненецкого автономного округа, который удовлетворил требования о признании недействительными договора купли-продажи и составленных во исполнение него актов приёма-передачи векселей [14]. Примечательным является тот факт, что в Постановлении Восьмого арбитражного апелляционного суда от 30 мая 2017 г. № 08АП-2557/2017, 08АП-2558/2017 по делу № А81-6181/2013, которым вышеуказанное определение было оставлено без изменения, довод ответчика о том, что поскольку обжалуемыми судебными актами признаны ничтожными действия по исполнению договора купли-продажи, оформленные актами приёма-передачи векселей, а не гражданско-правовые сделки в том понимании, которое следует из смысла ст. 153 ГК РФ, то эти действия не подлежали оспариванию на основании ст. 168, 170 ГК РФ в качестве ничтожной сделки, не был принят судом во внимание.
В другом случае по аналогичному спору также были удовлетворены требования о признании актов приёма-передачи векселей недействительными. При этом суд привёл несколько неоднозначный довод, в соответствии с которым квалифицировать акты в качестве сделок нельзя, однако в итоге сделал вывод об их ничтожности: «Поскольку требования истца о признании недействительными актов приёма-передачи векселей не являются требованиями об оспаривании самостоятельной сделки в смысле ст. 166 ГК РФ, а по существу направлены лишь на определение правовых последствий совершённых сторонами действий в рамках исполнения договоров купли-продажи, удовлетворение данных требований не противоречит закону и изложенным выше фактическим обстоятельствам дела. А указанные истцом основания недействительности актов о приёме у ответчика векселей в счёт исполнения его обязательств по оплате товара сводятся к ничтожности данных актов, которые не могли повлечь прекращение обязательств покупателя (их признание исполненными)» [15].
Определяя возможность или невозможность признания акта приёма-передачи недействительным, суды обращают внимание на его содержание, из которого должна была быть видна направленность воли сторон на совершение действий по передаче имущества, а также форму и реквизиты. Так, индивидуальный предприниматель обратилась в Арбитражный суд Кемеровской области с заявлением о признании недействительными договора аренды и актов приёма-передачи имущества. Определением суда от 1 июня 2015 г., оставленным без изменения Постановлением апелляционного суда от 27 июля 2015 г., в удовлетворении заявления было отказано. Не согласившись с принятыми судебными актами, заявитель обратилась в суд с кассационной жалобой. Соглашаясь с выводами судов первой и апелляционной инстанций, Арбитражный суд Западно-Сибирского округа счёл их правомерными, в том числе и потому, что в названных актах лишь фиксируется сторонами факт оказания услуг по предоставлению имущества в аренду, а не производятся распорядительные действия в отношении имущества, переданного в аренду [16].
По другому делу суд отказал в удовлетворении требования о признании недействительным акта приёма-передачи тепловых сетей, исходя из того, что истцом не представлено доказательств того, что вышеуказанным актом без даты нарушаются права истца. Акт не содержал точного описания предмета передачи, даты его совершения, а также печати организации. Вместе с тем суд акцентировал своё внимание на том, что какого-либо договора, во исполнение которого составлен акт, суду не представлено, поэтому данный акт не мог являться каким-либо правоустанавливающим документом [17].
Особенным образом вопрос оспаривания передачи вещей решается в отношениях должника-банкрота. В соответствие с п. 3 ст. 61.1. Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» правила оспаривания сделок могут применяться «к оспариванию действий, направленных на исполнение обязательств и обязанностей, возникающих в соответствии с гражданским... законодательством» [18]. Указанные положения закона судебная практика распространяет и на передачу должником имущества в собственность кредитора в качестве действия по исполнению гражданско-правового обязательства [19]. Так, конкурсный управляющий обратился в Арбитражный суд Кемеровской области с заявлением о признании недействительными ряда сделок, в числе которых был акт приёма-передачи имущества. В соответствии с данным актом имущество было передано обществом в уставный капитал другого юридического лица, вследствие названной сделки должник приобрёл долю в уставном капитале названного общества в размере 98,210634 % номинальной стоимостью 1 921 000 руб. Определением суда от 2 мая 2017 г., оставленным без изменения Постановлением апелляционного суда от 6 июля 2017 г., заявление удовлетворено. Суд кассационной инстанции также постановил, что судами приняты, по существу, правильные судебные акты [20].
Проанализировав вышеизложенные судебные постановления, можно сделать вывод о том, что в российском законодательстве и правоприменительной практике так или иначе сложилось разделение сделки-основа-
ния и распорядительной сделки по передаче вещи, а также наметилась тенденция применения правил о сделках к традиции. Данное обстоятельство в очередной раз доказывает важность факта передачи вещи для перехода права собственности по договору, в отсутствие которого возникновение вещного права у приобретателя становится невозможным.
1. См.: Трепицын И. Н. Переход права собственности на движимые вещи посредством передачи и соглашения. - Одесса, 1903. - 425 с.; Мотовиловкер Е. Я. Спорные вопросы теории сделок // Вестник гражданского права. -2011. - Т. 11, № 4. - С. 84-101; Суханов Е. А. Вещное право: научно-познавательный очерк. - М. : Статут. - 2017. - С. 152.
2. См.: Слыщенков В. А. Договор купли-продажи и переход права собственности. - M. : Статут, 2011. - С. 124.
3. Суханов Е. А. О видах сделок в германском и в российском гражданском праве // Вестник гражданского права. - 2006. - № 2. - С. 23.
4. См.: Сарбаш С. В. Исполнение договорного обязательства. - М. : Статут, 2005. - 636 с.; Василевская Л. Ю. Вещные сделки по Германскому праву: методология гражданско-правового регулирования : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2004. - С. 121; Научный круглый стол Юридического института «М-Логос» по теме «Распорядительная сделка и её абстрактность: аргументы за и против» (9 октября 2013 г.) // Юридический институт «М-Логос» : [сайт]. - URL: http://www.m-logos.ru/publications/nauchnyi_ kruglyi_stol_uridicheskogo_instituta_m-logos_ po_teme_rasporyaditelnaya_sdelka_i_e_ab-straktnost_argumenty_za_i_protiv.
5. См.: ХаскельбергБ. Л. К вопросу о правовой природе традиции // Сборник статей к 55-летию Евгения Алексеевича Крашенинникова. - Ярославль, 2006. - С. 133.
6. Бердников В. В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественного положения лица // Законодательство. - 2002. - № 2. - С. 16.
7. См.: Скловский К. И. О природе сделки, передаче права и фикции действия // Основные проблемы частного права : сб. ст. к юбилею д-ра юрид. наук, проф. Александра Львовича Маковского / отв. ред. В. В. Витрянский и Е. А. Суханов. - М. : Статут, 2010. - С. 51; Научный круглый стол Юридического института «М-Логос» по теме «Распорядительная сделка и её абстрактность: аргументы за и против» (9 октября 2013 г.) // Юридический институт «М-Логос» : [сайт]. - URL: http://www.m-logos.ru/publications/nauchnyi_ kruglyi_stol_uridicheskogo_instituta_m-logos_
po_teme_rasporyaditelnaya_sdelka_i_e_ab-straktnost_argumenty_za_i_protiv; Церковников М. А. Приобретение права собственности на движимые вещи посредством соглашения: французский и российский опыт // Вестник гражданского права. - 2009. - № 3. - С. 37.
8. Скловский К. И. Сделка и её действие // Вестник гражданского права. - 2012. - № 3. - С. 55.
9. Тузов Д. О. О традиции как вещном договоре в российском гражданском праве // Вестник ВАС РФ. - 2007. - № 8. - С. 57.
10. Апелляционное определение Московского городского суда от 8 декабря 2017 г. по делу № 33-50388/2017. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
11. Определение Верховного Суда РФ от 27 сентября 2016 г. № 4-КГ16-37. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
12. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 14 июня 2016 г. № Ф05-7141/2016 по делу № А40-60131/2015. - Доступ из справ.-правовой системы «Консуль-тантПлюс».
13. Постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 7 июня 2008 г. по делу № А29-6738/2007. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
14. Определение Арбитражного суда Ямало-Ненецкого автономного округа от 30 января 2017 г. по делу № А81-6181/2013. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
15. Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 9 марта 2017 г. № 33-1209/2017. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
16. Постановление Арбитражного суда ЗападноСибирского округа от 26 октября 2015 г. по делу № А27-10178/2014. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
17. Апелляционное определение Пензенского областного суда от 13 сентября 2016 г. по делу № 33-3319. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
18. О несостоятельности (банкротстве): Федеральный закон от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
19. О некоторых вопросах, связанных с применением главы III. 1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» : Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 г. № 63. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
20. Постановление Арбитражного суда ЗападноСибирского округа от 16 октября 2017 г. по делу № А27-19163/2014. - Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
