CC BY
91
9
относя к отягчающим обстоятельствам посягательства на жизнь женщины, заведомо находящуюся в состоянии беременности (ни у кого не возникает сомнения, что подразумеваются два объекта посягательства - две человеческие жизни).
Думается, детализацию вредных последствий профессиональных нарушений медицинскими работниками, включая смерть плода, уместнее проводить в рамках одной статьи УК РФ, объединяющей ненадлежащее исполнение и неисполнение профессиональных обязанностей в этой крайне важной и рискованной сфере деятельности.
Рассмотренные спорные вопросы правоприменительной практики показывают, что, несмотря на изменившуюся политику со стороны государства, на демографическую
ситуацию в стране остается много нерешенных проблем организационного и правового характера. Назрела необходимость продуманной правовой охраны жизни человека не только в её социальный период существования, но и внутриутробного. Безответственно-равнодушное отношение к человеческой жизни в наиболее значимый период её существования необходимо пресекать надлежащими правовыми средствами. Признание абсолютной ценности человеческой жизни должно сопровождаться оздоровлением нравственных ориентиров в обществе, сосредоточенным вниманием государства к потребностям системы здравоохранения, обеспечением реальной доступности квалифицированной медицинской помощи каждому нуждающемуся в ней.
Литература:
1. Уголовный кодекс Российской Федерации: Российская газета. -18.06.1996. — Ns 113; 19.06.1996. — Ns 114; 20.06.1996. — Ns 115; 25.06.1996. — № 118 (по состоянию на 03.02.2014).
2. Уголовный кодекс РСФСР: Ведомости ВС РСФСР. — 1960. — № 40. — ст. 591.
3. Основы законодательства об охране здоровья граждан в Российской Федерации
4. Сучков А.В. К вопросу о противоречивости квалификации преступных деяний медицинских работников при исполнении профессиональных (должностных) обязанностей по ст. 293 УК РФ «Халатность» //Медицинское право. — 2013. — № 6 (52). — С. 40-48.
5. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Собрание законодательства РФ. — 24.12.2001. — № 52 (ч. I). — Ст. 4921 (по состоянию на 15.02.2014).
6. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) /Бриллиантов А.В., Долженкова Г.Д., Иванова Я.Е. и др. / под ред. А.В. Бриллиантова. — М.: Проспект, 2010. — С. 298-299.
7. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации РФ (постатейный); (исправлен, дополнен, переработан) / под ред. А.И. ЧучаеваМ.: Контракт, 2013. — С. 78.
8. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) (13-е издание, переработанное и дополненное) / отв. ред. В.М. Лебедев. — М.: Юрайт, 2013. — С. 178.
9. Об Отраслевых стандартах объемов акушерско-гинекологической помощи: Приказ Минздрава РФ от 05.11.1998 № 323 (вместе с «Отраслевыми стандартами объемов обследования и лечения беременных, рожениц и родильниц», «Отраслевыми стандартами объемов обследования и лечения при гинекологических заболеваниях») // Здравоохранение. — 1999 (начало). — № 3; Здравоохранение. — 1999 (продолжение) № 5; Здравоохранение. — 1999 (продолжение). -№ 6; Здравоохранение. — 1999 (продолжение). — № 9; Здравоохранение. — 1999 (продолжение). — № 10; Здравоохранение. — 1999 (окончание). — № 11.
10. О медицинских критериях рождения, форме документа о рождении и порядке его выдачи Приказ Минздравсоцразвития России от 27.12.2011 № 1687н (ред. от 02.09.2013) //Российская газета. — № 64. — 23.03.2012.
11. Об охране здоровья граждан в Российской Федерации: Федеральный закон 21.11.2011 № 323-ФЗ (ред. от 28.12.2013) // Собрание законодательства РФ. — 28.11.2011. — № 48. — Ст. 6724.
12. Об утверждении Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека: Приказ Мин-здравсоцразвития РФ от 24.04.2008 № 194н (ред. от 18.01.2012) (Зарегистрировано в Минюсте РФ 13.08.2008 № 12118). — Российская газета. — № 188. — 05.09.2008.
13. Фукс И.Б. Проблема преступности плодоизгнания: уголовно-социологический этюд — Харьков: Типо-Литография М. Сергеева и Г. Гаченка, 1910. — С. 7-8.
14. Перевозчикова Е.В., Панкратова Е.А. Конституционное право на жизнь и правовой статус эмбриона человека. — Медицинское право. - 2006. - № 2. - С. 16-22.
15. Селихова О.Г. Конституционно-правовые проблемы осуществления права индивидов на свободу и личную неприкосновенность: Дис. ... к.ю.н.: 12.00.02. — Екатеринбург, 2002. — С. 73, 205.
© Е.Х. Баринов, П.О. Ромодановский, 2014 УДК 340.6
Е.Х. Баринов, П.О. Ромодановский
ВОПРОСЫ КОНТРОЛЯ ПРОВОДИМЫХ СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКИХ ЭКСПЕРТИЗ ПО УГОЛОВНЫМ И ГРАЖДАНСКИМ ДЕЛАМ В ГОСУДАРСТВЕННЫХ СУДЕБНО-ЭКСПЕРТНЫХ УЧРЕЖДЕНИЯХ
Кафедра судебной медицины и медицинского права (зав. кафедрой - проф. П.О. Ромодановский) ГБОУ ВПО «Московский государственный медико-стоматологический университет им. А.И. Евдокимова» МЗ РФ В статье приводятся сведения о значении контроля проводимых судебно-медицинских экспертиз по уголовным и гражданским делам.
Ключевые слова: судебно-медицинская экспертиза, обоснованность, выводы.
QUESTIONS OF CONTROL OF CARRIED-OUT FORENSIC MEDICAL EXAMINATIONS ON CRIMINAL AND CIVIL CASES IN THE PUBLIC JUDICIAL AND EXPERT INSTITUTIONS E.H. Barinov, P.O. Romodanovsky
Data on value of control of carried-out forensic medical examinations provided in article on criminal and civil cases.
Key words: forensic medical examination, validity, conclusions.
Одним из основополагающих нормативных доку- ется Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О
ментов в работе судебно-медицинского эксперта явля- государственной судебно-экспертной деятельности в Рос-
10
сийской Федерации» (далее ФЗ о ГСЭД). Согласно ст. 8 об объективности, всесторонности и полноте исследования ФЗ о ГСЭД: «эксперт проводит исследование объективно, на строго научной и практической основе, в пределах соответствующей специальности, всесторонне и в полном объеме. Заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных».
К великому сожалению такое случается не всегда. Достоверно установлено, что основным поводом вызова экспертов в суды и постановки многочисленных вопросов являются недостатки заключений экспертиз, произведенных на предварительном следствии. Подобное касается и экспертиз, проведенных по материалам дела, как в ходе уголовного, так и гражданского процесса.
Вышеизложенное свидетельствует, что важнейшим элементом в практической деятельности судебно-медицинского эксперта является работа на собственными ошибками и ошибками своих коллег.
Данная работа в первую очередь учитывает самоконтроль судебно-медицинского эксперта. В обязательном порядке, после окончательного оформления заключения, эксперт внимательно перечитывает его, проверяет наличие ошибок и исправляет их.
При этом поиск ошибок нельзя ограничивать проверкой своего заключения потому, что источником многих ошибок является стереотип мышления, который существенно дополняет компиляцию заключений посредством компьютерной и множительной техники. Читая свой текст судебно-медицинский эксперт, в силу стереотипа мышления, в автоматическом режиме находит написанное правильным, последовательным, обоснованным и остается полностью уверенным в достоверности изложенных сведений. Если же тот же текст читает другой человек, с другим стереотипом построения умозаключений, он найдет написанное неправильным, непоследовательным и, соответственно, необоснованным. Поэтому основной контроль должен ложиться на руководителя подразделения и государственного судебно-экспертного учреждения (ГСЭУ).
Согласно Приказу от 12 мая 2010 г. № 346н «Об утверждении порядка организации и производства судебномедицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Российской Федерации» в разделе XI «Порядок организации контроля и учета производства экспертиз» четко отмечено: «Контроль производства экспертиз осуществляет руководитель ГСЭУ, который обязан:
- создавать необходимые условия для производства экспертиз, сохранности представленных объектов и материалов дела, соблюдения правил противопожарной и техники безопасности, санитарно-гигиенических правил и норм;
- контролировать сроки и качество выполнения экспертиз, не нарушая принцип независимости эксперта;
- организовывать взаимодействие сотрудников ГСЭУ со специалистами экспертных, образовательных, медицинских и научных организаций;
- организовывать выборочное письменное рецензирование заключений экспертов».
К сожалению сам руководитель ГСЭУ вряд ли в состоянии проконтролировать, детально вычитать и проанализировать каждый экспертный документ, выходящий из учреждения. Это ещё усложняется и тем, что в ГСЭУ будут оформляется экспертные заключения, связанные с экспертизой трупов, живых лиц, вещественных доказа-
тельств, комиссионные судебно-медицинские экспертизы.
Поэтому на заключительном этапе выполнения экспертизы в ГСЭУ основной этап проверки обоснованности и достоверности экспертного заключения ложится на руководителя подразделения (заведующего отделом, отделением, лабораторией).
Следует отметить и тот факт, что судебно-медицинская экспертиза должна быть закончена в трехдневный срок с момент получения результата последнего исследования. Вследствие этого проверка обоснованности данного экспертного заключения не должна превышать данное время. Это в свою очередь ложится тяжким грузом на плечи руководителя ГСЭУ или руководителя подразделения ГСЭУ.
В ряде случаев руководители ГСЭУ и подразделений ГСЭУ самоустраняются от проверки заключений, ссылаясь на собственную занятость, с одной стороны, и независимость экспертов, с другой стороны. Вышеизложенное, порой, приводит к тому, что следствие и, в конечном итоге, суд получает заключение эксперта, которое не отвечает требованиям ст. 8 об объективности, всесторонности и полноте исследования ФЗ о ГСЭД.
Необходимо отметить и тот факт, что до настоящего времени существует практика назначения на руководящие посты в ГСЭУ лиц, не обладающих должным опытом работы, но имеющих ученые степени, которые просто в силу своей неопытности не в состоянии, в должной мере, контролировать сотрудников своего подразделения. От действия подобных руководителей подразделений страдает не только сама судебно-медицинская служба, но и ведение уголовных и гражданских дел.
В качестве примера можно привести следующий случай.
Из заключения эксперта на гр-на Б., 1978 года рождения ГБУЗ «Бюро судебно-медицинской экспертизы ДЗ Москвы» следует, что 7.11.2010 г. потерпевшему были нанесены множественные удары в область грудной клетки.
В ходе проведения данной судебно-медицинской экспертизы были изучены и обработаны представленные медицинские документы потерпевшего (медицинская карта амбулаторного больного травматологического отделения поликлиники г. Москвы, медицинская карта стационарного больного из ГКБ им. С.П.Боткина).
Обращает на себя внимание тот факт, что представленные медицинские документы из ГП и ГКБ им.С.П.Боткина изложены очень лаконично и довольно сумбурно, что затрудняет представление о состоянии потерпевшего в момент его поступления как в поликлинику, так и в стационар.
Сведения о дальнейшем лечении и обследовании потерпевшего отсутствуют, что затрудняет составление представления о динамике посттравматического периода.
Следует отметить тот факт, что в представленных в распоряжение судебно-медицинского эксперта, медицинских документах из городской поликлиники каких-либо телесных повреждений, в том числе и в области грудной клетки, описано не было. Обращает на себя внимание и тот факт, что в травматологическом отделении городской поликлиники потерпевший был осмотрен только 8.11.2010 г. в 13.30, более чем через 1,5 суток с момента предполагаемых событий 7.11.2010 г., и получения травмы в 1.00. Только со слов больного отмечено, что он был избит. Отсутствуют сведения о том, как он себя чувствовал все это время до момента обращения в лечебное учреждение.
Остается загадкой, как при отсутствии телесных повреждений и целостности ребер был выставлен диагноз
11
«Ушиб правой половины грудной клетки с повреждением правого легкого, пневмоторакс»?
Необходимо уточнить и тот факт, что при поступлении в ГКБ им. С.П.Боткина 8.11.2010 г. у гр-на Б. вновь не было обнаружено никаких телесных повреждений в области лица, головы, туловища, конечностей. Повреждений в области грудной клетки вновь не было зафиксировано. В стационаре было выявлено, что кости скелета, в том числе и ребра, не повреждены. В ходе динамического наблюдения за больным телесных повреждений также обнаружено не было. В ходе рентгенологического исследования грудной клетки состояние легочной ткани описано не было. Весь упор был сделан только на пневмоторакс. Обращает на себя внимание, что в стационаре гр-н Б. пробыл до 12.11.2010 г., что не очень то укладывается в картину угрожающего для жизни явления. При этом постоянно отмечается, что состояние больного было удовлетворительное, а гемодинамика стабильная. Дневниковые записи практически не представлены, что является тактической ошибкой.
Удивляет и тот факт, что после выписки из стационара гр-н Б. в какое-либо медицинское учреждение не обращался и лечение не продолжал. Вышеуказанное также не укладывается в картину опасного для жизни состояния.
Вышеизложенное позволяет усомниться в объективности выставленного в медицинских учреждениях диагноза: «Ушиб правой половины грудной клетки. Правосторонний посттравматический гемопневмоторакс».
Представленные в распоряжение судебно-медицинского эксперта рентгенограммы грудной клетки гр.Б. от 8.11.2010 г. были самостоятельно исследованы судебномедицинским экспертом Ш. При этом детальное описание изученных рентгенограмм грудной клетки отсутствует. Складывается впечатление, что судебно-медицинский эксперт не обладал специальной подготовкой для самостоятельного исследования рентгеновских снимков. В такой ситуации, судебно-медицинскому эксперту целесообразно было бы направить представленные рентгеновские снимки на описание специалисту рентгенологу Бюро судебно-медицинской экспертизы ДЗ Москвы. Детальное описание рентгеновских снимков позволило бы объективно оценить состояние поврежденной легочной ткани и выяснить отсутствие костно-травматических изменений. Данное исследование позволило бы решить вопрос о травматическом или нетравмотическом характере повреждения правого легкого. Однако, всего этого выполнено не было. Данный факт является существенным упущением со стороны судебно-медицинского эксперта, который явно недооценил сложность данного конкретного случая.
Все вышеизложенное не могло не отразиться на формулировке выводов. Выводы были сформулированы на основании полученных, в ходе проведенного экспертного заключения, данных. По ряду позиций ответы судебномедицинского эксперта на вопросы поставленные на его разрешение вызывают сомнения в своей объективности и научной обоснованности.
Прежде всего вызывает сомнение травматический характер правостороннего пневмогемоторакса (воздух и кровь в правой плевральной полости), так как каких-либо телесных повреждений или следов телесных повреждений, так же как раны, ссадины, кровоподтеки, переломы или трещины ребер в двух лечебных учреждениях г. Москвы у гр-на Б. обнаружено не было.
Медицинская практика знает случаи, когда происходят самостоятельные, спонтанные разрывы легочной ткани у лиц страдающих легочной патологией. В качестве примера можно привести такую патологию, как буллезная
эмфизема легких. В подобных случаях разрыв может произойти спонтанно без травматического воздействия в область грудной клетки. Спонтанный пневмоторакс может развиваться и при другой легочной патологии.
На основании вышеизложенного следует полагать, что в ходе проведения данной судебно-медицинской экспертизы не была проведена дифференциальная диагностика между травматическим пневмотораксом и спонтанным, возникшим самопроизвольно, без травматического воздействия, пневмотораксом.
В виду сложности случая необходимо было запросить у лица назначившего судебно-медицинскую экспертизу все медицинские документы из всех медицинских учреждений куда обращался гр-н Б. до событий 7.11.2010 г., а также документы по поводу долечивания его после выхода из стационара. Помимо того необходимо было настоять на том, чтобы на судебно-медицинскую экспертизу был представлен лично гр-н Б., которого следовало бы после освидетельствования направить на консультацию к специалисту пульмонологу Бюро судебно-медицинской экспертизы ДЗ Москвы. К специалисту-пульмонологу необходимо было направить все медицинские документы свидетельствуемого и рентгеновские снимки. При необходимости можно было бы провести контрольное рентгенологическое исследование. Однако, этого также сделано не было, что вновь является существенным упущением со стороны судебно-медицинского эксперта.
Кроме того, в виду сложности случая необходимо было передать данную судебно-медицинскую экспертизу в отдел комиссионных экспертиз Бюро судебно-медицинской экспертизы ДЗ Москвы для всестороннего изучения с привлечением специалистов клинического профиля. К великому сожалению этого выполнено не было.
Судебно-медицинского эксперта Ш. не насторожил тот факт, что за медицинской помощью гр-н Б. обратился крайне поздно с момента предполагаемых событий, более чем через 1,5 суток. При этом телесных повреждений у него выявлено не было. Однако, данный факт во внимание принят не был.
Вышеизложенное свидетельствует о том, что на основании имеющихся данных не представляется возможным связать выявленный у гр-на Б. правосторонний пневмогемоторакс с событиями 7.11.2010 г. На основании имеющихся данных также не представляется возможным говорить о «тупой травме грудной клетки, ушибе правого легкого», так как научного подтверждения этому факту обнаружено не было.
Однако, несмотря на все приведенное выше данное экспертное заключение было завизировано заведующим подразделением и передано лицу, назначившему судебномедицинскую экспертизу. На основании этого заключения эксперта, подозреваемому было предъявлено обвинение по ст. 111 УК РФ (причинение Тяжкого вреда здоровью).
В итоге следствием или судом будет назначаться дополнительная судебно-медицинская экспертиза, а в ряде случаев повторная судебно-медицинская экспертиза.
Следует отметить, что повторная экспертиза назначается в связи с сомнениями в обоснованности или правильности заключения эксперта. Это обусловливает необходимость поручения ее другому эксперту или экспертам, а в необходимых случаях даже направления материала в другое экспертное учреждение.
Повторная экспертиза назначается, в частности, при выявлении профессиональной некомпетентности ранее назначенного эксперта, при нарушении процессуальных правил производства экспертизы, обеспечивающих правильность ее выводов, при выяснении обстоятельств, ука-
12
зывающих на возможную заинтересованность эксперта в исходе дела, при использовании средств и методов, не отвечающих уровню данной отрасли знаний; при несоответствии исходных данных и выводов, при разногласиях членов экспертной комиссии и т.п.
При этом, учитывая изложенное в Приказе от 12 мая 2010 г. № 346н «Об утверждении порядка организации и производства судебно-медицинских экспертиз в государственных судебно-экспертных учреждениях Российской Федерации»: «При выявлении нарушений экспертом требований действующего законодательства по производству экспертиз, медицинских технологий и методик их производства, а также при наличии иных оснований, вызывающих сомнения в обоснованности выводов конкретной экспертизы, руководитель ГСЭУ вправе письменно проинформировать об этом в процессуально установленном порядке орган или лицо, назначившее экспертизу». К сожалению, такое встречается не всегда.
Особые сложности при проверке вызывают случаи комиссионной судебно-медицинской экспертизы, связанной с неблагоприятными исходами при оказании медицинской помощи, проводимее в рамках гражданского процесса. Это связано с тем, что не только судебно-медицинские, но и руководители подразделений ГСЭУ не до конца понимают предметы, цели и задачи и, соответственно, пределы, судебно-медицинской экспертизы в гражданском судопроизводстве.
Судебно-медицинская экспертиза по гражданским делам назначается в связи с умалением в личной сфере или для установления состояния здоровья.
В гражданском процессе заключение судебной экспертизы имеет, в конечном счете, имущественные последствия. Суд, используя экспертные выводы в качестве доказательства по делу, выносит решение, на основании которого одна сторона процесса неизбежно поступается материальными ценностями.
Следует отметить тот факт, что судебно-медицинская экспертиза имеет дело не с благополучием, а с утратами имеющегося здоровья. Здоровье же имеет ясную правовую характеристику как нематериальное благо - объект гражданских прав. Оно непередаваемо и неотчуждаемо. Здоровье принадлежит правообладателю. Его право на здоровье абсолютно и защищается государством. Однако, в качестве объекта прав - здоровье рассматривается правоприменителем, а для судебно-медицинской экспертизы здоровье - это объект биологической природы, подлежащий оценке, в том числе на предмет умаления. Судебно-медицинская экспертиза призвана предоставить суду заключение для конвертации медицинского смысла в правовой.
Судебно-медицинская экспертиза обслуживает потребности правовой процедуры. Задача судебно-медицинской экспертной комиссии - не выяснить истину по делу для себя, а дать возможность суду квалифицировать правонарушение. И в этом смысле разницы нет, уголовное это дело или гражданское. Различия лишь в характере и составах правонарушений. Но именно потому, что такие различия есть, судебно-медицинская экспертиза, следуя потребностям конкретного процесса, должна исходить из нужд правоприменителя в квалификации соответствующего деяния и его последствий.
Судебная процедура строится в правовом поле. Однако, если суд формирует свои выводы на основании правовой оценки, то судебно-медицинская экспертиза - на основании фактической оценки (в рамках процессуальных требований) обстоятельств дела. Между правовой и фактической оценкой этих обстоятельств может возникать произвольного масштаба расхождение, обусловлен-
ное рядом причин. Суд может сделать правоприменительные выводы на основе:
- неправильного истолкования неправильной оценки судебно-медицинской экспертизой фактических обстоятельств;
- неправильного истолкования правильной оценки судебно-медицинской экспертизой фактических обстоятельств;
- правильного истолкования неправильной оценки судебно-медицинской экспертизой фактических обстоятельств;
- правильного истолкования правильной оценки судебно-медицинской экспертизой фактических обстоятельств.
Между тем задачей суда является правильная правовая оценка фактических обстоятельств дела. И привлечение судебно-медицинской экспертизы для целей правильной фактической оценки этих обстоятельств - вынужденная мера, поскольку суд не обладает специальными познаниями в области медицины. Однако, суд не может и не должен зависеть от правильности или неправильности фактической оценки обстоятельств дела судебно-медицинской экспертизой. В этой связи ему необходим инструментарий оценки пригодности выводов судебно-медицинской экспертизы для целей правоприменения. Предметом правовой оценки судом являются не выводы судебно-медицинской экспертизы, а фактические обстоятельства дела. Поэтому правильная правовая оценка фактических обстоятельств на основе выводов судебно-медицинской экспертизы возможна тогда, когда такие выводы правильно отражают эти обстоятельства. Иными словами, суд должен иметь возможность убедиться в том, что фактические обстоятельства не изменены оценкой судебно-медицинской экспертизы, препятствуя правильной правовой оценке этих обстоятельств. Для этого ему необходима оценка выводов судебно-медицинской экспертизы.
Оценка выводов судебно-медицинских экспертиз в материально-правовом плане представляет собой их соответствие правилам медицины, правовым основаниям оказания медицинской помощи и волеизъявлению правообладателя; в процессуальном плане - потребностям правосудия по конкретному делу, законным интересам сторон и поставленным перед судебно-медицинской экспертизой вопросам как отправным началом для разрешения правового конфликта.
Примером обоснованной комиссионной судебно-медицинской экспертизы может служить следующий случай.
27.01.02 в городскую больницу с острой болью в животе была доставлена беременная С., 18 лет со сроком беременности 19 недель. В тот же день была госпитализирована в отделение гинекологии и прооперирована по поводу острого аппендицита. На следующий день после проведения операции появились тошнота, рвота, сильные боли в животе. Данное состояние вначале было расценено, как токсикоз беременных. Затем, было высказано предположение об «угрозе выкидыша» и назначено соответствующее лечение. Все это время больная находилась в отделении гинекологии и была осмотрена хирургом после операции только на 6-е сутки.
06.02.02 перестало выслушиваться сердцебиение плода. Не оценив объективно тяжесть состояния больной, врачами было решено провести родоразрешение через естественные родовые пути. Однако, стимуляция родовой деятельности не дала ожидаемого результата и только усугубила тяжелое состояние больной. В 18.00 осмотрена реаниматологом и впервые была заподозрена тонкокишечная спаечная непроходимость. Решено было выполнить
13
операцию кесарева сечения с целью извлечения мертвого плода, при которой был обнаружен некроз тонкой кишки, перитонит. После было проведено еще 23 лапаротомии на фоне развившегося сепсиса. 08.04.02 зафиксирована смерть больной.
Причиной смерти гр-ки С., 1982г.р. явился сепсис и полиорганная недостаточность, развившиеся на фоне ранней спаечной кишечной непроходимости, в результате которой развился некроз петли тонкой кишки и распространенный гнойный перитонит.
Родственниками гр.С. был предъявлен иск к стационару. В ходе гражданского процесса была назначена и проведена комиссионная судебно-медицинская экспертиза. В выводах экспертной комиссии было отмечено, что между действиями врачей, лечивших гр-ку С. и ее смертью прослеживается прямая причинно-следственная связь. В диагностике и лечении гр-ки С. было допущен ряд нарушений, а именно: а) запоздалая диагностика острой спаечной кишечной непроходимости (диагноз был выставлен только на 10-е сутки); б) при попытке родоразрешения через естественные родовые пути не учитывалось тяжелое состояние больной - необходимо было сразу провести операцию
кесарева сечения; в) во время первой релапаротомии явления острой кишечной непроходимости не были ликвидированы (проксимальный конец кишки перевязан, опорожнения и интубации кишки не проводилось); г) больная должна была быть госпитализирована в хирургическое отделение, где должна была быть проведена консультация акушера-гинеколога; д) повторный осмотр больной после операции врачом-хирургом проведен несвоевременно. Гр-ка С. была осмотрена только 01.02.2002г., соответственно отсутствовало и динамическое наблюдение за состоянием ее здоровья в послеоперационный период. В представленной медицинской документации отсутствуют дневниковые записи хирурга за этот период.
Причина возникновения разлитого гнойного перитонита у гр-ки С.- некроз участка тонкой кишки в результате острой спаечной кишечной непроходимости. При своевременной диагностике острой спаечной высокой тонкокишечной непроходимости и ее своевременной ликвидации, жизнь гр-ки С., 1982г.р. могла быть сохранена.
На основании данных проведенной комиссионной судебно-медицинской экспертизы иск потерпевшей стороны был судом удовлетворен.
Литература:
1. Баринов Е.Х., Родин О.В., Тихомиров А.В. Правовая общность и различия медицинской деятельности и судебно-медицинской
экспертизы //Медицинская экспертиза и право, 2010. — № 3. — С. 5-7.
2. Баринов Е.Х., Родин О.В., Тихомиров А.В. Предметная область судебно-медицинских экспертиз по гражданским делам о причи-
нении вреда здоровью при оказании медицинских услуг //Медицинская экспертиза и право, 2010. — № 3. — С. 8-15.
