CC BY
228
УДК 94(44).055+929Антрэ
ВОПРОСЫ ИЗУЧЕНИЯ ИСТОРИИ ОККУПАЦИИ ФРАНЦИИ В 1814-1818 гг.
И РАБОТЫ Ж. АНТРЭ
А.В. Гладышев
Саратовский государственный университет, кафедра истории нового и новейшего времени E-mail: [email protected]
В статье рассматриваются основные этапы развития французской историографии оккупации Франции войсками союзников в 1814-1818 гг. В центре внимания - работы одного из ведущих французских специалистов в этой области Ж. Антрэ, написанные в русле «культурной истории» войны (L'histoire culturelle de la guerre) и касающиеся, в том числе, и вопросов исторической памяти французов
о «казаках».
Ключевые слова: История Франции. История Реставрации. История оккупации 1814-1818 годов. Историография. Ж. Антрэ.
J. HANTRAYE ON HISTORICAL ISSUES OF FRENCH OCCUPATION 1814-1818
A.V. Gladishev
In this article author examines French historiography of the period of the occupation of France by the allied Forces in 1814-1818. Author focuses on the texts of one of the leading French writers and experts in this field, J. Hantraye, his cultural historical approach (L'histoire culturelle de la guerre). Also article describes a historical memory of French about «cosaques».
Key words: History of France. History of Restauration. History of Occupation 1814-1818. Historiography. J. Hantraye.
Вопросы изучения истории оккупации Франции союзными войсками в ходе и после завершения наполеоновских войн, вплоть до решений конгресса Священного союза 30 сентября - 21 ноября 1818 г. в городе Ахен (Экс-ля-Шапель), остаются для нашей отечественной историографии территорией не то что маргинальной, а практически неизведанной и даже неизвестной. Редкие попытки коснуться этой тематики ограничивались ис-
ключительно военной стороной проблемы1 или персоналиями русских генералов (например, командующего русским Оккупационным корпусом М.С. Воронцова2 или В.И. Левенштерна3). Лишь в самое последнее время о восприятии русскими (в том числе и военными) Франции в этот период стала писать М. Губина4.
Для французской историографии, естественно, эта тема должна была бы вызывать более живой интерес. Но и здесь внимание исследователей в первую очередь привлекали сражения и маневры: как в политике, так и на поле боя. Войска союзников находились на территории Франции 5 лет: с 1814 по 1818 год. Их пребывание здесь в 1814 г. связано с военной кампанией, в 1815 г. -опять с военной кампанией и с 20 ноября 1815 г. (Парижский договор) по ноябрь 1818 г. (договор в Экс-ля-Шапель) - с оккупационным режимом. Довольно давно заложив традицию различать «первую» (январь-апрель 1814 г.) и «вторую» (1815-1818 гг.) оккупации, французские историки долгое время отдавали предпочтение скорее истории «вторжений», чем истории собственно «режима оккупации». Приоритеты были расставлены еще современниками. Кавалер Почетного Легиона за службу в Наполеоновской разведке Альфонс Бошам писал в 1816 г. историю «кампаний» 1814 и 1815 гг. как древние греки историю «деяний». «Переход», «захват», «взятие», «марш», «сопротивление», «декларация», «внезапное появление казаков» и «манера действий казаков», «сопротивление» и «вступление союзников в Париж», «марш по Елисейским полям», «въезд Людовика Желанного в столицу» и «отъезд союзников»5, - все это есть, но нет ни слова о режиме оккупации... Довольно скоро появляется целый ряд исследо-
1 Напр., действиями казачьих полков. См.: Рахимов Р.Н. История тептяр-ских конных полков. 1790-1845. Уфа, 2008.
2 См.: Захарова О.Ю. Генерал-фельдмаршал светлейший князь М.С. Воронцов. Рыцарь Российской империи. М., 2001.
3 См.: Цоффка В.В. Личность генерала В.И. Левенштерна в оценке французского военного историка М.А. Вейля j j Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Пробюлемы. Бородино, 1997.
4 См. ее диссертацию 2007 г.: Goubina M. La perception reciproque des Frangais et des Russes d'apres la litterature, la presse et les Archives 1812-1827 j j URL: http:j j www.theses.paris4.sorbonne.frj these_goubinaj paris4j2007j these_goubinaj htmljindex-frames.html (дата обращения: 10.11.2012).
5 Beauchamp A., de. Histoire des campagnes de 1814 et de 1815, comprenant l'histoire politique et militaire des deux invasions de la France, redigee sur des materiaux authentiques ou inedits. Paris, 1816. T. 1.
ваний по региональной истории, которые прямо посвящены истории «вторжения», либо оккупации6, либо содержат специальный соответствующий раздел или параграф7. Но в массе своей это по-прежнему история событийная, к тому же еще и «эпизодная».
Несмотря на «мелкость» и фрагментарность исследовательского фокуса уже тогда эта история, часто еще живая в памяти земляков, вызывала страсти и споры. Уже тогда между краеведами шли дискуссии о том, оказывал их город или не оказывал (как, в какой степени, почему) сопротивление иностранным войскам. Так, Ван Аккер сделал на заседании общества любителей истории Камбрэ сообщение по изданной в 1855 г. в Женеве книге воспоминаний одного швейцарского офицера об осаде Камбрэ в 1815 году8. Информация Ван Аккера акцентировала силу духа и храбрость ме-
6 См.: Leroy (Aime). Fragments sur l'histoire du Nord de la France en 1815, adres-ses en forme de lettres a M. Abel du Pujol / / Archive historique du Nord de la France, l-re serie. 1829. T. I. P. 335-476; Он же: Fragments sur l'invasion du nord de la France en 1815, et sur l'occupation militaire d'une partie de cette frontiere pendant les trois annees suivantes. Valenciennes, 1831; Prignet. Invasion du Nord et occupation d'une partie de la frontiere. Valenciennes, 1835; Beauville V. Histoire de Montdidier. Paris, 1857. 3 v. Livre 1. (Рец. cм.: Dornt D'arcq L. Bibliotheque de l'ecole des chartes. 1859. Т. 20. № 20. P. 182-194); Fleury E. Le departement de l'Aisne en 1814. Laon, 1858; Lecomte E. Les Autrichiens dans le departement de l'Ain et dans le Pays-de-Gex en
1814 et en 1815: episode historique. Paris, 1859; Lebeau I., Micaux A. Notice sur les eve-nements dont Avesnes a ete le theatre en 1814-1815 / / Notices historiques sur l'ar-rondissement d'Avesnes. Avesnes. 1859. P. 11-20; Steenackers F.F. L'Invasion de 1814 dans la Haute-Marne. Paris, 1868; Cassagne P. de. Invasion de 1814 dans le departement des Vosges. Correspondance inedite du general Cassagne. Epinal, 1877; Giard R. (Wi-mannus). Valenciennes et l'occupation anglaise. Valenciennes, 1900; Van Ackere. Le siege de Cambrai en 1815. Souvenirs d'un officier Suisse, lieutenant au 42e d'infanterie, arrivant a Cambrai le 22 juin 1815 / / Memoire Societe d'emulation de Cambrai. 1901. №. 55; Galonne A., de. Histoire de la ville d'Amiens: Amiens au XIXe siecle. Amiens; Paris, 1906; Deloffre. Landrecies de 1814 a 1818, fragments d'histoire locale suivis de notes biographiques et historiques sur le marechal Clarke, duc de Feltre, ne a Landrecies, 1765-1818. S.p., 1910; Deloffre. Landrecies de 1814 a 1818 // Bulletin de la Commission historique du departement du Nord. 1911, t. 28, P. 229-235. См. также: Du-mesnil A.J. Les Cosaques dans le Gatinais en 1814. Paris, 1880; Tournon Ph. A. de. Notes sur l'invasion du Lyonnais en 1814. Lyon, 1887; Beuve O. L'invasion de 1814-1815 en Champagne; souvenirs inedits publies avec une introduction et des notes. Paris; Nancy, 1914.
7 См.: Nicol Ch. Etude historique sur Pontfaverger et les communes environ-nantes. Reims, 1895.
8 См.: Van Ackere. Le siege de Cambrai en 1815. Souvenirs d'un officier Suisse, lieutenant au 42-e d'infanterie, arrivant a Cambrai le 22 juin 1815 / / Memoire Societe d'emulation de Cambrai. 1900. №. 55. P. 507- 513.
стных жителей, что шло в разрез с документами, представленными обществу другим краеведом Полем Делануа, установившем, что ни гарнизон города, ни ресурсы были неспособны выдержать осаду, да камбрезийцы и не оказали никакого сопротивления. Поскольку речь шла о «репутации жителей» города, то «Общество» попросило Ван Акра провести дополнительные исследования вопроса9.
Первая мировая актуализировала для французов обращение к проблематике немецкой оккупации, и Жан Рене посвятил довольно обширную статью (а затем и книгу), к тому же основанную в значительной части на архивных документах, истории австрийской оккупации в Ардеше10. После первой мировой войны в изучении данной темы появились новые веяния. Макс Брюше11, с одной стороны продолжил традиции «департаментской», «кантональной» или «коммунальной» истории12, а с другой предпринял попытку комплексного осмысления оккупационного периода 1814-1818 годов.
Среди работ, претендующих на изучение именно оккупационного режима, да к тому же не в региональном масштабе, а обобщающего характера, надо отметить 180-страничную доктор-
9 См.: Memoire Societe d'emulation de Cambrai. 1900. №. 55. P. XLV.
10 См.: Rёgnё J. Les autrichiens dans l'Ardeche en 1814 et 1815 j j Revue Historique de la Revolution Frangaise et de l'Empire. 1918. № 34-35; Idem: Les Autrichiens dans l'Ardeche en 1814 et 1815. Largentiere, 1919.
11 См.: Bruchet Max. L'invasion et l'Occupation du departement du Nord par les allies. 1814-1818. Lille, 1920. Тоже см.: Revue du Nord. 1920. T. 6. P. 261-300; Т. 7. P. 30-61, 99-110.
12 См.: Укажу лишь несколько исследований в этом ключе, касающихся нашей темы: Aillaud L. Chroniques du Vieux Nimes. Nimes, 1923; Mйssay J. L'occupation russe en 1815-1818 dans l' arrondissement d' Avesnes. Quelques renseignements inedits j j Mem. Soc. archeol. et hist. del'arrond. d'Avesnes. 1936. T. 16. P. 56-63; Cre-veaux E. L'occupation etrangere dans le departement de l'Aisne en 1814 et 1815 j j Etudes et documents divers. Paris, 1936; Duvivier J. La chute de 1'Empire dans la region de Bouchain et l'occupation du pays par l'armee danoise j j Bulletin de la Commission historique du departement du Nord. 1933. Т. 34. P. 191-192; Duvivier J. La ville de Bouchain et l'Ostrevent de 1814 а 1818. L'occupation danoise j j Bulletin de la Commission historique du departement du Nord. 1933. Т. 34. P. 322-338. См. также послевоенные публикации Ж. Дювивье, посвященные все той же датской оккупации Бушэна: Duvivier J. L'occupation etrangere dans la region du Nord de 1816 а 1818. Journal du lieutenant danois Minier j j Bulletin de la Commission historique du departement du Nord. 1948, T. 36. P. 47-49; Duvivier J. Occupation d'une ville par l'en-nemi apres Waterloo. Les Danois а Bouchain j j Actes du 81' congres des societes savants. Lille, 1955, P. 301-310.
скую диссертацию Андре Роже13, представленную в разряде «политических и экономических наук» и акцентировавшую внимание на вопросах права.
Если историю первой оккупации еще можно было признать падчерицей истории наполеоновской империи, то история второй оккупации уже по определению оставалась вне внимания наполеоноведов. Если о ней и писали, то обращали внимание главным образом на финансовую сторону вопроса: на то, как правительство искало деньги для содержания оккупационных войск. В XIX в., в пору бисмарковской политики военных тревог по отношению к недавно побежденной Франции, появилась работа, начавшая разговор «с конца» - работа А. Крё «Освобождение территории Франции в 1818 году»14. После Первой мировой войны эта историографическая линия была продолжена15.
Еще шире решил во время Второй мировой войны взглянуть на проблему А. Меркьёль, пошедший по правоведческим стопам Андре Рожэ16. Но в целом, видимо, гром недавних сражений все же заглушал мирное позвякивание шпор английского или датского офицера по мостовым маленького провинциального Валансьена или Дуэ: главным образом краеведы, любители-патриоты своих «валансьенов» и «дуэ» согласны были дышать архивной пылью, чтобы вывести из небытия на суд читателей сюжеты, связанные с малоприятной оккупацией и явно уступающие по привлекательности масштабов битвам народов.
После Второй мировой войны появляется целый ряд публикаций, посвященных оккупации, и в этом ряду любопытно отме-
13 См.: Roger A. L'Occupation de la France par les Allies en 1815 (juillet-novembre). Paris, 1924. После А. Роже А. Никол посвятит одну из глав своей книги освобождению Франции от оккупации, а всю книгу - собственно тому, как страна платила. См.: Nicoll A. Comment la France a paye apres Waterloo. Paris, 1929.
14 См.: Creux H. La liberation du territoire en 1818. Paris, 1875.
15 См.: А. Никол посвятит одну из глав своей книги освобождению Франции от оккупации, а всю книгу - собственно тому, как страна платила. См.: Nicoll A. Comment la France a paye apres Waterloo. Paris, 1929. См. также: Nigohosian V.-A. La Liberation du territoire frangais apres Waterloo 1815-1818. Bordeaux; Paris, 1931. Contamine H. Les consequences financieres des invasions de 1814 et de 1815 dans les departements de la Moselle et de la Meurthe. Metz, 1932.
16 См.: Merquiol A. Les Occupations etrangeres en France au XIXe siecle. These pour le doctorat en droit de l'Universite de Aix-Marseille. Nice, 1944.
тить, возросший интерес исследователей к «русскому вопросу», к истории тех мест, где были расквартированы русские части17. Отдельно в этой связи стоит упомянуть заслуги Ж. Брейяра и маленькую полемику с ним М. Колена.
Жан Брейяр (1945-2011) - блестящий знаток русского языка и исследователь, который, едва ли не первым в историографии постарался четко установить границы оккупируемой территории, к тому же, пожалуй, в наибольшей степени из современных специалистов именно он погрузился в изучении истории русской оккупации Франции. В ряде статей, изданных как во Франции, так и в России18, на протяжении более 30 лет он вновь и вновь (Жан Брейяр - филолог, а не историк, и писал, естественно, не только об оккупации) обращался к этой тематике.
В одном из своих относительно недавних докладов он отмечал, что историк, который задался целью реконструировать со-
17 См.: Ficheroulle A. L'entree des cosaques а Bailleul en 1814 j j Miscellanees bailleuloises et hazebrouckoises. Bulletin du Comite flamand de France. 1960. Т. XVI. Fasc. 2. P. 265-368; Mussay J. Maubeuge en 1815 j j Memoire Soc. archeologique et historique d'Avesnes. 1980. T. 27. P. 129-138; Desgranges J. L'oc-cupation etrangere dans le Cambresis de 1815 а 1818. Quelques aspects des rapports de la population avec les occupants j j Etudes cambresiennes de la Societe d'emulation de Cambrai. 1981. № 1. P. 13-21; Herbert G. Le Cambresis sous l'occupation russe, 1815-1819 j j Jadis en Cambresis. 1981. № 10. P. 1-10; Durin. Les Russes dans le Cambresis, 1816-1818 j j Jadis en Cambresis. 1981. № 11. P. 13-14. Или, напр., работа помощника библиотекаря Бюро Академического общества Сен-Квентина и историка-краеведа родного города Рене Дотёйля, в которой на основе документов из муниципального архива буквально по дням прослеживается история сдачи Сен-Квентина. См.: Dauteuille R. L'occupation russe et prussienne а Saint-Quentin en 1814 j j Federation des Societes d'Histoire et d'Archeologie de l'Aisne. Memoires. T. XXXI. 1986. Chauny, 1986.
18 См.: Breuillard J. L'occupation russe a Givet de 1816 a 1818, d'apres les Memoires du general-baron V.I. Lowenstern j j Revue historique ardennaise. 1977. T. XII. P. 57-77; Breuillard J. L'occupation russe en France, 1816-1818 jj 14 decembre 1824, orogone et heritage du movement des decembristes. Paris, 1980; Breuillard J. Les Russes envahisseurs et occupant en France (1816-1818). Fantas-mes et realites j j Slavica Occitania. Les russes et l'Orient. 1999. № 8. P. 67-113; Короткую версию этой статьи см.: Брейяр Ж. М.С. Воронцов в Мобеже. К истории русского оккупационного корпуса во Франции, 1816-1818 jj Воронцовы - два века в истории России. Труды Воронцовского общества. Вып. 6. СПб., 2000. С. 127-151; Переиздано: Алексеев В.Н. Графы Воронцов и Воронцов-Дашков в истории России. М., 2002. С. 320-340; Брейяр Ж. О некоторых политических аспектах пребывания русской армии во Франции (18161818 гг.) j j Е.Р. Дашкова. Портрет в контексте истории. М., 2004. С. 102-113.
бытия трех лет, в течение которых на территории Франции располагался русский оккупационный корпус, должен четко разграничить факты и мифы. Эта оккупация дала пищу для нескольких мифов, которые циркулируют на протяжении десятилетий: начиная с мифа о «русской угрозе» французскому трону, до конца XIX в., когда заключается франко-русский союз, когда под пером некоторых французских краеведов конца XIX в., полных энтузиазма от заключенного союза, эта оккупация изображалась идил-лически19. Но, как уверяет Ж. Брейяр, и без этой идеализации можно констатировать: территория занятая русскими войсками отличалась от других оккупированных территорий (англичанами, австрийцами, пруссаками, вюртембержцами и т.д.) «общим спокойствием, которое здесь царствовало в течение трех лет»20. Он не отрицает, что в 1814 г. имели место грабежи и бесчинства и со стороны русских частей, но подчеркивает, что «своим поведением русские войска значительно различались в зависимости от их состава»: одно дело регулярные части, другое - башкирская и калмыцкая конницы.
Вскоре после Ж. Брейяра его общий взгляд на оккупацию поддержал Марк Бланкпен (1909-2001) - журналист, писатель-новеллист и историк в одном лице. Он работал профессором в Женеве и Каире, много путешествовал, был генеральным секретарем, а затем и президентом «Альянс франсез» (1988). Переживший две мировых войны и плен, как исследователь он сосредоточил свои усилия на изучении ущерба от войн и на исследованиях по Германии. Самым известным его историческим эссе стала работа о повседневной жизни французов периода военной оккупа-
19 См.: Breuillard J. Heraclius de Polignac et quelques aspects de loccupation j j L'Influence frangaise en Russie au XVIIIe siecle: actes du colloque international, Paris, 14 et 15 mars 2003 j Poussou Jean-Pierre (red.). Paris, 2004. P. 437-464. Любопытно, как эти слова оказались созвучны, высказанным Ж. Ренье почти за 90 до Брейяря: «Вторжение <...> оставило глубокий след в народной душе. Легенда преувеличила события и людей, она их и улучшила, и ухудшила». Ренье так же обратил внимание, что эта легенда о вторжении пережила периоды своего бурного цветения, проявляя жизнестойкость и характеризуясь обилием подробностей. См.: Rёgnё J. Les autrichiens dans l'Ardeche en 1814 et
1815 j j Revue Historique de la Revolution Frangaise et de l'Empire. 1918. № 34. P. 177-178.
20 Breuillard J. Heraclius de Polignac. P. 438.
ции21. При этом нельзя сказать, что историки живо отреагировали на появление этой книги. Понадобился своего рода антропологический поворот в историографии войн («военной истории»), чтобы пробудился интерес историков к повседневной жизни французов времен «вторжений» и «оккупаций»22. Работа Марка Бланкпена так и не была признана за «веху», она скорее опровергает, нежели подтверждающей концепцию методологических и историографических «поворотов». Сегодня историки склонны датировать этот «поворот» в целом в военной истории серединой 1990-х годов23.
М. Колен, автор статей о Крылове, Радищеве, Чацком и идеологии декабристов, вслед за Ж. Брейяром и М. Бланкпеном, также обратился к историческим сюжетам24. С одной стороны, М. Колен согласен, что русские, в отличие от немцев, не имели комплекса мести25. С другой стороны, он, рассуждая о мнении, в соответствие с которым русские продемонстрировали гораздо больше гуманности, нежели пруссаки, оговаривается, что это будет справедливо для уровня правителей и первых государственных лиц, но есть еще уровень кантональной истории с ее постоями и реквизициями, приведшими в итоге к голоду. Колен знает точку зрения и Бланкпена, и Брейяра, но, по его мнению, они не использовали, якобы, местные источники. А вот сам Колен такие документы нашел и поэтому его взгляд на русскую оккупацию более «пессимистичен»26. Колену кажется, что русские молодые
21 См.: Blancpain M. La vie quotidienne dans la France du Nord sous les occupations (1814-1944). Paris, 1983. Подобный же компаративистский подход, но на другом материале применил позже Ф. Коше: Cochet Fr. Les occupations en Champagne-Ardenne, 1814-1944. Reims, 1996.
22 См.: При этом, и чисто военная история, никуда, естественно, не исчезла. См.: Blanchard Fr.-X. 1814, resistance et occupation des villes franc Daises. Paris, 2001.
23 См.: Roynette O. Pour une histoire culturelle de la guerre au XIXe siecle // Revue d'histoire du XIXe. 2005. № 30. P. 6.
24 См.: Colin M. A propos de l'occupation des Ardennes par les troupes al-liees (1815-1818); peut on parler d'un patriotisme des frontieres? / / Revue du departement des Ardennes. 1979. № 14; Idem. Comment l'opinion russe a-t-elle pu percevoir et ressentir les idees revolutionnaires frangaises (1789-1818)? / / Revue des etudes slaves. 1989. Т. 61. № 2. P. 87-102.
25 См.: Colin M. Comment l'opinion russe a-t-elle pu percevoir et ressentir les idees revolutionnaires frangaises (1789-1818)?..
26 См.: Colin M. Comment l'opinion russe a-t-elle pu percevoir et ressentir les idees revolutionnaires frangaises (1789-1818)?.. P. 99, note.
офицеры довольно быстро увидели, что простые французы симпатизируют не Бурбонам, а, как не странно, Наполеону, остающемуся символом революционных свобод. Эти чувства особенно были распространены в приграничных департаментах, весьма патриотично настроенных: экзальтация Наполеоном подчеркивала неприязнь Бурбонов. К таким департаментам относились и Арденны, с расквартированными в них русскими27.
Брейяр, кажется, пропустил эту попытку дискуссии мимо ушей. По крайней мере, заводя разговор об историографии вопроса, он о М. Колене вообще не упоминает (впрочем, как и о многих других) и отмечает, что если история вторжения иностранных войск тщательно изучалась, начиная с А. Уссэ, то сама оккупация, взятая комплексно, рассматривалась только с точки зрения истории дипломатии, истории ее открывающего (Ж.-А. Кректино-Жоли, А. Сорель и др.) и закрывающего конгрессов (Ж.-А. Крё, Р. Андрэ и др). И никто из этих авторов не занимался изучением русских28. Относительно изучения «русских» пока спорить не буду, а, вот, относительно общего состояния историографии темы замечу, что Ж. Брейяр в докладе 2004 г. явно проигнорировал не только М. Колена, но и защиту диссертации Ж. Ан-трэ (Hantraye) и работы других исследователей.
После «повседневности» жизни времен оккупации Бланкпена появились исследования «общественного духа» французов, проживающих на оккупированных территориях29. К. Куто в своей докторской диссертации исследовал «общественный дух»30
27 См.: Ibid. P. 100.
28 См.: Breuillard J. Heraclius de Polignac et quelques aspects de l'occupation russe de 1816-1818 en France j j L'influence frangaise en Russie au XVIII-e siecle. Paris, 2004. P. 438, note. См. также одну из последних его работ по истории русской масонской ложи в Мобеже: Idem. La loge militaire russe de Maubeuge (1817-1818) jj La franc-magonnerie et la culture russe. Slavica Occitania. № 24. Toulouse, 2007. P. 307-342.
29 См.: Couteau C. L'Esprit public dans l'arrondissement de Douai-Valenciennes de l'avenement de la Premiere Restauration а la fin de l'occupation (1814-1818). S.p., 2001.
30 См.: Автор четко отличает «общественный дух» и «общественное мнение». Если второе больше обращается к разуму, то первый к страсти. См.: Couteau C. L'Esprit public dans l'arrondissement de Douai-Valenciennes de l'avenement de la Premiere Restauration а la fin de l'occupation. (1814-1818). S.p., 2001. P. 13. Хотя, если вспомнить спорящего с А. Уссэ Р. Перрена, Л. Энгеранда или Эмиля Божо, то сам интерес К. Куто к «общественному духу» нельзя назвать исключительно новаторским. См.: Perrin R. L'esprit pub-
французов периода оккупации, проживающих в округе Дуэ и Валансьена.
В том же году, что и у К. Куто была защищена диссертация Жака Антрэ так же ограничивающаяся региональным аспектом31. Не замахиваясь на общую оценку эпистемологии, методологии или «творческой лаборатории» историка, на развернутый анализ его «исторических воззрений», «вклада в науку» и т.п., проследим основные подходы этого, за последнее десятилетие уже ставшего весьма известным в своей области, специалиста к изучению оккупации 1814-1815 годов.
Основные положения диссертации вошли в виде тезисов в одноименную работу, опубликованную в 2003 г. в «Annales his-toriques de la Revolution frangaise»32. В ней Жак Антрэ уверяет читателей, что «несколько лет» интересовался проблематикой современных войн и пришел к выводу о важности военного феномена для понимания людских сообществ вообще, и европейских обществ XIX и ХХ вв., в частности. В первую очередь внимание Антрэ привлекали процессы «брутализации» общества в период войны. И исходным моментом в этом процессе эпохи модерна он счел войны периода Революции и Империи33.
Относительно историографии оккупации Жак Антрэ указал, что среди тех работ, что хоть как-то освещают связь иностранных военных с местным населением, хотя прямо и не касаются специфических вопросов оккупации, он может посоветовать лишь
lique dans le department de la Meurt de 1814 а 1816 / / Annales de l'Est. 1913. № 2; Engerand L. L'Opinion Publique dans les provinces Rhenanes et en Belgique, 1789-1815. Paris, 1919; Beaujot E. L'Esprit public dans le departement du Nord au debut de la Restauration / / Revue du Nord. Tome XIX. 1933. P. 81-185. См. так же: Hautecloque G. Les Cent jours et la seconde Restauration dans le departement du Pas-de-Calais. Arras, 1907-1912. 3 vol. Любили рассуждать о состоянии общественного духа и современники событий. См.: Essai sur l'esprit public, par L***, ancien consul de France. Paris, 1815.
31 См.: Hantraye J. La societe frangaise et la guerre: les invasions et les occupations etrangeres en Seine-et-Oise (1814-1816). Paris, 2001.
32 См.: Hantraye J. La societe frangaise et la guerre: les invasions et les occupations etrangeres en Seine-et-Oise (1814-1816) / / Annales historiques de la Revolution frangaise. 2003. № 333. P. 140-147. Далее цитирование по этому изданию. Сокращенный вариант см.: Idem. Seine-et-Oise occupee 1814-1816 // La faute a Rousseau. 2003. № 33. P. 41-42.
33 См.: Hantraye J. La societe frangaise et la guerre. P. 140.
три тома А. Уссэ и работу Феликса Понтёйля (РоПеИ)34. Вообще же ему кажется, как это он утверждал в статье 2001 г., что эта тема еще «относительно малоизвестна»35.
Но Ж. Антрэ интересуют далеко не все аспекты истории оккупации. Своими работами он намеревается внести вклад в изучение военного насилия именно в отношении гражданских лиц, рассматривая свои усилия в общем русле исследований последних лет о военных конфликтах36. Его интересует насилие по отношению к гражданским лицам во всех его проявлениях: «насилие повсюду, ибо везде - враг, в городах, в деревнях, в домах, везде, где появляется напряжение между военными и гражданскими»37.
Его заинтересовала проблема «функционирования сельского мира в период оккупации», проблема адаптации этого мира к новым чрезвычайным обстоятельствам, которую он хотел понять через изучение «армейской логистики», а именно через изучение реквизиций. Ж. Антрэ обращается к вопросам питания войск, восприятия населением событий, а также реакции местных жителей на требования оккупационных властей, которым они обязаны были подчиняться38. Формы насилия были разнообразны, а степень различна и по региональным и по социальным показате-лям39. При этом указывается, что, если проявления насилия во времена оккупации 1814 и 1815 гг. могут показаться сегодня нам
34 См.: Ponteil F. La Chute de Napoleon Ier et la crise frangaise de 1814-1815. Paris, 1943.
35 Hantraye J. Guerre et monde rural. Les requisitions dans les environs de Paris (1814-1816) j j Histoire & Societes Rurales. 2001. Vol. 16. № 2. P. 117.
36 См.: Но ссылается при этом не на Брейяря или Бланкпена, на Стефана Одуан-Рузо. См.: Audoin-Rouzeau S. 1870. La France dans la guerre. Paris, 1989. Т.е. еще в одном из своих первых исследований, посвященных оккупации 1814 и 1815 гг. Антрэ практически прямо указывает на исследования по оккупации Франции в 1870 году как на побудительный источник для своих изысканий. Не удивительно, что через 10 лет он перейдет уже к сравнительному анализу этих двух периодов в истории Франции.
37 Hantraye J. La societe frangaise et la guerre. P. 143.
38 См.: Idem. Guerre et monde rural. P. 117. По его мнению, оккупации 1814 и 1815 гг. - важный эпизод истории начала современного периода Франции, ибо их последствия «были очень важны» для общества в целом, и для сельской местности в частности.
39 Иногда местным властям удавалось, как, например, мэру Сант-Мартен-дю-Тертр (Saint-Martin-du-Tertre) убедить военных (в данном случае Сакена) в бедности своей коммуны и тем самым избежать расквартирования в ней контингентов. См.: Hantraye J. Guerre et monde rural. P. 90.
более легкими, чем во времена оккупации 1870 г. или, тем более, в годы Первой и Второй мировых войн, то нам необходимо учитывать, что они очень болезненно воспринимались современниками, которые на десятилетия запомнили унижения, реквизиции, разрушения и еще более крепко - убийства и изнасилования40. Под этим углом зрения объектом внимания Ж. Антрэ стал департамент Сены-и-Уазы41 в период двух оккупаций42.
В 2003 г. у Ж. Антрэ помимо основных тезисов диссертации вышли еще две работы, посвященные истории оккупации. Это доклад по локальной истории одной коммуны в 1814-1816 гг. на коллоквиуме «Сен-Жермен-ан-Лайе во времена иностранной ок-
40 См.: Idem. La societe frangaise et la guerre... P. 144. Надо помнить, что насилие могло быть обоюдным. Наряду со случаями индивидуального насилия в отношении военных из числа союзных контингентов, о которых имеется мало информации, есть описания коллективных насильственных действий. Когда это было возможно, предпочитали использовать запугивание. Так, 6 мая 1814 г., мэр Сен-Сир (Saint-Cyr) сообщает, что русские военные пасли без разрешения своих лошадей на общинном лугу. Он попытался, договориться с русским офицером, но безуспешно. Тогда он привел 60 вооруженных национальных гвардейцев и военные тотчас же ретировались. См.: Idem. Guerre et monde rural. P. 88, note.
41 Это сельский регион с населением к концу империи в 429-430 тыс. жителей. Выбор его для изучения объясняется тем, «изучение оккупации всей страны весьма затруднительно», а Сена-и-Уаза - это крупнейший на то время департамент. В целом это богатый департамент, хотя между коммунами и могла быть очень большая разница. Речь шла о том, что бы враг стал хозяином политического и символического сердца страны - Парижа и его окрестностей - пространства необходимого для снабжения столицы. Здесь было много различных иностранных контингентов, что открывает исследователю возможности для сравнения. Наконец, в отличие от многих других регионов здесь сохранилось от той поры многочисленная документация. См.: Idem. La societe frangaise et la guerre... P. 142.
42 Ж. Антрэ сравнивает первую и вторую оккупации и подчеркивает, насколько вторая была тяжелее: более обширна географически - 60 департаментов оккупированы, часть территорий вообще потеряна, репарации огромны. Войска, расквартированные весной 1814 г. в тогдашнем департаменте Сены и Уазы количественно составляли 5,6% от общего населения департамента. В 1815 г. оккупация была более многочисленной: части, расположившиеся в вышеуказанном департаменте составляли уже 16,9% по отношению к населению. Тут хотелось бы обратить внимание, что хронология оккупации того или иного города, департамента может не совпадать с хронологией общей оккупации Франции.
купации»43 и статья «Казаки и русские на повороте XVIII и XIX вв. перед лицом Запада»44. Ж. Антрэ констатирует, что вторжение в 1814 г. во Францию русских войск вызвало большое смятение среди населения: среди «войск царя» были казаки, которые имели самую плохую репутацию. Автор взялся за изучение механизма формирования и эволюции исторического мифа и в русле има-гологии пытался показать, как во Франции конца XVIII в. родился «казачий миф» и как последовавшая за 1814 г. русская оккупация этот миф усилила.
Усилия к тому времени уже доктора Университета Пари-! и члена Центра исторических исследований XIX в. Ж. Антрэ по изучению оккупированной Франции были им аккумулированы в книге с броским названием «Казаки на Елисейских полях»45, хотя, конечно, содержание ее гораздо шире.
В книге рассказывается история двух этапов военной оккупации Франции союзниками в 1814 и в 1815 гг., а внимание автора, по-прежнему сосредоточено на «среднем» департаменте, расположенном между приграничными департаментами и центральными, - Сены-и-Уазы. Сюжет книги, как заметил один рецензент -Мари-Сесиль Тораль - «оригинален, интересен и до настоящего времени мало изучен»46.
43 Hantraye J. Les occupations etrangeres а Saint-Germain-en-Laye en 1814 et en 1815-1816 j j Bulletin des Amis du Vieux Saint-Germain. 2003. № 40. P. 33-52. См. также: Ordre et desordres а Saint-Germain-en-Laye au XIXe siecle: seminaire enseignement d'histoire de l'Universite libre de Saint-Germain-en-Laye et sa region. Tome IV. Saint-Germain-en-Laye ville occupee, 1814-1815 et 1870-1871 j sous la dir. de Helene Solignac-Saint-Cernin. Saint-Germain-en-Laye, 2002. Две странички (с учетом работы Ж. Антрэ) посвящены оккупации Сен-Жермен-ан-Лайе в книге Франсуа Буле: Boulet F. Legon d'histoire de France Saint-Germain-en-Laye: Des antiquites nationales а une ville internationale. Paris, 2006. P. 141-142. С марта по начало июня 1814 г. здесь стояли русские войска, с 30 июня до середины октября 1815 г. - прусские, затем - британские.
44 Hantraye J. Cosaques et Russes face а l'Occident au tournant des XVIIIe et XIXe siecles j j Revue de l'Institut Napoleon. 2003. № 186. P. 7-28.
45 Idem. Les Cosaques aux Champs-Elysees. L'occupation de la France apres la chute de Napoleon. Paris, 2005.
46 Thoral M.-C. Les cosaques aux Champs-Elysees. L'occupation de la France apres la chute de Napoleon j j Annales historiques de la Revolution frangaise. 2006. № 346. OctobrejDecembre. Статью самой Мари-Сесиль Тораль об администрации Изера в 1814-1815 гг. см.: Thoral M.-C. L'administration locale en temps de crise: le cas de l'Isere en 1814-1815 j j Annales historiques de la Revolu-
Книга, как это отмечено самим автором в предисловии к ней, носит откровенно описательный характер. Читатель, интересующийся теоретико-проблемной или глобальной историей, может быть разочарован: масштаб исторических событий теряется за перечислением многочисленных примеров и никому не знакомых исторических персонажей коммунального уровня. Тем не менее, эта книга Ж. Антрэ - серьезное исследование, основанное на архивных и различных печатных источниках (газеты, воспоминания).
План работы соответствует трем поставленным во введении вопросам, трем центральным проблемам изучения связи между войной и обществом, проблемам изолированным, между собой не связанным: «военного насилия», повседневной жизни гражданского населения и следов присутствия оккупантов во французском обществе.
Автор начинает свое исследование с анализа причин и форм «военного насилия», понимаемого им в широком смысле и включающего в себя акты насилия в отношении гражданского населения со стороны военных, как во время войны, так и во время периода оккупации. Ж. Антрэ среди этих разнообразных мотивов обнаруживает и национальное самолюбие, стремящееся к мести, и страх перед чужой страной, и взгляд на местное население как на угрозу, а также алкоголь, усталость, политическую нестабильность и беспомощность французских властей, стремление «пометить свою территорию» (насилие проявляется как символический элемент доминирования) и т.д.
Рассуждая о «культуре войны» иностранных армий, он сбивается, главным образом, на пруссаков и пытается выявить ту роль, которую играет прошлое в генезисе агрессивности союзников47.
Поп frangaise. 2005. № 339 (и^: Ы*р://ahrf.revues.org/2144 [дата обращения: 10.11.2012]).
47 Жак Антрэ проводит мысль, что для прусской идеологии войны характерно генетически увязывать «кампанию 1814 г.» и «кампанию 1813 г.». В государственных кругах Пруссии была выработана концепция «освободительной войны», и эта концепция играла в немецкой истории ту же роль, что и концепция 1792 г. в сознании французов: речь в обоих случаях шла о формировании национальной идентичности. Эта немецкая концепция «освободительной» войны постоянно воспроизводилась в политических речах представителей Пруссии на протяжении периода оккупации Франции. В этом отношении вторжение во Францию в 1814 и 1815 гг. было для пруссаков не просто хронологическим продолжением «войны за освобождение» Германии в 1813 г. Акцентированная идея «победы над врагом» во имя ро-
Но вопрос, каковы «разумные основания прусского неистовства»48 все же остается открытым. Ж. Антрэ справедливо указывает, как изменилось в 1815 г. у союзников (и опять, в первую очередь, -пруссаков) отношение к французам: идея мщения лишь укрепилась, речи все больше отражают враждебность уже не только Наполеону, но и всем французам49. Хотя, признает Антрэ, у разных членов коалиции мы находим разные градусы антифранцузских настроений, «смесь притяжения и неприятия»50.
Естественно, что изучение насилия военных над гражданскими лицами не может обойти вниманием случаи изнасилования. Проявления насилия порой были брутальны, проходили под угрозой применения оружия, а иногда и заканчивались убийствами, как это было в 1815 г. в Севре и Мёдоне. Бывало, что потерпевшим удавалось отбиться: в июле 1814 г. в Дравёле русский дезертир нашел в лесу большой дом. Хозяйка была одна, и он по-
дины или нации, которая была широко распространена среди прусских оккупационных войск особенно в 1815 г., представляет собой лишь переодетую идею «освободительной войны» 1813 г. При этом автор только констатирует «отличную от пруссаков привычку» русских - подчеркивать не оппозицию с французами, а примирение. Никак не объясняется, почему же, если прошлое играет столь важную роль в генезисе агрессивности союзников против французов, то поведение пруссаков, «очень хорошо запомнивших 1806 год» столь отличалось от поведения русских, «имеющие все резоны отомстить за вторжение 1812 г.». См.: Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysees. P. 18.
48 Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysees. P. 19.
49 Автор приводит два примера. Во-первых, - публикации в «Mercure du Rhin», в которых проявляется агрессивность не только к Наполеону или его армии, но и к народу в целом. В Европе распространяются весьма негативные представления о французах. Во-вторых, - свидетельство мэра Версаля, который пересказал слова адъютанта Блюхера: «он говорил, что мы предатели, подлые бонапартисты, что мы во всем отказываем их армии, без сомнения ожидая возвращения собаки Наполеона.». См.: Ibid. P. 20. Антрэ не пытается объяснить это «разочарование» европейцев в французах, а, между тем, именно европейцы, а, точнее, политические элиты европейских монархий убедили сами себя, что во всех войнах виноват не французский народ, а узурпатор власти Наполеон. И чем больше Наполеон воображался и представлялся узурпатором, тем больше находилось оправдания французскому народу: ведь не может же народ в принципе не любить своих законных монархов?! В 1815 г. наступило протрезвление.
50 Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysees. P. 21.
пытался ее изнасиловать, но женщине удалось его выгнать: нападавший не использовал оружия51.
Ж. Антрэ подчеркивает, что изнасилование и оккупация теснейшим образом взаимосвязаны, в том смысле, что изнасилование - это еще и своеобразный символический акт. Акт, символизирующий подчинение территории, особенно в момент вторжения Антрэ даже приходит к выводу (впрочем, мало обоснованному), что контроль над страной проходит, в том числе, и через демускулинизацию французов.
Заключая первую главу, автор констатирует некий «порог» насилия, который союзники не переходили или почти не переходили, что ставит под сомнение идею чрезмерного насилия со стороны пруссаков и русских. В первой главе автор демонстрирует коллективную психологию, бытовавшие представления об одном из самых главных элементов культурной истории войны, истории гражданских лиц в период войны: насилие вне поля брани.
Вторая глава первой части «Французы перед лицом испытаний» посвящена изучению поведения французов в ответ на угрозу войны и вторжения. Наполеон призвал население к военной помощи, не вооружая его (например, наблюдать за передвижениями врага). Автор показывает и пропагандистские усилия властей52 и колебания
51 Здесь автор дает пояснение, появление которого, наверное, можно объяснить только реалиями сегодняшней Франции: молоденькие девочки подвергались насилию гораздо чаще их сверстников мальчиков, в этом отношении - никаких сюрпризов. Но отдельные случаи насилия над сыновьями фермеров все же случались. Антрэ приводит случай с двумя прусскими военными 15 июля 1815 г. на ферме Виллакублай, когда они заставили раздеться донага сына фермера. Иногда были случаи не изнасилования, а просто унижения женщин: раздевание с тасканием за волосы и т.д. Изнасилованиям подвергались женщины всех возрастов, и замужние, и нет: в июле 1815 г. в Газеране изнасиловали 18-летнюю девушку, а в августе 1815 г. в Оргерюсе - 39летнюю вдову. Были и групповые изнасилования (пруссаками), но чаще всего -изнасилования двумя лицами (в 3-х случаях пруссаками, в 1 случае - голландцами). См.: Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysees... P. 42.
52 При этом он отмечает, что пропагандистские тексты конца Империи напоминают тексты 1792 г., и в качестве примера приводит обращение префекта Понтуаза Гарнье от 22 марта 1814 г. к членам свой администрации в связи с исполнением декрета от 21 января 1814 г. об образовании добровольческих полков. Префект говорил о необходимости защиты «французских социальных порядков» и прямо использовал некоторые выражения из обращения Законодательного собрания к гражданам от 12 июля 1792 года. См.: Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysees. P. 47-48.
населения. Столкнувшись с продвижением союзников, правительство окончательно решило добиваться военной помощи от всех гражданских лиц, и простолюдинов и знати, и объявило всеобщую мобилизацию 5 марта 1814 года. По мнению Ж. Антрэ, это было сделано слишком поздно, в этой политической проволочке - одна из причин поражения французов в 1814 году. Наученное горьким опытом правительство Ста дней объявит мобилизацию уже 3 мая 1815 г. Несмотря на все усилия мэров, гражданские лица весьма неохотно отреагировали на это решение. Между тем, в департаменте Сены-и-Уазы удалось мобилизовать до 90% национальных гвардейцев от предписанной квоты. Автор обращает внимание в этой связи на довольно значительную роль, какую сыграли национальные гвардейцы, защищая свои города во время осады и даже после капитуляции Парижа53. Но при этом не стоит забывать, что реакция союзников на гражданское население во время оккупации (особенно второй) отражала степень сопротивления вторжению.
Ж. Антрэ попытался оценить и последствия оккупации. Если последствия войны и оккупации для собственников были незначительны (несколько мостов и домов, разрушенных в результате боевых действий, несколько инцидентов), то реквизиции гражданскими лицами воспринимались очень болезненно (только 2% коммун их избежали), особенно - изобильные порции продовольствия, выдаваемые солдатам, которые контрастировали со скромной продовольственной корзиной местных крестьян. Большое возмущение вызывали грабежи, которые охватили большую часть коммун департамента (только 20% коммун их избежали). Главное же - передача части повседневной сельскохозяйственной продукции для нужд иностранных военных.
Во второй части книги автор переходит к изучению французского общества в период оккупации. В третьей главе (первой главе второй части) он рассматривает реакцию жителей сначала на вторжение, а затем на оккупацию. Автор указывает, что в первое время
53 Напр., в 1814 г. через 8 дней после капитуляции Парижа, было организовано сопротивление в селе Мёлан, когда оно было занято казаками. Местный историк Э. Рео изучал историю уроженца этого села генерала К.-У. Генси (Gency). 5 апреля, когда он командовал войсками между Манте и Пуасси, русские появились перед Мёланом. Генси во главе трех эскадронов кавалерии при поддержке местных крестьян заставил казаков ретироваться. Были и другие случаи, когда гражданские помогали регулярным частям или же просто сами открывали огонь по врагу. См.: Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysees... P. 50.
перед лицом приближающейся опасности преобладали страх и защитное поведение. Население прятало часть своего имущества или пыталось переехать (последних, по Антрэ, было около 12.000 чел.) в более безопасное место. Однако эти временные миграции не приняли большого размаха: люди не хотели покидать родные места и бросать остатки имущества, с установлением режима оккупации многие спешат вернуться. Если война изменила повседневную жизнь, то гражданские лица довольно быстро адаптировались к новым явлениям. Немного спустя после установления режима оккупации население вернулось к своим прежним занятиям.
Четвертая глава посвящена описанию управленческих практик местной администрации в условиях войны и оккупации. Чего стоили одни только новые формуляры?! Автор рассматривает и реакцию местной администрации на вторжение: большинство чиновников осталось, а не бежало. Он останавливается на чистках администрации (нескольких префектов и мэров поменяли, что вполне, на мой взгляд, естественно и никак не связано с «оккупантами»), на связях между прусскими офицерами, обосновавшимися в Версале и французскими властями: как французские власти исполняли приказы пруссаков54.
Третья часть книги посвящена рассмотрению деталей повседневной жизни во время войны, изучению форм «присутствия» оккупантов во французском обществе. Автор рассматривает взаимоотношения местных жителей и оккупантов через: 1) коллективные представления французов о союзниках (например, через образ казака); 2) через факты дезертирства солдат из армии и полной их интеграции во французское общество после окончания оккупации; 3) через отношение французов к умершим союзникам (совместные кладбища и т.п.). В пятой главе «Образ врага» автор останавливается сначала на материальных следах: транспортировка войск, здания военного предназначения - лазареты, казармы и т.п., «военный туризм» - путешествия иностранных военных по интересным местам и памятникам, остатки жизнеобеспечения армии - снаряды, оружие, монеты...
В шестой главе «Образ казака» автор, как достойный ученик крупнейшего современного специалиста по истории XIX в. Алена Корбена, весьма тонко показывает, какие изменения происходили в этот период в национальных стереотипах в связи с увеличе-
54 См.: Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysees... P. 153.
277
нием контактов между французскими гражданскими лицами и иностранными военными. Так, некоторые французы, наблюдая за поведением русских, отказались от своих предрассудков; особенно это касалось представлений о русских как о нации жестокой и склонной к насилию (пруссаки рассматривались как более жестокие, нежели русские и занимали, соответственно, во французской иерархии национальностей более низкую ступень).
Но далеко не все «пересмотрели» свои стереотипы. Надо заметить, что на формирование образа казака во Франции влияли не только личные наблюдения, но и мнение возвращающихся из плена французов, многих из которых брали в плен именно казаки. Ж. Антрэ, когда писал об образе казака, ссылался на книгу Раймонда Фора - доктора Великой армии, взятого в октябре 1812 г. накануне Тарутинского сражения казаками в плен55. Фор вернулся не в 1814 г., а не ранее 1817 г., но его суждения показательны. Для русских книга «Воспоминания о Севере» была мало лестной, автор не сказал доброго слова ни о стране, ни о людях, а, между тем, «книга достаточно заурядная, наполненная штампами и представляющая своего рода компендиум расхожих представлений о России»56. Из-за своей антирусской направленности книга даже была запрещена в России.
В седьмой главе (два параграфа «Уважение» и «Траур») рассматривается отношение французов к телам убитых врагов. Связанные с этим практики так же помогают понять восприятие «другого». Чувства при виде трупа врага, как пишет Ж. Антрэ, колебались между страхом, жалостью, состраданием, безразличием и гипнозом57.
Если даже кому-то покажется, что этой книге Ж. Антрэ «не хватает проблемности» - он не пишет о влиянии этого периода тесных взаимных контактов на формирование национального самосознания - то это вовсе не означает, что она не интересна (к сожалению, часто чем «проблемнее» исследование, тем оно скучнее). Автор чутко улавливает чувства и эмоции участников конфликта и красочно передает читателю общую атмосферу того времени, он
55 Faure R. Souvenirs du Nord, ou la Guerre, la Russie et les Russes, ou l'Esclavage. Paris, 1821. P. 67-70, 101.
56 Ларионова Е.О. История о докторе Форе в русском плену j j Пушкин и его современники: Сб. науч. тр. СПб., 2009. Вып. 5 (44).
57 Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysees. P. 233.
дотошен и скрупулезен58. Безусловно, Ж. Антрэ этой работой внес свой весомый вклад в историю малоизвестных, но важных событий, его книга - хороший пример того, насколько продуктивен «культурный подход к политическим и военным событиям»59.
Так получилось, что выход в свет книги Ж. Антрэ совпал с появлением специального номера «Revue d'histoire du XIXe siecle», посвященного «культурной истории войны в XIX веке». На его страницах подводился некий итог «новым веяниям» в этом направлении исторических исследований, констатировалось отставание в инновациях историографии войн XIX в. от историографии войн XX столетия. Одиль Руанетт из университета Франш-Конте во вводной статье подчеркнула эвристическую ценность изучения «войны», которая позволяет исследователю проникнуть в самое сердце системы представлений мужчин и женщин XIX в. и решить вопросы, стоящие a priori довольно далеко от самой войны60. Новые же веяния, по ее мнению, проявляются, прежде всего, в новых объектах исследования, каковыми стали письма, записные книжки или дневники солдат, которые рассматриваются как важная часть процесса выживания (с эмоциональной, психологической точки зрения) на войне. Предметом внимания историков все чаще становятся, например, женщины на войне (солдатки, маркитантки, прачки, проститутки и т.д.) и их постепенное устранение из армии в ходе мускулинизации вооруженных сил. Или «горизонтальные связи» воинов (чувство общности, принадлежности к одной «семье» и т.д.). Или «тотализация» войны с ее реквизициями и грабежами как средством выживания. Или природа психических расстройств среди солдат во взаимосвязи с прогрессом артиллерии. Речь идет, иными словами, об истории «телесности», которая предлагает проблематику военного насилия пересмотреть с точки зрения исторической антропологии.
Жан Антрэ опубликовал в этом выпуске статью «Военные погребения во Франции конца Первой империи»61, посвященную в
58 См.: Так, он скрупулезно пересчитал браки русских с местным населением и составил даже перечень коммун, где подобные браки зарегистрированы. См.: Hantraye J. Les Cosaques aux Champs-Elysees. P. 240.
59 Thoral M.-C. Les cosaques aux Champs-Elysees. L'occupation de la France apres la chute de Napoleon j j Annales historiques de la Revolution frangaise. 2006. № 346. OctobrejDecembre.
60 См.: Roynette O. Pour une histoire culturelle de la guerre au XIXe siecle j j Revue d'histoire du XIXe. 2005. № 30. P. 6.
61 Hantraye J. Les sepultures de guerre en France a la fin du Premier Empire j j Revue d'histoire du XIXe siecle. 2005. № 1. Увидевшая свет в следующем году
широком смысле коммеморативному феномену, а, точнее, практике идентификации и захоронения мертвецов в 1814-1815 гг., когда закладывается новая «культура отношения к смерти на войне»62. Эта статья логически, методологически и содержательно перекликается с седьмой главой его вышеуказанной монографии63. Статья описывается, как хоронили «своих» и «чужих», какие чувства испытывали, как воспринимали смерть французские или английские солдаты в 1813-1815 годов64. И все же делать, какие-то выводы о типологии процессов и явлений, связанных с захоронениями военных из представленного Ж. Антрэ материала, весьма сложно: разношерстные сведения, извлеченные из самых разнообразных источников и сочинений, объединены скорее тематически, нежели систематизированы. Как это было понятно и а priori ,
статья «Смерть на полях сражений Шампани» продолжает эту тематику. См.: Hantraye J. Les morts des champs de bataille champenois de 1814 // La Vie en Champagne. 2006. № 48. P. 9-12. См. также: Idem. L'integration en ville des etrangers venus en France par faits de guerre (premiere moitie du XIXe siecle) / / Bragard Ph. (ed.). L'armee et la ville dans l'Europe du Nord et du Nord-Ouest du XVe siecle a nos jours: аctes du colloque international, mai 2004, Universite catholique de Louvain. Louvain, 2006. P. 117-127.
62 Подр. см.: Capdevila L., Voldman D. Nos morts: les societes occidentales face aux tues de la guerre, XIXe - XX siecles. Paris, 2002.
63 В этом же году у него вышли еще две работы по истории оккупации: Hantraye J. 1813-1818, les premieres occupations de la periode contemporaine en France / / Revue historique des armees. 2005. № 2; Idem. Les prefets de la Sarthe lors de la crise de la fin du Premier Empire et du debut de la Restauration (18141815) // La Province du Maine. 2005. T. 107. 5-e serie. № 18. P. 47-55.
64 И эта работа построена на массе конкретных примеров, извлеченных, как правило, из муниципальных архивов. Хотя, временами, значимость (и даже пафосность) умозаключения мало коррелируется с банальностью описываемой в источнике житейской повседневности. В феврале 1814 г. вблизи Эперне, русские солдаты, убитые в отместку французскими военными и гражданскими лицами, лишь «попросили помолиться Богу перед смертью». Из чего Ж. Антрэ выводит сентенцию, что, естественно, на войне обстоятельства требуют иногда «поспешной подготовке к смерти».
хоронили и «свои»65, и чужие», и с почестями, и без, могилы были и индивидуальные и братские, и даже интернациональные66.
Иногда захоронение давало названию местности. Так, ту местность, где были захоронены русские солдаты после сражения в окрестностях Кольмара 24 декабря 1813 г., стали называть Kosakenfeld. Местным жителям оно внушало страх: опасались, то убитые захотят отомстить. Погибших в 1814 г. под Монмираем русских солдат захоронили в заброшенных карьерах, а место получило название «bois-des-Cosaques»67.
«На месте ратуши и дворца правосудия видна только куча пепла и мусора: руины более двухсот домов и многочисленных стен садов покрывают все улицы города; множество зданий носят следы опустошения; изрешеченные пулями и ядрами стены свидетельствуют о тяжких испытаниях, которые местное население вынуждено было перенести посреди столь ожесточенной битвы» . Это описание разрушенного Суассона из старой книги Леру68 и подтолкнуло Ж. Антрэ к изучению сюжета о разрушениях, произведенных во Франции в ходе кампании января-марта 1814 г. и в ходе начавшейся с лета 1815 г. оккупации. В своей новой статье 2007 г. «Восстанавливать после наполеоновских разрушений: реконструкция недвижимости на Севере и Востоке (1814-1860)69 Ж. Антрэ обращается к теме материального ущерба, нанесенного войной гражданскому населению, проживавшему в непосредственной близости от полей сражений, а то и прямо среди руин. Он приходит к выводу, что основу всех расходов составляли расходы
65 В Шомоне в марте 1814 г. на могиле подполковника Бламова была сделана надпись: «От братьев по оружию» (эта могила еще существовала в 1868 г. на городском кладбище.). См.: Steenackers F.-F. L'invasion de 1814 dans la Haute-Marne. Paris, 1868. Рp. 204-207. Цит. по: Hantraye J. Les sepultures de guerre en France. P. 5.
66 «Довольно надежный источник» сообщает, что в феврале 1814 г., казаков убитых около Ножан-сюр-Сен, сбросили в Сену, связав между собой и поставив между связанными шест, изображающий мачту, к которой прикрепили надпись: «Пусть эти господа, плывут прямо в Париж». См.: Lemaitre J.-M. Combat de Nogent-sur-Seine. Nogent, 1840. P. 38. Цит. по: Hantraye J. Les sepultures de guerre en France. P. 6.
67 См.: Chuquet A. L'Alsace en 1814. Paris, 1900. P. 47. Цит. по: Hantraye J. Les sepultures de guerre en France. P. 7.
68 Leroux. Histoire de la ville de Soissons. Soissons, 1839.
69 См.: Hantraye J. Rebatir apres les defaites napoleoniennes: les enjeux de la reconstruction immobiliere dans du Nord et de l'Est (1814-1860) j j Annales Historiques de la Revolution Frangaise. 2007. № 2. P. 185-198.
на восстановление недвижимости: разрушения порой были настолько сильны, что менялось само восприятие городского пространства70. Антрэ обращает внимание на любопытный феномен: эстетика руин завораживала путешественников, а местное население еще долгие годы гордилось следами былых сражений и не спешило, как, например, в Арси-сюр-Об, реставрировать фасады обстрелянных замков.
В своей статье 2008 г. «Тотальная история, тотальная война?» историк попытался провести сравнительный анализ оккупации в 1814-1815 и 1870-1871 гг. в департаменте Сены и Уазы. И речь в статье не идет об истории оккупации как таковой, а, скорее, о возможностях ее изучения. Департаментские архивы сохранили разнообразные материалы, относящиеся в целом к периоду оккупации и собственно к проблеме присутствия иностранных войск на территории Франции. Но, как известно, все познается в сравнении, и если, например за 1870-1871 гг. в департаментской архиве Сены-и-Уазы сохранилось 53 дела, то за 1814-1816 гг. - только 12...71. Поэтому и материал, указываемый Ж. Антрэ, относится в большей степени к 1870-1871 гг., которые, кстати, во французской историографии изучены гораздо лучше, чем 1815-1818 годы. Надо отметить еще одно обстоятельство, попутно характеризующее исследовательский масштаб региональной истории, - ближайший к Парижу департамент Сены-и-Уазы насчитывает около 700 коммун, но Ж. Антрэ по преимуществу ссылается на материалы лишь кантона Буасси-Сен-Лежер на юго-востоке департамента. Перефразируя известное выражение клиометристов, оценю усилия Ж. Антрэ: узость территориальных и хронологических рамок - та цена, которую мы платим за достоверность выводов.
В этом же году у Ж. Антрэ вышли сначала статья, а потом и книга (44 томом «Коллекции неизданных документов по истории Франции»), посвященные одному из любопытнейших источников
70 Так, общий ущерб, нанесенный в феврале 1814 г. Ножан-сюр-Сен, составлял 2.081.977 франков, из которых 61% приходился на недвижимость. Жители строили среди руин временные укрытия. Городская же администрация Ножан-сюр-Сен не и имела своего постоянного здания и переезжала с места на место до 1825 года. См.: Hantraye J. Rebatir apres les defaites na-poleoniennes. P. 187.
71 См.: Idem. Histoire totale, guerre totale? Approche historiographique comparee des occupations de 1814-1815 et 1870-1871 dans le departement de Seine-et-Oise // Napoleonica. 2008. № 2.
по истории оккупации Франции в 1814 г., в том числе, и по истории русской оккупации72.
Речь идет о новой критической публикации 64-х писем Пьера Дарденна (БаМеппе), профессора в Коллеж де Шомон, который был свидетелем вторжения и оккупации этого города в
1814 г. союзниками. Эти письма впервые были опубликованы еще между 1831 и 1833 гг. в газете «Ье сйоуеп de 1а На^е-Мате», а затем, в 1835 г., и отдельным сборником в 112 страниц. Это письма и не военного, и не государственного чиновника, а обывателя.
Ж. Антрэ предваряет публикацию введением на сотню страниц, в котором вышеуказанные письма представлены как источник весьма перспективный с точки зрения антропологической, социальной и культурной истории войны, а их автор как пример революционизировавшегося священнослужителя. П. Дарденн - церковный клерк из скромной семьи ремесленников и мелких торговцев Тулузы встал на путь революции, превратившись сначала в светского учителя, затем в издателя якобинского органа, а затем в профессора Центральной школы Арьежа (Ariёge). В 1811 г. он был принят на работу в Шомон, где он преподавал математику, физические и естественные науки в местном Колледже. В конце 1815 г. он стал хранителем библиотеки73. Жак Антрэ, анализируя письма, обращает внимание, что их публикация последовала только через 20 лет после описываемых событий, когда отношения Франции с Европой вновь стали напряженными, а французы оказались не столь далеки от угрозы нового вторжения. Историк проанализировал степень аутентичности этих писем и заключил, что они создавались с 19 января по 21 апреля 1815 г., т.е. в ту эпоху, каковая в них описана. Но при этом первоначальная их форма затем была подвергнута переработке74. Антрэ акцентирует именно на форме: письма Дарденна своему другу в Арьеж он впи-
72 См.: Hantraye J. Ecrire la guerre. Etude et recit de l'occupation etrangere de 1814 a Chaumont (Haute-Marne) dans les «Lettres historiques» de Pierre Dardenne j j La Vie en Champagne. 2008. № 53. P. 9-13; Idem. Le recit d'un civil dans la cam-pagne de France de 1814. Les «Lettres historiques» de Pierre Dardenne (1768-1857). Paris, 2008. (Рец.: Crepin A. Le recit d'un civil dans la campagne de France de 1814. Les «Lettres historiques» de Pierre Dardenne (1768-1857), editees par Jacques Hantraye. Paris, 2008 j j Annales historiques de la Revolution frangaise. 2009. № 356).
73 Его письма обильно цитировал еще Ф. Стинакер. См.: Steenackers F.-F. L'invasion de 1814 dans la Haute-Marne. Paris, 1868.
74 См.: Hantraye J. Le recit d'un civil dans la campagne de France de 1814. Les «Lettres historiques» de Pierre Dardenne (1768-1857). Paris, 2008. Но, согласитесь, нельзя при этом исключить, что не было скорректировано и содержание.
сывает в эволюцию других эго-исторических жанров - интимного дневника мужчины, исторических воспоминаний, автобиографических мемуаров - и в целом в развитие романтизма. По его мнению, подобная история войны - свидетельство демократизации историо-писания, ограниченного, впрочем, образованным слоем населения. Ж. Антрэ пытается вписать анализируемый источник в исторический контекст кампании 1815 г. в районе Шомона. Он тщательнейшим образом выявляет противоречия данного источника со свидетельствами других источников и с историографическими мнениями. Каждое публикуемое письмо сопровождается комментариями и примечаниями. По мнению Антрэ, оригинальность источника в том, что в нем мы встречаем не только описание событий, но и попытку осмыслить феномены войны и насилия, взаимоотношения местных жителей с оккупантами. Здесь же мы встречаем многочисленные детали повседневной жизни времен оккупации, материальное и моральное давление, оказываемое на местное население и больше «следов» сражений, чем их изложения их хода (например, описание трупов, пролежавших 14 дней на поле битвы). Это письма «пылкого патриота», готового сопротивляться, но боящегося возмездия, стремящегося к миру, но симпатизирующего Наполеону как воплощению национального духа75. Можно только поддержать один из тезисов Ж. Антрэ: оккупации 1814 и 1815 гг. заслуживают не меньшего внимания, чем события 1870 и 1871 годов.
В 2010 г. Ж. Антрэ - адъюнкт-профессор истории в лицее Гийома Бюде в Лимёй-Бреванн (Валь-де-Марн) - обращается к еще одному малоисследованному аспекту военной истории 1814-
1815 годов.
Вооруженные движения гражданских лиц связанные с вторжением во Францию в 1814-1815 гг. войск союзников слабо изучены, ибо слабо документированы. В центре внимания Ж. Антрэ на сей раз оказываются национальные гвардейцы, вольные корпуса, спонтанно создаваемые отряды или в широком смысле - партизанское движение. В последние годы историки эпохи наполеоновских войн все чаще стали обращать внимание на этот феномен (движение сербов против турок в 1804 г., финнов против русских в 1808-1809 гг., народные движения в Тироле, Калабрии, Испании и т.д.), но период 1814-1815 гг. оставался неисследованным. Во многом зависящие от наличия харизматического лидера
75 См.: Hantraye J. Le recit d'un civil dans la campagne de France de 1814. P. LXXXIX.
партизанские отряды насчитывали до несколько сотен человек. Настроенные в пользу империи их участники могли отрицательно относиться к рекрутским наборам. Нельзя не принимать во внимание и тот факт, что память об этих движениях оказывала влияние на военные заговоры времен Реставрации. Романтическая литература второй полвины XIX в. помогла восстановить некоторые забытые эпизоды войны76.
Усилия Ж. Антрэ тем более важны, что мифология оккупации оказывается весьма живучей, время от времени возрождаются полузабытые штампы. Пример тому - книга Алека Арка и Филиппа Гайара, авторов книги «Года казаков»77. Книга посвящена тому периоду, когда после поражения под Лейпцигом, но еще до начала кампании 1814 г. в центральной Франции военные действия велись на территории Голландии, Бельгии, Северной Франции. В это время, по мысли авторов, местное население указанных регионов, где велись военные действия в 1813-1814 гг., вынуждено было жить под ярмом их русских и прусских «освободителей»78.
На коллоквиуме «1812: перекрестный взгляд на европейскую войну», который состоялся 4 и 5 апреля 2012 г. в Министерстве иностранных дел Франции, верный своему антропологическому измерению войны Ж. Антрэ выступил с докладом о состоянии медицинской службы в Великой Армии, потонувшей в конечном итоге в материальных трудностях.
Как видно, Антрэ продолжает «описывать войну», следуя ее антропологическому измерению. Это можно назвать «культурной историей» войны79. Проза чистой физиологии или армейской
76 См.: Hantraye J. Les prises d'armes de 1814-1815, signe et facteur de la politisation des ruraux j j Annales de Bretagne et des pays de l'Ouest. 2011. № 4.
77 Arcq A., Gaillard P. Les annees cosaques: 1813-1814. Belgique, Hollande et Nord de la France dans la tourmente. Allonzier-La-Caille, 2010.
78 Не вдаваясь в критический разбор данной публикации, приведу одно, но показательное, известие о движении в Нидерландах против французов в феврале 1814 г.: «Французы хотят снабдить провиантом Риссель (Лилль) и Дюнкирхен (Дюнкерк), но казаки и возмутившиеся жители Брабанта им в этом препятствуют». См.: Сын Отечества. 1814. № XVII. Первое прибавление. С. 2. И далее: «Несколько жителей города Гента, при помощи
5 казаков (! - А.В.), взяли силою Са-де-Ган и отправились в Изендик, чтобы занять сие место, а также Ниенпорт и Дюнкирхен». См.: Там же. № XIX. Первое прибавление. С. 2.
79 Современная культурная история захватывает такой объект исследований как «война», но долгое время она фокусировала свое внимание лишь на Первой мировой войне. См.: Roynette O. Pour une histoire culturelle de la
снабженческой логистики отступают под пером Ж. Антрэ перед поэзий культурно-исторической антропологии с ее «символизирующими демускулинизацию актами», коллективной психологией, мифологизацией сознания и образами «Другого». Автор погружает нас в мир многочисленных исторических персонажей коммунального уровня, чьи имена сегодня едва ли кому-нибудь что-то скажут. Вместо войны генералов и храбрецов, перед читателем открывается панорама, посвященная не столько войне как таковой, сколько ее неизменному спутнику - насилию. Антрэ рассматривает разнообразные мотивы, различные формы, варианты проявления насилия в отношении гражданского населения со стороны военных. Его интересуют реквизиции, постои, избиения, изнасилования, убийства, а также последствия вторжения и оккупации - от грабежей и разорений до появления нового поколения французов с русскими именами, от вопросов отношения французов к умершим (своим и чужим) до вопросов памяти поколений, в которой на десятилетия сохранились страх и унижения. С другой стороны, это вопросы восприятия местным населением иностранцев, реакции на выдвигаемые требования, вопросы адаптации сельского мира к новым чрезвычайным обстоятельствам. Так что, господа, вперед к культурной истории войны, смелее: Антрэ!
guerre au XIXe siecle j j Revue d'histoire du XIXe siecle. 2005. № 30. Понятие «культура войны» также используется такими историками современности как Оливье Шален (Chaline), который откровенно ссылается в своей книге о битве на Белой горе на работы о Первой мировой войне, но ничего подобного мы, не найдем у специалистов по истории XIX века. См. программную в этом отношении статью Стефана Адуэн-Рузо и Аннет Беккер: Audoin-Rouzeau S., Becker A. Violence et consentement: la «culture de guerre» du premier conflit mondial j j Pour une histoire culturelle. Paris, 1997. P. 251-271. Тому есть свои причины. Но останавливаться сейчас на них означало бы слишком далеко уйти в сторону от собственно Жака Антрэ.
