CC BY
233
3. Тлеубаев, С. Ш. Концепция игры Е. Финка / С. Ш. Тлеубаев // Вестник Университета «Кайнар». — 2007. — № 3/2. — С. 52—57.
4. Финк, Е. Основные феномены человеческого бытия / Е. Финк // Проблема человека в западной философии : [сборник переводов с английского, немецкого, французского]. — Москва : Прогресс, 1988. — С. 357—403.
В
ОПРОСЫ ИЗУЧЕНИЯ ЭТНИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ И КУЛЬТУРЫ ТАЛЫШСКОГО НАРОДА
УДК 008:316.34/.35; 316.7 А. А. Мамедов
Российский государственный аграрный университет — МСХА имени К.А. Тимирязева
В статье рассматриваются вопросы формирования этнического сознания и культуры талышского народа. Автор выявил основные компоненты талышского этнического сознания, формировавшие мифолого-религиозную картину мира этноса.
Ключевые слова: талыши, картина мира, этническое сознание, зороастризм, Ахура-Мазда.
A.A. Mamedov
Russian State Agrarian University — Moscow Agricultural Academy named after K. A. Timirjazeva
THE STUDY OF ETHNIC CONSCIOUSNESS AND CULTURE OF THE TALYSH PEOPLE
In article are considered questions of formation of ethnic consciousness and culture of Talysh people. The author revealed the main components of Talysh ethnic consciousness, which formed a mythological and religious picture of the World of ethnos.
Keywords: Talyshs, picture of the World, ethnic consciousness, Zoroastrianism, Ahura-Mazda.
Изучение проблем этнического сознания в отечественной и зарубежной философской литературе имеет долгую традицию, в основе которой лежит различное понимание сущности, природы и структуры этноса. При этом изучение этнического сознания осуществляется не только в рамках философии, но и широким кругом других гуманитарных дисциплин — социологией, психологией, этнологией и др.
В широком смысле слова под этническим
44 1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 4 (54) июль-
сознанием подразумевают совокупность представлений членов этнической общности о себе и о своем месте в мире, включающую социально-психологические стереотипы и установки.
Любой этнос имеет характеристики, сближающие его с другими этносами, равно как свои уникальные этнические особенности, отличающие его от других этносов. Отличительными признаками этноса являются общность языка, обычаев и традиций,
август 2013 44 — 49
территории, нравов и т.д.
Этнос образуется на определенной территории, с определенным укладом экономической жизни. При этом особое значение имеет компактность расселения этноса, способствующая достижению определенного уровня культурного и экономического развития, развития производительных сил.
Предметом нашего рассмотрения является талышский этнос, испокон веков компактно живущий на юге Азербайджанской республики и на севере Ирана. Талыши, проживающие в Азербайджанской республике, в подавляющем большинстве своем исповедуют ислам шиитского толка, в отличие от своих южных собратьев, являющихся, в основном, суннитами.
Выяснение этногенеза талышей связано с определенными трудностями; очень скудна имеющаяся фактологическая база, которую можно компенсировать материалами языка, топономии, мифологии, исторических преданий и т.д.
Топоним «талыш» известен из средневековых арабских источников, в частности, встречается у Баладзури, Якут, Аль-Табари, обозначавших талышей ал-шайласан. Аль-Табари пишет: «В горах вокруг Азербайджана жили такие народы, как гелы и ал-шайласан, которые не подчинились арабам и были свободны и независимы» [3, с. 10]. В настоящей своей форме этноним «талыш» впервые встречается в армянской версии истории Александра Македонского, составленной в XVI веке и переведенной с греческого источника V века: «И рассказал он, что он беженец с ворот Каспийских, недалеко от страны Талыш в провинции Гилан» [3, с. 10].
Еще античные авторы, говоря об ареале обитания прикаспийских племен, упоминали наряду с гелами, мардами (амардами) также кадусиев. У Аль-Табари, как мы отметили выше, вместе с гелами упомянуты «тай-ласаны». Если гелы — это сегодняшние ги-лянцы, то вполне логично считать кадусиев предками современных талышей, тем более что в указанном ареале обитания, окружен-
ным с одной стороны морем, а с другой — горами, называемыми Талышскими, не было крупных этнических перемещений: «...этот край миновали как аравитяне, в своем стремительном набеге на Дагестан, так и дикие орды Средней Азии, вторгавшиеся неоднократно в Иран и восточную Европу» [10, с. 1]. Вопрос только в том, являются ли кадусии, равно как и гелы, марды (амарды) и др. племена изначально иранцами или же относятся к автохтонным этносам Юго-Западного Прикаспия, иранизированным еще в античную эпоху? Известный иранист Г. Асатрян пришел к выводу об идентичности этнонимов «талыш» и «кадус» на основе схожести их суффиксальных форм [3, с. 11]. Еще раньше основатель яфетической теории Н. Я. Марр термин «талыш» связывал с названием племени Далеев фа1аа), основу которого составляет префикс Ш [6, с. 20]. По его мнению, этническая природа талышей сильно связана многочисленными племенными и бытовыми особенностями с яфетическим миром Кавказа, а в самих талышах заложено достаточно элементов народно-психологической тяги к Кавказу. В этом отношении советский яфетолог выступал непримиримым оппонентом другого исследователя этногенеза талышей — французского археолога Ж. де Моргана, причислявшего «пра-талышей, греков и индийцев к одному стволу», то есть к арийскому миру [12, с. 95]. Ж. де-Морган опирался, главным образом, на памятники материальной культуры, однако для этнической идентификации немаловажны также лингвистические данные. Хотя проникновение в прикаспийские области ми-дийского индоевропейского языка было явлением вторичным и обитавшие здесь племена сохраняли свои неиндоевропейские говоры [4, с. 92], тем не менее, все дошедшие до нас имена каспиев, кадусиев и других прикаспийских племен являются иранскими [1, с. 8—10].
По мнению И. Алиева, племена, обитавшие на юго-западном побережье Каспийского моря, скрывались под общим для них именем «каспиев» [1, с. 6].
Через кадусиев, каспиев, сыгравших, несомненно, важную роль в этногенезе талышей, последние приобщаются к мидийской культуре, являются носителями мидийских традиций. Труднодоступные субтропические леса позволили этим племенам сохранить мидийский язык, исчезнувший в Большой, или Великой, Мидии. Как итальянцы и греки являются носителями греко-римской античности, русские, украинцы и белорусы — носителями древнерусской культуры, так и талыши и родственные им этносы Азербайджана и Ирана являются носителями мидийской культуры. Как показал Ю. В. Бромлей, этносы бесследно не исчезают из всемирно-исторического процесса, а передают пришедшим им на смену свое историко-культурное и биогенетическое наследие [2, с. 283]. Древние автохтонные племена Юго-Западного Прикаспия хотя и сохранили определенную независимость от остальной Мидии, но духовно они уже принадлежали мидийской, а позже мидийско-атропатенской культуре. Немаловажную роль при этом сыграла утрата исконного неиранского языка. Утрата языка неминуемо влечет за собой утрату этнического самосознания. Появление у людей или этноса нового этнического самосознания означает их принадлежность уже новому этносу [2, с. 174].
Язык, несомненно, как средство передачи духовного опыта, духовных ценностей, имеет первостепенное значение для развития культуры. При этом язык, сформировавшийся в условиях богатых научных традиций и, соответственно, располагающий развитой терминологией, безусловно, имел определенное преимущество перед языком, лишенным указанных традиций.
Таким образом, лишившись своего исконного языка, автохтонные племена лишились и этнического самосознания, хотя этот процесс происходил достаточно долго — на протяжении нескольких столетий.
Следует отметить, что проблема этногенеза талышей и на сегодняшний день далека от разрешения; ранний пласт талышско-
го этнического сознания, содержащий культ рощ и деревьев — с одной стороны, и поклонение божествам общеиранского пантеона — с другой, позволяют делать вывод о том, что доиранские элементы сознания не были поглощены целиком, не исчезли бесследно, наоборот, органически вписались в новую структуру сознания с культом природных стихий — огня, воды, земли.
Однако внедрение в талышское этническое сознание культа первичных природных стихий было явлением вторичным. Ему предшествовали более ранние «астральные» верования, дендролатрия, то есть почитание рощ, деревьев и т.д. Священные деревья обвешивались различной тканью, платками. Эти деревья связывали верующего талыша с сакральным миром [3, с. 85]. Такой тип верования помещал человека в особую реальность, пребывая в которой он приобретал уверенность в себе, устойчивость.
Ранние верования есть наиболее глубинный пласт этнического сознания. «В отличие от идей, — пишет Л. А. Микешина, — верования не являются плодом наших размышлений, мыслями или суждениями; они совпадают с самой реальностью как наш мир и бытие» [8, с. 252—253]. Вот почему верования присутствуют в этносе не в осознанной форме, а «как скрытое значимое его сознание». И верования талышей, в этом смысле, унаследованы как традиция, как вера их предков, являвшаяся в течение столетий своеобразной путеводной нитью в сложном лабиринте этнического развития.
Важную роль в процессе внедрения в этническое сознание талышей культа материальных стихий — огня, воды и земли сыграли маги.
Маги являлись одним из мидийских племен, о которых оставили сведения античные авторы, в частности Геродот. Влияние их на общественно-политическую, религиозную и культурную жизнь Мидии и Персии было очень велико. Вся жреческая деятельность, отправление культов и т.д. осуществлялись магами. Маги также являлись осведомителями и предсказателями сначала мидийских,
а позже, после поглощения Мидии Персией, и персидских царей. Термин «магизм», возможно, происходит от имени магов. У греческих философов маги воспринимались как астрологи-звездочеты, к которым причисляли самого Заратуштру. Отсюда и известная греческая форма имени древнеиранского пророка как Зороастра.
Хотя И. Алиев отрицает непосредственную связь магов с термином «Муган» [1, с. 6], тем не менее, арабские источники средневековья, некоторые современные исследования, а также талышское название «Могон» («мог» — маг + «он» — форма множественного числа) дают пищу для размышлений. Как у магов, так и у каспиев существовал варварский обычай выставлять трупы умерших на съедение хищным животным и птицам. Относительно обычая магов Геродот пишет: «Что так поступают маги, я знаю доподлинно, потому что они делают это открыто» (I, с. 140). Об аналогичном обычае ка-спиев мы узнаем у Страбона: «Каспии, убив голодом лиц старше 70 лет, выносят их в пустынные места, при этом издали наблюдают, если покойник будет стащен птицами с носилок, то его считают блаженным, если же зверьми или собаками, то его менее почитают, если же никем, то его считают несчастным» (XI, глава 11). Как видно, маги смягчили обычай; у них человек умирает естественной, а не насильственной смертью. Этот обычай был позже взят на вооружение и зороастризмом, и Авеста предписывает указанный способ погребения. Интересно, если «колыбелью» зороастризма, как считает подавляющее большинство исследователей, является Средняя Азия, то как там осуществляли обряд погребения до знакомства с западномидийской традицией? В исследовательской литературе нет ответа на этот вопрос. Зато очевидно другое: есть все основания считать, что магизм, то есть религия магов, религия ахеменидов, не упоминавшая имени Заратуштры, и зороастризм, возникший в Средней Азии, имели единый источник — культ Мазды, бытовавший в Мидии и Урарту. По свидетельству совершившего по-
ход в эти края в 714 году до н.э. ассирийского царя Саргона II, здесь почитался бог «Бага Мазда».
Внедренные магами в талышское этническое сознание зороастрийские культурные традиции не вытеснили ранние верования, наоборот, последние вошли в зороастрий-ский пласт этнического сознания, завершив, таким образом, первый этап религиозного синкретизма.
Ранний пласт талышского этнического сознания характеризовался эмоциональным отношением человека к миру. Видя всюду «шифры», знамения, древние талыши нарушение естественного мирового порядка связывали с вмешательством внешних сил. Например, во время затмения луны талыши били, стучали в медную посуду, стреляли из ружей, желая путем запугивания и шума освободить небесное тело из рук тех демонов, которыми она, будто бы, задержана. Согласно древним поверьям, демоны ловят луну и погружают ее в большое глубокое озеро, находящееся на «третьем небе»; они держат луну под водою; но, когда слышат шум и выстрелы людей, то, испугавшись, отпускают ее на волю. Древние талыши верили, что демоны очень боятся звука металлических предметов, а потому каждый человек, когда ему приходится идти в лес или отправляться куда-нибудь ночью, непременно берет с собой в дорогу нож или какую-нибудь медную вещь, чтобы избавиться от демонов, которые преследуют каждого человека с целью извести его.
Религия Заратуштры впервые внесла этическую силу; мифологический мир был лишен этого [9, с. 418—419]. В отличие от созерцательного взгляда на мир, характерного для древнегреческого мировоззрения, зороастризм внес этическое отношение к миру; здесь сама природа предстает в новом об-личии, поскольку видится исключительно сквозь призму этической жизни.
Примечательно, что в новом обличии предстает не только растительный, но и животный мир, потому как моральная доктрина зороастризма предписывает гуманное обра-
щение с животными. В одной из Гат Авесты говорится о молении Души Быка (Геуш-Урван), сетующей на отсутствие должной защиты для домашнего скота. Образ Геуш-Урван сохранился в мифологической картине мира талышского этнического сознания в лице покровителя домашних животных Сиоголыша (Черного пастуха). Сиоголыш заботится о коровах, наказывает скотоводов, жестоко обращающихся с животными, и наоборот, поощряет тех, кто ласково относится к ним.
Интересно, что Сиоголыш выступает не только как покровитель животных, но и показывает себя как воспитатель: он усмиряет и наказывает непослушных и неблагодарных животных, запутывает их ноги веревкой так, что они падают на землю, а иногда поднимает их вверх и опускает рогами вниз так, что ноги животных остаются в воздухе.
Известные персонажи — Сиоголыш, Хыдыр Наби, Див, Джыртан и др., сохранились в талышской культуре благодаря фольклорной традиции, вытесненной, однако, на периферию из-за отсутствия письменности, преимущественно развиваясь в рамках сугубо талышского геоэтнического «заповедника».
Под «геоэтническим заповедником» подразумевается ограниченное с одной стороны узкой полосой Каспийского моря, а с другой — Талышскими горами пространство. Здесь на протяжении столетий все имело свою специфику, даже малярия, однажды проникнув в регион, не торопилась его покидать. Такое ограниченное пространство не позволяло бесписьменной талышской культуре воспеть собственных героев. Они вносились извне и «жили» до тех пор, пока новая волна не вытесняла их, заменив новыми героями.
Древнейший язык талышей не был иранским, но был вытеснен последним еще в эпоху глубокой древности. Вот что пишет И. М. Дьяконов в своей «Истории Мидии»: «Здесь, в густых субтропических лесах, жили племена главным образом охотничьи, обычно более отсталые, чем мидийские и албанские.
Здесь в то время и позже обычно сохранялись остатки языков, исчезнувших в собственно Мидии и в Албании... Еще и в настоящее время таты, талыши, гилянцы и ма-зандеранцы говорят на диалектах, представляющих остатки индоевропейского языка, первоначально бывшего языком восточной Мидии» [4, с. 92].
Бесписьменная культура весьма уязвима также в лексическом отношении. Ведь письменная культура имеет возможность «вернуть» слова, вышедшие из употребления. Например, в СССР, а позже и в России наземный общественный транспорт обходился без кондукторов, а из обращения вышла копейка. Их «возвращение» было необходимо не только экономически, но и культурно; в широком смысле слова речь идет о сохранении богатства русского языка, итак испытывающего в последние годы сильное давление со стороны английского языка. Последнее обстоятельство, между прочим, вполне обоснованно вызывает тревогу в среде научной общественности, лингвистов, регулярно выступающих в печати по данному вопросу.
Всех этих возможностей лишена бесписьменная культура; из нее слова уходят безвозвратно, равно как и связанная с ними устная культурная традиция. Все это усугубляется отсутствием возможности широкой общественной дискуссии, разворачиваемой на телевидении и в других средствах массовой информации, не только в силу отсутствия таковых, но прежде всего потому, что само понятие общественности имеет смысловую нагрузку, связанную как раз с письменной культурой.
Пришлый язык приносит и все компоненты культуры — народное творчество, литературу, героические персонажи, образы и т.д. Образ национального героя складывается в боях, победоносных битвах. Но та-лыши, в силу специфических условий проживания, не вели затяжных войн за Родину. Понятие Родины в широком смысле слова в талышском этническом сознании отсутствует. Талышское этническое сознание имеет религиозные границы; для него религиозная
принадлежность куда важнее, нежели этническая идентичность.
Талыши всегда жили в обособлении от других народов, вдали от путей проникновения культурных завоеваний. Эта обособленность носила, как мы уже говорили, и «пространственный» характер. Ограниченное пространство и отсутствие письменной культурной традиции не позволили этносу иметь собственных национальных героев, создаваемых «пространственным» этническим сознанием. Вот почему общеиранские герои, вожди — Заратуштра, Рустам, Бабек и др., воспринимаются талышским этническим сознанием как собственные герои.
Сказанное в равной мере относится так-
же к авестийскому языку и зороастризму в целом. Не случайно Ж. Дармстетер называл талышский язык единственным языком, сохранившим основные черты древнего авестийского языка. Этот язык, первоначально возникший в Восточном Иране, со всем богослужебным багажом был позже занесен в талышский регион и использовался магами, причем даже тогда, когда в остальных частях Ирана постепенно исчезал.
Внесенная извне зороастрийская культурная традиция пускает глубокие корни; ее может вытеснить только новая, уже исламская, но не полностью. Более того, ислам не только не смог полностью вытеснить зороастризм, а, наоборот, сам приспособился к нему.
Примечания
1. Алиев, И. Очерк истории Атропатены / И. Алиев. — Баку : Азербайджанское государственное издательство, 1989.
2. Бромлей, Ю. В. Очерки теории этноса / Ю. В. Бромлей. — Москва : Наука, 1983.
3. Введение в историю и культуру талышского народа. — Ереван : Кавказский центр иранистики, 2011.
4. Дьяконов, И. М. История Мидии с древнейших времен до конца IV века до н.э. / И. М. Дьяконов — Москва ; Ленинград : Издательство Академии наук СССР, 1956.
5. Ильин, В. В. Теория познания. Симвология. Теория символических форм / В. В. Ильин. — Москва : МГУ, 2013.
6. Марр, Н. Я. Талыши / Н. Я. Марр // Труды комиссии по изучению племенного состава населения России. — Петроград, 1922.
7. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа / Е. М. Мелетинский. — Москва, 2000.
8. Микешина, Л. А. Философия познания. Проблемы эпистемологии гуманитарного знания / Л. А. Микешина. — Москва : Канон+, 2009.
9. Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения. — Москва, 2011.
10. Рисс, П. Ф. О талышинцах, их образе жизни и языке / П. Ф. Рисс // Записки Кавказского отдела Императорского русского географического общества. — Тифлис, 1855. — Книга III.
11. Элиаде, М. Священное и мирское / М. Элиаде. — Москва, 1994.
12. Morgan, J. de. Recherches préhistoriques dans le Talyche russe (Lenkoran) / J. de. Morgan // Mission Scientifique en Perse. T. IV. Recherches archeologiques. — Paris, 1896.
