CC BY
319
А.Б. Мельниченко
ВОПРОСЫ ИМПЛЕМЕНТАЦИИ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА В НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
В связи с образованием Организации Объединенных Наций во внутригосударственной правовой системе большинства стран все более значимое место стали занимать общепризнанные принципы и нормы международного права, а также заключаемые между государствами международные соглашения. Это свидетельствует о том, что в современном мире авторитет общепризнанных принципов и норм международного права, а также международных договоров вырос и достиг высокого уровня. Следует указать, что и в Российской Федерации в последнее десятилетие общепризнанные принципы и нормы международного права и международных договоров оказывают мощное воздействие на развитие национального законодательства, в том числе и уголовного.
Для обозначения сложного процесса реализации международных норм и экспликации их в национальное законодательство в современной юридической литературе и науке используется термин «имплементация» (от англ. «implementation» - осуществление, выполнение). В узком смысле под имплементацией понимается один из способов юридической техники, применяемый при создании новой или изменении уже существующей нормы национального законодательства во исполнение норм международного договора или соглашения, наряду с отсылкой, инкорпорацией, рецепцией или же трансформацией [1, с. 188]. Согласно другому подходу, термином «имплементация» обозначается не только нормотворческая деятельность государства, направленная на восприятие содержания норм международного уголовного права и его отражение в национальном законодательстве, но и широкий комплекс мер организационного (правоприменительного) характера, обеспечивающих непосредственную (материальную) реализацию норм международного уголовного права [2, с. 92; 3, с. 35; 4, с. 44].
Мы полагаем, что национально-правовая имплементация норм международного уголовного права представляет собой комплексный процесс осуществления норм, содержащихся в международных договорах, конвенциях, соглашениях, который складывается из двух основных этапов: правового и организационного. Правовой этап выступает в качестве средства связи между международным уголовным правом и национальным уголовным правом и заключается в отражении содержания соответствующих норм международного уголовного права в национальном законодательстве посредством принятия одного или нескольких законодательных актов или изменения уже существующих норм внутреннего права. При создании внутренней нормы во исполнение международных предписаний происходит так называемая «переадресация» содержания международно-правовой нормы субъектом национального уголовного права. Выбор того или иного способа имплементации зависит не только от того, какой международный акт должен быть включен в национальную правовую систему (универсальный или региональный, многосторонний или двусторонний), но и от того, какой порядок заключения и исполнения международных договоров и соглашений действует в данном государстве, и какой государственный орган выступает от имени государства при заключении международных договоров и соглашений [5, с. 583].
Имплементация норм международного уголовного права возможна путем инкорпорации и трансформации. Под инкорпорацией понимается почти дословное внесение международно-правовой нормы во внутреннее право. Примером таковой может быть норма о разработке, производстве, накоплении, приобретении или сбыте оружия массового поражения (химического, биологического, токсинного, а также другого вида оружия массового поражения, запрещенного международным договором Российской Федерации). При трансформации нормы международного уголовного права учитываются во внутригосударственном законодательстве либо в меньшем объеме, либо, наоборот, к норме международного уголовного права добавляются дополнительные признаки. Возможна ситуация, когда по одним признакам норма международного уголовного права сужается, и одновременно по другим признакам - расширяется [6, с. 334].
Очевидно, что процесс трансформации носит сложный характер. Не все международно-правовые стандарты легко «вписываются» в национальную уголовно-правовую систему и согласуются с основополагающими принципами внутреннего права. Вполне мыслимы ситуации, когда внутреннее право не готово воспринять довольно высокий международно-правовой стандарт целиком в силу отсутствия в стране необходимых социально-экономических условий. Отсюда следует признать допустимой только такую трансформацию, которая позволяет избегать декларативности законодательных новелл.
Эффективность трансформированных в национальное право международно-правовых актов во многом будет зависеть от того, что каждое государство-участник посчитает достаточным для выполнения взятых обязательств, а именно, что будет вложено в понятие «все необходимые меры».
Вместе с тем даже при инкорпорации нет полной идентичности положений национального права международному уголовному праву. Связано это и с тем, что в международно-правовых документах, как правило, определяется только состав преступления, без указания санкций за его совершение. Так, например, в ст. 2 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов 1970 г. предусмотрено, что каждый ее участник обязан применить в отношении этого преступления «суровые меры наказания» [7, с. 356]. В некоторых конвенциях в самом общем виде предусматриваются возможные виды наказаний за устанавливаемые преступления (например, в ст. 22 Конвенции о психотропных веществах 1971 г. говорится о тюремном заключении или ином лишении свободы) [6, с. 336].
Национальные суды применяют нормы международного права в зависимости от того, какой метод имплементации международного права во внутригосударственное - инкорпорация (рецепция) или трансформация с различными модификациями этих методов. Бесспорно, что внутреннее право государства должно быть согласовано с ее внешними обязательствами и, как следует из положений Венской конвенции 1969 г. о праве международных договоров, государство не может ссылаться на положения собственного права и пробелы в нем в ответ на обвинение в нарушение им своих обязательств по международному праву. Государства-участники международной конвенции или международного договора, согласно устоявшейся форме их заключения, как правило, берут на себя обязательства принять все необходимые внутренние меры законодательного или иного характера, направленные на то, чтобы криминализировать те или иные деяния, установить санкции, соответствующие степени их тяжести, создать условия для выдачи лиц, их совершивших, и тому подобные, довольно неопределенные обязательства, интерпретация содержания которых зависит от самих государств. В большинстве случаев при постановке той или иной задачи в международно-правовом акте делается оговорка об ее осуществлении в виде, соответствующем основным принципам своей правовой системы [8, с. 343].
Необходимым условием имплементации норм международного уголовного права является осуществление процедуры ратификации, потому что, если государство откажется от ратификации международного договора или соглашения, то его нормы не будут действительны для данного государства. Последующее включение нормы международного уголовного права либо восприятие содержащегося в ней предписания национальным законодательством зависят от того, какие обязательные процедуры предусмотрены внутренним законодательством. Прежде всего, необходимо обратиться к конституционным законам, которые содержат общие положения, определяющие базовые элементы национально-правового механизма имплементации. Положения основных законов государств, как правило, определяют соотношение международного и национального права в рамках национального правопорядка, возможность или невозможность непосредственного применения отдельных источников международного права (общепризнанные принципы и нормы, обычай, международный договор) на территории государства и способы разрешения коллизии между нормой внутреннего права и международной нормой. Исходя из анализа положений конституций современных государств, можно выделить следующие конституционные формулы: во-первых, конституция может признать международные договоры частью права страны, уравнивая их по юридической силе, и в случае противоречия применить принцип «закон последующий отменяет предыдущий» («lex posteriori derogate priori»). Другой вариант конституционной формулы предполагает, что международное право объявляется частью права страны, но при этом для его применения требуется издание внутреннего акта, которое предотвращает возможные коллизии норм.
Следует отметить, что в европейской континентальной системе права, в том числе и российской, норма международного уголовного права, как правило, не имеет прямого действия, поэтому международные уголовно-правовые нормы о преступлении должны быть воплощены (имплементированы) в национальные уголовные законы.
Так, например, международным уголовным правом за ряд тягчайших преступлений против мира и безопасности человечества установлена уголовная ответственность независимо от того, являются ли данные деяния преступлениями по внутреннему праву государства, где деяния были совершены, или не признаются таковыми. Впервые такое положение было закреплено в Уставе Нюрнбергского трибунала.
Действующий УК РФ изначально содержал и за прошедшие 10 лет неоднократно дополнялся имплементационными нормами, то есть нормами, которые создавались в результате осуществления имплементации международного договора или соглашения (гл. 34 «Преступления против мира и
безопасности человечества» (ст. 353-360 УК РФ), а также за ряд преступлений международного характера (в частности, ст. 1271, 1272, 174, 1741, 189, 206, 211, 227, 3221 УК РФ).
В процессе имплементации следует по возможности избегать использования в УК РФ иностранной терминологии [9, с. 45]. Это нередко затрудняет уяснение юридической природы преступного деяния и, соответственно, его правовую оценку. Преступления, предусмотренные ст. 174 и 1741 УК РФ, следовало бы описать посредством традиционного языка российского уголовного закона, например, как «сокрытие преступления и приобретенных в результате его совершения преступных доходов». Это позволило бы заблаговременно решить спорный с точки зрения основополагающих принципов отечественного уголовного права вопрос о целесообразности установления ответственности за сокрытие лицом совершенного им преступления и полученных этим лицом преступных доходов.
Уголовный кодекс Российской Федерации содержит нормы с бланкетными диспозициями, непосредственно отсылающие к международным договорам Российской Федерации (ст. 355 и 356 УК РФ), и составы преступлений с бланкетными признаками, содержание которых определяется посредством норм международного права (ст. 360 УК РФ). Как видно, УК сообразуется с принципом добросовестного выполнения международных обязательств, «открыт» для вхождения в него трансформированных норм международного права и подтверждает свое взаимодействие с международным правом на основе принципа дуализма.
На наш взгляд, не получили должного отражения в действующем уголовном законодательстве России военные преступления, предусмотренные Женевскими конвенциями 1949 г. и рядом других международных документов. Нет в УК РФ статьи, предусматривающей ответственность за апартеид. Ратификация Конвенции Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности от 8 ноября 1990 г. потребовала внесения изменений в регламентацию этого вопроса в УК РФ. Однако новые статьи 174 и 1741 УК РФ не в полной мере отвечают положениям Конвенции. Ратификация подписанной Россией Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию от 4 ноября 1998 г. также потребует внесения определенных изменений в УК РФ [10; 11; 12, с. 54-63; 13, с. 285-295].
Следует отметить, что экспликация уголовно-политических тенденций в реализации процесса имплементации норм международного уголовного права в национальное уголовное законодательство порождает немало проблем.
Возникают трудности при решении вопроса о том, в каких случаях в национальное уголовное законодательство в обязательном порядке должны быть перенесены предписания международно-правого акта, а в каких случаях законодатель может решать это по своему усмотрению. Мы полагаем, что, обязывая государство криминализировать те или иные действия, международно-правовой акт также не запрещает признавать наказуемыми и такие преступные деяния, которые не названы в нем, либо существенно расширить круг признаков, образующих состав преступного деяния, путем законодательного закрепления квалифицирующих признаков. По-иному обстоит дело в тех случаях, когда государство имплементирует в национальное право предписания международно-правового акта не в полной мере. Так, например, предписания, содержащиеся в Конвенции ООН о борьбе с транснациональной организованной преступностью и Конвенции Совета Европы об уголовно-правовой ответственности за коррупцию, обязывают государства-участников принять все необходимые меры по криминализации коррупции, проявляющейся в предложении или даче, а также в акцепте предложения и принятии любого имущества.
Примером несовершенства национально-правовой имплементации международных норм в России как на нормативной, так и на организационно-оперативной стадиях, является отсутствие закона о ратификации Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию 1999 г., который все еще находится на стадии разработки и согласования.
Международное уголовное право, учитывая особенности национальных правовых систем, предусматривает, что ряд уголовно-правовых понятий государства применяют согласно своим правовым принципам. При этом учет особенностей внутригосударственного уголовного права допустим, когда они не противоречат общепризнанным международным принципам и нормам.
Следовательно, мы предлагаем законодателю рассмотреть вопрос о включении в Общую часть Уголовного закона раздела, регламентирующего соотношение международных и внутригосударственных уголовно-правовых актов и все связанные с этим вопросы, требующие решения законодателя. Поскольку целью международных конвенций и договоров является объединение усилий по борьбе с преступлениями, затрагивающими интересы всего мирового сообщества или, по крайней мере, ряда государств, ее достижение требует определенных единых принципов и общих подходов в правотворческой и правоприменительной деятельности государств-участников. С учетом особенностей систем права, по-
видимому, самым удачным решением была бы разработка Международного уголовного кодекса, о необходимости которого высказываются многие признанные специалисты в области международного уголовного права. Однако эта в целом поддерживаемая идея пока находится на стадии замысла и вряд ли, зная ход работы над созданием Кодекса о преступлениях против мира и безопасности человечества или то, что для разработки и принятия Статуса Международного уголовного суда потребовалось ровно полвека, в ближайшие десятилетия превратится в реальность. Возможно, следует воспользоваться опытом цивилистов, которые в целях унификации договорных обязательств с привлечением ученых стран Совета Европы разработали Принципы договорного права Европы. Разработанные Комиссией международного права ООН или Комитетом по уголовным проблемам Совета Европы принципы или стандарты по претворению в жизнь государствами взятых на себя обязательств в области международного уголовного права могли бы лечь в основу Общей части Международного уголовного кодекса. В настоящее время государства это решают, руководствуясь предписаниями национального закона, доктриной уголовного права, а также устоявшимися традициями и практикой.
Поэтому более реальной представляется кодификация или, во всяком случае, гармонизации уголовного законодательства на региональном уровне. Так, идея создания Уголовного кодекса Европейского союза представляется достаточно прагматичной и вполне реализуемой в обозримом будущем.
Мы полагаем, что также возможна гармонизация уголовного законодательства государств-членов Содружества Независимых Государств. Все постсоветские государства признали новую систему приоритетов, провозгласив в своих конституциях курс на создание демократического гражданского общества, в котором человек, его права и свободы являются высшими ценностями. Экономические системы этих государств основываются в настоящее время на признании равноправия всех форм собственности, свободы предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, поддержке конкуренции. Основные характеристики и тенденции преступности в государствах, входящих в СНГ, в целом совпадают. Наконец, сохраняется принципиальное сходство уголовно-правовых систем постсоветских государств, единство правовых традиций, сформировавшихся за несколько десятилетий существования в одном государстве.
Литература
1. Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право: понятие, задачи, принципы. СПб., 2003.
2. Гавердовский А.С. Имплементация норм международного права. Киев, 1980.
3. Международное уголовное право / Сост. И.П. Блищенко, Р.А. Каламкарян, И.И. Карпец и др. М., 1995.
4. Кузнецова Н.Ф. О законодательной технике в уголовном праве // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 2004.
5. Субботина Е.М. Национально-правовая имплементация международных норм в Уголовный кодекс России: современные проблемы // Конституционные основы уголовного права: Матер. I Всероссийского конгресса по уголовному праву, посвященному 10-летию Уголовного кодекса Российской Федерации. М., 2006.
6. Иногамова-Хегай Л.В. Преступление по международному уголовному праву и его закрепление в национальном уголовном праве // Международное и национальное уголовное законодательство: проблемы юридической техники: Матер. III Междунар. науч.-практ. конф. М., 2004.
7. Международное право в документах: Учеб. пособие / Сост. Н.Т. Блатова, Г.М. Мелков. М., 2000.
8. Лихолая В. А. Процесс имплементации норм международного уголовного права в национальное право // Международное и национальное уголовное законодательство: проблемы юридической техники: Матер. III Междунар. науч.-практ. конф. М., 2004.
9. Клепицкий И. А. «Отмывание денег» в современном уголовном праве // Государство и право. 2002. №
8.
10. Егорова Н.А. Уголовная ответственность за коррупционные преступления (Сравнительный анализ Конвенции Совета Европы 1999 г. и уголовного законодательства России). Волгоград, 2003.
11. Максимов С.В. Когда Россия ратифицирует Конвенцию Совета Европы «Об уголовной ответственности за коррупцию»? // Чистые руки. 1999. № 3.
12. Максимов С.В. Коррупция. Закон. Ответственность. М., 2000.
13. Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию. Ст. 1-27 с постатейным комментарием А.И. Долговой // Реагирование на преступность. М., 2002.
