CC BY
1810. Краснов Н.Г. Иван Яковлев и его потомки. Чебоксары,1998.
11. Устав Симбирской воспитательноисправительной земледельческой колонии. Симбирск, 1880.
12. Отчет о деятельности Симбирскро-го духовно-просветительного братства “Трех святителей”. Симбирск, 1886.
13. Сергеев Т.С. Роль семьи Ульяновых в судьбе Симбирской чувашской учительской школы // Вестник ЧГПУ им. И.Я. Яковлева. 2008. № 1 (576). С. 142 - 149.
14. Семья Ульяновых / Сост. Н.С. Гудкова. М., 1982.
15. Ухьянкин С.П. Их спасла Москва. Чебоксары, 1970 (на чувашском языке).
ВОПРОСЫ ХРИСТИАНСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ НЕРУССКИХ НАРОДОВ ПОВОЛЖЬЯ И ВОСТОКА РОССИИ В ПИСЬМАХ Н.И. ИЛЬМИНСКОГО К.П. ПОБЕДОНОСЦЕВУ
Гималиев В.Г.
Сложный процесс реформирования современной системы образования, отличительной чертой которого является обновление и модернизация школьного обучения и воспитания, направлен на формирование гармонично развитой, творческой и социально активной личности. В связи с этим школа и педагогическая наука уделяют большое внимание изучению исторического опыта прошлого, критическому его осмыслению и творческому использованию в учебно-воспитательном процессе.
Обращение к истории российского образования, наследию видных деятелей народного просвещения, одним из которых является Николай Иванович Ильминский, актуально для национального образования многих народов, населяющих Россию.
В учении Н.И. Ильминского определяющими являлись идеи родного языка, возрастающей роли христианского просвещения в общественной жизни народов, межнациональных культурных связей в условиях многонационального Поволжья и Востока России. Эти идеи обеспечили успех его педагогической системе, опираясь на которую многие прогрессивные педагоги создавали свои национальные системы просвещения (И. Алтынсарин, М.Е. Евсевьев, В.А. Ислен-тьев, Н.Ф. Катанов, К. Насыри, М.Н. Ханга-лов, И.Я. Яковлев и другие).
Источником для написания статьи послужили письма Н.И. Ильминского и его педа-
гогические труды. Основными методами исследования стали историко-педагогический анализ первоисточников, систематизация и обобщение фактического материала.
Имя профессора Казанского Императорского университета, ученого-ориента-листа, педагога-миссионера Н.И. Ильминского приобретает известность в начале второй половины XIX века. К этому времени российское правительство и православное духовенство располагали 300-летним опытом насильственной христианизации нерусских народов Поволжья и Востока России. Эта политика, которая игнорировала родной язык в обучении, привела к обратным успехам, особенно в конце 50-х гг. XIX века. Начался массовый уход крещеных татар, черемис (марийцев), чувашей, вотяков (удмуртов) Казанской, Симбирской и Вятской губерний в магометанство. Понимая, что время насильственных методов осуществления христианизации прошло, гражданские и церковные власти вынуждены были проявлять большую гибкость в миссионерской политике.
В 1866 г. при Казанском учебном округе был образован Особый Комитет по народному образованию, работа которого была направлена, прежде всего, на утверждение системы обучения на родном языке учащихся. Во 2-й половине XIX в. усилилась роль церковных братств в организации инородческих школ в сельских приходах. Из-
© Гималиев В.Г., 2011 1136
вестное в России Казанское братство св. Гурия основано в 1867 г.) в своей деятельности делало акцент на христианском просвещении нерусских народов и выделяло средства на открытие начальных школ с обучением на их родном языке. Устройству и поддержанию миссионерских школ по системе инородческого образования также способствовала деятельность Православного миссионерского общества, основанного в 1865 году.
Идея христианского просвещения нерусских народов Поволжья и Востока России получила системную разработку у профессора Казанского университета, педаго-га-миссионера Н.И. Ильминского. Основной целью его педагогической концепции являлось распространение христианства среди нерусских народов путем использования их родного языка в качестве орудия церковного служения и первоначального обучения в школе, перевод русских богослужебных книг и учебников, подготовка учи-телей-миссионеров.
Особое значение для познания сущности, содержания миссионерско-педагогической, переводческо-просветительской деятельности Н.И. Ильминского имеют его письма1 обер-прокурору Святейшего Синода Константину Петровичу Победоносцеву, в которых отражены исторические условия, состояние христианского просвещения нерусских народов Поволжья, Средней Азии и Востока России, отношения между людьми, результаты собственных усилий и инициатив самого автора по организации церквей и народных школ, переводов богослужебных и учебных книг. Как отмечено в предисловии к сборнику, “письма эти составляют особую, наиболее цельную и обширную группу во всем собрании писем Н.И. Ильминского и, кроме того, отличаются особенно живым и высоким интересом” [2].
В одном из первых опубликованных писем Н.И. Ильминский пишет, что поводом для обращения к К.П. Победоносцеву послужило появление в газетах публикаций, “враждебно направленных против Преосвященного Никанора Епископа Уфимского”. Он отмечает, что проживающие в Уфимской губернии крещеные татары, чуваши, мор-
два, черемисы и вотяки подпали под магометанское влияние и что Уфимское епархиальное начальство бездействовало, не понимая серьезности положения. Приехавший в Уфу новый архиерей, преосвященный Никанор, в первые же дни принялся изучать епархию, в частности, иногородчес-кие приходы. Преосвященный Никанор просит Н.И. Ильминского “отыскивать ему благонравных кандидатов священства из инородцев, кончивших курс” вверенной Ильминскому Казанской инородческой учительской семинарии и крещенотатарской школы, а также совета по устройству в чувашской деревне Юмашево училища (открыто в 1879 г.) на средства Православного миссионерского общества [2, с. 4]. В другом письме Н.И. Ильминский сообщает К.П. Победоносцеву, что преосвященный Уфимский постоянно требует от него “инородческих и даже русских кандидатов учительства и священства”.
В 1883 г. был издан Синодальный указ о совершении богослужения на инородческих языках. В письме от 21 февраля 1883 г., написанном по поводу этого документа, педагог пишет, что этот указ, по его мнению, “составляет новый шаг и даже, можно сказать, прочное основание в деле христианского просвещения инородцев”.
Одно из писем ученого-миссионера начинается со слов: “Вчера я отправил, в виде посылки, в Ваше распоряжение несколько экземпляров напечатанной статьи “О церковном богослужении на инородческом языках”. Когда я уже ее напечатал и прочитал в чистом оттиске, возникла в моей памяти и воображении целая вереница лиц и событий, среди которых и под благотворным влиянием которых росла татарская школа и подготовлялось церковное богослужение на татарском языке” [2, с. 28]. Далее он вспоминает о посещении крещенотатарской школы “Высочайших Особ”, приводит выдержки из письма выпускника Казанской учительской семинарии крещеного татарина Макара Софронова, работающего учителем среди ногабайцев (крещеные татары казачьего сословия) в Оренбургской губернии. М. Софронов благодарит своего учителя за присланные книги, рассказывает
1 Сборник “Письма Николая Ивановича Ильминского” был издан в 1895 г. в типографии Казанского Императорского университета. Письма адресованы К.П. Победоносцеву, написаны в последнее десятилетие жизни Н.И. Ильминского и охватывают период с 11 февраля 1882 г. по 11 декабря 1891 г.
о проведении службы в церкви на татарском языке. В конце письма К.П. Победоносцеву Н.И. Ильминский подчеркивает: “Везде и у всех инородцев единоплеменный священник и богослужение и поучение на языке родном производят на инородческих прихожан действие пробуждающее и оживляющее. Родные звуки, даже сами по себе, бьют прямо в созвучные стороны сердца” [2, с. 30].
Интересно письмо, в котором, размышляя о кознях противников инородческого образования, Н.И. Ильминский пишет: “Напало на меня раздумье, сначала какое-то неопределенное, а потом яснеть, яснеть и является вопрос: что такое я на свете и могу ли я кого-то огорчить? Но что же у меня есть? Ничего или почти ничего; мне только желается, чтобы инородцы учились, переводы их продолжались, мало-мальски способные и усердные в служении христианскому Богу допускались, - все эти вещи по-видимому самые безобидные, но тем не менее были и теперь, быть может, еще найдутся люди, которые готовы считать всякую инородческую книжку за целую литературу, отслуженную по-инородчески всенощную - за покушение на целостность отечества” [2, с. 92].
Здесь имеется ввиду выступление с ожесточенными нападками недоброжелателей ученого, которые обвиняли его в том, что он изменяет большому, национальному русскому делу в пользу мелких инородческих племен, населяющих Россию.
Для исследователей истории просвещения нерусских народов Поволжья представляет интерес письмо Н.И. Ильминского, написанное 3 апреля 1884 году. В этом письме он сообщает о деятельности своего ученика, воспитанника Казанской инородческой учительской семинарии, священника Е. Большакова, который начал свою миссионерскую деятельность среди черемис (прежнее название марийцев) Царевокок-шайского уезда Казанской губернии. С большим трудом Е. Большакову удалось открыть начальную школу в селе Аринино, о чем он информирует своего учителя. В письме Н.И. Ильминскому священник выражает надежду, что многоуважаемый его воспитатель не откажет “в нужных советах и указаниях, как относительно школы, так и относительно пастырского служения”. В свою очередь Н.И. Ильминский высылает это письмо К.П. Победоносцеву. Говоря о
его содержании, он подчеркивает: “Здесь живо изображены: его заботливость о христианском просвещении своих прихожан черемис и то волнение, с каким он вел дело открытия школы, и неописанная радость при неожиданном и счастливом исполнении его забот” [2, с. 102].
Во многих письмах Н.И. Ильминского К.П. Победоносцеву затронут вопрос об устройстве центральной вотяцкой школы для приготовления учителей и церкви при ней в поселке Старый Карлыган Уржумского уезда Вятской губернии и о предполагаемом учителе - вотяке Кузьме Андрееве.
В “Представлениях господину управляющему учебным округом” относительно этого вопроса Н.И. Ильминский пишет, что программа школы “должна приближаться к программе сельского одноклассного Министерства народного Просвещения училища”. В одном из Представлений он подробно характеризует деятельность Кузьмы Андреева, который самостоятельно выучившись “порядочно читать, несколько писать и считать” по книгам на вотяцком языке, изданным в Казани, “стал собирать детей по пятницам для учения грамоте и людей взрослых для религиозного собеседования”. Впоследствии его отец построил дом, в котором “поместилась школа с небольшим общежитием для приезжих учеников” [2, с. 276]. В этой школе обучались дети “не только из его деревни, но и других, и не только вотяцкие, но и черемисские и даже русские”, и желающих поступить в эту школу тоже было много. Книги и “методы инородческого образования он заимствует из Казани от учительской семинарии и крещенотатарской школы”. Н.И. Ильминский считает, что многолетней миссионерско-просветительской деятельностью Кузьма Андреев доказал “свою полную благонадежность и способность стать главным и непосредственным деятелем христианского просвещения вотяцкого племени” и просит попечителя Казанского уездного округа утвердить Андреева учителем вотяцкой Карлыганской школы с назначением содержания 200 рублей в год, а также “начать переписку о построении дома” для этой школы и устройстве церкви [2, с. 276].
Копии этих Представлений и письмо директора народных училищ Вятской губернии Н.И. Ильминский отправляет К.П. Победоносцеву. Кроме того, в одном из пи-
сем обер-прокурору представлено разработанное просветителем “Временное положение о центральной Карлыганской вотской школе”, а в другом - сообщается, что “учреждение центральной вотской школы в Карлыгане с вотяком Кузьмой Андреевым во главе министерством признано и правительством ассигновано с начала сего 1890 года” [2, с. 348].
Как известно, просветительская деятельность Н.И. Ильминского простиралась не на одних только нерусских народов Поволжья. Он заботился о развитии начального образования и на Востоке России и в Средней Азии, принимал участие в разработке системы христианского просвещения народов национальных окраин Российской империи. В некоторых письмах ученый высказывает свои соображения по поводу предложения бурятских уполномоченных об учреждении школ для обучения своих детей тибетской и монгольской грамоте. Опровергая их доводы относительно инородческих школ для изучения книжномонгольского и тибетского языков, он предлагает вводить “у бурят и других инородцев Восточной Сибири начальное обучение на родном языке”, для чего “составлять и издавать для народного чтения самые доступные по изложению и интересные по содержанию книги на местных наречиях” [2, с. 117].
Н.И. Ильминский считал, что успех дела просвещения нерусских народов во многом зависит от ближайших руководителей -учителей и священников, в связи с чем по его просветительской системе инородческие школы и приходы должны были находиться в руках учителей и священников из инородцев [3, с. 29]. В письме от 8 декабря 1884 г., касаясь этого вопроса, профессор отмечает, что обучение и христианские беседы и наставления, которые ведут учителя и священники-инородцы, будут приняты населением “с теплым, умиленным убеждением”. “Есть, - пишет он К.П. Победоносцеву, - тонкие, почти неуловимые оттенки в звуках и тоне голоса, а также в складе мышления, отличающие каждый народ, соблюдение которых облегчает понимание речи и усиливает впечатление, а нарушение этих оттенков препятствует не только впечатлению, но и пониманию” [2, с. 152].
В нескольких письмах Н.И. Ильминского обер-прокурору Святейшего Синода
К.П. Победоносцеву содержатся упоминания о просветителе чувашского народа И.Я. Яковлеве (с ним Ильминского связывала многолетняя дружба, основанная на общности взглядов на необходимость просвещения нерусских народов Поволжья, его Симбирской чувашской школе, воспитанниках этого учебного заведения, а также о чувашских народных школах.
В одном из писем Н.И. Ильминский сообщает К.П. Победоносцеву об открытии в чувашских местностях Казанской губернии школ грамоты, где чуваш-учитель “начинает учить ребят в своей избе грамоте по чувашским книгам”, переведенным И.Я. Яковлевым, а в другом - подробно останавливается на описании происходившей в домовой церкви Симбирской чувашской учительской школы великопостной службы, которая проходила в первую неделю поста.
В эти дни “по случаю сборной ярмарки приезжает в Симбирск множество чуваш”, которые останавливаются в чувашской школе. Совместно с учащимися и преподавателями эти крестьяне “не только с терпением, но и с наслаждением и восторгом выстаивали продолжительные службы”, тем более что священник Андрей Петров (выпускник Казанской инородческой учительской семинарии) ведет службу на чувашском языке [2, с. 188].
В следующем письме ученый возмущается тем, что, вопреки обозначенной обер-прокурором задаче упрочения инородческого христианского образования, воздвигается вражда против просвещения нерусских народов. К примеру, И.Я. Яковлева обвиняют в том, “что он повсюду заводит чувашские школы и чувашский язык”, а он “заводит или лучше старается заводить школы повсюду, где крайняя необходимость, где чуваши стали уходить в магометанство, а теперь начинают понемногу возвращаться”. По его мнению, это не помеха русскому населению и русскому богослужению [2, с. 375].
В письме от 17 февраля 1884 г., защищая И.Я. Яковлева от нападков недоброжелателей, Н.И. Ильминский пишет: «В № 9 “Церковно-общественного вестника” 1884 г. в статье “Из Чебоксарского уезда. О деятельности г. Яковлева по образованию чуваш” сделаны на этого почтенного и самоотверженного труженика ядовитые намеки со стороны чувашских переводов. Для лю-
дей, не знакомых с делом и тем более не сочувствующих инородческим переводам, эта ехидная статья может подать повод к сомнению. Я постараюсь написать на нее опровержение» [2, с. 67].
Касаясь темы образования чувашей, необходимо отметить письма Н.И. Ильминского о воспитаннике Симбирской чувашской школы Н.М. Охотникове, который после окончания чувашской школы проработал учителем в Чистопольском уезде, был преподавателем Симбирской центральной чувашской школы. В 1888 г. в возрасте 28 лет он стал студентом физико-математического факультета Казанского университета. В годы учебы в университете Н.М. Охотников близко познакомился с ученым-педа-гогом Н.И. Ильминским, нередко исполнял обязанности его личного секретаря.
Будучи руководителем переводческой комиссии, Н.И. Ильминский привлекал Н.М. Охотникова к работе по переводу и изданию религиозной литературы и учебников на чувашский и татарский языки. В целях улучшения материальных условий его жизни Ильминский добился назначения Охотникова на должность преподавателя чувашского языка в Казанской земской учительской школе. Уважительное отношение Николая Ивановича к студенту Охотникову видно из его письма К.П. Победоносцеву, в котором ученый характеризует Охотникова так: “Он прошел все стадии от простой инородческой семьи до довольно высокого образования, человек дельный, жизни нравственной. Его семья в деревне, а он в университете; живет он - приютился в углу нашей семинарии. Такой добрый, любознательный ...” [2, с. 289].
Еще до поступления в университет Н.М. Охотников написал историко-этнографические очерки “Записки чувашина о своем воспитании”. В первые же месяцы учебы в Казани он передал эту рукопись Н.И. Иль-минскому, который после ознакомления с “Записками” предпринял меры для их публикации. Об этом свидетельствует письмо ученого К.П. Победоносцеву, в котором он пишет, что послал “дюжую тетрадь листов 50, под заглавием “Записки чувашина о своем воспитании” для напечатания в редакцию “Журнала Министерства народного просвещения”. Получив отказ, Н.И. Ильмин-
ский в письме обращается к обер-прокурору: “Нельзя ли напечатать ее в виде брошюры в типографии Св. Синода, до 1200 экземпляров?” - и посылает выдержки под названием “Записки чувашина: воспоминание из детской моей жизни” [2, с. 288].
Н.М. Охотников нередко выступал в роли защитника интересов темных и неграмотных крестьян. Примечателен случай его участия в качестве переводчика с чувашского языка в Казанском военно-окружном суде по делу чувашских крестьян деревни Старые Урмары Цивильского уезда Казанской губернии, которых обвинили в сопротивлении властям при отмежевании земельного участка от их общины в пользу Малоурмарского общества. Так как в результате столкновения крестьянами были убиты три понятых и несколько человек изувечены, по решению суда 17 человек были признаны виновными в совершении преступления и приговорены к смертной казни.
Н.М. Охотников старался помочь осужденным крестьянам, давал им деловые советы при составлении кассационной жалобы, рассказывал об этом судебном деле
Н.И. Ильминскому и просил его ходатайствовать перед обер-прокурором Святейшего Синода К.П. Победоносцевым об изменении приговора.
В письме К.П. Победоносцеву 18 сентября 1888 г. Н.И. Ильминский подробно описывает эти происходившие печальные события и сообщает, что, узнав “о тяжком, как бы пришибленном душевном положении” осужденных, которые “в тюремном замке не ели, не пили и не спали, как ошеломленные двигались взад и вперед по камере, глубоко вздыхали и навзрыд плакали”, выхлопотал позволение у начальства отслужить для заключенных молебен. Для этого пригласил в Казань чувашского священника из села Му-сирмы Цивильского уезда о. Даниила Фили-монова2.Когда священник пришел в камеру, некоторые узнали его и обрадовались, так как были прихожанами соседнего прихода. Во время службы в тюремной церкви “чуваши молились от всей души”, раскаивались в своих преступлениях. После службы, когда
о. Филимонов в камере проводил с осужденными беседу, они проявили желание “пред казнью или перед ссылкой исповедоваться в своих грехах”.
2 Даниил Филимонов - выпускник Казанской инородческой учительской семинарии.
1140
Отеческая заботливость по отношению к невежественным чувашам выражена в словах Ильминского: “Вот верная и беспристрастная характеристика осужденных в отношении их преступления и душевного их состояния. В самом их буйстве не обнаружено ни малейшей тени против Русского народа, ни против Царя, вообще ничего политического” [2, с. 259]. Надеясь, что обратит “Господь сердце Царево к пощаде” и будет сохранена им жизнь, Н.И. Ильминский пишет: “Принимаю смелость усерд-нейше просить Вашего в судьбе этих осужденных теплого участия, и если представится какая-либо возможность, содействия к их облегчению” [2, с. 259]. По ходатайству К.П. Победоносцева, приговоренным к смертной казни урмарским крестьянам Александром III была дарована жизнь.
В контексте вышеизложенного следует отметить письма Н.И. Ильминского обер-прокурору, в которых говорится о деятельности чувашского священника Д.Ф. Филимонова в области переводов религиознонравственной литературы на чувашский язык. В одном из писем профессор советуется с К.П. Победоносцевым по поводу размножения статей Филимонова и его брошюры о загробной жизни: “Не найдете ли Вы полезным напечатать их в большом количестве для рассылки по миссиям и епархиям, где есть инородцы?” [2, с. 341]. В другом письме, говоря об успешных переводах Даниила Филимонова на чувашский язык, он подчеркивает: “ На инородцев, как вообще на простых людей, нужно действовать не рассуждениями и доказательствами, хотя бы от священного Писания, но рассчитанными лишь на рассудок, а движениями сердца и наглядными картинами” [2, с. 359].
Ряд писем профессора Н.И. Ильминского К.П. Победоносцеву связан с переводческо-издательской деятельностью. В них он обсуждает вопросы принципов перевода богослужебных книг и учебников, стиля языка переводов, характера правки текста, расположения материалов и их печатания, пишет о значении переводов в христианском просвещении нерусских народов России.
В 1847 г. в Казани был учрежден Переводческий комитет, в котором Н.И. Ильминский принимал деятельное участие как член комитета, а затем как председатель особой переводческой комиссии [1, с. 3].
По текстам писем ученого прослеживается, что под его руководством переведено и издано множество священных и богослужебных книг, букварей, молитвенников и др. на алтайский, бурятский, гольдский (нанайский), вотяцкий, киргизский (казахский), корейский, мордовский, татарский, тунгусский (эвенкийский), черемисский, чувашский, якутский и другие языки.
В целях снабжения миссий и самих миссионеров религиозной литературой и народных школ учебниками, как пишет ученый, “переводческая комиссия печатает, кроме собственно вероучительных и богослужебных книг, буквари, словари, грамматики, произведения народной словесности -все это как пособие для ознакомления миссионеров с инородческими языками или же для просвещения инородцев” [2, с. 325].
В одном из писем этого ряда Н.И. Ильминский подробно знакомит К.П. Победоносцева с направлениями деятельности переводческой комиссии, а в другом - говорит о трудностях, встречающихся в процессе переводов и печатании книг, а также в деле просвещения нерусских народов СевероВосточной России. За несколько месяцев до своей кончины он пишет, что “против инородческого образования воздвигается издавна, а чем дальше, тем больше вражда и брань с разных сторон и разного содержания” и больше всего нападают на “необходимое орудие для инородческого образования - переводы”, далее с болью в душе продолжает: “Есть люди, которые почти ждут моей смерти, полагая, что я единственная опора и защита инородчества” [2, с. 376].
Во многих письмах Н.И. Ильминского отражена его обеспокоенность по поводу отпадения крещеных татар и других нерусских народов Поволжья в магометанство.
Таким образом, изучение писем Н.И. Ильминского обер-прокурору Святейшего Синода К.П. Победоносцеву позволяет глубоко и полнее рассмотреть деятельность учено-го-миссионера, педагога-просветителя на ниве христианского просвещения нерусских народов Казанского и Восточного края России. Разнообразные по содержанию и объему, эти письма освещают широкий круг миссионерско-педагогических интересов просветителя, знакомят с обстоятельствами, при которых открывались школы и церкви, переводились и издавались книги. Они являются ценным источником для изучения
истории просвещения в России, для характеристики отдельных педагогов и священников, внесших значительный вклад в дело образования нерусских народов в конце XIX в.
Литература
1. Очерк просветительной деятельности
Н.И. Ильминского с приложением его статьи “Беседы о народной школе”. СПб., 1904.
2. Письма Николая Ивановича Ильминского. Казань, 1895.
3. РождествинА.С. Николай Иванович Ильминский и его система инородческого образования в Казанском крае. Казань, 1890.
КРИТЕРИИ И ПАРАМЕТРЫ СОВРЕМЕННОГО ГРАЖДАНСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ И ВОСПИТАНИЯ УЧАЩИХСЯ
Власова Е.Л.
Рассматриваемая в нашем исследовании проблема управления учебновоспитательной системой развития гражданственности старших школьников основана на идее формирования личности учащегося в единстве его образованности, гражданственности, достоинства и полезности в обществе. Эта проблема вызвала необходимость разработки как теоретических, так и практических вопросов определения места гражданственности в системе общего образования, сущности, общих и частных целей, оптимальной технологии реализации, формирования критериев и параметров гражданского образования и воспитания учащихся.
Следует отметить, что с середины 90-х годов, как показало наше исследование, проблема гражданственности вступает в качественно новый этап, так как гражданское образование и воспитание учащихся организуются в условиях появления реальных предпосылок для становления в России демократического общества. Содержание гражданственности, ее сущности и особенностей определяются взаимоотношениями личности и общества.
В педагогической науке утвердился интегральный подход к изучению и характеристике управления развитием гражданственности, к поискам стержневых критериев воспитанности. В.П. Борисенков в своей работе [3, с. 9], говоря о перспективах разработки методологии исследований в области теории воспитания, мониторинга эффективности воспитательной деятельности, од-
ним из перспективных направлений называет теоретическую концептуализацию и технологическую проработку проблем адаптивного управления воспитательным процессом.
Мы поддерживаем позицию Е.В. Бонда-ревской, которая отстаивает критериальноуровневый подход, то есть изучение гражданской воспитанности учащихся по различным критериям и на различных уровнях: мировоззрения, развития нравственных чувств, отношений, устойчивых мотивов и направленности их личности. Реальное проявление этих компонентов рассматриваются как критерии гражданской воспитанности [1, с. 42 - 49].
Нами принято, что гражданственность, как сложное интегративное единство, может быть конкретизировано в социальноправовом, морально-этическом, социально-психологическом и педагогическом аспектах процесса гражданского образования и воспитания подрастающего поколения.
Изучение сущности гражданского воспитания и гражданственности как его результата, в частности, вызвало необходимость осмысления их с помощью комплекса философского, социологического и психо-лого-педагогического подходов. Это позволило нам в результате исследований детерминировать гражданственность как сложное личностное образование, имеющее интегративную природу, формирование которого зависит не только от внешних факторов, но и от усилий самой личности учащегося [4, с. 13 - 22].
© Власова Е.Л., 2011 1142
