CC BY
92
ВОПРОС О МОНАСТЫРСКОМ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИИ ПОСЛЕ ОТМЕНЫ ОПРИЧНИНЫ И ПРИГОВОР 1572 Г.
В.В. Шапошник
После отмены опричнины ситуация в стране продолжала оставаться тяжелой. Население было разорено эпидемиями, войнами и бесчинствами царских приближенных. Положение усугублялось тем, что разорение основной массы населения - крестьян вело к тому, что служилые люди не могли выполнять свои обязанности перед государством. Кроме того, постоянные опалы и казни, вся обстановка неуверенности в завтрашнем дне привели к тому, что в 60-е гг. XVI в. огромное количество земель поступило во владение церковных учреждений, в первую очередь монастырей. Исследователями установлено, что вотчинное землевладение в годы опричнины пережило настоящую катастрофу. По оценке С.Б. Веселовского, во второй половине правления Ивана Грозного монастыри приобрели земельных владений не меньше, чем за предшествующие сто лет. С 1569 г. количество вкладов принимает огромные размеры. Хотя данные, приводимые этим ученым в различных работах, несколько отличаются, тем не менее основной вывод - о катастрофе вотчинного землевладения не подлежит сомнению.
Также очевидно, что создавшаяся в стране ситуация обогатила в первую очередь крупнейшие обители, на долю которых приходилось 99% вкладов.1 На материалах Кирилло-Белозерского монастыря к подобным результатам пришел А.И. Копанев. Согласно его исследованиям, почти все вотчинные земли Белозерского края были поглощены монастырями, чему в немалой степени способствовала политическая обстановка 60-70-х гг.2 М.С. Черкасова, изучая землевладение Троицкого монастыря, установила, что до 1584 г. путем вкладов эта обитель получила 125 земельных владений и 48 тысяч рублей. С 60-х гг. рост монастырских владений принял "болезненно-лихорадочный, неестественно-учащенный, неуправляемый никем и ничем" характер. Причем, вопреки запретительным Приговорам 1562 и 1572 гг., почти треть завещанных Троице земель являлась княжескими вотчинами.3 Лишь выводы А.А. Зимина, полученные на основании изучения истории землевладения Иосифова монастыря, несколько расходятся с данными С.Б. Веселовского. Согласно исследованию А. А. Зимина, рост количества сделок на землю в этой обители наблюдается в 1567-1569 гг., а затем количество вкладов начинает значительно снижаться. Причем наибольшее количество вкладчиков - это неименитые вотчинники Рузского и Волоцкого уездов, которые не пострадали серьезно от опричных репрессий и переселений. Рост вкладов в 1567-69 гг. А.А. Зимин связывает с голодом этих лет, когда погибло много мелких феодалов. Сам историк объясняет различие своих выводов с выводами С.Б. Веселовского спецификой используемого материала (Веселовский использовал в основном акты Троицкого монастыря).4 Следует заметить, что выводы С.Б. Веселовского подтверждены исследованиями и других ученых (А.И. Копанева, М.С. Черкасовой). Различие определяется, скорее всего, спецификой Иосифова монастыря, вблизи которого не было крупного княжеско-боярского землевладения.
В такой ситуации правительство решило предпринять меры, направленные к ограничению роста церковных владений. 9 октября 1572 г. "по государеву цареву и великого князя приказу" митрополит Антоний, архиепископы, епископы, Освященный собор и "все бояря" во главе с князем И.Ф. Мстиславским приняли следующие решения, относящиеся к монастырскому землевладению: во-первых, в большие монастыри, "где вотчины много", запрещалось делать земельные вклады. Даже если в завещании содержался подобный пункт, то землю все равно нельзя было записывать в
Поместной избе. Вотчину следовало передавать родственникам покойного -"служилым людям", чтоб "в службе убытка не было и земля б из службы не выходила". Во-вторых, отныне наследникам запрещалось выкупать уже попавшие в обители земли. В-третьих, в небольшие маловотчинные монастыри вклады допускались, но лишь с ведома и одобрения самого царя и бояр.5
Некоторые исследователи считают, что Приговор 1572 г. был составлен и одобрен духовенством под прямым нажимом государственной власти, которая заботилась о военной годности своих слуг.6 Однако, по мнению С.В. Рождественского, запретительные меры правительства очень мало продвинули вперед дело, так как касались только родовых вотчин высшего служилого класса и не отвергали обычая земельных вкладов, только ограничивали область его применения.7 Часть историков пришла к выводу, что Приговор имеет антибоярскую направленность: княжата строго ограничивались в распоряжении своими вотчинами, наследование ограничено самыми близкими степенями родства. Запретом вкладов в крупные монастыри правительство пресекало попытки служилых людей укрыться за духовным феодалом в надежде, что их минует вихрь опричнины. П.А. Садиков думает, что земельные законы очень "ревниво" соблюдались властью по отношению к князьям-вотчинникам.8 Сходное мнение высказал и И.И. Смирнов.9 С. О. Шмидт считает, что основная линия политики Грозного была направлена против светских феодалов. Когда же к началу 70-х гг. княжеско-боярские группы были ослаблены, начинается наступление верховной власти против привилегий (прежде всего экономических) церковных феодалов, завершившееся в приговорах о монастырском землевладении.10 В.Б. Кобрин и А.Л. Юрганов считают, что Приговор 1572 г. восстановил более или менее свободное обращение вотчин внутри рода, наследование близкими родственниками теперь осуществлялось без санкции царя. Таким образом, этот указ соотносится не с законодательством 1562 г., в котором княжеское землевладение было подвергнуто ограничениям, а с нормами закона 1551 г. Следовательно, законодательство 1572 г. не имеет выраженной антикняжеской направленности.11
По мнению Р.Г. Скрынникова, в Приговоре проводилась политика ограничения крупного княжеско-боярского землевладения в пользу казны и ограничения земельных богатств Церкви. Исследователь вступает в полемику с В.Б. Кобриным, стремясь доказать, что Приговор был направлен против княжат и бояр и подтверждал не нормы 1551 г., а постановления кануна опричнины. Этим самым царь стремился продемонстрировать, что возврата к прошлому нет.12 Р.Г. Скрынников обращает внимание на ухудшение отношений между царем и духовенством накануне принятия Приговора 1572 г. Он пишет: "Разгром новгородской церкви, ограбление местных монастырей и казнь лиц духовного звания ухудшили взаимоотношения между царем и церковниками. Все это привело к тому, что власти вернулись к политике ограничения податных привилегий монастырей. Сразу после отмены опричнины власти издали 9 октября 1572 г. указ ...".13
По нашему мнению, с подобной трактовкой появления земельного законодательства согласится нельзя. У Грозного были конфликты с отдельными представителями Церкви, но не с церковной организацией в целом. После "дела" митрополита Филиппа не известны протестов со стороны высшего духовенства против политики, проводившейся царем. Иерархи доказали свою лояльность, осудив Пимена и дав разрешение на вступление в четвертый брак. Может быть, государь знал, тем не менее, о каком-либо скрываемом недовольстве духовенства? Однако до нас подобные сведения не дошли. Очевидно, что меры, принятые в 1572 г., вызывались не личным конфликтом Грозного с Церковью, а интересами государства, как это и зафиксировано в Приговоре: "чтоб земля из службы не выходила".
Мнение о том, что Приговор был написан под диктовку правительства, видимо, не совсем справедливо. Ведь наряду с запретом давать земли в крупные монастыри вводился и запрет на выкуп вотчин. Следовательно, наличный земельный фонд обителей не мог уменьшиться. Крупные монастыри уже к 1572 г. обладали значительными земельными богатствами и теперь могли спокойно приступить к освоению недавно приобретенных земель. Недовольны новым законодательством могли бы быть мелкие обители, но как раз им-то и разрешалось увеличивать земельные владения путем принятия вкладов, правда, поставленных, согласно Приговору, под жесткий контроль государственной власти. Видимо, монастырские власти, если и имели основание быть недовольными действиями правительства, то это недовольство относилось к упущенным возможностям, а не к реальным потерям.
Что же касается митрополита и епископов, то их материальные интересы Приговор вообще не затрагивал. Еще С.Б. Веселовский обратил внимание на то, что духовенство делилось на две части, интересы которых во многом не совпадали. Иерархи были заняты управлением епархиями, получали за счет этого большие доходы и мало интересовались землей и сельским хозяйством.14 Сведения о доходах епископов и митрополита приводят в своих сочинениях побывавшие в России иностранцы.15 В таких условиях давление царя на Освященный собор могло быть и не очень значительным - никаких серьезных негативных последствий для благосостояния как черного, так и белого духовенства Приговор 1572 г. иметь не мог. Представляется, что данное законодательство было направленно в будущее, антимонастырские тенденции если и были в нем, то в крайне незначительной форме. Видимо, основной целью документа в части, посвященной монастырскому землевладению, было стремление сохранить сложившееся к осени 1572 г. положение и не допустить в будущем уменьшения светского сектора землевладения.
Согласие Освященного собора на одобрение Приговора было вызвано не тем, что "иосифляне" составляли к этому времени его меньшинство,16 а тем, что в нем не было посягательств на материальные интересы духовенства.
Что же касается того, как земельное законодательство претворялось в жизнь, то исследователи считают, что постановления 1572 г. не имели серьезного практического значения — земельные богатства крупных монастырей продолжали увеличиваться, в
17
том числе и за счет княжеских вотчин, хотя имеются и следы применения Приговора.
1 Веселовский С. Б. 1) Монастырское землевладение в Московской Руси во второй половине XVI века // Исторические записки. 1941. № 10. С. 101 - 114; 2) Феодальное землевладение в Северо-восточной Руси.
Т. 1. М.; Л., 1947. С. 95-97.
2
Копанев А. И. История землевладения Белозерского края XV-XVI вв. М.; Л., 1951. С. 140-152, 201.
3
Черкасова М. С. Землевладение Троице-Сергиева монастыря в Х^Х^ вв. М., 1996. С. 130-155, 161,
198.
4
Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России (конец ХУ-Х^ в.). М., 1977. С. 176 - 183. См. также: Тихомиров М. Н. Монастырь-вотчинник XVI века // Тихомиров М. Н. Российское государство XV-XVII веков. М., 1973. С. 129.
5 Законодательные акты Русского государства второй половины XVI - первой половины XVII века. Тексты. Л., 1986. № 37. С. 56.
6 Макарий (Булгаков). История Русской церкви. Кн. 4. Вторая пол. М., 1996. С. 125-126; Карташев А.В. Очерки по истории Русской церкви. Т. 1. М., 1991. С. 448; Рождественский С.В. Служилое землевладение в Московском государстве XVI века. СПб., 1897. С. 122.
7
Рождественский С.В. Служилое землевладение... С. 114.
Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 52.
Смирнов И.И. Очерки политической истории Русского государства 30-50-х гг. XVI века. М.; Л., 1958. С. 447.
Шмидт С.О. Становление российского самодержавства. М., 1973. С. 235-236.
11 Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России. М., 1985. С. 86-89; Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1998. С. 190.
12 Скрынников Р.Г. 1) Начало опричнины. Л., 1966. С. 183-184; 2) Царство террора. СПб., 1992. С. 462463.
13
Скрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси. Подвижники Русской церкви. Новосибирск, 1991. С.
339.
14
Веселовский С.Б. 1) Монастырское землевладение в Московской Руси. С. 112; 2) Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. Т. 1. С. 100-101.
15 Флетчер Дж. О государстве Русском // Проезжая по Московии. М., 1991. С. 107; Поссевино А. Исторические сочинения о России. XVI в. М., 1983. С. 21.
16 Зимин А.А. Крупная феодальная вотчина. С. 314.
17
Колычева Е.И. Аграрный строй России XVI века. М., 1987. С. 129; Черкасова М.С. Землевладение Троице-Сергиева монастыря. С. 145-146, 198.
