CC BY
108
А. А. Боровикова
ВООРУЖЕННЫЙ КОНФЛИКТ В БОСНИИ И ГЕРЦЕГОВИНЕ И ТРАНСФОРМАЦИЯ ВОЕННОЙ СТРАТЕГИИ ФРГ
Итоги второй мировой войны поставили точку в эпохе милитаризма Германии. При создании Бундесвера в 1955 г. в условиях холодной войны его задачи ограничивались исключительно защитой территории ФРГ. Оборонный характер вооруженных сил гарантировался конституцией, которая отражала намерение дистанцироваться от политики, проводившейся нацистской Германией. Решительный отказ немцев от применения оружия для решения конфликтных ситуаций на протяжении многих лет обусловливался приверженностью «культуре сдержанности» в отношении использования военной силы и нежеланием рассматривать ее в качестве политического инструмента.
В соответствии с конституцией ФРГ Бундесвер создавался как армия самообороны, не предназначенная для каких-либо действий за пределами территории государств — членов НАТО. В соответствии со Статьей 87(а)(2), «кроме обороны вооруженные силы могут использоваться только в случаях, точно допускаемых настоящим Основным законом» [1, S. 192]. В то же время Статья 24 (2) Основного закона устанавливала право на участие в системах коллективной безопасности: «Для обеспечения мира Федерация может включиться в систему взаимной коллективной безопасности» [1, S. 164-165]. На протяжении холодной войны противоречия между данными положениями не были очевидными, так как главной задачей немецкой армии была оборона территории от возможного нападения со стороны стран Варшавского договора.
Смена эпох и окончание холодной войны заставили по-новому взглянуть на роль Германии и многое подвергнуть переоценке. Экономическая мощь, центральное положение на европейском континенте и обретение полного суверенитета, а также изменение стратегической ситуации в мире дали мощный импульс для многих внешнеполитических преобразований в ФРГ, немаловажной составляющей которых становится новое отношение к использованию вооруженных сил [2, р. 5-6]. В 1990-е годы происходит пересмотр взглядов на роль Германии в мире и ее участие в разрешении конфликтов.
В новых стратегических условиях противоречие между вышеупомянутыми положениями конституции становится все более очевидным. Все чаще ставился вопрос, каким образом сможет Германия выполнять свои обязательства в рамках систем коллективной безопасности и обороны, если призывы отправлять солдат Бундесвера в различные точки земного шара наравне с союзниками по коллективной безопасности становятся все настойчивее? Возникала неопределенность в отношении положений Основного закона, создававшая потенциал для принятия политического решения по вопросу об использовании вооруженных сил в отсутствие четких норм закона. В результате конституционным судом ФРГ в 1994 г. было принято решение о возможности использования Бундесвера за пределами Германии и территории государств — членов НАТО, ставшее важнейшим событием на пути трансформации военной стратегии ФРГ после объединения.
© А. А. Боровикова, 2011
Почему же всего через четыре года после объединения ФРГ меняется трактовка положений Основного закона, который, казалось бы, на протяжении сорока лет устанавливал запрет на использование Бундесвера для иных целей, помимо обороны собственной территории и участия в системе коллективной обороны? Чтобы понять столь стремительные перемены, необходимо проанализировать опыт решения стратегических проблем и вызовов и дебаты, которыми был насыщен период с 1990 по 1994 г.
Начальной точкой трансформации военной стратегии Германии можно считать вооруженный конфликт в Персидском заливе в 1990-1991 гг., который обнаружил необходимость пересмотра военной стратегии и показал, что подобные преобразования будут непростыми. Во время войны в Персидском заливе существенные различия в подходах к решению конфликта наблюдались не только между политическими партиями ФРГ. Внутри партий также существовали серьезные разногласия, а порой и прямо противоположные мнения.
Усилия международного сообщества по урегулированию кризиса в Сомали и участие Бундесвера в операции ЮНОСОМ II стали следующим этапом в формировании новых взглядов на военную стратегию ФРГ. Данный кризис дал толчок к формулированию представления о новой роли Германии в миротворчестве, отражавшего стремление ФРГ активизировать свою внешнюю политику и получить место постоянного члена Совета Безопасности. Таким образом, были намечены контуры будущей правовой основы применения Бундесвера за границей.
Решающим этапом, непосредственно предшествующим принятию решения в Конституционном суде, стал вооруженный конфликт в Боснии и Герцеговине. Международная ситуация создала такие условия, при которых руководству страны в короткие сроки приходилось принимать решения для определения законных оснований по использованию Бундесвера в соответствии с Основным законом страны.
По признанию немецких дипломатов, «Германия, как и другие европейские страны, имела лишь косвенные интересы в зоне конфликта, которые заключались в политической и экономической стабильности региона» [3, р. 103]. Вместе с тем, учитывая центральное положение Германии в Европе, стабильность в регионе была для нее чрезвычайно важна. Угроза развития вооруженного конфликта в Югославии, особенно на ее границах, ощущалась весьма остро. Поэтому, когда распад федерации стал неизбежен, в интересах ФРГ была мирная реализация данного процесса [3, р. 104].
По словам немецкого дипломата М. Либаля, «действия сербского руководства противоречили принципам демократии и многосторонней политики, которой была привержена Германия и, кроме того, подрывали надежность международных норм и институтов» [3, р. 104]. Но были также задействованы и материальные интересы. Во время войны на территории бывшей Югославии из-за огромного количества беженцев и перемещенных лиц европейцам пришлось нести бремя гуманитарной помощи. Из всех европейских государств самый большой поток беженцев направился в Германию. Характеризуя политическую линию Сербии, М. Либаль отмечает: «С точки зрения Германии, Сербия вела тройную войну против Европы: против ее принципов, против интересов безопасности и против “кошельков” европейских государств, к числу которых не в последнюю очередь принадлежала ФРГ» [3, р. 105]. Поэтому ФРГ выступала за жесткие меры в отношении Сербии.
Для подавляющего большинства граждан Германии урегулирование конфликта на Балканах относилось к первостепенным задачам, на которых было необходимо
сосредоточиться правительству. По данным исследования Р. Д. Асмуса, с 1992 по 1994 гг. около 80% немцев признавали, что данный вопрос носит неотложный характер [4, р. 7]. В немецком обществе сформировалось четкое восприятие Сербии как врага, а проводимой ею политики — как противоречащей немецким идеалам демократии.
В то же время, по признанию М. Либаля, из всех европейских государств Германия была наименее политически готовой к вооруженному вмешательству в конфликт. И тем не менее эскалация конфликта и действия международного сообщества требовали участия ФРГ в его урегулировании, способствуя преодолению существовавших в Германии ограничений по использованию силы, подготавливая почву для трансформации военной стратегии в соответствии с новыми потребностями.
Наиболее сильному влиянию со стороны союзников ФРГ подверглась при подготовке НАТО к патрулированию воздушного пространства Югославии для контроля над соблюдением введенного запрета на полеты югославских ВВС. Вопрос о возможности участия ФРГ в операции был крайне сложен для правительства Германии. Солдаты требовались для проведения операции в зоне конфликта, которая к тому же находилась за пределами Западной Европы. Историческая память о событиях второй мировой войны создавала проблемы для участия в операциях на территории бывшей Югославии. Решение требовало тщательной оценки ситуации, так как подобные действия, по словам американского профессора, специалиста по внешней политике Германии, В. Ханридера, «непременно вызвало бы осуждение, пробудив в памяти европейцев исторические аналогии с военными действиями немецких солдат во Второй мировой войне» [5, S. 125]. Несмотря на постоянные требования союзников, ФРГ в силу исторических причин, конституционных ограничений и национальных интересов не была готова к участию в военных действиях.
При этом офицеры Люфтваффе составляли около трети всех пилотов экипажей, использовавшихся в операции самолетов электронной разведки АВАКС [6, р. 92], поэтому отказ ФРГ от участия в операции подорвал бы способность НАТО выполнять обязательства, возложенные на альянс [7, р. 110]. В связи с этим призывы союзников принять участие в операции не могли быть проигнорированы. Как отмечает Ф. С. Лар-раби, эксперт по вопросам европейской безопасности корпорации RAND, «неспособность Бонна преодолеть имеющиеся ограничения по использованию Бундесвера... не только ослабляла способность НАТО и ЗЕС выполнять свои задачи, но также и вредила двусторонним отношениям с США» [8, р. 31].
Логика урегулирования конфликта, давление союзников, по-новому определяемые интересы ФРГ дали серьезный импульс для трансформации военной стратегии Германии. Внешний вызов заставил противников использования Бундесвера за пределами территории государств — членов НАТО изменить отношение к проблеме. Война в Боснии и Герцеговине подталкивала политическую элиту к поиску ответов на вопросы, возникавшие из-за различных интерпретаций Основного закона при определении условий использования вооруженных сил ФРГ.
После столкновений в Сараево и распространения военных действий на зоны безопасности, установленные ООН, намерения правительства поддержать военные действия НАТО получили преимущественное одобрение во всем политическом сообществе ФРГ, что свидетельствовало о постепенном формировании внутриполитического консенсуса по вопросу участия ФРГ в многонациональных операциях. Разногласия в правительственной коалиции были сняты, большая часть политических сил Герма-
нии согласилась с тем, что в определенных ситуациях участие Бундесвера в урегулировании конфликтов необходимо. Таким образом, в процессе интенсификации конфликта на Балканах в общественном мнении, как и в политических партиях, возникло осознание того, что в некоторых случаях для разрешения кризисов ФРГ должна предоставлять своих солдат. Руководство ФРГ осознавало, что общество поддерживает совместные усилия международного сообщества и участие в них Германии.
Эскалация войны в Боснии привела к одобрению силовых методов урегулирования конфликта большинством политических партий ФРГ: ХДС/ХСС, СвДП, СДПГ, «Зеленых». Лидеры данных партий выразили поддержку действиям НАТО, охарактеризовав их как правильные, обоснованные и закономерные. Исключение составила только Партия демократического социализма, которая всегда была против любого военного вмешательства ФРГ в дела других государств и заявляла о себе как о единственной антивоенной партии в ФРГ [9, р. 20].
Значительный отход от предшествующей позиции продемонстрировала оппозиция. Кризис на Балканах заставил социал-демократов отступить от жестких протестов против использования военной силы и согласиться с консерваторами в том, что в определенных случаях подобные меры необходимы. Характеризуя политические установки «Зеленых», датская исследовательница А. Далгаард-Нильсен пишет: «Для “Зеленых” пацифизм — один из столпов партийной идеологии, и эта ценность превышает значение всех других аргументов...» [10, р. 60]. Однако когда агрессия в отношении мирного населения усилилась, для многих членов партии военная сила стала представляться необходимым инструментом борьбы с грубейшими нарушениями прав человека, каким, например, является геноцид. В 1993 г. региональное правление партии уже одобрило использование Бундесвера для борьбы с агрессией и геноцидом. А с 1994 г. большинство членов партии «Зеленых» одобрили использование военной силы за пределами Германии в ограниченных масштабах [11, р. 271].
Итак, обратим внимание на то, что развитие событий в Боснии и Герцеговине с 1992 г. по 1994 г. способствовало формированию внутриполитического консенсуса по вопросу об использовании Бундесвера в заграничных операциях. Разногласия в правительственной коалиции были сняты, большая часть политических сил Германии согласилась с необходимостью (в определенных ситуациях) участия Бундесвера в урегулировании конфликтов. На внутриполитическом уровне наблюдалось сближение левых и правых политических сил по вопросу военной стратегии. Сильные перемены произошли в левом спектре. Эти события оказали влияние на дальнейшую трансформацию военной стратегии ФРГ, создав почву для принятия окончательного решения конституционного суда о законности использования Бундесвера за границей.
В 1994 г. были организованы слушания с целью установить окончательно, соответствует ли участие немецких войск в операциях вне территории НАТО конституции, и если да, то определить условия для такого участия в будущем. Лидеры правительства, включая Гельмута Коля и Клауса Кинкеля, выступая в суде, отстаивали позицию, что статья 24 Основного закона предусматривает участие ФРГ в системах коллективной безопасности, поэтому для дальнейшего использования Бундесвера в многонациональных миссиях и операциях нет необходимости менять конституцию. Кинкель утверждал, что в перспективе Германия должна иметь право наравне с другими государствами участвовать в миссиях ООН для защиты мира. 12 июля Конституционный суд огласил решение в пользу правительства. Судьи постановили, что статья 24 Основно-
го закона дает ответ на вопрос о возможности участия в операциях вне зоны НАТО, и что подобные меры не будут расцениваться как нарушение положений конституции [12, S. 23].
Суд постановил, что членство в системах коллективной безопасности1 предполагает наличие обязательств, и поэтому необходимости принимать поправку к конституции нет [13, р. 94]. По мнению судей, правительство нарушило положения конституции только тем, что ущемило право парламентского контроля над использованием вооруженных сил. Было принято решение, что Бундесвер может участвовать в военных операциях в том случае, если решение правительства при ратификации плана по предоставлению войск будет поддержано 2/3 голосов в Бундестаге [14, р. 1]. Было еще одно ограничительное условие: операции должны проводиться в соответствии с уставом и правилами системы коллективной безопасности [15].
12 июля 1994 г. Конституционный суд смог дать положительное заключение о правомерности использования Бундесвера за границей, что поставило точку в дебатах об интерпретации статей 24(а) и 87(а)(2). Данное решение одобрило стратегию постепенного расширения сферы применения Бундесвера без принятия поправки к конституции, которой придерживалась ХДС/ХСС. Таким образом, укрепилась позиция руководителей государства, полагающих, что после объединения Германия должна повысить свой статус на международной арене и разработать военную стратегию, которая не будет ограничена какими-либо особыми условиями в силу исторического прошлого.
Из всех вопросов, касавшихся военной политики, для элиты ФРГ и немецкого общества слушания в суде и предшествующие дебаты стали, пожалуй, наиболее масштабным событием со времени обсуждения проблемы вооруженных сил в 1955 г. Окончательное решение вопроса определило последующие изменения во внешней политике и военной стратегии. Безусловно, решение, принятое в Карлсруэ в июле 1994 г., было историческим. Оно одобрило трансформацию военной стратегии в целом, намеченную правительством в начале 1990-х годов, и конкретные решения правительственной коалиции об использовании Бундесвера в многонациональных операциях [16, р. 64]. Таким образом, участие Бундесвера в операциях за пределами территории НАТО получило правовую основу и стало частью новой политики безопасности ФРГ.
Решение суда представляло собой поворотный момент в истории ФРГ, так как снимало ограничения, существовавшие на протяжении более чем четырех десятилетий. У Германии появилась возможность строить военную стратегию наравне с другими европейскими государствами. Данное обстоятельство определило общее направление трансформации военной стратегии ФРГ после окончания холодной войны.
Необходимо подчеркнуть, что реформа военной стратегии допускала принципиальную возможность участия в операциях и миссиях, но не означала автоматической милитаризации политики. Теперь решения об участии больше зависели от воли политиков, а не от возможных интерпретаций конституции. И хотя значительная часть юридического подтекста ушла из обсуждений, дебаты о военной стратегии продолжились, но перешли в другую плоскость: обсуждение конкретной реакции государства на тот или иной вооруженный конфликт.
1 В качестве систем коллективной безопасности суд определил три организации: ООН, НАТО и ЗЕС.
1. Das Grundgesetz der Bundesrepublik Deutschland. URL: http://www.gesetze-im-internet.de/ gg/index.html (дата обращения: 20.10.2010).
2. Hyde-Price A. G. Germany and European Order: Enlarging NATO and the EU. Manchester: Manchester University Press, 2000. 270 р.
3. Libal M. Limits of persuasion: Germany and the Yugoslav Crisis, 1991-1992. Westport: Greenwood Publishing Group, 1997. 206 p.
4. Asmus R. D. Germany’s Geopolitical Maturation. Public Opinion and Security Policy in 1994. Santa Monica, Calif.: RAND, 1995. 51 p.
5. Hanrieder W. F. Deutschland, Europa, America. Die Außenpolitik der Bundesrepublik Deutschland 1949-1994. Paderborn: Ferdinand Schöning Verlag, 1995. 600 S.
6. Lantis J. S. Strategic dilemmas and the evolution of German foreign policy since unification. Westport: Greenwood Publishing Group, 2002. 230 р.
7. Maull H. W. Germany and the Yugoslav Crisis // Survival. 1995/1996. Vol. 37, N 4. P. 99-132.
8. Larrabee F. S. Implications for Transatlantic Relations // The Implications of the Yugoslav Crisis for Western Europe’s Foreign Relations / ed. by M. Jopp. Institute for Security Studies, Western European Union. Chaillot Paper. Paris, 1994. N 17. 70 p.
9. Geissman H. J. The “Cocooned Giant”: Germany and European Security. (IFSH Hamburger Beiträge. N 116). Hamburg, 1999. 73 p.
10. Dalgaard-Nielsen A. Germany, pacifism and peace enforcement. Manchester: Manchester University Press, 2006. 185 p.
11. Johnson K. German Public Opinion and the Crisis in Bosnia // International Public Opinion and the Bosnia Crisis / ed. by E. Shiraev. Lanham: Lexington Books, 2003. Р. 249-281.
12. Nun siegt mal schön. Das Karlsruher Blauhelm-Urteil besiegelt das Ende der außenpolitischen Zurückhaltung Deutschlands. Im Auftrag der Vereinten Nationen dürfen die Deutschen nun überall bei humanitären Missionen und Kampfeinsätzen mitmachen — wenn nicht als Weltpolizist, so doch wenigstens als Hilfssheriff// Der Spiegel. 1994. 18 July.
13. Spohr Readman K. Germany and the Baltic Problem After the Cold War: The Development of a New Ostpolitik, 1989-2000. London: Routledge, 2004. 264 р.
14. Whitney C. R. Court Permits German Troops A Foreign Role // The New York Times. Section A. 1994. 13 July.
15. Zöckler М. Germany in Collective Security Systems — Anything Goes? // European Journal of International Law. 1995. Vol. 6, N 2. URL: http://www.ejil.org/journal/Vol6/No2/art5.html (дата обращения: 08.10.2010).
16. Longhurst K. Germany and the Use of Force: the evolution of German Security Policy 19902003. Manchester: Manchester University Press, 2004. 170 p.
Статья поступила в редакцию 16 июня 2011 г.
