Воображение и время в трансцендентальной аналитике сознания Канта Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Н.А. Ильинова

кандидат социологических наук, доцент, зав. кафедрой философии и социологии ФГБОУ ВПО «Адыгейский государственный университет»*

Воображение и время в трансцендентальной аналитике сознания Канта

Фигура Канта, безусловно, одна из самых величественных в интеллектуальной истории западной цивилизации в целом. Кант стоит в одном ряду с Платоном, Аристотелем, Августином, Фомой Аквинским и Гегелем. Многие стороны и выводы кантовской философии положили начало целым отдельным направлениям неклассической философии XIX -XX вв. Кант, вслед за Юмом, не просто констатирует огромную роль воображения в жизни человеческого сознания, но и впервые дает детальную картину структуры и функций воображения, которое оказывается неразрывным с сущностью трансцендентального знания субъективности.

Итак, каково конструктивное место воображения в системе креплений трансцендентального субъекта и что вообще такое для Канта воображение? Общий смысл кантовского хода мысли заключается в том, что немецкий философ выявляет в структуре самого субъекта, его сознания (рассудка и разума) такие механизмы и формы деятельности, которые, обеспечивая достоверность знания о внешних явлениях и процессах, полагают тем самым достоверность и опредмеченность самого сознания. «Условия возможности опыта вообще суть вместе с тем условия возможности предметов опыта и потому имеют объективную значимость»1.

Под формой пространства, выступающей априорной формой внешнего созерцания, субъект воспринимает внешний мир, включая собственную телесную данность (равно как и других людей). Важнейший аргумент, который приводит Кант в пользу своего тезиса об априорной субъективной природе пространственной формы перцепции, связан с успешным развитием геометрии. Мы здесь опускаем ряд деталей, касающихся анализа геометрии, содержащегося в «Критике чистого разума». Укажем только на то, что геометрические фигурации нигде в реальном чувственном мире, данном в опыте, не существуют в своем чистом «идеальном» виде. Вместе с тем все теоремы геометрии, все без исключения ее положения исчерпывающе подтверждаются на опыте, носят абсолютно всеобщий, достоверный и необратимый характер. Причем геометрическое знание - синтетическое, а не аналитическое! Оно постоянно и успешно прирастает новыми умозаключениями.

* Ильинова Надежда Александровна, e-mail: nady_i@bk.ru

1 Кант И. Критика чистого разума. СПб., 2008. С. 137.

Время есть аналогичная априорная форма внутреннего «чувства», то есть, строго говоря, самосознания. Если бы это было не так, то «никакое понятие не могло бы уяснить возможность изменения, т. е. соединения противоречаще-противоположных предикатов в одном и том же объекте»1. Получение нового знания представляет собой процесс подведения полученного под формой пространства внешнего чувственно многообразного «материала» под ту или иную категорию (всего Кант выделяет четыре группы категорий - количества, качества, отношения, модальности).

Главный вопрос, который сам себе поставил Кант, заключался в необходимости вскрытия сущности и механизма того, каким образом субъект достоверно совершает априорные синтетические заключения о предметах. Получение нового знания есть синтез, результатом которого выступает аподиктичное знание (необходимое в своей всеобщности). И если в рамках картезианской парадигмы оказалось проблемным наведение мостов между частным суждением и всеобщими закономерностями через посредство опыта как столкновения «я» и «не-я», то Кант эту проблему синтеза решает следующим образом. Данный синтез полностью опирается на встроенную в трансцендентальную структуру субъективности схему или «чистое» правило дедуцирования, которое двуедино: 1) оно есть способ, условно говоря, матричного распределения чувственно данного пространственно оформленного материала в ту или иную «ячейку» категориальных структур; 2) также оно есть способ кон-ституирования формы единства этого нового знания, которое оказывается выражением или обнаружением вовне единства самого сознания, субъекта.

Действование данного правила опирается на ключевой механизм или метод полагания собственной определенности сознания через синтез внешней реальности (объект познания в картезианской парадигме), который связан с трансцендентальным единством апперцепции. «Должно быть возможно, чтобы я мыслю, сопровождало все мои представления... - пишет Кант. - Все многообразное в созерцании имеет, следовательно, необходимое отношение к представлению я мыслю в том самом субъекте, в котором это многообразие находится. Но это представление есть акт спонтанности, т. е. оно не может рассматриваться как принадлежащее чувственности... оно есть самосознание, порождающее представление я мыслю, которое должно иметь возможность сопровождать все остальные представления и быть одним и тем же во всяком сознании»2. Сила данного «присоединения» вовсе не ассоциативна, а связана с природой воображения.

Речь идет именно о том, что субъект обретает всякий раз знание о внешнем (трансцендентном своему сознанию) мире через опосредст-

1

Кант И. Критика чистого разума... С. 57.

2 Там же. С. 101.

вующее звено, которого как раз не было в cogito, а именно через полага-ние самого сознания в качестве первичного предмета1, актуализирующего и одновременно объективирующего утвердительную достоверность всякой реальности, которая даже гипотетически будет возникать в опыте этого сознания или, иными словами, в соприкосновении сознания с несознанием.

Надо сказать, что тем самым Кант не только расширяет границы и возможности субъективности, сознания, но и существенно повышает ценность опыта как такового. Ибо важнейший вывод, следующий из положения о трансцендентальном единстве апперцепции, состоит в том, что только через опыт и никак иначе сознание вообще может быть чем-то аффирмативным не только потенциально, но и для другого («для себя», как позже скажет Гегель). Сознание, бытийствующее для другого, -это уже являющееся в мир сознание. И в этом своем явлении обнаруживающее истинную имманентную форму достоверности, форму выражения сущности. Конечно, Кант везде подчеркивает, что речь идет о номинальной сущности, а не реальной, которая, по его мнению, закодирована в «вещь-в-себе». По адресу «вещи-в-себе» Кант относит и природу самого времени как формы связывания сознания и опыта2. Однако по факту мы видим, что в механизме самоутверждения сознания вся его существенность всецело исчерпывается как раз структурой опыта и ее ключевым сцеплением априорного синтеза во времени.

Возможность интеллектуальной интуиции Кант при этом отрицает. Дискурсивный характер знания он прочно связывает с временной формой самосознания. Последнее не есть декартовский математический нуль как только начало отсчета. Оно есть начало и конец пути сознания, в котором вплетены как чистая форма, так и содержание, т. е. то, что под формой пространства требует как раз силы воображения для собственного отождествления через различие или взрез всеобщего (эмпирический опыт во всей своей полноте). Трансцендентальная структура субъективности потому и является тектоничным образованием, что преимущественным в ней выступает само отношение, а не конечные пункты: «Предметы опыта никогда не даны сами по себе: они даны только в опыте и помимо него вовсе не существуют»3.

Воображение само по себе в указанной структуре занимает, собственно, центральное место. В умозаключении как связывании субъекта с предикатом, категории (понятия) с оформленным ранее воспринятым чувственным материалом, трансцендентальный субъект всегда закладывает в качестве «инструмента» первоначально-синтетического единства апперцепции трансцендентальную схему4, которую для современного читателя для удобства можно сравнить с действием распредели-

1

Кант И. Критика чистого разума... С. 527.

2 Там же. С. 116.

3 Там же. С. 314.

4 Кант И. Критика чистого разума... С. 126.

тельного механизма. Эта схема связана с воображением. Функция которого - продуцирование образа предмета. Сама по себе схема еще не есть образ, она скорее является условием априорного синтеза через посредство самосознания. Как условие, схема есть свидетельство временной формы апперцепции и носит «идеальный» характер. А вот продукт воображения всегда конкретен в том смысле, что рисует в сознании не понятие, например, треугольника, а сам этот треугольник как таковой! Он есть «продукт эмпирической способности продуктивного воображения, а схема чувственных понятий (как фигур в пространстве) есть продукт и как бы монограмма чистой способности воображения а рпоп»1. Воображение, следовательно, по самой своей природе носит всегда продуктивный характер.

Для того чтобы лучше понять отличие воображения от трансцендентальной схемы и, соответственно, роль самого воображения, можно привести следующий пример, закономерный для логики рассуждения автора «Критики чистого разума». Пример с уже знакомым нам треугольником (его постоянно приводит сам Кант). Причем, что весьма любопытно и симптоматично, Декарт, когда рассуждал о «методе» и познании пространственной «субстанции», конструирование треугольника в системе координат не связывал с воображением. На его вотчину отводилось представление о многотысячегранной фигуре (название которой в математике отсутствует в качестве точного и полного именующего выражения). Такая фигура в опыте не дана. Увидеть или как-то еще чувственно воспринять именно такую фигуру с множеством тысяч граней никак нельзя. Во всяком случае человеку. И понятно, что для развития науки такой воображаемый «объект» мало что дает в плане получения практически полезного знания. Кант же напротив деятельность воображающей силы трансцендентального субъекта прямо связывает с представлением о тех самых реальных предметах, фигурах и процессах, которые даны человеку в его опыте.

Итак, воображение создает прочное основание связывания понятия треугольника, отраженного в трансцендентальной схеме треугольника с наглядно зримым образом треугольника. Ибо в понятии треугольника - фигуры с тремя сторонами, тремя углами и т. д. - вовсе не заложено путей выхода на зримый конкретный треугольник. Схема выполняет, условно говоря, функцию «матричного» распределения полученных чувственных данных по определенным категориальным «сеткам» (единство же сетки фундируется единством самосознания во времени). Как отмечает Кант: «Схема же чистого рассудочного понятия есть нечто такое, что нельзя привести к какому-либо образу; она представляет собой лишь чистый, выражающий категорию синтез сообразно правилу единства на основе понятий вообще, и есть трансцендентальный продукт воображения, касающийся определения внутреннего чувства вообще, по

1 Там же. С. 128.

условиям его формы (времени) в отношении всех представлений, поскольку они должны a priori быть соединены в одном понятии сообразно единству апперцепции». Схема носит априорный характер. Поэтому человеку, чтобы вообразить конкретный треугольник, вовсе не обязательно обращаться всякий раз к поиску некоторого наглядного геометрического «пособия». Треугольник любой фактуры с удивительной легкостью и молниеносной быстротой рисуется в нашем сознании. Кант говорит о «репродуктивной» трансцендентальной способности воображения и продуктивной. Обе эти грани в сущности едины, поскольку относятся к условиям опыта и самотождественности сознания. Репродуктивный синтез позволяет как раз «собрать воедино» образ любой фигуры или даже просто прямой линии из практически бесконечного множества представлений о каждой «точке» этой фигуры, из которого складывается некоторое протяженное объемное «тело». Таким образом, воображение само как бы наглядно демонстрирует трансцендентальное единство апперцепции в его действии. Воображение прямо связано со временем. Так как только во времени (как априорном условии) возможно реализовать синтез многообразного в тот или иной образ.

Без такого воображения было невозможно развитие геометрии в принципе. С одной стороны, геометрия - чисто умозрительная наука. С другой - весь объем геометрического знания, все ее положения всегда находят внешнюю форму пространственного выражения. Геометрия, основанная на трансцендентальной способности воображения, выступает примером внешне выраженного существования всеобщего как такового в его неразличенной в себе чистоте.

Важно понять в данном случае, что в кантовской концепции воображение рассматривается не как процесс творения чего-то не существующего в эмпирическом (реальном) опыте, а как непосредственно именно то, что и конституирует этот опыт и доводит его до логического максимума реализованного взаимного опосредствования сознания и мира. Способность воображения позволяет сознанию видеть и знать мир как целое, связывать одно явление с другим, понимать отношения между различными фактами и процессами, понятиями и эмпирическими структурами. Без воображения было бы невозможно ни ассоциировать явления, ни воспроизвести их. И ассоциация, и воспроизведение вторичны по отношению к воображению как первичному условию и методу конституирования опыта сознания.

Предпосылки такого понимания содержатся уже в философии Юма. Кант их, по сути, «методически» (Гегель) расшифровывает1. Воображение в структуре субъективности выступает в виде пути сознания, метода его работы и жизни в целом. Без воображения, таким образом, сознание выхолащивается в предмет, данный всегда как объект, утрачивает способность утверждать себя во внешнем мире так, чтобы при этом сохра-

1 Гегель Г. В. Ф. Лекции по истории философии: в 3 кн. Кн. 3. СПб., 2006. С. 476.

201

нять собственную бытийную автономию и не сливаться с абстракциями «потустороннего» либо чувственного. Воображение словно «овнешняет» и придает онтологическую функциональную силу процессу самосознания (апперцепции). Понять таким образом бытийный «жизненный» статус воображения в опыте и структуре сознания невозможно вне понимания роли самосознания.

Строго говоря, в трансцендентальной архитектонике субъективности, раскрытой Кантом, аффирмативность самосознания реализуется через воображение. Ничего другого, никакой иной априорной или тем более апостериорной способности в сознании просто нет. Если говорить именно о том, что образует связь с миром, опыт. Воображение не просто векторно направлено во внешний мир. Оно всегда есть воспроизведение (постоянное «прокручивание») самого исходного первичного условия отношения к миру в принципе - условия единства сознания с самим собой («я мыслю»). И если для картезианской модели это «я мыслю» осталось только абстрактным пустующим нулем, математической точкой или ничем, то Кант говорит: «Я мыслю - значит я достоверно являюсь в мире, и сам мир через это моё явление обретает цельность и единство; замыкание сознания на самоё себя есть одновременно в том же самом отношении смыкание мира с самим собой». Воображение наполняет сознание внутренним миром, образным «пространством», и это внутреннее уже нельзя просто выплеснуть, вычеркнуть из опыта без разрушения самого этого опыта. Опыт - есть прочная бытийная связь сознания с миром. Само качество «бытийности» в системе кантовской философии получает совершенно новый смысл, утраченный в свое время благодаря усилиям рационалистов и сенсуалистов XVII в., а именно бытие предмета не редуцируется к голой эмпирической фактичности, бытие есть всегда бытие целого, а бытие целого возможно через опосредующее отношение сознания и предмета.

С этой точки зрения трансцендентальная диалектика это не просто и не столько некий верхний этаж здания субъективности, существующий сам по себе и лишь дополняющий основную конструкцию. «Чистый разум» (как предмет этой диалектики) и его «функциональное» измерение необходимым образом уже инкорпорированы в «аналитическую» структуру, т. е. в корневое условие единства сознания и условий опыта. Центральный пункт трансцендентальной диалектики - это концепция трансцендентального идеала. В данном случае мы не имеем возможности ее детально проанализировать. Только отметим, что в этом пункте Кант фактически реабилитирует «третье» лицо - «абсолютное лицо» 1 как главного и необходимого участника отношения сознания и мира. С позиции оценки субъективной силы воображения это лицо есть своеобразный максимум, который высочайшим образом фокусирует, концентрирует и закрепляет присутствие сознания в мире, метод которого, что самое главное, уже содержит в себе удостоверение этого присутствия. Вооб-

Моисеев А. В. История западноевропейской философии : курс лекций. Ростов н/Д., 2010. С. 134.

ражаемый мир - это мир, в котором нельзя отчленить сознание от самосознания и предмет от сознания. Предел этого мира всегда есть абсолютный предел. То есть, иными словами, этот предел как таковой нельзя исчислить, измерить, он не есть эмпирическая материальная или процессуальная граница. Предел мира - есть бытие мира в сознании. Он всегда есть как бы на другой стороне опыта и образует его форму. А иначе сам мир рассыпается мириадами осколков. Свое логическое развитие и завершение эти кантовские идеи получат уже в гегелевской философской системе.

Итак, резюмируя, отметим следующее. Становление зрелой онтологической и теоретико-познавательной проблематики в рамках западной философии включало в себя в качестве внутреннего необходимого момента осмысление сущности воображения как феномена, определенным образом репрезентирующего корневые условия и формы бытия сознания в мире. Вектор эволюции указанного осмысления представляет собой движение от оценки воображения как «незаконного умозаключения», выражающего произвол и случайность в деятельности сознания, ума, лишь пытающегося приблизиться к знанию мира всеобщего и идеального, к признанию именно воображения ключевым механизмом жизнедеятельности сознания, обеспечивающим его собственное имманентно определяемое единство, цельность и продуктивность. При этом раскрытие механизма имплицитного самоподдержания целостности и тождественности сознания показало, что онтологические и гносеологические аспекты существования мышления в сущности своей едины. Сознание по природе своей тектонично. И воображение занимает в его структуре и композиции фактически центральное место, создавая условия творческой продуктивности самосознания как формы сознания. Важнейший вывод, к которому пришла европейская классическая мысль в лице Канта и его предшественников, провозглашает прочную связь сознания, времени, воображения и самосознания. Новый мир (и опыт, соответственно), творимый воображением, - это мир самого сознания. Но он не отделен глухой стеной от мира эмпирического реального, который каждый из нас видит ежесекундно. Через воображаемое сознание и мир достигают крепчайшего союза друг с другом. Обретают каждый самоё себя как нечто самостное через свое другое. Достигают собственного завершения и единства через этот опосредующий тектонизм сознания. Воображение как окно сознания в мир таково, что в этом обнаруживаемом им мире сознание вовсе не одиноко! Рядом с ним всегда есть другой субъект. Этот другой позволяет сознанию в акте свободного воображения удостоверять и закреплять самоё себя как аффирмативное и свободно сущее конкретное индивидуализированное сознание, а не сознание вообще. Свобода человека обретает свою предметно выраженную «плоть» через конституитивное свойство воображения.

Ильинова Н.А. Воображение и время в трансцендентальной аналитике сознания Канта. В статье анализируются основные положения трансцендентальной аналитики разума, представленные в философии Канта. В центре находится проблема обоснования единства опыта сознания, решение которой Кант связывает с деятельностью априорной способности синтеза нового знания на основе схематизма рассудка и продуктивного воображения. Воображаемый мир становится предметным выражением опосредствования сознания во внешнем опыте. Достоверность сознания конституируется через воображение мира как целого и единого.

Ключевые слова: воображение, сознание, самосознание, время, трансцендентальный субъект, пространство и время, опыт, синтез.

Ilinova N. Imagination and time in the transcendental analytic of consciousness Kant. The article analyzes the main provisions of the "transcendental analytic" of the mind, presented in Kant's philosophy. In the center is the problem of the justification of the unity of the experience of consciousness, the decision of which Kant associates with the activities of the a priori ability of synthesis of new knowledge on the basis of the sketchiness of reason and productive imagination. Imaginary world becomes subject to the terms of the mediation of consciousness in the external experience. The veracity of consciousness is constituted through the imagination of the world as whole and unified.

Keywords: imagination, consciousness, self-consciousness, time, transcendental subject, time and space, experience, synthesis.