CC BY
525
УДК 130.2 : 256
М. Э. Султанова, Н. А. Михайлова Волк в шаманской натурфилософии кочевников Центральной Азии
В статье анализируется семантическая природа образа волка/волчицы в контексте феномена шаманизма в культуре кочевых тюркоязычных народов Центральной Азии. Показывается, что Волк и Волчица предстают как прародители и защитники целого мира, объединенного общим языком и ментальностью - Великим Тюркским Элем. Авторы полагают, что исследование натурфилософских оснований образа волка способно расширить уже устоявшиеся представления о трансформации и специфике функционирования ментальных ценностей в культурной сфере современного общества.
The paper analyzes the semantic nature of the he / she wolf in the shamanism of Central Asian Nomadic Turkic peoples’ culture. The authors prove that he and she-wolves are the primogenitors and defenders of the Great Turcic El’, the world united by one language and mentality. The authors argue that research into natural philosophy grounds of the wolf image could expand existing views of transformation and specific functions of mental values in the cultural sphere of modern society.
Ключевые слова: волк, древние тюрки, предки, натурфилософия, шаманизм, кочевники.
Key words: wolf, the ancient Turks, ancestry, natural philosophy, shamanism, the Nomads.
Центральная Азия - сердце тюркского мира, образовавшегося на основе прототюркского субстрата, географическим и ментальным центром которого являются тувинский и алтайский регионы. Тюркский генеалогический миф дошел до нас в нескольких вариантах. В самом известном из них голубые или небесные тюрки (каз. кек турктер) произошли от искалеченного врагами юного сына вождя племени хуннов и спасшей его от смерти белой волчицы с голубыми глазами [7, с. 70-71]. Плодом этого союза стали десять сыновей, продолживших род отца, все-таки убитого врагами. Волчица воспитала детей, которые впоследствии образовали целый народ, жаждавший обрести собственный путь и одного законного правителя.
После долгих и ожесточенных споров десять сыновей волчицы обратились к шаману-каму1. Тот после сложного обряда открыл волю
© Султанова М. Э., Михайлова Н. А., 2013
1 Кам - тюркский шаман, у казахов также известен как «баксы», сам шаманский обряд называется «камлание», по-казахски «баксылык».
Тенгри1: только тот станет вождем всех десяти колен, кто взберется на вершину священного Древа Байтерек2. Быстрее, ловчее и удачливей всех стал Ашина, но братья не захотели примириться с очевидным и оспорили победу Ашины. Тогда самые мудрые и сильные шаманы сообща постановили, что братья должны дожидаться знака Тенгри под кроной Байтерека. Спустя некоторое время с самых верхних ветвей Древа, скрытых облаками, слетел священный орел и, облетев вокруг братьев семь раз, сел на плечо Ашины. Так именно Ашина стал первым верховным каганом Голубых небесных тюрок и велел поместить на свой штандарт волчью голову. Само имя «Ашина» переводится с древнемонгольского (сяньбийского) языка как «благородный Волк» [8, с. 23]. Примечательно, что Ашина возвеличил не род отца - хунну, а род матери Волчицы, хотя, казалось бы, для Востока характерна именно агнация. Мать-волчица выступает здесь как жизнеспасительница и жизнедательница целого народа, ставшего затем ядром Великого Тюркского Эля. К тому же само появление волчицы далеко неслучайно, поскольку волчица - не обыкновенное животное, а белошерстная синеглазая посланница духов.
С этой точки зрения очень интересна и другая версия происхождения тюрков, которую А.Н. Аристов считает не менее древней и значимой [3]. Согласно мифу, сын волчицы Ичжини-нишыду был с рождения одарен сверхъестественными возможностями и имел двух жен, в свою очередь, обладавших недюжинной силой, так как они были дочерями духа неба и духа земли. Старшая жена Ичжини-нишыду, сына Волчицы, родила ему четырех сыновей, ставших родоначальниками четырех ветвей тюрков. Здесь важны сюжетные перипетии мифа, в которых скрыты шаманские и тотемные корни: старший сын, Волк, по праву первородства стал вождем тюрков, другой сын превратился в Лебедя и стал предводителем тюркоязычных этносов, проживавших на территории современного Алтайского края. Третий сын возглавил племенной союз енисейских кыргызов и потому, скорее всего, ассоциировался с Оленем - главным тотемом киргизов Прииссыкулья. Согласно легенде, поэтично пересказанной Чингизом Айтматовым , некогда чудом уцелевшие после кровавой родовой распри дети были спасены Матерью-Оленихой и унесены ею с Енисея на
1Тенгри - Отец-Небо, Вечное Синее Небо, верховное божество тюрков и номадов Центральной Азии.
2 Байтерек - тополь, в казахской (тюркской) мифопоэтике Мировое Древо, Мировая Ось, шаманское Древо, по которому шаман (кам) совершает свои перемещения по всем трем Мирам.
3 Более подробно об этом см. «Белый пароход» Ч. Айтматова.
берега Иссык-Куля. Поэтому современные киргизы считают себя прямыми потомками енисейских кыргызов. О судьбе четвертого сына Ичжини-нишыду практически ничего не известно, но фрагментарные упоминания об этом можно найти в китайских и тюркских мифах о Волке и Вороне [22, с. 165]. Можно предположить, что четвертый сын был именно Вороном.
Все эти животные, как и некоторые другие, являются не просто тотемами, персонификациями духов-предков, но центральными аспектами анимизма, который, согласно З. Фрейду, есть «философская система, не только объясняющая отдельный феномен, но и дающая возможность понять весь мир как единую совокупность» [18, с. 128]. В культурном пространстве древних тюрков волк/волчица является одним из самых важных элементов картины мира, унаследованной от прототюркских народов, издревле населявших Алтай и Южную Сибирь.
Наиболее полным и выразительным воплощением картины мира любой культуры является фольклор, ядро которого составляют мифы и эпосы. Исследуя древние пласты фольклора разных народов Евразии, В.Я. Пропп пришел к выводу, что культуры, которые вправе считать себя традиционными, отличаются единой эпической композиционной схемой, что «определяется как шаманские мифы. Отсюда можно сделать предположение, что эпос развивается из шаманского мифа» [15, с. 300]. В качестве доказательств Пропп приводит фольклорную семантику лишь некоторых народов Сибири, но подразумевает гораздо больший ареал.
В отличие от других жанров, главные эпосы (а такие есть в каждой культуре1) уходят корнями в космогонические и генеалогические мифы, повествуя о тех временах, «когда все только начиналось...». М. Элиде говорит о мифе как о спрессованной «сакральной истории, которая рассказывает, каким образом реальность, благодаря деяниям сверхъестественных существ, достигла своего воплощения и осуществления, будь то Космос или только его фрагменты» [19, с. 15]. Иными словами, речь идет о процессе формирования Модели мира.
В традиционных культурах Центральной Азии и Южной Сибири, ярким примером которых выступает и тюркская, шаманизм был, а в некоторых регионах до сих пор остается, единственной действительно «живой» традицией. Для шаманов Центральной Азии мифы творения и Модель мира являются не абстрактными понятиями, а вполне
1 К примеру, таковыми являются древнейший тюркский эпос «Огуз-наме», казахский эпос о батыре Алпамысе, кыргызский «Манас», «Кер-оглы» у курдов и т. д.
реальными явлениями, существующими независимо от человека, его веры или неверия. В отличие от простых людей - профанов - шаманы как носители сакрального знания точно знали, что она представляет собой: Мировое Древо, позволяющее шаману перемещаться между мирами.
Однако любой шаман, несмотря на все свои личные достоинства, неспособен самостоятельно, во-первых, попасть в иные миры, во-вторых, ориентироваться там и главное - суметь вернуться обратно. Только особое животное или птица, добровольно согласившееся стать проводником1 или даже своеобразным духовным «двойником» шамана, является залогом успешных шаманских практик.
Помимо других персонажей (орел, медведь, лебедь, олень, гагара), в шаманской вселенной кочевников Центральной Азии особое место отводится волку/волчице. В наскальных изображениях скифской эпохи на Верхнем Енисее волк и змея персонифицируют Нижний мир как темную обитель [9, с. 25]. Интересно, что в западноевропейской мифопоэтике образы волка и змеи часто «идут рука об руку» или же и вовсе взаимозаменяемы.
Элиаде приводит в пример скандинавского бога-трикстера Локи, который «может превращаться в различных животных: тюленя, лосося и т. д. Он рождает Волка и Змею Мира» [20, с. 429]. Оба персонажа являются «смерть несущими», а их природа - хаос и разрушение. Эту же концепцию можно встретить и у К-Г. Юнга, соотносящего образ уничтожителя мира волка Фенрира с необузданностью морской стихии как женским началом. Волк заменяет змея в сюжете о Красной Шапочке, поскольку он - типичный охотник и убийца [21, с. 679]. Примечательно, что в западной культурной традиции, которую мы в контексте нашего исследования назовем «оседлой», волк и в большей степени волчица являются символами разрушения. Несмотря на свою силу и энергию, они родом из тьмы и всегда смертельно опасны для человека. Однако с точки зрения центрально-азиатской номадической традиции волчица и волк суть прародители и защитники. Безусловно, они представляют собой угрозу, однако все же имеют преимущественно положительную «зарядность».
Волки (и волчицы) обладают особым статусом для шаманов. Исследователи феномена сибирского, алтайского и казахского архаиче-
1 В некоторых культурных традициях (нивхи, тунгусы, тувинцы, тлинкиты, хайда, инуиты и т. д.) такое животное сначала обязательно оказывает сопротивление, и его необходимо покорить силой. Но у многих тюркских народов (напр. казахи, киргизы, алтайцы, шорцы, саха, сойоты и т. д.) священное животное само избирает достойного себя неофита и верно служит ему в течение всей жизни шамана.
ского доисламского шаманизма единодушны во мнении, что волк -чрезвычайно значимый элемент шаманской вселенной1. Он отличается силой, непреклонностью и благородством, но он также беспощаден и ненасытен. Как подчеркивает Н.А. Алексеев, «шаман - обладатель матери-зверя в образе волка, ворона, медведя и собаки считался несчастным, так как эти звери никогда не насыщались, сколько бы “хозяин” ни добывал для них жертвенной пищи. Когда они были голодными, то не давали покоя шаману-хозяину, причиняли ему сильную болезнь» [2, с. 72]. Шаман, избранный волком, получает мощную власть, природа которой уходит корнями в женское начало. Неслучайно практически во всех традиционных культурах мира священное животное/птицу независимо от рода последних шаманы называют «Матерью-зверем». Волк/волчица - воплощение Хаоса, безудержности, интуиции, свойственной только женщинам.
В «Маугли» Р. Киплинга волчица-мать Ракша, приняв «человеческого детеныша» в свою семью, несмотря на осторожные уговоры своего волка, чтобы защитить свое новоявленное дитя, готова была идти на все, даже на разрыв со стаей и смерть. И никто из волков или других животных, будучи гораздо сильнее физически, не осмелился противостоять волчице, носящей весьма характерное имя «Ракша» -«демон»; с санскрита «ракша» буквально переводится как «защита», «охрана». Для данного исследования это немаловажно, так как позволяет увидеть дуалистическую сущность самого образа волка/волчицы: с одной стороны, демона, с другой - защитника.
Шаманы Центральной Азии и Сибири делились на несколько категорий, чаще всего - три или пять, дифференцированных по наличию большей или меньшей магической силы, зависящей от мощи матери-зверя (категории змеи, птицы (кукушки, филина), оленя, медведя (волка) и тигра (орла) [17, с. 544]. Шаманы волка и медведя принадлежали к особой «переходной» стадии от второго к третьему (высшему) разряду шаманов, так как были не только лекарями и «видящими» (соответственно категории змеи, птиц и оленя), но, главное, воинами и предсказателями. Воинская ипостась, характеризующаяся склонностью к агрессии, способностью без колебаний вступить в бой, драться и победить, во многом определила формирование тюркского мировидения. Кочевники, почитавшие волка главным тотемом, прародителем, сами старались уподобиться ему, копируя его повадки и даже голос. Боевые кличи древних тюрков для врагов звучали как волчий вой.
1 Подробнее см.: Новик Е.С. [13], Алексеев Н.А. [2], Потапов Л.П. [14], Банников К.Л. [5], Наумова О.Б. [12], Басилов В.Н. [5] и др.
Бесконечные войны и сражения были для номадов жизненной данностью, божественным предопределением и потому требовали максимальной самоотдачи. Воины искали силы у шаманов как у хранителей духовности, но по большей части - в самих себе, так как каждый тюрк обладал частицей общего родового эгрегора, сам был отчасти шаманом. В казахском, тувинском, алтайском фольклоре Волк воспевается как идол, «олицетворение жизни на отцовской земле, преданность заветам предков, стремление к победе и плач одиночества. Например, если кто-то остался без родителей, он рыдал, копируя волчий вой, чтобы обратиться к духу своих предков» [10, с. 37].
В натурфилософии кочевников Центральной Азии волк и волчица суть покровители и ураны тюрков. Это запечатлено в строках генеалогической тюркской поэмы-мифа «Огуз-наме»:
«Я стал вашим каганом,
возьмем-ка луки и щиты,
тамгою пусть будет нам «благодать»,
«сивый волк» пусть будет ураном; будь железными копьями лес; в заповедных местах пусть бродят куланы,
[текут] моря и реки;
будь знаменем [нашим], солнце, небо - шатром» -так он сказал» [16, с. 33].
Волки здесь являются персонификацией Синего Неба (Кек Тэнгри), отсюда и самоназвание тюрков - «небесные». «В образе волка выступает сама Природа, оберегающая тюрков», - утверждает исследователь феномена тэнгрианства Н.Г. Аюпов [4, с. 144]. К тому же, волк/волчица маркирует северо-восточное направление - очень важный концепт номадической натурфилософии.
Север всегда почитался кочевниками как мир духов, обитель предков и ассоциировался с белым цветом; Восток же был в представлении тюрков голубым, олицетворяющим воздух и ветер. На востоке вставало солнце, воспринимаемое как символ духовного возрождения. Неслучайно Мать-Волчица в древнетюркском родословии имеет белую шерсть и голубые глаза, объединяя тем самым север и восток в новый мировоззренческий концепт, исполненный философской глубины и сакральной природы. Как не вспомнить здесь потрясающий по своей силе и значению образ волчицы Акбары, созданный Ч. Айтматовым1. Черпающий вдохновение в традиционном кыргызском фольклоре, являющемся органичной частью обще-
1 Акбара - волчица, главный персонаж романа Ч.Т. Айтматова «Плаха».
тюркской ментальности, писатель вызвал к жизни древний тотем, чтобы удивительно просто и беспощадно поведать трагедию, происходящую с его народом «здесь и сейчас». Вот какой предстает перед нами Акбара - аватар тюркской праматери:
«А если бы кто-нибудь увидел Акбару вблизи, его бы поразили ее прозрачно-синие глаза - редчайший, а возможно, единственный в своем роде случай. Волчица прозывалась среди здешних чабанов Акдалы, иначе говоря, Белохолкой, но вскоре по законам трансформации языка она превратилась в Акбары, а потом в Акбару - Великую, и между тем никому невдомек было, что в этом был знак провидения» [1, с. 11].
Трагедия, постигшая, по мнению Ч. Айтматова, весь кыргызский народ, заключается в неверии и отказе от собственных корней, от своего «Я». Люди, безжалостно убивавшие волчат Акбары, на самом деле уничтожали самих себя, вырывая с корнем все, что связывало их как между собой, так и со своим прошлым.
В традиционном казахском фольклоре устойчиво бытуют легенды о волках-сырттанах1, обладающих наибольшими способностями, кроме того, «иногда волк выступает в качестве орудия или исполнителя фатальной судьбы» [11, с. 99]. Как бы ни сопротивлялся человек, волк все равно исполнит предначертанное, проявив в полной мере все свои звериные повадки: хитрость, ум, умение выждать и беспощадность. В современном Казахстане образ волка/волчицы по-прежнему актуален; более того, наблюдается резкий всплеск интереса к нему. Мы полагаем, что это обусловлено укреплением этнической памяти и стремлением обрести идентичность. Волк как общетюркский тотем символизирует необходимость восстановить разорванные некогда связи между прошлым и настоящим.
Возрождение древней тюркской игры, известной сейчас как «Кокпар», на самом деле не что иное, как архаичный сакральный обряд жертвоприношения; ритуал, живой космогонический и генеалогический миф, священный для тюрков. Исследуя семантику кокпара, следует углубиться в этимологию самого названия «Кекпар», что в переводе с древнетюркского означает кек-бор1 (серый/синий волк). Космогонический символизм этой игры заключается в туше козла, отданной на ритуальное растерзание «волкам» (джигитам). Козел/коза в мире кочевников всегда олицетворял хаос и тьму, поэтому жертвоприношение козла превращалось в обряд упорядочения вселенной и
1 Сырттан - в переводе с казахского «наисильнейший». Хотя в целом этот термин подразумевает качества, свойственные многим, все же чаще всего употребляется в связи с характеристикой воинов и волков, реже скакунов.
торжество гармонии. Только самые сильные, быстрые и смелые «волки» получат право уничтожить хаос, поэтому кокпар также можно рассматривать как своеобразный обряд посвящении юношей в мужчины, воины.
Как мы уже упоминали, шаманизм и сейчас во многом определяет жизни и судьбы людей - потомков древних тюрков. А в шаманской вселенной по-прежнему Волк является одним из главных героев - защитником и посредником между поколениями и мирами. Этнографические и антропологические исследования К.Л. Банникова, недавно осуществленные им на плато Укок1, наглядно и доказательно демонстрируют и ныне существующий там специфический культ волка. «Образ волка отображается в рассказах с разной степенью сакрализации, в зависимости от контекста. В описании хозяйственно-бытовых проблем он может быть полностью десакрализован. Когда волки задирают коней, чабаны, не озабочиваясь соблюдением политеса, переживают, что нынче их запрещают травить ядом. Максимум сакральности прослеживается там, где образ волка выступает зооморфным кодом человеческой судьбы», - сообщает ученый [5, с. 28].
Подытоживая наше небольшое исследование, можно сделать следующие выводы: волк, шире - волчица, представляет собой едва ли не основной элемент древнетюркской Модели мира, выступая в качестве прародителя и главного родового тотема; в отличие от оседлого мира, кочевой воспринимает образ волка преимущественно как предка и защитника, при этом не лишая волка его естественного звериного облика и повадок: волк силен, благороден, чист, не жесток, но беспощаден как сама судьба; волк/волчица персонифицируют Северо-Восток как наиболее сакральное направление, символизируя мир предков и одновременно весь номадический эгрегор; в данный момент в культуре тюркоязычных народов образ волка не только сохранился, но усиленно развивается и актуализируется через самые разнообразные формы - от художественного творчества до возведения в своеобразный национальный бренд, позиционируемый на государственном уровне (возрождение национальных игр, логотипы, фирменные знаки и т. д.)
1 Укок - горное плато, расположенное у пересечения государственных границ России, Казахстана, Китая и Монголии на высоте около 2500 м над уровнем моря. Будучи в достаточном отдалении от основных магистралей, коренное полиэтничное население Укока смогло законсервировать и сохранить свою уникальную натурфилософию и ми-фопоэтику, основанные на доисламском языческом шаманизме.
Список литературы
1. Айтматов Ч.Т. Плаха // Собр. соч.: в 7 т. Т.4. - М., 1998. - С. 5-359.
2. Алексеев Н.А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири (опыт ареального сравнительного исследования). - Новосибирск: Наука, 1984. .
3. Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племён и народностей и сведения об их численности // Живая старина. 1896. Год шестой, вып. III-IV. - URL: http:// kronk.spb.ru/library/aristov-na-1896-01.htm. (дата обращения: 08.09.2013).
4. Аюпов Н.Г., Абаев Н.В. Тэнгрианская цивилизация в духовнокультурном и геополитическом пространстве Центральной Азии. Ч. I. Тэнгриан-ство и этноэкологические традиции тюрко-монгольских народов Внутренней Азии. - Абакан, 2009..
5. Банников К.Л. Спиритуальные представления чабанов плато Укок // Социальная реальность. - 2008. - № 5. - С.22-35.
6. Басилов В. Н. Шаманство у народов Средней Азии и Казахстана. - М.: Наука, 1992. .
7. Бисенбаев А.К. Мифы древних тюрков. - Алматы: Ан-Арыс, 2008.
8. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. - М.: «ККиК», 1993.
9. Дэвлет М.А. Генезис шаманства по материалам наскальных изображений Сибири // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху. - СПб., 1996. - С. 24-27.
10. Кенин-Лопсан М.Б. Тайна идола Бору - идола Волка тувинских шаманов // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху. - СПб., 1996. - С. 36-39.
11. Кондыбай С. Казахская мифология. - Алматы: Нурлы Алем, 2005.
12. Наумова О.Б. Казахский баксы: история одной фотографии
(Публикация материалов Ф.А. Фиельструпа по казахскому шаманству) // ЭО. -2006. - № 6. - С.78-85.
13. Новик Е.С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме: Опыт сопоставления структур. - М.: Вост. лит-ра, 2004.
14. Потапов Л.П. Алтайский шаманизм. - Л.: Наука, 1991.
15. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. - М.: Наука, 1976.
16. Райхл К. Тюркский эпос: традиции, формы, поэтическая структура. -М.: Вост. лит., 2008.
17. Сем Т.Ю. Из истории формирования шаманства тунгусов. Исторические корни сибирского шаманства // Шаманизм народов Сибири. Этнографические материалы XVIII-XX вв. - СПб.: Филолог. факультет СПбГУ, 2006. -С. 532-567.
18. Фрейд З. Тотем и табу. - СПб.: Азбука-классика, 2005.
19. Элиаде М. Аспекты мифа / пер. с фр. - М.: Академ. проект, 2010.
20. Элиаде М. Шаманизм: Архаические техники экстаза. - Киев: София,
1998.
21. Юнг К.Г. Символы трансформации. - М.: ACT: ACT МОСКВА, 2008.
22. Namu Jila. Myths and Traditional Beliefs about the Wolf and the Crow in Central Asia Examples from the Turkic Wu-Sun and the Mongols. // Asian Folklore Studies, Volume 65, Japan, 2006. Р. 161-17.
