CC BY
256
УДК 355.231(47).05 ВОЕННО-УЧЕБНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ В РОССИИ В НАЧАЛЕ XVIII В.
Гребенкин А.Н.
Цель работы - характеристика начального этапа развития российской военной школы при Петре I. Методологическую основу работы составляют принципы объективности, историзма, детерминизма и системности. Предметом исследования является деятельность таких заведений, как Школа математических и навигацких иаук, Морская академия. Подробно рассмотрены система комплектования школ учениками и преподавательским составом, содержание процесса обучения, быт и нравы учеников. Делается вывод о том, что становление системы отечественного военного образования было сопряжено с насильственными мерами, вызванными негативным отношением всех слоев русского общества к учебе и неблагоустроенностью первых учебных заведений. Выводы статьи могут быть использованы при создании комплексных обобщающих исследований по истории России начала XVIII в. и истории отечественного образования.
Ключевые слова: военное образование, Россия, Петр Великий, модернизация.
RUSSIAN MILITARY SCHOOLS IN THE BEGINNING OF XVIII CENT
Grebenkin A.N.
The purpose of this work is the characteristic of the initial period of development of Russian military school under Peter I. Methodological basis of work contains principles of objectivity, historicism, determinism and consistency. The object of
study is the work of such educational institutions as the school of mathematical and navigation sciences and the Navy academy. System of completing of schools by pupils and teachers, content of educational process, mode of life and manners of pupils are considered in detail. The conclusion is that the formation of system of domestic military education was connected with measures of violence caused by the negative attitude of all the stratums of Russian society to training and bad conditions in first schools. This conclusion can be used during creation of complex generalizing works about Russian history of the beginning of XVIII cent. and the history of Russian education.
Keywords: military education, Russia, Peter The Great, modernization.
«Троевременная школа», как поэтически называл Петр Великий Северную войну, коренным образом изменила облик русской армии. Хотя полки «иноземного строя» были созданы еще в XVII в., лишь затяжная и кровопролитная схватка со шведами ясно дала знать, что войско нуждается не только в пушках и солдатах, но и в образованных офицерах, без которых немыслимы ни артиллерия, ни только что созданный флот, ни хитроумные операции кавалерии и пехоты. Именно в эпоху Северной войны создаются первые российские военные учебные заведения, которым впоследствии суждено было стать основой системы военного образования Российской империи.
Инициатором создания военных школ выступил сам Петр I. Создавая флот и постигая азы морского искусства, он очень рано понял, что в морском деле означает отсутствие систематического образования. «Я желал бы охотнее не иметь у руки одного пальца, нежели того, что в молодости меня не учили», -говорил венценосный моряк-самоучка [3, с. 4].
Еще до начала Северной войны Петр предпринял некоторые шаги, направленные на повышение уровня подготовки офицеров. Отправляясь в Великое посольство, он взял с собой нескольких бомбардиров Преображенского полка, которые, вернувшись на родину, стали преподавателями первой военной
школы, учрежденной при бомбардирской роте. В этой школе изучали математику, фортификацию и артиллерию [5, с. 122-123].
В 1701 г. в Москве, в здании Сухаревой башни, было открыто первое учебное заведение, готовившее мореходов и навигаторов, - Школа математических и навигацких наук. До 1706 г. Школа находилась в ведении Оружейной палаты, а затем перешла под контроль Приказа морского флота и Адмиралтейской канцелярии.
В составе Школы математических и навигацких наук имелись два отделения: навигацкое и математическое. Первым руководил астроном и математик, профессор Г енри Фархварсон (в России его стали называть Андреем Даниловичем), вторым - русский ученый-математик Леонтий Филиппович Магницкий [6, с. 151].
Это были образованные и талантливые люди. Фархварсон, молодой профессор Абердинского университета, был представлен Петру в Лондоне в 1698 г. и согласился поступить на русскую службу в качестве преподавателя математики и морских наук.
Леонтий Магницкий, родившийся в семье тверского крестьянина Филиппа Телятина, самостоятельно овладел книжной премудростью, обратил на себя внимание монахов, которым возил рыбу, и был принят чтецом в монастырь. Позже Магницкий окончил Славяно-греко-латинскую академию. Своей эрудированностью и глубоким знанием математики Телятин так поразил Петра I, что царь даровал ему фамилию Магницкий, «в сравнении того, как магнит привлекает к себе железо, так он природными и самообразованными способностями своими обратил внимание на себя».
Морские науки преподавали Стефан Гвин и Ричард Грейс (в России их «переименовали» соответственно в Степана Гвына и Рыцаря Грыза), ученики Фархварсона, которым было положено солидное жалованье. Они не знали русского языка и читали свои предметы на латыни, из-за чего ученикам приходилось сначала учить язык, чтобы понимать лекции. Документы тех лет донесли
до нас отрывочные сведения о характере преподавания: англичане в целом относились к своим обязанностям добросовестно, но иногда пропускали занятия, загуляв или проспав.
Видную роль в истории навигацкой школы сыграл Василий Киприанов, который впоследствии стал автором нескольких математических книг. Для учеников он написал краткий учебник математики на одном большом листе «Арифметика - феорика или зрительныя», представлявший собой красочный плакат, на котором были изображены не только основные правила арифметики, геометрии, фортификации и архитектуры, но и портреты древних мудрецов [6, с. 152].
На содержание школы отпускалось с 1713 г. по 22 456 рублей в год. Возрастной ценз учеников составлял от 12 до 17 лет с 1701 по 1710 гг., а с 1710 г. -с 12 до 20 лет. В школу принимали юношей всех сословий («дворянских, дьячих, подьячих, из домов боярских и других чинов»), кроме крепостных крестьян. В 1703 г. в ней обучалось 300, а в 1711 - 500 человек. Ученики, чьи отцы имели более 5 крестьянских дворов, содержались за свой счет, а остальные получали кормовые деньги. Нуждающиеся воспитанники находились на полном казенном обеспечении. Оно включало и обмундирование: сапоги, голландскую куртку, панталоны и шляпу.
Школа должна была давать обширные и разносторонние знания. Курс обучения состоял из трех ступеней: начальной (русской школы), цифровой (арифметической) и высшей (навигацкой). На первой ступени, рассчитанной в среднем на полтора-два года, обучали элементарным правилам грамматики и чтению, Закону Божьему. Вторая ступень - арифметическая - давала основы математических знаний: там обучали арифметике, геометрии, плоской и сферической тригонометрии, рисованию. Навигаторская ступень предполагала изучение математической географии, астрономии, черчения, геодезии, навигации, судостроения. Учащиеся высшей ступени проходили обязательную практику на морских судах, судостроительных верфях, участвовали в прокладке дорог. В
июне 1712 г. по результатам смотра учеников Петр приказал послать 26 человек изучать навигацкие науки в Г олландию, 22 - в Ревель для изучения немецкого языка, 16 - записать в солдаты Преображенского полка.
В первые годы в школе были довольно серьезные проблемы с посещаемостью занятий. Сухарева башня, в которой размещалась школа, считалась местом нечистым, и ученики боялись туда ходить. Даже самые строгие указы, предписывающие смертную казнь за побеги, наказание розгами, денежными штрафами и галерными работами, не так страшили юношей, как привидения, якобы обитавшие в Сухаревой башне. К тому же многие барчуки, привыкшие к былой вольности, абсолютно игнорировали правила субординации и внутреннего распорядка. Потеряв терпение, Петр отдал следующий приказ: «Выбрать из гвардии отставных добрых солдат и быть им по человеку во всякой каморе и иметь хлыст в руках: и буде кто из учеников бесчинствовать, оным бить, несмотря, какой бы виновный фамилии ни был». За прогулы с родителей нерадивых учеников взимались огромные штрафы, вплоть до астрономической суммы в 5 рублей за пропущенный день.
Со временем учеба стала приравниваться к службе, а школьники получать кормовые деньги, количество которых напрямую зависело от качества и длительности учебы. Деньги школярам выплачивались немалые. Они получали в зависимости от успеваемости от 36 до 54 рублей в год. Заработок рабочих-литейщиков тогда составлял 16-25 рублей, а пороховых дел мастеров 40-50 рублей. Таким образом царь хотел привлечь к учебе молодежь. Но содержание выдавалось нерегулярно: денег из-за затрат на Северную войну не хватало. Чтобы прокормиться, ученики были вынуждены воровать овощи с соседних огородов [4, с. 30].
В основе обучения лежала зубрежка, а в качестве главного «аргумента» при доказательствах выступала «лоза учительная». Занятия, как правило, продолжались весь день. Отдых полагался лишь на рождественских каникулах,
продолжавшихся с 24 декабря по 7 января. Летом ученики отправлялись на морскую или геодезическую практику.
На государственную службу принимались лишь выпускники, окончившие все три ступени. Они назначались на руководящие должности, становились инженерами, строителями судов, геодезистами, дипломатами. Те, кто окончил лишь 1 или 2 ступени, могли занять должности писарей, счетоводов, мастеровых.
Школа математических и навигацких наук оставалась главным военным учебным заведением страны до 1715 г., когда встал вопрос об основании морского училища в новой столице, поближе к морю и флоту. В 1715 г. в Санкт-Петербурге на основе высших классов школы была открыта Академия морской гвардии (Морская академия). После этого Школа математических и навигацких наук быстро захирела, ее бюджет был ограничен 5600 рублями. Изменился и статус Школы - теперь она стала играть роль вспомогательного учебного заведения при Академии [5, с. 123]. В ней полагалось обучать лишь арифметике и геометрии, а затем отсылать учеников в Петербург.
Морская академия была рассчитана на 300 учеников из дворян, которых впервые стали называть кадетами [3, с. 38]. Учебная программа заведения была скопирована с программ французских морских училищ Марселя, Тулона и Бреста и была направлена не только на профессиональную подготовку будущих моряков, но и на их общее развитие.
Помимо навигации, артиллерии и фортификации, кадеты изучали иностранные языки, геральдику, генеалогию, историю, литературу, юриспруденцию, законоведение и архитектуру, а также фехтование, верховую езду и танцы. В свободное от классных занятий время воспитанники выполняли самые разнообразные поручения на столичных верфях и иных военных объектах, изучая морское дело на практике. Иногда их отрывали от учебы на много лет: так, один из учеников, определенный в Морскую академию в 1716 г., с 1721 по 1733 гг. находился «при Адмиралтействе в щетчиках» и на момент составления спи-
ска в 1746 г. (! - А.Г.) обучаясь в геометрическом классе, достиг 45-летнего возраста [8, л. 3-4].
Морская академия сразу же стала играть видную роль в развитии образования в России. По утверждению чиновника Х. Вебера, «во всем пространстве Российского государства не было ни одной знатной фамилии, которая бы не представляла в Морской академии сына или ближайшего родственника» [2, с. 48].
Однако уровень преподавания в Академии в первые годы ее существования не был высок. Это объяснялось прежде всего нехваткой квалифицированных преподавателей. Первый руководитель Академии генерал-лейтенант барон Сент-Иллер, планируя штаты, считал необходимым иметь 60 профессоров. Этому пункту, разумеется, суждено было остаться благим пожеланием: профессоров в тогдашней России можно было пересчитать по пальцам одной руки. Ради процветания нового учебного заведения решено было даже пожертвовать Школой математических и навигацких наук: из Москвы в Петербург были переведены А.Д. Фархварсон и С. Гвин, которым пришлось вести занятия едва ли не по всем предметам. Вскоре им на подмогу прибыли восемь выпускников Школы математических и навигацких наук, ставших преподавателями Академии. Чуть позже Фархварсон подготовил из пяти бывших питомцев Школы преподавателей навигации и астрономии. Они стали официально именоваться «подмастерьями», в то время как педагоги-профессора, занимавшие должность руководителей отдельных курсов, получили наименование «мастеров» [7, с. 53].
Несмотря на принятые меры, места преподавателей ряда дисциплин остались вакантными: в Петербурге не было благоустроенного жилья, а жалованье было слишком низким. Поэтому среди наставников в этот период было очень много случайных людей, что не могло не сказаться на качестве преподавания.
К преподавательской работе активно привлекались гвардейцы, причем не только офицеры. Так, первоначально артиллерию в Академии преподавал капи-
тан-поручик Преображенского полка Г.Г. Скорняков-Писарев, а в 1719 г. его заменил сержант И. Невский. Фронтовым упражнениям воспитанников обучали гвардии поручик Бестужев и гвардии прапорщик Ковтырев. Им помогали два сержанта Семеновского полка.
Академия располагалась недалеко от Адмиралтейства, в доме бывшего сподвижника Петра А.В. Кикина, казненного им по делу царевича Алексея. Это здание было небольшим, и в нем трудно было разместить учеников и учителей. Поэтому возле дома Кикина сразу же появились несколько мазанок.
Среди первых учеников Академии было много выходцев из незнатных семей. Частая задержка жалованья была для них настоящим бедствием. В 1717 г. многие ученики были «наги и босы», «кормились вольной работой», а иногда даже «побирались, волочась между дворами». Это не могло не отразиться и на учебном процессе: вынужденные перерывы в занятиях достигали иногда полу-года. Некоторые воспитанники, не выдержав тягот кадетской жизни, сбегали и записывались в солдаты [7, с. 57]. Лишь в конце царствования Петра, когда царь лично обратил внимание на оборванную одежду и изможденный вид «Морской гвардии», было дано распоряжение немедленно выдать кадетам недополученное ими жалованье.
Режим в Академии был достаточно суровым. Ввиду того, что многие кадеты имели более 20 лет от роду и привыкли к вольготной жизни, лишь «часовой у двери или хлыст в руках дюжего солдата могли удержать тогдашних юношей в пределах должной дисциплины и «учтивства» [3, с. 54]. Кстати, родителям беглых воспитанников грозило лишение поместья и ссылка в отдаленные губернии [1, с. 12].
В инструкции Академии в обязанность караульному офицеру вменялось наблюдать, чтобы в стенах учебного заведения не было «пьянства, божбы, ниже богохуления». Побеги со службы были обыкновенным явлением, хотя дезертирам грозил военный суд. Буйство, пирушки и попойки, на которых дело порой доходило до того, что пускались в ход шпаги, также случались весьма часто.
Наказания были сообразны степени проступка и, как правило, отличались жестокостью: за нарушение дисциплины полагалось «сечь по два дни нещадно батогами или, по молодости лет, вместо кнута наказать кошками». За преступление против гражданских или военных законов виновному устраивали «зеленую улицу»: прогоняли шпицрутенами сквозь строй. Интересно, что, каким бы серьезным ни было преступление, наказанного не исключали из заведения, и он продолжал учиться дальше. Лишь «совершенных негодяев» отдавали в матросы.
Суровые меры, как правило, побуждали воспитанников серьезнее относиться к учебе. Петровская Морская академия дала России много прекрасных моряков, которым флот обязан своим величием. Среди них адмирал и писатель Семен Иванович Мордвинов, известный гидрограф Алексей Иванович Нагаев, сподвижник Витуса Беринга Алексей Ильич Чириков.
В 1716 г. было учреждено воинское звание «гардемарин» (в переводе с французского - «морской гвардеец»), которое присваивалось выпускникам морской академии, зачисленным в гардемаринскую роту. Гардемарины занимали промежуточное положение между воспитанниками Академии и мичманами унтер-офицерского ранга - кандидатами на офицерские должности. Гардемаринская рота стояла особняком от основного состава воспитанников Академии. Гардемарины предназначались для пополнения командного состава, в то время как остальные выпускники становились офицерами морской артиллерии и иными специалистами [7, с. 65]. Им полагалось повышенное жалованье: старшим гардемаринам - 16 рублей, а младшим - 12, причем официальный статус роты гардемарин приравнивался к статусу Преображенского и Семеновского полков [7, с. 67]. Зимой гардемарины учились в столице, проходя теоретический курс в отдельных классах Морской академии, а летом отправлялись в учебное плавание на военных кораблях.
Производство в офицеры, согласно Морскому уставу, следовало по истечении семи лет службы в гардемаринах. На практике этот срок мог быть как со-
кращен до 3 лет, так и растянут до 20. Многие гардемарины (в том числе талантливые и добросовестные) так и не смогли стать мичманами.
Забегая вперед, скажем, что привилегированному положению гардемаринов был положен конец через 10 лет после окончания Северной войны, когда флот, казалось, был забыт. Основание Сухопутного шляхетного корпуса нанесло резкий удар по престижу морской службы, и нищенское существование, которое влачили морские кадеты и гардемарины, в течение многих лет отпугивало русских дворян от карьеры моряка. Лишь в 1752 году, когда на базе московской Навигацкой школы и петербургской Морской академии был создан Морской шляхетный корпус, открылась новая блестящая страница в истории российского военно-морского образования, первые строки которой были написаны в суровую эпоху Северной войны.
Грандиозная модернизация России, предпринятая Петром Великим, затронула все стороны жизни государства и общества. Проводимая спешно и грубо, вне рамок какой-либо программы, она была неоднозначна как по методам ее осуществления, так и по ее результатам. Русская школа, до петровских преобразований влачившая жалкое существование, никогда не выходила из поля зрения царя-преобразователя и испытала на себе его кипучую энергию сполна. Стремясь сохранить и упрочить результаты своих реформ, первый русский император нуждался если не во всесторонне образованных людях, то хотя бы в хороших специалистах - особенно военных. Созданные Петром военные школы были такой же диковинкой, как табак и Кунсткамера - поэтому первых учеников приходилось загонять туда чуть ли не палками. Военное образование в начале XVIII в. представляло собой настоящее «организованное разумом насилие», и виной тому были не столько нетерпеливость царя, сколько объективные обстоятельства - косность и инертность общества, которое ему хотелось вывести из состояния спячки.
Список литературы
1. Алпатов Н.И. Учебно-воспитательная работа в дореволюционной школе интернатного типа. М., Учпедгиз, 1958. 244 с.
2. Берх В.Н. Жизнеописания первых российских адмиралов или опыт истории российского флота. Ч. 1. СПб., 1831. 354 с.
3. Веселаго Ф.Ф. Очерк истории морского кадетского корпуса (за 100 лет). СПб., 1852. 354 с.
4. Волков А. Два брата. М., 1961. 396 с.
5. Волков С.В. Русский офицерский корпус. М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. 414 с.
6. Горощенова О.А. Школа математических и навигацких наук в Москве (1701-1752 гг.) и ее продолжатели // Вопросы истории. 2005. № 10. С. 151-155.
7. Зуев Г.И. Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925. М.: ЗАО Центрполиграф, 2005. 447 с.
8. Список учеников Морской академии и Морского кадетского корпуса. 1746-1753 // Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 21. Оп. 1. Д. 52.
References
1. Alpatov N.I. Uchebno-vospitatel'naya rabota v dorevolyutsionnoy shkole internatnogo tipa [Educational work in pre-revolutionary boarding school]. Moscow: Uchpedgiz, 1958. 244 p.
2. Berkh V.N. Zhizneopisaniya pervykh rossiyskikh admiralov ili opyt istorii rossiyskogo flota [Biographies of first Russian admirals Or experience of history of Russian navy]. P. 1. Saint-Petersburg, 1831. 354 p.
3. Veselago F.F. Ocherk istorii morskogo kadetskogo korpusa (za 100 let). [Essay of history of navy school (for 100 years)]. Saint-Petersburg, 1852. 354 p.
4. Volkov A. Dva brata [Two brothers]. Moscow, 1961. 396 p.
5. Volkov S.V. Russkiy ofitserskiy korpus [Russian officers]. Moscow: ZAO Tsentrpoligraf, 2003. 414 p.
6. Goroshchenova O.A. Voprosy istorii [Questions of history], no. 10 (2005): 151-155.
7. Zuev G.I. Istoricheskaya khronika Morskogo korpusa [Historical chronicle of Navy school]. 1701-1925. Moscow: ZAO Tsentrpoligraf, 2005. 447 p.
8. Spisok uchenikov Morskoy akademii i Morskogo kadetskogo korpusa [List of pupils of Navy academy and Navy school]. 1746-1753. Rossiyskiy gosudarstvennyy arkhiv drevnikh aktov (RGADA). F. 21. Op. 1. D. 52.
ДАННЫЕ ОБ АВТОРЕ
Г ребенкин Алексей Николаевич, преподаватель Академии ФСО России, кандидат исторических наук
Академия Федеральной службы охраны Российской Федерации ул. Приборостроительная, д. 35, г. Орел, 302034, Россия angrebyonkin@mail. ru
DATA ABOUT THE AUTHOR
Grebenkin Alexei Nikolaevich, lecturer of Academy of FSOS of Russia, candidate of history sciences
Academy of Federal Security Service of the Russian Federation 35, Priborostroitel'naya street, Orel, 302034, Russia angrebyonkin@mail. ru
Рецензент:
Астрахан В.И., профессор кафедры конституционного и муниципального права, доктор исторических наук, доцент, юридический факультет Орловского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ
