CC BY
36ВОЕННАЯ ПОВСЕДНЕВНОСТЬ
УДК 94(470.67)"18"
ГРНТИ 03.23: История России
О.С. Мутиева
Влияние военного фактора на семейную повседневность в период Кавказской войны (на примере Дагестана)
В статье исследуется семейная повседневность традиционного дагестанского общества периода Кавказской войны. Отмечается, что традиционный семейный быт под влиянием военного фактора, подвергся определенным изменениям, в результате чего веками существовавшие законы и традиции горцев трансформировались. Реконструкция в первую очередь отразилась на укладе жизни населения подконтрольных имамату территорий, где утверждались нормы шариата. Изменения отразились на системе семейно-брачных отношений: был регламентирован размер калыма, разрешалось многоженство, запрещалась умыкание невест.
Делается вывод, что под влиянием социально-политических событий военного времени возродились некоторые архаические традиции дагестанского народа, а также сформировались нетипичные модели гендерного поведения. Все эти вопросы освещаются с привлечением литературного и архивного материала.
Ключевые слова: Кавказская война, Дагестан, имамат, адаты, семейная повседневность; женщина-горянка, трансформация этнической ментальности.
O.S. Mutieva
The influence of military factor on family daily life in the period of the Caucasian War (on the example of Dagestan)
The article explores the family routine of the traditional Dagestan society of the Caucasian War period. The author notes that the traditional family life under the influence of the military factor underwent certain changes, which influenced centuries-old laws and traditions of the mountain regions peole. The first to be affectedwas life of the population of the territories controlled by the Imamat, where the norms of the Shariah were affirmed. The changes affected the system of family-marriage relations: the size of the kalym was regulated, polygamy was allowed, bride kidnapping was forbidden.
Relying on literary and archival material, the author argues that under the influence of socio-political events of wartime some archaic traditions of the Dagestani people were revived, and atypical models of gender behavior were formed.
© Мутиева О.С., 2018 © Mutieva O.S., 2018
Key words: Caucasian war, Dagestan, Imamat, Adats, family daily routine; a mountain woman, the transformation of ethnic mentality.
Одним из направлений современных научных исследований является история военной повседневности. Как предмет исторического исследования специалисты характеризуют данную область спецификой, определяемой экстремальностью состояния общества, страны, народа в состоянии вооруженных конфликтов и особенно крупномасштабных войн [1, с. 199].
Мы рассмотрим заявленную тему в контексте Кавказской войны, которая по своим масштабам, временным параметрам, степени вовлеченности людей в данный процесс оказала существенное влияние на все сферы жизни дагестанского общества. М.М. Блиев, характеризуя Кавказскую войну как катализатор всех социальных изменений, писал: «Сдвинувшая с места все пласты традиционного жизненного уклада, война переступила все мыслимые и немыслимые пороги привычной жизни» [2, с. 9].
Это в полной мере относится и к дагестанскому обществу, чей жизненный уклад, традиции, моральные нормы в годы Кавказской войны претерпели существенные изменения. Война вносила свои коррективы и в семейный уклад жизни, трансформируя патриархальные обычаи и традиции, закрепляя в практике семейной повседневности, новые модели поведения.
П w w w
В дореволюционной исторической науке, как правило, семейная повседневность не являлась предметом специального научного исследования, а рассматривалась в контексте обобщающих работ по этнографии. Кавказоведы также обходили вниманием проблемы женской повседневности, упоминая ее лишь мимоходом в свете отражения исторических событий как таковых. Это в полной мере относится и к истории Кавказской войны, о которой написано много разнохарактерных работ как дореволюционными авторами, так и современниками. Вместе с тем лишь в немногочисленных трудах по истории Кавказской войны, в ряде этнографических работ удается обнаружить сведения, затрагивающие отдельные аспекты исследуемой темы. Участники и свидетели военных событий, генералы, военные историки Н. Львов [3], Д.И. Свечин [4], Д.И. Романовский [8], А.В. Комаров [9], П.Г. Пржецлавский [10], А.И. Руновский [1l], А. Ржевусский [12] и др. рассматривали домашнюю и семейную жизнь, нравы и обычаи горцев в разрезе патриархального уклада жизни, гендерных ролей и трудовых практик.
Повседневный семейный быт традиционного дагестанского общества в работах многих дореволюционных авторов освещается весьма противоречиво. В трудах отдельных авторов формируется твердое убеждение, что муж - вечный деспот, а женщина - бес-
правное, забитое существо. Именно в таком контексте общественное и семейное положение женщины-горянки описывал Н. Львов: «... в обществе горянка - существо ничтожное; в семейном быту она тоже страдательное лицо» [3, с. 31].
Подобную оценку семейного быта встречаем и у другого дореволюционного автора, офицера русской армии Д.И. Свечина, который писал, что «.дагестанец смотрит на жену свою как на рабочее животное... Женщина в Дагестане в совершенном рабстве» [4, с. 63, 641]. Позволим не согласиться с такими субъективными выводами авторов, которые, безусловно, могли характеризовать частные случаи, но не общепринятую практику повседневной жизни горцев. Очевидно, что в описываемый период в традиционном дагестанском обществе положение мужчин и женщин определялось в соответствии с вековыми традициями и обычаями. На основе этого права и обязанности каждого члена семьи строго регламентировались как по возрасту, так и по гендерному признаку, признавая главой семьи мужчину.
Как известно, аналогичным был семейный уклад жизни во всех традиционных обществах XIX в., где доминирующая роль в хозяйственной, семейной и общественной жизни принадлежала мужчине.
Характеризуя повседневную жизнь горцев, Ю.Ю. Карпов указывал на распределение гендерных ролей: «.в повседневном быту мужская и женская партии тоже разведены. Одна находится в фокусе политических событий общинной и внеобщинной жизни, другая как бы растворяется в заботах семьи, которые не выпускают ее за границы общинной территории и одновременно не допускают в ее центр. Но то, что делает женщина в семейном и около семейном пространстве - приносит, кормит и воспитывает наследников, хранителей фамильного культа мужа и защитников общины, что гораздо прозаичнее, каждодневно ухаживает за мужем (тем самым, согласно притчам, продлевая ему жизнь) и всеми домочадцами, -наделяет ее образ тихим героизмом» [5, с. 186].
В свете сказанного представляют интерес материалы Г.М. Дебирова, опубликованные в Сборнике сведений для описания местностей и племен Кавказа (СМОМПК) за 1884 г., где автор, характеризуя поведение женщины-горянки, приходит к выводу, что такое поведение было вызвано: «.не столько во имя репутации не слишком одаренного способностями мужа, сколько во имя репутации хранимой ею семьи прилюдно представить именно его - мужа главой семьи и хозяином положения» [6, с. 33]. Безусловно, как бы не складывались отношения внутри семьи, прилюдно женщина не позволяла себе проявить неуважение к мужу. Как справедливо отметил Г.М. Дебиров, руководствуясь, в первую очередь, репутацией своей семьи.
В этой же работе автор, характеризуя уже отношение мужа к жене, писал: «Самая крепкая и самая тяжелая у горцев клятва касается их семейных отношений. Горец, стараясь вызвать чье-нибудь доверие в деле первой важности, произносит следующую клятву "Чтобы не жить мне с женою"» [6, с. 32].
Ю.Ю. Карпов в своем исследовании приводит высказывание известного кавказоведа Б.К. Далгата, который, характеризуя особенности семейного быта горцев, также опровергает униженное и бесправное положение женщины-горянки: «Хотя женщина-дагестанка наружно занимает подчиненное положение, но зачастую внутри семьи она полная хозяйка в доме, и с ней муж очень и очень считается, дорожит ею, сознавая, что без нее он бессилен в ведении хозяйства, воспитании детей и т. д. Поэтому он дорожит женой, а иногда, говоря в скобках, суровый горец находится даже под башмаком, вернее, чувяком своей слабой половины, хотя перед другими он корчит из себя хозяина и господина в доме и холодно обращается с нею» [5, с. 176].
Особенности семейного быта находили отражение и в периодической печати. В частности, на страницах газеты «Кавказ», которая регулярно выходила с 1829 г., можно было прочитать материалы, затрагивающие различные аспекты жизни народов Кавказа, в том числе и касающиеся семейного быта. Так, например, А.М. Алиханов-Аварский в 1896 г. писал в своем очерке: «Дагестанская женщина, -несущая на своих плечах не "всю тягость"работ и лишений горской жизни, как привыкли думать, а только свою законную, установленную вековыми обычаями» [7]. На наш взгляд, характер публикации, явно свидетельствует о полемике, которая имела, видимо, место в писательских кругах в эти годы. Учитывая тот факт, что в это время о кавказских народах писали очень много, то материалы авторов не всегда отражали объективную ситуацию, что, видимо, и давало почву для дискуссии.
Существенные изменения в семейном быту и укладе жизни людей произошли в бытность имама Шамиля. В процессе национально-освободительной борьбы горцев Дагестана и Чечни, возникло независимое государство - Имамат, на территории которого действовали законы шариата. Д.И. Романовский, характеризуя имама Шамиля, подчеркивал в нем «редкие дарования воина и администратора» [8, с. 334], чьи административные меры радикально отразились на укладе жизни населения, подконтрольных Шамилю территорий. Реконструкция затронула практически все стороны жизнедеятельности общества: традиции и обычаи, семейно-брачную систему, статус женщины и др.
Некоторые первоочередные мероприятия коснулись семейно-брачной сферы, в результате чего повсеместно на территории Има-
мата происходила реформа брачных и бракоразводных отношений: запрещалась умыкание невест, поощрялось многоженство, регламентировался размер калыма и др.
Что касается калыма, то, как известно, у всех северокавказских народов брак был покупным, за невесту было принято давать выкуп. Размер выкупа мог варьироваться в зависимости от социального статуса семьи. В Имамате не только был регламентирован размер калыма, но и еще строго следили за соблюдением этой нормы. Указывая этот факт, А. В. Комаров писал: «Шамиль, видевший в браке залог благосостояния горцев, всеми силами старался способствовать легчайшему заключению браков и потому старался об уменьшении кебина» [9, с. 52].
Кроме того, само понятие «калым» перетерпело изменение -теперь одна часть отдавалась родителям невесты, а другая часть (кебин) - самой девушке. Надо учесть также, что нормы шариата закрепляли за женщиной право, в случае развода, на возвращения ее кебина и приданного.
Вместе с тем некоторые новшества имама Шамиля противоречили нормам шариата и пренебрегали общественным мнением. В частности, к таковым можно отнести один из низамов (закон - О.М.), допускавший браки между лицами разных вероисповеданий. И как следствие этого, в годы Кавказской войны девушки-горянки, не боясь общественного порицания, выходили замуж за русских военных. Примером тому служат сведения П. Г. Пржецлавского, который, прожив больше шести лет в ауле Дженгутай, оставил свои воспоминания о нравах и обычаях жителей Мехтулинского ханства. Среди разнохарактерного материала автора, представляют интерес сведения, касавшиеся вопросов брака между местными девушками и русскими военными. Автор указывает на лояльность семьи к таким бракам, подчеркивая, что «большая часть родителей с готовностью выдают дочерей за русских офицеров, лишь бы только ими с точностью был исполнен свадебный обряд» [10, с. 290]. Относительно общественного мнения по данному вопросу Г. Г. Пржецлавский писал следующее: «Женщины эти пользуются в народе таким уважением, какого заслуживают их мужья, хотя они и не мусульмане» [10, с. 290]. И здесь же автор отмечал, что «Подобные связи бывают самыми лучшим двигателем прогресса и цивилизации» [10, с. 290].
На наш взгляд, приведенные выше примеры, безусловно, свидетельствуют об изменении менталитета общества под влиянием военного времени, но было бы неверным считать это распространённой практикой. Под воздействием военного фактора в обществе трансформировались обычаи и традиции горцев, возрождались некоторые архаические традиции дагестанского народа и появлялись новые практики. В частности, к таковым можно отнести новую прак-
тику в семейно-брачных отношениях, согласно которой девушке разрешалось инициировать выбор мужа [11, с. 1398; 3, с. 52]. Безусловно, данная практика, не вписывается в стереотип кавказской женщины и свидетельствуют об архаичности данного обычая.
Учитывая менталитет девушек-горянок, их природную скромность, они, разумеется, не спешили переступать через веками сложившиеся адаты (обычаи - М.О.), что вынуждало имама Шамиля прибегать к силовым методам, вводя радикальную практику - «принуждение к замужеству засидевшихся в девках», которая коснулась разных категорий женщин брачного возраста: от юных девушек, до старых дев и вдов.
С одной стороны, данная практика утверждала нормы шариата в вопросах семьи, где допускалось мужчине иметь и две, и три жены. А другая сторона вопроса, очевидно, была продиктована реалиями военного времени, когда сложившаяся демографическая ситуация требовала от имама Шамиля ее решения. Надо сказать, что все эти нововведения не находили одобрения у населения, но страх наказания, в том числе штрафные санкции, вынуждали людей подчиняться и принимать нетипичные модели гендерного поведения.
Появление маскулинных черт характера у женщин, таких как героизм, самоотверженность и стойкость, также было связано с влиянием военного фактора. Во время кровопролитных боев, женщины не уступали мужчинам. Указывая на это, А.М. Алиханов-Аварский писал: «... дагестанская женщина тысячи раз доказывала и готова доказать каждую минуту, при малейшем посягательстве на ее права и достоинство, что она - тот же горец, но только в женском платье, что она тоже - плоть от плоти своей страны и умеет, когда явится в том надобность, владеть кинжалом и справляться с другими и с собою не хуже своего мужа и братьев» [7].
Представляет интерес поведение женщин в отношении мужей-дезертиров. В дагестанском обществе любое недостойное поведение мужчины находило осуждение, а дезертирство, конечно, расценивалось как трусость. В свете сказанного, представляет интерес поведение жен, которые не только оказывали моральное воздействие и давление на мужей-дезертиров, но и выдавали место их укрытия. Каковы были мотивы такого поведения женщин? Изнурительная война приводила к ухудшению жизненного уровня дагестанских семей, а военные повинности и налоги, которыми было обложено население, в отсутствие мужа-кормильца легли тяжелым бременем на жену. Учитывая то обстоятельство, что Шамиль ввел меры, направленные на наказание по фактам уклонения от воинской повинности и дезертирства, в виде штрафа - 20 к. за сутки, то жены, безусловно, руководствовались экономическими соображениями. Данный пример, несомненно, указывает на нетипичную мо-
дель поведения как женщин, так и мужчин, которая была вызвана спецификой военного времени.
Что касается тяжелого материального положения, то на территории Имамата, помимо поземельного налога и заката (пожертвование), в период ожесточенных сражений конца 1840-1850-х гг., вводились и дополнительные налоги, которые вызывали возмущение у населения [12, с. 409]. Все взымаемые с населения налоги, разного рода штрафы поступали в общую казну - баыталъ-маал и шли на нужды войны.
Таким образом, мы можем сделать некоторые обобщения о влиянии военного фактора на семейную повседневность. Под влиянием военных событий происходила трансформация этнической ментальности, реконструкция системы семейно-брачных отношений, возрождались некоторые архаические традиции дагестанского народа. Изменения, произошедшие в обществе, не могли не отразиться на семейном укладе жизни, на взаимоотношениях между полами, что выразилось в новых практиках, таких как брачная инициатива женщин, браки девушек с русскими, проявление маскулинности у женщин.
Безусловно, все эти изменения не могли появиться спонтанно, они были вызваны реалиями военного времени. Со временем некоторые из них прочно закрепились в практике семейной повседневности, а другие, в силу объективных причин, потеряли свою актуальность.
Список литературы
1. Сенявский А.С., Сенявская Е.С. Военная повседневность как предмет исторического исследования: теоретико-методологические проблемы // 65 лет Великой Победы: в 6 т. - М.: МГИМО-Университет, 2010. - Т. 3. - С. 197-211.
2. Блиев М.М. Россия и горцы Большого Кавказа. На пути к цивилизации. -М.: Мысль, 2004. - 877 с.
3. Львов Н. Домашняя и семейная жизнь дагестанских горцев аварского племени // Сборник сведений о кавказских горцах (ССКГ). - Тифлис: Тип. Главного управления наместника кавказского, 1870. - Вып. 3. - С. 1-32.
4. Свечин Д. И. Очерк народонаселения, нравов и обычаев дагестанцев // Зап. Кавказского отдела Императорского Рус. географ. о-ва (ЗКОИРГО). - 1853. -Т. 2. - С. 59-67.
5. См.: Карпов Ю.Ю. Взгляд на горцев. Взгляд с гор: Мировоззренческие аспекты культуры и социальный опыт горцев Дагестана. - СПб.: Петерб. востоковедение, 2007. - 656 с.
6. Дебиров Г.М. Дагестанские предания и суеверия // Сборник сведений для описания местностей и племен Кавказа (СМОМПК). - 1884. - Вып. 4. -С. 25-38.
7. Алиханов-Аварский А.М. В горах Дагестана: Путевые впечатления и рассказы горцев // Кавказ. - 1896. - № 223.
8. Романовский Д.И. Кавказ и кавказская война. - СПб.: Тип. тов-ва «Общественная польза», 1860. - 460 с.
9. Комаров А. В. Адаты и судопроизводство по ним // Сборник сведений о кавказских горцах. Т. 1. - Вып. 1. - Тифлис: Тип. Главного управления наместника кавказского, 1868. - 864 с.
10. Пржецлавский П.Г. Нравы и обычаи в Дагестане // Военный сб. - 1860. -№ 4. - С. 269-318.
11. Руновский А. Дневник полковника Руновского // Акты, собранные Кавказской археограф. комиссией. - 1904. - Т. 12. - 1552 с.
12. Ржевусский А. 1845 год на Кавказе // Кавказский сборник. - Тифлис, 1883. Т. VII. - С. 383-480.
References
1. Senyavskij A. S., Senyavskaya E. S. Voennaya povsednevnost' kak predmet istoricheskogo issledovaniya: teoretiko- metodologicheskie problemy [Military everyday life as an object of historical research: theoretical and methodological problems] // 65 let Velikoj Pobedy. - M.: MGIMO-Universitet. - 2010. - Т. 3. - P. 197-211.
2. Bliev M. M. Rossiya i gorcy Bol'shogo Kavkaza. Na puti k civilizacii [Russia and the Highlanders of the Greater Caucasus. On the road to civilization]. - M.: Mysl, 2004. - 864 p.
3. L'vov N. Domashnyaya i semejnaya zhizn' dagestanskih gorcev avarskogo plemeni [Domestic and family life of the Dagestan Highlanders of the Avar tribe]. Sbornik svedeniy o kavkazskich gorzach (SSKG). - Tiflis: Tip. Glavnogo Upravleniya Namestnika Kavkazskogo, 1870. - Vyp. 3. - P. 1-32.
4. Svechin D.I. Ocherk narodonaseleniya, nravov i obychaev dagestan-cev [Essay on Population, Manners and Customs of Dagestanians] // ZKOIRGO. - 1853. -Т. 2. - P. 59-67.
5. Karpov Yu. Yu. Vzglyad na gorcev. Vzglyad s gor: Mirovozzrencheskie aspekty kul'tury i social'nyj opyt gorcev Dagestana [A look at the mountaineers. View from the mountains: World outlook aspects of culture and social experience of the mountaineers of Dagestan]. - St. Petersburg: Peterburgskoe Vostokovedenie, 2004. -656 p.
6. Debirov G. M. Dagestanskie predaniya i sueveriya [Daghestanian legends and superstitions] // SMOMPK. - 1884. - Vyp. 4. - P. 25-38.
7. Alihanov-Avarskij A.M. Vgorah Dagestana: Putevye vpechatleniya i rasskazy gorcev [In the mountains of Dagestan: Traveling impressions and stories of the mountaineers] // Kavkaz. - 1896. - № 3.
8. Romanovsky D.I. Kavkaz I kavkazskaya voyna [Caucasus and the Caucasian war]. - St. Petersburg: Tip. Tov-va ''Obchestvennaya polza", 1860. - 460 p.
9. Komarov A.V. Adati i sudoproizvodstvo po nim [Adat and proceedings thereon]. Sborniksvedeniy o kavkazskichgorzach (SSKG). Т. 1. Vyp.1. Tiflis: Tip. Glavnogo Upravleniya Namestnika Kavkazskogo, 1868. - 864 p.
10. Przhetslavsky P.G. Nravy i obychai v Dagestane [Manners and Customs in Dagestan] // Military Collection. - 1860. - № 4. - P. 269-318.
11. Runovsky A. Dnevnik polkovnika Runovskogo [The Diary of Colonel Runovsky]. - 1904. - Т. 12. - 1552 p.
12. Rzhevusskij A. 1845 god na Kavkaze [1845 in the Caucasus] // Kavkazskij sbornik. - 1883. - Т. 7. - P. 383-480.
