CC BY
87
Управление образованием
Андрюшина Е.В., Луценко Н. О.
Влияние современной российской государственной образовательной политики на процессы образовательной
миграции
Андрюшина Евгения Владимировна — кандидат политических наук, доцент, факультет государственного управления, МГУ имени М.В. Ломоносова, Москва, РФ. E-mail: eugenie80@mail.ru SPIN-код РИНЦ: 9026-8148
Луценко Никита Олегович — преподаватель, факультет мировой политики, МГУ имени М.В. Ломоносова, Москва, РФ. E-mail: lutsenkono msu@mail.ru SPIN-код РИНЦ: 5406-8613
Аннотация
Статья посвящена исследованию основных направлений реализации российской государственной образовательной политики, оценке ее результативности и эффективности. В частности, авторы рассматривают влияние реформ в сфере образования на процессы образовательной миграции. В статье выдвинута гипотеза о том, что современная государственная образовательная политика может быть оценена как неэффективная с точки зрения как достижения поставленных целей (интегрирование России в глобальное образовательное пространство, привлечение иностранных абитуриентов и студентов, поддержание позитивного имиджа российского государства), так и способов их реализации (отведение минимальных сроков для адаптации российской образовательной системы в соответствии с универсальными стандартами, отсутствие учета специфики системы образования). Для подтверждения выдвинутого положения в тексте приведена и проанализирована актуальная статистика в области образовательной миграции, а также предложены рекомендации по повышению эффективности данного направления государственной политики.
Ключевые слова
Государственная политика, Болонская система, образовательная политика, утечка мозгов, российское образование, образовательная миграция.
В эпоху глобализации государство как политико-управленческий субъект сталкивается с тем, что процесс принятия государственных решений в различных сферах общества становится все менее прогнозируемым, более венчурным, реализуется под воздействием сложного комплекса факторов внутри- и внешнеполитического характера. Наднациональный контекст, актуализация тенденций к глобальной и региональной интеграции, формирование наднациональных общих пространств (экономическое, информационное и т. д.) должен быть учтен управленческим субъектом при реализации государственной политики даже в тех областях, которые традиционно рассматривались как исключительно внутриполитические или внутригосударственные, например, в социальной сфере и, в частности, в образовании.
Современная российская государственная образовательная политика является показательным направлением активности государства, которое в последние полтора десятилетия было подвержено серьезным трансформациям. Если реформы 1990-ых гг. были ориентированы в основном на независимое, автономное развитие отечественного образования, то в начале XXI в.акцент сместился на переход к универсальным образовательным моделям, формирование и укрепление позитивного имиджа России в целом, повышение конкурентоспособности российского образования относительно других государств, прежде всего, США и стран Европы.
Данное обстоятельство обусловило новые приоритеты и ориентиры при разработке и реализации государственной образовательной политики. Однако принципы и механизмы перехода российского образования к западным образовательным моделям мало согласовывались с существующими практиками, не были связаны с предыдущим опытом. Важнейшая характеристика государственной образовательной политики — преемственность — была утрачена.
Отметим, что, в соответствии с Программой развития образования РФ до 2020 г., государственная образовательная политика охватывает 99,8% граждан в возрасте 7-17 лет1, а также существенную долю людей с высшим образованием (согласно статистике, высшее образование в России имеет 23% населения). Более того, объектом данного направления госполитики являются также и кадры, работающие в сфере образования, от школьных учителей до преподавателей высшей школы. Примечательно, что образование является наиболее многочисленной по количеству занятых в ней сферой. Подобная масштабность объекта управления стала дополнительным препятствием на пути адаптации российской образовательной системы к нововведениям, а также выявила необходимость стратегического планирования и прогнозирования потенциальных и реальных рисков при составлении программ и стратегий, определяющих основные направления развития образовательной системы на долгосрочную перспективу.
Необходимо дать краткую характеристику акторам формирования российской государственной образовательной политики. В общем виде круг субъектов ограничен представителями федеральной политико-административной элиты, отдельными высокостатусными персонами (министр образования, ректоры некоторых вузов).
1 Постановление Правительства РФ от 15.04.2014 № 295 (ред. от 31.03.2017) «Об утверждении государственной программы Российской Федерации "Развитие образования" на 2013-2020 годы» // КонсультантПлюс [Справочная правовая система]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons doc LAW 1 62182/ (дата обращения: 09.02.2018).
Гражданские структуры и научно-экспертное сообщество практически исключены из процесса выработки данного направления госполитики, что также предопределило ее невысокую эффективность. Главный же инициатор формирования образовательной госполитики ориентировался на, прежде всего, внешнеполитические национальные интересы (как уже было упомянуто — интеграция России в единое образовательное пространство), которые желательно было достигнуть в сжатые сроки без учета специфики образования как системы достаточно «консервативной», ригидной. В результате коренная смена приоритетов системы образования в целом привела к тому, что подобное молниеносное копирование шло в ущерб российским национальным интересам. Другими словами, изменения приоритетов и способов реализации российской государственной образовательной политики без учета специфики сложившейся образовательной системы дали негативный результат.
Как уже было отмечено, экспертное сообщество принимало крайне ограниченное участие в процессе формирования образовательной госполитики2, выражая свою реакцию на трансформации российской системы образования в рамках профессионального и научного дискурса. В процессе реализации и после проведения трансформаций многие исследователи3 указывали на нецелесообразность копирования образовательных моделей Запада в ущерб российским национальным интересам. Для средней школы речь шла о введении ЕГЭ, увеличении сроков обучения (с 10 до 11 лет) и некоторых других новшествах, для высшей школы — о присоединении России к Болонскому процессу, масштабной реформе по унификации высшего образования в странах Европы, открытой для участия других стран. В настоящий момент особый интерес представляют результаты последней из перечисленных реформ, поскольку к 2017 г. уже выпустилось несколько поколений бакалавров и магистрантов, что позволяет сделать некоторые выводы.
На момент присоединения России к Болонской системе мнение научно-экспертного сообщества было неоднозначным. Ее сторонники (В.А. Трайнев4,
2 Гостев А.Н. Образовательная политика Российской Федерации: общественные механизмы разработки // Материалы Афанасьевских чтений. 2016. № 3. С. 108-132.
3 См., к примеру: АндрущакГ.В., ДобряковаМ.С. Прием в российские государственные вузы в 2010 г.: увидеть, чтобы задуматься // Вопросы образования. 2010. № 4. С. 101-122; Петров В.В. Российская образовательная политика: основные принципы управления развитием знаний // Профессиональное образование в современном мире. 2012. № 4. С. 67-73.
4 Трайнев В.А., Мкртчян С.С., Савельев А.Я. Повышение качества высшего образования и Болонский процесс. Обобщение отечественной и зарубежной практики. М.: Дашков и К, 2010.
И.М. Реморенко5, А.В. Еленский6) рассматривали вступление России в единое образовательное пространство Европы как объективную необходимость, указывая в качестве явных преимуществ сближение с Европой7, возможность детальнее определиться в выборе профессии8 и конвертируемость дипломов. Современные авторы, помимо перечисленного, выделяют как положительные последствия присоединения к Болонскому процессу появление новых возможностей для роста образовательных услуг9, сокращение сроков обучения10.
Противники Болонского процесса отмечали такие недостатки этой системы, каксокращение сроков обучения в бакалавриате11 в сравнении со специалитетом и, как следствие, профессиональное несоответствие выпускников требованиям компаний; удлинение сроков при полном цикле обучения (бакалавриат и магистратура — 6 лет) и, следовательно, его удорожание12; потеря научной составляющей российского образования, которой всегда отводился последний семестр обучения по программе специалитета13; неравенство положения России и стран Европы в рамках системы14. В более современных работах констатируется снижение качества высшего образования в целом в России по причине сокращения срока обучения большинства студентов до четырех лет (многие ограничиваются бакалавриатом и не идут в магистратуру)15; отсутствующее до сих пор единое понимание механизмов реализации болонских
5 Реморенко И.М. Россия в полной мере перейдет на трехступенчатую систему высшего образования // Министерство образования и науки Российской Федерации [Официальный сайт]. URL: http://mon. gov.ru/obr/sait/isp/ (дата обращения: 06.11.2017).
6 Еленский А.В. [Интервью] / Еленский Александр Викторович // Аккредитация в образовании. 2008. № 20. Февраль. С. 19.
7 Эмих НА. Перспективы развития высшего российского образования в контексте Болонского процесса // Гуманитарные науки и образование. 2013. № 1 (13). C. 92.
8 Кугай А.И., Прошина Е.М. Болонский процесс и национальная традиция: достоинства и издержки // Управленческое консультирование. Актуальные проблемы государственного и муниципального управления. 2011. № 2 (42). C. 197.
9 Костюков А.Л. Особенности экспорта российских образовательных услуг // Казачество. 2016. № 7 (20). С. 55.
10 Веденеева В.Т. Роль образования в концепции инновационного развития экономики // Мировая экономика и международные отношения. 2015. № 4. С. 72.
11 Гребнев Л.Г. Болонский процесс в России: проверка на доверие? // Высшее образование в России. 2007. № 1. С. 44-50.
12 Чубарова Т.В. Развитие науки в контексте Болонского процесса: проблемы и перспективы для России // Государственное управление. Электронный вестник. 2005. № 5.
URL: http://e-journal.spa.msu.ru/vestnik/item/5 2005chubarova.htm (дата обращения: 12.11.2017).
13 Кара-Мурза С. Минобр готовит катастрофу // Росбалт. 11.12.2004.
URL: http://www.rosbalt.ru/main/2004/12/11/188816.html (дата обращения: 26.11.2017).
14 Алтынбасов Б.О. Европейское образовательное пространство и национальные образовательные законодательства стран СНГ // Интеграционное право: опыт Европы для постсоветского пространства: Международная научно-практическая конференция. М.: РосНОУ, 2011. С. 14-21.
15 Михайлова Н.В. Высшее образование в России: проблемы и перспективы // Российская наука и образование сегодня: проблемы и перспективы. 2016. № 3 (10). С. 23-26.
URL: http://роснаука.роснаука.орг/assets/mixajlova vysshee obrazovanie v rossii.pdf (дата обращения: 10.09.2017).
принципов в отечественной системе образования с сохранением ее специфики16, а также «утечка мозгов»17.
Одной из главных дискуссионных тем был вопрос образовательной миграции, который может быть рассмотрен в двух аспектах. Первый затрагивает перемещения студентов между Россией, с одной стороны, и странами Европы — с другой, второй — между Россией, с одной стороны, и странами СНГ и Китаем — с другой. Такое разделение не случайно, поскольку одной из целей присоединения России к Болонской системе было улучшение имиджа и европеизация российских стандартов образования. Проведение реформы предполагало достижение ряда результатов, таких как нивелирование проблемы «утечки мозгов», привлечение европейских студентов, привлечение студентов из стран СНГ и Китая.
Еще в момент вступления России в европейское образовательное пространство можно было констатировать неравные условия для России по сравнению с другими странами Европы. Также необходимо подчеркнуть имеющийся у стран ЕС успешный опыт реализации госполитики в области молодежной, в частности, студенческой миграции.
Отметим, что задолго до принятия Болонской конвенции Европа столкнулась с проблемой растущей «утечки мозгов» в США. В качестве ее решения была реализована идея создания единого образовательного пространства, что позволило европейским студентам получить новые возможности обучения за границей. Одновременно с этим создание единого европейского образовательного пространства повысило привлекательность западноевропейской системы высшего образования для иностранных студентов18. Таким образом, студенты, уезжая учиться из одной страны Европы в другую, все же находятся в едином образовательном пространстве, осуществляется взаимообмен учащимися, поэтому в рамках такого пространства «утечка мозгов» компенсируется приехавшими иностранными студентами. Для России, не являющейся частью Евросоюза и не имеющей тесных университетских связей со странами Европы, присоединение к Болонскому процессу только усугубило ситуацию, российское высшее образование не стало привлекательней для европейцев, в то время как для российских граждан возможность уехать учиться в Европу представляется престижной и привлекательной. Еще одним фактором явного неравенства стал язык обучения в магистратуре.
16 Степанов В.И. Проблемы формирования европейского пространства высшего образования в рамках Болонского процесса // Вестник ТГПУ. 2016. № 4. С. 131-139.
17 Мейдус А.А. Образование в эпоху глобализации: диалектика перспектив и рисков // Современные проблемы науки и образования. 2015. № 2. С. 728.
18 Добренькова Е.В. Российское образование и Болонский процесс // Социология власти. 2005. № 6. С. 96-112.
Количество магистерских программ на английском языке в странах Европы несопоставимо выше, чем в России.
Использование нами статистических данных позволяет наглядно продемонстрировать и оценить результаты мероприятий, осуществляемых и уже реализованных в рамках российской государственной образовательной политики, а также сделать выводы относительно ее эффективности.
Статистика последних лет уже показала усиление негативных тенденций образовательной эмиграции в Европу. В 2013 г. в России произошел первый массовый выпуск бакалавров, часть которых уехала для обучения в магистратуре за границу. Компаративный анализ статистических показателей за 2013 и 2016 гг. позволяет констатировать следующее. Согласно данным ЮНЕСКО19, в 2013 г. количество российских студентов, обучающихся за границей, составило 50 642 человека. Из них чуть более 5 тыс. приходится на США, а более 31 тыс. человек уехали обучаться в страны Европы. В то же время, в 2013 г. для обучения в России из Европы приехало менее 1,5 тыс. студентов.
В 2016 г.20 количество российских студентов, обучающихся за границей, возросло, составив уже 56 328 человек. Из них 5 203 студента уехали в США. Что касается европейцев, приехавших обучаться в Россию, их количество составило около 2 100 человек в 2016 г., из которых почти половина — из Латвии и Эстонии. Таким образом, за три года количество обучающихся в Европе и Америке россиян выросло на 5 686 человек, а количество приехавших для обучения в Россию из Европы — примерно на 600 человек.
Сопоставим эти данные со статистикой по студентам, приехавшим в Россию из стран СНГ и Китая (Таблица 1). Стала ли новая модель российской образовательной системы более привлекательной и удалось ли компенсировать образовательную эмиграцию притоком студентов из этих стран?
Прирост численности студентов из стран СНГ в 2016-2017 академическом году составил 47 744 человека по сравнению с 2011/2012 годом. Вместе с тем, произошел значительный отток студентов из Китая, их число сократилось на 5 671 человека. Однако общая статистика оказалась положительной: в целом приток студентов из стран СНГ и Китая составил 42 073 человека.
19 Global Flow of Tertiary-level Students // UNESCO Institute for Statistics [Official Website]. URL: http://uis.unesco.org/en/uis-student-flow (accessed: 26.11.2017).
20 Ibid.
Таблица 1. Китай и первые 10 стран СНГ по количеству обучающихся студентов в России в 2011/2012 и в 2016/2017 академических годах
Число обучавшихся в Число обучавшихся в Изменения за
Страны 2011/2012 акад. году, 2016/2017 акад. году, 2011/2012 — 2016/2017
человек21 человек22 акад. годы, человек
1. Казахстан 34 359 59 295 +24 936
2. Белоруссия 28 753 18 804 -9 949
3. Узбекистан 11 278 16 162 +4 884
4. Туркмения 10 879 16 332 +5 453
5. Украина 9 737 21 817 +12 080
6. Азербайджан 9 290 14 083 +4 793
7. Таджикистан 6 781 10 825 +4 044
8. Молдова 5 630 5 834 +204
9. Армения 3 888 4 446 +558
10.Киргизия 3 689 4 430 +741
Всего 124 284 172 028 +4 7 744
КНР 15 456 9 785 -5 671
Всего 139 740 181 813 +42 073
Однако статистические данные по следующему после 2013 г. периоду нельзя анализировать без учёта некоторых дополнительных экономических и политических факторов. Украинский кризис существенно отразился на экономическом и политическом положении России в мире, что выразилось в резком удешевлении российской валюты, экономических санкциях, ухудшении отношений России со странами Запада. В результате обучение за границей для российских студентов подорожало за несколько лет практически вдвое. Одновременно с этим стоимость обучения в России для европейцев вдвое снизилась. На основании этих фактов можно было бы предположить, что поток российских студентов за рубеж должен уменьшится, а европейских в Россию — возрасти. Однако на практике наблюдается обратная тенденция.
Что касается стран СНГ, согласно статистике, с момента начала кризиса23 стоимость национальных валют указанных в таблице стран относительно доллара и евро существенно снизилась, сделав европейское образование значительно дороже российского. В данном контексте российское образование является привлекательным для незападных стран, прежде всего, пространства СНГ, и этот факт непременно должен более обстоятельно использоваться акторами принятия решений для стратегического планирования образовательной госполитики на кратко- и среднесрочную перспективу.
21 Арефьев А.Л., Шереги Ф.Э. Иностранные студенты в российских вузах. М.: Центр социологических исследований Минобрнауки РФ, 2014. С. 43.
22 Global Flow of Tertiary-level Students // UNESCO Institute for Statistics [Official Website]. URL: http://uis.unesco.org/en/uis-student-flow (accessed: 26.11.2017).
23 Графики изменения курса валют // Альта-Софт [Сайт]. URL: https ://www. alta. ru/currency/graph/?min=2014-03-25&max=2017-11-25&code%5B%5D=944 (дата обращения: 26.11.2017).
Представляется, что выявленные тенденции могут существенно измениться в период оживлении экономики и выхода России из кризиса. Если образовательная эмиграция из нашей страны усилилась в условиях снижения реальных доходов населения, то в случае их роста существует серьезный риск еще большего ускорения оттока российских студентов за границу. Одновременно с этим можно предположить, что увеличение количества студентов из стран СНГ, обучающихся в России, оказывается следствием исключительно экономических факторов, а не перехода российской образовательной системы на качественно новую модель. В этом случае выход из кризиса несёт в себе риск оттока иностранных студентов из нашей страны.
Можно заключить, что российская государственная образовательная политика последних полутора десятилетий формировалась исключительно представителями федеральной политико-административной элиты и была ориентирована на реализацию политических задач, преследуемых Россией в процессе ее интеграции в универсальное образовательное пространство. Вследствие того, что реформы осуществлялись в максимально сжатые сроки без учета таких сущностных характеристик системы образования, как преемственность и масштабность, данное направление госполитики можно признать если не провальным, то неэффективным, так как поставленные политические цели достигнуты не были, а негативные тенденции (актуализация проблемы оттока российских студентов за границу, несоответствие дипломов российских и западноевропейских вузов о высшем образовании) только усилились. Результаты мероприятий по улучшению имиджа российского образования были нивелированы последствиями российско-украинского политического кризиса, введением экономических санкций и общим ухудшением отношений между Россией и странами ЕС и США.
Сложность адаптации системы образования к трансформациям и масштабность, характерные для такой комплексной системы, как образовательная, всегда означали длительность и необратимость последствий каждого принятого решения, что придаёт особое значение стратегическому планированию и прогнозированию возможных рисков при составлении программ и стратегий, определяющих основные направления развития образовательной системы на долгосрочную перспективу. Данные программы непременно должны включать и экспертные позиции. В нынешней ситуации решением может стать совершенствование механизмов реализации госполитики в области удержания человеческого потенциала с учетом изменения акцентов молодежной и образовательной государственной политики.
В связи с этим государству необходимо продолжить работу по повышению привлекательности российского образования как для абитуриентов, так и для выпускников бакалавриата, а также следует посредством внедрения системы постоянного мониторинга выявить основные мотивы, служащие базой для образовательной миграции, чтобы подготовить соответствующие меры по снижению рисков и негативных тенденций.
Список литературы:
1. АлтынбасовБ.О. Европейское образовательное пространство и национальные образовательные законодательства стран СНГ // Интеграционное право: опыт Европы для постсоветского пространства: Международная научно-практическая конференция. М.: РосНОУ, 2011. С. 14-21.
2. Андрущак Г.В., ДобряковаМ.С. Прием в российские государственные вузы в 2010 г.: увидеть, чтобы задуматься // Вопросы образования. 2010. № 4. С. 101-122.
3. Арефьев А.Л., Шереги Ф.Э. Иностранные студенты в российских вузах. М.: Центр социологических исследований Минобрнауки РФ, 2014.
4. Веденеева В.Т. Роль образования в концепции инновационного развития экономики // Мировая экономика и международные отношения. 2015. № 4. С. 68-80.
5. ГостевА.Н. Образовательная политика Российской Федерации: общественные механизмы разработки // Материалы Афанасьевских чтений. 2016. № 3. С. 108-132.
6. Графики изменения курса валют // Альта-Софт [Сайт].
№Ь: Шов а1 ta.ru/currency/graph/? тт=2014-03 -25&тах=2017-11 -25&соёе%5Б%5Р=944
(дата обращения: 26.11.2017).
7. Гребнев Л.Г. Болонский процесс в России: проверка на доверие? // Высшее образование в России. 2007. № 1. С. 44-50.
8. Добренькова Е.В. Российское образование и Болонский процесс // Социология власти. 2005. № 6. С. 96-112.
9. Еленский А.В. [Интервью] / Еленский Александр Викторович // Аккредитация в образовании. 2008. № 20. Февраль. С. 19.
10. Кара-Мурза С. Минобр готовит катастрофу // Росбалт. 11.12.2004. ШЪ: http://www.rosba1t.ru/main/2004/12/11/188816.htm1 (дата обращения: 26.11.2017).
11. Костюков А.Л. Особенности экспорта российских образовательных услуг // Казачество. 2016. № 7 (20). С. 51-65.
12. Кугай А.И., Прошина Е.М. Болонский процесс и национальная традиция: достоинства и издержки // Управленческое консультирование. Актуальные проблемы государственного и муниципального управления. 2011. № 2 (42). C. 194-201.
13. Мейдус А.А. Образование в эпоху глобализации: диалектика перспектив и рисков // Современные проблемы науки и образования. 2015. № 2. C. 728.
14. Михайлова Н.В. Высшее образование в России: проблемы и перспективы // Российская наука и образование сегодня: проблемы и перспективы. 2016. № 3 (10). С. 23-26. URL: http://роснаука.роснаука.орг/assets/mixailova vysshee obrazovanie v rossii.pdf (дата обращения: 10.09.2017).
15. ПетровВ.В. Российская образовательная политика: основные принципы управления развитием знаний // Профессиональное образование в современном мире. 2012. № 4. C. 67-73.
16. Постановление Правительства РФ от 15.04.2014 № 295 (ред. от 31.03.2017) «Об утверждении государственной программы Российской Федерации "Развитие образования" на 2013-2020 годы» // КонсультантПлюс [Справочная правовая система]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons doc LAW 162182/ (дата обращения: 09.02.2018).
17. Реморенко И.М. Россия в полной мере перейдет на трехступенчатую систему высшего образования // Министерство образования и науки Российской Федерации [Официальный сайт]. URL: http://mon.gov.ru/obr/sait/isp/ (дата обращения: 06.11.2017).
18. Степанов В.И. Проблемы формирования европейского пространства высшего образования в рамках Болонского процесса // Вестник ТГПУ. 2016. № 4. C. 131-139.
19. Трайнев В.А., Мкртчян С.С., Савельев А.Я. Повышение качества высшего образования и Болонский процесс. Обобщение отечественной и зарубежной практики. М.: Дашков и К, 2010.
20. Чубарова Т.В. Развитие науки в контексте Болонского процесса: проблемы и перспективы для России // Государственное управление. Электронный вестник. 2005. № 5. URL: http://e-iournal.spa.msu.ru/vestnik/item/5_2005chubarova.htm (дата обращения: 12.11.2017).
21. Эмих Н.А. Перспективы развития высшего российского образования в контексте Болонского процесса // Гуманитарные науки и образование. 2013. № 1 (13). C. 91-95.
22. Global Flow of Tertiary-level Students // UNESCO Institute for Statistics [Official Website]. URL: http://uis.unesco.org/en/uis-student-flow (accessed: 26.11.2017).
Andryushina E.V., Lutsenko N.O.
The Influence of the State Educational Policy on Educational Migration in
Modern Russia
Eugenia V. Andryushina — Ph.D., Associate Professor, School of Public Administration, Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russian Federation. E-mail: eugenie80@mail.ru
Nikita O. Lutsenko — Lecturer, Faculty of the World Politics, Lomonosov Moscow State University, Moscow, Russian Federation. E-mail: lutsenkono msu@mail.ru
Annotation
The article investigates the main directions of implementation of Russian state educational policy, assesses its impact and effectiveness. In particular, the authors explore the impact of the reforms in education on the processes of educational migration. Their hypothesis is that the modern state educational policy may be regarded as inefficient from the points of view of both achieving its objectives (integrating Russia into the global educational environment, attracting foreign students, maintaining a positive image of the Russian state) and methods for their implementation (allocating the minimum time for adaptation of the Russian educational system to the universal standards, lack of consideration for the specificity of the education system). Relevant statistics in the field of educational migration are presented and analyzed to confirm the hypothesis. The authors also provide recommendations for improving the Russian educational policy.
Keywords
State policy, Bologna system, educational policy, brain drain, Russian education, educational migration.
