CC BY
62
DOI 10.24412/2227-7315-2022-5-92-100
УДК 341.231.14
М.Ф. Косолапов
ВЛИЯНИЕ СООБРАЖЕНИЙ (МНЕНИЙ) КОМИТЕТОВ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА НА РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНУЮ ПРАКТИКУ
Введение: в статье анализируется статус решений по индивидуальным жалобам универсальных международных контрольных органов в области прав человека (комитеты по правам человека ООН). Уделяется внимание рассмотрению правовой природы принимаемых комитетами актов, анализируются позиции государств-участников по данному вопросу. Цель: установление роли и значения актов комитетов по правам человека ООН для внутригосударственной правоприменительной практики Российской Федерации. Методологическая основа: аналитический, логический, формально-юридический, сравнительно-правовой и др. Результаты: выявлены отдельные позиции государств и Комитета ООН по правам человека относительно юридической природы соображений (мнений), принимаемых по итогу рассмотрения индивидуальных жалоб на нарушение прав человека, предпринята попытка определения значимости данных актов для внутригосударственной практики. Выводы: отсутствие четкого, урегулированного российским законодательством механизма имплементации соображений (мнений) комитетов по правам человека не является препятствием для их использования в правотворческой и правоприменительной деятельности. Высшие суды России системно подходят к практике международных контрольных органов в области прав человека как к аргументу в подтверждение своей правовой позиции по делу, а также при толковании договорных положений.
Ключевые слова: комитеты ООН по правам человека, правоприменительная практика, международный стандарт, правовая система, толкование, внутригосударственное право.
M.F. Kosolapov
THE IMPACT OF THE VIEWS OF HUMAN RIGHTS COMMITTEES ON RUSSIAN LEGISLATION AND LAW ENFORCEMENT PRACTICE
Background: the article analyzes the status of decisions on individual complaints of universal international human rights monitoring bodies (UN Human Rights Committees). Attention is paid to consideration of the legal nature of the acts adopted by the committees, the positions of participating States on this issue are analyzed. Objective: to establish the role and significance of the acts of the UN Human Rights Committees for the domestic law enforcement practice of the Russian Federation. Methodology: analytical, logical, formal legal, comparative legal, etc. Results: the individual positions of States and the
© Косолапов Михаил Федорович, 2022
Кандидат юридических наук, доцент кафедры международного права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: kosolapov_mf@mail.ru © Kosolapov Mikhail Fedorovich, 2022 92 Candidate of law, Associate Professor, Department of International law (Saratov State Law Academy)
UN Human Rights Committee on the legal nature of the views adopted as a result of individual complaints of human rights violations have been identified, and an attempt has been made to determine the relevance of these acts for domestic practice. Conclusions: the absence of a clear mechanism of implementation of the opinions of human rights committees, regulated by the Russian legislation, is not an obstacle for their use in lawmaking and law enforcement activities. The supreme courts of Russia systematically approach the practice of international human rights monitoring bodies as an argument to support their legal position in a case, as well as in interpreting treaty provisions.
Key-words: UN human rights committees, law enforcement practice, international standard, legal system, interpretation, domestic law.
Закрепление на конституционном уровне права на обращение в международные контрольные органы за защитой прав и свобод внесли определенные коррективы в российское законодательство и правоприменительную практику. Большинство исследований, посвященных данному вопросу, в основном касались практики реализации постановлений Европейского Суда по правам человека (далее — ЕСПЧ). На этом фоне деятельности договорных контрольных механизмов ООН в области прав человека уделялось меньшее внимание. Вместе с тем деятельность комитетов по правам человека по своим организационным формам имеет ряд отличительных черт, что, бесспорно, представляет интерес для российской правоприменительной практики. В отличие от международных судебных органов (например, ЕСПЧ), которые в основном «специализируются» на рассмотрении индивидуальных жалоб, взаимодействие комитетов ООН с национальными органами происходит по нескольким направлениям: рассмотрение периодических докладов государств о предпринимаемых мерах по реализации соответствующего договора на национальном уровне1, осуществление функции толкования договора на основе действующей практики государств в виде замечаний общего порядка (далее — ЗОП)2. Еще одним направлением контрольной деятельности договорных органов ООН является рассмотрение индивидуальных жалоб на нарушение прав и свобод, провозглашенных в соответствующем договоре со стороны государства-участника3.
Из десяти действующих договорных органов, восемь уполномочены принимать и рассматривать такие обращения4. При этом согласно учредительным документам, только два фактора могут ограничить возможность индивида на подачу такой жалобы. Во-первых, данная процедура носит факультативный характер, т.е. доступна только гражданам тех государств, которые выразили согласие на такую юрисдикцию комитета. Во-вторых, в силу субсидиарности
1 См.: Комитет по правам человека ООН // Восьмой периодический доклад, предоставленный Российской Федерацией в соответствии со ст. 40 Пакта. 8 мая 2019. URL: https://documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/G19/141/13/PDF/G1914113.pdf?OpenElement (дата обращения: 12.03.2022).
2 См.: General comment No. 37 (2020) on the right of peaceful assembly (article 21). URL: https:// documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/G20/232/15/PDF/G2023215.pdf?OpenElement (дата обращения: 20.04.2022).
3 Такая процедура предусмотрена, например, Факультативным протоколом к Пакту о гражданских и политических правах 1966 года; Международной конвенцией о ликвидации всех форм дискриминации, Конвенцией против пыток и т.д.
4 Исключение составляют только Подкомитет против пыток, где данная процедура не предусмотрена и Комитет по защите прав трудящихся — мигрантов в силу того, что ст. 77 Конвенции, предусматривающая данную процедуру, не вступила в силу.
международного правозащитного механизма, жалоба может быть направлена только при ее соответствии установленным в договоре критериям приемлемости.1
Порядку рассмотрения индивидуальных жалоб комитетами и принятию по ним решений уделено значительное внимание со стороны как договорных норм, так и правил процедуры, однако, несмотря на это, ряд вопросов, касающихся правовой природы итоговых документов, их значения для национальных правовых систем, не получили должной правовой регламентации, что порождает дис-куссионность этих вопросов.
В большинстве случаев рассмотрение данного вида актов комитетов осуществляется методом их сравнения с постановлениями Европейского Суда по правам человека [1, с. 114-137]. Действительно, такой подход наглядно демонстрирует существующую разницу между двумя международными контрольными процедурами.
Согласно большинству учредительных договоров, итогом рассмотрения жалобы на нарушение прав комитетом является принятие акта, именуемого не «решение» или «постановление», как в случае с ЕСПЧ, а «соображение»2. Помимо этого, договоры, в отличие от Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., ничего не говорят об обязательности для государств принимаемых комитетами актов. Они обходят этот вопрос стороной, создавая основание для существования двух точек зрения. Отсутствие четких указаний на обязательность во многом порождает и другую особенность соображений комитетов, а именно: в договорах не предусмотрено какого-либо принудительного механизма реализации данных актов, возможность применения к государствам мер ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение соображений.
Налицо явное различие и в правовой природе контрольных органов. Данные обстоятельства были положены в основу концепции, согласно которой рассматриваемые контрольные органы нельзя отнести к судебным или даже к квазисудебным органам3, а принимаемые ими соображения носят исключительно рекомендательный характер [2, с. 18-20]. Данную позицию разделил и сам Комитет в 1988 г. в своем ежегодном докладе Генеральной Ассамблее4.
Однако в последнее время на доктринальном уровне наметилась тенденция к пересмотру многих подходов. В первую очередь, трансформация взглядов связана с качественными изменениями, происходящими как в международной, так и во внутригосударственной практике [3, с. 142-143]: значительно возросло количество международных соглашений, расширился перечень защищаемых ими прав, а также постоянно совершенствуется процедура международной защиты прав и свобод [4, с. 512], в большинстве государств признается приоритетное значение норм международного права. В связи с этим отсутствие четких указаний на обязательность уже не рассматривается исключительно как рекомендация [5, с. 111;
1 1 См. ст. 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и полити-
S ческих правах 1976 г.
2 В зависимости от используемой в договоре терминологии акты, принимаемые по итогам рассмотрения индивидуальных жалоб, именуются по-разному: «соображениями» (КПЧ, КЭСКП, КПР), «мнениями» (КЛРД, КЛРДЖ, КПП), «определениями» (КПИ), «выводами» (КНИ).
3 См.: Poland's commentary to the Draft General Comment № 33 of The Human Rights Committee. URL: http://www.ohchr.org/EN/HRBodies/CCPR/Pages/GC33-ObligationsofStatesParties. aspx (дата обращения: 07.02.2017).
4 См.: Report of the Human Rights Committee № 40 (A/43/40) p. 151-152/ (§ 645). URL: https:// documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N88/236/21/IMG/N8823621.pdf?OpenElement (дата
94 обращения: 03.04.2022).
6, с. 78-94]. Кроме того, если предположить, что рекомендательный характер соображений комитетов исключает необходимость их выполнения, то это ставит под сомнение существующий механизм контроля и соответственно необходимость для государства давать согласие на данный вид юрисдикции комитетов. Как аргумент в пользу данной точки зрения обычно приводят требования ст. 26 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.
Можно также согласиться с мнением, что исходя из порядка формирования комитетов, порядка его работы, а также структуры соображений, договорным органам свойственны некоторые черты судебной деятельности. К ним можно отнести: независимость и беспристрастность экспертов, окончательный характер принимаемых решений, осуществление функции толкования договорных норм.
С учетом этого, Комитет по правам человека ООН, основываясь на обобщении опыта государств-участников по имплементации ими договорных положений, учитывая доктринальные подходы, попытался переосмыслить ряд позиций, касающихся его деятельности по рассмотрению индивидуальных жалоб. Им был разработан «Проект Замечаний общего порядка № 33 „Обязательства государств-участников в соответствии с Факультативным протоколом к Международному пакту о гражданских и политических правах"»1.
В нем отмечалось (п. 13-17), что специфика используемой терминологии в названии принимаемых им актов по индивидуальной жалобе (соображение) не должно наводить на мысль, что они носят чисто консультативный или рекомендательный характер. С его точки зрения, это — неоправданный подход. Разъяснение своей позиции Комитет по правам человека сводит к следующему:
1) соблюдение обязательств, добровольно принимаемых государствами-участниками в соответствии с Пактом, распространяется также на уважение к мнениям, выраженным Комитетом по правам человека;
2) основываясь на п. 3 ст. 2 Пакта Комитет отмечает, что каждое участвующее в Пакте государство обязуется обеспечить любому лицу, права и свободы которого нарушены, эффективные средства их правовой защиты. Таким образом, выявление нарушения Комитетом предполагает юридическую обязанность государства-участника пересмотреть этот вопрос на внутригосударственном уровне;
3) обязанность сотрудничать с Комитетом возникает в силу применения принципа добросовестности исполнения международных обязательств, что, по мнению комитета, приводит к обязательству уважать соображения Комитета.
Помимо этого, на наш взгляд, заслуживают внимания еще три позиции, изложенные Комитетом в Проекте: во-первых, в п. 11 Комитет отмечает, что исходя из текста Факультативного протокола, его деятельность имеет много схожего с деятельностью судебных органов, и, соответственно, принимаемым им актам также свойственны признаки судебного решения; во-вторых, в п. 14 он пишет, что выносимое им после тщательного анализа жалобы соображение, является по сути авторитетным мнением органа, обладающим, на основе Пакта, компетенцией по толкованию этого документа. Кроме того, в п. 17 он считает необходимым признать за принимаемыми им соображениями статус «последующей практики применения договора, в смысле ст. 31 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.
1 См.: Draft General Comment No 33 (Second revised version as of 18 August 2008).The Obligations of States Parties under the Optional Protocol to the International Covenant on Civil and Political Rights (CCPR/C/GC/33/CRP.3). URL: // http://www2.ohchr.org/english/bodies/hrc/docs/ CCPR.C.GC.33.CRP.3.doc (дата обращения: 20.04.2022). 95
Предложенный Комитетом подход во многом меняет статус соображений в рамках внутригосударственной правовой системы, дает возможности провести параллель с постановлениями ЕСПЧ.
Выражая, в общем, положительную оценку функционирования Комитета по правам человека, позволяющего участникам эффективно выполнять свои международные обязательства, государства, тем не менее, в ходе развернутой дискуссии, подвергли критике позиции, изложенные Комитетом.
Тексты договоров, а также подготовительные материалы к Международному пакту о гражданских и политических правах 1966 года, свидетельствуют о том, что государства целенаправленно выбрали термин «комитет по правам человека», а не «трибунал (суд) по правам человека». Следовательно, принимаемые комитетами соображения не имеют такого же эффекта для государств, как например, решения ЕСПЧ. Не отрицая того, что соображения Комитета имеют право на уважение со стороны государств, и должны быть ими тщательно рассмотрены, государства, тем не менее, отказывают им в обязательности, говоря только об их морально-политическом значении1. Помимо этого, с их позиции, любые изменения в отношении юридической силы соображений могут быть осуществлены только в результате выраженного участниками волеизъявления, т.е. в порядке ст. 11 Факультативного протокола2.
В ряде комментариев государств-участников ставится под сомнение и право Комитета осуществлять авторитетное толкование договора. Так, ссылаясь на положения Пакта и Факультативного протокола, Правительство США утверждало, что такое толкование могут осуществлять только участники договора. Другие государства высказывались в пользу того, что толкования, даваемые Комитетом в решениях по индивидуальным жалобам, а также в замечаниях общего порядка, могут лишь указывать предполагаемое направление толкования положений Пакта3.
Россия в своих комментариях4 также поставила под сомнение ряд позиций, изложенных в проекте, среди них — прописанная обязанность по исполнению соображений по правам человека.
Подобная реакция со стороны государств-участников вполне предсказуема, так как такой подход к трактовке договорных положений налагает на государства дополнительные обязанности, которые не были им очевидны при вступлении в договор, а это, в конечном итоге, может трактоваться как вторжение в сферу их суверенных прав. В связи с этим в комментариях высказывалось мнение, что существует риск того, что страны, которые не присоединились к Факультативному протоколу, будут еще менее склонны делать это из-за такого расширения обязательств5.
>1 1 См.: Comments of the Government of the United Kingdom of Great Britain and Northern Ireland
S on draft General Comment 33: «The Obligations of States Parties under the Optional Protocol to the ° International Covenant on Civil and Political Rights». URL: http://www.ohchr.org/EN/HRBodies/ § CCPR/Pages/GC33-ObligationsofStatesParties.aspx (дата обращения: 07.02.2017). " 2 См.: Там же.
! 3 См.: Poland's commentary to the Draft General Comment № 33 of The Human Rights Commit-
J tee. URL: http://www.ohchr.org/EN/HRBodies/CCPR/Pages/GC33-ObligationsofStatesParties. aspx (дата обращения: 07.02.2017).
4 См.: Комментарий Российской Федерации к проекту Замечаний общего порядка № 33 Комитета по правам человека по вопросу об обязательствах государств-участников первого Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах 1966 года. URL: http://www.ohchr.org/EN/HRBodies/CCPR/Pages/GC33-ObligationsofStatesPar-ties.aspx (дата обращения: 07.02.2017).
5 См.: Draft General Comment № 33 (CCPR/C/GC/33/CRP.3) Second revised version as of 18 August 2008. Comments by the Government of Sweden. URL: http://www2.ohchr.org/english/
96 bodies/hrc/docs/CCPR.C.GC.33.CRP.3.doc (дата обращения: 07.02.2017).
Однако высказанные возражения, как представляется, продиктованы не столько нежеланием исполнять решения комитетов, сколько стремлением государств оставить за собой право решать, в какой форме, объеме реализовать данное решение. Как свидетельствует практика, несмотря на негативную оценку предложений Комитета, государства, как правило, предпринимают активные действия по реализации вынесенных соображений или молчаливо признают предложенную в замечаниях общего порядка трактовку положений Пакта.
При подготовке окончательной версии ЗОП № 33 Комитет по правам человека с учетом мнений, высказанных государствами, изменил текст документа. Многие формулировки, касающиеся обязательств по исполнению соображений, отнесение их к последующей практике в смысле ст. 31 Венской конвенции 1969 года, Комитет либо заменил на нейтральные (о необходимости действовать добросовестно в рамках Факультативного протокола или Пакта), либо удалил из текста.
Вместе с тем, рассматриваемое Замечание представляет собой определенный компромисс между официальными позициями ряда государств, и реально формирующейся практикой реализации соображений, так как в окончательный текст Замечания все же вошел ряд первоначальных позиций Комитета. Так, в п. 11 отмечается: «...хотя при рассмотрении индивидуальных сообщений Комитет по правам человека не выступает в роли судебного органа как такового, соображениям, распространяемым Комитетом согласно Факультативному протоколу, присущи некоторые основные черты судебного решения»1.
Можно предположить, что с учетом расширения практики реализации соображений на внутригосударственном уровне будет происходить дальнейшая трансформация взглядов государств на деятельность и принимаемые комите- | тами акты. н
Что касается вопроса о юридическом значении соображений (мнений) договор- а ных органов по правам человека ООН в рамках национальных правовых систем, о то представляется более целесообразным его рассмотрение в двух аспектах: как О юридический факт для пересмотра в виду новых обстоятельств судебных реше- О
п
ний, принятых национальными судебными органами, а также как источник а универсальных стандартов в области прав человека. в
Н
В рамках своего диалога с комитетами, государства неоднократно подчерки- о вали, что отсутствие в договорах четких указаний на обязательный характер ю
Т5
соображений, не означает, что последние имеют для государств только инфор- |
мативное значение. В ряде случаев в национальном законодательстве предус- К
матривается возможность пересмотра внутригосударственных судебных актов а
в случае констатации соответствующим комитетом допущенного государством |
нарушения прав человека, а также может быть предусмотрена выплата ком- ||
пенсации жертвам в случае констатации комитетами нарушения государством ¡§
договорных обязательств. 11
Процедура пересмотра судебных решений не имеет четкого договорного за- )
крепления. Введение ее в национальное законодательство, в первую очередь, 2 обусловлено теми обязательствами, которые прописаны в тексте договора, и их формулировки во многом типичны: государство обязуется уважать и обеспечи-
1 Замечание общего порядка № 33 «Обязательства государств-участников по Факультативному протоколу к Международному пакту о гражданских и политических правах. CCPR/C/ GC/33. URL: https://documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/G09/434/53/PDF/G0943453. pdf?OpenElement (дата обращения: 12.0.2022). 97
вать всем находящимся в пределах его территории лицам права, провозглашенные в данном международном договоре без какой-либо дискриминации1. Кроме того, в договоре устанавливается призыв к государствам-участникам предпринимать «все необходимые законодательные, административные и другие меры» на национальном уровне для реализации признанных в нем прав2, а также возлагается обязанность использовать все имеющиеся в их распоряжении средства для осуществления принимаемых Комитетом соображений3. Соответственно, если комитет по правам человека констатирует факт нарушения государством договора, на последнее возлагается обязанность исправить допущенное нарушение в свете взятых на себя обязательств.
Что касается Российской Федерации, то отсутствие какой-либо регламентации на законодательном уровне вопросов, связанных с реализацией соображений комитета, отчасти было компенсировано правовыми позициями высших судебных органов, таких как Конституционный Суд и Верховный Суд Российской Федерации.
Одним из первых судебных актов, где была выражена такая правовая позиция, является Постановление Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1996 г. В нем Суд, основываясь на положениях Конституции РФ (ст. 14, 21, 46), а также на обязательстве, содержащемся в п. 2 ст. 2 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года, отметил: «...что решения межгосударственных органов могут приводить к пересмотру конкретных дел высшими судами Российской Федерации, и, следовательно, открывает дорогу для полномочий последних по повторному рассмотрению дела в целях изменения ранее состоявшихся по нему решений, в том числе принятых высшей внутригосударственной судебной инстанцией»4. В дальнейшем данная правовая позиция нашла отражение еще в ряде постановлений5.
Однако, несмотря на это, российское законодательство в качестве нового обстоятельства, предусматривающего пересмотр судебного решения, определяет только факт вынесения постановления ЕСПЧ, в котором он констатирует нару-
¡1 1 См. ст. 2 Конвенции о правах ребенка 1989 года. URL: https://www.un.org/ru/documents/
| decl_conv/conventions/childcon.shtml (дата обращения: 02.04.2022).
2 См.: Замечания общего порядка Комитета по правам ребенка № 5 (2003) «Общие меры по ° осуществлению Конвенции о правах ребенка (статьи 4 и 42 и пункт 6 статьи 44)». URL: https:// Ц docstore.ohchr.org/SelfServices/FilesHandler.ashx?enc=6QkG1d%2FPPRiCAqhKb7yhsiQql8gX5 | Zxh0cQqSRzx6Zd2%2FQRsDnCTcaruSeZhPr2vUBcDzXTs%2BkduIvu5N%2BHg04BxLNm0Huy Ц nq2wjSJLVIT0Y0Ndda5UQ6R%2BHtSKsk8ze (дата обращения: 02.04.2022). 8 3 См.: Замечание общего порядка № 33 «Обязательства государств-участников по Факульта-
тивному протоколу к Международному пакту о гражданских и политических правах». URL: § https://documents-dds-ny.un.org/doc/UND0C/GEN/G09/434/53/PDF/G0943453.pdf?0penElement ° (дата обращения: 12.04.2022).
§ 4 См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1996 г.
^ № 4-П «По делу о проверке конституционности пункта 5 части второй статьи 371, части третьей
1 статьи 374 и пункта 4 части второй статьи 284 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи i с жалобами граждан К.М. Кульнева, В. С. Лалуева, Ю.В. Лукашова и И. П. Серебренникова»
// Вестник Конституционного Суда РФ. 1996. № 2.
5 См: Постановление Конституционного Суда РФ от 26 февраля 2010 г. № 4-П «По делу о проверке конституционности части второй статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.А. Дорошка, А.Е. Кота и Е.Ю. Федотовой»; Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 28 июня 2012 г. № 1248-О «По жалобе гражданина Хорошенко А.А. на нарушение его конституционных прав пунктом 5 статьи 403, частью четвертой статьи 413 и частями первой и пятой статьи 415 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». URL: http://www.ksrf.ru/ru/Decision/Pages/ 98 default.aspx (дата обращения: 12.05.2022).
шение заявленных прав1. Данное обстоятельство послужило причиной того, что Конституционный Суд РФ еще раз вернулся к рассмотрению этого вопроса в связи с жалобой А.А. Хорошенко2 Суть жалобы заявителя касалась конституционности ст. 423 и 415 Уголовно-процессуального кодекса РФ, предусматривающих рассмотрение дела в виду новых обстоятельств исключительно на основании принятия решения Европейского Суда по правам человека, не упоминая при этом акты других международных контрольных органов. Рассмотрев обстоятельства дела, Конституционный Суд сделал следующий вывод: «...принятие Комитетом по правам человека соображений, содержащих адресованное Российской Федерации предложение о проведении повторного судебного разбирательства, является достаточным поводом для вынесения прокурором постановления о возбуждении производства ввиду новых обстоятельств, если выявленные Комитетом нарушения положений Международного пакта о гражданских и политических правах не могут быть исправлены в другом порядке. »3. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что Конституционный Суд РФ признал право граждан на пересмотр приговора вне зависимости от особенностей правовой природы международного органа, констатировавшего нарушение прав человека.
Позднее сформулированная Конституционным Судом РФ правовая позиция была воспроизведена в Постановлении Пленума Верховного Суда, где было указано, что «.судам следует иметь в виду, что сведения, содержащиеся в соображениях Комитета ООН по правам человека, мнении Рабочей группы по произвольным задержаниям Совета ООН по правам человека, являются достаточными поводом и основанием для вынесения прокурором постановления о возбуждении производства ввиду новых обстоятельств.»4.
Восприятие национальными органами соображений комитетов по правам человека ООН в качестве источника универсальных стандартов в области прав и свобод, представляется возможным по аналогии с подходами, которые за последние десятилетия сформировались в отношении постановлений ЕСПЧ. Они могут быть использованы законодателем, судами и другими внутригосударственными правоприменителями при трактовке соответствующих положений международных договоров в области прав человека.
О таком понимании соображений (мнений) комитетов может свидетельствовать практика их тематического и системного анализа со стороны Верховного Суда РФ5. При этом прослеживается использование «уравнивающей» терми-
1 См. ст. 413 Уголовно-процессуального кодекса РФ, ст. 350 Кодекса административного | судопроизводства РФ, ст. 392 Гражданского процессуального кодекса РФ. е
2 Автор жалобы оспаривал конституционность положений ст. 413 и 415 УПК РФ, предусма- 1 тривающих в качестве новых обстоятельств для пересмотра приговора исключительно поста- * новления ЕСПЧ, но не акты других международных контрольных органов, чья компетенция 5 по осуществлению контроля за выполнением международных обязательств была признана 1 Российской Федерацией. )
3 Определение Конституционного Суда РФ от 28 июня 2012 г. № 1248-О «По жалобе граждани- 2 на Хорошенко А.А. на нарушение его конституционных прав п. 5 ст. 403, ч. 4 ст. 413 и частями 2 первой и пятой статьи 415 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». URL: http://doc.ksrf.ru/decision/KSRFDecision105554.pdf (дата обращения: 25.04.2022).
4 Пункт 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 декабря 2021 № 143 «О применении судами норм главы 49 Уголовно-процессуального кодекса РФ, регулирующей возобновление производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств по заключению прокурора» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2022. № 2.
5 См.: Обзор практики межгосударственных органов по защите прав человека Верховным Судом РФ. 2022. № 1. URL: https://www.vsrf.ru/documents/international_practice/30826/ (дата обращения: 15.05.2022). 99
нологии. В свих обзорах Верховный Суд РФ как выводы ЕСПЧ, так и выводы комитетов обозначает как «правовые позиции». Единственным критерием, при котором соображения комитетов по правам человека не могут быть имплемен-тированы в правовую систему России, является противоречие содержащейся в них такой интерпретации международного договора, которая противоречит Конституции РФ (ст. 79).
В заключение хотелось бы отметить, что отсутствие четкого, урегулированного законодательством Российской Федерации механизма имплементации соображений (мнений) комитетов по правам человека не является препятствием для их использования в правотворческой и правоприменительной деятельности. Практика осуществления правосудия свидетельствует, что российские суды достаточно системно подходят к практике международных контрольных органов в области прав человека, как аргумента в подтверждение свой правовой позиции по делу, а также при толковании договорных положений. А в случае констатации нарушения со стороны государства-участника, она может стать основанием для пересмотра судебного решения.
Библиографический список
1. Голубок С. Постановления и решения Европейского Суда по правам человека и соображения Комитета по правам человека: их статус и юридические последствия в российской правовой системе // Российский ежегодник международного права. 2010. СПб.: СКФ «Россия-Нева», 2011. С. 114-137.
2. Амирамова М.А. Проблема применения в российской правовой системе актов, принимаемых комитетами по правам человека // Международное публичное и частное право. 2005. № 4. С. 18-22.
3. Валеев Р.М. Контроль в современном международном праве. Казань: Центр инновационных технологий, 2003. 321 с.
4. Права человека: учебник для вузов / отв. ред. Е.А. Лукашева. М.: НОРМА - ИН-ФРА • М, 1999. 573 с.
5. Мюллерсон Р.А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М.: Юридическая литература, 1991. 160 с.
6. Автономов А.С. Рассмотрение индивидуальных сообщений договорными органами в системе Организации Объединенных Наций // Международное правосудие. 2013. № 3. С. 78-94.
References
1. Golubok S. Rulings and decisions of the European Court of Human Rights and the views of the Human Rights Committee: their status and legal consequences in the Russian legal system // Russian Yearbook of International Law. 2010. St. Petersburg: SKF "Russia-Neva", 2011. Р. 114-137.
2. Amiramova M.A. The problem of application in the Russian legal system of acts adopted by human rights committees // International public and private law. 2005. No. 4. Р. 18-22.
3. Valeev R.M. Control in modern international law. Kazan: Center of Innovative Technologies, 2003. 321 p.
4. Human rights: textbook for universities / ed. by E.A. Lukasheva. M.: NORM - INFRA • M, 1999. 573 p
5. Mullerson RA. Human rights: ideas, norms, reality. M.: Legal literature, 1991. 160 p.
6. Avtonomov A.S. Consideration of individual communications by treaty bodies in the United Nations system // Between-people's justice. 2013. No. 3. Р. 78-94.
