CC BY
35
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ РЫНКОВ
www.hjournal.ru
Journal of Institutional Studies, 2019, 11(3), 182-193 DOI: 10.17835/2076-6297.2019.11.3.182-193
ВЛИЯНИЕ РЕЖИМА СОБСТВЕННОСТИ НА ЛЕСА НА ЭФФЕКТИВНОСТЬ ЛЕСОПОЛЬЗОВАНИЯ: МЕЖСТРАНОВЫЙ АНАЛИЗ1
ПЫЖЕВ АНТОН ИГОРЕВИЧ,
кандидат экономических наук, доцент, Сибирский федеральный университет, e-mail: [email protected]
Цитирование: Пыжев, А. И. (2019). Влияние режима собственности на леса на эффективность лесопользования: межстрановый анализ // Journal of Institutional Studies, 11(3), 182-193. DOI: 10.17835/2076-6297.2019.11.3.182-193
Одной из характерных особенностей лесной политики в России является сохранение де-юре государственной собственности на лесные земли, что является редким примером удержания государственной монополии на определенный класс активов в условиях стремительной приватизации, прошедшей в России в 1990-е гг. Тем не менее, при определенных институциональных условиях постепенный переход к частной собственности на лесные земли может быть достаточно эффективен для формирования модели долгосрочного устойчивого лесопользования. В рамках данной статьи на основе выборки панельных данных по 56 странам мира за период с 1990 по 2015 гг. с шагом в 5 лет были проанализированы взаимосвязи удельного запаса древостоя от лесохозяйственных и экономических факторов. Установлено, что статистических оснований для отклонения гипотезы о положительном влиянии доли частной собственности на лесные земли на удельные запасы древостоя не наблюдается. Вместе с тем, выявленная связь носит достаточно слабый характер, что, в отличие от более ранних результатов, не позволяет утверждать, что частная собственность на лесные земли является однозначным благом. Причем показательно, что данная зависимость не имеет статистической значимости как раз для стран со смешанной формой собственности на леса. При принятии решений о развитии частной собственности на леса следует более детально изучать особенности институциональной среды в стране и постараться провести многометодный междисциплинарный анализ возможных последствий без слепой веры в то, что рыночный капитализм победит в любом случае.
Ключевые слова: лесной комплекс России; неоинституциональная экономическая теория; права собственности на лес; эконометрический анализ панельных данных.
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований в рамках научного проекта № 18-010-01175 и Гранта Президента Российской Федерации для поддержки молодых российских ученых (проект № МК-3482.2018.6). Автор выражает благодарность Е. Д. Иванцовой за помощь в сборе исходных данных для проведения расчетов.
© Пыжев А. И., 2019
IMPACT OF THE OWNERSHIP REGIME ON FOREST USE EFFICIENCY: CROSS-COUNTRY ANALYSIS2
ANTON I. PYZHEV,
Candidate of Economic Sciences (PhD), Head of the Laboratory for Environmental and Resource Economics, Associate Professor of the Department for Social and Economic Planning,
Siberian Federal University, e-mail: [email protected]
Citation: Pyzhev, A. I. (2019). Impact of the ownership regime on forest use efficiency: cross-country analysis. Journal of Institutional Studies, 11(3), 182-193. DOI: 10.17835/20766297.2019.11.3.182-193
One of the characteristic features of the forest policy in Russia is the preservation of de jure state ownership of forest lands, which is a rare example of retaining the state monopoly on a certain class of assets in the conditions of rapid privatization that took place in Russia in the 1990s. Nevertheless, under certain institutional conditions, a gradual transition to private ownership of forest land can be quite effective to form a model of long-term sustainable forest use. In this article, based on a sample of panel data from 56 countries for the period from 1990 to 2015 with a step of 5 years, we analyzed the relationship between the specific tree stock and forest management and economic factors. It has been established that there are no statistical grounds for rejecting the hypothesis of a positive impact of the share of private ownership of forest land on specific stocks of growing stock. At the same time, the revealed connection is rather weak, which, unlike earlier results, does not allow to assert that private ownership of forest lands is an unambiguous benefit. Moreover, it is indicative that this dependence has no statistical significance just for countries with mixed ownership of forests. When making decisions on the development of private ownership of forests, it is necessary to study in more detail the peculiarities of the institutional environment in the country and try to carry out a multi-methodological and interdisciplinary analysis of possible consequences without blind belief that market capitalism will win in any case.
Keywords: Russian forest complex; neo-institutional economic theory; forest ownership; econometric analysis of panel data.
JEL: Q23, Q28, O57
Введение
Россия занимает первое место в мире по площади лесных земель и второе — по запасам древесины3. Успешное развитие лесного комплекса должно являться одной из первостепенных задач для экономики страны в силу значительности ресурсного потенциала лесной отрасли. Запасы древесины в РФ несравнимы с запасами других стран, но по объёмам лесозаготовок страна уступает целому ряду стран-лесозаготовителей. Такое отставание объясняется совокупностью проблем развития лесного комплекса в
2 The reported study was funded by Russian Foundation for Basic Research according to the research project no. 18-010-01175 and grant of the President of the Russian Federation to support of young Russian scientists (project no. MK-3482.2018.6).
3 По данным Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (Food and Agricultural Organization of the United Nations, далее - FAO), в 2010 г. общая площадь покрытых лесом земель в России составила около 809,1 млн га, т. е. почти половину площади всей страны и 20% площади лесов мира. Общий запас древесины оценивался в 81,5 млрд куб. м. Источник: FAO Global Forest Resources Assessment 2015: Country Reports. Rome : Food, Agricultural Organisation of the United Nations, 2015. (http://www.fao.org/forest-resources-assessment/current-assessment/country-reports/en/ - Дата обращения: 13.05.2019).
России, включающей в себя, в том числе, крайне низкую эффективность государственной политики в сфере регулирования лесных отношений.
Одной из характерных особенностей лесной политики в России является сохранение де-юре государственной собственности на лесные земли, что является редким примером удержания государственной монополии на определенный класс активов в условиях стремительной приватизации, прошедшей в России в 1990-е гг. Между тем, дискуссия о необходимости сохранения действующего режима прав собственности на лесные земли регулярно возникает в профессиональной повестке дня.
Во-многом этот вопрос актуализируется в рамках консенсуса о том, что лесной комплекс страны находится в стадии экстенсивного развития, сопровождающегося хищническим характером лесопользования без заботы об эффективности использования сырьевой базы и будущем отрасли (Антонова, 2017; Антонова и Ломакина, 2018; Гордеев, 2018; Глазырина, Яковлева и Жадина, 2015; Пыжев, Пыжева и Зандер, 2015; Сидорюк, 2012; Glazyrina and Zabelina. 2018).
На сегодняшний день Россия является единственным государством из ведущих 10 стран-мировых лесозаготовителей, в которой нет частной собственности на лесные земли (Пыжев и Иванцова, 2018). Поскольку большинство наиболее развитых стран-заготовителей древесины поддерживают именно смешанный режим собственности на лесные земли, при котором большая часть лесов отданы в частную собственность при условии определенных ограничений на правомочия владельца, возникает гипотеза о том, что постепенная приватизация лесов может способствовать решению многих проблем отрасли в стране и перейти к стадии ее интенсивного развития за счет создания экономических стимулов к ведению устойчивого лесопользования.
Отметим, что не менее важные в хозяйственном смысле сельскохозяйственные земли в России подверглись приватизации сразу с началом рыночных реформ в стране4, однако результаты данной реформы оцениваются неоднозначно (Капогузов, Чупин и Харламова, 2018; Липски, 2019; Ho and Spoor, 2006).
Настоящая работа ставит своей целью провести более глубокий анализ факторов, определяющих успешность ведения лесного хозяйства в различных странах мира на основе применения эконометрических методов и, таким образом, представить дополнительные аргументы в дискуссии о перспективах развития института прав собственности на лесные земли в России.
Проблема собственности на лесные земли в России и ведущих странах-лесозаготовителях: от теории к практике
Феномен собственности является одним из важнейших для объяснения множества явлений в рамках экономической теории, в особенности — в ее современных институциональных течениях (Остром, 2010; Alchian, 1965; Demsetz, 1967). Детальные исследования эволюции подходов к исследованию институтов собственности проводились неоднократно (Капелюшников, 1990; Вольчик, 2014).
Классические идеи капитализма, являющегося доминирующей ныне идеологией организации социально-экономических систем развитого общества, исходят из предпосылки о том, что частная собственность создает положительные экономические стимулы для развития производственных отношений. С этой точки зрения для достижения наилучших результатов развития экономики необходимо максимально приватизировать активы, а государству заняться лишь регулированием отраслей хозяйственной и социальной жизни общества. Тем не менее, например, в практике перехода социалистических государств к рыночной экономике наблюдаются ситуации, при которых эта идеалистическая модель терпит провал, в результате чего коллективная
4 Приватизация сельскохозяйственных земель колхозов стала возможной в 1990 г., полная приватизация земель сельскохозяйственного назначения - в 2002 г. Источники: Закон РСФСР от 23 ноября 1990 г. № 374-1 «О земельной реформе». Федеральный закон от 24 июля 2002 г. № 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения».
или государственная собственность могут быть эффективнее частной. Объяснения этому находятся в плоскости институционального подхода: для эффективно действующей капиталистической модели в обществе должны сложиться определенные институты, в противном же случае сам по себе переход к частной собственности может привести к еще более тяжелому положению (Де Сото, 2004; Фуруботн и Рихтер, 2005).
Несмотря на весьма глубокий уровень разработки теории прав собственности на абстрактном уровне, вопрос развития институтов прав собственности на лесные земли обсуждается в литературе достаточно редко5. Важным исключением из этого утверждения является работа финских исследователей, которая подробно рассматривает причины обезлесения тропических стран, в том числе с помощью пространственного эконометрического анализа, и приходят к выводу, что на фоне социалистического (государственного) режима управления лесами уровень бедности населения и коррупции находится в сильной положительной связи с темпами потери лесов (Palo and Lehto, 2012). Поскольку анализ в данной работе ведется на контрасте между наиболее развитой лесной державой (Финляндией) и наименее эффективными, но богатыми лесопользователями тропического пояса (страны Африки, Мексика), авторы заключают, что виной тропического обезлесения является незавершенный переход к рыночным отношениям в лесном хозяйстве. По их мнению, предложенному правительствам некоторых из рассмотренных стран, именно план приватизации лесов является ключевой основой для построения устойчивого лесопользования.
На примере Румынии, в которой за постсоциалистический период до 51% лесов было приватизировано, показано, что первоначальные стимулы государственного аппарата при проведении данной реформы были направлены, прежде всего, на формирование собственного политического капитала, но не на формирование эффективного института и структуры прав собственности на леса (Scriban, Nichiforel and Bouriaud, 2019). Это привело к многочисленным социальным конфликтам и созданию условий для хищнического, сиюминутного извлечения лесной ренты в ущерб долгосрочной стабильности экосистем и развития экономики лесного хозяйства страны. Между тем, другие восточноевропейские страны, находившиеся, на первый взгляд, примерно в тех же внешних условиях перехода к рынку в тот же самый период времени (Прибалтийские государства, Чехия и Словакия), продемонстрировали существенно большие успехи в реформировании своего лесного хозяйства на основе приватизации (Соукуп и Розмаинский, 2018; Bouriaud, Nichiforel and Weiss, 2013; Brukas, Felton and Lindbladh, 2013). Ситуация в Румынии является типичным примером институциональной ловушки (Полтерович, 1999). В то же время примеры более северных восточноевропейских стран показывают, что при определенных институциональных условиях постепенный переход к частной собственности на лесные земли может быть достаточно эффективен для формирования модели долгосрочного устойчивого лесопользования. Проблема в том, что даже самая последняя литература не готова дать стройную теорию, которая бы описала эти условия и, таким образом, дала бы конкретные рецепты по реализации таких реформ наиболее оптимальным способом.
Перед тем, как перейти к собственно моделированию факторов, влияющих на эффективность лесопользования в странах мира, имеет смысл дать краткую справку об особенностях правового режима использования лесов в России. Лесной кодекс РФ 2006 г. определяет собственность на леса субъектов РФ как разновидность государственной собственности: «лесные участки в составе земель лесного фонда находятся в федеральной собственности»6. Таким образом, все лесные ресурсы в России принадлежат государству, которое, в свою очередь, предоставляет возможность их платного использования в
5 По всей видимости, это связано с тем, что собственно институциональная теория и ее приложения развиваются в основном вдали от узко-отраслевых вопросов, что, в свою очередь, объясняется отсутствием возможности легкой инструментализации многих теоретических разработок, что существенно снижает круг их применения.
6 Лесной кодекс Российской Федерации от 4 декабря 2006 г. № 200-ФЗ // Российская газета. 2006. Дек. № 4243, ч. 1, ст. 4, 8.
двух возможных формах: 1) долгосрочной аренды лесного участка на срок от 10 до 49 лет и 2) кратковременной заготовки леса на срок не более года в рамках исполнения договора купли-продажи лесных насаждений7. При этом в случае надлежащего исполнения обязательств по соответствующим договорам, лесопользователь получает право преимущественного заключения договора на использование данного участка на новый срок8. Высказано мнение, что фактически такая правовая конструкция означает создание института частной собственности на лесные земли в скрытой форме (Филипчук, 2014). На это можно возразить: полноценная частная собственность подразумевает отсутствие возможности (или, по крайней мере, очень высокие издержки) по отчуждению актива в пользу третьих лиц, в то же время де-факто арендный характер отношений на лесные участки создает массу возможностей по расторжению договоров со стороны представителей органов власти. Кроме того, отсутствие рыночной структуры обмена участками искусственно занижает себестоимость лесозаготовки и не создает стимулов для развития участков с целью наращивания их капитализации.
Эконометрическое моделирование влияния частной собственности на эффективность лесного хозяйства в странах мира
Для проверки гипотезы о наличии статистически значимой зависимости эффективности ведения лесного хозяйства от режима прав собственности на лесные земли применен метод эконометрического анализа панельных данных с фиксированными эффектами. Рассмотрены наблюдения по странам мира за несколько дискретных промежутков времени, определяемых наличием открытых данных, необходимых для решения поставленной задачи.
Наиболее надежным и полным источником данных о параметрах развития лесных комплексов отдельных стран является FAO, которая раз в 5 лет проводит глобальную оценку лесных ресурсов по каждой стране мира и публикует на своем сайте соответствующие отчеты9. Всего доступно 5 дискретных временных периода с 1990 по 2015 гг., что предопределяет структуру данных, которые можно использовать для анализа.
Анализ отчетов по всем странам показал, что лишь для 56 из 232 из них можно собрать сбалансированные панели данных по необходимым показателям, что ограничило итоговый объем выборки. Тем не менее, в основном страны, по которым отсутствовали данные, представляют малый интерес для исследования в силу незначительности их лесного хозяйства для мирового сектора. Часть важных для анализа стран не предоставили данные по отдельным показателям за определенные периоды времени, поэтому недостающие наблюдения были восполнены экстраполяцией или средними значениями. Данные манипуляции можно признать допустимыми, поскольку основная часть показателей мало изменяется во времени на имеющемся горизонте наблюдения.
Данные по вкладу лесного хозяйства в ВВП стран были получены из оценочного отчета (Lebedys and Li, 2014). Отсутствующие оценки по данному показателю за 2015 г. были восстановлены по каждой стране с помощью линейного тренда. Макроэкономические данные (ВВП на душу населения) были получены из базы данных Всемирного банка10.
Наиболее адекватным прокси для эффективности ведения лесного хозяйства и следованию принципам устойчивого лесопользования можно признать запас древостоя на 1 га площади в динамике: если в стране сложилась адекватная модель лесопользования, то данный показатель со временем должен расти, и наоборот. Основная независимая переменная для характеристики режима прав собственности
7 Лесной кодекс Российской Федерации от 4 декабря 2006 г. № 200-ФЗ // Российская газета. 2006. Дек. № 4243, ч. 11 ст. 1, ч. 1. ст. 94, ч. 3 ст. 73.
8 Там же, ч. 5 ст. 72.
9 FAO. Global Forest Resources Assessments. Country reports 2015. (http://www.fao.org/forest-resources-assessment/current-assessment/country-reports/en/ - Дата обращения: 12.04.2019).
10 GDP per capita (constant 2010 US$). The World Bank Data. (https://data.worldbank.org/indicator/NY.GDRPCAP.KD - Дата обращения: 10.05.2019).
на лесные земли — доля лесных земель, принадлежащих частным лицам11. В качестве независимых переменных рассматриваются также: площадь плантационных лесов, доля лесных земель в общей площади страны, объем вывозки древесины, ВВП на душу населения, вклад лесного хозяйства в ВВП12.
Для проведения расчетов и графического оформления их результатов была использована среда обработки статистических данных R13 с пакетами расширения Imtest14, plm (Croissant and Millo, 2008), ggplot2 (Wickham, 2016).
В выборку вошли страны, существенно различные по площади лесных земель (от 0,3 до 815,1 млн га), объемам лесозаготовки (от 0,04 до 509,3 млн кубометров в год), ВВП на душу населения (от 0,2 до 60,4 тыс. долл. США в ценах 2010 г.), что обеспечивает репрезентативность выборки (см. табл. 1).
Таблица 1
Описательные статистики для рассматриваемых переменных
Переменная Ед. изм. N Среднее Ст. откл. Мин. 25 %-перц. 75 %-перц. Макс.
Площадь лесных земель млн га 280 56,1 137,5 0,3 3,9 25,0 815,1
Площадь лесных земель на душу населения га/чел. 265 1,1 1,5 0,01 0,2 1,2 8,1
Доля лесных земель в общей площади страны % 280 40,6 21,9 1,9 25,4 57,3 92,7
Площадь плантационных лесов 273 3,9 9,5 0,0 0,1 3,4 79,0
Запас древостоя млрд куб. м 280 7,4 18,4 0,02 0,5 3,6 104,7
Запасы углерода в лесных экосистемах млрд т 265 7,3 21,2 0,0 0,5 2,8 127,9
Доля частной собственности на лесные земли % 280 0,3 0,3 0 0 0,5 1
Объем вывозки древесины млн куб. м 269 44,5 83,5 0,04 6,9 42,1 509,3
ВВП на душу населения в ценах 2010 г. тыс. долл. США 273 14,2 17,2 0,2 1,4 25,1 60,4
Вклад лесного хозяйства в ВВП % 280 2,1 1,8 0,1 0,8 2,9 16,0
Запас древостоя на 1 га куб. м/ га 280 144,7 82,2 13,3 78,2 196,3 391,5
Источник: рассчитано автором на основе данных FAO и Всемирного банка.
Также, в наборе данных представлены как страны с исключительным государственным правом собственности на лес, так и страны с преобладанием частной формы владения лесными территориями (смешанный режим собственности), при этом среднее значение доли частного владения лесами составляет 30%.
Для лучшей наглядности содержания анализируемых данных была построена диаграмма зависимости ВВП на душу населения в наблюдаемых странах и удельного
11 Такой подход, очевидно, приемлем на макроуровне. На микроуровне исследования влияния режимов прав собственности должны проводиться не только на основе простой дихотомии частная/государственная, но и основываться на более глубоком понимании типологии конечных лесопользователей (Weiss, Lawrence and Hujala, 2019a, 2019b; Ficko, Lidestav and Ni Dhubhain, 2019).
12 Идея использования этого показателя появилась в результате дискуссии с проф. В. И. Харуком.
13 R Core Team (2018). R: A language and environment for statistical computing. R Foundation for Statistical Computing, Vienna, Austria. (https://www.R-project.org/ - Дата обращения: 13.03.2019).
14 Achim Zeileis, Torsten Hothorn (2002). Diagnostic Checking in Regression Relationships. R News 2(3), 7-10. (https://CRAN.R-project.org/doc/Rnews/)
запаса древостоя на 1 га с визуализацией разницы в режиме прав собственности на лесные земли и площади лесных земель (см. рис. 1).
Рис 1. Зависимость ВВП на душу населения в наблюдаемых странах и удельным запасом древостоя на 1 га Источник: составлено автором на основе сформированного набора данных.
Из рисунка видна наглядная зависимость: наиболее богатые лесами страны менее развиты в экономическом смысле, при этом более развитые экономики в среднем характеризуются более высокими запасами древесины на 1 га площади лесов. Также очевидно, что немногочисленные страны с государственной собственностью на леса сравнительно более бедны по сравнению с теми странами, в которых применяется смешанная собственность на лесные земли. Интересная зависимость также прослеживается относительно взаимной зависимости ВВП на душу населения и запасов древостоя на 1 га для подвыборки стран со смешанной собственностью (на рисунке присутствует соответствующая регрессионная прямая серого цвета): для таких стран наблюдается выраженная положительная связь между данными показателями, то есть по мере процветания экономики относительная эффективность лесного хозяйства растет. Любопытно, что такая зависимость практически отсутствует для стран с государственной собственностью (черная прямая).
Были построены три регрессионных модели: для стран с государственной собственностью на леса, со смешанным типом собственности и для полной выборки (см. табл. 2).
Все оцененные модели имеют приемлемое качество от 0,29 до 0,55) с учетом сделанных выше оговорок относительно полноты и качества используемых данных и очевидного наличия ненаблюдаемых переменных. Также следует отметить, что формирование подвыборок не привело к радикальному изменению наблюдаемых тенденций по отдельным показателям, что также позволяет судить об относительной надежности оценок и возможности их применения для формулирования статистических выводов.
Таблица 2
Результаты оценивания моделей панельных данных
Зависимая переменная: удельный запас древостоя на 1 га
Страны с государственной собственностью Страны со смешанным режимом собственности Все страны
Доля частной собственности на лесные земли 15.422 19.265*
(11.802) (9.813)
Площадь плантационных лесов -5.329** -1.859*** -1.082***
(2.029) (0.524) (0.337)
Доля лесных земель в общей площади страны 0.127 -0.214 -0.020
(0.204) (0.386) (0.240)
Объем вывозки древесины -0.188** 0.053 0.026
(0.080) (0.043) (0.035)
ВВП на душу населения 6.326*** 3.964*** 3.771***
(1.715) (0.308) (0.266)
Вклад лесного хозяйства в ВВП страны 3.103 3.002** 2.699***
(2.272) (1.501) (0.989)
Количество наблюдений 60 198 258
К2 0.285 0.545 0.517
Скорректированный К2 -0.110 0.402 0.376
F-статистика 3.029** (df = 5; 38) 29.940*** (df = 6; 150) 35.436*** (df = 6; 199)
Примечание: *** — оценка значима на уровне 1 %; ** — 5 %; * — 10 %. В скобках под оценками приведены робастные стандартные ошибки
Источник: рассчитано автором на основе сформированного набора данных.
Наблюдается достаточно выраженная прямая связь между долей частной собственности на леса и зависимым признаком (p < 0.1), что в целом позволяет не отвергать гипотезу о положительном влиянии увеличения доли частной собственности на лесные земли на эффективность лесного хозяйства (+19,265 кубометров на 1 га на каждый дополнительный процент частных лесных земель). Тем не менее, такая зависимость проявляется только для объединенной выборки, но теряется для подвыборки стран со смешанным режимом собственности.
Ожидаема отрицательная выраженная связь площади плантационных лесов и зависимого признака, прослеживаемая во всех моделях: плантационные леса медленно растут и обеспечивают куда меньшие годичный прирост и депонирующую способность, чем естественные (Lewis, 2019). Подтвердилась подробно прокомментированная выше положительная связь между ВВП на душу населения и удельным запасом древесины.
Также, для объединенной выборки и подвыборки со смешанным режимом собственности выявлена положительная отдача от вклада лесного хозяйства в ВВП страны. При этом численное значение оценки крайне невелико (каждый дополнительный процент вклада дает лишь 2,7 кубометра на 1 га). С учетом того, что для большинства стран данный показатель не превышает 3% (75%-перцентиль по данной переменной), можно считать, что данная зависимость проявляется с крайне низкой эластичностью. Таким образом, значимость лесного хозяйства для экономики страны не создает дополнительных стимулов для ведения более эффективного, устойчивого леосопользования.
Таким образом, в результате моделирования было установлено, что статистических оснований для отклонения гипотезы о положительном влиянии доли частной
собственности на лесные земли на удельные запасы древостоя не наблюдается. Вместе с тем, выявленная связь носит достаточно слабый характер, что указывает на то, что при принятии решений о развитии частной собственности на леса следует более детально изучать особенности институциональной среды конкретной страны.
Заключение
Существование режима формально полностью государственной собственности на лесные земли в России делает актуальным вопрос о возможном переходе к смешанному режиму собственности с целью создания положительных экономических стимулов для развития устойчивого лесопользования.
Анализ литературы показывает, что при определенных институциональных условиях постепенный переход к частной собственности на лесные земли может быть достаточно эффективен для формирования модели долгосрочного устойчивого лесопользования. Проблема в том, что даже самая последняя литература не готова дать стройную теорию, которая бы описала эти условия и, таким образом, дала бы конкретные рецепты по реализации таких реформ наиболее оптимальным способом.
В рамках данной статьи на основе выборки панельных данных по 56 странам мира за период с 1990 по 2015 гг. с шагом в 5 лет были проанализированы взаимосвязи удельного запаса древостоя от лесохозяйственных и экономических факторов. Установлено, что статистических оснований для отклонения гипотезы о положительном влиянии доли частной собственности на лесные земли на удельные запасы древостоя не наблюдается. Вместе с тем, выявленная связь носит достаточно слабый характер, что указывает на наличие неучтенных эффектов и, в отличие от более ранних результатов, не позволяет утверждать, что частная собственность на лесные земли является однозначным благом. Причем показательно, что данная зависимость не имеет статистической значимости как раз для стран со смешанной формой собственности на леса.
Представляется, что при принятии решений о развитии частной собственности на леса следует более детально изучать особенности институциональной среды в стране и постараться провести многометодный междисциплинарный анализ возможных последствий без слепой веры в то, что рыночный капитализм победит в любом случае.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Антонова Н. Е. (2017). Трансформация лесного комплекса за годы российских реформ: дальневосточный срез // Пространственная экономика, Т. 3, № 51, с. 83-106. DOI: 10.14530/se.2017.3.083-106
Антонова Н. Е. и Ломакина Н. В. (2018). Природно-ресурсные отрасли Дальнего Востока: новые факторы развития // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз, Т. 11, № 1, с. 43-56. DOI: 10.15838/esc/2018.1.55.3
Вольчик В. В. (2014). Институциональные подходы к исследованию собственности: возможен ли синтез? // Terra Economicus, Т. 12, № 2, с. 22-33.
Гордеев Р. В. (2018). Конкурентоспособность продукции лесного сектора: новые уроки из анализа внешней торговли // ЭКО, № 9, с. 63-84. DOI: 10.30680/EC00131-7652-2018-9-63-84.
Глазырина И. П., Яковлева К. А. и Жадина Н. В. (2015). Социально-экономическая эффективность лесопользования в регионах России // Регионалистика, Т. 2, № 5-6, с. 18-33. DOI: 10.14530/reg.2015.5-6
Де Сото Э. (2004). Загадка капитала. Почему капитализм торжествует на Западе и терпит поражение во всем остальном мире. М.: Олимп-Бизнес.
Капелюшников Р. И. (1990). Экономическая теория прав собственности. М.
Капогузов Е. А., Чупин Р. И. и Харламова М. С. (2018). Структурные изменения российского зернового баланса в условиях антироссийских санкций: региональный
аспект // Terra Economicus, Т. 16, № 2, с. 122-139. DOI: 10.23683/2073-6606-2018-16-2122-139
Липски С. А. (2019). Общая долевая собственность на землю как условие и фактор сельскохозяйственного производства в постсоветской России // Проблемы прогнозирования, № 1, с. 106-112.
Остром Э. (2010). Управляя общим: эволюция институтов коллективной деятельности. М.: ИРИСЭН, Мысль.
Полтерович B. M. (1999). Институциональные ловушки и экономические реформы // Экономика и математические методы, Т. 35, № 2.
Пыжев А. И. и Иванцова Е. Д. (2018). Институты прав собственности на лесные земли в России: уроки зарубежного опыта // Вестник Омского университета. Серия: "Экономика", № 3(63), с. 48-56.
Пыжев А. И., Пыжева Ю. И. и Зандер Е. В. (2015). Лесная рента в экономике России: оценка и эффективное использование. Красноярск: Сибирский федеральный ун-т.
Сидорюк А. В. (2012). Модель управления лесными ресурсами в достижении устойчивого развития региона // Terra economicus, Т. 10, № 4-2, с. 120-122.
Соукуп М. и Розмаинский И. В. (2018). Неопределенность в переходной экономике: случай Чешской республики в 1990-х годах // Terra Economicus, Т. 16, № 1, с. 56-73. DOI: 10.23683/2073-6606-2018-16-1-56-73
Филипчук А. Н. (2014). О мировом опыте собственности на леса // Лесохозяйственная информация, № 3, с. 75-80.
Фуруботн Э. Г. и Рихтер Р. (2005). Институты и экономическая теория: Достижения новой институциональной экономической теории. СПб.: Изд. Дом СПб. гос. ун-та.
Alchian, A.A. (1965). Some economics of property rights. Il Politico, 30, 816-829.
Bouriaud, L., Nichiforel, L., Weiss, G. and Bajraktari, A. (2013). Governance of private forests in Eastern and Central Europe: An analysis of forest harvesting and management rights. Annals of Forest Research, 56(1), 199-215.
Brukas, V., Felton, A., Lindbladh, M. and Sallnas, 0.(2013). Linking forest management, policy and biodiversity indicators - A comparison of Lithuania and Southern Sweden. Forest ecology and management, 291, 181-189.
Croissant, Y. and Millo, G. (2008). Panel Data Econometrics in R: The plm Package. Journal of Statistical Software, 27(2), 1-43. DOI: 10.18637/jss.v027.i02
Demsetz, H. (1967). Towards a theory of property rights. American Economic Review, 57, 347-359.
Ficko, A., Lidestav, G., Ni Dhubhain, A. and Karppinen H. (2019). European private forest owner typologies: A review of methods and use. Forest Policy and Economics, 99, 21-31.
Glazyrina, I. P. and Zabelina, I. A. (2018). Spatial Heterogeneity of Russia in the Light of the Concept of a Green Economy: The Social Context. Geography and Natural Resources, 39(2), 14-22. DOI: 10.1134/ S1875372818020026.
Ho, P. and Spoor, M. (2006). Whose land? The political economy of land titling in transitional economies. Land use policy, 23(4), 580-587.
Lebedys, A. and Li,Y. (2014). Contribution of the forestry sector to national economies, 1990-2011. Forest Finance Working Paper FSFM/ACC/09. FAO, Rome. (http://www.fao. org/3/a-i4248e.pdf )/
Lewis, S. L., Wheeler, C. E., Mitchard, E. T. A. and Koch, A. (2019). Restoring natural forests is the best way to remove atmospheric carbon. Nature, 568(7750), 25-28. DOI: 10.1038/d41586-019-01026-8
Palo, M. and Lehto, E. (2012). Private or Socialistic Forestry? Forest Transition in Finland vs. Deforestation in the Tropics. Springer Science+Business Media B.V.
Scriban, R. E., Nichiforel, L., Bouriaud, L. G., Barnoaiea, I., Cosofret, V. C. and Barbu, C. 0. (2019). Governance of the forest restitution process in Romania: An application of the DPSIR model. Forest Policy and Economics, 99, 59-67.
Weiss, G., Lawrence, A., Hujala, T, Lidestav, G., Nichiforel, L., Nybakk, E., Quiroga, S. E., Sarvasova, Z., Suarez, C. A. and Zivojinovicc I. (2019a). Forest ownership changes in Europe: State of knowledge and conceptual foundations. Forest Policy and Economics, 99, 9-20.
Weiss, G., Lawrence,A., Lidestav, G., Feliciano, D., Teppo, H., Sarvasova, Z., Dobsinska, Z. and Zivojinovic, I. (2019b). Research trends: Forest ownership in multiple perspectives. Forest Policy and Economics, 99, 1-8.
Wickham, H. (2016). ggplot2: Elegant Graphics for Data Analysis. Springer-Verlag New York.
REFERENCES
Alchian, A. A. (1965). Some economics of property rights. Il Politico, 30, 816-829.
Antonova, N. E. (2017). Transformation of the forest complex over the years of Russian reforms: the Far East perspective. Spatial Economics, 3(51), 83-106. DOI: 10.14530/ se.2017.3.083-106. (In Russian).
Antonova, N. E. and Lomakina, N. V. (2018). Resource sectors of the economy of the Russian Far East: new factors of development. Economic and social changes: facts, trends, forecast, 11(1), 43-56. DOI: 10.15838/esc/2018.1.55.3
Bouriaud, L., Nichiforel, L., Weiss, G. and Bajraktari, A. (2013). Governance of private forests in Eastern and Central Europe: An analysis of forest harvesting and management rights. Annals of Forest Research, 56(1), 199-215.
Brukas, V., Felton, A., Lindbladh, M. and Sallnas, O. (2013). Linking forest management, policy and biodiversity indicators - A comparison of Lithuania and Southern Sweden. Forest ecology and management, 291, 181-189.
Croissant, Y. and Millo, G. (2008). Panel Data Econometrics in R: The plm Package. Journal of Statistical Software, 27(2), 1-43. DOI: 10.18637/jss.v027.i02
De Soto, E. (2004). The mystery of capital. Why capitalism triumphs in the West and is defeated in the rest of the world. Moscow, Olympus-Business. (In Russian).
Demsetz, H. (1967). Towards a theory of property rights. American Economic Review, 57, 347-359.
Ficko, A., Lidestav, G., Ni Dhubhain, A. and Karppinen H. (2019). European private forest owner typologies: A review of methods and use. Forest Policy and Economics, 99, 21-31.
Filipchuk, A. N. (2014). On the world experience of forest ownership. Forestry Bulleting, 3, 75-80.
Furubotn, E. G. and Richter, R. (2005). Institutes and economic theory: Achievements of new institutional economic theory. St. Petersburg State University Publishing House.
Glazyrina, I. P., Yakovleva, K. A. and Zhadina, N. V. (2015). Social and economic efficiency of forest use in the Russian regions. Regional science, 2(5-6), 18-33. DOI: 10.14530/ reg.2015.5-6
Glazyrina, I. P. and Zabelina, I. A. (2018). Spatial Heterogeneity of Russia in the Light of the Concept of a Green Economy: The Social Context. Geography and Natural Resources, 39(2), 14-22. DOI: 10.1134/ S1875372818020026.
Gordeev, R. V. (2018) Competitiveness of forest products: new lessons from foreign trade analysis. ECO, 9, 63-84. DOI: 10.30680/ETO0131-7652-2018-9-63-84. (In Russian).
Ho, P. and Spoor, M. (2006). Whose land? The political economy of land titling in transitional economies. Land use policy, 23(4), 580-587.
Kapeliushnikov, R. I. (1990). Economic Theory of Property Rights. Moscow.
Kapoguzov, E. A., Chupin, R. I. and Kharlamova, M. S. (2018). Structural changes in the Russian grain balance in the conditions of anti-Russian sanctions: regional aspect. Terra Economicus, 16(2), 122-139. DOI: 10.23683/2073-6606-2018-16-2-122-139
Lebedys, A. and Li, Y. (2014). Contribution of the forestry sector to national economies, 1990-2011. Forest Finance Working Paper FSFM/ACC/09. FAO, Rome. (http://www.fao. org/3/a-i4248e.pdf)
Lewis, S. L., Wheeler, C. E., Mitchard, E. T. A. and Koch, A. (2019). Restoring natural forests is the best way to remove atmospheric carbon. Nature, 568(7750), 25-28. DOI: 10.1038/d41586-019-01026-8
Lipsky, S. A. (2019). Shared ownership of land as a condition and factor of agricultural production in post-Soviet Russia. Problems of forecasting, 1, 106-112.
Ostrom, E. (2010). Managing the general: evolution of collective activity institutions. Moscow, IRISEN-Mysl.
Palo, M. and Lehto, E. (2012). Private or Socialistic Forestry? Forest Transition in Finland vs. Deforestation in the Tropics. Springer Science+Business Media B.V.
Polterovich, B. M. (1999). Institutional traps and economic reforms. Economics and mathematical methods, 35(2).
Pyzhev, A. I. and Ivantsova, E. D. (2018). Forest Land Title Institutes in Russia: Lessons of Foreign Experience. Herald of Omsk University. Economics, 3 (63), 48-56.
Pyzhev, A. I., Pyzheva, Yu. I. and Zander, E. V. (2015). Forest rent in the Russian economy: assessment and effective use. Krasnoyarsk: Siberian Federal University.
Scriban, R. E., Nichiforel, L., Bouriaud, L. G., Barnoaiea, I., Cosofret, V. C. and Barbu C. O. (2019). Governance of the forest restitution process in Romania: An application of the DPSIR model. Forest Policy and Economics, 99, 59-67.
Sidoryuk, A. V. (2012). Model of forest resources management in achieving sustainable development of the region. Terra economicus, 10(4-2), 120-122.
Soukup, M. and Rosmainsky, I. V. (2018). Uncertainty in the transition economy: the case of the Czech Republic in the 1990s. Terra Economicus, 16(1), 56-73. DOI: 10.23683/20736606-2018-16-1-56-73
Volchik, V. V. (2014). Institutional Approaches to Property Research: Is Synthesis Possible? Terra Economicus, 12(2), 22-33. (In Russian).
Weiss, G., Lawrence, A., Hujala, T., Lidestav, G., Nichiforel, L., Nybakk, E., Quiroga, S. E., Sarvasova, Z., Suarez, C. A. and Zivojinovicc I. (2019a). Forest ownership changes in Europe: State of knowledge and conceptual foundations. Forest Policy and Economics, 99, 9-20.
Weiss, G., Lawrence, A., Lidestav, G., Feliciano, D., Teppo, H, Sarvasova, Z., Dobsinská, Z. and Zivojinovicc I. (2019b). Research trends: Forest ownership in multiple perspectives. Forest Policy and Economics, 99, 1-8.
Wickham, H. (2016). ggplot2: Elegant Graphics for Data Analysis. Springer-Verlag New York.
