CC BY
43
Е. В. Зуева
Влияние пересказанных диалогов Платона на
жанровые и композиционные особенности «Диалога
с Трифоном иудеем» св. Иустина Философа (II в.)
Св. мч. Иустин Философ «является, несомненно, самой яркой фигурой среди всех апологетов» (Керн 1996: 82), имевшей высокий авторитет в древней Церкви. Свидетельством этого факта выступают многие приписываемые ему подложные сочинения, которые упоминаются наряду с подлинными творениями св. Иустина в «Церковной истории» Евсевия (IV, 8, 1-6). «Диалог с Трифоном иудеем1», одно из трех сохранившихся аутентичных сочинений этого автора, считается самым ранним из дошедших до нас апологетических антииудейских текстов.
Среди апологий II в. «Диалог», несомненно, выделяется и по форме. Из жития известно, что св. Иустин получил хорошее греческое образование. Евсевий в «Церковной Истории» с восхищением отзывается о его уме, «прошедшем школу и погруженном в размышления о Божественном» (IV, 18). Св. Иустин, будучи хорошо осведомленным в языческой литературе, избирает для своего произведения один из классических жанров античной литературы - диалог (подробнее см. Моге8сЫт, КогеШ 2005: 200-203). При этом он легко и непринужденно воспроизводит отдельные приемы композиции платоновских диалогов (указание времени и места беседы, описание персонажей, наличие философских тем, личная окраска беседы) и характерные для Платона обороты речи. С литературной точки зрения произведение ориентировано на классические нормы греческого языка. Особенность рассматриваемого творения св. Иустина состоит в том, что именно им «впервые платоновский текст был введен в христианскую литературу» (Миллер 2001: 257).
Действительно, если мы рассмотрим предшествующие и последующие творениям св. Иустина христианские произведения, то станет очевидно, что его «Диалог» весьма от них отличается. Появление среди христианских произведений текста, ориентированного на классический язык и композицию диало-
1 Далее «Диалог».
гов Платона может показаться, по меньшей мере, удивительным, если мы не учтем исторический контекст, в котором создавался «Диалог»: именно возрождение платонизма во II веке позволяет видеть в сочинении Иустина более естественное продолжение жанра платоновского диалога, нежели в других более поздних христианских диалогах доникейского периода (ср., «Пир десяти дев» св. Мефодия Патарского в Ш-1У вв., «Феофраст» Энея Газского и «О сотворении мира» Захарии Схоластика в V в.).
Классический диалог является одним из видов т. н. «сократической» литературы: учениками Сократа создаются воспроизводящие беседы наставника тексты. По композиционным особенностям диалоги Платона можно разделить на пересказанные Сократом или его учениками, и тем самым имеющие рамку2, и написанные в прямой драматической форме (Thesleff 1982: 5367). Примечательно, что эволюция литературного творчества Платона, т.е. его переход от пересказанных диалогов, которые были распространены в первой половине 90-х годов в школах сократиков, к диалогам в прямой драматической форме был не в последнюю очередь связан с эволюцией платоновской школы. «Необходимость в разработанной литературной рамке, подробно описывающей место и время действия и самих действующих лиц, была обусловлена стремлением Платона задать общий стиль и тон академических бесед; но когда школа утвердилась, и школьный быт с его диспутациями и их письменной фиксацией становится привычным и начинает приобретать рутинные приметы, рамка может стать либо формальной, либо вообще исчезнуть» (Шичалин 2000: 160). Таким образом, можно рассматривать рамку пересказанных диалогов как «симптом начала регламентации школьной жизни» (там же). Как таковая она могла повлиять и на читателей Платона во II в.
Начитанность в Платоновских текстах была одной из примет образованного человека в античности, поэтому неудивительно, что св. Иустин использует именно эту литературную форму как одну из наиболее знакомых ему со школьной скамьи. Для своего произведения св. Иустин выбирает характерную для наиболее
2 Форма рамочного диалога была предпочтительной для других учеников Сократа, таких, напр., как Ксенофонт, Эсхин, Федон из Элиды, Эвклид (Thesleff 1982: 59-60) и вообще, вероятно, была исходной для сократического диалога.
совершенных платоновских диалогов (напр., «Федон», «Пир», «Хармид», «Евтидем», «Государство») форму пересказанного диалога.
Итак, в «Диалоге» участвуют: с одной стороны, обратившийся от греческой философии к Св. Писанию иудеев Иустин, а с другой - эллинизированный иудей Трифон, окруженный толпой своих приверженцев и предпочитающий, чтобы его собеседник, отвратившись от христианства, занимался философией, а не обольщался бы «ложными словами» (Dial. 8). При сопоставлении действующих лиц «Диалога» с персонажами платоновских диалогов становится очевидным, что роль Сократа выполняет сам Иустин, а роль благородного юноши, обычно находящегося в сопровождении друзей, который должен обратиться к истинной философии3, - Трифон.
В большинстве исследований, посвещенных «Диалогу» в качестве его платоновских черт обычно рассматриваются многочисленные текстуальные заимствования, сходство ролей персонажей и внешних деталей (ср., Hirzel 1895; Keseling 1926; Schmid 1952; De Fraye 1986). Нижеследующая таблица позволит понять, насколько близко (а иногда буквально) св. Иустин стремится отобразить эти особенности в своем сочинении:
«Диалог» Диалоги Платона
св. Иустина
1.1 Phaedr. 227a, 228e, 229a, b, 230 a, e; Leg. I, 625b, c;
Protag. 314e, 315b, 316b, c, 317d, e
1.2 Protag. 318a, 316c, 317d
1.3 Protag. 315b, c
1.6 Tim. 21c, Phaedr. 86d, 102d, Euthyd. 275e, Parm.
130a
2.1 Tim. 47a-b, Euthyd. 292d-e, 278d, Phileb. 16c, Leg.
III 679c-d
2.2 Resp. IX, 588c
2.4-5 Phaedr. 246a,f, Resp. VII, 522c,f
2.6 Phaedr. 251b, c, Theaet. 176b, Phaedr. 246a, f;
248a, b
3 Ср., напр., «Хармид» и «Алкивиад I».
4 Для составления таблицы использованы следующие работы: Goodenough 1923; Chadwick 1965; Hyldahl 1966; Winden 1971; Joly 1973: 9-83; Skarsaune 1976: 53-73; Droge 1987: 303-319; Edwards 1991: 17-34; Bobichon 2003; Marcovich 2005.
3.1 Parm. 127b, Phaedr. 229a-b, Phaed. 251b-c
3.2 Euthyphr. 2 a, Charm. 153a, Soph. 263e
3.3 Resp. IX, 582e; VI, 485c, Phileb. 59c, Tim. 41d
3.4 Phaed. 78c, Phileb. 26e, Tim. 27d, Epist. II, 312e 3.3-7 Phaedr. 85c-d, Phaed. 73a, 78c, 94a, Criton 43d,
Apol. 19a, Euthyd. 281b, 282c, 306a, f; Symp. 186b, Leg. V, 747b, Resp. VI, 484 b, 509b 3.7 Tim. 37d, Phaedr. 247c
4.1 Resp. VI, 509b; VII, 519b, 533d, 540a; X, 611e; Tim. 28c; Soph. 254a; Phaed. 65e-66a; Phaedr. 247c; Epist. II, 312e; VII, 341c-d, Symp. 210e-212a; Leg. X, 892a
4.2 Phileb. 30d; Resp. 509b
4.5 Phaed. 66b-68a; 72e-73a; 74a,f; 76c; 91e; Phaedr. 249d,f, 250a; Menon
4.6 Phaed. 82a; Tim. 42c
4.7 Tim. 92c, Leg. XII, 966c, d
5.1 Phaedr. 245d, 246a
5.2 Tim. 28b
5.3 Phaed. 107c; Leg. X, 903d
5.4 Leg. V, 726a; Tim. 41b-d; Parm. 8, Phaed. 106e; Phaedr. 245d
5.5 Resp. VI, 509b; X, 608e, f, 609b-c 5.5-6 Symp. 210a, f; Alcib. I, 109c
6.1 Soph. 259a
6.2 Tim. 41b
7.2 Tim. 40d-e
7.3 Tim. 28c 8.1-8.2 Epist. VII 341c
8.2 Euthyd. 307b, Leg. I 643d
8.3 Euthyd. 276b, 319c, Protag. 317c, 319c, 322a, 324c, 328d, 233a 323c, 324c, 334c, 335d
8.4 Gorg. 473a
9.1 Protag. 320c, 324d, 328c
9.2 Protag. 328e, 334c, 335c-d
9.3 Protag. 326c, 338e
Такое обилие параллелей с текстами Платона говорит о том, что Иустин следует платоновской традиции, непосредственно опираясь на тексты Платона. При этом его восприятие этой традиции не сводится к одному подражанию форме пересказанного диалога. Несомненно, у Иустина встречаются и другие черты, характеризующие платоновские диалоги. Чтобы убедиться в этом, сопоставим наиболее существенные элементы литератур-
ной рамки диалогов Платона с особенностями рамки «Диалога» (Dial. 1-9; 142):
1. Подробное указание времени и места беседы
Действие происходит в Эфесе5, во время второй иудейской войны 132-135 гг., вызванной восстанием под предводительством Бар-Кохбы, события которой заставили собеседника св. Иустина, иудея Трифона, покинуть свою родину. Иудейская война упоминается дважды - в Dial. 1.3 и 9.3. Как и в диалогах Платона6, эта историческая деталь призвана придать повествованию реалистичность и отнести его к определенному времени. В выборе места, где происходит рассматриваемый диалог, автор также следует установленной Платоном традиции: действительно, ксист, который в «Диалоге» выступает местом разговора (Dial.1.1 etc.), как гимнасий и перипат, часто являлся местом не только для физических упражнений, но и для ученых бесед (ср., «Федр», «Протагор», «Хармид», «Лисид», «Евтидем» Платона). Как и в «Тиме» (Tim. 17 b.), описываемая беседа длится два дня, причем во второй день Иустин, подобно Сократу, повторяет многое из сказанного накануне7.
2. Описание персонажей, их поведения, жестов и состояния духа
Как и Сократ в диалогах Платона, св. Иустин внимателен и доброжелателен к своему оппоненту Трифону, который крайне заинтересован в беседе. После рассказа об обращении Иустина ко Христу, спутники Трифона засмеялись, как смеялись, поддерживая Евтидема и Дионисодора, их спутники в «Евтидеме» (Euthyd. 276 b sqq. и 276 d sqq.), а сам Трифон,
5 В сохранившемся тексте «Диалога» место беседы не указывается, но оно упоминается у Евсевия (Н.Е. IV, 18.6). Та уверенность, с которой Евсевий называет местом беседы мч. Иустина с Трифоном именно Эфес, вряд ли основывается на его личных догадках. Возможно, об этом говорилось в утерянной части «Диалога».
6 Например, один из пересказанных диалогов Платона «Хармид», начинается с описания возвращения Сократа из лагеря под Потидеей, осада которой длилась с 432 по 429 гг. и явилась одним из военных действий, послуживших началом Пелопоннесской войны.
7 Сам Иустин указывает на необходимость такого повторения не менее шести раз (Б1е1.78.6; 85.4, 6; 92.5; 94.4; 118.4).
усмехнувшись, выразил свое удивление ревности Иустина о божественном (Dial. 8.3). По мнению Трифона, ему лучше было остаться последователем Платона или какого-либо другого философа, чем «обольщаться ложными словами и следовать людям, ничего не стоящим» (там же). Св. Иустин обещает доказать, если Трифон останется, что христиане веруют «не пустым басням» (Dial. 9.1). Спутники Трифона снова смеются и даже поднимают «неприличный крик» (акоацоу ауефбеууоуто). Св. Иустин встает, намереваясь уйти, но Трифон, взяв его за одежду, препятствует этому, пока Иустин не исполнил обещания (Dial. 9.2: Ёую 5е ävaaxaq oToq V "p-v än£p%eaöar о 5e цои той 1цат!о^ Xaßopevoq ой npiv avpaeiv ёфр, npiv о йлеа%6ц^ ёктеХеааг). Этот эпизод является одним из наиболее ярких примеров буквального следования Иустина тексту Платона (Winden 1971: 124-125), в данном случае Protag. 335 c-d. Здесь Платон описывает, как Сократ, видя нежелание Протагора кратко отвечать на его вопросы, встает и намеревается уйти, а Каллий, ухватившись за плащ Сократа, не пускает его (Kai аца тайт' einrnv aviara^-v rnq ämrnv Kai цои ^штац^ои eniXa^ßaveTai о KaAAiaq т^ %eipoq т^ Se^ia, xfl 5' apiaxepa ^теА^ето той тpißюvoq тотот, Kai einev Ойк аф"лаоц^ ae, ю Х^^ате^- eav yap aü e^eXö^q, ой% opoirnq "piv ёaovтal ol 5iaA,oyoi). Причем, в случае с Иустином, употребление причастия «ava^a^» кажется не совсем уместным, поскольку во время разговора они с Трифоном и его спутниками прогуливались, а не сидели (ср., Dial. 1.1.). Таким образом, перед нами явное, причем намеренное воспроизведение платоновского эпизода Иустином.
Достаточно интересным представляется образ старца, сыгравшего немаловажную роль в обращении Иустина (Dial.3-7). Присущая ему мудрость и манера вести диалог на философскую тему c одной стороны приближают его к образу мудреца-Сократа, а с другой - к образу Диотимы, обучавшей молодого Сократа (Symp. 201 d 5). Также возможно провести параллель с образом Парменида из одноименного диалога Платона, где мы встречаем аналогичную пару: почтенный старец Парменид дает показательный урок в присутствии юного Сократа (Parm. 130 b sqq.). Разговор старца и Иустина достигает кульминации в глл.7-8. Примечательно, что в «Диалоге» показано, как на протяжении беседы старец все больше увлекается: сначала он лишь осторожно задает вопросы, в гл.4 он активно приводит доводы в пользу своих утверждений и переубеждает Иустина. В
гл. 5 старец уже более развернуто высказывает свое мнение, а в 6 и 7 главах говорит только он, исключая вопрос Иустина в начале 7 гл. Подобное описание эволюции участия собеседников в разговоре на столь существенные темы весьма реалистично и, в некоторой степени, напоминает поведение Сократа в «Евтидеме», где он по началу доверяет Евтидему и Дионисо-дору вразумлять Клиния, а потом сам показывает пример того, как нужно обращать юношу к философии (Euthyd. 278 d sqq.).
3. Наличие философских тем беседы
Завязкой беседы служит вопрос Трифона: «Какова твоя философия?». Развернутым ответом на этот вопрос служит рассказ Иустина о его философских исканиях, напоминающий фрагмент из «Апологии Сократа» (Apol. 22 a-e). Движимый страстным стремлением (апаруаю) узнать, что составляет «сущность и главнейший предмет философии» (Dial. 2.4: 5е
М-оо стпаруюа^^ акоиааг то i'Siov ка! то é^alpexov фЛоаофш^), Иустин поступает в ученики сначала к стоику, затем к перипатетику, пифагорейцу, и, наконец, к платонику (автор откровенно указывает на негативные стороны обучения у этих философов). Став учеником одного знаменитого платоника8, Иустин достиг в преподаваемой ему философии значительных успехов. Учение Платона восхищало его и окрыляло его мысль (Dial. 2.6: л öernpla xrnv íSernv ávemépo'D цог Tpv 9póv^aiv ср. описание роста перьев души в момент исступления в Phaedr. 251 b c); считая, что уже сделался мудрецом, Иустин надеялся в скором времени созерцать Самого Бога. В глл. 3-7 св. Иустин повествует о том, как будучи в по-
8 О развитии среднего платонизма во времена Иустина хорошо свидетельствуют тексты Альбина, Алкиноя, Апулея (школьный платонизм), Максима Тирского (более популярный платонизм) и Нумения, учившего в Риме. Повествование о философских исканиях, несомненно, содержит в себе, наряду с критикой стоицизма и учений Аристотеля и Пифагора, отражение реальных событий жизни Иустина (Мо^сЫш, №геШ 2005:198). Знакомство с учениями различных философских школ и богатым литературным наследием античности ярко проявляется в его сочинениях. Подобное образование и исключительные дарования св. Иустина позволили ему впоследствии участвовать в многочисленных прениях с языческими философами и вести диалог с интеллектуальной элитой своего времени (см. БС 507 2006:13-14).
добном расположении духа и желая уединиться, он отправился на берег моря. Там он встретил «старца, почтенного видом, с приятной и важной осанкой9», с которым завязалась живая беседа на философскую тему. Разговор Иустина со старцем -диалог в диалоге, обладающий несомненным сходством с диалогами Платона, в которых Сократ, искусно задавая собеседнику вопросы, выявлял скрытое в человеке знание10. В начале диалога Иустина-платоника со старцем-христианином определяются наиболее существенные для дальнейшего разговора понятия: что есть философия, может ли она доставлять счастье, каково мнение Иустина о Боге и возможности Его познания для философов.
4. Личная окраска беседы, описание ее характера
Св. Иустин в ходе беседы постоянно обращается к Трифону и его друзьям «друзья мои», «государи мои», Трифон также называет его «друг 1», а в завершение беседы даже просит Иус-тина вспоминать их как друзей и молится о благополучии его путешествия (Dial. 142), что свидетельствует о личной окраске их беседы и взаимном расположении. Иустин изначально настроен к своим собеседникам доброжелательно и, как это и подобает христианину, желает им спасения, продолжая беседу несмотря на то, что они не стараются понять его, а «напрягают все свои силы, только чтобы сделать какое-нибудь возражение» (Dial. 64. 2). Уважительное отношение мч. Иустина к своему оппоненту Трифону иудею выражается, в частности, в его готовности учесть иудейских толкователей, а также в том, что он использует доводы из Св. Писания лишь с согласия своих собеседников, все больше и больше признающих, что он доказывает «сильно и подробно» (Dial. 63). В начале «Диалога»
9 Большинство исследователей видят в старце персонифицированную
Мудрость, Христианство (ср., Winden 1971: 127). Отмечают близость речей старца и Диотимы в «Пире» Платона (Schmid 1952: 177-178). 0 Сам Сократ в Theaet. 149-150 называет свой метод ведения беседы «повивальным искусством» (майевтикой).
11 Примечательно, что в Dial. 8.4, где Трифон, называя себя другом Иустина (фгХоу yap се vevö|aiKa), советует ему принять обрезание и соблюдать иудейский Закон, автор «Диалога» использует применяемое Платоном литературное клише «9iXov yap се "луо-ицш.» (ср. Gorg. 473a, Winden 1971: 122).
св. Иустин описывает позицию Трифона как вполне традиционную для эллинизированого иудея (а именно, Трифон, признаваясь в своем дружеском расположении к Иустину, предлагает ему обратиться к греческой философии и к иудейскому закону), но в дальнейшем показывает постепенную эволюцию своего собеседника. Трифон не покидает св. Иустина в отличие от некоторых своих спутников и демонстрирует готовность продолжить беседу. Мало того, ход беседы в первый день провоцирует Трифона на следующий день привлечь к беседе новых участников. Гл. 142 является заключением «Диалога» и подводит некоторый итог всей беседе. Трифон от своего имени и от имени своих спутников отмечает, что они очень довольны встречей с Иустином, поскольку «нашли более, чем ожидали и могли когда-либо ожидать», заверяет его в их дружбе, а также выражает готовность и желание участвовать в подобных беседах чаще. Подобная концовка напоминает завершение «Хармида», «Евтидема» и «Алкивиада I».
5. Постоянное внимание к тому, чтобы беседа велась должным образом
В диалоге с Трифоном св. Иустин, подобно Сократу, постоянно следит за ведением беседы должным образом и готов уйти, когда собеседники ведут себя неподобающе (ср., Protag., 335 d). Уступая уговорам Трифона, Иустин предлагает ему некоторые условия: «Не позволяй своим товарищам так шуметь и вести себя неприлично; но если хотят, пусть слушают молчаливо, или оставят нас, если у них есть дело более важное, а мы, ходя и отдыхая, будем продолжать беседу» (Dial. 9.2). Автор отмечает, что Трифон соглашается, а двое его спутников уходят, «смеясь над нашей ревностью».
Чтобы исполнить данное им обещание и доказать истинность христианства, св. Иустин сначала выясняет, в чем обвиняют христиан Трифон и его друзья, затем последовательно и подробно, причем, основываясь на пророчествах Св. Писания, разъясняет все их недоумения. Именно такой подход оказывается в сложившейся ситуации наиболее удачным и единственно приемлемым, в чем признаются и его оппоненты12. Причем, Трифон
12 Dial. 56: «.. .И мы не терпели бы твоих замечаний, если бы ты не возводил всего к Писаниям: а ты из них стараешься приводить доказа-
отмечает искусность мч. Иустина в диспутах подобного рода (Dial. 50.1-2), а сам Иустин говорит о том, что он «не заботясь о каком либо чисто искусственном развитии доказательств», хочет привести свидетельства Писания (Dial. 58). О своих ораторских способностях автор «Диалога» отзывается достаточно скромно, что также приближает его к образу Сократа в диалогах Платона.
Все указанные особенности «Диалога» свидетельствуют о живом и творческом воспроизведении св. Иустином основных черт платоновского диалога, не сводящемуся лишь к текстуальным заимствованиям и сходству персонажей. Подробное повествование о встрече св. Иустина с Трифоном и его друзьями, вступающими в разговор с незнакомцем в плаще философа, с целью получить от собеседования с ним некую пользу, а также сама философско-богословская тематика и дружеский тон завязавшейся между ними беседы, столь же ясно показывают, что автор намеренно прибегает к литературным приемам из диалогов Платона. Таким образом, «Диалог» св. Иустина является первым произведением в христианской литературе, которое столь точно и совершенно воспроизводит форму пересказанного платоновского диалога, имеющего рамку. Этот факт заставляет нас предположить, что св. Иустин ставит перед собой те же цели, что Платон, а именно назидание, обращение к истинной философии, отвращение от ложных мнений. Именно этим и занят в «Диалоге» сам Иустин: он не просто начинает критиковать Трифона и его представления, а показывает свой путь, свои интеллектуальные странствия, обличая самого себя. Рассказывая о собственном обращении от языческой философии к Св. Писанию иудеев, автор именно таким образом создает в произведении замечательную интригу.
В заключение хотелось бы заметить, что «Диалог» представляет собой единственное в своем роде литературное произведение: умело используя литературную форму рамочных диалогов Платона, св. Иустин удивительно тонко и на свой манер воспроизводит ее наиболее существенные элементы в своем труде, даже полемические части которого служат интересам назидания и вразумления. Возможно, данный шаг был также
тельства и объявляешь, что нет высшего Бога кроме Творца вселенной».
обусловлен стремлением св. Иустина задать общий стиль и тон богословских бесед в его философской школе13.
Таким образом, именно благодаря столь нестандартному подходу св. Иустина стало возможным появление среди жемчужин литературы I—II вв. христианского произведения, ориентированного на классический язык и композицию диалогов Платона, интерес к которым так необыкновенно усилился в сер. II в.
ЛИТЕРАТУРА
Керн 1996 - Керн К. Э. (архим. Киприан) Патрология. М.; Париж: Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже. Т. 1. C. 82-87. Миллер 2001 - Миллер Т. «Диалог» Иустина и «Диалоги» Платона //
Патристика. Новые переводы, статьи. С. 342-359. Шичалин 2000 - Шичалин Ю.А. История античного платонизма М.: ГЛК.
Chadwick 1966 - Chadwick H. Early Christian Thought and the Classical Tradition; studies in Justin, Clement, and Origen. New York: Oxford University Press.
De Fraye 1896 - De Fraye E. De l'influence du Timée de Platon sur la
théologie de Iustin Martyr // Sciences Religieuses. 7. S. 169-187. Droge 1987 - Droge A. J. Justin Martyr and the Restoration of Philosophy
// Church History. Vol. 56. P. 303-319. Edwards 1991 - Edwards M. J. On the platonic schooling of Justin Martyr //
The Journal of Theological Studies. Vol 42(1). P. 17-34. Goodenough 1923 - Goodenough E. The Theology of Justin Martyr. Jena:
Verlag Frommannsche Buchhandlung. Higgins 1968 - Higgins A.J.B. Jewish messianic belief in Justin Martyr's
Dialog // NT. Vol. 9. P. 298-305. Hirzel 1895 - Hirzel R. Der Dialog. Ein literarhistorischer Versuch. Leipzig. Bd. 2.
Hoffmann 1966 - Hoffmann M. Der Dialog bei den christlichen
Schriftstellern der ersten vier Jahrhunderte. Berlin: Akademie-Verlag. Hubik 1912 - Die Apologien des hl. Justinus. Literarhistorische Untersuchungen. Wien.
Hyldahl 1966 - Hyldahl N. Philosophie und Christentum. Eine Interpretation der Einleitung zum Dialog Justins. Copenhagen: Prostant apud Munksgaard Munksgaard. Vol. 9.
13 Известно, что у св. Иустина была в Риме философская школа (Acta Iustini, rec. р 3.2, rec. у 2.5 Phot; Bibl. 125). В Святцах названы имена 6 учеников, принявших мученическую кончину вместе со своим учителем в Риме ок. 166 г. (1 июня по ст. ст.).
Joly 1973 -Joly R. Christianisme et philosophie: Études sur Justin et les Apologistes grecs du deuxième siècle. Bruxelles: Editions de l'Université de Bruxelles.Vol. LII. SC 507 2006 - Justin. Apologie pour les Chrétienes. Introduction, Text Critique, Traduction et Notes par Ch. Munier. Sources Chrétiennes. Paris: Les Éditions du Cerf. Vol. 507. P. 7-90. Keseling 1926 - Keseling R. Iustin's Dialog gegen Trypho (cap.1-10) und
Platon's „Protagoras" // Rheinisches Museum für Philosophie. Bd. 75. Marcovich 2005 - Marcovich M. Iustini Martyris Dialogus cum Tryphone.
Berlin; New York: Walter de Gruyter GmbH. Moreschini 2005 - Moreschini C., Norelli E. Early Christian Greek and Latin Literature: a Literary History. Massachusetts: Hendrickson publishers.Vol. I. P. 200-203. Rivas 2003 - Rivas E. G. El martirio del filósofo: Sócrates en los escritos de San Justino Mártir // Cuadernos de Teología. Vol XXII. P. 279-294; Robillard 1989 - Robillard E. Justin : l'itinéraire philosophique // Montréal:
Bellarmin ; Paris: Les Éditions du Cerf. Vol. 23. Schmid 1952 - Schmid W. Frühe Apologetik und Platonismus. Ein Beitrag zur Interpretation des Proöms von Iustin's Dialogs // 'Epiqveia. P. 163-182.
Skarsaune 1976 - Skarsaune O. The conversion of Justin Martyr // Studia
Theologica. Vol. 30. P. 53-73. Thesleff 1982 - Thesleff H. Studies in Platonic Chronology //
Commentationes Humanarum Litterarum. Vol. 70. P. 1-168. Winden 1971 - Winden, J. C. M. van. An Early Christian Philosopher: Justin Martyr's Dialogue with Trypho. Chapters One to Nine. Leiden: E. J. Brill. Vol. I.
Summary
Elizaveta Zueva INFLUENCE OF PLATO'S REPORTED DIALOGUES ON THE GENRE AND COMPOSITION OF THE DIALOGUE WITH TRYPHO THE JEW
BY JUSTIN MARTYR The paper considers the peculiarities of Justin Martyr's Dialogue with Trypho from the standpoint of Plato's influence on its genre and composition. It outlines the impact of the indirect Plato's dialogues (such as Charmides, Euthydemus, Lysis, Parmenides, Phaedo, Protagoras, Republic and Symposium), with their complicated composition and narrative frame upon Justin's text. The author argues that the form of reported philosophic dialogue, being quite uncharacteristic for the Christian literature in the II century A.D., was adopted by Justin. Thus, this ancient genre was given a new birth.
