CC BY
43
9. Assman A. Novoe nedovol'stvo memorial'noy kul'turoy [The new discontent with memorial culture]. Moscow, Novoe Literaturnoe Obozrenie, 2016, 232 p.
10. Assman A. Raspalas 'svyaz 'vremen? Vzlet ipadenie temporal'nogo rezhima moderna [Disintegration of the link of times? Rise and fall of a temporal modern regime]. Moscow, Novoe Literaturnoe Obozrenie, 2017, 272 p., pp. 230, 246, 247.
11. Augé M. Ne-mesta. Vvedenie v antropologiyu giper-moderna [Non-places: introduction to an anthropology of supermodernity]. Moscow, Novoe Literaturnoe Obozrenie, 2017, 136 p., pp. 57, 58.
12. Therborn G. Zhurnal sotsiologii i sotsial'noy antrop-ologii, 2013, vol. XVI, no. 1, pp. 20-40.
13. Therborn, G. Cities of Power: The Urban, The National, The Popular, The Global. London, Verso, 2017.
14. Khasbulatov A.I. et al. Istoriya Chechni s drevnei-shikh vremen do nashikh dnei [History of Chech-
nya from ancient times to the present day]. In 2 vol. Vol. 2. History of Chechnya 20th and early of the 21st centuries. Grozny, Book publishing, 2006, 830 p.
15. Jacobs J. Smert' i zhizn' bol'shikh amerikanskikh gorodov [The Death and Life of Great American Cities]. Moscow, Novoe izdatel'stvo, 2011, 460 p., pp. 68-100.
16. Geyl Ya. Goroda dlya lyudey [Cities for people]. Transl. from Engliah A. Toktarov. Moscow, Concern «Krot», 2012, 276 p.
17. Margulis A.D. Fenomen «korennogo ' peterburzhtsa: mify i real'nost' [The phenomenon of "indigenous" resident of Saint Petersburg: myths and reality]. In: Gorod i gorozhane v Rossii XX veka: Materialy rossiisko-frantsuzskogo seminara [The city and citizens in Russia of the 20th century. Proc. Rus.-French. Seminar. St.-Peterburg, 28-29 September 2000]. St.-Petersburg, Kontrfors Publ., 2001, pp. 92-100.
9 июня 2019 г.
Исследование проведено при финансовой поддержке следующих организаций и грантов: Российский фонд фундаментальных исследований (проект 18-011-00832 «Трансформация урбанпро-странства в столицах Северного Кавказа: топонимический передел идентичности и памяти»).
УДК 9; 908
ВЛИЯНИЕ ОККУПАЦИИ И ЕЁ ПОСЛЕДСТВИЙ НА ДЕМОГРАФИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СТАВРОПОЛЬЯ В 1943-1944 гг.
Л.М. Сергиенко
DOI 10.18522/2072-0181-2019-98-2-49-53
Й;мографическая история СССР и ;го регионов периода Великой Оте-юственной войны находится сегод-ышенного научного интереса отечественных и зарубежных историков. Долгие десятилетия эта научная проблематика находилась под жёстким запретом со стороны советского государства, обусловленным демографическим провалом военных лет. Кроме идеологических причин, имели место и объективные затруднения в исследовании всех аспектов демографического развития в военные годы. Это, прежде всего, отсутствие статистического учёта на тех территориях страны, которые подверглись немецко-фашистской оккупации. Но даже в тех регионах Советского Союза, где не было окку-
Сергиенко Людмила Михайловна - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории, права и общественных дисциплин Филиала Ставропольского государственного педагогического института в г. Ессентуки, 357600, Ставропольский край, г. Ессентуки, ул. Долина Роз,7, e-mail: [email protected], т. 8 (87934)27071.
пантов, система ЗАГсовского учёта естественного движения населения не была качественной и всеохватывающей. Об этом свидетельствуют архивные материалы и к такому выводу приходят многие исследователи. В частности, В. Исупов в своей работе «Рождаемость населения России в 1939-1945 гг.» аргументировано констатирует, что, несмотря на тотальный охват загсовской сетью территории страны, полной фиксации демографических событий не было [1, с. 4].
Колоссальной проблемой для исследователей демографической истории является практически полное отсутствие статистических данных о естественном и механическом движении населения на оккупированных территориях. Система учёта населения в период Великой Отечествен-
Liidmila Sergienko - Branch Stavropol State Pedagogical Institute in Essentuki, 7 st. Rose Valley, Essentuki, Stavropol Region, 357600, e-mail: [email protected], tel. +7(87 934)27071.
ной войны полноценно функционировала только в районах глубокого тыла. Ставропольский край находился в оккупации с августа 1942 г. и по январь 1943 г. Восстановление картины демографического развития Ставрополья в военный период возможно лишь по архивным источникам, исключающим этот период.
Целью данной статьи является определение основных демографических показателей (рождаемость и смертность) населения Ставропольского края, а также определявших их факторов в период 1943-1944 гг. Выбор данного хронологического периода обусловлен тем, что статистические данные краевых архивов объективно свидетельствуют о значительном росте смертности и убыли населения Ставрополья в 1943-1944 гг. Очевидным по логике представляется рост населения тех регионов СССР, которые были освобождены советскими войсками от немецко-фашистской оккупации. Однако данные исследований свидетельствуют о том, что численность населения тех территорий страны, которые подверглись оккупации, продолжала убывать. [2, с. 283-284]. Ставропольский край не стал исключением. В связи с этим актуальным представляется выявление причин и специфики указанной демографической тенденции на Ставрополье в обозначенный период.
Данное исследование проведено на основе архивных материалов, содержащихся в Государственном архиве Российской Федерации, а также в Государственном архиве новейшей истории Ставропольского края. Основными привлеченными источниками стали материалы ЦСУ СССР о рождаемости и учете естественного движения населения, материалы Ставропольского краевого статистического управления, а также данные Всесоюзной переписи населения 1939 г. по Ставропольскому краю.
Немецко-фашистские войска вторглись на территорию Ставрополья 2 августа 1942 г. Именно эта дата стала началом оккупации края, продлившейся пять с половиной месяцев. Оккупационный период для ставропольцев стал самым трагическим временем, унесшим жизни тысяч жителей края. Жестокость и издевательства гитлеровских захватчиков над мирным населением не знали границ.
Только 1 января 1943 г., с наступлением Северной группы войск Закавказского фронта, стало возможным освобождение Ставрополья. В сводке Совинформбюро от 11 января 1943 г. сообщалось об освобождении городов Кавказских
Минеральных Вод, а также Буденновского, Ачи-кулакского и Архангельского районов [3].
20 января 1943 г. советские войска освободили город Невинномысск, 21 января войска Закавказского фронта овладели городом Ставрополем. До конца января 1943 года вся территория Ставропольского края была полностью освобождена от немецких оккупантов [4, с. 110].
За период оккупации и отступления гитлеровцев Ставропольский край полностью был приведён в состояние разрухи: в тяжелейшем состоянии оказались и сельские поселения. 16 марта 1943 года Совет Народных Комиссаров СССР утвердил постановление о создании Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков на территориях, освобожденных от оккупантов. В соответствии с этим постановлением, по подсчетам краевой Чрезвычайной комиссии, ущерб, нанесенный народному хозяйству Ставропольского края, составил свыше 14,6 млрд. рублей. [5, л. 5]
Убедительным подтверждением выводов комиссии служит записка секретаря Ставропольского крайкома ВКП (б) М. Золотухина командующему Северо-Кавказского фронта генерал-лейтенанту Петрову от 14 июня 1943 г., в которой он сообщал, что при отступлении из Георгиевска гитлеровские оккупанты сожгли и разрушили почти все лучшие здания города: школы, культурно-просветительские и лечебные учреждения [5, л. 5]. Такое положение было реальностью всех городов Ставрополья после освобождения края от немецко-фашистских захватчиков. Так, побывавший на Ставрополье уже 10 февраля 1943 г. специальный корреспондент газеты «Известия» П. Беляев, проезжая по городам и станицам края, был потрясён масштабом увиденных разрушений и зверств, сотворённых гитлеровскими оккупантами и возведёнными в правило [6].
Наиболее удручающее впечатление на П. Беляева произвёл Пятигорск: из города и его музеев, в том числе «Домика Лермонтова» и эвакуированного сюда из Ростовского музея изобразительных искусств, были вывезены все ценности. Но самое страшное - рассказы пятигорчан корреспонденту «Известий» о том, как фашисты грабили и избивали население. Согласно данным краевой и районных комиссий по расследованию злодеяний гитлеровских оккупантов в период с начала августа 1942 г. и до января 1943 г., немецко-фашистские захватчики уничтожили в городских и сельских населённых пунктах края
31 645 мирных граждан и 277 пленных бойцов и командиров Красной армии [7].
Очень тяжёлым оказался для жителей Ставрополья и послеоккупационный период, а именно 1943-1944 гг. Население вынуждено было восстанавливать города, промышленные объекты, постепенно налаживать мирную жизнь. Наиболее сложной была проблема продовольствия в крае. Поэтому особое внимание местная власть уделяла снабжению населения хлебом. Многочисленные архивные документы служат тому ярким подтверждением. Практически все секретари райкомов партии сообщали о чрезвычайно сложном продовольственном положении в краевой комитет ВКП (б).
В частности, секретарь Степновского райкома партии И. Карапетьян 16 мая 1944 г. отправил секретарю Ставропольского крайкома ВКП (б) Орлову и ставропольскому крайвоен-кому полковнику Христофорову докладную записку, в которой сообщал о том, что в связи с переживаемыми продовольственными затруднениями, а также проведением мобилизации в промышленность из района убыло 35 % трудоспособного населения. Они в основном переехали в Моздок, Георгиевск, Горячеводск и в Грозненскую область. [8, л. 68]
О создавшихся крайне тяжелых материально-бытовых условиях населения Арзгирско-го района сообщал в докладной записке от 8 февраля 1944 г. секретарь Арзгирского райкома ВКП(б) И.И. Панченко. Он констатировал, что в результате варварского проведения озимого сева в период хозяйничанья немецких оккупантов в 1942 г. и засушливого лета 1943 г. урожай зерновых культур крайне невысок. Обязательства перед государством район смог выполнить только на 48 %, поэтому почти все колхозы района не смогли выдать колхозникам натуральную часть зерна на трудодень после хлебоуборки и сдачи зерна государству. Всё это привело к тому, что в большинстве колхозов из-за хронической нехватки продуктов питания началось физиологическое истощение как взрослых, так и детей. Всего в районе, по материалам обследования, было выявлено 606 семей, в которых 1 712 чел. были истощены и опухли от голода [8, л. 18].
Следствием тяжелых обстоятельств, сложившихся в Арзгирском районе, стали участившиеся случаи хищения в колхозах зерна и скота, убой крупного рогатого и мелкого скота рабочими, колхозниками и служащими. Так, если в IV квартале 1943 г. в районе было заведено 34 уго-
ловных дела по краже зерна и скота, то в январе 1944 г. их уже было на 29 дел больше [8, л. 19].
Правоохранительные органы отмечали также и случаи, когда в связи с продовольственными затруднениями были зафиксированы антисоветские высказывания отдельными колхозниками, рабочими и служащими. Так, например, один из врачей местной больницы высказывался в кругу своих сослуживцев: «Разве это жизнь, ничего нет, люди голодают, на работу гонят - что делает эта власть?» Колхозница колхоза «Заветы борцов» выражала недоумение наивностью своих подруг: «И вы верите газетам и постановлениям? В газетах правды нет. Пишут это потому, чтобы на фронте читали, что их семьи обеспечены. А на самом деле семьи красноармейцев с голоду пухнут» [8, л. 19].
Ещё больший трагизм положения прослеживается в докладной записке секретаря Петровского райкома ВКП(б) А. Глушко, датированной 1 марта 1944 г.: «На 1 марта 1944 года в районе учтено 2 000 остро нуждающихся семей, которым необходимо немедленно оказать помощь. Среди нуждающихся семей учтено до 100 семей опухших от недоедания. Имеем в районе несколько смертных случаев от отравления при употреблении абрикосовых косточек. В селе Камбулат в семье колхозницы А.С. Форостян (муж на фронте, орденоносец) имела место попытка зарезать и съесть кошку» [8, л. 27-28].
Остро нуждавшимися в продуктах питания во всех сельских районах Ставропольского края в большинстве своём были семьи фронтовиков, а также многодетные семьи, практически ничего не имевшие в своем личном подсобном хозяйстве. Кризис с продовольствием заставил краевые власти обратиться за помощью в ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР. В частности, первый секретарь крайкома партии М.А. Суслов просил выдать колхозам Ставропольского края продовольственную ссуду для оказания помощи семьям голодающих колхозников, а также семьям воинов Красной армии [9, с. 154-156].
Ранней весной 1943 г. продовольственное положение в Курском, Благодарненском, Петровском, Бурлацком, Туркменском, Арзгирском, Новоселицком, Шпаковском, Молотовском, Ле-вокумском, Дмитриевском и других районах обострилось до крайности. Не имея совершенно никаких продовольственных ресурсов, многие семьи голодали в буквальном смысле слова. Повсеместно были отмечены многочисленные факты, когда люди пухли от истощения, зафиксированы несколько случаев голодной смерти
колхозников. Трудности с продовольствием в колхозах значительно были усугублены тем, что тяжёлые последствия немецкой оккупации ослабили личное подсобное хозяйство колхозников [9, с. 154-156].
Кроме того, наблюдались массовые самовольные выезды колхозников за пределы Ставропольского края. По неполным данным, только из Каясулинского района выехало до 1 000 семей, из Благодарненского района - 2 500 человек. Значительные масштабы выездов колхозников наблюдались также в Караногайском, Ипатов-ском, Апанасенковском, Молотовском и других районах [9, с. 154-156].
Показательным примером в этом контексте служат данные сопоставления количества выбывших с количеством всего населения колхозных хозяйств Благодарненского района. Так, районный инспектор ЦСУ по Благодарненскому району Соболева зафиксировала, что в течение года, т.е. с апреля 1943 г. по апрель 1944 г., из указанного района выбыло 2 705 чел. Общая же численность сельского населения района составляла 17 726 чел. Таким образом, 1 5% населения района выбыло в течение года [8, л. 64].
Голод и лишения, вызванные тяжелыми последствиями гитлеровской оккупации, а также сложными условиями военного времени, привели к значительному ухудшению демографической ситуации в Ставропольском крае. В полной мере демографическое развитие Ставрополья в 1943-1944 гг. можно характеризовать как кризисное. Снизившиеся показатели рождаемости и колоссально выросшие показатели смертности подтверждают данные краевого статистического управления. В 1941 г. в Ставропольском крае был зафиксирован прирост населения на 20 804 чел. Население в городах края в 1941 г. увеличилось на 2 627 чел., в сельской местности на - 18 177 чел. [10]. Архивные данные учёта механического и естественного движения населения Ставропольскому краю за 1942 г., т.е. за оккупационный период, отсутствуют. Наряду с вышеуказанными данными за 1941 г., демографическая статистика по краю за 1943 и 1944 гг. отчётливо фиксирует падение рождаемости и рост смертности, а затем и убыль населения. Так, согласно данным Статистического Управления Госплана РСФСР об итогах естественного движения населения по Ставропольскому краю, за 1943 г. родилось - 19 976 чел., умерло - 15 316 чел. Значительно большую смертность населения статистика зафиксировала среди сельского населения: в сельской мест-
ности умерло 10 244 человека, в городах края -5 072 чел. [11].
Высокими были и показатели детской смертности в 1943 г. Так, согласно статистическим данным, в крае за 1943 г умерло 1 900 детей в возрасте до одного года [11]. Следует заметить, что увеличение смертности младенцев было общей демографической тенденцией для всей страны и объясняется, прежде всего, тем, что организм людей оказался не способен адаптироваться к ухудшившимся условиям жизни. Согласно проведенному В.А. Исуповым анализу статистических данных, в СССР за первые полгода 1942 г. из 10 родившихся младенцев погибали, не дожив до года, шестеро детей [12, с. 145].
1944 г стал для Ставрополья годом демографического кризиса и отмечен убылью населения края, т.е. смертность превысила рождаемость. Так, если количество родившихся составило 12 245 чел., то умерших - 14 448 чел. При этом, как и в 1943 г., смертность в сельских районах превзошла этот показатель в городах: городское население - 4 353 чел., сельское население - 10 095 чел. [13].
О демографическом кризисе в крае в 19431944 гг. объективно свидетельствует и сравнительный анализ численности населения края, представленный Уполномоченным Госплана по Ставропольскому краю Сугробовым в Государственную Плановую Комиссию Совета Министров СССР. Согласно сравнительным данным по краю, численность населения на 1 января 1939 г. - 1 699 441 чел., а на 1 января 1944 г. -1 364 035 чел. Таким образом, в процентном соотношении на 1 января 1944 г. население Ставропольского края в сопоставлении с численностью 1939 г. составило 80 % [13].
Отметим, что сокращение численности населения было общей тенденцией военных лет во всех без исключения регионах России. Но особенно значительное сокращение было характерно для территорий, оказавшихся в зоне боевых действий и в оккупации. Северо-Кавказский регион понёс довольно значительные потери среди мирных граждан. Население сократилось в Ставропольском крае - на 23,2 %, в Краснодарском - на 22,3, в Ростовской области - на 2 4%) [14, с. 50].
Великая Отечественная война явилась крупным по числу человеческих потерь военным конфликтом, приведшим к сложным социальным процессам на территории всего Советского Союза. Снижение рождаемости и увеличение смертности в тыловых районах, потери на фрон-
тах Великой Отечественной войны, гибель населения на оккупированных территориях и в концлагерях привели демографическую ситуацию страны в катастрофическое состояние. Такие же демографические процессы были характерны и для Ставрополья в военный период.
ЛИТЕРАТУРА
1. Исупов В.А. Рождаемость населения России в 1939-1945 гг. // Российская история. 2015. № 1. С. 3-18.
2. Репинецкий А.И. Демографическая ситуация в России в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. 2005. Т. 7, № 2. С. 288-279.
3. Известия. 1943. 7 февр.
4. Аникеев А.А., Линец С.И., Януш С.В. Битва за Кавказ в исследованиях, документах и фотоматериалах / Под общ. ред. проф. С.И. Линца. Пятигорск: ФГБОУ ВПО «ПГЛУ», 2015. 518 с.
5. Государственный архив новейшей истории Ставропольского края (далее - ГАНИСК). Ф. 1. Оп. 2. Д. 600. Л. 5.
6. Известия.1943. 11 февр.
7. Петренко Т.А. Эвакуационный процесс на Ставрополье летом 1942 г.: успехи и неудачи. Пятигорск: Спецпечать, 2005. 124 с. С. 49.
8. ГАНИСК. Ф. 1 Оп. 2. Д. 827.
9. Голоса из провинции: жители Ставрополья в 1941-1964 гг. Сборник документов / Сост. В. Бе-локонь, Т. Колпикова. Ставрополь: Комитет Ставропольского края по делам архивов, 2011. 696 с.
10. ГАНИСК Ф. 1. Оп. 2. Д. 74. Л. 51.
11. Государственный Архив Российской Федерации. Ф. А.-374. Оп. 11. Д. 207. Л. 39.
12. Исупов В.А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине ХХ в. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. 244 с. С. 145.
13. ГАНИСК. Ф. 1. Оп. 2. Д. 1792. Л. 8.
14. Исупов В.А., Корнилов Г.Е. Численность населения России в годы Второй мировой войны (19391945 гг.) // Уральский исторический вестник. 2017. № 4 (57). С. 47-53.
REFERENCES 1. Isupov V.A. Rossiyskaya istoriya, 2015, no. 1, pp. 3-18.
2. Repinetskiy A.I. Izvestiya Samarskogo nauchnogo tsentra Rossiyskoy akademii nauk, 2005, vol. 7, no. 2, pp. 288-279.
3. Izvestiya. 1943. 7fevralya. [News. 1943, February 7]
4. Anikeev A.A., Linets S.I., Yanush S.V. Bitva za Kavkaz v issledovaniyakh, dokumentakh i fotoma-terialakh [The Battle for the Caucasus in studies, documents and photographic materials]. Ed. by S.I. Linets. Pyatigorsk, Pyatigorsk State linguistic Univ. Press, 2015, 518 p.
5. Gosudarstvennyy arkhiv noveyshey istorii Stavropol'skogo kraya [State Archive of the Latest History of the Stavropol Territory]. F.1. Op.2. D.600. L.5.
6. Izvestiya. 1943. 11 fevralya. [News. 1943, February 11]
7. Petrenko T.A. Evakuatsionnyy protsess na Stavropol'e letom 1942 g.: uspekhi i neudachi [The evacuation process in the Stavropol region in the summer of 1942: successes and failures]. Pyatigorsk, Spetspechat', 2005, 124 p., p. 49.
8. Gosudarstvennyy arkhiv noveyshey istorii Stavropol'skogo kraya [State Archive of the Latest History of the Stavropol Territory]. F.1. Op. 2. D. 827.
9. Golosa iz provintsii: zhiteli Stavropol'ya v 19411964 gg. Sbornik dokumentov [Voices from the province: residents of Stavropol in 1941-1964 Collection of documents]. Compiled by V. Belokon, T. Kolpiko-va. Stavropol, The Committee of Stavropol territory on Affairs of archives, 2011, 696 p.
10. Gosudarstvennyy arkhiv noveyshey istorii Stavropol'skogo kraya [State Archive of the Latest History of the Stavropol Territory]. F.1. Op. 2. D.74. L. 51.
11. Gosudarstvennyy Arkhiv Rossiyskoy Federatsii [State Archive of the Russian Federation]. F.A.-374. Op. 11. D. 207. L. 39.
12. Isupov VA. Demograficheskie katastrofy i krizisy v Rossii v pervoy polovine 20 v. [Demographic disasters and crises in Russia in the first half of the 20th century]. Novosibirsk, Sibirskiy khronograf, 2000, 244 p., p. 145.
13. Gosudarstvennyy arkhiv noveyshey istorii Stavropol'skogo kraya [State Archive of the Latest History of the Stavropol Territory]. F.1. Op. 2. D.1792. L. 8.
14. Isupov VA., Kornilov G.E. Ural'skiy istoricheskiy vestnik, 2017, no. 4 (57), pp. 47-53.
20 мая 2019 г.
