CC BY
3
Экология человека - 439
DOI: https://doi.org/10.17816/humeco501763
Влияние локации поселения и объёма школы на субъективную оценку благополучия и поведенческие установки подростков
Г.С. Чемерской1, С.В. Тюлюпо1, Б.А. Дашиева1, 2
1 Национальный исследовательский Томский государственный университет, Томск, Российская Федерация;
2 Научно-исследовательский институт психического здоровья, Томский национальный исследовательский медицинский центр Российской академии наук, Томск, Российская Федерация
АННОТАЦИЯ
Обоснование. Актуальность представленного исследования обусловлена дефицитом эмпирически обоснованных представлений об инфраструктурных и географических факторах, структурирующих жизнь малых городских и сельских сообществ и влияющих на субъективное благополучие их представителей.
Цель. Выявить показатели субъективного благополучия и поведенческих установок подростков 12-18 лет и их субъективных оценок школьной среды, наиболее чувствительных к специфике географических и инфраструктурных характеристик малых городских и сельских поселений.
Материал и методы. Использованы данные опроса 1164 респондентов, проведённого по единой процедуре в 25 сельских и городских поселениях Сибири и Европейской части Севера РФ (2016-2018). Коэффициент альфа Крон-баха зависимых переменных варьирует от 0,654 до 0,811. Переменными, дифференцирующими группы сравнения, являлись: объём учебного заведения, удалённость населённого пункта от инфраструктуры областного центра и его положение относительно Арктической зоны.
Результаты. При сравнении в подгруппах подростков, выделенных по удалённости населённого пункта от города, положению относительно Арктической зоны Российской Федерации и объёму школы, обнаружены статистически значимые различия оценок дружелюбия в школьном окружении; отношения учителей; социальных норм, подталкивающих подростков к употреблению психоактивных веществ и противоправному поведению. Обнаруженные различия охватывают оценку субъективной защищённости; актуальной ситуации в школе, выраженность переживаний суицидального характера; установки к употреблению психоактивных веществ и готовность к самозащите и мести. Выявленные различия носят нелинейный характер и дают основания для предположений о механизмах социально-средового опосредования воздействия на субъективные оценки качества жизни и поведенческие установки подростков со стороны таких факторов, как удалённость и изолированность поселения, его расположение в зоне воздействия экстремальных природно-климатических условий или его объём.
Заключение. Полученные результаты применимы для выработки решений, обеспечивающих системный контроль социально-экологических рисков снижения качества жизни подростков, проживающих в малых городских и сельских поселениях слабозаселённых территорий РФ.
Ключевые слова: подростки; село; благополучие; качество жизни; социальные детерминанты здоровья; школьная среда.
Как цитировать:
Чемерской Г.С., Тюлюпо С.В., Дашиева Б.А. Влияние локации поселения и объёма школы на субъективную оценку благополучия и поведенческие установки подростков // Экология человека. 2023. Т. 30. № 6. С. 439-456. DOI: https://doi.org/10.17816/humeco501763
Рукопись получена: 20.06.2023 Рукопись одобрена: 30.08.2023 Опубликована online: 17.10.2023
эко* вектор Распространяется на условиях лицензии CC BY-NC-ND 4 0 International
© Эко-Вектор, 2023
ORIGINAL STUDY ARTICLE 440 -
DOI: https://doi.org/10.17816/humeco501763
Settlement location and school size as determinants of subjective well-being and behavioral attitudes among adolescents
Grigory S. Chemerskoy1, Svetlana V. Tyulyupo1, Bairma А. Dashieva1,2
1 National Research Tomsk State University, Tomsk, Russian Federation;
2 Mental Health Research Institute, Tomsk National Research Medical Center of the Russian Academy of Sciences, Tomsk, Russian Federation ABSTRACT
BACKGROUND: Empirical data on the effect of infrastructural and geographical factors on the subjective well-being of residents of small urban and rural communities are scarce.
AIM: To identify indicators of subjective well-being among adolescents, as well as their behavioral attitudes and subjective assessments of the school environment.
MATERIAL AND METHODS: We analyzed data collected from 1164 respondents residing in 25 rural and urban settlements across Siberia and the European part of Northern Russia between 2016 and 2018. The Cronbach's alpha values for the dependent variables ranged from 0.654 to 0.811. The variables used to differentiate the comparison groups included the school size, the distance of the settlement from the regional center's infrastructure, and its geographic location in relation to the Arctic zone. RESULTS: Various characteristics of the school environment demonstrated the effect of differentiating variables. These characteristics included the friendliness within the school environment, the attitudes of teachers, the preparedness for self-defense, and the attitudes towards the use of psychoactive substances and illegal behavior. The attitudes towards the use of psychoactive substances and the readiness for self-defense were particularly sensitive to differentiating variables. CONCLUSION: The results of this study can be used to develop solutions that effectively manage the risks associated with the social and personal development of adolescents residing in small urban and rural settlements within sparsely populated regions of the Russian Federation.
Keywords: adolescents; rural; well-being; quality of life; social determinants of health; school environment.
To cite this article:
Chemerskoy GS, Tyulyupo SV, Dashieva BA. Settlement location and school size as determinants of subjective well-being and behavioral attitudes among adolescents. Ekologiya cheloveka (Human Ecology). 2023;30(6):439-456. DOI: https://doi.org/10.17816/humeco501763
Received: 20.06.2023
ecoivector
Accepted: 30.08.2023
Published online: 17.10.2023
The article can be used under the CC BY-NC-ND 4 0 International License
© Eco-Vector, 2023
ВВЕДЕНИЕ
Подростки и молодые люди, стоящие перед выбором жизненного пути, составляют наиболее чувствительную группу по отношению к рискам, задаваемым глобальными трендами преобразованиям социальной жизни [1-3]. Это обусловливает необходимость поиска оптимальных решений, позволяющих стабилизировать благополучие молодых людей, как системный предиктор их позитивного социально-личностного развития [1, 4, 5].
При этом следует учитывать, что периферийное, удалённое от административных и культурных центров положение малых населённых пунктов, их объём, транспортная доступность, влияющие на здоровье жителей или ограничивающие возможности развития социальной инфраструктуры природно-климатические условия территории, — всё это может существенно влиять на качество жизни и благополучие жителей. Обрамляя жизнедеятельность конкретных сообществ, они структурируют взаимосвязи уровней социальной жизни индивидов и определяют условия их социализации [6, 7]. Это имеет особое значение в условиях неоднородности социально-экономического развития и социально-транспортной инфраструктуры азиатских и северных территорий Российской Федерации. Удалённость (а зачастую — изолированность) от культурных и административных центров регионов, сырьевая ориентация экономики, дефицит качественных и разнообразных социальных услуг, рабочих мест и возможностей организации досуга, суровые природно-климатические условия — влияние этих факторов вовлекает практически каждый из интегральных показателей удовлетворённости жизнью, охватываемых, по данным Е.В. Балацкого, опросами ВЦИОМ [8]. Между тем, по замечаниям Г.М. Зараков-ского и В.М. Кулайкина, субъективные аспекты качества жизни сельских жителей составляют своеобразную «terra incognita» [9]. Спустя пятнадцать лет после выхода их статьи представления о субъективном благополучии сельских жителей существенным образом не расширены. Поиск в РИНЦ по сочетанию тегов «сельский/сельское» и «субъективное» по-прежнему даёт единичные публикации. Таким образом, в научном поле существует дефицит статистически обоснованных представлений о влиянии географических и инфраструктурных условий на субъективные аспекты благополучия детей и подростков, проживающих за пределами мегаполисов и, тем более, в сельской местности.
Этот дефицит проецируется и в пространство открытых статистических данных. Так, данные Роскомстата ясно отражают тенденцию к снижению индекса риска бедности в соответствии с возрастанием численности жителей в населённом пункте [10]. Но логика систематизации, учёта и раскрытия релевантной информации органами государственной статистики не позволяет оценить диапазон варьирования подобной тенденции в различных регионах, учесть вклад со стороны факторов более «тонких», чем заданные дихотомией «город/село».
В отношении исследований, описывающих связь эпидемиологических показателей здоровья сельских подростков с социально-средовыми характеристиками, влияющими на психологические аспекты их благополучия, также существуют препятствия в их экстраполяции на другие группы подростков. Это, с одной стороны, обусловлено часто встречающимися в подобных работах ошибками вывода. Так, например, описывая закономерности влияния соци-ально-средовых факторов на здоровье ребёнка, В.Г. Тол-стов опирается, преимущественно, на данные санитарно-гигиенического состояния учебных заведений в республике Коми, число детей, отдохнувших в летних лагерях, данные первичной заболеваемости детей и максимально обобщённые показатели трудовой активности населения республики. При этом выводы о механизмах снижения показателей здоровья ребёнка в среде обитания исследователь делает на основании теоретических тезисов о влиянии этнокультурной идентичности на психологическое благополучие ребёнка [11]. Подобный пример не единичен.
Близкой к проблематике оценки субъективных аспектов качества жизни в интересующей нас группе подростков является работа М.П. Дьякович. Она показывает, что у подростков, проживающих и обучающихся в условиях конкретного региона, фактически отсутствуют статистически значимые различия параметров эмоционального, социального и ролевого функционирования, обусловленные тендерными и этнокультурными факторами [12].
Существуют работы, указывающие на различия ценностных и поведенческих установок подростков, проживающих в малых городах и мегаполисах [13]. В их спектр входят и установки, имеющие очевидное влияние на благополучие подростков в актуальной ситуации и в перспективе развития. Природа этих различий не раскрывается. Между тем, ценностные и когнитивные основания поведения человека не только обеспечивают высший уровень адаптации к конкретным, в том числе и макросредовым условиям, но и формируются как производная множественных коммуникаций, структурированных этими самыми условиями — будь то мегаполис, моногород или село [2, 3, 9].
Попытки межстранового сравнительного анализа дают ещё более размытые основания для заключений о влиянии инфраструктурных факторов на показатели психологического благополучия подростков, проживающих в малых населённых пунктах. Так, описывая результаты сравнения психосоциального благополучия школьников, проживающих в странах Баренцева региона (Финляндия, Швеция, Норвегия, Россия), авторы ограничиваются приведением наиболее общих данных статистического анализа по группам: процентам, средним значениям и стандартному отклонению [14, 15]. Кроме того, можно предполагать, что охваченные исследованием страны различаются по специфике заселения Арктической зоны в аспектах пространственной взаимосвязи поселений между собой, численности проживающего здесь населения, доступности социальной инфраструктуры, в том
числе обеспечивающей образовательные услуги и досуг детей и подростков. Эти факторы сами по себе могут влиять на психосоциальные аспекты благополучия населения вообще и подростков в частности. Однако в сочетании со слишком общим описанием различий благополучия отсутствие в этих работах описания и анализа специфики обследованных населённых пунктов не позволяет выносить эмпирически обоснованные заключения о взаимосвязи пространственных характеристик поселений с благополучием подростков.
Таким образом, вне фокуса отечественных социально-экологических исследований оказываются факторы, весьма значимые для понимания закономерностей и механизмов динамики субъективного благополучия и качества жизни подростков и молодых людей, проживающих в малых городах и сельских населённых пунктах. Между тем ориентированные на раскрытие этих факторов и закономерностей направления активно поддерживаются зарубежными авторами.
Так, например, 0. Раггид1а и соавт. на конкретных кейсах показывают, как проживающие в сельской местности молодые люди в возрасте 14-18 лет рефлексивно задействует местные ресурсы для установления и расширения связи с внешним миром [16].
иоЬп-Дк1по1а и ЭаЬЬатп пытаются выявить различия вклада социально-экологической школьной среды в благополучие и здоровье городских и сельских школьников [17].
В отечественной традиции релевантные исследования отсутствуют. Между тем социально-географическая неоднородность заселения территорий Российской Федерации задаёт широкое поле для исследований подобного рода.
Кроме того, реализуемые в этом поле исследования характеризуются многообразием методик. Они раскрывают субъективные аспекты качества жизни посредством принципиально различающихся в содержательном отношении показателей [18]. Это сочетается с дефицитом эффективных практик обмена первичными эмпирическими данными и затрудняет соотнесение результатов, получаемых исследователями.
Всё перечисленное не позволяет сформулировать научно обоснованные выводы о структуре взаимосвязи между объективно-средовыми условиями и достигаемыми в этих условиях показателями благополучия в подростковом социуме на территориях со слаборазвитой и неоднородной инфраструктурой и механизмах её возникновения. В свою очередь, такой дефицит препятствует выработке эффективных и гибких решений, обеспечивающих контроль вариативных рисков социально-личностного развития подростков, ассоциированных с уровнем и структурой их благополучия. Цель исследования. Выявить особенности субъективной оценки благополучия и поведенческих установок у подростков в зависимости от характеристик поселения. В этом контексте было проверено следующее предположение. Группы подростков, проживающих в малых городских и сельских поселениях,
различаются в субъективных оценках своего благополучия и оценках его социально-средовых модераторов в зависимости от пространственно-географических характеристик поселения (его локации относительно города, являющегося областным центром, и относительно Арктической зоны Российской Федерации) и от объёма общеобразовательного учреждения.
При этом, опираясь на представления Вго^епЬгеппег, мы рассматривали пространство школы как мезосреду, обрамляющую социально-личностное становление подростков и в условиях сельской местности играющую одновременно и роль буферного пространства, преобразующего воздействие макросоциальных факторов, и роль модератора факторов, воздействующих на подростка в кругу семьи (на микросредовом уровне) [6].
МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ
Представленный в статье сравнительный анализ базируется на эмпирических данных поперечного (одномоментного) опроса. В нём приняли участие подростки, проживающие в малых (сельских и городских) населённых пунктах и обучающиеся в образовательных заведениях различного объёма. Общий массив данных составили ответы 1164 подростков (45% — мальчики, 55% — девочки) в возрасте 12-18 лет (средний возраст — 14,4 года), проживающих в 25 населённых пунктах Сибири и Европейского Севера Российской Федерации.
Как дифференцирующие переменные мы рассматривали удалённость населённого пункта от областного центра и положение населённого пункта относительно Арктической зоны. Выбор этих параметров обусловлен тем, что они характеризуются определённой стабильностью; мало зависят от социальной или градостроительной политики, трендов экономики или глобальных климатических процессов и однозначно объективируются на основании обращения к существующим открытым данным.
По удалённости от областного центра наблюдения распределились следующим образом: 191 респондент проживает в административных центрах; 161 — в сёлах и деревнях, входящих в коттеджно-пригородную зону областного центра; 812 — в сельских поселениях большей или меньшей удалённости и изолированности от города, являющегося областным центром.
Сравнительный анализ по критерию удалённости от Арктической зоны РФ обеспечен двумя подгруппами респондентов, проживающих в малых городских и сельских поселениях, характеризующихся сходными климатическими условиями. Первая из них включает 155 подростков, проживающих в Арктической зоне (ниже об этой группе мы будем говорить, как о «северной»). Вторая (ниже об этой группе мы будем говорить, как о «сибирской») — 1009 подростков, проживающих в сёлах и малых городах Томской области. Характер выборки и её количественные характеристики позволили провести
сравнительный анализ для фиксации различий показателей субъективного благополучия и социально-средовых модераторов в зависимости от инфраструктурных (объём образовательного учреждения, транспортная доступность) и географических (положение относительно полярного круга) характеристик населённого пункта.
В качестве зависимых переменных использованы две группы показателей. Первая группа характеризует оценку подростком собственного благополучия и самоощущения, описывает ряд поведенческих установок респондентов, способных оказывать влияние на их благополучие и здоровье в отдалённой перспективе. Сюда вошли показатели оценки актуального уровня субъективной защищённости; интенсивности и модальности переживаний, связанных с будущим; эмоциональная оценка актуальной ситуации в школе; выраженность переживаний суицидального характера, готовность к самозащите или мести и установки к употреблению психоактивных веществ (ПАВ).
Вторая группа показателей описывает восприятие и оценку подростками своего школьного окружения. В неё вошли оценки средового окружения в контексте выраженности криминальных установок среди сверстников; отношение учителей к ученикам вообще и респонденту в частности и привлекательность учителя как объекта идентичности и идентификации подростка. Показатели этой группы в дальнейшем рассматриваются нами как со-циально-средовые модераторы влияния на благополучие подростков со стороны факторов более общего уровня.
Для фиксации индикаторов поведенческих установок подростков, описания их субъективного благополучия и социально-средовых факторов, потенциально способных выступить в качестве его модераторов, был использован авторский опросник. Он разработан по заказу Управления образования Администрации Томского района в целях выявления школьно-средовых предикторов снижения благополучия подростков и формирования у них установок проблемного поведения и апробирован на сплошной выборке
подростков, обучающихся в школах сельских поселений района. Описание опросника и сформированных на этом основании шкал готовится к публикации. Опрос (самостоятельное заполнения подростками опросных бланков) производился на основании информированного согласия, представленного респондентами и их легитимными представителями. Процедура опроса описана нами ранее [19].
Использованные шкалы, степень их согласованности и описательная статистика измеряемых показателей в общей совокупности представлены в табл. 1. Их основание составили опросные пункты (семибалльная шкала Ликер-та) интервального типа.
Как видно из таблицы, для большинства переменных значения коэффициента альфа Кронбаха достигают 0,7, что для исследований поискового характера является достаточным [20].
В качестве инфраструктурных факторов, потенциально способных влиять на субъективное благополучие и его со-циально-средовые модераторы, были приняты объём образовательного учреждения и удалённость от городской инфраструктуры.
Первый из них определяет широту социальной поддержки от сверстников, пространство для поиска новых дружеских контактов непосредственно в пределах родного поселения. Одновременно с этим объём школы, который мы идентифицировали не по вместимости конкретного образовательного учреждения, а по списочному составу обучающихся на момент опроса, с одной стороны, соотносим с численностью жителей поселения и приписной территории, с другой, — косвенным образом указывает на демографическую тенденцию в поселении. Объём школы в каждом конкретном случае уточнялся нами на основании публичного отчёта об осуществляемой деятельности, размещаемого на её сайте в год обследования.
Второй фактор (транспортная доступность и удалённость населённого пункта от регионального центра)
Таблица 1. Результаты оценки внутренней согласованности шкал опросника, а также некоторые параметры распределения совокупности по ним, составляющие шкалы вопросов
Table 1. The results for measure of internal consistency of the scales, used to evaluate subjective wellbeing and socio-environmental mediating variables
Шкала Scale
Альфа Кронбаха Cronbach's alpha
Количество наблюдений*
Number of observations*
Диапазон значений шкалы Range
Среднее значение по шкале Mean
Среднеквадратичное отклонение Standard deviation
Статус благополучия и поведенческие установки | Subjective well-being indicators
Эмоциональная оценка актуальной ситуации в школе Emotional assessment of the current school situation
0,718
921
[4;28]
18,47
5,420
Список вопросов шкалы: 1. Мне совсем не нравится моя школа. 2. Мне особенно не хочется идти в школу последнее время. 3. В последнее время моё положение в классе гораздо хуже, чем обычно. 4. Учёба доставляет мне много неприятностей. Формулировки соответствуют негативному полюсу оценки (1 из 7). Questionnaire items: 1. I don't like my school at all. 2. I don't particularly feel like going to school lately. 3. Recently, my position in the class is much worse than usual. 4. Studying gives me a lot of trouble. The wording corresponds to the negative pole of the assessment (1 out of 7).
Продолжение таблицы 1 Continuation of the Table 1
Шкала Scale
Альфа Кронбаха Cronbach's alpha
Количество наблюдений*
Number of observations*
Диапазон значений шкалы Range
Среднее значение по шкале Mean
Среднеквадратичное отклонение Standard deviation
Суицидальные переживания Suicidal ideation
Переживания, связанные с будущим Anxiety about the future
Актуальный
уровень
субъективной
защищенности
Subjective
vulnerability
(confidence).
Current level
Установки употребления ПАВ Substance abuse risk
0,811
877
[6;42]
28,60
8,673
Список вопросов шкалы: 1. Случается, у меня, возникают мысли о самоубийстве или хочется поговорить об этом. 2. Я часто думаю, что будет, если я умру. 3. Всё, что я делаю, бесполезно и мало кому интересно. 4. Мне часто кажется, что жизнь проходит мимо меня. 5. Иногда я чувствую себя одиноким и лишним даже в кругу друзей. 6. Моя жизнь не приносит мне удовлетворения. Формулировки пунктов отражают максимальную выраженность болезненных переживаний и суицидальных установок (7 из 7). Questionnaire items: 1. It happens that I have thoughts of suicide or I want to talk about it. 2. I often think what will happen if I die. 3. Everything I do is useless and few people are interested. 4. It often seems to me that life is passing me by. 5. Sometimes I feel lonely and superfluous even among friends. 6. My life does not bring me satisfaction. The wording of the items reflect the maximum severity of painful experiences and suicidal attitudes (7 out of 7).
0,654
698
[3;21]
13,10
4,551
Список вопросов шкалы: 1. Я остро переживаю неопределённость и неясность жизни. 2. Я часто переживаю, что моё будущее неопределённо. 3. Моё будущее кажется мне безнадёжным и вызывает тревогу. Формулировки соответствуют негативному полюсу оценки (1 из 7).
Questionnaire items: 1. I am acutely experiencing the uncertainty and ambiguity of life. 2. I often worry that my future is uncertain. 3. My future seems hopeless and worrisome to me. The wording corresponds to the negative pole of the assessment (1 out of 7).
0,750
695
[6;42]
31,96
6,716
Список вопросов шкалы: 1. Я остро ощущаю свою беззащитность. 2. В трудных ситуациях человеку ни от кого и неоткуда ждать помощи. 3. Я часто обижаюсь на друзей и близких. 4. Когда я нахожусь в школе, мне многое угрожает. 5. Я постоянно на взводе, когда бываю в школе. 6. Меня часто обижают в школе. Формулировки соответствуют негативному полюсу оценки (1 из 7). Questionnaire items: 1. I acutely feel my defenselessness. 2. In difficult situations, a person has no one to ask for help from anyone. 3. I often take offense at friends and relatives. 4. When I am at school, many things threaten me. 5. I am constantly on edge when I am at school. 6. I am often bullied at school. The wording corresponds to the negative pole of the assessment (1 out of 7).
0,762
1086
[5;35]
25,36
7,067
Список вопросов шкалы: 1. Посидеть с друзьями приятнее, если есть пиво, вино или джин-тоник. 2. Я всегда найду где взять сигареты, если мне захочется покурить. 3. Кажется, вино слишком слабый напиток для меня. 4. Я хорошо разбираюсь в сортах сигарет. 5. Вред никотина и алкоголя сильно преувеличен. Формулировки соответствуют максимальной (7 из 7) выраженности установки. Questionnaire items: 1. It is more pleasant to sit with friends if there is beer, wine or gin and tonic. 2. I always will find where to get cigarettes if I feel like smoking. 3. Wine seems to be too weak a drink for me. 4. I am well versed in cigarette varieties. 5. The harm of nicotine and alcohol is greatly exaggerated. The formulations correspond to the maximum (7 out of 7) severity of the installation.
Социально-средовые модераторы | Socio-environmental mediating variables
Готовность к самозащите или мести Readiness for self-defence or revenge
0,745
1098
[4;28]
20,17
6,204
Список вопросов шкалы: 1. Среди учителей школы есть человек, которому я мечтаю отомстить за все мои обиды. 2. В школе есть человек, которому я хотела бы отомстить за свои обиды. 3. Кое-кому в моём классе я мечтаю отомстить за свои обиды. 4. В школе я часто прихожу в такую ярость, что мне хочется что-нибудь сломать или кого-нибудь избить. Формулировки соответствуют максимальной (7 из 7) выраженности установки.
Questionnaire items: 1. Among the teachers of the school there is a person whom I dream of taking revenge for all my grievances. 2. There is a person at school to whom I would like to take revenge for my grievances. 3. To someone in my class I dream of taking revenge for my grievances. 4. At school, I often get so angry that I want to break something or beat someone. The formulations correspond to the maximum (7 out of 7) severity of the installation.
Окончание таблицы 1 End of the Table 1
Шкала Scale
Альфа Кронбаха Cronbach's alpha
Количество наблюдений*
Number of observations*
Диапазон значений шкалы Range
Среднее значение по шкале Mean
Среднеквадратичное отклонение Standard deviation
Дружелюбие и поддержка в школьном окружении Environment friendliness and support
Криминальные установки среды Environmental delinquent tendencies
0,684
1096
[5;35]
25,86
6,404
Список вопросов шкалы: 1. Мои одноклассники достойны уважения и хорошего отношения. 2. В школе у меня много друзей. 3. В классе есть человек, которому я полностью доверяю. 4. В школе есть человек, который меня во всём и полностью понимает. 5. В нашем классе есть традиция после ссор и драк спокойно обсуждать их причины и мириться. Формулировки соответствуют позитивному полюсу оценки (7 из 7).
Questionnaire items: 1. My classmates deserve respect and good relations. 2. I have many friends at school. 3. There is a person in the class whom I completely trust. 4. There is a person at school who fully understands me in everything. 5. In our there is a tradition in the classroom after quarrels and fights to calmly discuss their reasons and put up. The wording corresponds to the positive pole of the assessment (7 out of 7).
0,676
1092
[4;28]
19,79
5,770
Список вопросов шкалы: 1. У меня есть одноклассники, которые не в ладах с законом. 2. Многие из моих одноклассников не считают преступлением кражу. 3. Полиции лучше не знать, что делается у нас в школе. 4. Насилие или унижение слабого — нормально для нашего класса. Формулировки соответствуют негативному полюсу групповой нормы (7 из 7).
Questionnaire items: 1. I have classmates who are in trouble with the law. 2. Many of my classmates do not consider stealing a crime. 3. It is better for the police not to know what is happening in our school. 4. Violence or humiliation of the weak is normal for our class. The formulations correspond to the negative pole of the group norm (7 out of 7).
Отношение учителей к ученикам Teachers' attitudes toward students
0,794
808
[2;14]
10,54
3,072
Список вопросов шкалы: 1. Большинство учителей относится к ученикам дружелюбно. 2. Трудно представить, чтобы в нашей школе учитель оскорбил или унизил ученика. Формулировки соответствуют позитивному полюсу оценки (7 из 7).
Questionnaire items: 1. Most teachers are friendly to students. 2. It is hard to imagine that in our school a teacher would insult or humiliate a student. The wording corresponds to the positive pole of the assessment (7 out of 7)
Учителя и Я Relationships with teachers
0,745
816
[5;35]
26,77
5,984
Список вопросов шкалы: 1. Учителя считают моих друзей хорошими людьми. 2. Учителя признают и уважают мои интересы и увлечения. 3. Учителя ко мне всегда относятся справедливо. 4. Учителя одобряют мои успехи и достижения. 5. Учителя уверены, что у меня хорошее будущее. Формулировки соответствуют позитивному полюсу оценки (7 из 7).
Questionnaire items: 1. Teachers consider my friends to be good people. 2. Teachers recognize and respect my interests and hobbies. 3. Teachers always treat me fairly. 4. Teachers approve of my successes and achievements. 5. The teachers are sure that I have a good future. The wording corresponds to the positive pole of the assessment (7 out of 7).
Учитель как объект идентичности и идентификации Teacher as a role model
0,670
864
[4;28]
19,55
5,815
Список вопросов шкалы: 1. Среди учителей много интересных людей. 2. Есть учитель, с которым я легко могу поделиться неприятностями. 3. Я хотел бы быть похожим на одного из учителей и поступать как он (она). 4. Есть учитель, с которым я могу обсудить свои планы на будущее. Формулировки соответствуют позитивному полюсу оценки (7 из 7).
Questionnaire items: 1. There are many interesting people among teachers. 2. There is a teacher with whom I can easily share my troubles. 3. I would like to be like one of the teachers and act like he (she). 4. There is a teacher with whom I can discuss my plans for the future. The wording corresponds to the positive pole of the assessment (7 out of 7).
* число респондентов, ответивших на все пункты шкалы.
* number of interviewees with complete answers on all items.
отражает возможность самостоятельного выхода за рамки отношений постоянной группы членства в поисках ресурсов (социальных, материальных и пр.), недоступных в пределах родного поселения. Группировка респондентов на основании удалённости от регионального центра производилась с учётом в большей мере смысловых, нежели пространственных характеристик. Так, нахождение поселения в пригородной зоне обеспечивает повседневную доступность для подростков социальной инфраструктуры регионального центра. Расстояние до 50 км выступает относительно слабым ограничением мобильности для сельских подростков, поскольку они часто без сопровождения взрослых перемещаются между достаточно удалёнными друг от друга населёнными пунктами. Тем не менее это создаёт препятствия для использования ими возможностей городской среды в повседневной жизни. Большие расстояния требуют большего горизонта планирования и существенно ограничивают возможности автономных перемещений подростков.
Для статистического анализа при проверке гипотез о наличии или отсутствии межгрупповых различий использовались непараметрические критерии для сравнения двух и трёх независимых выборок: критерии Манна-Уитни и Краскела-Уоллиса, соответственно. Непараметрические критерии были выбраны в силу того, что не все анализируемые наборы данных подчинялись
нормальному распределению. Критический уровень значимости при проверке статистических гипотез в данном исследовании принимался p=0,05. Для оценки надёжности шкал используемого оригинального опросника были проведены расчёты коэффициента альфа Кронбаха. Анализ производился с использованием программного пакета IBM SPSS Statistics 23.0.0.0 (США).
РЕЗУЛЬТАТЫ
Объём образовательного учреждения и социально-средовые модераторы благополучия. Сравнительный анализ в группах, дифференцированных по объёму образовательного учреждения, показал ряд статистически значимых различий, преимущественно в ряду социаль-но-средовых модераторов благополучия подростков. В табл. 2 отмечены показатели, продемонстрировавшие различия на уровне p <0,05. Результаты попарного межгруппового сравнения для показателей, продемонстрировавших наличие статистически значимых различий, приведены в примечаниях к табл. 2.
Из таблицы видно, что объём образовательного учреждения уместно рассматривать как фактор, задающий некоторые закономерности оценок подростками социально-психологических условий, способных влиять на их благополучие. Однако эти закономерности вряд ли могут
Таблица 2. Результаты сравнительного анализа для групп, дифференцированных по объёму образовательного учреждения
Table 2. Results of comparative analysis. Indicators of the subjective well-being and socio-environmental mediating variables in relation to the number of students in the school
Показатель Количество обучающихся в школе Number of students in the school Количество наблюдений Ме Квартили 1, 3 (Q1; Q3) Значение критерия Краскела-Уоллиса
Scale Number of Quartile Kruskal-Wallis
observations 1, 3 (Q1; Q3) test value
Статус благополучия | Subjective wellbeing indicators
Эмоциональная оценка актуальной ситуации в школе Emotional assessment of the current school situation
Суицидальные переживания Suicidal ideation
Переживания, связанные с будущим Anxiety about the future
Актуальный уровень
субъективной
защищенности*
Менее 100 чел. (1) | Less than 100 (1) 45 18 13,5; 24 Х2=1,706
От 100 до 225 чел. (2) | From 100 to 225 (2) 279 18 15; 22 (df=3, р=0,636)
От 226 до 500 чел. (3) | From 226 to 500 (3) 4 CD 19 15; 22
Более 550 чел. (4) | More than 550 (4) 157 19 15; 13
Менее 100 чел. | Less than 100 17 30 20,5; 33 Х2=2,559
От 100 до 225 чел. | From 100 to 225 248 30 23; 36 (df=3, р=0,465)
От 226 до 500 чел. | From 226 to 500 536 29 22; 35,75
Более 550 чел. | More than 550 76 29 24; 35,75
Менее 100 чел. | Less than 100 17 13 10; 14 Х2=5,755
От 100 до 225 чел. | From 100 to 225 250 14 11; 16 (df=3, р=0,124)
От 226 до 500 чел. | From 226 to 500 357 13 9; 16
Более 550 чел. | More than 550 74 12 9,75; 15
Менее 100 чел. | Less than 100 17 28 25,5; 34 Х2=22,782
От 100 до 225 чел. | From 100 to 225 243 33 28; 37 (df=3, р <0,001)
Экология человека - 447
Окончание таблицы 2 End of the Table 2
Показатель Scale Количество обучающихся в школе Number of students in the school Количество наблюдений Number of Ме Квартили 1, 3 (Q1; Q3) Quartile Значение критерия Краскела-Уоллиса Kruskal-Wallis
observations 1, 3 (Q1; Q3) test value
Subjective vulner- От 226 до 500 чел. | From 226 to 500 359 32 26; 37
ability (confidence). Current level* Более 550 чел. | More than 550 76 35 30,25; 38
Установки Менее 100 чел. | Less than 100 42 32,5 25,75; 35 X2=26,763
употребления ПАВ** Substance abuse От 100 до 225 чел. | From 100 to 225 270 26 20; 31 (df=3, p=0,004)
risk** От 226 до 500 чел. | From 226 to 500 621 26 20; 32
Более 550 чел. | More than 550 153 24 19; 29
Социально-средовые модераторы | Socio-environmental mediating variables
Готовность Менее 100 чел. | Less than 100 42 22,5 16; 26,25 X2=4,993
к самозащите или мести От 100 до 225 чел. | From 100 to 225 278 21,5 16; 25 (df=3, p=0,172)
Readiness for self- От 226 до 500 чел. | From 226 to 500 622 21 16; 25
defence or revenge Более 550 чел. | More than 550 156 22 16; 27
Дружелюбие и под- Менее 100 чел. | Less than 100 45 28 21; 31 X2=0,223
держка в школьном окружении От 100 до 225 чел. | From 100 to 225 275 26 22; 31 (df=3, р=0,974)
Environment От 226 до 500 чел. | From 226 to 500 620 27 22; 31
friendliness and support Более 550 чел. | More than 550 156 26 22; 30
Криминальные Менее 100 чел. | Less than 100 45 20 16; 26 X2=5,605
установки среды Environmental От 100 до 225 чел. | From 100 to 225 275 20 16; 24 (df=3, p=0,132)
delinquent От 226 до 500 чел. | From 226 to 500 618 20 16; 24
tendencies Более 550 чел. | More than 550 157 22 16; 26
Отношение учителей Менее 100 чел. | Less than 100 44 12 10; 14 X2=26,763
к ученикам*** Teachers' attitudes От 100 до 225 чел. | From 100 to 225 214 12 9; 14 (df=3, р <0,001)
toward students*** От 226 до 500 чел. | From 226 to 500 8 4 4 11 8; 13
Более 550 чел. | More than 550 123 12 9; 14
Учителя и Я Менее 100 чел. | Less than 100 31 28 23; 35 X2=2,618
Relationships with teachers От 100 до 225 чел. | From 100 to 225 214 28 23; 33 (df=3, р=0,454)
От 226 до 500 чел. | From 226 to 500 8 4 4 27 23; 31
Более 550 чел. | More than 550 123 27 23; 30
Учитель как объ- Менее 100 чел. | Less than 100 33 18 13; 23,5 X2=4,945
ект идентичности и идентификации От 100 до 225 чел. | From 100 to 225 213 21 16; 24 (df=3, р=0,176)
Teacher as a role model От 226 до 500 чел. | From 226 to 500 486 20 16; 24
Более 550 чел. | More than 550 132 20,5 17; 24
Примечание: р рассчитывался с помощью критерия Краскела-Уоллиса; в случае попарного сравнения применялся критерий Манна-Уитни; отмечены показатели, для которых выявлены статически значимые различия. Пары, продемонстрировавшие различия для уровня р <0,0083, скорректированного с учётом степеней свободы межгруппового сравнения: * р1-3=0,005 (U=10513,5), р2-3<0,001 (U=768,75), р3-4<0,001 (U=41248,5); ** р1-2<0,001 (U=3746), р1-3=0,001 (U=8911,5), р1-4<0,001 (U=1743), р3-4=0,005 (U=40496,5); *** р1-4=0,001 (U=325,5), р3-4=0,002 (U=10630,5).
Note: р-values were calculated using Kruskal-Wallis tests; Mann-Whitney tests we used for pairwise comparison between groups; Statistically significant results are marked. Significance level was changed to 0.0083 to control for multiple comparisons: * р1-3=0.005 (U=10513.5), р2-3<0.001 (U=768.75), р3-4<0.001 (U=41248.5); ** р1-2<0.001 (U=3746), р1-3=0.001 (U=8911.5), р1-4<0.001 (U=1743), р3-4=0.005 (U=40496.5); *** р1-4=0.001 (U=325,5), р3-4=0,002 (U=10630,5).
быть описаны как линейная функция. Так, учащиеся малых образовательных учреждений по какой-то причине оказываются более уязвимы в плане приверженности положительному отношению к употреблению ПАВ, а ученики, которые обучаются в небольших по объёму образовательных учреждениях (один класс в параллели), оценивают свою защищенность в школе ниже. В то же время оценка подростками дружелюбности учителей существенно варьирует в группах сравнения, однако и здесь функция оказывается нелинейной. Наименее дружелюбными воспринимают школьники учителей в учреждениях, объём которых оказывается в диапазоне от 226 до 550 учащихся, в то время как в более крупных (более двух классов в параллели) и менее крупных (менее одного полнобъёмного класса в параллелях) восприятие педагогов имеет более положительный оттенок.
Удалённость от городской инфраструктуры как фактор, влияющий на благополучие подростков. Удалённость поселения от административного центра обусловливает различия как в оценках благополучия, так и в оценках его социально-средовых модераторов (табл. 3).
Как видно из табл. 3, удалённость населённого пункта от регионального центра способна обусловить варьирование показателей благополучия и определить своеобразие механизмов его социально-средового опосредования. Самыми уязвимыми оказываются, по-видимому, подростки, проживающие на удалении достаточно значительном от регионального центра. В таком случае оно выступает значимым препятствием для их индивидуальной мобильности, однако конкретное сообщество не является полностью автономным. Некоторые учителя, проживая в городе, приезжают на работу в село, родители учеников,
Таблица 3. Результаты сравнительного анализа для групп, дифференцированных по объёму удалённости населённого пункта от регионального центра
Table 3. Results of comparative analysis. Indicators of the subjective well-being and socio-environmental mediating variables in relation to the distance of the settlements from major cities
Показатель Scale Удалённость от регионального центра Distance from large cities and regional centers Количество наблюдений Number of Ме Квартили 1, 3 (Q1; Q3) Quartile Значение критерия Краскела-Уоллиса Kruskal-Wallis
observations 1, 3 (Q1; Q3) test value
Статус благополучия | Subjective wellbeing indicators
Эмоциональная оценка актуальной ситуации в школе Emotional assessment of the current school situation Город или пригородная зона (1) Major cities or suburban areas (1) Менее 50 км (2) | Less than 50 km (2) 50-150 км (3) | 50-150 km (3) 150-300 км (4) | 150-300 km (4) 75 492 149 95 20 18 18 15 17; 23 14; 21,75 15; 22 12; 17 X2=108,203 (число степеней свободы df=4, р <0,001)
Более 300 км (5) | More than 300 km (5) 110 23 19,75; 26
Статистически значимые попарные сравнения: | Statistically significant differences: p1-2<0,001 (U=15394), p1-4<0,001 (U=1467,5), p1-5=0,001 (U=2945,5), p2-4<0,001 (U=15644,5), p2-5<0,001 (U=14333), p3-4<0,001 (U=4564,5), p3-5<0,001 (U=4753), p4-5<0,001 (U=1537)
Суицидальные переживания Suicidal ideation Город или пригородная зона Major cities or suburban areas Менее 50 км | Less than 50 km 105 543 30 29 24; 36 23; 35 X2=46,587 (число степеней свободы df=4, р <0,001)
50-150 км | 50-150 km 55 25 20; 32
150-300 км | 150-300 km 69 25 17,5; 30,5
Более 300 км | More than 300 km 105 35 28; 38
Статистически значимые попарные сравнения: | Statistically significant differences: p1-4<0,001 (U=2373,5), p2-4<0,001 (U=13678,5), p2-5<0,001 (U=20104,5), p3-5<0,001 (U=1673,5), p4-5<0,001 (U=1654,5)
Переживания, связанные с будущим Anxiety about the future Город или пригородная зона Major cities or suburban areas Менее 50 км | Less than 50 km 74 397 12 13 9,75; 15 10; 16 X2=31,822 (число степеней свободы df=4, р <0,001)
50-150 км | 50-150 km 56 12 8; 15
150-300 км | 150-300 km 68 12 8; 15
Более 300 км | More than 300 km 103 14 13; 18
Экология человека - 449
Продолжение таблицы 3 Continuation of the Table 3
Показатель Scale Удалённость от регионального центра Distance from large cities and regional centers Количество наблюдений Number of Ме Квартили 1, 3 (Q1; Q3) Quartile Значение критерия Краскела-Уоллиса Kruskal-Wallis
observations 1, 3 (Q1; Q3) test value
Статистически значимые попарные сравнения: | Statistically significant differences: р1-5<0,001 (U=2331,5), р2-5<0,001 (U=15837), р3-5=0,001 (U=1963,5), р4-5<0,001 (U=2025,5)
Актуальный уровень субъективной защищенности
Subjective vulnerability (confidence). Current level
Город или пригородная зона Major cities or suburban areas
76
35
30,25; 38
Менее 50 км | Less than 50 km 391 32 27; 36
50-150 км | 50-150 km 56 31 24,25; 36
150-300 км | 150-300 km 67 29 24; 33
Более 300 км | More than 300 km 105 36 32; 40
X2=56,776 (число степеней свободы df=4, р <0,001)
Статистически значимые попарные сравнения: | Statistically significant differences: р1-2=0,001 (U=11398), р1-3=0,004 (U=1495,5), р1-4<0,001 (U=1163), р2-4<0,001 (U=9537), р2-5<0,001 (U=13999,5), р3-5<0,001 (U=1820), р4-5<0,001 (U=1498,5)
Установки Город или пригородная зона 104 28 23; 33 Х2=45,881 (число
употребления ПАВ Major cities or suburban areas степеней свободы
Substance abuse risk Менее 50 км | Less than 50 km 631 26 20; 31 df=4, р <0,001)
50-150 км | 50-150 km 151 27 20; 34
150-300 км | 150-300 km 92 23 18,25; 29
Более 300 км | More than 300 km 108 30 26; 34
Статистически значимые попарные сравнения: | Statistically significant differences:
р1-2=0,003 (U=26770,5), р1-4<0,001 (U=3241), р2-5<0,001 (U=22784,5), р3-4=0,003 (U=5394),
р4-5<0,001 (U=2659)
Социально-средовые модераторы | Socio-environmental mediating variables
Готовность к самоза- Город или пригородная зона 106 24 20; 27 Х2=35,418 (число
щите или мести Major cities or suburban areas степеней свободы
Readiness for self-defence or revenge Менее 50 км | Less than 50 km 644 21 16; 25 df=4, р <0,001)
50-150 км | 50-150 km 150 21 16; 25
150-300 км | 150-300 km 90 18 13,75; 22
Более 300 км | More than 300 km 108 23 19; 26,75
Статистически значимые попарные сравнения: | Statistically significant differences:
р1-2<0,001 (U=25892), р1-3<0,001 (U=5908,5), р1 -4<0,001 (U=2680), р2-4=0,004 (U=23567,5),
р4-5<0,001 (U=3147)
Дружелюбие и под- Город или пригородная зона 104 28,5 25; 31 Х2=80,203 (число
держка в школьном Major cities or suburban areas степеней свободы
окружении Environment Менее 50 км | Less than 50 km 636 26 21; 30 df=4, р <0,001)
friendliness and support 50-150 км | 50-150 km 154 27 20; 31
150-300 км | 150-300 km 95 24 20; 28
Более 300 км | More than 300 km 107 31 27; 34
Статистически значимые попарные сравнения: | Statistically significant differences: р1-2<0,001 (U=26023,5), р1-4<0,001 (U=2906,5), р1-5=0,001 (U=3965,5), р2-4=0,001 (U=24662), р2-5<0,001 (U=18632,5), р3-5<0,001 (U=5013,5), р4-5<0,001 (U=1827)
Окончание таблицы 3 End of the Table 3
Показатель Scale Удалённость от регионального центра Distance from large cities and regional centers Количество наблюдений Number of Ме Квартили 1, 3 (Q1; Q3) Quartile Значение критерия Краскела-Уоллиса Kruskal-Wallis
observations 1, 3 (Q1; Q3) test value
Криминальные Город или пригородная зона 103 24 19; 27 X2=83,058 (число
установки среды Major cities or suburban areas степеней свободы
Environmental delinquent tendencies Менее 50 км | Less than 50 km 642 19 15,75; 24 df=4, р <0,001)
50-150 км | 50-150 km 150 20 15,75; 24
150-300 км | 150-300 km 93 18 14,5; 21,5
Более 300 км | More than 300 km 104 24 21; 27
Статистически значимые попарные сравнения: | Statistically significant differences:
р1-2<0,001 (U=26023,5), р1-4<0,001 (U=2906,5), р1-5=0,001 (U=3965,5), р2-4=0,001 (U=24662),
p2—5<0,001 (U=18632,5), р3-5<0,001 (U=5013,5), р4-5<0,001 (U=1827)
Отношение учителей Город или пригородная зона 109 12 10; 14 X2=58,815 (число
к ученикам Major cities or suburban areas степеней свободы
Teachers' attitudes toward students Менее 50 км | Less than 50 km 651 11 8; 13 df=4, р <0,001)
50-150 км | 50-150 km 154 12 10; 14
150-300 км | 150-300 km 101 9 7; 11
Более 300 км | More than 300 km 112 12 10; 14
Статистически значимые попарные сравнения: | Statistically significant differences:
р1-2<0,001 (U=27185), р1-4<0,001 (U=2909,5), р2-3<0,001 (U=41066), р2-4<0,001 (U=25365),
р2-5<0,001 (U=28427), р3-4<0,001 (U=4549,5), р4-5<0,001 (U=3066)
Учителя и Я Город или пригородная зона 84 28,5 24; 31 X2=12,324 (число
Relationships Major cities or suburban areas степеней свободы
with teachers Менее 50 км | Less than 50 km 468 27 23; 32 df=4, р=0,015)
50-150 км | 50-150 km 112 27 23; 32
150-300 км | 150-300 km 54 24,5 21; 29
Более 300 км | More than 300 km 98 29 24; 32
Статистически значимые попарные сравнения: | Statistically significant differences:
р1-4=0,001 (U=1586,5), p4-5=0,001 (U=1762,5)
Учитель как объект Город или пригородная зона 92 20 16,25; 24 X2=26,691 (число
идентичности Major cities or suburban areas степеней свободы
и идентификации Teacher Менее 50 км | Less than 50 km 497 20 16; 24 df=4, р <0,001)
as a role model 50-150 км | 50-150 km 118 19,5 16; 23
150-300 км | 150-300 km 64 18 11; 22
Более 300 км | More than 300 km 93 22 19; 25
Статистически значимые попарные сравнения: | Statistically significant differences:
р1-4=0,003 (U=2111,5), р2-4=0,002 (U=12063,5), р2-5<0,001 (U=17692), р3-5=0,001 (U=4073),
р4-5<0,001 (U=1619,5)
Примечание: р рассчитывался с помощью критерия Краскела-Уоллиса; в случае попарного сравнения применялся критерий Манна-Уитни. Для попарного сравнения обозначены только пары, уровень статистической значимости для которых ниже скорректированного уровня р <0,005.
Note: р-values were calculated using Kruskal-Wallis tests; Mann-Whitney tests were used for pairwise comparisons between groups; Statistically significant results are marked. Significance level was changed to <0.005 to control for multiple comparisons.
напротив, на работу уезжают в город. А сами подростки, не имея возможности регулярного доступа к образовательной и культурно-развлекательной инфраструктуре города, но эпизодически выезжая в город, могут сравнивать качество условий проживания в городе и в своём посёлке далеко не в пользу последнего. Таким образом, промежуточная удалённость поселения от регионального центра становится условием, создающим предпосылки для более негативных оценок достигаемого благополучия.
В отличие от них, подростки, являющиеся членами относительно закрытых сообществ, находящихся на значительном удалении от ближайших центров скопления интеллектуального и экономического потенциала, чувствуют себя более благополучно, нежели те подростки,
для которых возможности межпоселенной мобильности отчасти сохранены, или сверстники из малых городов и поселений, прилегающих к региональным центрам. Замкнутость сообщества в этом контексте может выступать в качестве фактора, стабилизирующего оценку социального благополучия представителями молодого населения отдалённых регионов и арктических зон Западной Сибири, по крайней мере, на определённом этапе их социально-личностного становления.
Трансширотные различия социально-средовых модераторов благополучия. Значимые различия признаков благополучия, проблемных установок и оценок их вероятных средовых предпосылок имеют место и при сравнении оценок субъективного благополучия
Таблица 4. Результаты сравнительного анализа показателей субъективного благополучия и социально-средовых модераторов в зависимости от локации населённого пункта относительно Арктической зоны Российской Федерации
Table 4. Results of comparative analysis. Indicators of the subjective well-being and socio-environmental mediating variables in relation to location of the settlements in or outside of the Arctic zone
Заполярье Arctic zone Поселения Томской области Settlements of the Tomsk region U Манна-Уитни, достигнутый
Показатель Scale количество наблюдений number of observations Me (Q1; Q3) количество наблюдений number of observations Me (Q1; Q3) уровень значимости Mann-Whitney test value
Статус благополучия | Subjective well-being indicators
Эмоциональная оценка актуальной ситуации в школе Emotional assessment of the current school situation
Суицидальные переживания Suicidal ideation
Переживания, связанные с будущим Anxiety to the future
Актуальный уровень субъективной защищенности
Subjective vulnerability (confidence). Current level
Установки употребления ПАВ Substance abuse risk
153
148
146
148
149
22 (19; 25)
33 (27; 38)
14 (12; 17)
36
(31,25; 39)
30 (25; 34)
768
729
552
547
937
18 (14; 22)
28 (22; 35)
13 (9; 16)
31 (27; 36)
26 (20; 31)
Социально-средовые модераторы | Socio-environmental mediating variables
Готовность к самозащите или мести Readiness for self-defence or revenge
Дружелюбие и поддержка в школьном окружении
Environment friendliness and support
Криминальные установки среды Environmental delinquent tendencies
Отношение учителей к ученикам Teachers' attitude toward students
Учитель как объект идентичности и идентификации Teacher as a role model
149
150
146 155 132
23 (19; 27)
30
(27; 33,25)
23,5 (20; 27)
12 (10; 13)
22 (18; 25)
949 946
946 972 732
21 (16; 25)
26 (21; 30)
19 (16; 24)
11 (8; 13)
20 (16;
23б75)
U=35298 (р <0,001)
U=39438,5 (р <0,001)
U=32980 (р=0,001)
U=27851 (р <0,001)
U=51556,5 (р <0,001)
U=57539,5 (р <0,001)
U=45884,5 (р <0,001)
U=43766 (р <0,001)
U=63215 (р=0,001)
U=38683 (р <0,001)
и социально-средовых модераторов в трансширотной перспективе. Данные сравнительного анализа приведены в табл. 4.
Из табл. 4 видна разнонаправленность различий в сегменте оценок благополучия и их социально-средовых модераторов. Так, в «северной» группе сравнения показатели, характеризующие оценку дружелюбности школьной среды (как в контексте отношений между сверстниками, так и в отношении учителей к ученикам), вовлечённости учеников в повседневную школьную жизнь, оценки доступности персонифицированной поддержки со стороны учителей, привлекательности образа учителя как объекта идентичности, существенно выше, чем в «сибирской» группе. Одновременно с этим в «северной» группе подростков оказывается более напряжённой компонента переживаний, связанных с оценкой индивидуального статуса благополучия, а также выраженность проблемных поведенческих установок, влияющих на качество жизни в отдалённой перспективе.
ОБСУЖДЕНИЕ
Представленные данные подтверждают наше предположение о различиях показателей субъективного благополучия, поведенческих установок их субъективных оценок школьной среды у подростков 12-18 лет в группах сравнения. Наши результаты уточняют представления о том, под давлением каких именно средовых факторов формируются различия ценностных установок подростков, проживающих в поселениях различного типа [13]. Социально-средовыми модераторами влияния на благополучие таких факторов, как объём поселения (характеристика, соотносимая с объёмом образовательного учреждения), его удалённость от регионального центра социального, образовательного и культурного потенциала, его положение в неблагоприятной для здоровья человека климатогеографической зоне могут являться такие социально-психологические характеристики образовательной среды, как дружелюбие в среде сверстников, поддержка, оказываемая со стороны учителя, позитивная, привлекательная для подростков событийность школьной жизни. Это дополняет отечественные данные о влиянии на благополучие подростков безопасности образовательной среды, социальной ситуации развития и социально-экологических факторов иного рода [2, 18, 21, 22].
Наши результаты дополняют модель системной социально-экологической оценки качества жизни, предложенную Я.А. Лещенко, что может иметь практическую ценность [23]. Так, различия между показателями субъективного благополучия подростков, обучающихся в различных по объёму школах, их оценками дружелюбия школьной среды, выраженностью установок проблемного поведения могут учитываться в контексте мониторинга качества жизни подростковых и молодёжных субпопуляций территорий со слабой или неоднородной социальной инфраструктурой.
С другой стороны, обнаруженная нами склонность подростков, обучающихся в малокомплектных (в нашем дизайне — это группа, обучающаяся в школах, численностью менее 100 чел.), более низко оценивать свою защищённость и демонстрировать более выраженную склонность к употреблению ПАВ уточняет и, в определённой степени, ставит под вопрос замечания Бго^епЬгеппег о тенденции к большей устойчивости и большему благополучию социальных экосистем, в которых достигается более плотная сеть отношений между социальными общностями микро- и мезоуровня [6]. По всей видимости, далеко не всегда замыкание деятельностного пространства подобных социальных общностей обеспечивает более благоприятные условия для развития и социализации входящих в эти общности субъектов [7]. Более высокая выраженность установок ПАВ в малочисленных школах также может быть обусловлена влиянием социальных норм, более устойчивых в относительно закрытых малых группах. Эти установки, в свою очередь, способны оказывать влияние на благополучие подростков в отдалённой перспективе. В то же время данные о различии выраженности установок проблемного поведения при сравнении групп, выравненных по локации в отношении Арктической зоны РФ соотносимы с ранее обнаруженными поведенческими предпосылками снижения показателей психического здоровья населения северных территорий [24].
Тем не менее при интерпретации обнаруженных различий следует учитывать, что на их природу может оказывать влияние достаточно широкий круг факторов, вклад которых в рамках нашего дизайна не может найти надёжную экспликацию. Так, например, «северная» группа сравнения вряд ли может рассматриваться как медианная популяция Арктической зоны. Во-первых, она представлена подростками, существенно различающимися по условиям обучения, и неоднородна по этнокультурному составу. Так, 43 респондента, составивших «северную» группу, обучаются в условиях гимназии малого моногорода, заявляющей приверженность к инновационным подходам в обучении, в частности — высокую степень индивидуализации. Эта группа представлена в основном подростками, составляющими некоренное население, преимущественно русской национальности. Их семьи характеризуются достаточно высоким социально-экономическим статусом. В свою очередь, остальные 112 подростков, представляющих популяцию удалённого изолированного посёлка, относятся к коренному населению (ненцы). Подавляющее большинство этой группы — семьи тундровиков-оленеводов, они обучаются в поселковой школе в условиях интернатного проживания. В то же время в период обследования и в предшествующей ретроспективе школа-интернат проявляла крайне интенсивную активность в плане привлечения (для решения образовательных и воспитательных задач) дополнительных социальных и культурных ресурсов вплоть до поддержания регулярных социальных, культурных,
исследовательских контактов с представителями научных учреждений и учреждений высшего профессионального образования, в том числе и международного уровня. Таким образом, в каждой из подгрупп, составляющих «северную» группу сравнения, создавались и предпосылки для более высокой оценки привлекательности школьной среды, и предпосылки для формирования более благоприятных оценок уровня благополучия.
Вполне возможно, что именно влиянием этих факторов, характерных для «северной» группы, обусловлена большая привлекательность и более высокие оценки дружелюбия школьной среды. В то же время, в силу действия каких-то скрытых факторов, эти социально-средовые предпосылки не могут нивелировать более низкие показатели, характеризующие субъективное самоощущение подростков Заполярья. Так, при более высоком среднем ранге оценки субъективной защищённости, эмоциональной оценки актуальной ситуации в школе и оценки дружелюбности учителей в этой группе остаётся более выраженными суицидальные переживания и готовность к самозащите и мести.
Таким образом, более детальная оценка вклада со-циально-средовых, инфраструктурных и социально-географических факторов в формирование тенденций благополучия подростков требует значительного расширения «северной» группы сравнения за счёт увеличения общего объёма выборки и формирования подгрупп сравнения респондентов, проживающих и обучающихся в условиях, сходных с «сибирской» группой и дифференцируемых по этнокультурным признакам. Это позволило бы в перспективе более точно оценить вклад в благополучие подростков со стороны социально-географических и социокультурных факторов, при первичном приближении оказавшихся латентными.
Аналогичные ограничения касаются и результатов сравнения по представленным инфраструктурным характеристикам. Так, например, при равной удалённости от административного центра обследованные школы характеризуются принципиально различной степенью сетевой интеграции с культурно-образовательной инфраструктурой областного центра и прилегающих поселений; различаются по уровню поддержки (в том числе и экономической), обеспечиваемой органами муниципального самоуправления и организациями, ведущими хозяйственную деятельность на территории сельского поселения. Эти обстоятельства расширяют пространство социализации подростков и, по всей видимости, также влияют на тенденции социально-экологического баланса. При этом разрешение вопроса о степени и качестве интеграции школы в сетевое образовательное и культурное пространство во многом определяется не столько инфраструктурными факторами, сколько сложившимися организационно-психологическими условиями в пределах конкретного педагогического коллектива, исторически сложившимися нормами взаимодействия школы с другими участниками социальной жизни — от локального до федерального масштаба [25].
Учёт вклада факторов, подобных перечисленным выше, требует выработки дополнительных переменных и соответствующего преобразования аналитического дизайна. Эти задачи составляют перспективу представленного исследования. В исследовательском отношении это даёт основание для разработки методологических дизайнов, соотносимых с международными практиками исследования качества жизни, благополучия, здоровья и идентичности подростков и молодых людей, проживающих в поселениях различного типа.
Следует учитывать также, что наш анализ осуществлялся на данных опроса подростков, чей возраст варьировал в достаточно широком диапазоне. Размах по отношению к среднему (14,4 года) составил 6 лет. Между тем, и поведенческие стратегии, позволяющие подросткам адаптироваться в социуме, достигая субъективно приемлемого уровня благополучия, и установки проблемного поведения, способные влиять на благополучие подростков в отдалённой перспективе, претерпевают существенную функциональную перестройку от среднего к старшему подростковому возрасту [1]. Не исключено, что стратификация групп сравнения по возрасту позволила бы уточнить полученные результаты. Анализ возрастоспецифиче-ских различий в оценках благополучия, социальной среды и поведенческих установках подростков также составляет перспективу нашей работы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Обнаруженные различия субъективных оценок благополучия подростков, связанные с географическими и инфраструктурными характеристиками поселений, представляют теоретический интерес как вклад в развитие представлений о механизмах достижения социально-экологического баланса благополучия в сельских и малых городских субпопуляциях. Показатели проблемного поведения подростков и субъективная оценка ими своей защищённости, благополучия в актуальный момент и в перспективе будущего, по всей видимости, следует рассматривать как динамические маркеры смещения социально-экологического баланса в ту или иную сторону. В свою очередь, поддержка в школьном окружении, спектр поддерживаемых социальных норм и эталонов способны, по всей видимости, сместить этот баланс.
Практическая ценность полученных результатов заключается в возможности определения мишеней психологического, социального, организационного-административного воздействия, необходимого для повышения показателей благополучия, безопасности и качества жизни подрастающего поколения в регионах со слабой социальной инфраструктурой.
ДОПОЛНИТЕЛЬНО
Благодарности. Авторы признательны О.В. Фёдоровой и Т.Е. Пыжик (директорам МБОУ «Лучановская СОШ» и «Богашёвская
СОШ») за инициацию идеи исследования, организационную и консультативную помощь на начальных этапах его реализации, Е.Г. Арышевой, Ю.И. Унжаковой, С.Б. Лещинской, К.В. Истомину, Д.М. Кузьминой и В.Д. Бодуру за помощь в проведении опроса, кодировании и систематизации эмпирических данных. Авторы благодарны также партнерам Сибирской сети экологических изменений SECNet за организационную и деятельностную поддержку в проведении опроса респондентов, проживающих на труднодоступных территорий Сибири. Вклад авторов. Все авторы внесли существенный вклад в разработку концепции, проведение исследования и подготовку статьи, прочли и одобрили финальную версию перед публикацией. Г.С. Чемерской — подготовка первичной матрицы данных, опе-рационализация дифференцирующих переменных, формулировка и проверка статистических гипотез; подготовка и первичная интерпретация табличного материала; основной текст разделов «Материал и методы» и «Результаты»; редактирование первичного текста статьи; С.В. Тюлюпо — разработка идеи опросника, подготовка и первичная систематизация данных, операционали-зация переменных, эксплицирующих поведенческие установки, оценку благополучия и характеристики школьной среды; сбор и анализ литературных источников, написание первичного текста (введение, обсуждение, заключение); Б.А. Дашиева — подготовка и первичная систематизация данных, операционализа-ция переменных, эксплицирующих поведенческие установки, оценку благополучия и характеристики школьной среды; сбор и анализ литературных источников, написание первичного текста (введение, обсуждение).
Источник финансирования. Исследование выполнено при поддержке Программы развития Томского государственного университета («Приоритет-2030»), проекта № НУ 2.2.2.22 ОНГ и частично выполнено с использованием возможностей Уникальной научной установки «Система экспериментальных баз, расположенных вдоль широтного градиента» ТГУ при финансовой поддержке Минобрнауки России (РФ-2296.61321Х0043, договор № 075-722 15-2021-672).
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.
Этический комитет. Опрос проводился на основании добровольного информированного согласия подростков и их легитимных представителей. Протокол исследования одобрен этическим комитетом факультета Психологии ТГУ.
ADDITIONAL INFORMATION
Acknowledgments. We thank O.V. Fedorova and T.E. Pyzhik (directors of the MBOU "Luchanovskaya secondary school" and "Bogashevskaya secondary school") for the research idea, organizational and advisory assistance at the initial stages of the study, E.G. Arysheva, Yu.I. Unzhakova, S.B. Leshchinskaya, K.V. Istomin, D.M. Kuzmina, and V.D. Bodur for their assistance in conducting the survey, coding and systematizing the empirical data. The authors also thank the partners of the Siberian Network for Environmental Change SECNet for organizational and operational support in conducting a survey of respondents living in remote areas of Siberia. Author contribution. All authors made a significant contribution to the development of the concept, research and preparation of the article, read and approved the final version before publication. G.S. Chemerskoy — preparation of the primary data matrix, operationalization of differentiating variables, formulation and testing of statistical hypotheses; preparation and primary interpretation of tabular material; the main text of the sections "Material and methods" and "Results"; editing the primary text of the article; S.V. Tyulyupo — development of the idea of a questionnaire, preparation and primary systematization of data, operationalization of variables explicating behavioral attitudes, assessment of well-being and characteristics of the school environment; collection and analysis of literary sources, writing the primary text (introduction, discussion, conclusion); B.A. Dashieva — preparation and primary systematization of data, operationalization of variables explicating behavioral attitudes, assessment of well-being and characteristics of the school environment; collection and analysis of literary sources, writing the primary text (introduction, discussion). Funding source. The study was supported by the Tomsk State University Development Programme ("Priority-2030"), the project №RD 2.2.2.22 RG and partly carried out using the capabilities of the Unique Research Installation "System of experimental bases located along the latitudinal gradient" TSU with financial support from the Ministry of Education and Science of Russia (RF-2296.61321X0043, agreement no. 075-722 15-2021-672).
Competing interests. The authors declare that they have no competing interests.
Ethics approval. The survey was conducted on the basis of the voluntary informed consent of adolescents and their legal representatives. The study protocol was approved by the ethics committee of the TSU Faculty of Psychology.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Буторина Н.Е., Буторин Г.Г. Донозологический этап наркологического поведения в детско-подростковом возрасте // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. 2009. № 2. C. 32-34.
2. Masten A.S. Global Perspectives on Resilience in Children and Youth // Child Development. 2014. Vol. 85, N 1. P. 6-20.
doi: 10.1111/cdev.12205
3. Ungar M. Community resilience for youth and families: Facilitative physical and social capital in contexts of adversity // Children and Youth Services Review. 2011. Vol. 33, N 9. P. 1742-1748. doi: 10.1016/j.childyouth.201 1.04.027
4. Баранов А.А., Намазова-Баранова Л.С., Альбицкий В.Ю., и др. Состояние и проблемы здоровья подростков в России // Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2014. Т. 22, № 6. C. 10-14.
5. Макушкин Е.В., Чибисова И.А. Дети и подростки в ситуациях социального дистресса // Журнал неврологии и психиатрии. им. С.С. Корсакова. 2017. № 11. C. 3-12.
doi: 10.17116/jnevro20171 171 123-12
6. Bronfenbrenner U. The ecology of human development: experiments by nature and design. Cambridge, Massachusetts : Harvard University Press, 1979. 330 p.
7. Hong S., Hardi F., Maguire-Jack K. The moderating roLe of neighborhood social cohesion on the relationship between early mother-child attachment security and adolescent social skills: Brief report // Journal of Social and Personal Relationships. 2023. Vol. 40, N 1. P. 277-287. doi: 10.1 177/02654075221 1 18096
8. Балацкий Е.В. Факторы удовлетворенности жизнью: измерение и интегральные показатели // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2005. № 4. C. 42-52. Режим доступа: https://eLibrary.ru/item. asp?id=17941717 Дата обращения: 10.02.2023.
9. Зараковский Г.М., Кулайкин В.И. Объективные и субъективные психологические составляющие качества жизни населения России // Человеческий фактор: проблемы психологии и эргономики. 2007. № 3. С. 43-49.
10. Социальное положение и уровень жизни населения России. 2017. Москва : Росстат, 2017. 332 с.
11. Толстов В.Г. Основные тенденции взаимодействия в экосистеме «ребенок — среда обитания» в Республике Коми // Экология Человека. 2005. № 1. C. 41-45.
12. Дьякович М.П. Субъективное благополучие, здоровье и связанное с ним качество жизни подростков-ненцев, проживающих в Ямало-Ненецком автономном округе // Экология Человека. 2022. T. 29, № 9. C. 631-641.
doi: 10.17816/humeco107427
13. Черникова Е.Г., Пташко Т.Г., Перебейнос А.Е., Сиврикова Н.В. Личностные ценности подростков малого и большого городов и риски в процессе их формирования // Science for Education Today. 2019. Т. 9, № 2. C. 215-233.
doi: 10.15293/2658-6762.1902.15
14. Тегалева Т.Д., Рыжкова И.В., Петошина С.И. Психосоциальное благополучие школьников Баренцева Евро-Арктического региона (анализ результатов международного научно-исследовательского проекта «Дети Арктики в сети: внедрение модели электронного здоровья школьников в Баренцевом регионе»). В: отв. ред. Чигишева О.П. Грантовая научно-исследовательская и научно-образовательная деятельность: цели, технологии, результаты. Т. 3. Ростов-на-Дону: ООО Международный исследовательский центр «Научное сотрудничество» (Ростов-на-Дону), 2016. C. 83-110.
15. SohLman E., Kostenius C., Johansen O.M., et aL., editors. ArctiChiLdrenlnNet. Empowering School eHeaLth Model in the Barents Region. [Internet]. Rovaniemi : Lapland University of Applied Sciences, 2015 [cited 2023 Feb 15]. Available from:
REFERENCES
1. Butorina NE, Butorin GG. Pre-nosoLogicaL stage of addictive behavior in chiLdhood-adoLescence. Siberian Herald of Psychiatry and Addiction Psychiatry. 2009;(2):32-34.
2. Masten AS. GLobaL Perspectives on ResiLience in ChiLdren and Youth. Child Development. 2014;85(1):6-20.
doi: 10.1111/cdev.12205
3. Ungar M. Community resiLience for youth and famiLies: FaciLitative physicaL and sociaL capitaL in contexts of adversity. Children and Youth Services Review. 2011;33(9):1742-1748.
doi: 10.1016/j.chiLdyouth.201 1.04.027
4. Baranov AA, Namazova-Baranova LS, ALbitskii VYu, et aL. The condition and probLems of adoLescents' heaLth in Russia.
https://www.theseus.fi/bitstream/handLe/1 0024/87759/ ArctiChiLdren%20B%202%202015%20v2.pdf?sequence=4
16. Farrugia D., Smyth J., Harrison T. RuraL young peopLe in Late modernity: PLace, gLobaLisation and the spatiaL contours of identity // Current SocioLogy. 2014. VoL. 62, N 7. P. 1036-1054. doi: 10.1 177/001 13921 14538959
17. John-AkinoLa Y.O., Gabhainn S.N. Socio-ecoLogicaL schooL environments and chiLdren's heaLth and weLLbeing outcomes // HeaLth Education. 2015. VoL. 115, N 3-4. P. 420-434.
doi: 10.1108/HE-03-2014-0041
18. Умняшова И.Б. Анализ подходов к оценке психологического благополучия школьников // Вестник практической психологии образования. 2019. Т. 16, № 3. C. 94-105.
doi: 10.17759/bppe.2019160306
19. Тюлюпо С.В., Дашиева Б.А. Проблемы популяционной оценки риска правонарушений среди учащихся общеобразовательных школ // Научно-педагогическое обозрение. 2019. № 5. C. 189-200. doi: 10.23951/2307-6127-2019-5-189-200
20. lacobucci D., Duhachek A. Advancing ALpha: Measuring ReLiabiLity with Confidence // JournaL of Consumer PsychoLogy. 2003. VoL. 13, № 4. P. 478-487 [cited 2023 Feb 15]. AvaiLabLe from: https://www.jstor.org/stabLe/1480245
21. Баева И.А. Психологическая безопасность образовательной среды как ресурс психического здоровья субъектов образования // Психологическая наука и образование. 2012. Т. 17, № 4. C. 11-17.
22. Theron L., Cameron C.A., Didkowsky N., et aL. А «Day in the Lives» of Four ResiLient Youths: CuLturaL Roots of ResiLience // Youth & Society. 2011. VoL. 43. № 3. P. 799-818.
doi: 10.1177/0044118X11402853
23. Лещенко Я.А. Социально-экологические основы системного исследования качества жизни населения города // Экология Человека. 2011. № 10. C. 42-47.
24. Чащин В.П., Ковшов А.А., Гудков А.Б., Моргунов Б.А. Социально-экономические и поведенческие факторы риска нарушений здоровья среди коренного населения Крайнего Севера // Экология Человека. 2016. Т. 23, № 6. C. 3-8.
doi: 10.33396/1728-0869-2016-6-3-8
25. Лебедева И.В., Арифулина Р.У. Научно-методическое сопровождение процесса создания инновационной среды школы // Современные Наукоемкие Технологии. 2016. № 6-2. C. 364-368.
Problemi socialnoii gigieni, zdravoochranenia i istorii medicini. 2014;22(6):10-14. (In Russ).
5. Makushkin EV, Chibisova IA. Children and adolescents in situations of social distress. Zhurnal Nevrologii i Psikhiatrii imeni S.S. Korsakova. 2017;(11):3-12. (In Russ).
doi: 10.17116/jnevro20171 171 123-12
6. Bronfenbrenner U. The ecology of human development: experiments by nature and design. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press; 1979. 330 p.
7. Hong S, Hardi F, Maguire-Jack K. The moderating role of neighborhood social cohesion on the relationship between early mother-child attachment security and adolescent social
skills: Brief report. Journal of Social and Personal Relationships.
2023;40(1):277-287.
doi: 10.1 177/02654075221 1 18096
8. Balatsky YeV. Life satisfaction factors: measurement and integral indicators. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i sotsial'nye peremeny. 2005;(4):42-52. (In Russ). [cited 2023 Feb 10]. Available from: https://elibrary.ru/item.asp?id=17941717
9. Zarakovskij GM, Kulajkin VI. Ob'ektivnye i sub'ektivnye psihologicheskie sostavlyayushchie kachestva zhizni naseleniya Rossii. Chelovecheskij faktor: problemy psihologii i ergonomiki. 2007:(3):43-49. (In Russ).
10. Social'noe polozhenie i uroven' zhizni naseleniya Rossii. 2017. Moscow: Rosstat, 2017. 332 p. (In Russ).
11. Tolstov VG. The main tendencies of interaction in ecosystem «Child — Environment» in Komi Republic. Ekologiya cheloveka (Human Ecology). 2005;(1):41-45. (In Russ).
12. Dyakovich MP. Subjective wellbeing, health, and health-related quality of life of Nenets adolescents living in the Yamalo-Nenets Autonomous Okrug. Ekologiya cheloveka (Human Ecology). 2022; 29(9):631-641. doi: 10.17816/humeco107427
13. Chernikova EG, Ptashko TG, Perebeynos AE, Sivrikova NV. Adolescents' personal values in towns and cities and risks in their development. Science for Education Today. 2019;(2):215-233. doi: 10.15293/2658-6762.1902.15
14. Tegaleva TD, Ryzhkova IV, Petoshina SI. Psihosocial'noe blagopoluchie shkol'nikov Barenceva Evro-Arkticheskogo regiona (analiz rezul'tatov mezhdunarodnogo nauchno-issledovatel'skogo proekta «Deti Arktiki v seti: vnedrenie modeli elektronnogo zdorov'ya shkol'nikov v Barencevom regione»). In: Chigisheva OP, editor. Grantovaya nauchno-issledovatel'skaya i nauchno-obrazovatel'naya deyatel'nost': celi, tekhnologii, rezul'taty. Vol. 3. Rostov-on-Don: Mezhdunarodnyj issledovatel'skij centr «Nauchnoe sotrudnichestvo» (Rostov-na-Donu), 2016, 2016. C. 83-110. (In Russ).
15. Sohlman E, Kostenius C, Johansen OM, et al., editors. ArctiChildrenInNet. Empowering School eHealth Model in the Barents Region [Internet]. Rovaniemi: Lapland University of Applied Sciences, 2015. [cited 2023 Feb 15]. Available from:
ОБ АВТОРАХ
* Тюлюпо Светлана Владимировна, к.псих.н.;
адрес: Российжая Федерация, 634050, Томск,
ул. Московский тракт, д. 8;
ORCID: 0000-0002-0272-3582;
eLibrary SPIN: 3631-4680;
e-mail: svetdy@mail.ru
Чемерской Григорий Сергеевич;
ORCID: 0000-0003-2618-4701;
eLibrary SPIN: 8918-7408;
e-mail: grchemerskoy@yandex.ru
Дашиева Баирма Антоновна, д.м.н.;
ORCID: 0000-0003-3755-2952;
eLibrary SPIN: 5331-8378;
e-mail: bairma2009@mail.ru
https://www.theseus.fi/bitstream/handle/1 0024/87759/ ArctiChildren%20B%202%202015%20v2.pdf?sequence=4
16. Farrugia D, Smyth J, Harrison T. Rural young people in late modernity: Place, globalisation and the spatial contours of identity. Current Sociology. 2014;62(7):1036-1054.
doi: 10.1 177/001 13921 14538959
17. John-Akinola YO, Gabhainn SN. Socio-ecological school environments and children's health and wellbeing outcomes. Health Education. 2015;115(3-4):420-434.
doi: 10.1108/he-03-2014-0041
18. Umnyashova IB. Analysis of approaches to the assessment of psychological well-being of students. Vestnik prakticheskoi psikhologii obrazovaniya. 2019;16(3):94-105. (In Russ).
doi: 10.17759/bppe.2019160306
19. Tyulyupo SV, Dashiyeva BA. The problems of population assessment of the offenses risk among pupils in comprehensive schools. Pedagogical Review. 2019;(5):189-200.
doi: 10.23951/2307-6127-2019-5-189-200
20. Iacobucci D, Duhachek A. Advancing Alpha: Measuring Reliability with Confidence. Journal of Consumer Psychology. 2003;13(4):478-487 [cited 2023 Feb 15]. Available from: https://www.jstor.org/stable/1480245
21. Baeva IA. Mental health of adolescents. How to support it? Psikhologicheskaya nauka i obrazovanie (Psychological Science and Education). 2012;17(4):11-17. (In Russ).
22. Theron L, Cameron CA, Didkowsky N, et al. A «Day in the Lives» of Four Resilient Youths: Cultural Roots of Resilience. Youth & Society. 2011;43(3):799-818. doi: 10.1177/0044118X11402853
23. Leshchenko YaA. Social-ecological grounds of systemic study of urban population life quality. Ekologiya cheloveka (Human Ecology). 2011;(10):42-47.
24. Chashchin VP, Kovshov AA, Gudkov AB, Morgunov BA. Socioeconomic and behavioral risk factors of disabilities among the indigenous population in the Far North. Ekologiya cheloveka (Human Ecology). 2016;23(6):3-8.
doi: 10.33396/1728-0869-2016-6-3-8
25. Lebedeva IV, Arifulina RU. Scientific methods of tracking the process of creating the innovation medium of the school. Modern high technologies. 2016;(6-2):364-368.
AUTHORS' INFO
* Svetlana V. Tyulyupo, Cand. Sci. (Psychol);
address: 8 Moskovskij trakt st., 634050, Tomsk, Russian Federation;
ORCID: 0000-0002-0272-3582;
eLibrary SPIN: 3631-4680;
e-mail: svetdy@mail.ru
Grigory S. Chemerskoy;
ORCID: 0000-0003-2618-4701;
eLibrary SPIN: 8918-7408;
e-mail: grchemerskoy@yandex.ru
Bairma A. Dashieva, MD, Dr. Sci. (Med.);
ORCID: 0000-0003-3755-2952;
eLibrary SPIN: 5331-8378;
e-mail: bairma2009@mail.ru
* Автор, ответственный за переписку / Corresponding author
